Текст книги "П.Р.И.Н.Ц. (СИ)"
Автор книги: Amira19
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)
Ничего не ответив на этот по сути приказ, Тао замер каменным изваянием, лишь наблюдая, как открывается дверь, фигура принца теряется во тьме ночи, и эти же двери смыкаются, ограждая тепло особняка от холодных ночных ветров. Только щелчок включения магической защиты главного входа привел Тао в чувства, и тот, не медля ни секунды бросился в свои покои, не заботясь о том, что он может упасть, зацепившись за длинный подол. Все тело ощущалось как обмазанное слизью, словно от облизывания гигантской лягушки или даже жабы, а руки горели, словно их натерли жгучим перцем, и Тао больше всего на свете мечтал смыть все это с себя, дабы перестать чувствовать себя столь грязным и… униженным своим беспомощным и бесправным положением.
Сидя в глубокой круглой ванне, которую омма Тао всегда называл «Ракушкой для жемчужины», Тао притянул ноги к груди и, обхватив их руками, уложил голову на колени. Вся эта ситуация заставляла Тао чувствовать себя загнанным зверем. Его адед был страстным любителем охоты, поэтому даже еще будучи совсем крохой, Тао уже знал многие премудрости отменного охотника. И однажды, незадолго до своей смерти, адед рассказал Тао одну охотничью хитрость, которую Тао помнит до сих пор. Когда ловишь зверя, его всегда необходимо окружать только с трех сторон, оставляя ему путь для отступления. Напуганное животное побежит туда, куда вам нужно и несомненно попадет в расставленную вами неожиданную ловушку. Если же у зверя не будет этой призрачной надежды на спасение, так как вы не скрываясь окружите его со всех сторон, то ему ничего не останется как биться с вами насмерть. Сейчас Тао ощущал себя именно таким зверем. Тем, кто бежит по единственному допустимому пока пути – делать все для того, чтобы принц не принял общение Тао за согласие на отношения и не продемонстрировал всем придворным свою заинтересованность в Цзытао. Если хотя бы одна из этих граней будет сломана и разрушена, то Тао так же не останется иного выхода, кроме как любой ценой сражаться за себя, свою свободу и свое счастье.
Успокаивая себя тем, что не следует накручивать себя раньше времени, все решится на Новогоднем балу, Тао всем телом чувствовал необходимость переключиться и сбросить напряжение. Разумеется, он мог пойти в зал для тренировок и, наколдовав себе врагов, уничтожить их, но Тао не хотелось расстраивать отца, который и так явно переживал из-за внимания принца. И Тао знал только один способ, о котором бы не узнал отец.
Выпрямив ноги, Тао откинулся на стенку ванной, запрокидывая голову на ее бортик. Прикрыв глаза, он неторопливо заскользил ладонями по своему животу, подбираясь к паху. Раздвинув ноги, Тао согнул их в коленях и уже без препятствий добрался пальцами до сжатого колечка мышц. Он не собирался проникать в себя, тем самым разрывая пленку, но он не мог отказаться от удовольствия хотя бы внешне поласкать себя там, ведь это было одно из самых чувствительных его мест. Чувствуя, как возбуждение мгновенно охватило его разум, Тао убрал правую руку от прохода, заменив ее на левую, и переместил пальцы на член: несмотря на то, что он одинаково владел обеими руками, ласкать себя он привык в основном только правой. Разумеется, для Тао это был не первый опыт самоудовлетворения. Даже несмотря на свой статус, он не считал правильным делать вид, будто он даже не догадывается о том, что находится у него между ног и зачем это нужно. Все же Тао был здоровым омегой, созревание которого так же, независимо от социального положения, проходило под властью гормонов. Но если раньше акт самоудовлетворения больше походил на познание себя: он учился «прислушиваться» к себе, экспериментировал с давлением на основание и головку члена, пытался понять, нравятся ли ему ощущения при перекатывании яичек в ладони, и постоянно менял темп движения по стволу, дабы почувствовать при каком острее наслаждение, – то теперь он делал это потому, что хотел просто удовлетворить себя, причем представив, что это не он сам себя ласкает, а удовольствие ему приносит именно Крис.
