Текст книги "Солнце в горошек (СИ)"
Автор книги: Альма_
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
– Не бойся, малышка, – Ледибаг посмотрела девочке в глаза и та, и правда, чуть успокоилась, увидев героиню Парижа воочию. – Я помогу тебе.
– Поможешь, как же! – Самодовольно подняла подбородок акуманизированная и крепче сжала заложницу.
– Стой, не двигайся! – Леди уже собиралась напасть на нее и выхватить ребенка, но жертва акумы крепче прижала к горлу малышки свои острые когти. Порой самые простые вещи самые эффективные.
– Не так быстро, Ледибаг. Двинешься еще на шаг, и ей конец.
В ее глазах – торжественная насмешка. Ей ничего не стоило причинить боль невинному, Леди видела это в ее взгляде.
Ледибаг тут же спрятала йо-йо и направила к ней свои пустые руки.
– Хорошо. Как скажешь. – Героиня Парижа не сводила с преступницы пристального взгляда. Глаза акуманизированной сверкали от предвкушения. Вот как? Сама Ледибаг испугалась ее действий? Значит, она совсем не так бесполезна, как все считали до сих пор! – Послушай, мы можем сразиться один на один и…
– О нет, Ледибаг. Тут я устанавливаю правила, а не ты. – Ее глаза сверкнули ярче. А девочка в ее руках снова захныкала. – Хочешь, чтобы я ее отпустила, да?
Леди внимательно следила за эмоциями, проскальзывающими на лице злодейки и видела в ее глазах наслаждение от того, что все козыри были у нее в руках.
– Скажи, чего ты хочешь?
– О, так ты сделаешь все, о чем бы я не попросила? Все, что угодно? – Она ехидно улыбнулась.
Ледибаг переводила напряженный взгляд с преступницы на девочку и наоборот, и уже ожидала, как акуманизированная сейчас попросит отдать ей Камни Чудес. И в это мгновение Леди уже была готова это сделать.
– Я хочу, чтобы ты исчезла. Навечно.
Ледибаг повидала достаточно жертв Бражника, чтобы научиться отличать блеф от прямой угрозы. И в этот раз перед ней был человек, действительно готовый отважиться на преступление. Преступница сжимала ребенка в руках так сильно, что ее пальцы белели, а на теле у малышки точно останутся красные отметины. Казалось, она могла сломать ее, как хрупкую игрушку.
На лице у акуманизированной загорелась фиолетовая маска. Где-то, по ту сторону, сам Повелитель акум приказывал ей остановиться, но той как будто было все равно.
– В чем дело? – Обратилась злодейка к Бражнику. – Разве тебе не нужны ее серьги? Их будет проще достать, если она умрет.
Ледибаг смотрела на преступницу потухшим взглядом. Сколько раз на нее нападали ослепленные яростью люди? Но в глазах у этой была такая искренняя ярость… Похоже, на этот раз Бражнику удалось отыскать человека, чья ненависть к ней была настолько сильна, что даже он сам не был в состоянии ее остановить.
– Хочешь моей смерти?
Акуманизированная перевела на нее взгляд, и ее глаза восторженно загорелись.
– Безумно хочу!
Ослепленные чарами акумы, никогда не меняются в лучшую сторону, никогда добровольно не возвращаются на мирный путь, – вот, что усвоила Леди за время многочисленных сражений. Они с Бражником уже так долго противостоят друг другу… сколько еще может продолжаться эта борьба? И способны ли они вообще друг друга победить? Может быть, их затянуло в круговорот, из которого не вырваться? Может быть, все это один не имеющий конца кошмар…
– Что ж… – Глаза у Ледибаг померкли, руки безжизненно обвисли вдоль тела. Сейчас она была как бездушная марионеточная кукла, чьи ниточки больше никто не натягивал.
Запрыгнув на заграждение позади, Леди оказалась у самого края крыши.
Если все это кошмар, тогда есть лишь один способ проснуться.
– Что ты… – Жертва акумы дернулась, чуть поддавшись вперед.
Ощущая спиной пронзительно холодный ветер, Ледибаг уже чувствовала пропасть позади. Леди широко улыбнулась, а ее глаза блеснули почти счастливым блеском.
– Сегодня твое желание исполнится.
