Текст книги "Ветка сакуры (СИ)"

Автор книги: Ame immortelle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

========== Часть 1 ==========

«Словно обоюдоострый меч,

одиночество защищает вас,

но в то же время незаметно ранит изнутри»

Харуки Мураками.

“О чем я говорю, когда говорю о беге”

Исак лишь хмыкнул, покачав головой. Но почему-то он решил, что обязательно надо прочесть эту книгу. Когда-нибудь, когда будет время. Время… время…

По правде говоря, с тех пор, как они с отцом приехали в Японию – того требовал бизнес в автомобильной индустрии, которым уже давно занимался старший Вальтерсен, времени было предостаточно.

Вальтерсен… хм… почти как Вальтер-сан. Так первое время и называли его японские партнеры на свой местный, японский манер.

Исаку было шестнадцать, когда их с отцом оставила мать. Просто ушла из семьи, в поисках лучшей жизни и большего счастья. Бросила мужа после семнадцати лет брака. Бросила сына. Предала. По крайней мере, так считал Исак, который и сейчас, через год, так и не смог простить матери ее мерзкого предательства.

С того момента Исак совсем закрылся. Он и раньше был довольно замкнут, плохо сходился с людьми. Друзей практически не было и в Осло, стоило ли говорить, что здесь, в префектуре Киото, он остался один на один со своим внутренним я.

Отец целыми днями занимался делами компании, а Исак, сдав экзамены за второй год старшей школы экстерном, просто оставался без особого занятия на целые дни. Один.

В мае префектура Киото, впрочем как и все это островное государство, наполнялась ароматом нежно-цветущей сакуры, этакого своего рода символа Японии.

Сакура была повсюду. Везде и во всем. Эти загадочные чудаки умудрились даже десерт сделать с этим растением. Воздушное, почти невесомое персиковое желе с розовым цветком в самом сердце.

А еще безумно вкусное мороженое со сливовым или вишневым сиропом.

Исаку казалось, что этот дурманящий аромат въелся под кожу, и сам он уже источает этот ставший надоедливо приторным запах весенней страны восходящего солнца.

Целыми днями Исак бродил по красивым, живописным, но довольно узким улочкам Киото.

Иногда, случалось, он останавливался как заколдованный… завороженный-всякий раз, когда мимо него на своих высоких деревянных сабо проплывала стройная, неправдоподобно изящная – сама грация – живое произведение искусства – юная майко. Гейша-ученица, с подведенными пурпурной тушью веками, высокой прической с массивными, искусно выделанными гребнями, в летящем шелковом кимоно.

Надо сказать, что именно эта префектура являлась сама по себе еще одним своеобразным символом Японии. Здесь, в Киото, располагалось самое большое количество неведомо как сохранившихся в вихре современных технологий О-хайо – традиционных домов гейш.

Исаку эти загадочные красавицы казались чем-то неземным, нереальным… словно они сошли с картины, с иллюстрации к японским притчам или сборника хоку.

Но большую часть времени Исак проводил в номере небольшой уютной гостиницы vip-класса, благо отец мог позволить себе такую роскошь.

Исаку было семнадцать, и, наверное, не так нужно проживать свои лучшие юные годы. Только вот ему не надо было другого. По крайней мере, здесь никто не пытался вытащить его из этого защитного панциря, в котором он чувствовал себя вполне уютно. Он просто-напросто застрял в этой зоне мнимого комфорта, выставил завесу от внешнего, враждебного ему мира, мира лжи, предательства и неизбежного разочарования.

Сегодня отец вернулся пораньше. Вечером за ними приехал дорогой автомобиль, который отвез их к кварталу, сплошь усеянному элитными развлекательными заведениями, где состоятельные японцы и гости страны могли расслабиться на одной из чайных церемоний с их неизменными хозяйками – неотразимыми искусницами – гейшами.

– Сейчас мы примем участие в традиционном японском ритуале, мои партнеры обещали незабываемый отдых душе, то, чего не помешало бы, если честно, – отец Исака пытался заинтересовать сына, расписывая в подробностях все прелести чайной церемонии, присутствие на которой, к слову сказать, обходилось в сумму, сравнимую с недельным заработком некоторых представителей офисного планктона в Осло.