Плотно закрыв глаза, Тао стал вспоминать тот вечер в раздевалке, стараясь вернуть себе и те же ощущения, которые он испытывал от ласк Криса. Картинки того вечера появлялись перед глазами всполохами, потому что иногда их перекрывали реальные волны возбуждения и дрожи. Мысли о том, что Крис вновь берет у него в рот, просто сводили Тао с ума, заставляя тихо скулить и закусывать губы от желания. Понимая, что он перешел грань между самоудовлетворением и эротической фантазией, Тао чувствовал, что его накрывает даже от осознания столь радикального изменения в оценке, казалось бы, одинакового акта. Ощущая, что долго он не протянет, Тао во всех красках представил, что на месте его пальцев находятся пальцы Криса, и переместил обе ладони к уже открытому и истекающему смазкой входу. Касаясь пальцами колечка, Тао дразняще обводил его по всей окружности, стараясь удерживать перед глазами образ того, как сам Крис с ним это проделывал. Тугой узел стянулся внизу живота до предела, и стоило Тао коснуться пальцами той самой девственной перламутровой пленки, как реальность смешалась с воспоминаниями о том незначительном проникновении Криса, и Тао кончил, резко сгибаясь едва ли не пополам.
Приводя мысли в порядок и выравнивая дыхание, Тао вытащил затычку ванной и, как завороженный, наблюдал за тем, как вода медленно уходит, в итоге закручиваясь в небольшой водоворот. Выбравшись из ванной на еще слегка подрагивающих ногах, Тао поплелся в душ, разумно понимая, что помыться в ванной он сейчас не сможет: ему лишь захочется повторить свою фантазию. Благополучно и без эксцессов приведя себя в порядок, и, казалось бы, смыв все неприятные ощущения с кожи и души, Тао откинул мокрые волосы назад и, не выходя из душевой кабины, взглядом стал осматривать помещение ванной. Разумеется, он помнил, что не брал с собой палочку, но проверить стоило: он бежал сюда на такой скорости что вполне мог ее и прихватить с собой из спальни. Убедившись, что его магическая помощница находится в комнате, Тао потянулся к темно-коричневой баночке без надписей, однако содержимое которой способно избавить Тао от лишних волос на теле. Оказавшись в Англии и в дальнейшем в общем омежьем душе для парней, Тао был потрясен, что здешние омеги убирают волосы со всего тела, при этом постоянно пеняя, что действие заклинания или кремов не слишком долговечно. На Востоке от волос на теле не избавлялись, а лишь иногда подравнивали, и то, только если сам омега считал, что обилие волос приносит ему дискомфорт. Тао волосы в паху дискомфорт доставляли. Постоянные тренировки в монастыре приносили Тао огромное удовольствие, омрачаемое только постоянным ощущением того, как волосы в интимной зоне трутся о ткань при выполнении каждого упражнения, и Тао совершенно не мог абстрагироваться от этого. Написав очередное письмо отцу, Тао вложил в конверт еще одну записку, попросив отца не читать ее, так как это омежий вопрос, и передать ее их Управляющему, который как раз и был омегой, пусть и в возрасте. Получив тогда в ответ на записку несколько баночек с густым кремом, Тао не медля ни секунды направился в общий душ, чтобы избавиться от раздражающих волос. С тех пор Тао всегда следил за своими волосами в интимной зоне, позволяя вырастать им лишь до той длины, которая не стесняет его движений. Несмотря на то помешательство на «гладкости», с которым Тао столкнулся в Хогвартсе, оно не породило в нем желания последовать этой моде, однако разговор с Сехуном он об этом все же завел. И именно тогда Сехун научил его заклинанию, которое избавляет от волос на две недели, но так как оно работает по принципу бритвы, не все рискуют его применять, боясь сильно порезаться невидимым лезвием. Тао заклинание далось легко, поэтому в Хогвартсе он практически забыл про мазь для удаления волос. Но сейчас, в силу отсутствия палочки, он решил воспользоваться старым проверенным средством.
