Текст книги "Ветка сакуры (СИ)"

Автор книги: Ame immortelle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Наклонился совсем близко, так, что губы почти касались губ Эвена:

– Да люблю я тебя! Люблю! И больше ты мне не запретишь говорить о своей любви к тебе, потому что она во всем: в каждом моем слове, прикосновении, улыбке… во всем этом – любовь к тебе! Я понятно объяснил?

По щекам Эвена текли слезы. Высвободил руки из-под одеяла и всем своим измученным телом потянулся к Исаку.

Младший просто перекатился набок, развернул корпус к Эвену и, порывисто обняв, крепко припечатал старшего к себе.

Уткнувшись носом в шею Исака, прижался обеими руками к его груди, которая стала вскоре совсем влажной от слез.

Исак терпеливо успокаивал любимого, то и дело оставляя нежные поцелуи на лбу и висках.

– Тебе тепло, родной? – Исак поправил покрывало.

– Еще как тепло… лишь бы утром это не стало сном…

– И не надейся, – мальчик тихо улыбнулся сам себе, – тебе меня еще всю жизнь терпеть.

– Спокойной ночи, Исак, – прошептал Эвен, уютно устроившись на груди младшего.

– Спокойной ночи, – поцеловал в лоб. – Спи, любимый мой, теперь я с тобой, – совсем шепотом, – навсегда.

Еще долго Исак будет гладить его его плечи; ласково, совсем ненавязчиво, едва ощутимо касаясь губами волос у лба.

И уснет сам только под утро, убедившись, что его Эвену тепло и легко.

========== Часть 21.1 ==========

Комментарий к Часть 21.1

Маленький отрывок следующей части на сон грядущий и в честь наступающей первой зимней ночи)))***

Всем – сладких снов, согревайтесь теплом друг друга)))

Обязательно включаем

Ane Brun

“Halo”

( cello cover Beyoncé

– просто волшебный )

…I can feel your halo…

Ночь накрыла город одеялом неба цвета индиго, сплошь усыпанного звездами, тускло сиявшими в эту первую зимнюю ночь в Киото. Снег падал пушистыми хлопьями, волшебно кружившимися в мягком свете ночных фонарей.

В маленькой комнатке, под одним покрывалом, прижавшись к друг другу лежали двое – двое, что считали друг друга потерянными навсегда.

…Remember those walls I built

Baby they’re tumbling down…

Едва лишь миновала полночь и зима успела вступить на подножие своего трона, как Эвен, забывшийся сном на каких-то пару часов, снова открыл глаза.

Согретый ласковой заботой и теплом Исака, он только сейчас начал понимать, что даже в этом жестоком, полном ненависти, злобы, несправедливости и одиночества мире случаются чудеса. Его личное чудо, Бог знает только за какие такие заслуги подаренное ему, сейчас самым теплым ветром дыхания чуть колыхало волосы у его лба.

Такой ранимый, упрямый, но такой добрый, сильный – самый чудесный мальчик на свете.

…I found a way to let you in But I never really had a doubt

Standing in the light of your halo

I got my angel now…

В глубине души все еще боялся, что это сон… но любимый был рядом, грудь его мерно вздымалась под щекой Эвена, а сердце билось, гулко отдаваясь каждым ударом в висок.

Уже и не разобрать было, где бьется его собственное сердце – а где сердце Исака. Да и неважно это было. Уже неважно.

Как бы там ни было, Эвен все же сейчас устыдился своей слабости. Не то чтобы он боялся, что Исак посчитает его какой-то размазней. Нет, но и быть жалкой обузой младшему, пусть уже и немного повзрослевшему, он не хотел.

«Надо взять себя в руки, мой мальчик заслуживает сильного человек рядом, ведь он так страдал… маленький мой», – с этими мыслями не удержался, изо всех остатков сил обнял Исака, прижавшись губами к нежной щеке. И видимо забыл, какой чуткий сон у его любимого.

– Родной, давай еще поспим немного, – сиплым ото сна голосом прохрипел Исак; притянул Эвена обратно к себе на грудь, обняв одной рукой; теплыми губами коснулся лба, прошептал в эти все еще чуть влажные волосы. – Ничего не бойся больше – я с тобой.