– Что… что ты?..
Ледибаг высоко запрокинула голову и заглянула в ночное заполненное звездами небо. Как невероятно ярко оно лучилось созвездиями! С такой высоты можно было разглядеть каждую крошечную точку, сияющую в космическом пространстве. Всё это великолепие… Вот он, ее мир, – настоящий мир. Кажется, сейчас она наконец-то нашла его.
Широко расправив руки, Леди глубоко вздохнула и закрыла глаза.
Переведя вес на пятки, девушка на крыше качнулась и тут же провалилась за край. Полетев спиной вниз, она понеслась навстречу бездне, словно падающая звезда. Туда, где дыхание смешивается с порывами ветра, где причудливо переплетаются страх и упорство, и там, где все нити мгновенно… обрываются.
========== Глава 14. Музыка ==========
Двести десять метров, сто двадцать тысяч квадратных метров и сто пятьдесят тысяч тонн. Темная монолитная башня нелепым контрастом выделялась посреди исторического центра Парижа. Этот скучный небоскреб всегда казался Ледибаг похожим на надгробную плиту. И, что за ирония, неужели ему суждено стать символом ее собственной смерти?
С оглушительно быстрой скоростью Леди в маске летела вниз и уже не могла увидеть, как акуманизированная отпустила девочку и в ужасе бросилась к стеклянному ограждению, на вершине которого только что стояла Ледибаг. И лицо ее изменилось.
– Ледибаг?! – кричала она, перекошенная потрясением и страхом.
Но Леди ее не слышала. Все заглушал свистящий в ушах ветер. Шестьдесят этажей проносились с чудовищно быстрой скоростью.
Краем глаза Ледибаг заметила в отражении стеклянного фасада здания напротив свой расплывчатый алый силуэт. В это мгновение Леди казалось, что падает сейчас не она, кто-то другой. И сейчас ей даже хотелось, чтобы Ледибаг разбилась. Прямо сейчас она ненавидела свое второе «я» так же сильно, как и эта акуманизированная.
Пятьдесят шесть… пятьдесят пять… пятьдесят четыре…
«Никогда не забывай о том, кем являешься на самом деле».
«Ты изменилась».
«Ты ничего не знаешь обо мне».
Настоящие и выдуманные воспоминания переплетались, смешивались между собой, искажали мир вокруг и снова ускользали.
Сорок девять… сорок семь… сорок два…
Люди, собравшиеся внизу, неразборчиво шумели, перекрикивая друг друга. Сирены полицейских машин звенели громче, чем обычно. Прожекторы освещали летящий вниз силуэт, а линзы камер, направленные в ее сторону, фиксировали каждое движение.
Людям всегда больше нравится наблюдать за падением, чем за взлетом. Как бы высоко ты не забрался, какими бы яркими ни были твои достижения, в глубине души каждому любопытней узнать, каким образом ты оступишься и упадешь.
Тридцать шесть… тридцать три… двадцать восемь…
Леди в маске уже видела свое изуродованное тело на асфальте, видела сломанные кости и вывихнутые конечности, видела полицейских и простых людей, склонившихся над ней, видела вспышки фотокамер, освещающие то, во что превратилась их героиня, видела багровую кровь, вязкими пятнами растекающуюся по земле.
Дв… цать… ва… Девт… цть… Пятн… ть…
Резко жгло кожу от колючего ветра. И Ледибаг уже не могла вспомнить, зачем вообще решила прыгнуть.
Истошно крича и плача, на крыше шестидесятого этажа бывшая жертва акумы дрожала всем телом и срывающимся голосом продолжала звать героиню Парижа. С ее лица спала фиолетовая маска, и бабочка покинула ее. Впервые жертва Бражника смогла самостоятельно отвергнуть акуму.
А тем временем целый город затаил дыхание и наблюдал за тем, как красный огонек вот-вот столкнется с землей.
Одиннадцать… восемь… пять…
«Сбереги кольцо, Маринетт»
Ледибаг резко распахнула глаза. Достигнув самых нижних этажей и почти успев столкнуться с землей, Леди подбросила йо-йо и, зацепившись за край ближайшего здания, полетела в сторону и на дрожащих ногах остановилась на одной из крыш.
