Текст книги "Ветка сакуры (СИ)"

Автор книги: Ame immortelle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Жгут пошире Эвен скрестил корсетом и надел через голову на обнаженного Исака, сдвинув к груди.

Потом уложил Исака на кровать-татами, так, что голова его, лицом вверх, немного свешивалась с невысокой постели.

Короткой веревкой старший аккуратно перевязал ему запястью, чуть сдавив кожу и завел их за голову Исака.

Мальчик тяжело задышал, но Эвен, сев на колени на пол и нависнув над его лицом, прошептал:

– Просто доверься мне.

– Хорошо… – Исак нежно улыбнулся, несмотря на небольшой дискомфорт от сдавленной жгутом груди, и тут же получил влажные поцелуи в губы, подбородок, шею, ключицы.

Через какое-то время Эвен привстал на коленях, так, что уже чуть возбужденный орган его оказался у самого рта мальчика.

Исак принял это за приглашению к действию. Ох… он же совсем не умеет. Но учиться делать приятное родному человеку когда-то надо начинать. Почему бы не сейчас.

Исак несмело раскрыл губы и коснулся края плоти любимого. Она тут же отозвалась пульсацией, которую сложно было не заметить. Эвен коснулся его сосков и стал слегка растирать их кончиками пальцев. Затем прошелся вниз по ложбинке на животе и вернулся вверх, задержав руки на резко выдающихся ключицах.

Исак взял уже глубже. Влажным языком стал обводить по кругу. Все, конечно, было совсем не умело, но Эвена лишь распаляла эта невинность.

– Открой рот пошире и расслабь горло, – несколько властной показалась просьба Исаку, но он подчинился.

Эвен перехватил руками стянутые веревкой запястья и медленно проник глубоко в раскрытую перед ним влажную пропасть.

Орган у него был немалых размеров, и Исаку сложно было сразу подстроиться под этот размер, поэтому он закашлял, почувствовав, что перекрывают доступ воздуха.

Но не отступился. Справившись с дыханием, он снова раскрыл рот, впуская плоть Эвена, который хотел было уже прекратить все манипуляции.

Эвен начал ускоряться.

Желание, покорность любимого и ощущение первой близости ускорили наступление оргазма.

Почувствовав, что вот-вот выстрелит, он освободил рот Исака и излился ему на грудь.

Не давая ему возможности опомниться, забрался на кровать и сел поверх любимого таким образом, что оказался лицом внизу его живота. А Исак, сдвинувшись теперь полностью на кровать, так же откинув руки назад, теперь мог видеть, как старший открывался ему со спины.

– Расслабь их, малыш, и раздвинь пошире, – Эвен с силой надавил на паховые мышцы мальчика.

Под напором его требовательных пальцев ноги Исака сами по себе разошлись в сторону. Эвен начал эту сладкую пытку. Обхватывал влажными губами головку, не спеша обсасывал, ласкал, проводя языком по всей длине вниз, к набухшим яичкам и обратно, к беспрерывно сочащей смазкой головке.

Исаку казалось, что это никогда не закончится, что он будет захлебываться желанием вечно…что Эвен просто не дает ему разрядки, чтобы потом он взорвался от сотни тысяч электрических разрядов, что пронзят все его тело в момент экстаза.

Между тем Эвен двумя длинными пальцами раздвинул ягодицы мальчика и добрался мокрым горячим языком до инстинктивно сжавшегося ануса. Исак дернулся, всхлипнул:

– Эвен… Эвен, что ты, не надо там меня… прошу тебя… Эвен, – старший, словно не обращая внимания на эти всхлипы, продолжил исследовать совсем узкую дырочку младшего своим языком. Помог себе пальцами, просунув указательный на пол фаланги внутрь. Тут же подключил кончик языка; стал толкаться пальцем глубже, обводя уже начинавшее понемногу растягиваться колечко мышц языком.

– Любимый, если ты сможешь сейчас расслабиться, – горячо стал шептать Эвен, – то удовольствия будет больше, а боли – меньше, слышишь?

Эвен не видел лица Исака, но по тому, как тот подбородком задел край его ягодиц, было понятно, что тот кивнул в ответ.