Но денежный вопрос давно не беспокоил семью Вальтерсен. Беды были посерьезнее финансовых. Каждый из них двоих, и Исак, и его отец, делали вид, что им вполне неплохо вдвоем – каждый занят своим делом, или, как в случае с Исаком, изображает, что занят. Но… так уж вышло, и никаких перспектив что-либо изменить в ближайшее время не предвиделось. Поэтому Исак решил, что будет просто плыть по течению, как останки водорослей по неспешным водам тихой реки в долине.

Церемония началась.

Это и правда был настоящий ритуал, проводимый по всем традициям. Таким и представлял его себе Исак, который, будучи все же любопытным от природы, с нескрываемым восхищением, отражавшемся на его красивом юном лице, наблюдал за изящными девушками с фарфоровыми личиками с ярко-красными губами.

Среди этих небесных красавиц особенно выделялась одна.

Все девушки были высокими – лишний рост им придавали их деревянные сандалии, но именно в этой статной красавице было что-то странное.

Под фарфоровым гримом угадывались тонкие черты лица, высокие скулы и изящный носик.

Девушка двигалась весьма грациозно, но, когда она приблизилась к тому месту, где сидели Исак с отцом, она как-то немного неловко дернула широким полым рукавом кимоно, и нечаянно толкнула стоящий на бамбуковой циновке фарфоровый сосуд. Если бы не реакция Исака, то все содержимое уже давно оказалось бы на полу.

Девушка виновато потупилась, было видно, что ей очень стыдно за свою неуклюжесть, она поклонилась, и, взмахнув ресницами, одарила Исака невероятно пронзительным взглядом кристально-голубых глаз. Вот оно что! Вот что смутило Исака – все девушки были темноглазыми, а у этой глаза цвета неба… как необычно, наверное, невероятная редкость. Хотя, может быть это просто линзы.

– Прошу простить неловкость нашей ученицы. Мика совсем недавно стала проводить чайные церемонии, еще неопытна в этом. Хотя, в другом весьма преуспела…

Хозяйка чайного домика слащаво раскланялась перед гостями, в десятый раз принося свои извинения за оплошность своей ученицы.

– Пап, о чем это она? Здесь кроме чая еще что-то есть? – девушка никак не выходила у него из головы. Нет, определенно, дело не только в этих глазах… было еще что-то странное, выбивающееся из ряда ей подобных. Вот только что?

– Думаю, о танцах, Исак. О музыке и танцах, – отец как-то неловко отвел взгляд. Что ж, может, и не стоит копаться в этом. В конце концов, ничего из ряда вон не произошло.

Ночью Исак включил свет и достал с полки книгу Мураками.

========== Часть 2 ==========

«Мне нужен сейчас мир, выбранный мной самим.

Собственный мир, выбранный по собственной воле».

Кобо Абэ.

Сегодня Исак проснулся позднее обычного. Впрочем, никаких особенных причин для раннего пробуждения не было. Всего лишь обычное весеннее утро, плавно перетекающее в теплый солнечный день.

Снова бесцельное брожение по городу, все так же наполненному шлейфом японской вишни.

Наверняка на пути ему попадутся эти уточненные азиатские красавицы. Может, среди них будет и эта неосторожная гейша из чайного домика.

Одетый в легкие бежевые хлопковые джинсы, белую футболку и любимые кроссовки, Исак шел уже знакомым путем по узким, кое-где вымощенным камнем, улочкам Киото.

Незаметно для себя, он свернул в какой-то уютный переулок с яркими вывесками на японском.

«Да это же тот самый чайный домик, где они накануне отдыхали с отцом и его партнерами.»

На улице было привычно пустынно – ни одной живой души.

Вдруг двери чайного домика отворились, и на улице показалась одна из его обитательниц.

Что поразило Исака еще издалека, так это то, что всегда грациозная представительница этой касты, сейчас, казалось, еле передвигала ноги, полусогнувшись в пояснице. Она даже держалась за деревянные поручни невысокого декоративного мостика, который располагался около чайного домика.