Она тяжело дышала, в ушах звенело, голова кружилась, а в глазах плясали разноцветные пятна.
Что ж, удача и гибель всегда где-то рядом.
В изнеможении Леди прислонилась спиной к стене позади, ее грудь высоко вздымалась.
Ледибаг заметила людей внизу. С крыши пятиэтажного дома их можно было разглядеть совсем близко. То, как они смотрели на нее… это было нечто новое, невероятное. Их удивленные пораженные лица. Впервые горожане увидели свою героиню с такой стороны. Безрассудный поступок, дрожащие колени и слипшиеся от пота волосы.
Внезапно в толпе послышался хлопок, сначала один, потом другой, третий… и вот уже их был целый хор. Люди аплодировали ей.
Но почему? Почему даже после всего того, что она сделала, даже после того, как увидели ее такой?..
Леди подняла взгляд. Там, наверху, мельтешила крошечная черно-фиолетовая точка. Работа Ледибаг еще не была закончена, а значит, рано расслабляться. К вершине башни поднимался вертолет. Героиня выпрямилась, завертела йо-йо и со всех сил забросила его вверх. Нить зацепилась за шасси, поднимая Леди вверх.
Добравшись до крыши, Ледибаг спрыгнула, схватила акуму и довела дело до конца. Больше эта бабочка не причинит другим вред. Только, как быть с теми, кто уже пал ее жертвой?
Бывшая акуманизированная упала на колени и безжизненным взглядом смотрела вниз. Она помнила все.
– Простите… простите меня… – она плакала и не смела поднять на героиню Парижа взгляд.
Леди наклонилась к ней и нежно обняла ее за плечи.
– Все хорошо. Теперь все хорошо, ты не виновата.
Такие простые слова, но их было достаточно, чтобы у пострадавшей девушки снова вспыхнул теплый огонек в груди.
К Ледибаг приблизился полицейский. Рядом с ним была маленькая девочка.
– Ледибаг! – малышка подбежала к ней и бросилась в объятия. Она выглядела такой счастливой, от того, что смогла увидеть героиню Парижа вживую и так близко! И, кажется, она совсем ничего не помнила о произошедшем. Что ж, тем лучше. Леди тоже обняла ее в ответ.
– Ледибаг! Можно кое-что спросить?
– Конечно, – Леди улыбнулась и наклонилась к ней поближе.
– Ледибаг похожа на солнышко, которое появляется на небе лишь ночью. Но почему только ночью?
Героиня Парижа немного задумалась над ответом, ее улыбка стала грустной. Леди приблизилась к девочке и шепнула ей на ушко:
– Потому что во мне этот город нуждается, лишь когда темно.
Девочка внимательно посмотрела на свою спасительницу, пытаясь понять смысл ее слов. Ледибаг заговорщически подмигнула ей и тут же исчезла.
❁❁❁
Сидя в машине на заднем сидении, Адриан отстраненно смотрел вперед и почти не шевелился. За стеклом тонированных окон Париж и вправду казался каким-то плоским и совсем бесцветным. Искусственным.
Адриан вытащил что-то из кармана. В его руке была помада Ледибаг. Та самая, которую она когда-то оставила у него. Она так и не спросила о ней, а он забыл вернуть. Или, может, просто не захотел возвращать?
Смазанный кончик помадного стержня, едва заметные следы от ее губ и полустертая надпись названия фирмы на футляре. Она не пользовалась косметикой каких-то особенных брендов, нет, выбирала самые обычные. И все же любая вещь, даже самая непримечательная, становилась особенной в ее руках. Потому что принадлежала ей.
Прошло несколько дней с инцидента на башне Монпарнас. В тот день, когда это случилось, он был на съемках и узнал о случившемся лишь на следующее утро. Его любовь была там, на самом краю, она могла исчезнуть, разбиться, а он даже не узнал бы об этом вовремя. В тот момент, когда, возможно, он был нужен ей больше всего, его рядом с ней не было. А даже если бы и был, даже если бы знал и видел, что бы мог изменить? Чем бы он смог ей помочь? В конце концов он все равно остается обыкновенным слабым человеком. Может быть, до этого момента ему еще удавалось маневрировать, пытаясь удержаться вровень с ней, но в конечном итоге, перед лицом реальной угрозы, он все равно оказывается бессилен.