– Вот так, малыш, – Найшем уже запустил второй палец, – вот так… и еще… – Эвен оглянулся через плечо на обрывисто дышащего Исака, – поласкай меня снова, м? Возьми его в ротик… пожалуйста, мне будет приятно, – мальчик медлил, совсем побагровев от смущения… – Исаки, милый, давай же… не стесняйся, – младший несмело коснулся краешком губ горячей липкой головки пениса Эвена, который вновь стал наливаться кровью после первого оргазма, – м-м-м… как хорошо… как горячо, – Исак, поборов стыд, взял глубже, потерся внутренней стороной скул о стенки пульсирующего члена, выпустил изо рта и прошелся языком к мошонке… самым кончиком начал короткими приступами давить на чувствительное местечко в промежности, у самого основания яичек.

Под такими невинно-горячими ласками Эвен протяжно застонал; стал настойчивее проникать, добавив внутрь свой язык.

Вдруг младший резко вскрикнул, откинув голову на подушки:

– Э-эве-е-е-е-ен… а-а-а …я… сейчас взорвусь изнутри, – по реакции Исака старший понял, что задел простату, но не хотел, чтобы мальчик кончил от его пальцев.

В этот их настоящий первый раз он желал, чтобы любимый его бился в сладких судорогах, чувствуя его жаркую плоть внутри, умоляя не останавливаться

– Сейчас, родной, потерпи немного, – Эвен осторожно, чтобы не ударить в порыве Исака своими длинными конечностями, поменял положение и теперь оказался между широко разведенных, согнутых в коленях ног младшего. Руки мальчика все еще были связаны на запястьях; грудь нетуго перетянута эластичным жгутом.

Эвен зачерпнул кончиками пальцев вишневой эмульсии и начал медленно, нежно смазывать уже немного растянутый, расслабленный вход любимого.

Мальчик то и дело постанывал в такт массирующим движениям Эвена:

– Сейчас, сейчас, любимый, – Эвен закончил со смазкой, размазав остатки по головке своего твердо стоящего члена, который и так уже был весь в естественной тягуче-липкой влаге.

Найшем взял мальчика под колени, закинув немного дрожащие в предвкушении ноги себе на поясницу и, войдя только на пол головки, наклонился лицом к жгуту на груди. Взял зубами и резко опустил. Жгут звонко ударился о мокрую от горячих капелек пота юную грудь, задев маленькие, затвердевшие в возбуждении соски мальчика.

Исак снова громко вскрикнул, подавшись на неотрывно следящего за его реакцией Эвена бедрами так, что член старшего с напором скользнул глубже, сильнее раздвигая стенки такого сейчас эластичного ануса младшего.

Связанные руки Исака выгнулись дугой. Дыхание совсем потеряло ритм. Ноги сомкнулись кольцом вокруг талии Эвена, который протянул два пальца ко рту мальчика и, раздвинув покорные губы, стал ритмично толкаться внутрь этого горячего рта, в такт своим движениям внутри любимого.

Мальчик без передышки выгибался на постели, все глубже и глубже впуская в себя Эвена.

Было больно, и те стоны, что издавал Исак, были смесью боли и дикого восторга, чего-то нового, что никогда до этого не испытывал Вальтерсен.

Но когда Эвен уже своим полностью вошедшим внутрь органом снова скользнул по комочку простаты, Исак вскрикнул от невероятного острого сладкого чувства.

Перекинул руки через голову на грудь; взглядом стал умолять Эвена освободить их…старший склонил голову и снова зубами подцепил слабо повязанную веревку.

Напористо провел языком вдоль по венам к запястьям, а затем обнажил клыкастые зубы и их неровными краями прошелся по только что обласканной внутренней стороне рук мальчика.

Веревка совсем ослабла и соскользнула куда-то на подушку.

Получив свободу, Исак прижался чуть затекшими ладонями к горячей спине любимого. Стал гладить, небольно царапать, вдавливая в себя бедрами своего парня. Беспорядочно целовал шею, плечи – всё, до чего мог дотянуться губами. И получал в ответ десятки поцелуев в секунду

Боль все еще ощущалась, но желание принадлежать этому мужчине, стать с ним единым целым…сладкий вкус первого секса с любимым заглушал все неприятные ощущения.

