Текст книги "Ветка сакуры (СИ)"

Автор книги: Ame immortelle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Зачем? – продолжил японец.

– Я… я хочу убедиться, что с ним все в порядке, – мальчик решил, что стоит подбирать слова, но все же, добавил. – Мне нужно увидеть его… прошу вас.

Японец криво усмехнулся, жестом подозвал к себе одного из своих людей и, что-то шепнув тому по-японски, снова обратил свой взгляд к Исаку.

Тот тяжело сглотнул, но все же старался сохранить спокойное выражение лица, хотя у самого внутри все сжималось от страха и неведения.

Наконец, к нему приблизились двое. Один из них забрал рюкзак, а второй, грубо схватив за локоть, повел Исака куда-то в темноту длинного коридора, вдоль стен которого оказалось много подсобных помещений.

Подошли к одной из дверей. С силой толкнув ее ногой, мужчина грубо толкнул мальчика в глубь помещения.

Внутри была кромешная тьма, только тонкий пыльный луч света просачивался сквозь небольшое отверстие в верхней части одной из стен.

Исак огляделся, чуть вздрогнув, когда за его спиной с грохотом закрылась тяжелая дверь.

Наконец, взгляд его упал на дальний угол, где среди какого-то складского мусора была сгорбленная фигура человека, с лицом, с которого прямо на Исака смотрели два хрустальных, с застывшим в них отчаянием, глаза.

– Эвен… – Исак подлетел к нему, опустился на колени и прижал его голову к своей груди. – Эвен, что же ты… я так испугался… Эвен, не молчи, – Исак почувствовал, как старший стал понемногу оживать, сцепив свои тонкопалые руки за его спиной. – Что они сделали с тобой? Тебе больно? – Исак взял своими ладонями лицо Эвена, ласково погладил большими пальцами его скулы, поцеловал кончик носа, снова прижал голову к груди.

Наконец, Эвен еще крепче сам прижал Исака к себе, положив его голову к себе на плечо:

– Я же просил тебя уйти, почему не послушал меня? Никогда меня не слушал… мы теперь оба в беде, Исак… и вряд ли выберемся, прости меня…

– Нет! Что ты такое говоришь, – Исак чуть отстранился, даже закашлял от волнения, – даже не думай такого! Мы выберемся! Мой отец все знает, он обещал помочь… он найдет нас! У меня в телефоне есть приложение – показывает отцу, где я. Я успел его включить еще в чайном домике. Мой рюкзак у них, но это не важно. Нас успеют найти… ты только не унывай, слышишь?

– Твой отец… – Эвен чуть повернул голову на бок. —Выходит, он все знает обо мне… о нас?

– Не все… – Исак потупил взгляд. – Мне пришлось рассказать ему о твой… работе, но он думает, что мы просто друзья, – младший успел заметить, как помрачнело уставшее, с темными подглазинами лицо Эвена. – Я все равно все расскажу ему! Я все уже решил! – мальчик попытался обнять его, но тот отстранился.

– Эвен, пойми ты: я просто растерялся… так напуган был тогда на вокзале, но я даю слово, что все расскажу отцу, обещаю! Ты веришь мне? – Исак с надеждой заглядывал в такие родные голубые глаза, но они были полны лишь какой-то отрешенности.

– Исак, – Эвен все-таки сам приблизился к нему. – Дело не в этом… просто, не тешь себя напрасными надеждами… даже если отец поможет тебе, для меня нет пути спасения. Я знаю, моя приемная семья у них в руках… они не оставят нас в покое.

Ты очень много не знаешь…

– Так расскажи мне… хватит мучать меня неизвестностью, что я как дурак малолетней вечно сижу, глазами хлопаю на все твои недоговорки! – Исак хватко вцепился старшему в плечи. – Расскажи мне все… я же с тобой, и буду с тобой, что бы ни услышал.

– Исак… что ты хочешь услышать? Как я попал в чайный домик? Что ж… это долг моей семьи, моей сводной сестры…сона избавилась от нежеланного ребенка от какого-то клиента, там все было в плохих условиях. Она получила инфекцию и, – тут Эвен отвернулся, почувствовав, как слезы подступили к глазам, – умерла. Семь лет тому назад…

– Ее звали Мика… ведь так? Вот откуда это имя? – Исак положил голову Эвену на плечо, протянув ладонь к щеке старшего, по которой уже стекала соленая капелька. – Эвен… не надо, все хорошо будет, я с тобой…

– Нет, Исак, нет. Ты так добр был ко мне все это время, а я… только и сделал, что принес тебе одни беды. Ты не заслуживаешь такого мерзкого человек в своей жизни… к тому же, если я и выживу, то буду еще долго отрабатывать долг семьи… а ты, – тут Эвен нежно и горячо прижался губами к его лбу, – ты просто живи нормальной жизнью, вернетесь в Норвегию, и ты просто забудешь все как дурной сон, слышишь?

– Нет! – Исак крепко обвил руками его шею. – Ну уж нет! Я никуда без тебя не уеду! Мы выберемся и вместе уедем, понял? И семью твою заберем, только ты не говори сейчас мне всего этого дерьма про то, что я должен забыть тебя и все такое! И не надейся! Сам же говорил, что не отпустишь от себя никуда? Или забыл уже… или слова твои ничего не значат?! – Нотки отчаяния проскользнули в голосе Исака.

– Ничего я не забыл, мой мальчик, и никогда не забуду, – Эвен ласково погладил Исака по волосам, снова поцеловал в лоб. – Просто жизнь моя – сломана… не хочу ломать твою.

Быть может, Эвен что-то еще хотел сказать, но дверь с шумом отворилась, и вошли двое.

Один из них что-то громко скомандовал по-японски.

Эвен, услышав приказание, тут же вскочил на ноги и помог подняться Исаку, тихо шепнув:

– Пойдем, нас зовут… обещай, что закроешь глаза, если со мной будут делать что-то плохое, обещай не смотреть, хорошо?

– Эвен… что ты такое говоришь? Что они хотят сделать с тобой? – Исак отчаянно уцепился за его рукав, но Эвен схватил его за запястья и повел прочь.

Когда вернулись в главное помещение, из которого увели Исака, то к находившимся там людям прибавилась какая-то невысокая, средних лет японка в простом платье.

Эвен тут же переменился в лице…несложно было догадаться, что это был его родной человек.

Главарь снова что-то сказал своим людям, а затем обратился к Эвену уже на английском, очевидно, чтобы Исак тоже слышал это:

– Видишь, Эвен, мы упростили тебе задачу, теперь ты сможешь спасти свою мать, и, – на этих словах японец мерзко ухмыльнулся, сощурив и так темные узкие глаза, – все, что от тебя требуется – избавится от одного слишком любопытного маленького негодяя.

Парни переглянулись, у обоих застыл немой ужас в глазах, «Нет, нет, нет, только не это», – пронеслось в голове Эвена, а Исак… он вообще плохо понимал, что сейчас, возможно, доживает свои последние минуты.

Один из банды подошел к нему, вложив в руки пистолет.

– Давай, Эвен, не тяни, ты же знаешь, я не люблю ждать, – главарь сменил тон на более настойчивый, – все просто, у тебя есть выбор – спасти его или ее, сделай его правильно, Эвен. И не пусть рука твоя не дрогнет, ведь настоящий самурай сомневается только пока выбор не сделан, а потом лишь действует.

Эвен дрожащей рукой взял пистолет. Он понимал, что это не шутка и его все равно заставят сделать это…с этими людьми не шутят.

На лице Исака застал дикий ужас.

«Как же так… Эвен… неужели ты выстрелишь в меня», – он, наконец, осмелился посмотреть старшему прямо в глаза, который уже поднимал оружие в воздухе.

Но вопреки ожиданиям Исака, дуло пистолета оказалось не направленным в его сердце, а у самого виска Эвена.

– Эвен, что ты! Не смей! – Исак было рванулся к нему, но грубые руки задержали его, Эээвеен! – отчаянно прохрипел мальчик.

– Прости меня за все, мой мальчик, – Эвен закрыл глаза и сильнее сжал оружие в руках, а дальше Исак помнил лишь крики, грохот оружия и темноту.

========== Часть 18 ==========

Комментарий к Часть 18

Включаем

“You are a memory”

Message to bears

現世も各後世もいつまでも一緒に居よう。

Я с тобой навсегда в этой и в каждой новой жизни.

– Так вы принимаете мои условия, господин Насхайм?

Эвен молча опустил голову, не зная, как согласиться на подобное.

Наверное, этот выбор был не легче, чем тогда, когда в руках его было оружие. Но там он мог все закончить, не делая этого выбора вовсе, по крайней мере, он попытался. Было ли это слабостью или, наоборот, проявлением безграничной силы духа, сейчас уже не имело никакого значения.

Сейчас ему предстояло решить: навсегда избавиться от ужасов большей части его жизни и получить безопасность и спокойствие для своей семьи, но при этом навсегда исчезнуть из жизни Исака и никогда в ней не появляться.

Бесспорно, он был многим обязан господину Вальтерсену, который вовремя появился с полицией и людьми своих партнеров на том заброшенном складе…еще десяток секунд и Эвен бы сейчас не сидел напротив него с поникшей головой.

Еще помнил, как Исак…его бедный мальчик потерял сознание от пережитого… может, оно и к лучшему, что он не увидел, что Эвена успели спасти…

Когда Исак пришел в себя, ему сказали, что Эвена больше нет… Нет и не будет.

Не трудно догадаться, что творилось с его мальчиком. Как бы ему хотелось взять всю боль Исака на себя. Хуже всего, что и помочь он ничем ему не мог.

Может, оно и к лучшему, по крайней мере, Эвен верил, что со временем боль притупится, а потом и вовсе исчезнет. Пусть он вернется в Норвегию, начнет снова посещать школу, общаться с людьми, заведет друзей, девушку… или парня, а что до Эвена…его не будет, да и не должно было быть в жизни этого нежного мальчика.

Странно, но Эвен размышлял только о том, как его гибель ранит чувства Исака… а как же сам Эвен? Не слишком ли жестокую цену назначил ему господин Вальтерсен за свободу для него и его семьи.

Давай же Эвен… будь честен сам с собой! Разве принесет эта свобода покой твоей душе, который тебе дарил Исак одним лишь присутствием рядом…

Разве испытаешь ты еще хоть раз в жизни то счастье, что переполняло твое сердце, когда ты прижимал к себе свое маленькое сокровище, когда касался своими руками его горячей груди, когда целовал его неправдоподобно-нежные губы.

Но все это придется забыть, и его забыть. Навсегда. А еще никогда ни сорваться и не пытаться искать встречи. Было ли это жестоко? Было. Но Эвен видел счастливую жизнь для Исака, а ему самому… ему самому хватит и воспоминаний.

– Вы поймите меня правильно, господин Найшем.

– Эвен, – наконец поднял голову, встряхнул плечами, словно освобождая себя от тяжести мыслей, – можно просто Эвен…

– Хорошо, Эвен, – отец Исака все понимал и старался сохранить спокойный сдержанный тон, – Так я продолжу. Поймите меня правильно. Я ведь сразу догадался, что вас с моим сыном связывают совсем недружеские отношения, – на этих словах щеки Эвена стали пунцовыми, – Я помню, как отчаянно он умолял помочь вам, даже за самого близкого друга не просят – так, как просил за вас он. И дело совсем не в этом… но связь с вами ни к чему хорошему не приведет. У вас нет будущего, рано или поздно вы не будете вместе, и не известно, кто из вас еще разобьет сердце другому. Так что пусть мой сын лучше пострадает сейчас, пусть пересилит, переживет эту боль, думая, что вас больше нет в живых. Но так правда будет лучше. Я надеюсь, вы меня поняли?

– Да… вы правы, так будет лучше. Я даю вам слово, что никогда более не появлюсь в жизни Исака. Как бы ни было мне тяжело, – все-таки голос его дрогнул. – Я сдержу данное вам слово. И… спасибо за мою семью.

Отец Исака понимающе кивнул, после чего поспешил покинуть дом Эвена.

***

Прошло больше полугода, и постепенно жизнь стала входить в привычную колею. По крайней мере, внешне все выглядело ровно. Исак с отцом вернулись в Осло. Мальчику предстоял третий год обучения в старшей школе.

Внешне все было ровно. Внешне.

А внутри была пустота, которую не мог заполнить ни один человек на свете.

Первое время по ночам, а временами, казалось, что и наяву, Исака мучили кошмары. Виделся ему Эвен, прислоняющий дуло пистолета к виску, боль во взгляде родных глаз и неспособность, как это всегда бывает во сне, что-либо сделать: конечности не слушались его, голос пропадал и не было сознания, реальность ли это или очередной дикий кошмар, повторяющий уже не один десяток кругов в его голове.

На глаза ему попалась одна из книг какой-то американской писательницы с романом с каким-то сентиментальным названием. Чтобы как-то отвлечься, Исак открыл ее на случайной странице.

«Есть одиночество, которое можно убаюкать. Руки скрещены на груди, колени приподняты, и покачиваешься – движение это, в отличие от качки корабля, смягчает душу и убаюкивает. Оно исходит откуда-то изнутри и обволакивает тебя плотно, как кожа. Есть ещё такое одиночество, которое словно накатывает извне. Его не убаюкаешь. Оно живое и существует независимо, само по себе. Оно иссушает и разрастается, захватывая всё вокруг, так что даже звук собственных шагов будто доносится до тебя со стороны…»*

Со всей силы швырнув книгу об стену, Исак упал ничком на кровать и просто завыл в голос.

«Почему…почему, Эвен… зачем?!» – мальчик захлебывался в нескончаемом потоке слез.

На что же надеялся тогда Эвен? Боль притупится и забудется, исчезнет?

Исак рывком вскочил с кровати, схватил брошенную книгу, и еще сгреб в охапку книги с полки, столько, сколько смог. Их он привез из Японии… зачем-то. Все они сплошь были в его пометках: когда-то Исаку нравилось выделять в них понравившиеся цитаты. Особенно много книг было авторства Мураками… как же ненавистны ему были все они сейчас!

Метнувшись в гостиную, где в холодное время года у них всегда горел камин, Исак подошел к огню совсем близко и яростно стал рвать книги на части, кидая обрывки в камин.

Может, он надеялся, что с ними сгорят его воспоминания и боль? Знал он, что это невозможно.

«Хорошо тебе там, Эвен… лежишь и ничего не чувствуешь, а я здесь погибаю изнутри… внутри меня все прожигает таким же огнем, что сейчас превращает в пепел эти чертовы книги… хорошо тебе… что же меня с собой не забрал?!» – слез почти не осталось: все выплакал еще тогда, полгода назад. Сегодня, наверное, последние вылились.

Воздуха стало не хватать. Решил, что надо хотя бы на полчаса выйти на воздух, иначе от этого тупого сиденья в четырех стенах вот-вот можно было лишиться рассудка.

Дошел до какого-то парка. Было совсем безлюдно. Только на одной из скамеек сидела маленькая белокурая девочка. Неподалеку гуляла с коляской молодая женщина, очевидно, ее мама.

Исак тихонько присел на краешек скамьи и несмело повернул голову к девочке.

Малышка чем-то увлеченно занималась, и только приглядевшись, Исак заметил, что девочка складывала из бумаги… журавлика. Японского журавлика.

«Господи… и здесь эта страна преследует меня…»

Неожиданно девочка повернулась к Исаку, пригляделась и, улыбнувшись, протянула готового журавлика Исаку:

– Это тебе, – малышка пролепетала тоненьким голоском.

– Не надо, спасибо, ты столько с ним возилась, оставь себе, – Исак было опешил от такого доброго жеста девочки.

– Нет же, у меня их вон сколько! – тут девочка руками показала сверху донизу, сколько уже смастерила таких, – это тебе, ты такой грустный, а этот журавлик – волшебный, он любое желание исполнит, – девочка так умоляюще посмотрела – трудно было отказать. – Ну же, давай, бери, – девочка сунула ему в руки бумажную фигурку и убежала к маме, напоследок широко улыбнувшись Исаку.

Мальчик еще долго разглядывал ничем не примечательного журавлика.

Конечно, все это был детский лепет… разве может фигура из бумаги исполнить его желание? Конечно, нет. Да никто не может. И ничто.

Все же, сунув журавлика в карман, Исак встал со скамьи и побрел домой. Но всю дорогу до дома из головы его не выходила эта девочка из парка.

________________

* Тони Моррисон

«Beloved»

* Все цитаты в начале частей были из книг, которые прочитал Исак

========== Часть 19 ==========

Домой вернулся ближе к восьми вечера. Отец давно уже был там и, судя по всему, ожидал прихода Исака.

– Где ты был? И почему не отвечал на звонки? Только не говори, что оставил дома телефон, для вашего поколения – это все равно, что остаться без рук, глаз и ушей, – сложно было понять тон отца.

– Я немного прогулялся, – тихо ответил Исак и, почему-то, проверил рукой карман – на месте ли тот журавлик, подаренный девочкой в парке.

– Ты же знаешь, я волнуюсь, у тебя не самое хорошее самочувствие последнее время! парировал отец немного громче обычного.

– Знаю… но не сидеть же мне в четырех стенах… не поможет, поверь, да и не хочу я чувствовать себя лучше. Я бы предпочел вообще перестать чувствовать.

– Исак, – отец было приблизился к нему, но тот отступил назад, и это заставило господина Вальтерсена сохранить дистанцию. – Больше пяти месяцев прошло… пора бы успокоиться и забыть!

– Забыть?! Больше пяти месяцев, говоришь? – Исак горько усмехнулся, хотя смех этот больше походил на всхлип, – Думаешь, время что-то решает?! Я никогда, слышишь, никогда его не забуду! Никогда! А ты… ты даже проститься мне не дал с ним… не позволил сходить перед отлетом на его могилу… – по щеками уже текли горячие слезы.

– Зачем ты сжег книги? – отец, покраснев, отвел взгляд и, видимо, пытался перевести разговор, – Разве они виноваты в чем-то?

– Да! Виноваты! Во всей той красивой лжи, что напихана в них! В реальной жизни – лишь горькая правда, по крайней мере, в моей то уж точно! – с этими словами Исак убежал наверх, к себе.

Отец так и остался стоять возле камина, с тлеющими остатками книг, что так безжалостно ли безрассудно ли были брошены его сыном на сожжение.

Покачав головой, словно с немым укором самому себе, тяжело вздохнул и подошел к мини-бару налить виски. Он понимал, что был жутко виноват перед сыном, он все видел и понимал, и, наверное, где-то в глубине его души уже жила жизнью невольницы та маленькая мысль «стоит рассказать Исаку правду», но пока он был не готов выпустить ее на свободу.

***

– Исак… – наверное, такое только в бреду послышаться могло, этот голос… разве можно его с кем-то спутать?

– Исак… – слуховая галлюцинация повторилась.

Мальчик вскочил с постели, дыхание сбилось, голова почти не соображала. Посмотрел на экран телефона, на часах – нет и 4-х утра.

«Нет, так решительно не годится… так больше нельзя… наверное, просто схожу с ума», – Исак кое-как справился с дыханием и хотел было лечь обратно, как снова послышался до рези в груди знакомый голос.

Вернул телефон на тумбочку, где лежал принесенный из парка журавлик. Хотел было взять его в руки, но отшатнулся, забравшись с коленями на постель. На журавлике была кровь.

«Всё, я точно с катушек съехал, хотя чему тут удивляться.»

Справившись с пробивающим тело ознобом, все же встал на ноги и направился к двери – мучила жажда, да и просто вода могла успокоить.

Открыл дверь и застыл в ужасе… на пороге комнаты стоял Эвен, весь в белом, одетый как для погребения, а с виска стекала кровь.

А еще совсем пустые глаза и руки с кровавыми подтеками на запястьях.

При других обстоятельствах реакция была бы иной, но сейчас все, что сделал Исак – это отшатнулся к стене, закрыв лицо руками, громко вскрикнув…

– Исак, Исак, просыпайся, Исак, – отец дергает его за плечо.

Мальчик резко открыл глаза: вид отца перед его постелью вернул его в реальность. Это был сон… просто жуткий сон. Исак, медленно приходя в себя, огляделся. На тумбочке, рядом с телефоном, как новенький, без единой кровавой капли лежал его журавлик.

– Кошмар приснился?

– Да… правда, мне кажется, я давно в нем и живу, – Исак опустил голову, прижав колени к груди и обхватив их обеими руками. – Знаешь сам, я с ним не попрощался даже… может, если бы ты позволил мне это – мне стало бы легче. Но мы так поспешно улетели, как будто один день что-нибудь решал! – глаза Исака снова стали влажными. – Я не часто прошу тебя о чем-либо, но сейчас прошу… просто умоляю: позволь мне вернуться туда… хотя бы на один день, я хочу сходить к нему на могилу, просто попрощаться и все… прошу тебя!

Отец Исака с шумом выдохнул:

– Это невозможно, Исак…

– Почему?!

– Потому что нет у него могилы.

– Вот как? – Исак слабо понимал сейчас, как такое могло произойти, в голове роились дурацкие мысли, – Его что ж… как собаку бросили гнить где-то на пустыре?

– Нет, что ты…

– Выходит, его что… кремировали? Тогда куда дели прах? Отдали приемным родителям? – в голове Исака стало что-то проясняться.

Старший Вальтерсен поднял на Исака взгляд, по блеску которого мальчик понял, что отец хочет сказать ему что-то важное, но никак не решится.

– Исак, – отец тяжело сглотнул, – ты только не волнуйся и выслушай меня спокойно, не перебивая.Обещаешь?

– Да… – сердце Исака бешено забилось, предчувствуя недоброе.

– Понимаешь… бывает такие ситуации, когда приходится говорить неправду даже самым близким людям, просто потому что хочешь уберечь их от зла…

Сердце Исака, казалось, остановилось.

«Нет… только не это», – почему-то даже не дослушав отца в самом начале, он как будто чувствовал, к чему клонит его отец.

– Эвен… он… – отцу сложно было подобрать слова, чтобы не ранить Исака еще глубже и больнее, – он не погиб тогда.

– Он жив?! – Исак закрыл лицо руками, согнувшись почти пополам. – Как же так…почему?! За что… папа… за что ты так со мной? – Исак зарыдал в голос, отбиваясь от попыток отца обнять его. – Неужели мало бед было у меня в жизни? Неужели мало я страдал?! За что ты так со мной?! Это ведь ты… ты все устроил, так?! Я не верю, что Эвен добровольно от меня отказался, никогда не поверю такому!

– Прости меня, сынок… я думал, так будет лучше. Хотел уберечь тебя от новых страданий…вы мне такими разными показались, такими чужими. Но теперь я вижу, как ошибался, как ты страдаешь, не мог я больше видеть этого, прости меня.

– Знаешь, – тут Исак словно опомнился, вытер рукавом красные мокрые глаза. – А ведь получается… получается Эвен тоже согласился… согласился на то, чтобы его считали мертвым? Иначе, за полгода он бы нашел способ увидеть меня, хотя бы дать знать о себе…выходит, ты ему что-то предложил взамен? Он что… продал меня… – скривил губы в горькой усмешке, – и какова была цена моей боли?

– Нет, что ты… на такое я бы не решился, да и он, как мне показалось, не способен на подобное…

– Тогда что же? Что ты ему предложил взамен забвению?

– Свободу и безопасность ему и его семье. Да это и не обмен был… не то, понимаешь? Я просто боялся тебя потерять… а выходит, что чуть не потерял сейчас, но я не хочу больше видеть тебя страдающим.

С этими словами отец Исака подал ему конверт.

– До Рождества еще целый месяц… но я подумал, что ты не против будешь получить часть своего подарка сейчас. Открой его, пожалуйста.

Исак нехотя взглянул на конверт, но, все же, взял его.

Дрожащей рукой открыл и ахнул. В конверте лежал авиабилет в страну, куда Исак еще десять минут назад ни за что бы в жизни не захотел вернуться. Кроме билета был адрес, который мальчик давно знал наизусть.

– Это что, мне?! – Исак никак не мог поверить, он даже не до конца понимал реальность происходящего: не сон ли это?

Неужели через каких-то пару суток он сможет увидеть того, кого навсегда считал для себя потерянным.

– Ну, а кому же, – отец слабо улыбнулся, протягивал руку к плечу Исака, положил на него ладонь. – Все это время там за ним присматривали. Буду честен с тобой: Эвен не в самом лучшем состоянии… думаю, он страдал не меньше, и поверь мне, согласился на этот обман не только ради своей свободы и своей семьи, ради тебя, тоже. Он тоже посчитал, конечно, что уж скрывать, не без моего влияния, что тебе будет без него лучше. Только видишь, как все получилось… прости меня, если можешь.

Исак отложил такой сейчас дорогой для него конверт и потянулся в объятия к отцу.

– Ты поступил жестоко… но и сам себя ты тоже наказал не меньше, ведь так? Вижу что так, можешь не отвечать. Но всем нам в этой жизни должен даваться второй шанс. Нам с Эвеном его сейчас подарил ты. Спасибо тебе, только обещай, что больше не будешь пытаться разлучить меня с ним? Обещай…

– Слово даю, – отец крепко обнял Исака. – А теперь нам надо уладить вопрос со школой и твоими сборами, не будем терять времени.

Уже будучи в кресле самолета Исак откинулся на мягкую спинку, достал из кармана журавлика и, погладив тому крылья, прошептал:

– Спасибо…

========== Часть 20 ==========

Комментарий к Часть 20

Daughter

“Medicine”

Очень рекоммендую, хорошо передает атмосферу.

Прибыв в Киото, Исак удивился контрасту, который был в природе весной и сейчас. Все стало каким-то бело-серым, пустым.

Наскоро бросив вещи в номере отеля, быстро приняв душ, Исак удобно оделся и в компании своего рюкзака с самыми необходимыми вещами отправился по известному ему адресу.

С замиранием в сердце Исак постучал в знакомую дверь. На улице было довольно прохладно, да и в доме – вряд ли намного теплее, ведь в домах там, как правило, не бывает центрального отопления. Поэтому, тепло приходилось поддерживать камином.

На стук в дверь не последовало никакой реакции… может, Эвена не было дома?

Исак все же решил еще раз постучаться. Странно, но дверь приотворилась. Исак вошел внутрь. Сразу же повеяло холодом. Здесь же окоченеть можно за вечер…

Прошел внутрь.

У холодного, давно не топленого камина, на голом полу сидел тот, ради кого Исак проделал весь этот долгий путь. Подошел ближе, Эвен не шевельнулся. Присел сбоку, чуть поодаль, рукой дотянулся до плеча… старший обернулся, вздрогнув.

Боже…что с ним стало за эти полгода… какая-то мертвенная бледность… пустота во взгляде… пустота и страх.

– Все хорошо, – осторожно коснулся ласковыми ладонями шеи, – все хорошо, милый, – прижался холодной с мороза щекой к виску Эвена.

Дотронулся до почти синих скул; нежно, почти неощутимо коснулся кончиками пальцев, стал водить вверх и вниз…

Большим пальцем правой руки провел по синим губам…как больно стало за него…

– Бедный ты мой… как же так…

Казалось, Эвен все еще не верит, что Исак сейчас рядом. Нежно обнимает его, шепчет ласковые слова.

Исак сжал в своих руках холодные ладони Эвена.

– Эвен, что ты, ты же совсем окоченел… тебя согреть надо!

Исак чуть отстранился, намереваясь встать за теплой одеждой из своего рюкзака, но Эвен хватко вцепился в его футболку, с мольбой заглядывая в глаза, как будто опасаясь, что Исак сейчас просто испариться, как видение из прошлого.

– Ты чего, Эвен? – Исак снова опустился на колени перед любимым, – Что такое… а? – Исак взял ладонями лицо старшего, стал всматриваться в эти красивые, но такие измученные глаза.

Эвен молчал. Это немного пугало Исака, но он кое-что придумал.

Осторожно взял в свою руку ладонь старшего, медленно переплел их пальцы и, поднявшись на ноги сам, утянул за собой Эвена.

Затем они подошли к сумке Исака. Все еще не выпуская руки Эвена из своей, Исак другой рукой нащупал шерстяной свитер и вынул его.

Все-таки отпустив на несколько секунд старшего, Исак поднял его руки вверх и надел как на маленького этот теплый свитер.

Ласково улыбнулся ссутулившемуся перед ним Эвену, а затем тихонько притянул того к себе на грудь и стал гладить спину, снова шепча какие-то теплые слова. Прижал голову к своему плечу, погладил волосы… Эвен немного обмяк, не было уже того ужасающего оцепенения. Но даже в теплых объятиях Исака все еще дрожал.

Надо было что-то предпринять.

И тут Исака осенило. Чуть улыбнулся своим воспоминаниям, отстранился от Эвена, на что сразу же получил боль во взгляде старшего. Тот все еще боялся…

– Все хорошо, родной, – взял в ладони начинающие понемногу оттаивать руки, прижал к своим чуть потрескавшимся губам; опаляя горячим дыханием, поцеловал каждый пальчик, – все хорошо. Я сделаю тебе горячую ванну, помнишь, как ты мне когда-то…подожди немного, – Исак напоследок обнял любимого.

Закончив с ванной, Исак вернулся к неподвижно сидящему Эвену, взял его за руки, и, потянув за собой, отвел его в ванную.

Конечно, в квартире ванна была совсем невысокой, поэтому, раздев старшего, он помог ему сесть в воду, а сам остался снаружи.

Закатав рукава, поискал глазами губку и мыло. Справившись с маленьким обмылком, кое-как пропитав губку пеной, Исак стал намыливать Эвену плечи, грудь, спустился ниже, но даже не пытался зайти за границу дозволенного. Ничего этого было не нужно. Только его бедный, дрожащий любимый, который сейчас так доверчиво смотрел на своего Исака, все еще не веря в то, что он реален и никуда не исчезнет.

Затем, чуть наклонив Эвена вперед, проделал те же процедуры с его спиной.

На полке над трубой с горячей водой была пара теплых полотенец.

Развернув одно из них, пошире, Исак закутал в него Эвена, сперва смыв с него мыльную пену и сполоснув теплой водой.

В который раз прижал к себе, поцеловав в шею… не соблазняюще, а просто тепло и нежно.

– Исак…

«Неужели ожил» – младший улыбнулся

– Исак… прости меня… Только вот нет мне прощения, не заслужил я его…

– Эй, ты что, прекрати! – Исак еще крепче сжал его в объятиях. – Из всех людей, что я знаю – ты самый достойный человек. И ты не сможешь переубедить меня в обратном!

– Но я же… я тебя так обманул… заставил так страдать… – Исак почувствовал, как на плечо его упала горячая капля.

«Этого еще не хватало!»

– Т-ш-ш, всё… не надо, родной, – Исак поцеловал влажные веки Эвена. – Не думай, не надо, мы с тобой потом поговорим об этом.

Еще несколько секунд глядя прямо в эти зеленые глаза, Эвен слабо улыбнулся, не выдержал, глаза снова наполнились влагой, а потом обвил шею Исака руками и прижался губами к горячему лбу.

Исак улыбнулся. Так же за руку отвел к постели. Эвен присел на самый краешек, вжав плечи, свесил голову и сложил руки между коленей.

Мальчик опустился на корточки перед ним, накрыл своими руками ладони Эвена; большими пальцами рук стал осторожно гладить запястья…

Старший поднял на Исака усталые глаза сколько же боли в них было…

– Исак, я…

– Не надо, родной, не надо, – Исак снова поцеловал каждый пальчик на руках Эвена, – сейчас уже поздно… ложись, давай, я тебя укрою.

Исак все же посчитал, что без теплого полотенца Эвену будет снова холодно. Поэтому, покопавшись в рюкзаке, вынул оттуда плотную толстовку и спортивные штаны. Хотел было сам одеть старшего, но тот немного отстранился, смущаясь, взял худи из рук Исака и оделся сам; младший убрал полотенце, и, совсем не глядя вниз, чего возможно так опасался Эвен, помог тому со штанами; затем уложил его и укрыл теплым покрывалом.

– Полежи со мной рядом… если тебе не противно, – голос Эвена панически дрожал.

Исак молча укоризненно покачал головой.

Сам присел сбоку, наклонился, положив согнутую в локте руку над головой Эвена. Лицом Исак был в каких-то паре сантиметров от лица старшего.

Смотрит на Эвена с такой любовью, гладит лоб, убирая выбившиеся влажные волоски.

– Засыпай, родной мой, я сейчас к тебе лягу.

– Я… я не заслужил тебя… не заслужил, – Эвен несмело протянул ладонь к бархатной щеке Исака, а в глазах снова застыли влажные капли.

– Ты заслуживаешь большего, чем я, гораздо большего, Эвен, – Исак оставил горячий поцелуй на лбу старшего. – А теперь засыпай.

– Как ты только простил мне такое?..

– Эвен! Мы поменялись местами? – Исак ласково улыбнулся. – Теперь мне тебя придется укладывать как маленького? Как-как… да вот так!