Исак все же решился подойти.

– Вам нехорошо? – мальчик обратился по-английски, полагая, что гейши должны были владеть языком, на котором можно было универсально изъясниться с гостями их чайных церемоний, хотя на вчерашнем приеме никто из этих искусниц и не отличился особым красноречием.

Девушка не шелохнулась. Так и осталась стоять спиной к Исаку, оперевшись о деревянные перила мостика по одну сторону обеими руками.

– Могу я вам чем-то помочь? – Исак все же попытался настоять на помощи. Но снова не последовало никакой реакции.

Тогда Исак решился на крайний шаг. Он приблизился к девушке и слегка потянул за край кимоно.

Девушку словно током ударило. Развернув свой высокий, к слову сказать, на голову превышающий рост Исака, стан, она оказалась лицом всего лишь в каком-то полуметре от лица Исака.

Подняв на нее обескураженный взгляд, полный отнюдь не праздного любопытства, Исак оцепенел. По белоснежной щеке, из глаз цвета дождя, прямо к уголкам прорисованных ярко-красной помадой губ, катилась тонким ручейком кристально-чистая слеза, оставляя за собой влажную дорожку, словно проталину по весне на белом снегу.

Исак было сделал к ней шаг, но девушка попятилась назад. Он не знал, как быть дальше. Эта та самая Мика, которая вчера чуть не опрокинула на него горячий зеленый чай. Неужели ее за это оштрафовали или еще как-то наказали. Да нет, что за бред!

Исак, конечно был уже наслышан о строгих, почти спартанских условиях обучения гейш всем тайнам их искусства, но не до такой же степени, чтобы наказывать за мелкую оплошность.

Девушка, наконец, вытерла слезу, и, нерешительно поклонившись Исаку, пошла прочь.

Юному норвежцу ничего не оставалось, как наблюдать за удаляющейся спиной, несколько широкой, как сейчас заметил Исак.

Что-то здесь не так… девушка была явно старше Исака, может, лет 19-21. Но сегодня лицо ее, даже несмотря на грим, выдавало какое-то глубокое, непреодолимое горе. Кто же ее так обидел? И почему Исак все никак не мог разобраться, что его так сильно смутило в образе этой одетой и причесанной по все канонам гейши. Что же с тобой не так, Мика?..

========== Часть 3 ==========

«В нашем ненадежном мире нет ничего

более хрупкого и недостижимого, чем доверие»

Харуки Мураками.

Исаку совсем не хотелось возвращаться в гостиницу, поэтому он решил прогуляться пешком до той части города, куда так и не успел попасть ранее.

На одной из окраин Киото располагался величественный буддийский храм, окруженный бамбуковым лесом.

Исак не решился войти во внутренний двор, лишь осмотрелся снаружи, восхищаясь неправдоподобной красотой азиатской архитектуры, непостижимой менталитету европейца.

Казалось, здесь время застыло. Не было ничего ни снаружи, ни в сердце: ни боли, ни разочарований, ни страха. Только умиротворение, полная гармония мыслей и сердца.

Из легкой нирваны его вывел грубый окрик. Исак обернулся, часто заморгав: он и не заметил, как оказался почти в самом центре внутреннего двора храма, и сейчас его окружали несколько человек с бритыми головами и в одеяниях буддийских монахов.

«Точно, ну конечно же! Наверное, у них сейчас время молитв или еще что-то, а я нарушил их покой» – Исак мысленно ругал себя за оплошность.

Люди размахивали руками и что-то лопотали по-японски, на котором, к слову сказать, Исак выучился говорить и понимать лишь пару-тройку обиходных фраз. Пока что его английского вполне хватало, чтобы спросить дорогу, или заказать какой-нибудь снэк вместо ужина.

Только вот чуяло его сердце, что сейчас его английский не поможет.

Неожиданно из храма показалась высокая фигура мужчины, на удивление, с волосами на голове, да еще и светлыми, присобранными на затылке в тугой хвост. Исак и раньше слышал об азиатах-альбиносах, но этот даже издалека никак не походил на подобного.