Сегодня должен был состоятся концерт в честь Ледибаг. Парижане оказались настолько восхищены ее поступком, что даже решили устроить праздник в ее честь. Понимали ли они, зачем она на самом деле это сделала, зачем прыгнула? Вряд ли. Чтобы напугать акуманизированную и заставить ее изгнать бабочку? И да, и нет. Было нечто большее в этом поступке. В тысячный раз пересматривая повторы, Адриан снова и снова наблюдал за тем, как хрупкая алая фигурка на полной скорости мчится к земле, и каждый раз ему казалось, что падает вместе с ней. В тот день какая-то ее часть навсегда разбилась, и Адриан знал, почему.
Машина затормозила. У дома его уже ожидал Нино, и Адриан поспешил выйти. Сегодня они договорились вместе сходить на концерт вместе, а он, как обычно, пропадал на работе дольше обычного.
– Наконец-то! – Нино бросил взгляд на часы. – Я так долго тебя ждал, бро! Черт, мы уже на час опоздали. Там наверняка уже успели разобрать все хорошие места.
– Прости, я… Можем сейчас доехать на машине.
– Да нет, не нужно. Сейчас все равно все дороги перекрыты. Быстрее уж пешком.
И они поспешили вдоль переполненных машинами улиц. Весь город сегодня погряз в пробках.
– А тебя надолго отпустили?
– У меня вечером еще концерт.
– В смысле концерт?
– В филармонии один номер исполню на фортепиано.
– О.
Адриану стало немного стыдно от того, что он не пригласил Нино и остальных, но места были слишком дорогими, так что отец не дал ему лишних билетов в этот раз.
Но Нино лишь улыбнулся ему.
– Сейчас быстро дойдем. И девочки вроде заняли места для нас.
– Алья и Маринетт тоже пришли?
По всему городу были развешаны красные в горошек гирлянды и постеры с Ледибаг. Адриан невольно бросил на них взгляд. Если бы он не наговорил ей всех этих ужасных вещей… Что теперь будет с ними дальше? Сможет ли он еще раз увидеть, коснуться ее? Возможно ли еще все вернуть назад или… это и есть конец? На этом и закончится их история?
– Эй, ты чего такой мрачный?
– М? Н-нет, я…
– Пф-ф, знаешь, ты сейчас прям как Маринетт, – Нино нахмурился. Это не было похоже на обычную из его шуток. – Слушай, не мне тебе это говорить, но… Ты бы уже поговорил с ней или вроде того. Все-таки столько времени уже…
– Постой, ты о чем? – Адриан остановился.
– В смысле, о чем? О Маринетт. Она сохнет по тебе еще с коллежа, а ты продолжаешь ее динамить и держать в подвешенном состоянии. Знаешь, она не одна из тех девчонок, что бегают за тобой в лицее. Маринетт хорошая девушка и не заслуживает, чтобы…
Нино запнулся, встретившись с совершенно изумленным взглядом друга.
– Постой, ты что… Ты что, в самом деле не знал, бро?
Если вспомнить, все это время Маринетт действительно всегда оказывалась рядом с какой-нибудь мелочью. У нее всегда находился для него лишний учебник, тетрадь или ручка. Как он мог ничего не заметить?
Адриан нахмурился сильнее. Почему он всегда причиняет хорошим людям боль?..
– Эй, ну не напрягайся так. Просто поговори с ней потом.
В широком сквере перед установленной сценой уже собралась огромная кричащая толпа. Алья с Маринетт стояли в самом конце, хотя и пришли за несколько часов до начала концерта. Слишком большой ажиотаж вызвало мероприятие. Нино с Адрианом пробрались к одногруппницам. Внутри вопящей толпы едва получилось поздороваться. На таком расстоянии от сцены мало, что удавалось разглядеть, но спецэффекты все же были изумительно красивыми. И все вокруг напоминало о Ледибаг. Люди, одетые в красную в горошек одежду, группы и музыканты на сцене, исполняющие песни в ее честь, пятнистые дирижабли в небе… Сегодня ее имя кричали отовсюду. Адриан смотрел на все это и думал – «Пришла ли она сюда? Видит ли весь этот праздник, созданный в ее честь?»