Уже оба были на грани.

– Исак, родной, – Эвен забрался повыше, оказавшись лицом вплотную к лицу своего мальчика. Ласково убрал влажные локоны со лба. Обхватил влажным ртом эти горячие, распухшие совсем алые губы, оторвался на миг. – Я почти всё… тебе помочь? – Исак еще сильнее вспыхнул на этих словах, но лишь доверчиво кивнул, тяжело сглотнув скопившийся от надрывных хрипов и стонов ком в горле.

Эвен снова впился в его губы, опустив руки ниже и сомкнув их вокруг раскаленного пениса любимого.

Пока Исак насаживался на его собственный член, он умело доводил до финиша мальчика. Спустился чуть ниже. Исак широко распахнул глаза и, как показалось Эвену, немного дернулся в сторону:

– Что такое, милый… я тебе больно сделал? – старший в недоумении вскинул брови, – ты же так… так любишь, когда я трогаю твои яички… м? – младший закрыл лицо руками. Ему было и стыдно и сладко одновременно. Неправдоподобно горячо.

– Я… просто, – очередной всхлип, и тут же свободная рука Эвена легла ему на голову; стал гладить ласковыми движениями, успокаивать.

– Скажи мне, Исак, что не так? – уже едва ли мог вымолвить Эвен. Пока успокаивал мальчика, ненадолго замедлил темп, но сейчас снова начал наращивать его, предчувствуя разрядку.

– Все хорошо, родной, – Исак оторвал руки от мокрого от слез и пота лица; притянул ими за шею любимого, совсем близко к себе, с жаром выдохнул:

– Просто мне невероятно хорошо, любимый мой, – мальчик прильнул к таким сейчас манящим губам старшего. – Я люблю тебя, Эвен! – тот снова прошелся ласками по яичкам и, вернувшись умелыми движениями к пенису, заставил Исака выстрелить первыми струйками горячей спермы, испачкав низ его живота.

Исак уже не мог ни кричать ни стонать…он только дрожал всем телом, посылая вибрации все еще находящемуся в нем Эвену, вызывая у того волны сладкой истомы, разливающейся по всему телу.

Наконец, сильнее сжав руками весь в смеси липкой спермы и вишневой смазки крепкий зад Исака, Эвен с гортанными стонами излился в него горячим потоком.

Не было сил покинуть это юное тело.

Старший осторожно, на трясущихся руках опустился рядом с его все еще не пришедшим в себя любимым.

Как же прекрасен сейчас был его мальчик. Распухшие влажные сладкие губы. Маленький вздернутый носик. Подрагивающий с ямочкой подбородок и дергающийся при сглатывании кадык на шее, сплошь усыпанной малиновыми пятнами от настойчивых губ Эвена.

Следы желания все еще были на этом красивом в своей юности лице. Живот и внутренняя сторона бедер были в засыхающей сперме.

Эвен перевернулся на бок, пододвинулся ближе и протянул к себе Исака:

– Родной мой, ты встать можешь?

Исак повернулся к нему лицом, но, попробовав привстать, скорчился от боли.

Все же, когда волны оргазма стали покидать его тело, оно начало чувствовать полученную при первом проникновении боль острее.

Эвен сам был почти без сил, поэтому, решив, что душ сейчас вдвоем им не осилить, он кое-как заставил себя подняться.

Сам сходил в ванную, наскоро окатил себя водой и, намочив большое полотенце теплой водой, вернулся к все еще тяжело дышащему Исаку.

Начал обтирать мальчика полотенцем. Снял корсет из жгута с груди. Прошелся полотенцем по шее, груди; нежно обвел сосочки, дальше – вниз по животу к волоскам в паху. Мальчик напрягся, но Эвен успокаивающе погладил по груди:

– Нет, нет, милый, на сегодня нам хватит, сейчас закончу и спать, спать. Ты устал у меня сегодня, – ласково коснулся родных скул.

Обтер такой сейчас мягкий на ощупь пенис любимого, очистил яички и бедра с обоих сторон от спермы;

– Перевернись, пожалуйста, – Исак медленно поменял положение, зарывшись опять алеющим лицом в подушку.