Окончательно приведя себя в порядок, Тао вышел из душа и, взяв большое полотенце, стал убирать с тела лишнюю влагу. Подойдя к зеркалу, висевшему над раковиной, Тао замер, продолжив держать полотенце у головы. На смуглой только что очищенной от волос коже «красовались» светлые шрамы. Справа от основания члена и под наклоном параллельно друг другу шло четыре линии: по краям небольшие чёрточки, тонкие и не сильно заметные, а внутри практически вплотную к тонким линиям и на расстоянии около двух сантиметров друг от друга тянулись более длинные и более толстые шрамы. Проведя по ним пальцами, Тао чертыхнулся, пеняя на то, что все-таки когда-то умудрился пораниться от заклинания, рассказанного Сехуном, и даже не заметил этого. Решив, что сведением шрамов он займется по возвращению в Хогвартс, ведь именно там есть все нужные ингредиенты для требуемой мази, Тао накинул на себя халат, покрыл голову все тем же полотенцем и ушел в спальню, собираясь в ближайшее время лечь спать.
*****
Нетерпеливо ёрзая на небольшой софе, Тао изводил самого себя, нагнетая мрачные тени из-за необходимости ждать, когда его отец закончит переговоры с очередным важным человеком через магическую сферу. Только проснувшись, Тао сразу же привел себя в порядок и прямиком бросился к отцу в кабинет: все же он понимал, что больше тянуть с разговором нельзя. Изнемогая от нетерпения, Тао буквально мучился на мягкой ткани своего сиденья, не находя себе места. И все еще усугублялось тем, что Тао начал чувствовать утренний голод. Боясь уйти из кабинета и тем самым пропустить момент когда отец освободиться, Тао ограничился запиской на кухню, что ему нужно что-то быстрое, но не издающее хрустящие, ломающиеся или другие громкие звуки. Доедая яичницу, которую Тао не любил, он размышлял о том, стоил ли разговор с отцом таких жертв как «неправильный» завтрак.
Но стоило Чунмёну освободиться и отравить сферу вновь в глубь шкафа, как неуместные мысли тотчас вылетели из головы Тао. Выпрямившись в спине, Тао отложил вилку, к которой привык больше палочек, и стал ждать дальнейших действий отца. Тот же начал рассказывать о своих деловых партнёрах и их совместной работе, при этом подгоняя Тао продолжать завтрак. Нехотя доев, Тао мотнул головой, отгоняя неприятные вкусовые ощущения, думая о том, как бы завтрак не запросился обратно. Но стоило ему проглотить последний кусочек, как Чунмен сразу же посерьёзнел и проговорил:
– Ну что ж, теперь, когда я убедился, что мой ребенок сыт, мы можем и обсудить твой важный вопрос.
Залившись краской и вмиг забыв про рвотные желания, Тао совершенно не знал с чего следует в таких случаях начинать: издалека, в лоб или все о том, но как бы ни о чем. Видимо, увидев в глазах своего сына отражение слова «Паника!», Чунмен поспешно поднялся, выставляя вперед ладони в останавливающем жесте, и направился к софе, где сидел Тао.
– Спокойно, – мягко протянул Чунмен, осторожно, словно боясь спугнуть Тао, опускаясь на сиденье. – Подумай, я не тороплю тебя, я закончил свои дела и весь в твоем распоряжении.
Кивнув, Тао в привычном жесте закусил губу, пытаясь собрать свои суматошные мысли и выстроить их в ряд. В ряд не получалось, но хотя бы согнать их в одну кучу Тао смог, поэтому вздохнув, словно перед прыжком в воду, он начал:
– Отец, как ты отнесешься к тому, что у меня появится альфа?