Эвен, чуть поерзав, снова уютно расположился на груди любимого, руками надежно обхватил его по обе стороны. Какое-то время спустя почему-то решил, что Исаку неудобно спать с тяжестью его тела на груди:

– Исак, ты, наверное, устал так лежать со мной, – и попытался сдвинуть голову на свободное пространство татами.

Младший, чувствуя намерения Эвена, лишь сильнее обхватил его обеими руками поперек спины, погладил теплыми ладонями.

– Т-ш-ш-ш, все хорошо, спи, спи, – поцеловал в макушку, – спи.

…Everywhere I’m looking now

I’m surrounded by your embrace

Baby I can see your halo

You know you’re my saving grace…

– Я так боялся, что навсегда потерял тебя…

– Эээвееен, – наиграно недовольно протянул Исак. Старший поднял голову, чуть улыбаясь, с виноватым взглядом уставился на него.– Значит, у вселенной были насчет нас другие планы, и мы вроде договорились поспать сейчас, а? Утром поговорим, или днем, или вечером, – последние слова были сквозь сон, – а сейчас спать, родной мой, – прижал голову Эвена к себе и провалился в сон.

Старшему было неловко. Мальчик так заботился о нем, согрел своим теплом, был так ласков и нежен, а ведь он, наверняка, прилетел сюда накануне и не имел возможности нормально отдохнуть уже больше суток.

Так что Эвен рассудил, что сейчас и правда лучше не тревожить младшего и побыть в тишине, как бы ни хотелось ему подарить Исаку все тепло и нежность свою.

Он верил, ни на секунду не сомневался, что нужен его мальчику, его сейчас уже такому взрослому, такому сильному, но по-прежнему доброму и ласковому.

…It’s like I’ve been awakened

Every rule I had you breaking

It’s the risk that I’m taking

I ain’t ever gonna shut you out…

Осторожно подвинул голову, так, чтобы можно было видеть любимое личико.

Во сне, при каждом выдохе, губы Исака дрожали, упрямый подбородок с ямочкой непроизвольно дергался.

Эвен провел своим носом по бархатной шее – в ответ младший что-то промурчал, и, лишь крепче обняв старшего, просто продолжил сон.

…You’re everything I need and more

It’s written all over your face

Baby I can see your halo

Pray you won’t fade away…

Отныне и навсегда его маленький Исак – его спасение, его источник света, сияющий в самой кромешной мгле, его путеводная звезда, его ангел-хранитель.

Позволив себе полюбоваться любимым, Эвен закрыл усталые глаза и безмятежно уснул.

…I can feel your halo

I can see your halo

I can feel your halo

I can see your halo…

========== Часть 21.2 ==========

Комментарий к Часть 21.2

А в голове все еще звучит “Halo”…

Проснулся Эвен уже днем, но все равно раньше Исака. Его мальчик все еще не отпускал его из объятий.

Старший улыбнулся: даже сквозь сон он ощутил, как ночью Исак заботливо натянул на него сползшее покрывало, боясь, что старший может замерзнуть.

Наклонился к лицу, потерся носом о носик любимого, тот лишь дернул им, но не проснулся. Еще бы, почти всю ночь не спал. Его мальчик был в одежде. Ворот толстовки обнажал шею, ключицы.

От вида отрезка обнаженной кожи любимого Эвену вдруг стало не по себе… и о чем он только думает?..

– Поспи пока что, мой мальчик, – Эвен еще раз ласково посмотрел на Исака, и встал с постели.

Надо было затопить камин, иначе даже самые горячие объятия не спасут от зимнего холода.

Так он и поступил.

Когда в комнате стало чуть теплее, сходил в душ и отправился на кухню. Хороший завтрак не помешал бы обоим.

На кухне нашлось что-то из риса и рыбы с овощами. Что ж, хотя бы. Наверное, его мальчик когда проснется, тоже будет рад наполнить желудок и этим.

Пока он возился с завтраком, не заметил, как в раздвижных дверях маленькой кухни появился зевающий Исак.

Он уже успел сходить в ванную, переодеться и сейчас с наслаждением наблюдал, как старший хлопотал у плиты.

Тихо подкрался со спины; осторожно коснулся, уткнулся носом между лопаток.

Эвен на мгновение задержал дыхание, протянул свои руки назад, достал ими запястья Исака и скрепил их руки на своем животе.