Эвен быстро дошел до ванной, вновь смочив полотенце, предварительно прополоскав его от уже снятых следов их любви, вернулся и стал обрабатывать влажной материей тело любимого со спины.

Спустился от лопаток по позвоночнику к копчику, еще ниже, ниже:

– Исак, если не сложно, раздвинь попу руками, а то мне немного неудобно делать это самому одной свободной рукой, – Эвен понимал, что смущает Исака еще больше, но сейчас было не до соблазнения.

До полотенца надо было еще самому осмотреть мальчика там: в первый раз часто бывают раны и порывы.

Когда Исак неуверенными от стыда движениями все же раскрыл свои крепкие половинки для Эвена, тот аккуратно проник указательными пальчиками внутрь:

– Еще немного пошире раздвинь и расслабься внутри, я чуть глубже зайду.

Делать нечего: поза была очень стыдной, все еще местами липкие ладошки соскальзывали, не давая раскрыть анус Эвену для осмотра, но Исак обещал слушаться старшего, к тому же эти просьбы «раздвинуть» и «расслабиться» снова подействовали очень возбуждающе.

Эвен это заметил, но понимал, что для второго секса за ночь в первый раз для Исака все будет слишком болезненно.

Даже если Эвен будет нежен, насколько может, боль будет дикая, а потом дня два-три Исак просто будет лежать ничком. Так мучить мальчика он не мог.

Поэтому он осторожно прошелся по входу Исака кончиками пальцев, одним проник внутрь, на что Исак отозвался стоном боли. Но, к счастью, крови нигде не было, а стон этот был скорее от болезненного перенапряжения.

– Все, малыш, можешь отпускать, – Исак убрал руки, а Эвен наоборот ласково погладил его ягодицы и напоследок приложился губами прямо между этих половинок.

Лег рядом, убрав в сторону полотенце; со спины обнял повернувшегося к нему лицом Исака. Стал покрывать короткими поцелуями шею, лопатки, вызвав блаженную улыбку на лице мальчика.

– Родной мой… ты – самое невероятное и чудесное создание на этом свете, – старший уткнулся носом в основание шеи Исака. – А еще я тебя неправдоподобно сильно люблю, – поцеловал за ушком и закрыл глаза, обняв всем своим телом своего любимого мальчика.

– Я тоже тебя люблю, Эвен! Бесконечно люблю тебя одного, и любить буду, чтобы еще не произошло в нашей жизни… просто буду любить тебя!

С трудом, но все же повернулся телом к любимому и, крепко обнявшись, уткнувшись носами в шею и волосы друг друга, оба, уставшие, но такие счастливые, погрузились в сон.

========== Часть 24 ==========

Комментарий к Часть 24

Всех с Наступающим Новым годом!)))

Тепла Вам, добра, любви и нежности!

Никогда не теряйте надежды и не переставайте верить в чудеса!!!)))

Волшебной Вам новогодней ночи и веселых каникул!!!

Всех люблю!)))^^

Есть такая особенная улыбка. Во сне. Тебе снится что-то волшебно-приятное, дорогое твоему сердцу, и лицо твое трогает улыбка, а ресницы на веках начинают тихо трепетать от движения глаз, пытающихся уловить милые взору и сердцу образы; запечатлеть их навсегда в сердце; влить по рекам вен и ручьям сосудов.

Эвену снилось детство. Совсем раннее детство. В нем был снег – много снега, не такого как здесь, на краю света, где с неба даже зимой падали то ли снежные хлопья, то ли бело-розовые цветки сакуры.

А еще снилось ему настоящее чудо природы холодных земель – северное сияние, когда небо начинает переливаться сотнями изумрудов.

Это чудо он видел в глазах любимого. В прекрасных, невероятно нежных, переливающихся сотнями оттенков изумрудного глазах его мальчика.

Наверное, еще одной причиной любить его было то, что он стал для Эвена частичкой его родной земли… той земли, где он уже не был около пятнадцати лет.

Когда его родители приехали в Японию по делам семейного бизнеса и привезли сына с собой, первое время Эвен сильно тосковал по Норвегии; все здесь ему казалось чужим – и люди, и язык, и традиции. Все казалось каким-то искусственным, как сказал бы уже взрослый Эвен – театральным.