Когда высокий приблизился, у Исака уже не было никаких сомнений: перед ним европеец, но одетый совсем в стиле воинов-самураев: длинные легкие шаровары и короткое кимоно, открывающее верх светлой груди. Исак разглядел сильно выпирающие ключицы, длинную плотную шею, сплошь усыпанную родинками по бокам и… небесно-голубые глаза. По обоим боками висели кривые мечи-сабли, не настоящие, из бамбука – такими пользуются при обучении боевыми искусствам.

Великан что-то сказал монахам по-японски, те отступили и начали расходиться, а Исак так и остался стоять с полу-открытым ртом посреди дворика, прямо напротив блондина с мечами.

Мальчик все же решился заговорить, в конце концов, вблизи парень показался на вид не на много старше, может – лет 19 или 20, и, вроде как, не враждебно настроенным.

– Добрый вечер, я, кажется, немного сбился с пути… не могли бы вы мне показать дорогу, как мне выбраться из этой части города к деловому кварталу? – Исак усиленно подбирал всевозможные английские вежливости и учтивости.

– Добрый. Можешь говорить по-норвежски, я пойму, – голос парня оказался довольно низким, с придыханием. И какой-то ноткой тревоги…

Исак чуть не подпрыгнул на месте от радости. Неужели они с отцом не единственные гости из Скандинавии в этом городе? Но… стоп! Во-первых, не стоит так эмоционально реагировать, в конце концов – перед тобой чужой человек, во-вторых, он вышел из храма, с оружием, пусть и ненастоящим, и неизвестно, какие у него самого намерения. Но парень продолжил, видя замешательство Исака.

– Иди за мной, – чуть прихрамывая, он направился по тропе мимо бамбуковых зарослей.

Исак послушался, и минут через 10 они оказались на выходе из бамбукового леса.

Высокий парень встал к Исаку спиной:

– Пойдешь вон той дорогой. Через пару кварталов будешь на месте. И, – тут блондин как-то громко сглотнул, – не стоит так поздно бродить одному по улицам Киото.

На этих словах, он пошел прочь, оставив Исака с кучей вопросов в голове.

– Что за день то такой сегодня? – Исак никак не мог успокоиться, – сначала эта плачущая гейша, теперь этот голубоглазый «самурай» из Норвегии. Чем еще меня сегодня удивит эта страна? – мальчик решительно настроился отыскать ответы на все эти вопросы. «Что ж, начнем с девушки из чайного домика» – с этими мыслями, Исак направился уже по известному ему пути к одному из кварталов Ханамати.

========== Часть 4 ==========

Yume wa sakayume da.

Сны сбываются наоборот.

Город уже давно накрыли сумерки, а Исак все шел и шел, словно не чувствуя усталости. Пора было возвращаться в гостиницу, но там просто-напросто было нечем заняться. Книги, ноутбук, пустое глядение в потолок. И так вечер за вечером. И всегда один. Всегда.

Ноги несли Исака к тому самому чайному домику, где он впервые увидел Мику. На самом деле, только хотелось удостовериться, что с ней все в порядке. Или не только?..

«Черт, кажется снова заблудился в этих мощеных лабиринтах», – Исак с досадой вынужден был признать, что сбился с пути. Радовало лишь, что это произошло хотя бы в черте города.

Неожиданно на его пути возникли две темные фигуры среднего роста, в которых, присмотревшись, можно было разглядеть двух довольно крепких молодых людей.

Парни стали приближаться к Исаку, о чем-то громко, с подозрительно-недоброй интонацией, переговариваясь на японском и размахивая руками в сторону Исака.

Когда они подошли совсем близко, Исака охватило неприятное чувство неизбежно приближающихся неприятностей.

– Хах, гляди-ка, Матсу, какой тут мамочкин ангелочек, – издевательски прогнусавил один из них, уже по-английски.

Затем оба японца начали несильно толкать Исака, пытаясь загнать под своды одного из каменных зданий.