Нахмурившись, Чунмен помрачнел, словно наполняя такими же темными красками окружающую обстановку. Сердце Тао замерло, боясь издать хотя бы звук, ведь это было чревато его обрывом и крушением с разбитием. Уже успев нарисовать себе всю историю, начиная от воспитательных наставлений отца и заканчивая сценой, как он сообщает Крису о расставании, Тао совсем не ожидал следующих слов своего отца.
– Надеюсь, ты говоришь не о том, чтобы стать любовником принца? – сдавленным от напряжения голосом проговорил Чунмен, не смотря на Тао.
Резко втянув воздух, Тао поперхнулся им и закашлялся. Утерев выступившие капельки слез в уголках глаз, Тао рвано выдохнул, чувствуя остаточные неприятные ощущения в горле от болезненного кашля, посмотрел на отца и убеждающе произнес:
– Конечно, нет, аппа, я не соглашусь быть с ним ни по своему желанию, ни насильно.
Выдохнув, Чунмен расслабил плечи, и с него словно скатилось все напряжение. Понимая, что первая реакция отца была именно из-за этих мыслей, Тао едва смог сдержать улыбку, ведь это значит, что у них с Крисом еще есть шанс.
– Тогда объясни мне, почему ты заговорил про альфу, – вернув в свой голос мягкие ноты, проговорил Чунмен, вновь повернувшись к сыну и улыбнувшись.
– Понимаешь, – смущенно начал Тао, потупив взгляд и с отчаянием осознавая, что разговор с отцом об альфе ему дается куда сложнее, чем он предполагал, – в школе есть один альфа, который мне симпатизирует, ухаживает за мной, и мне он тоже нравится...
– Давай называть всё своими именами, – перебил его Чунмен, улыбаясь с добрым лукавством, – ты понравился Крису Ву.
– Откуда... – хрипло из-за сбившегося дыхания только и смог выдать Тао, вскидывая на отца потрясенный взгляд.
Мысли вновь забегали, словно подожженные, ведь если отец следил за ним, то он наверняка уже в курсе того, что произошло перед его отъездом в квиддичной раздевалке. Осознание этого ударило Тао в голову, и он стал чувствовать, как краской стыда загорелась его кожа на лице, шеи и груди.
– Это было несложно предположить, – все еще улыбаясь, протянул Чунмен, потрепав покрасневшего сына по волосам, – ты в Хогвартсе уже не первый год, и никто из тех альф тебя не интересовал, но тут ты заговорил про альфу, вот и я предположил, что это скорее всего новенький. А новенький у вас только один.
– А я думал, что ты за мной следишь, – тихо выдал Тао в сторону, чувствуя, как эмоциональные тиски отпускают все внутренности из убийственного захвата.
– Мы тебя очень хорошо воспитали, поэтому я не сомневаюсь в твоей разумности.
С этим Тао, конечно, мог поспорить, ведь он и так уже многое позволил Крису, а это явно не входит в понятие «разумность», о которой говорит его отец. Но здраво умолчав об этой детали, Тао вновь вернулся к главному разговору.