Потом родители погибли в автокатастрофе, а для маленького норвежского мальчика с кристально-чистыми глазами цвета дождя нашлась приемная семья. Люди давно хотели сына, но успели завести только дочь, а возраст и здоровье уже не позволили иметь еще своих детей.

И Эвен понемногу стал привыкать к стране. Начал интересоваться культурой, литературой, историей; изучал самурайский кодекс и даже посещал уроки боевых искусств, даваемые старым потомком настоящего самурая при храме. Именно там Исак впервые увидел его в мужском обличии. А те туманные, почти призрачные воспоминания из детства о далекой северной стране стали казаться сном. Норвежский он не забыл лишь потому, что часто тайком занимался им сам; смешно сказать, но разговаривал на родном языке с цветами, игрушками; писал письма погибшим родителям, а потом сжигал их в камине, будто превращая в пепел всю свою боль.

Затем наступили страшные времена, о которых Эвену больше не хотелось вспоминать… теперь рядом был его Исак, подаривший ему столько тепла, нежности и заботы, что они в конце концов затмили все эти черные пятна в жизни Насхайма.

Сейчас у Эвена была работа в курьерской компании, правда его трехнедельный отпуск уже подходил к концу, значит скоро они днями будут надолго разлучаться с Исаком. А вот ночами…

Здесь, в стране, где все подчинялось какому-то тайному смыслу в каждом движении, в каждом событии, волей неволей начинаешь верить в знаки судьбы.

Эвен знал, чувствовал, верил в то, что Исак – его судьба, но заслужил ли сам Эвен этой судьбы?

Мальчик такой хрупкий, нежный, ласковый. Но когда они занимаются любовью, отравленный почти семью годами насилия в самых извращенных формах Эвен практически не может получить удовольствия, не причинив хотя бы легкой боли своему Исаку.

И сейчас он очень боялся, что наступит тот момент, когда даже его неправдоподобно сильная любовь не даст ему сдержаться, и он сделает мальчику слишком больно.

Легкий бондаж во время их секса прошлой ночью – это так, капля в море. Эвен знал, что это лишь доставило больше удовольствия обоим. Но что, если в следующий раз ему захочется большего.

Когда он вошел в своего мальчика – еле сдержался, чтобы не развернуть его задом, поставив на колени в самой открытой постыдной позе, и не отыметь до внутренних разрывов и крови. Даже когда осматривал Исака, еле-еле удержал себя от нового проникновения, тем более что начавший возбуждаться орган мальчика говорил о том, что ему самому по душе все эти откровенные прикосновения.

Да, Эвен знал, что после такого почти насилия он бы до потери пульса зацеловывал своего ангела, каждый разрыв, каждую ранку. Жалел бы его до безумия и проклинал бы свои больные пристрастия. А его мальчик, так сильно любя его, бесконечно прощал бы любимому все его жестокие выходки.

Этого старший просто не мог допустить.

***

Эвен открыл глаза.

Его милое маленькое чудо свернулось рядом калачиком, и, словно котенок под боком у мамы-кошки, лежало сейчас, уткнувшись носиком куда-то между ребер старшего.

Эвен тепло улыбнулся и осторожно притянул к себе своего малыша, подарив нежный, но такой горячий поцелуй почти у края волос на лбу.

Ну какой же теперь сон. Исак – это Исак, «беспокойное хозяйство» – Эвен издал тихий смешок, мысленно давно уже прозвав так любимого.

– Привет, – его котенок – только ушек пушистых не хватает – потянул к нему свои маленькие ручки, крепко сцепив их на шее любимого.

– Доброе утро, – Эвен ласково обвел любимые скулы своими тонкими длинными пальцами и потерся носом о щеку. – Все хорошо?

– Да… все прекрасно, милый мой, ты же рядом, – Исак погладил старшего по волосам и уткнулся носом в любимое местечо на теле Эвена – ямочку между ключиц.

– Рядом, но это ненадолго, – Эвен хитро подмигнул опустившему уголки губ Исаку.

– В смысле?! – мальчик резко привстал, тревожно заглядывая в глаза старшему в поисках признаков чего-то недоброго.