Исак понимал, что нападавшие старше и сильнее, и их в два раза больше, поэтому сопротивляться было, вероятнее всего, бесполезно. К тому же, почти восьмичасовая прогулка по окрестностям давала о себе знать, и сейчас хватило бы и легкого толчка, чтобы сбить Исака с ног.

Руки одного из парней блеснули чем-то металлическим, и сейчас уже можно было четко разглядеть в них нож.

Исак испуганно сглотнул, готовясь к самому худшему. Парень замахнулся, мальчик зажмурил глаза…

Когда открыл их, увидел, что парней поблизости нет, а вместо них перед ним с высоты своего почти двухметрового роста смотрит его недавний провожатый.

– Я тебя, кажется, предупреждал: не стоит ходить одному так поздно, – парень ни на звук не изменил своих интонаций: сама холодность и какое-то… благородное спокойствие.

Слова Исака застыли на губах. Он, казалось, совсем растерялся, оцепенел.

– Пойдем, я провожу тебя. Вижу, ты вновь сбился с пути, – Исак, наконец, обратил внимание, что сейчас парень был одет как вполне себе европеец, в потертые джинсы и легкую хлопковую белую футболку с клетчатой рубашкой поверх нее. И, хотя «самурайские» одеяния придавали ему какую-то величественность, все же такой современный прикид был гораздо привычнее и больше располагал к контакту.

Мальчик понемногу пришел в себя:

– Исак, – протянул руку.

Высокий блондин как-то слишком долго рассматривал протянутую к нему ладонь, затем вытянул свою, развернул с каким-то неподдельным изяществом, – совсем как гейша, – усмехнулся про себя Исак, – и несильно пожал руку мальчика своей рукой с длинными, немного холодными пальцами.

– Эвен, – поклонился, скользнув руками спереди, вниз по ногам, почти до колен.

Исак немного смутился этому поклону, но постарался внешне сохранить спокойствие.

– Очень приятно. Только я не собираюсь сейчас домой, я бы хотел… прогуляться. Немного устал от душной гостиницы, – Исак решил, что поход в чайный домик придется отложить до лучших времен. Нельзя было сказать, что новый знакомый как-то сильно повлиял на его решение, но все же, он не мог не признать, что личность этого светловолосого вызывала в нем нехилое любопытство.

Юноша никак не отреагировал словами на речь Исака о прогулке. Лишь развернулся и, оглянувшись, сделав короткий кивок головой в сторону Исака, пошел по направлению к центральной части города. Исаку ничего не оставалось, кроме как пойти следом. Почему уже второй раз за день Исак ловит себя на мысли, что походка и жесты этого Эвена отдают каким-то фейком. Как будто, перед ним не человек идет, а движется манекен… или марионетка.

Между тем, добрались до центрального парка, через который протекает главная река Киото – Камогава, «Утиная речка».

Когда приблизилась к берегу, можно было разглядеть, что через реку перекинуто несколько арочных мостов, а сама река сплошь усыпана камнями. Именно по этим камням и стал перебираться Эвен, перескакивая с одного на другой. Исак так и остался на берегу.

– Боишься упасть? – Эвен вдруг просверлил Исака своими глазами оттенка неба после дождя, в которых, словно в кристально чистой поверхности озера отражалась река с россыпью камней, – не бойся упасть. Бойся не подняться.

Исак вступил на камень, потом другой, – Да это весело, – Эвен лишь понимающе кивнул, но… так ни разу не улыбнулся с самой первой встречи.

Вдоволь напрыгавшись, насладившись живописной тишиной вечерний природы, они все же стали возвращаться. Эвен молча, ни на чем не настаивая больше, просто шел рядом. А Исак… Исак просто не хотел, чтобы путь до гостиницы заканчивался. Что вообще происходит? А как же личное пространство, в которое Исак дал слово самому себе никого не пускать? Хотя, ничего ведь из ряда вон не произошло… Только хотелось надеяться, что это не последняя их встреча. Хотел ли этого Эвен? Это уже другой вопрос.

– Пришли, – нехотя резюмировал Исак.