– Да, речь идет именно о Крисе Ву. Сначала у нас с ним не заладилось, мне он показался пустышкой, которому всего лишь отменно повезло несколько раз, но потом я поймал его ночью на территории школы и был назначен его надсмотрщиком во время отработки, и он предстал передо мной совсем другим человеком, – вздохнув, Тао дал себе секундную фору, чтобы обдумать следующие слова, ведь он понимал, что ему необходимо тщательно фильтровать озвучиваемую информацию. – Он сказал, что ведет себя с остальными как свой в доску альфа, потому что так проще: никто не обращает на него лишнего внимания, не присматривается, не выискивает в нем подвохов, не хочет раскрыть его тайн, ведь все считают его таким же простым и обычным. Со мной он совершенно другой, – выдохнул Тао, – и хоть я верю в то, что он со мной настоящий, я не знаю как на это реагировать. Он ведет двойную игру, в Хогвартс перевелся явно не просто так, слишком много знает обо мне, в то время как я о нем практически ничего не знаю. Это пугает и настораживает, – продолжил Тао, чувствуя, что его прорвало на откровения, – но я ничего не могу поделать с тем, что он мне нравится и мне с ним хорошо. Он действительно первый альфа, который меня заинтересовал, и ведь не врали, он, правда, красив, умен, силен. И пусть у него нет знатного рода, но ведь и его можно счесть достойной для меня парой, он сам уже заработал себе награды и почести. Но я в замешательстве, – нервно проведя ладонью по волосам, Тао взвинчено выдохнул, пытаясь усмирить самого себя. – я не знаю, стоит ли мне быть с ним. Да, он хороший, заботливый, меня ни к чему не принуждает, но он желает, чтобы мы были вместе открыто, не скрывались. Конечно, он объясняет и аргументирует это свое желание как раз принцем Сюмином, его вниманием ко мне. Крис хочет, чтобы Сюмин знал, что я не свободен, и в паре у меня тот, кто не находится под властью императорской семьи. Но ведь меня и это настораживает. Отец, – обратился Тао, переходя от монолога к диалогу, – он мне сам рассказывал, все те причины почему ты отправил меня в Англию, но помимо этого объяснял, что ты сделал все для того, чтобы я вообще не вернулся в Китай, не стал советником императора. Отец, неужели он прав, и откуда ему тогда все это знать?
– Откуда он это знает, я не имею ни малейшего представления, – задумчиво нахмурившись, начал Чунмен, – но отчасти он действительно прав. Я хотел не только того, чтобы ты познал другую жизнь, другие устои, но и осознал, что ты не обязан подчиняться принцу. Ты не его игрушка, и не обязан прислуживать ему как днем, так и ночью. И я хотел, чтобы ты понял это в широком смысле, – признался Чунмен. – Дело не только в его желании получить тебя в любовники, дело еще и в том, что они рушат империю, – проговорил Чунмен, и Тао вздрогнул, потому что услышал в своих воспоминаниях те же самые слова, но голосом Криса, – и ты не обязан гибнуть вместе с ними. Ты советник, но не личный слуга. Наша семья исполняет роль опоры для императора добровольно, мы не привязаны ко дворцу как цепные псы. И я хотел, чтобы ты на всякий случай был готов оказаться в другой жизни, чтобы ты знал, что за границами Китая ничего не заканчивается. И если империя начнет умирать, то не пытайся спасти ее. Силами одного человека ничего не исправить, я пытался, и результата не было. Ты умный мальчик, ты поймешь, когда настанет начало конца, и не раздумывая беги отсюда и не возвращайся. Главное не оглядывайся на меня, я так же готов к такому развитию событий, и я смогу уйти отсюда, когда настанет время. Важно, чтобы ты не попал под падение империи. Ты можешь посчитать, что это совет труса, – с горечью отметил Чунмен, – но я предпочитаю думать, что это слова Советника. Не всегда наши предки поддерживали решения императоров наступать, иногда они настаивали на отступлении.
– Я не считаю, это советом труса, – кивнул Тао, кладя свою ладонь на ладонь отца и сжимая ее в одобряющем жесте. – Я все понимаю, я помню про то, что ты рассказывал про Тайвань, и Крис говорил мне, что император совершает ошибку, отдавая острова Японии. Я вижу и понимаю, что они ведут нас в пропасть, но мне было важно услышать от тебя эти слова, ведь я не знал, что ты этого на самом деле желаешь, – тихо закончил Тао, а затем хмыкнул и с ухмылкой выдал: – А я еще с Крисом спорил об этом, не хотел признавать его правоту. Он же сразу сказал, что ты полностью сделал все для того, чтобы я не вернулся потом домой.
– Он действительно много знает, – настороженно отметил Чунмен. – А как ты сам чувствуешь, его перевод в Хогвартс связан с тобой?
– Нет, – твердо ответил Тао, но затем спохватился и стал пояснять: – Точнее я не могу гарантировать этого, но мне не кажется, что ему изначально был нужен я. Он странный, он многое скрывает, интересуется странными вещами, как, например, тайны Хогвартса. Он либо собирает информацию, либо что-то ищет, но не похоже, что я ему необходим для этой цели. Я знаю лишь то, как обстоят дела у нас в империи, но он и сам хорошо осведомлен об этом, поэтому ему нечего от меня получать.
– Ты хочешь узнать мое мнение насчет Криса? – уточнил Чунмен и, дождавшись кивка Тао, со вздохом заговорил: – К сожалению, я не могу сказать тебе ничего конкретного. Он заинтересовал меня еще тогда, когда решил перевестись в Хогвартс, но как бы я не старался, я ничего о нем не смог узнать, разумеется, за исключением того, что и так все знают. И у меня создалось впечатление, что дело не в том, что информация о нем скрыта, а в том, что ее просто нет. Получается, что он самый обычный альфа, из обычной семьи, поступил в школу, стал лучшим, никто с ним отдельно не занимался, не тренировал, сам вмешивался в конфликты и заявлялся на соревнования, никто его не подгонял и не выдвигал, и в Хогвартс сам попросился у директора. Просто пришел и попросил отправить его по обмену туда. Никто не смог мне добыть о нем иной информации. Опираясь на эти данные, я могу сказать, что он совершенно чист, и за ним нет никакого заговора, но ты же понимаешь, Тао, что в нашем мире не все так просто. Ведь ты сам говоришь, что не веришь в его перевод без веской причины. Поэтому я не могу тебе сказать ничего конкретного, я отношусь к нему настороженно, хотя у меня и нет для этого аргументов, но зато у меня есть мой сын, который говорит, что ему с этим альфой хорошо, а это для меня очень много значит. Так что, – улыбнувшись, Чунмен провел ладонью по щеке Тао и проговорил: – слушай свое сердце, я всегда поддержу твой выбор, если он действительно твой. Только не натворите с ним глупостей, ты еще очень молод и юн, поэтому...
– Отец, – вновь чувствуя смущение, перебил его Тао, – мы с ним не... – стушевался он, не зная как подобрать слова.
– Знаешь, Тао, – придвинувшись ближе и обняв того за плечи, Чунмен выдал: – а я не буду тебе ничего запрещать, реши сам, для таких решений ты взрослый мальчик. Твой омма заключал со мной союз не будучи девственником, – услышав это, Тао удивленно посмотрел на отца, и тот продолжил: – просто мы никому не говорили, что встречались тайно до союза, – оставив легкий поцелуй на лбу Тао, Чунмен понизил громкость голоса и протянул: – Тебе нужно понять одну вещь: это твоя жизнь, Тао, и ты решаешь, какой она будет. Не я, не император, не принц, а ты. Если ты видишь в Крисе своего альфу и желаешь разделить с ним ночь, то это твое право. Мы оба понимаем, что если ты не сделаешь выбор сам относительно кандидатуры жениха, то этот выбор сделают за тебя. И здесь уже будет неважно невинным ты тогда будешь или нет. Разумеется, принцу эта новость не понравится, но я сомневаюсь, что он откажется от своей идеи. Так может тогда стоит все же хотя бы попытаться построить отношения с тем, с кем самому хотелось? – отведя с глаза Тао темные пряди, он добавил с грустью в голосе, которую, впрочем, Чунмён хотел спрятать за улыбкой: – А там, на западе, насколько я знаю, никто уже не придает значение невинности омеги. И если ты останешься там, то тебе и переживать об этом не нужно будет.
– То есть, – осторожно, словно кот, который лапой трогает водную гладь, начал Тао, – ты разрешаешь мне быть с Крисом?
Вздохнув, Чунмен притянул Тао ближе к себе, обнимая, и заговорил:
– Разрешаю, но прошу быть начеку, он все же непростой альфа, а действующий военный не самого дружественного государства. И еще... Не торопись с маленькими, Тао, ты успеешь, не переживай. Но слишком ранний ребенок может стать проблемой. Ты веришь, что Крис просто так отдаст тебе своего ребенка, если вы с ним расстанетесь?
– Не верю, – ответил Тао без доли сомнения.