– Привет, – Исак потерся лбом о его плечо.

– Доброе утро, вернее, день, мой мальчик, – Эвен накрыл его ладони своими.

– Тебе уже получше? – Исак опустил голову старшему на плечо.

Эвен развернулся, руки свои положил на плечи Исаку:

– Мне не просто лучше, Исак, мне невероятно хорошо с тобой, – нежно поцеловал такие податливые губы.

– Теперь так будет всегда, я с тобой останусь, не прогонишь, ты веришь мне? – даже голос повысил, но вовремя одумался, опустил взгляд.

– Я верю тебя, милый, верю, Эвен поднял его лицо за подбородок с милой ямочкой, – давай садись, позавтракаем, а потом… надо поговорить, думаю.

– Хорошо, Эвен, но сразу скажу: говорить много нечего. Я уже все решил, и решения своего не изменю.

Эвен ничего не ответил. Так же молча позавтракали, убрали со стола.

Потом прошли в комнату. Эвен расстелил теплый мягкий плед на полу перед камином, присел, за запястье правой руки притянул к себе Исака, усадил к себе спиной и обнял поперек груди.

– Исак, я… я должен был так поступить. Знаю, простить такое невозможно, только вот как ты то смог…

– Эвен, я тебе уже все объяснил, – Исак взял его ладони со своего живота, поднес их к губам. Уже привычным движением поцеловал каждый пальчик. – Сначала жутко обидно было, не мог понять, почему ты так жестоко со мной, за что мне вся эта боль, – Эвен прижался губами к его виску, изо всех сил сдерживая слезы от боли за своего мальчика, безмолвно продолжил слушать Исака.

– Но потом отец все объяснил, а еще я сам понял, что у тебя были весомые причины, и моим единственным желанием было увидеть тебя, целым и невредимым. Вот и все. Нечего мне больше объяснить.

– Я знаю, что уже просил прощения… но ты все же прости меня, еще раз, – из глаз Эвена покатились слезы.

– Эвен, да ты что хоть? – Исак повернулся к нему, порывисто обняв. – Давай так: мы вместе, и больше не будем вспоминать об этом кошмаре вдали друг от друга?

Эвен лишь кивнул в эти угловатые мальчишеские плечи.

Долго так сидели, тепло обнявшись, слушая лишь дыхание друг друга и треск полений в камине.

Исак, чуть отстранившись, стал поглаживать плечи Эвена. Глаза в глаза, безотрывно.

Опустил руки ниже, подцепил края свободной футболки старшего, осторожно потянул верх.

Первой реакцией Эвена было остановить младшего, но он не смог…да и не хотел его останавливать.

Сам придвинулся к Исаку, опустился губами к его рту и сомкнул их вокруг нижней влажной губы Исака.

Мальчик отреагировал на порыв Эвена тихим стоном; осмелев, забрался целыми ладонями под футболку.

– Эй, не так быстро, мой мальчик, – Эвен лукаво прищурил глаза, провел носом по скулам Исака, – давай не будем торопиться… лишь только пять сантиметров в секунду.

– Эм, а почему именно с такой скоростью? – выдохнул младший, не отрывая ладоней от низа живота Эвена.

– Говорят, что с такой скоростью опадают лепестки сакуры… вот так, – Эвен вновь поцеловал его, тягуче-медленно обводя языком лепестки губ своего мальчика.

– Хорошо, – Исак понимал, что вот-вот уже не сможет скрыть своего возбуждения.

Немного боялся. Никогда еще и ни с кем он такого себе не позволял. А еще тело помнило ту незабываемую ночь в этом доме, когда Эвен льдом и своими губами вырисовывал на его горячем теле веточки этой японской вишни.

Все было неспешно, но так правильно. Почти невесомые прикосновения, нежнейшие поцелуи, но такие возбуждающие.

Исак и не заметил, как они оба оказались без одежды.

Эвен осторожно развернул младшего к себе спиной. Сев поудобнее, широко развел свои ноги, согнув их в коленях. А затем, опрокинул Исака спиной к себе на грудь и, коснувшись ладонями напряженных паховых мышц мальчика, раздвинул и его согнутые в коленях ноги.