Эвен с минуту стоял, как вкопанный, потом промолвил:

– Постарайся больше не попадать в беду, – снова поклонился и стал удаляться.

Исак и слова в ответ вымолвить не успел. Что ж, может оно и к лучшему, что этот день закончился. Но кое-что и кое-кого из этого дня Исак запомнит надолго.

========== Часть 5 ==========

«Иногда то, чего мы боимся, менее опасно,

чем-то, чего мы желаем».

Японская мудрость

Прошла неделя с их знакомства с Эвеном. За все это время Исак так и не выбрался ни до чайного домика, чтобы разузнать о Мике, ни в город вообще. Тупо убивал время, зависая в сети; прочитал пару страниц из новой книги какого-то модного японского автора в английском переводе, а в основном лениво слонялся по округе или сидел в четырех стенах.

Нет, его не пугал тот случай с нападавшими, или возможность его повторения.

Он никак не решался выбраться, потому что… боялся, что совсем не будет знать, как вести себя, если Эвен снова случайно ли, намеренно ли встретится ему на пути.

Но страх этот – отрицать было бессмысленно – страх этот перемешался с нарастающим любопытством. Исака влекло к нему не сколько из-за внешности, хотя и она была незаурядной, сколько из-за образа в целом, какой-то внутренней тайны, загадки, которую Исаку все же хотелось когда-нибудь разгадать.

Наконец, наступили выходные и отец снова собирался с партнерами на прием в чайный домик. С утра у него были какие-то дела, но к вечеру он обещал заехать за сыном.

Что ж, у Исака еще оставалось около 6 часов, надо было их чем-то занять.

Недолго думая, мальчик отправился в тот самый центральный парк с рекой.

По ее берегам уже расположились компаниями с пикниками молодые японцы, пожилые пары и мамы с детьми.

Здесь ему явно было нечего делать, поэтому он прошел дальше, в самую глубь, где особенно много было деревьев сакуры.

Среди всего этого чуть приторного бело-розового великолепия он заметил фигуру человека в знакомых уже кимоно и шароварах.

Словно не замечая ничего и никого вокруг себя, Эвен выполнял какие-то замысловатые фигуры своим телом, очевидно упражняясь в одном из боевых искусств.

Исак хотел было скрыться из виду, но не в силах был отвести взгляд. Эвен, его плавные, и в то же самое время наполненные какой-то внутренней силой, движения красивых рук, изгибы длинного, даже как-то не по-мужски изящного тела, завораживали.

– Не очень то вежливо подглядывать, – Исак так засмотрелся, что не заметил, как его присутствие раскрыли.

– Прости… я не хотел подглядывать, просто ты так увлеченно занимался, не осмелился тебе мешать, – со щеками оттенка вишни, опустил взгляд Исак.

Эвен слегка наклонил голову, постоял так с десяток секунд, а потом почему-то промолвил:

– Тебе лучше уйти.

– Почему это? – Исак, не понимая мотивов Эвена, широко распахнул глаза.

– Я же сказал: так будет лучше. Нечего тебе тут делать, рядом со мной…

– Знаешь что? – помолчав некоторое время, все же решился возразить Исак, – парк – место общее. То, что ты когда-то привел меня сюда, не дает тебе права сейчас выгонять меня!

– Я не приводил тебя сюда… ты сам пошел за мной, – а ведь он прав, – мелькнуло в голове Исака, не поспоришь.

– И я тебя не выгоняю, – продолжил Эвен, опустив руки и оправив ими складки кимоно. – Я просто сказал, что так будет лучше для тебя.

– Тогда, может, соизволишь объяснить, почему? Ты что, притягиваешь неприятности и все такое?

Эвен, казалось, почти улыбнулся словам Исака… но нет, показалось.

– Сколько тебе лет Исак?

– Семнадцать, – мальчика, по правде сказать, уже немного начинала раздражать эта непоследовательность.

Эвен как-то неловко отвел взгляд, но вскоре снова прямо посмотрел в недоумевающие глаза Исака.

– Ты еще совсем ребенок, Исак… и повторяю в который раз: тебе лучше держаться подальше от меня. Гуляй в парке, но не приближайся ко мне.