– Поэтому не торопись, – тихо наставлял Чунмен, в глубине души понимая, что его мальчик выберет самый лучший путь, ведь эту черту он унаследовал от оммы, тот всегда интуитивно выбирал лучшую дорогу. Жаль, что это способность не спасает от смертельных болезней...
******
Новогодний бал проходил в принципе в том же русле, как и абсолютно любое празднование во дворце императора: застолье, а затем танцы с неформальной частью вечера. И если застолье Тао еще с радостью посещал: все же придворные повара были кудесниками, – то более фривольную часть вечера Тао на дух не переносил. Особенно с учетом последних событий.
Как и положено Тао с детства обучался этикету и танцам, поэтому без проблем мог станцевать под любую мелодию, которую начинали придворные музыкальные виртуозы. Однако сами танцы не были у Тао любимым занятием, это было скорее необходимостью и обязанность, нежели страстью. И единственный танец, который смог доставить Тао хоть какие-то эмоции, пусть не самого позитивного толка, был опять же именно с Крисом. Погрузившись в свои мысли о том, что за столько короткий период у него стало слишком много вещей, которые теперь ассоциировались только с Крисом, Тао даже не заметил подошедшего к нему принца. Подхватив ладонь Тао в свою и поцеловав его пальцы, Сюмин пригласил Тао на танец, и тот, растерявшись, не нашел повода, чтобы отказать. На автомате выполняя все нужные танцевальные движения, Тао судорожно пытался придумать, что ему теперь делать: ведь судя по всему Сюмин действительно решил обозначить свою симпатию к Тао.
Воспользовавшись после танца тем, что Сюмину было необходимо уделить время и другим гостям, Тао, тяжело вздохнув, стал внимательным взглядом проходиться по залу в поиске альф, заинтересованных в нем. Ему не хотелось этого делать, тратить на них время и давать надежду, но это в любом случае лучше, чем внимание принца, которое обязывало к значительно большему. Быстро вычислив необходимых альф, которые к тому же явно не были Тао ровней и в будущем не могли потребовать с его семьи заключения помолвки, Тао мило им поулыбался и «пострелял» взглядами из-под пушистых ресниц. Результат не заставил себя ждать, и буквально за спиной принца Тао стали окружать ухажеры, завлекавшие пойти прогуляться в императорский сад или полюбоваться видом с широкого балкона. Тао вежливо соглашался на каждое такое предложение, переходя из общества одного альфы к другому и старательно пытаясь даже не появляться в основном зале. Несмотря на то, что он потратил на эти беседы с разными альфами достаточное количество времени, Тао прекрасно понимал, что Сюмину не составит труда пригласить его на еще несколько танцев до наступления нового года и тем самым перечеркнуть все старания Тао по спасению своей репутации.
Спускаясь по широкой лестнице в основной зал в сопровождение очередного альфы, Тао сразу же заметил недовольного Сюмина, который нервно переминался с пятки на носок, стоя рядом с Чунменом. Слова отца Тао явно пролетали мимо ушей принца, потому что тот смотрел словно сквозь Советника и, с силой сцепив зубы, думал о своем. Чунмен это понимал, но все равно продолжал что-то говорить, дабы не привлекать внимание остальных гостей к двум молчаливо стоящим фигурам, от одной из которых веет недовольной аурой. «Все плохо» – пронеслось в голове у Тао и надеясь, что на самом деле он не получит травму, он специально оступился на ступеньке. Схватившись за руку сопровождающего его альфы, Тао смог удержаться и не полететь вниз, но нужный эффект был достигнут: этот инцидент заметила значительная часть присутствующих на вечере. Прихрамывая на лестнице, Тао попросил альфу довести его до его места за праздничным столом. Подоспевший отец, взволнованно спрашивал Тао о самочувствии, хотя сам Тао видел в глазах своего родителя понимание, что это лишь спектакль. Воспользовавшись тем, что и на торжества омеги должны были ходить в длинных платьях поверх праздничных одежд, Тао лишь рассказывал о подвернутой ноге, но не показывал ее. Отказавшись от предложения Сюмина позвать императорского лекаря, объясняя тем, что тот альфа и ему, Тао, будет от этого неловко и неприятно, Цзытао пояснил, что побудет тогда на вечере до наступления нового года, а затем сразу поспешит домой, чтобы его осмотрел их лекарь-омега. Сюмин был явно недоволен и раздосадован таким положением вещей, но даже он не посмел вытаскивать на танцевальный круг омегу с подвернутой ногой.
Вздохнув с облегчением, Тао оставшееся время просидел за столом, разбавляя свою скуку недолгими разговорами с подходившими к нему гостями и наблюдениями за празднованием и, в частности, за принцем. Ведь прежде чем ставить капкан на жертву, охотник всегда сначала за ней наблюдает. Тао было необходимо срочно придумывать план по спасению самого себя от участи любовника или по крайней мере нужно было максимально оттянуть этот момент, переключив внимание Сюмина на что-то другое.
Когда же большие часы приближались к полуночи, настроение Тао было испорчено практически до степени «Может, его проще убить?», потому что за все это время он не нашел даже зацепки для своего плана. Вспоминая, что в некоторых странах принято загадывать желания в момент смены старого года новым, Тао вложил все свои душевные силы в просьбу о подсказке. И видимо сжалившись над ним, в первые же минуты нового года судьба дала Тао ответ на его смятения и метания: около Сюмина появился совсем юный омега, который всем своим видом отчаянно желал внимания принца, которое, впрочем, ему совершенно не доставалось, ведь Сюмин смотрел лишь на Тао. В голове Цзытао что-то щелкнуло, и он понял, что это его шанс. Он, конечно, понимал, что его план ужасен, отвратителен и совершенно бесчестен, но принц сам не оставил ему иного выхода, кроме как крайнего и радикального.
«Не зря же я в итоге попал на Слизерин. Своего добиваемся любой ценой» – про себя подумал Тао, после этого поворачиваясь к отцу и предлагая им покинуть вечер.
Направляясь домой на магической карете, Тао продолжал обдумывать свой план, радуясь, что сам вечер еще продолжается, главные действующие лица все еще там, а значит время для детальной проработки у него действительно есть.
*****
Тао никогда не жаловался на свою физическую силу, он всегда считал себя довольно сильным омегой, который, в принципе, может без проблем уложить достаточно сильного альфу, например, Кая. Но неся свою ношу, Тао тихо ругался сквозь зубы, что он оказался слишком слабым, чтобы пронести другого омегу на руках. Конечно, омегу нужно было пронести едва ли не через половину их магического города, подняться с ним на возвышенность, где стоял дворец, но Тао все равно ругал себя, думая, что такое должно было даться ему без труда. На деле же все оказалось иначе. И ведь он даже не мог применить магию левитации на усыпленного омегу, ведь иначе магической силы могло не хватить и остановленное время могло потечь вперед в любой момент.
Ду Гуанмин был еще совсем юным омегой, которому, как помнил Тао, совсем недавно исполнилось шестнадцать. Хоть род его также был княжеским, но особым почетом в императорской семье не пользовался: однажды омега семьи Ду стал супругом императора и в первые же месяцы прославился своей неверностью супругу. Однако сбрасывать со счетов семью Ду и их влияние Тао не собирался, они не смолчат и не стерпят того, что сейчас якобы сделает с их сыном принц Сюмин. Тао понимал, что поступает просто ужаснейшим образом, но его успокаивало лишь то, что сам Гуанмин явно был не равнодушен к принцу и не отказался бы стать его супругом. Лелея мысли о том, что так он и себя спасет, и устроит личную жизнь Гуанмина, Тао продолжал нести усыпленного омегу на руках в сторону дворца, не забывая останавливать время вокруг себя на расстоянии нескольких километров. Это было сложно для магии Тао, но у него не было другого выбора, лучше уж он истощит себя и потом месяц будет восстанавливаться, чем упустить последний шанс на возможное спасение.