Маринетт смотрела на собственное лицо в алой маске на плакатах… и в который раз ей казалось, что видит она чужого, незнакомого ей человека. Слишком романтизированно идеализированным выглядел ее образ. Слишком ненастоящим.
Оглушительно громко играла музыка и пронзительно звонко шумели аплодисменты. Адриана и Маринетт разделяли всего несколько человек. Они стояли в одной огромной толпе так близко. И очень далеко.
Конца выступления они не дождались и, вместо этого, решили прогуляться по городу. Вскоре Нино и Алье внезапно понадобилось отлучиться, и как-то так вышло, что Дюпэн-Чен с Агрестом остались только вдвоем. Они просто шли рядом, каждый думая о своем.
Они прохаживались вдоль парковой аллеи, как вдруг из-за угла выехал лихач на велосипеде и точно сбил бы Адриана с ног, если бы Маринетт инстинктивно не схватила Адриана за рукав и не отдернула его подальше от проезжающего мимо человека. На мгновение у Дюпэн-Чен проскользнуло уже знакомое для Агреста выражение лица. Но секунду спустя она тут же покраснела и отпустила его руку. Стоит признать, у нее была сильная хватка.
– И-и-извини!
– Нет, нет, ничего.
Кажется, Маринетт только сейчас заметила, что Нино и Альи с ними нет. Черт, и как она только оказалась втянута в подобную ситуацию?
Вечерело, и они опустились на скамью. После нескольких часов на ногах во время концерта они оба здорово устали. Маринетт нервно сжимала пальцы и совершенно не знала, о чем сейчас говорить, как вдруг заметила, что Адриан понурым взглядом рассматривает очередной плакат Ледибаг на противоположной пустой скамье. Маринетт не успела себя остановить, как ее слова вырвались сами собой:
– Что ты думаешь о Ледибаг?
Адриан резко перевел на нее взгляд. Неожиданно было услышать от нее подобный вопрос.
– Я думаю… – Адриан отвел взгляд, и на его лице появилась нежная улыбка. – Думаю, что Парижу очень повезло, что у него есть такой самоотверженный человек, как она.
Маринет смотрит задумчиво себе под ноги и чуть заметно улыбнулась своим мыслям.
– Наверное, мне… хотелось быть похожей на нее.
Хотелось быть способной совершать отважные поступки, даже без влияния Камня Чудес, если быть точной. Но она, конечно же, не произнесла этого вслух.
Падал ли как-то необычно свет или дело было в чем-то другом, но сейчас Маринетт и в самом деле напомнила ему героиню Парижа, и юноша тут же ощутил укол вины. Он не должен был воображать на ее месте свою Леди. Потому что это нечестно ни по отношению к Маринетт, ни к Ледибаг.
– Могу я попросить у тебя совета? – заговорил вдруг Адриан, и Маринетт тут же подняла на него вопросительный взгляд. – Просто мне не с кем говорить о таких вещах и… Но если ты не захочешь, я не…
– Конечно, – она уверенно кивнула. – Можешь спрашивать.
Он оперся руками о колени и смотрел куда-то вниз.
– Скажи, у тебя бывало такое, что неумышленно говоришь человеку обидные вещи, а потом… ну то есть, нет. Может быть, даже в какой-то степени ты сделал это вполне осознанно и… Ох, прости, это всё звучит слишком странно.
Но Маринетт понимала, о чем он. Лучше, чем кто-либо другой. А еще она понимала, что поступает не совсем порядочно, от лица Маринетт слушая здесь и сейчас его слова, предназначенные для Ледибаг.
– Я понимаю, – она смотрела внимательно. – Продолжай.
– Что мне теперь делать?.. Как я могу все это исправить?
– Тебе не нужно выдумывать ничего особенного. – Адриан поднял на нее напряженный взгляд. – Просто расскажи ей о том, что чувствуешь на самом деле. И если между вами есть связь, она поймет тебя, какие бы слова ты при этом ни выбрал.
Адриан улыбнулся ей, как вдруг…
– Постой ты…
Значит, она поняла, что он говорил о девушке, которая ему нравилась. И ведь именно с Маринетт он не должен был о таком говорить, зная теперь о ее чувствах.
Но Маринетт лишь улыбнулась, и ее глаза снова переполнились странным выражением. И до упомрачительности знакомым. Адриан уже знал, чей взгляд видел в глазах Маринетт, но еще он понимал, что не должен был его видеть. Потому что это слишком невероятно, чтобы быть правдой. Потому что в реальной жизни так не бывает. Шанс того, что Ледибаг могла все это время быть настолько близко, чудовищно мал, чтобы оказаться правдой.
Когда ищешь преступника, всегда в первую очередь исключаешь тех, кого хорошо знаешь. Так уж устроен человек.
И в эту секунду Адриан почти презирал себя: за то, что находил образ своей Леди в другой девушке, и за то, что причинял боль не заслуживающей того Дюпэн-Чен.
А Маринетт смотрела на него в ответ и странным образом ощущала себя и отвергнутой, и принятой одновременно. Похоже, ей тоже было сложно разобраться в этих запутавшихся чувствах.
Маринетт поднялась со скамьи.
– У тебя же сегодня концерт, да? – Она улыбнулась. – Желаю удачи.
Адриану хотелось очень многое ей сказать, но получилось лишь кивнуть.
❁❁❁
Стоя за кулисами, Адриан переминался с ноги на ногу и ожидал своего выхода. Отец стоял рядом.
– Напомни мне еще раз, что я тут делаю? – хмурился Агрест-младший и выглядел он мрачнее тучи. Сейчас ему было уж точно не до фортепианной музыки.
– На этот концерт приглашены деканы нескольких престижных университетов Парижа, так что мне хотелось, чтобы они посмотрели на тебя сегодня.
Адриан ничего не ответил и мысленно вспоминал слова Ледибаг о нем и о его отце. Агрест понимал, что продолжает злиться на отца, словно ребенок, но что за этими эмоциями скрывалось на самом деле? Адриану, и правда, совсем не хотелось признавать правды, слишком противоречивыми были его чувства. Леди действительно хорошо знала его. Слишком хорошо. Даже лучше, чем он сам себя знал.
Габриэль вздохнул.
– Тебя скоро объявят. Я вернусь в зал.
И он ушел, а его сын остался стоять и наблюдать из-за кулис за тем, как один из участников конкурса доигрывает симфонию, и получалось у него блестяще. Идеально скопированные ноты и ритм. И такие же механические аплодисменты, словно бы и ненастоящие.
Адриан не сразу заметил, что объявили его выход, так что конферансье пришлось объявить его дважды.
И вот он уже шел к начищенному до блеска фортепиано. Адриан опустился на банкетку, перед ним – партитура и клавиши. Из зала донеслось нетерпеливое покашливание. Похоже, он замешкался дольше, чем следует.
Наконец юноша поднял руки и начал играть. Внезапные звуки сразу же гулким эхом рассыпались по залу.
Зазубренная наизусть мелодия, выученные до автоматизма движения рук и проверенная веками музыка, пред которой сидящие в зале затаивают дыхание. Потому что так принято, а не потому что испытывают какие-либо искренние чувства. Все, что нужно сейчас, – не отступать от заданного темпа, не менять ни единой ноты. Просто продолжать играть то, что они хотят услышать, просто следовать обозначенной схеме.
Как вдруг в темноте закулисья сверкнул чей-то яркий силуэт. Не сбиваясь с ритма и не отрывая пальцев от клавиш, Адриан поднял взгляд и увидел ту, что совсем не ожидал сейчас увидеть. Ледибаг внимательно наблюдала за ним из тени, и ее лазурные глаза выжидательно сверкали.
«Когда-нибудь однажды сыграешь для меня?»
И ручеек мелодии внезапно сменил привычное направление. Отклонившись от изначального курса, он вырвался вперед, он извивался, кружился, взлетал и зависал в воздухе, словно перышко, а затем снова летел вниз и падал, оглушительно разбиваясь о землю на сотни крохотных капель. На тысячи разнообразных звуков.
Адриан знал, что преподаватели, сидящие в зале, уже возмущенно фыркают и мысленно клеймят его бездарью, посмевшей так сильно исказить шедевр мирового искусства. Но Адриану было все равно. Потому что сейчас он играл не для них.
Леди, затаив дыхание, слушала. Поглощенная этим мелодичным вихрем, она закрыла глаза и, кажется, сейчас тоже стала частью этой музыки. Когда-то Агрест боялся, что она может рассыпаться, но сейчас… сейчас она была частью его игры.
С помощью клавиш Адриан передавал все те чувства, что не мог описать; все то, что никак не получалось выразить словами; все, что так долго томилось в душе, – все это сейчас звенело, взрывалось яркими красками и заново объединялось в нечто невообразимо прекрасное.
Ощущая вибрацию инструмента при каждом прикосновении к клавишам, Адриан почти физически мог почувствовать, как это внутреннее рычание фортепиано скользит по струнам, поднимается по клавишам, а затем перетекает в его пальцы и, циркулируя по всему телу, наконец подбирается к самому сердцу. Эта музыка гремела под самыми ребрами. И душа пела и дрожала одновременно с пляшущими звуками.
Адриан играл. Впервые за долгое время играл так, как сам того желал, как звало его сердце. Впервые за многие годы это огромное клавишное чудовище, кажется, сумело подчиниться ему. Или просто он сам сумел правильно услышать его зов? Агрест играл, и ему внезапно вспомнилось, что когда-то давно его мама тоже играла фортепиано. Очень размыто, но он увидел, как, будучи совсем крохой, сидел у нее на коленях и наблюдал за тем, как нежно двигались ее руки и какими теплыми и мягкими становились звуки, издаваемые этим клавишным созданием.
Мелодия Адриана тоже замедлилась. Почти забытые воспоминания вплетались в многообразную канву музыки, создавая нечто новое. Нечто завораживающе исключительное.
В последний раз звонко опустив руки на клавиши, Адриан замер. Ловя последние мгновения, он слушал эхо угасающих звуков и отпустил пальцы от клавиш лишь тогда, когда последние звуки окончательно рассеялись в воздухе.
Все еще не двигаясь с места, Адриан продолжал тяжело дышать, чувствуя холодные капли на лбу и шее, и широко распахнутыми глазами смотрел на инструмент, словно познакомился с ним впервые. Может, так и было?
Восемь минут непрерывной импровизации и оглушительная тишина в ответ, режущая слух, но у юноши в голове продолжала петь сыгранная им мелодия. Она все еще текла по венам, сосредотачивалась в его мелко дрожащих руках и билась в его взбудораженном сердце.
Не дожидаясь ответной реакции слушателей, Адриан резко поднялся и направился за сцену. И только оказавшись за кулисами, он услышал взревевший зал: то ли от негодования, то ли от восторга. Что если, и то, и другое?
Вот только Леди здесь уже не было.
Прежде чем его успел кто-нибудь перехватить и завалить множеством вопросов, Адриан поспешил в гримерную. Он не мог быть уверен точно, но… он угадал. Она действительно ждала в его там. Не ушла, не исчезла. Она здесь.
– Я… – Адриан все еще тяжело дышал. – Я хотел тебе кое-что сказать…
Леди улыбнулась и нежно коснулась его щеки.
– Разве ты уже не сказал?
Все его сомнения, догадки, мысли и чувства – все это звучало в его музыке. И Леди не нужно было ни о чем спрашивать, чтобы понять бурю эмоций, грохочущую в его сердце.
Юноша взял ее ладони в свои руки. Ему все-таки хотелось об этом сказать лично, словами, и Леди была готова слушать.
– В тот раз ты спросила меня, какой я знаю тебя. И сейчас я готов дать ответ.
И Леди не нужно присутствие акуманизированной, заставляющей говорить правду, чтобы убедиться в честности его слов. Достаточно было заглянуть в его глаза.
Слова Адриана были, словно бы продолжением его музыки.
Он действительно любил в ней героя, готового пожертвовать всем, лишь бы спасти невинную жизнь; героя, готового охранять Париж днем и ночью, выматываясь до изнеможения, лишь бы сохранить его таким же прекрасным, каким он есть сейчас. И это качество ее характера делает ее поистине удивительной. Но точно так же он любил в ней и человека, способного раскрывать людские сердца. Он знал, что его Леди умела замечать даже в самых черствых людях нечто прекрасное и делала все, чтобы их сердца сохраняли эту чистоту. Он любил в ней девушку, чьи глаза каждый раз загораются магическим светом, стоит ему лишь прикоснуться к ней. Он видел человека, невероятно внимательно слушающего его горестные рассказы о прошлом и никогда не осуждающего. Человека, готового внезапно бросить все дела и примчаться к нему посреди ночи из-за какого-нибудь пустяка. Он видел в ней человека, спасающего его снова и снова из пучины кошмара. Он видел девушку, скрывающую очень болезненные шрамы под красным в горошек костюмом. Девушку, что так упорно продолжала закраивать его раны, но при этом не желала обнажить собственные.