– Хах, нашел отмазку! – Исак просто отказывался верить в этот «загадочный» бред. – Ты у нас очень взрослый? А? Сколько тебе, девятнадцать? Двадцать? Не смеши хоть, взрослый он.

– Мне двадцать три, но это ничего не меняет, – взгляд Эвена как-то совсем помрачнел. – Забудь, в общем, мы – чужие люди.

Исак просто растерялся: одно дело, когда человек уже как минимум пару раз вытаскивает тебя из неприятностей, а потом закономерно люди сближаются, но как реагировать, когда человек, который уже неоднократно помог тебе при разных обстоятельствах, просто резко, без единой очевидной причины, обрывает едва зародившуюся связь.

– Скажи, а тебя самого не тошнит от себя временами? Не надоедает надевать эту маску – «я-супер-загадочная-личность»? Попроще быть не пробовал? – Исак негодовал, но не хотел так легко отступать, пытаясь растормошить Эвена, пусть и вызвав отрицательные эмоции.

– Это – не твое дело. Уходи.

Исака это окончательно выбесило:

– Да пожалуйста! Очень надо было, тоже мне – центр вселенной! Твою мать! Да такого мудака днем с огнем не сыщешь во всей Европе и Азии! Удачи! – демонстративно помахав рукой, нагло оскалившись, Исак пошел прочь.

Уже успокоившись, он поймал себя на мысли, что все-таки зря так сорвался на парне. Он ведь правда сделал ему только добро, а Исак так отплатил ему: обозвал мудаком, наорал, и вообще правда вел себя как ребенок. Но ничего уже не поделаешь.

Ближе к семи часам они с отцом отправились в чайный домик.

Хозяйка в ярком кимоно привычно почтительно, с дежурной слащавой улыбкой руководила церемонией и своими ученицами.

«Наконец-то я увижу Мику», – Исак испытывал невероятное волнение, предвкушая ее появление.

Но церемония длилась уже два часа, кто-то из гейш давно подсел к гостям, кто-то разносил и разливал чай, кто-то танцевал и играл на музыкальных инструментах, а Мики среди них не было.

Стараясь быть незаметным, Исак осторожно встал со своего места и вышел из комнаты, где проходила церемония. Выбравшись в узкий холл с иероглифической росписью на тонких стенах и дверях – ширмах, Исак прислушался: с другого конца холла слышались довольно громкие возгласы на японском и… как показалось Исаку, болезненные стоны и крики.

Дойдя до источника шума, Исак в нерешительности остановился. Теперь отчетливо слышался гул пьяных голосов, дикий издевательский смех и глухие удары, как будто что-то сильно прикасалось к обнаженной коже.

Любопытство взяло вверх над благоразумием. Исак сдвинул в сторону легкую дверь.

То, что предстало перед его взором, повергало его в дикий, тошнотворный ужас.

На полу, на чем-то наподобие топчана, лежал на спине абсолютно обнаженный мужчина. Ноги его были согнуты в коленях, широко разведены и привязаны к запястьям. Сам он, практически весь был грубо связан холщовой веревкой. Голова была запрокинута, лица не было видно.

Но самое отвратительное было то, что между широко разведенных ног перед парнем на коленях стоял какой-то мерзкий японец, совсем небольшого роста, и грубо трахал связанного, сильно дергая за стоящий колом член, который у основания был перехвачен специальным кольцом. Картина ужаса еще была не полной. По обоим бокам от бедняги стояли на коленях еще двое таких же голых уродов, – другого слова и не подберешь, – и совали свои небольшие члены парню в рот. А еще в руках у них были какие-то штуки, наподобие прищепок, и они то и дело защипывали ими парню соски, дергая на себя. Все это действо они сопровождали мерзким смехом, очевидно, подбадривая друг друга, грубыми ударами по телу парня и улюлюканьем.

Но самым диким было то, что связанный никак не сопротивлялся, не возражал, а покорно принимал все те мерзости, которые проделывали с ним.

Исак не выдержал, отшатнулся, и, очевидно наделал шуму, когда оступился у самой двери.