– Ну, я мог бы здесь оставаться с тобой целую вечность, но душ сам не придет к нам в постель, камин не затопится и завтрак не приготовится, – видя сначала легкое недоумение на лице младшего, а потом умилительную улыбку облегчения, продолжил. – А ты что подумал?

– Ну… прости, просто все еще немного побаиваюсь, что нам помешают быть рядом, или ты сам захочешь оставить меня, прости, если обидел тебя этими бредовыми мыслями. Но это правда тревожит меня! – Исак опустил взгляд, виновато отведя его в сторону.

– Исак, милый, ну что ты… – он взял ласковыми ладонями лицо мальчика, наклонился к нему своим и прижался лбом ко лбу любимого. – Никогда, слышишь, никогда я тебя не покину и не позволю больше никому разлучить нас. И я даю тебе слово, что научусь любить тебя, не причиняя боли.

– О чем ты, Эвен… мне не больно, ну, почти не больно, это ведь только в первый раз так было? Потом легче будет? – Исак почему-то уловил сейчас тень каких-то сомнений во взгляде любимого.

– Будет не так больно, я постараюсь подольше расслаблять тебя перед проникновением, только прошу тебя – не сопротивляйся, когда я ласкаю тебя там языком – так лучше увлажняется и все становится более эластичным… податливым, так что моим пальцам уже сразу можно будет входить дуэтом, – Эвен заметил, как мальчик все еще краснел при таких разговорах, и это так возбуждало снова. Вряд ли кто разговаривал об этом с его Исаком, а уж то, что он был первым, кто трогал мальчика во всех откровенных местах, растягивал его дырочку и наконец лишил мальчика девственности своей неистово-жаркой плотью – в этом он не сомневался с самого первого прикосновения к этому все еще полу-ребенку, когда он обжигал его холодом льда и своими горячими поцелуями, делаю ему «ветку сакуры».

– Я постараюсь, Эвен, – Исак снова прильнул к его груди, тут же заключаемый в теплые надежные объятия и, получая серию поцелуев без разбора – в волосы, лоб, виски, скулы, носик, подбородок, шею… Эвен просто сам уже дернул стоп-кран, понимая, куда сейчас заведет этот целовательный залп.

– Ты поспи еще немного, родной, а я затоплю камин и в душ, идет? Потом что-нибудь с завтраком придумаем.

– Я с тобой хочу… можно? – Исак впечатал сейчас свои изумруды в два голубых топаза.

– Это, знаешь ли, опасное предложение, я смотрю, ты у меня парень-то рисковый, – Эвен усмехнулся, небольно потрепав Исака за макушку.

– Ну, рискованности и отчаяния тебе самому не занимать, любимый, – Исак вовсе не шутил сейчас, предлагая старшему вместе принять душ. – Так можно?

– Хорошо, пойдем, – почему-то совсем не было желания спорить с мальчиком.

«Хм, и правда, удивительно, почему же?»

У мальчика в его-то возрасте с утра все было наготове, да и Эвен за этой серией поцелуев и утренних разговоров уже был таким твёрдым внизу.

«Ох, Исак, опасно-опасно!»

Затопили камин, взяли широкие полотенца и прошли в душ.

Первым зашел Эвен, полностью обнажив себя. Исак вступил следом. Вода течет совсем тонкими струйками, попадает на лица, их тела… стекает к самому низу. Они уже мылись вместе, давно, в старом доме родителей Эвена, но тогда еще держали свои чувства внутри…их души уже были близки, но телом они еще не принадлежали друг другу.

Сейчас все было по-другому.

Пока вода сверху омывала их, мальчики инстинктивно потянулись друг к другу губами. Начали тихо, нежно целоваться, лаская грудь и спину друг друга.

Старший, кончиками пальцев взявшись за соски Исака, начал растирать их мальчику, заставив того широко распахнуть глаза, и выбить из груди вздох блаженства.

Эвен легонько оттянул нижнюю губу младшего зубами и позволил каплям воды попасть на ее внутреннюю сторону. Исак запрокинул голову, подставив настойчивому языку старшего шею и ключицы. Сам сдавливал старшему плечи, впиваясь ногтями своих маленьких пальчиков.