Закинул его руки назад, по обеим сторонам своих бедер и прошептал:

– Ты ведь не против, мой мальчик… правда?

– Эвен… – Исак не знал правильного ответа. Как он мог быть против…

– Только обещай не трогать себя сам, даже если очень захочется, ладно? Просто доверься мне.

– Я верю тебе, Эвен, верю, – Исак не мог уже дождаться его прикосновений.

Эвен накрыл правой рукой головку члена своего мальчика, второй обхватил его у основания; оттянув крайнюю плоть, стал осторожно водить большим пальцем по уздечке. Исак вздрагивал от каждого движения Эвена.

Тем временем ласки стали настойчивее.

Правой рукой Эвен гладил, сжимал, чуть сдавливая, горячую плоть любимого; помня, как его мальчик выгибался дугой от особых прикосновений, левой ладонью взял распухшие яички; стал играть ими, перебирая пальчиками, сжимать, поглаживать, при этом не переставая ласкать кольцом из своих длинных пальцев сочащий смазкой пенис младшего.

Уже и собственная плоть была твердой, упиралась в мокрую от пота спину Исака.

Эвен чуть сдвинулся так, что его на пике возбуждения член оказался параллелен расщелине между упругих половинок младшего. Стал водить им между ними, заставляя Исака спиной вжаться всем телом в грудь старшему; мальчик уже не стесняясь стонал, то и дело всхлипывая от невероятного сладостного ощущения внутри.

Эвен понимал, что до разрядки совсем чуть-чуть, пара умелых движений, а то, как он стимулировал мальчику яички, только приближало финиш.

–Эвен… – Исак откинул голову ему на плечо, – как хорошо, Эвен…

Старший видя блаженство Исака, продолжил ласкать обеими руками его уже такой твёрдый, весь в вязкой смазке член.

Его мальчик так хотел помочь себе достичь разрядки, но Эвен не позволил ему сделать этого.

Кончиком языка провел по мочке правого уха, слегка прикусил, от чего с губ Исака сорвался новый протяжный стон. Спустился к шее, стал губами всасывать влажные капли, соленые то ли от пота, то от слез благодарности за подаренное счастье.

Вдруг, не дав Исаку разрядки, Эвен отпустил обеими руками его стоящий член. Исак разочарованно ахнул, ожидая объяснений. Но Эвен молчал.

Когда Исак попытался вытянуть руки из-за бедер Эвена и помочь себе, Эвен тихо протянул:

– Так надо… потерпи немного, милый, сейчас тебе будет хорошо, – Исак послушно оставил свои руки на месте, а Эвен положил ладони на соски Исака. Чуть потер всей шириной, затем согнул свои длинные пальцы и стал теребить эти маленькие твёрдые сосочки. Опустил голову ниже, дотянулся до раскрытого рта Исака и впился жадным поцелуем, не переставая играть с бугорками на груди любимого.

Казалось, член Исака сейчас взорвется от рвущейся наружу спермы. Мальчик тяжело задышал, еще раз с силой откинул голову назад, больно ударив Эвена по подбородку.

– Прости, родной… не рассчитал… м-м-м… не могу больше, сейчас все, Эвен, пожалуйста, – всхлипывал Исак.

Набухшей головкой своего члена Эвен уже упирался в узкую дырочку Исака, всю в смазке, которую источала плоть старшего. Но нет… сейчас Эвен хотел лишь доставить удовольствие младшему… с первым проникновением они подождут. Еще не время. Надо будет как следует подготовить мальчика, чтобы боль была минимальной даже первый раз, хотя Эвен и знал, что это почти невозможно. Больно будет и во второй раз, и в третий. Но об этом еще рано думать, надо дать сейчас мальчику кончить, а то бедный совсем уже на грани. Но ведь от этого только ярче ощущения… как же хочется войти в него, испробовать его изнутри, но не сейчас. Сейчас только его наслаждение.

Снова спустившись руками к возбужденному члену Исака, сделал пару умелых движений вверх-вниз, и мальчик его, не сдерживая крика, излился прямо в эти горячие ладони, что так долго, упоительно нежили его плоть.

Казалось, последняя капля белой вязкой жидкости покинула возбуждение Исака, но он все не переставал и не прекращал извиваться в сладостных судорогах.

– Эв-вее-ен-н…ах… Эв-ве-е-ен-н… – дыхание никак не хотело становиться ровным; губы дрожали, соленая влага пота градом катилась со лба.

Эвен отер белую влагу с рук о лежащее рядом покрывало, обхватил обеими руками Исака поперек груди, и, положив подбородок ему на плечо, ласково прошептал:

– Ты как?

– Спрашиваешь… – Исак не сразу смог оформить звуки в слова, – ты… просто невероятен…э то было так… Господи… Эвен, – больше и слова не смог произнести, просто развернулся корпусом к старшему, прямо в этом кольце крепких объятий, обвил шею руками, уткнулся куда-то в ключицу.

Юноша нежно прильнул к этим взъерошенными, немного влажным волосам младшего, погладил его по спине.

– Эвен, – чуть отошел от волны экстаза Исак. – Я… можно я… тоже тебе сделаю хорошо…только не руками, – Исак вдруг покраснел, ну ей Богу, все еще ребенок. – Только я никогда еще не делал этого, не умею… но я хочу этого с тобой.

Эвен умиленно улыбнулся прямо в эту макушку; если бы только Исак знал, как Эвену этого хочется с ним, и только с ним, но минет – это сейчас было бы слишком. Тогда уже точно не сдержится, опрокинет мальчика на татами ничком и вопреки боли войдет в своего любимого без подготовки. А этого он допустить не мог… как бы ни хотелось… сейчас, подарив такое наслаждение, он ни за что не испортит его болью от первого раза. Исак будет его, но не сегодня. Его нежная девственная дырочка еще примет его, его мальчик еще не раз кончит под ним.

Но сегодня этого не будет. Сегодня достаточно ласки, тепла, и родных горячих поцелуев до умопомрачения.

– Исак, – прикоснулся губами ко лбу. – Мне невероятно хорошо от того, что ты испытал сейчас благодаря мне… большего сейчас не надо, – видя, как мальчик разочарованно нахмурил бровки,

– Эй… ты чего, любимый?

– Ты… не хочешь меня? Тебе более опытный партнер нужен?

– Ты это серьезно, сейчас? – Эвен чуть не расхохотался в голос, – узнаю своего ребенка-Исака, – крепко обнял одной рукой, второй ласково притянул к себе лицо за подбородок. – Ты единственный, кто мне нужен на всем белом свете. Ты – моя любовь, мое счастье, моя жизнь. Ни один человек больше не прикоснется ко мне, а сам я всю свою любовь и ласку готов дарить только тебе, мой мальчик.

– Ох, Эвен, – Исак прильнул губами к горячему рту старшего, тот, раскрывшись, сам углубил поцелуй.

Целовались медленно, долго, так, что губы начало саднить.

Не заметили, как оказались оба лежащими на теплом пледе у камина в объятиях друг друга, и, наверное, так и уснули, не разомкнув губ.

========== Часть 22 ==========

Комментарий к Часть 22

Все знают, какая сегодня дата для парней…и добавить нечего.

Наверное, лучший саунд к этой части – тишина, и дыхание мальчиков, одно на двоих.

Сколько волшебного очарования в этих предрождественских днях. Даже здесь, на краю света, падающий хлопьями снег, сияющий в вечернем свете улицы напоминал, что приближается самое чудесное время в году.

Несмотря на довольно холодную погоду все в доме Эвена было наполнено искренней теплотой и нежностью. За уже 24 года его жизни никто не дарил ему столько ласки и заботы, сколько давал ему этот белокурый мальчик.

– Эвен, – Исак обнял его со спины, привычно уткнувшись носом между лопаток, – тебе не кажется, что мы засиделись дома?

Эвен, нарезавший в это время любимый сыр Исака для тостов, тяжело вздохнул и отложил нож. Взяв руки мальчика в свои ладони, поднес их к губам. Так привычно и ласково. Так, как это должно быть и будет всегда. Так, как нужно и необходимо.

– Прости, я ведь и не подумал, что ты не привык к такому затворничеству и уединению, – Эвен вдруг отпустил его ладони.

Исак по-свойски закатил глаза и развернул к себе любимого.

– Ты вообще о чем? – Исак положил руки на плечи старшему и вопросительно заглянул ему в глаза.

Эвен опустил взгляд:

– Тебе приходится быть здесь со мной… вместо того, чтобы жить нормальной жизнью восемнадцатилетнего парня.

– Что? – Исак широко улыбнулся, обнажив свои акульи зубки. – Ты сам-то себя слышишь? Какой еще нормальной жизнью? – младший недоумевал, что еще пришло в голову его парню. Они, к слову сказать, не обозначили официально своих отношений, но и так все было понятно. Они вместе. Без лишних церемоний.

– Ну… тебе, наверное, хочется общения с друзьями, тусовок, клубов и прочего, – к тревоге Исака в уголках глаз Эвена уже блестели прозрачные капли. – А тебе приходится нянчиться тут со мной… боюсь, рано или поздно ты меня возненавидишь. Пусть ни сегодня, ни завтра, но однажды – это произойдет. И это, – через силу сглотнул, – это причинит тебе боль. Не хочу я так… не хочу.

Исак укоризненно покачал головой, а затем, притянув Эвена за шею к себе на плечо, ласково погладил его по волосам и потеревшись щекой о его нос, произнес:

– Я не знаю, что ты там себе напридумывал, но я живу той жизнью, которую выбрал сам и которая меня более, чем устраивает! Рядом со мной мой любимый, тот, ради которого я жизнь свою отдам, не колеблясь.

Я не хотел ворошить последние полгода ада, но ведь вынуждаешь! – мальчик едва не перешел на крик, – шесть месяцев я умирал изнутри, не понимал, зачем существую… жалел о том, что ты тогда не выстрелил в меня, – на этих словах Эвен руками крепко обвил спину своего мальчика, тепло прижив к себе, по щекам снова потекли слезы. Как ни пытался быть сильным, но мысли о том, как страдал Исак по его вине, ранила в сердце больнее самого острого самурайского меча.

– Прости меня, я…

– Хватит! – Исак не дал ему закончить. – Договаривались же, никакого прошлого, только здесь и сейчас. Тем более, пару дней назад ты говорил, что сам не сможешь без меня! А сейчас, что же, отступаешь от своих слов?

Исак немного подумал и продолжил:

– Если хочешь, не будем думать о завтрашнем дне, да что там, о сегодняшнем вечере даже… о следующем часе… Если хочешь, будем жить одной минутой… я и ты… и так минута за минутой. И ничего и никого больше.

Эвен тихонько кивнул в эти шелковые кудряшки, сильнее сцепив объятия:

– Тогда… что мы будем делать в следующую минуту? – старший немного отстранился, чуть прикрыв веки.

– В следующую минуту… – немного поразмыслил Исак. – В следующую минуту мы будем целоваться, – облизав нижнюю полную губу, потянулся к лицу старшего.

– Без напряга? – Эвен склонился к нему.

– Без напряга, – Исак осторожно коснулся верхней губы Эвена; слегка увлажнил, обведя кончиком языка и просто нежно принялся целовать по очереди теплые алые половинки, не углубляясь, не переходя границу нежности и доверия. Он знал, что все еще будет у них. А пока, в эту конкретную минуту было достаточно просто чувствовать тепло и нежность родных губ любимого.

Когда немного начал неметь носогубный треугольник, разомкнул поцелуй. Эвен смотрел на него и, казалось, улыбался глазами.

– Выбраться из дома нам все же придется. Я никогда не был в этой части света зимой. Хочу просто побыть с тобой, родной мой, погулять по зимнему Киото. Так что ты заканчивай с завтраком, а я поищу тебе теплую одежду. Не хватало, чтобы ты еще разболелся под Рождест…

Не успел Исак закончить, как в дверь постучали.

Оба резко повернулись к двери. Кто же это мог быть?..

========== Часть 23.1 ==========

Комментарий к Часть 23.1

Снова разбила на две части. Так будет логичнее. Вторая подчасть будет объемнее.

Все более или менее прояснится.

…И пока все бредут-идут, устремивши взор,

На моем горизонте – пруд, а на небе – флёр

Облаков. И воздушный шёлк. А в руках – цветы.

И куда б человек ни шёл, в каждой капле – ты.

В каждом миге, чей сладок звук, бесконечен Свет,

В каждой книге, в сплетении рук, в суете сует…*

Так и не дождавшись ответа, в дверь постучали еще раз.

Эвен инстинктивно, в защитном жесте скрыл Исака за собой, который все равно ни на миллиметр не желал отцепиться от его футболки со спины.

– Исак, – старший тихо, почти одними губами шепнул ему. – Кто бы там ни был – ничего не бойся, ничего и никого. В любом случае, если им кто и нужен, то это я.

А ты просто уйдешь, и все? Хорошо? – схватил за плечи. – Только не спорь, пожалуйста, хотя бы сейчас? Слышишь?

У Исака глаза округлились, верхняя губа затряслась, дрожащим голосом кое-как выдавил из себя:

– Ты о чем это? Что значит «уйдешь»? Ты, может, ночью в темноте о косяк дверной ударился? – вцепился пальцами в грудь любимого. – Никуда я без тебя не уйду! Понял?! Или мне погромче это сказать? Я сейчас сам открою эту дверь, и будь что будет, окay? Я, знаешь ли, с некоторых пор стал верить в знаки судьбы, – даже слегка усмехнулись оба на последних словах Исака.

Эвен ничего не ответил: просто крепко прижал к себе мальчика, подержал так в объятиях какое-то время, а затем взял за руку. – Значит… вместе? – вопросительно взглянул во влажные зеленые изумруды.

– Вместе, – совсем не громко, но твердо ответил Исак, не разрывая зрительного контакта.

– До конца?

– До конца, – мальчик успокаивающе улыбнулся и, крепче сомкнув их руки, сам повел Эвена к двери.

Дверь отворилась сразу же, как только Эвен повернул ключ в замке.

На пороге появился невысокого роста японец в униформе какой-то организации. Исак плохо разбирался в этом, и лишь молча переводил взгляд с Эвена на пришедшего и обратно.

Оба молчали. Наконец, старший о чем-то заговорил с незнакомцем на японском.

Конечно, Исак не разобрал ни слова, но судя по интонации и потемневшему взгляду чистых глаз Эвена, то, что сказал ему пришедший, сильно огорчило того.

После нескольких минут разговора, мужчина передал Эвену какую-то небольшую коробку, наподобие шкатулки и, поклонившись, ушел прочь.

Насхайм поклонился в ответ.

А затем, закрыв дверь, облокотился на стену, опустив голову. Коробка выпала из внезапно ослабевших рук.

– Эвен… – Исак вплотную приблизился к любимому; взяв в руки его дрожащие ладони, ласково погладил их; обвил шею руками, положил голову старшего себе на плечо, – Эвен, что случилось? Зачем приходил этот человек… что он тебе отдал?

Старший молчал. Взгляд его немного посветлел, но было заметно, что слова ему сейчас будут даваться с трудом.

– Ладно, не хочешь сейчас рассказывать – не надо. Ты только успокойся сейчас и не молчи, если плохо тебе, хорошо? Мы же обещали друг другу, помнишь, вместе и до конца…

Исак не успел договорить, как Эвен притянул его к себе покрепче, ласково погладил по спине и шепнул у самого виска:

– Свобода, Исак… я теперь свободен… нет, – с силой мотнул головой, – мы теперь свободны, – чуть отстранился, но лишь затем, чтобы взять в свои ладони лицо Исака:

– Теперь все будет хорошо, – поцеловал раскрытые от непонимания слов Эвена губы младшего и снова крепко обнял своего мальчика. – Отныне и навсегда.

А Исак сейчас так и не нашел в себе силы собраться с мыслями и попросить Эвена объяснить его слова. Что ж… не в первый раз этот человек заставляет мальчика просто слепо довериться ему и не задавать лишних вопросов, пока для этого не наступит подходящее время.

Но Исак уже привык ждать. Ведь ожидание это, пусть самое мучительное и долгое, уже не раз было вознаграждено.

И раз Эвен говорит, что все будет хорошо – значит так и будет, и никак иначе.

____________________

*Ю. Гридасова

========== Часть 23.2 ==========

Комментарий к Часть 23.2

Как говорится, “Остапа понесло…”.

Ой…

PS: всем любителям hot-hot посвящается

Через час придя в себя, Эвен, сидя за столом на кухне, в захлеб стал рассказывать Исаку о том, что приходивший человек – это представитель Ohaka no manshon – могильного дома.

Главарь ветки якудза, которые держали столько лет в страхе семью Эвена и заставляли его таким мерзким диким способом отрабатывать долг, скончался и был кремирован.

Его вдова передала частичку его праха и какие-то ритуальные вещи всем, кого при жизни коснулись черные дела, тем самым как бы прося прощения за деяния своего мужа. Что поделаешь, это Япония, здесь и капля дождя не упадет без какого-то символического смысла.

– Почему тогда ты так помрачнел, когда этот человек сообщил тебе новости? Разве это не круто, что этот ублюдок больше не тронет тебя с семьей?

Эвен задумчиво покачал головой:

– Исак… смерть любого человека – это не доброе известие, и радоваться на глазах человека из ритуального дома было бы полным отсутствием достоинства. Не забывай, Исак, ты в Японии, и здесь, на краю света, у самого порога солнца, люди мыслят совсем по-другому. А когда я только увидел его… вообще подумал, что это из-за моей семьи.

– Все обошлось, милый, – Исак протянул к нему руки и ласково погладил ладони. – Все хорошо, и будет хорошо, ты сам сказал же!

– Да… только надо бы поднять коробку. Там урна с частичкой праха… надо проявить уважение к умершему, и не имеет уже значение, кем он был. Нас всех когда-то будут судить по поступкам, кто знает, у кого грехов найдется больше.

– Да я поднял, поднял уже, только не говори, что ты это в доме собрался держать?

– Нет, конечно, сейчас позавтракаем и пойдем в парк, развеем по ветру со снегом.

Говорят, снег, как вода, тоже очищает.

– Да неужели? Серьезно? – Исак закатил глаза. – Мой капитан очевидность, вообще-то снег – это, как бы, и есть вода, но в другом состоянии.

Эвен состроил обиженную физиономию:

– Вот привычка-то! Я ему о глубоком, а он мне о физике.

– Ну ладно, ладно, я понял как бы. Кто-то вроде завтрак обещал? – мальчик примирительно потерся носом о любимые длиннопалые ладони.

Они еще с часик мило ворковали, потом собрались и пошли в парк.

Когда с прахом было покончено, еще немного погуляли по городу. Зашли в магазин, купили по мелочи к ужину, не забыв о какао и каких-то особых японских сладостях.

Когда время перевалило за восемь вечера, по привычке уютно устроились у камина, укрывшись пледом и тихо целуясь под треск полений.

Так уж получилось, что плед сполз на пол, а футболка Эвена непозволительно высоко задралась, обнажив плоский живот и низ широкой груди.

Исак, разрываемый давно копившимся желанием, припал губами к этой наготе и вопросительно вцепился взглядом в Эвена, вымаливая разрешения продолжить.

Найшем сам давно хотел этой близости. Оба были готовы. Оба сгорали желанием обладать друг другом.

– Ты… ты хочешь этого? – все же решил спросить Эвен.

– А тебе все только словами надо объяснять? – Исак медленно забрался руками под футболку, почти коснулся сосков и прильнул губами к шее под самым под самым подбородком.

– Очень хочу.

Эвен взял ладонями лицо любимого, прошептал, обдавая горячим дыханием:

– Тогда ты должен будешь полностью мне довериться, – поцеловал в скулы, прошелся носом по верхней резко очерченной губе. – Я хочу, чтобы ты запомнил наш первый раз…навсегда запомнил.

– Я полностью тебе доверяю, Эвен, я знаю, что ты не сделаешь мне плохого, я ко всему готов.

Эвен кивнул.

Оба встали на ноги и какое-то время просто целовались в тишине, разрывая ее только звуками все более настойчивых, все более нетерпеливых, жадных поцелуев.

Почти не прерываясь, они сняли друг с друга одежду и, оставшись полностью обнаженными, вдруг отстранились и словно застыли.

Эвен выдохнул:

– Мне нужно сделать кое-что… только помни, что ты обещал доверять и ничего не бойся…хочу подарить тебе наслаждение.

Исак громко сглотнул и нашел в себе силы только кивнуть в ответ.

Эвен отошел к небольшому шкафу и достал оттуда… два эластичных жгута, один в виде короткой веревки, и какую-то баночку.

Исак завороженно смотрел на эти вещи, сердце на миг сжалось, но вновь стало отбивать ритм с удвоенной частотой.