Трое японцев мигом подняли на него головы, не отрываясь от своего дела… а еще их жертва тоже подняла голову.

Лучше бы Исак засунул свое гребаное любопытство куда подальше. Лучше бы он ничего не знал…

Лицо этого бедного парня было покрыто белоснежной пудрой, а поверх нанесен макияж гейшы, а исподлобья, прямо в оцепеневшие от ужаса глаза Исака, на него смотрели два таких до боли знакомых кристально-голубых глаза… это были те самые глаза Мики, только вот волосы на голове были совсем другого человека. А еще поодаль валялся черный парик со вколотым в него нефритовым гребнем.

Как же так, Эвен… как же так?..

Исак закрыл глаза ладонями, пытаясь не дать выплеснуться наружу соленым потоком подступающие слезы.

Воздуха стало не хватать, в груди все горело.

Едва ли успел выбежать наружу, где его стошнило. Кое-как справившись с выбивающимся дыханием, Исак больно рухнул на мостовую, сотрясаясь от гнева, а потом зарыдав в голос.

========== Часть 6 ==========

В глубоком сне спасенья нет для меня… от меня.

Тодд Симода.

Кое-как успокоившись, если его состояние сейчас имело хотя бы что-то близкое к покою, Исак поднялся с мостовой и на ватных ногах побрел куда глаза глядят.

Наверное, по инерции, на автопилоте, ноги привели его к гостинице, потому как сам он ничего не соображал.

Добравшись до своей комнаты, он рухнул на кровать-татами и, скорчившись, обхватив сомкнутые колени руками и прижав их к груди, снова взвыл от всех тех чувств, что смешались сейчас в его голове.

«Это больно, Эвен, слишком больно… Почему?.. Как ты оказался там?! Почему я не узнал в тебе эту Мику еще в первую нашу встречу?! Почему ты позволил сотворить с собой такое?!.. .Почему люди вообще способны на такую мерзость?» – вопросы, как рой диких пчел, гудели в его голове. Слезы душили… а еще было это тянущее под ложечкой чувство вины: он ведь убежал, как последний трус, не заступился, не помог, а еще стоял и смотрел на то, как эти три ублюдка остервенело вколачивались в тело Эвена, рвали его изнутри.

Как…когда это успело произойти?

Долгое время Исак жил с пустотой внутри, с огромной, незаживающей раной, наподобие эрозии… Как же так произошло, что за каких-то пару встреч, при странных и ужасающих обстоятельствах, этот Эвен стал для него так небезразличен?

«Бедный ты мой» – Исак шептал куда-то в подушку, уже насквозь промокшую от слез. – «Прости меня, если можешь… я… я все исправлю!»

Исак вдруг резко поднялся, утер слезы.

Сходив в душ, чтобы хоть как-то смыть ощущения этого жуткого вечера, он вернулся на татами, достал ноутбук и открыл поисковик.

Уже через полчаса он владел всей нужной информацией.

Оказалось, что жители страны восходящего солнца просто чемпионы по количеству всех возможных сексуальных извращений. Все остальные даже рядом не стояли.

Но то, что эти скоты проделывали с Эвеном, особенно остро чувствовалось, так как изначально он представал перед всеми в образе девушки-гейши.

Наверное, Исак уже никогда не сможет так восхищаться ими, как ранее…

Выяснил он также, что изначально гейшами вообще были мужчины. И по сей день есть мужчины, которые работают на чайных церемониях в образе гейш… но не таким же образом.

Гейши не должны торговать своим телом. Выходит, этот чайный домик – всего лишь ширма, прикрытие для настоящего притона, куда подобные той троице богачи приходят, чтобы воплотить все свои грязные фантазии.

Все же, неясно было многое. Каким образом Эвен, европеец попал в этот «дом гейш», как он согласился оказывать подобные услуги? Исак горько усмехнулся: так ли уж по доброй воле все это было?

Отец вернулся глубоко за полночь, но Исак так и не сомкнул глаз до самого рассвета.

На третий день после того злополучного вечера он отправился в чайный домик.