Он говорил и говорил, точно так же одержимо, как она в прошлый раз, и никак не мог остановиться.
Его слова достигли ее и слезами потекли по щекам Ледибаг.
Лишь сейчас она по-настоящему поверила, что ее чувства могут быть действительно взаимны. И переполненная осознанием этой правды, она не смогла сдержать слез.
Адриан обнял ее.
– Все в порядке… – сказал он, гладя ее волосы. – Ты можешь сейчас не сдерживаться.
И Ледибаг впервые позволила себе по-настоящему расплакаться. Она всхлипывала, высвобождая вместе со слезами все то, что так долго томилось в ее душе, но Адриан крепко сжимал ее в руках, и постепенно она начинала успокаивается.
– Знаешь… – начал он вдруг, – один хороший человек сказал, что даже обычные люди способны сделать мир лучше. Я думаю, ты тоже, даже без Камня Чудес можешь очень многое изменить.
Это были ее слова, слова Маринетт. Леди не ожидала, что он запомнит их. И как же удивительно, что сейчас они вот так вот к ней вернулись. Скольких ошибок удалось бы избежать, если б каждый человек чаще прислушивался к собственным словам?..
Вдоволь наплакавшись, она подняла красные от слез глаза.
– Нам нужно встретиться. – Адриан не понял ее сначала, но она подняла на него взгляд и повторила громче: – По-настоящему, лицом к лицу.
У нее исколотые руки швеи. У него – изящные ладони пианиста.
У него будущее, весь мир. А у нее – долги, проблемы и одни препятствия на пути.
И неужели несмотря на все это, они действительно могут быть вместе?
Сейчас, заглядывая в глаза Адриана, Ледибаг могла ответить, не колеблясь, – да. Это возможно.
Адриан улыбнулся и крепче сгреб ее в руках. Окрыленный этим счастьем, он целовал ее шею, щеки, губы, а Леди привычно сжимала пальцами его кудрявые волосы. Они тянулись друг другу и утопали в этом сладостном мгновении.
Комментарий к Глава 14. Музыка
Написано под впечатлением от Прелюдии в соль минор С. Рахманинова (соч.23 №5) и Кампанеллы Ф. Листа в соль-диез минор. Очень разные, знаю, но почему-то именно такое сочетание в голове.
========== Глава 15. Ожидание ==========
После концерта отец, к удивлению Адриана, совсем ничего ему не сказал. Никаких упреков и обвинений. Во время поездки обратно домой он не проронил ни слова и даже не взглянул на него.
Только оказавшись дома, ближе к ночи Адриан решился с ним заговорить:
– Я давно хотел спросить, пап… Зачем ты заставляешь меня играть?
Габриэль выдохнул и нахмурился. И Адриан уже ожидал, что он ответит ему что-то вроде: «Чтобы вырастить тебя достойным человеком, способным показать себя в высшем обществе» или что-нибудь в этом духе.
Но Габриэль ответил неожиданным образом даже для себя самого.
– Потому что твоя мама очень любила играть.
Адриан пораженно замер. Раньше отец никогда не говорил с ним о матери. Эта тема стала в их семье чем-то вроде негласного табу, а сейчас отец вдруг сам решил заговорить об этом? С чего вдруг?
– Даже самые сложные композиции в ее исполнении всегда звучали так легко и изящно… – Габриэль задумчиво отвел взгляд куда-то в пустоту. Возможно, к воспоминаниям, которые мог помнить лишь он сам. – Она смогла бы прославиться на всю Францию, если бы только сама этого захотела. Но она никогда не любила выступать на конкурсах или концертах. Наибольшее наслаждение от игры она испытывала, только играя для себя и… тебя, Адриан. – Отец перевел на сына взгляд. – Она очень часто играла для тебя, когда ты был еще мал.