Каждый чувствовал низом живота возбуждение другого.

Вдруг Исак несильно оттолкнул Эвена и резко опустился на колени перед ним:

– Эвен, позволь я… прошу тебя, – мальчик сейчас так невинно, но так крышесносно-возбуждающе умолял старшего позволить дать ему в рот… как тут откажешь, когда такой ангел хочет сделать тебе приятное? Доставить удовольствие после такой невероятной ночи любви. Да еще и просит разрешения как у господина, стоя на коленях и покорно ожидая разрешения.

– Ты уверен, что хочешь этого сейчас, малыш? Можем просто использовать руки… я бы с удовольствием сейчас подрочил своему мальчику, или ты… всё-таки хочешь меня там, а? – и все же Эвену непросто будет избавиться от этих немного доминантских садистских замашек: почти семь лет его тело и душу развращали самыми жестокими способами, но этот мальчик, его любимый мальчик совсем в этом не виноват. Поэтому пусть сейчас он позволит Исаку удовлетворить себя так, но он должен сдержаться и не позволить этому садистскому демону вырваться наружу.

– Хорошо, если ты сам этого желаешь… – он не успел закончить, как почувствовал, что одной рукой Исак обхватил его член у основания, а другой оттянул крайнюю плоть, обнажив головку и большим пальцем лаская оголенную плоть. Вобрал наполовину ртом, сомкнув плотным влажным кольцом губы, и стал насаживаться на пенис любимого, вырывая из груди старшего совсем несдерживаемые стоны наслаждения.

Эвен видел, как мальчик старался доставить удовольствие: с каждым разом получалось все лучше, все горячее.

Плохо удавалось сдерживаться. Он опустил руки и начал несильно, но властно надавливать на голову мальчика, насаживая его на член под нужным углом.

Исак, так старательно отсасывая любимому, сам возбудился до предела и то и дело стонал, издавая звуки, походившие то ли на мяуканье котенка, то ли на поскуливания щенка.

Почувствовав, что Эвен вот-вот финиширует, он пошел на хитрость. Указательным пальчиком коснулся промежности под возбужденными яичками старшего и провел им до входа любимого, забравшись самым кончиком внутрь.

– Исак… как же хорошо, не останавливайся, только, прошу тебя… Исак…

Эвен уже почти не мог держаться на ногах, хорошо, что можно было опереться на стену в душе.

Его мальчика не надо было просить.

Как можно сильнее расслабив горло и вобрав поглубже, он позволил Эвену быстрыми движениями толкаться себе в рот, при этом не вынимая пальчика из его ануса и в такт толчкам Эвена двигая им внутри эластичных стенок.

Старший кончил, излившись мощной струей прямо в эту горячую влажность рта своего мальчика.

Когда экстаз немного стал покидать такое сейчас расслабленное тело Эвена, все еще возбужденный Исак поднялся на ноги и обнял влажного от воды и липкого от едва смываемого пота любимого.

Постояли так какое-то время. Эвен опомнился первым:

– Родной…это было так прекрасно, но ты все еще твёрдый такой, да и я снова возбудился от этой твоей твердости, повернись спиной, пожалуйста, я буду нежен, обещаю…

Исак повиновался. Широко расставив руки на стене, поверх головы, он уже был готов вновь принять любимого.

Эвен вплотную встал сзади; огладил спину, прокладывая дорожку из поцелуев от шеи к лопаткам; спустился руками ниже.

– Исак, прогнись немного в спине и пошире ножки расставь, – мальчик сделал все, как он велел.

– Эвен, прошу тебя…

– Сейчас, милый, – старший накрыл ладонями ягодицы мальчика. – Малыш, помоги мне немного. Постарайся расслабиться и раздвинь себя ручками… сделай это для меня, малыш.

Начинающий заливаться краской от таких слов Исак уткнулся лицом во влажную от воды стену, но выполнил просьбу Эвена, оказавшись сейчас таким открытым, таким сексуальным для своего парня.

Не стал медлить. Мальчик уже давно был на пике. Попробовав вставить сразу два пальца, все же ночью Исак был уже неплохо растянут, Эвен ощутил, что на этот раз все было и правда эластичнее, чем ночью. Высвободил пальцы, убрав руки мальчика с ягодиц и заведя их над головой, сжал за запястья и твердой головкой свободно проник в анус любимого.

Исак не вскрикнул, только простонал:

– Эв-вен… – а дальше лишь обоюдные вздохи, стоны, переходящие во всхлипы.

Эвен, как обещал, сейчас так нежно, но страстно любил своего мальчика, проникая плотью до самого основания и зацеловывая любимые шею и плечи.

Исак то и дело откидывал голову назад, позволяя Эвену дотягиваться жадными поцелуями до своих распухших губ.

Кончили почти одновременно. Хорошо, что можно было сразу смыть следы их любви.

Все-таки помогая друг другу, в самом конце приняли душ, прерываясь на поцелуи и объятия и, укутав друг друга в широкие полотенца, пошли готовить завтрак.

– Эвен! Мы с тобой – два идиота! – Исак взвизгнул, посмотрев на дисплей айфона.

– Это еще почему? – допив чай, старший вопросительно посмотрел на него, изобразив обиду на своем красивом, чуть раскрасневшемся после теплого душа и горячего утреннего секса лице.

– Ты хоть помнишь, какое сегодня число?! Двадцать пятое декабря, вообще-то Рождество! А у нас ни елки, ни праздничного ужина не намечается. Может, сходим по магазинам и устроим мини-Рождество? Елочку маленькую купим, новый год же еще впереди?

Не успел Эвен ответить, как раздался звонок в дверь.

Оба переглянулись:

– Сиди, я сам открою. Мы больше не будем скрываться! – Исак, не дав опомниться старшему, сам пошел к двери.

На пороге стоял курьер. Передав ему какую-то бандероль, он получил подпись, поклонился и ушел.

Эвен недвижно сидел на стуле, ожидая, когда Исак откроет посылку с какими-то бумагами.

– Эвен, это от моего отца! – глаза Исака засияли всеми переливами изумрудного. – Эвен, – он вынул из конверта два билета с посадочными талонами, – мы с тобой летим в Норвегию на Новый год! – порывисто бросился в объятия к любимому, который сейчас непонимающе хлопал влажными глазами:

– Ты – мое благословение, Исак.

========== Часть 25 ==========

– Да не волнуйся ты так, трясет только на взлете и при посадке, ну, может, еще повезет избежать зоны турбулентности, так что через несколько часов будем в Осло.

Исак уже десять минут пытался приободрить своего совсем раскисшего парня, у которого начались совершенно непонятные для привыкшего к перелетам Исака приступы паники.

Эвен только вздыхал и сильнее прижимался к своему парню.

– Дело не только в полете, Исак…

– А в чем еще?

– Исак, – старший неуверенно отвел взгляд в сторону, – нелегко возвращаться в прошлое, которое когда-то стало уже чужим… не твоим прошлым.

– О чем это ты? Я тебя не совсем понимаю, – Исак притянул любимого к себе. – Ладно, я знаю, сложно тебе сейчас все это объяснить, но не надо ничего объяснять, Эвен… я с тобой и просто буду с тобой, так что ничего не бойся, все у нас тобой хорошо будет, родной мой, – положил голову старшего к себе на грудь и заключил в самые теплые объятия на свете.

Накануне вылета, они переделали кучу дел: зашли попрощаться с приемными родителями Эвена, прошлись по магазинам – надо было купить кое-что для отъезда, в том числе теплые вещи для старшего.

Кроме того Исак заскочил в сувенирную лавку, которую посоветовал Насхайм, а затем стали собираться.

Путешествие на самолете прошло вполне сносно. Почти все время полета Эвен проспал то на плече у любимого, то на его коленях.

В Осло прилетели уже днем 31 декабря. В аэропорту их встретил отец Исака.

Обняв сына, он подошел к немного ссутулившемуся сейчас Эвену:

– Здравствуйте, Эвен, – протянул руку, которую парень совсем несмело, но все-таки пожал:

– Здравствуйте, господин Вальтерсен.

– Я рад вас видеть, – уже обращаясь и к Исаку, – обоих.

Парни переглянулись, Эвен даже слабо улыбнулся, но было заметно, что ему еще очень неловко: