Текст книги "Солнце в горошек (СИ)"
Автор книги: Альма_
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
– Ах ты… ты хоть представляешь, сколько это стоит?! Такой ущерб не покроет даже твоя месячная зарплата!
Испуганный парень дрожал всем телом и бесконечно извинялся, но начальник был слишком переполнен гневом, чтобы успокоиться. И надо же, чтобы все это случилось именно сейчас, когда ему посчастливилось устроить фотосъемку с самой Ледибаг! Если вышестоящие руководители узнают, его наверняка лишат премии!
Режиссер продолжал отчитывать провинившегося работника, размахивая при этом своей указкой. И пока все были отвлечены происходящим, на съемочную площадку успела прокрасться крошечная бабочка. Летающий фиолетовый огонек подобрался к режиссеру со спины и, прежде чем Ледибаг успела среагировать, вселился в фотоаппарат, висящий у того на шее.
И дальше все снова по заученному наизусть сценарию: вспыхнувший лиловым цветом силуэт человека, в ужасе разбегающиеся люди и новая работа для защитницы города.
Костюм бывшего режиссера изменился, а его указка мгновенно обратилась в острый клинок. Измененный акумой фотоаппарат взлетел в воздух и, закружившись вокруг своей оси, внезапно размножился на десятки копий. Акуманизированный ухмыльнулся.
За секунду того, как режиссер успел поднять клинок вверх, Ледибаг толкнула Адриана в сторону, к груде сваленных в кучу коробок с инвентарем, и приказала закрыть глаза.
Поднятый к небу клинок засветился, и камеры в воздухе тут же сработали, ослепляя в буквальном смысле всех, кто не успел вовремя отвести взгляд. Лишенные зрения люди кричали и неуклюже метались, силясь в панике отыскать выход из темноты.
Леди, притаившаяся за баррикадой из коробок вместе с Агрестом, теперь судорожно оглядывалась по сторонам, пытаясь сообразить, как остановить того, на которого нельзя даже поднять взгляд. Но, похоже, в этот раз кое-кто другой сообразил быстрее, как выпутаться из сложившейся ситуации.
– Отыщи акуму, я отвлеку его.
– Чт… Адриан, нет! – Но Адриан уже держал в руке найденную в инвентаре шпагу и, едва Ледибаг метнулась в его сторону, попытавшись остановить, он тут же выбрался из укрытия и с откровенным вызовом направил оружие на режиссера. Объективы магических камер смотрели прямо на него, готовые сработать в любой миг и сейчас только ожидали приказа своего хозяина.
– Сразись со мной! Или что, боишься проиграть кому-то вроде меня?
– Ха! Еще чего! – фыкнул тот, проглатывая наживку, и тут же скрестил свой клинок со шпагой Адриана. Оружие акуманизированного тут же погасло, а фотокамеры потемнели и разрядились. Без приказов режиссера они были не способны работать, так что Ледибаг не оставалось ничего иного, как последовать плану Адриана.
Ослепленный силой акумы режиссер наносил удары один за другим. Клинки звенели, пересекаясь и сталкиваясь друг с другом. От нажима акуманизированного Агрест пятился назад, но продолжал с упрямой настойчивостью блокировать каждый выпад соперника. Ему нужно было оттянуть как можно больше времени, и вовлеченный в бой режиссер, похоже, ни о чем не догадывался. Время от времени на его лице появлялась фиолетовая маска, она мигала и пульсировала, и, если прислушаться, можно было даже услышать неразборчивые звуки, доносящиеся из-под нее. Возможно, тот самый Бражник пытался что-то сказать своему приспешнику, но тот не слушался, продолжая сражение.
Тем временем Ледибаг разбивала камеры одну за другой, пытаясь отыскать оригинал как можно скорее. Снова и снова леска йо-йо обвязывалась вокруг очередного зависшего в воздухе механизма, который уже в следующее мгновение на полной скорости сталкивался с землей и разлетался на мелкие части.
Резко взмахнув клинком, акуманизированный почти успел коснуться наконечником груди Адриана, едва не оставив на его теле такую же рану, какая еще недавно была у Ледибаг на талии. Но юноша уклонился, и острый наконечник оружия противника лишь разрезал ткань рубашки. Бой продолжился, и Адриан снова парировал удары, как раньше. Так, значит, вот, каково это: ощущать Леди за своей спиной; понимать, что она полагается на него; испытывать ответственность за ее жизнь… все эти мысли придавали сил. И как бы яростно не размахивал режиссер своим клинком, Агрест лишь тверже стоял на ногах.
Как вдруг все прекратилось. Подлинная камера наконец разбилась, а вместе с ней исчезли и все остальные. Поймав отравленную бабочку, Ледибаг очистила ее, и безопасность снова вернулась в город. Люди снова могли видеть, а ничего не помнящий режиссер выронил из рук указку и опустился на ближайший стул, чувствуя при этом неприятное головокружение. Кажется, ему не помешает взять пару выходных.
Тяжело дышавший Адриан улыбался. Никогда он не ощущал такой приятной усталости. И кто бы мог подумать, что занятия фехтованием когда-нибудь пригодятся ему не только на очередных съемках. Желая поделиться своими впечатлениями с Леди как можно скорее, Агрест обернулся… но той нигде поблизости не было видно. Улыбка снова сползла с лица.
Адриан расспрашивал всех подряд, не заметил ли кто, куда умчалась Ледибаг, но не пришедшие в себя после произошедшего, а то и вовсе потерявшие память люди не могли ему ответить на этот вопрос. Что ж, она могла просто умчаться прочь, не сказав ни слова, это похоже на нее. В конце концов, это же Ледибаг.
Немного раздосадовано Адриан поплелся обратно в гримерную переодеваться. Что ж, подобного и стоило ожидать, но почему-то он надеялся, что после всего того, что случилось, она хотя бы попрощается с ним, прежде чем уйти. Хотя кто он такой, чтобы она тратила на него свое время?
Войдя в пустую комнату, Адриан почесал затылок и только сейчас заметил, что на нем все еще был этот кошачий ободок. Сняв его с головы, Агрест секунду-другую рассматривал его, а потом, обиженно фыркнул и небрежно забросил его на стол. Затем стянул с себя порванную рубашку и задумчиво начал разглядывать порезы на ткани. Безнадежно испорчено.
– Ее еще можно спасти.
– Кто зде… – Адриан резко обернулся и замер, увидев Ледибаг. Так, значит, она не ушла? Покраснев до самых ушей, юноша несколько неуклюже прикрылся той самой рубашкой.
Без капли стеснения Леди приблизилась к нему и осторожно провела рукой по ткани, разрезанной клинком акуманизированного.
– Можно я возьму?
– Что? Н-но зачем тебе?
Но Ледибаг уже выдернула рубашку у него из рук и усмехнулась, заметив, как неловко Адриан сутулился и скрещивал руки на обнаженной груди. Когда она наконец отвернулась, юноша тут же напялил на себя первую попавшуюся на глаза рубашку.
Но Леди уже не смотрела в его сторону, чтобы избавить его от лишней неловкости, и всецело погрузилась в работу. Раздобыв где-то нитки с иголкой, она небрежно плюхнулась на диван и быстрыми аккуратными стежками принялась что-то колдовать над тканью. Адриан опустился рядом с ней и теперь с интересом наблюдал за тем, как ловко у нее это получается. Как будто она перешила уже не одну сотню рубашек, чтобы сейчас так легко и уверенно с управляться иголкой.
– Ну вот и все. Смотри, – она вывернула рубашку лицевой стороной.
Ледибаг зашила так, что даже немного изменился оригинальный фасон, а стежков так и вовсе не разглядишь, – она умело запрятала швы под рисунок на рубашке. И Адриан не мог не признать, что получилось у нее и правда сносно.
Девушка в маске улыбнулась и показала ему крохотную нашивку у воротничка. Это была божья коровка, фирменный знак героини Парижа. Специально не приглянувшись, не заметишь. Адриан завороженно провел по нашивке пальцами. Теперь у него навсегда останется кусочек Ледибаг. Неужели он правда может оставить эту вещь себе? Хотя глупый вопрос, это же и так его рубашка.
– В прошлый раз ты «зашил» меня, а теперь моя очередь, – она лукаво улыбнулась и поднялась с дивана.
– Есть кое-то, чего я никак не могу понять, – Адриан задумчиво разглаживал пальцами края рубашки.
– Что же? – Девушка внутренне напряглась.
– Помнишь те фотографии… твои первые фотографии крупным планом? – Те самые первые фотографии, с которых все и началось. Леди, конечно, помнила. И знала, что однажды он спросит об этом. – Ты ведь до этого очень тщательно скрывала свою личность, так зачем решила все разрушить таким образом?
В то, что она сделала это ради дебюта на публике, Адриан не верил. Он достаточно хорошо изучил привычки Ледибаг, чтобы понять, что ей никогда не нравилось чрезмерное внимание толпы.
– Ответ очень прост, Адриан. Просто мне хотелось поближе с тобой познакомиться.
– Ты могла это сделать и не как Ледибаг. Могла бы просто подойти и… не знаю…
Леди обронила смешок.
– Ты недооцениваешь свою популярность, Адриан. К тебе не так-то просто подойти. – На самом деле она лукавила, ведь так как они учатся в одном лицее, у нее была масса возможностей попытаться сблизиться с ним. Но тем не менее, даже как однокласснице, Маринетт все равно не всегда было легко его поймать. – К тому же, ты все время или в разъездах, или на съемках, или на занятиях, или просто не выходишь из дома.
– А ты неплохо изучила мой график, – парень с усмешкой отложил рубашку в сторону.
И все же, он был удивлен. Адриан никогда не задумывался о том, что его ритм жизни может однажды стать препятствием для знакомства с кем-нибудь… тем более, с такой девушкой, как Ледибаг.
У Леди в руках откуда-то снова появилась красная помада. Выкрутив механизм, она приложила ее к губам. Это было совсем как тогда, когда он увидел ее на фотографии стоящей на фоне биллборда с его собственным изображением. В тот раз она точно так же развела уголки рта в разные стороны и приложила острый скошенный кончик помады к нижней губе. У нее это получалось так просто и естественно, и при этом она совсем не замечала, как юноша обратил на нее внимание.
Сейчас Адриан мог видеть ее не с фотографии, а вживую, совсем близко. Агрест наблюдал за тем, как медленно она надавливала на кожу, окрашивая губы в ярко-алый цвет, и никак не мог отвести взгляд.
И то, о чем сейчас думал Адриан, было совершенно точно – абсолютно ненормально.
– Когда ты говорила… – начал он хрипло, а затем тоже поднялся и, сглотнув, продолжил: – Когда говорила, что ты моя фанатка… что ты имела в виду?
Облизнув накрашенные губы, она звонко захлопнула колпачок помадного футлярчика.
– А разве не очевидно? – она смущенно отвела взгляд.
– Нет, – Адриан заглядывал ей в самые глаза. Он был так близко, что мог почувствовать сладковатый аромат духов Леди, смешанный с косметическим запахом свежей помады. Глаза у девушки сверкали, а кожа щек чуть розовела из-под маски.
Глубоко вздохнув, Ледибаг приблизилась к нему и шепнула на ухо:
– Потому что я без ума от тебя, Котенок.
Сделав глубокий вдох, Адриан жадно наполнял легкие одурманивающим ароматом Леди… черт возьми, его Леди.
Еще секунду она стояла совсем близко, плечо к плечу, щека к щеке, кожа к коже. Быстро чмокнув его в щеку, Ледибаг оставила у него на лице след от помады в форме губ и исчезла прежде, чем Агрест успел заключить ее в объятия.
Резко выдохнув и покраснев до ушей, Адриан схватился рукой за край стола. Едва устояв на ногах, юноша слушал, как оглушающе громко бьется его сердце, и тщетно пытался выровнять дыхание. Адриан изумлен и ошарашен от реакции своего организма и больше не в состоянии контролировать свои эмоции.
Обернувшись, Агресту в глаза бросилась вещь, которой раньше точно не могло оказаться в его гримерке. Взяв со стола классический футляр губной помады, юноша уже понимал, что влип окончательно.
Потому что он до смерти влюблен в человека, чьего лица даже не знает.
========== Глава 7. Визит ==========
Остановившись напротив зеркала, Маринетт задрала майку на животе и, повернувшись полубоком, рассматривала недавно поврежденное место на теле. Но сейчас на коже не было и следа былого увечья: ни шрама, ни отека. Только едва заметный бледно-желтый синяк. Дюпэн-Чен провела по нему рукой и надавила пальцами на пострадавшее место, но боли почти не почувствовала. Похоже, с ней все в порядке.
Разминая затекшие конечности на ходу, Маринетт прохаживалась по комнате и мысленно перебирала в голове планы на сегодняшний день. Несколько недель назад мадам Ламбер записала ее на конкурс кройки и шитья и напрочь отказалась принимать ее отказ. И, конечно же, Маринетт так и не успела ничего подготовить заранее, а проект должен быть готов уже завтра. К сожалению, когда ты по ночам бесплатно подрабатываешь спасителем города, то не так-то просто оказывается всюду успевать. Так что Дюпэн-Чен ничего не оставалось, как попытаться сшить что-нибудь в рекордно короткие сроки и желательно при этом не опозориться на фоне остальных конкурсантов.
Остановившись посреди комнаты, девушка сложила руки на поясе и удрученно вздохнула. Ее стол был сплошь завален эскизами, а на кровати и полу в хаотичном беспорядке были разбросаны рулоны ткани и разноцветные выкройки. Попробуй что-то разбери в таком бедламе. Маринетт опустилась на колени перед всем этим безобразием. Самое ужасное, что она до сих пор не выбрала, что именно хочет презентовать на фестивале мод. Девушка просматривала взглядом многочисленные варианты моделей, начерканные на бумаге впопыхах, и в голове у нее было еще большее количество идей, воплотить которые не представляется возможным в таких экстремальных условиях. Хотя, возможно, если сегодня в Париже не случится никаких чрезвычайных происшествий, то она сможет провести за работой целую ночь и придумать что-нибудь мало-мальски интересное, а это уже хоть что-то.
Перебирая эскизы один за другим, Маринетт остановила взгляд на коже своих рук. Ее ладони совсем огрубели, а подушечки пальцев были сплошь исколоты из-за частой работы с иголками в спешке. Раньше она не обращала внимания на то, как сильно изменились ее руки, а сейчас смотрела и не узнавала их. Дюпэн-Чен рассматривала свои оцарапанные пальцы и думала о том, как сильно эти руки не были похожи на ладони Ледибаг. Что бы подумал Адриан, если бы однажды увидел ее с такой стороны? Взгляд у Маринетт помрачнел. Что если… отвращение?
Тем временем в дверь позвонили и, прежде чем Маринетт успела спуститься вниз, на пороге ее комнаты уже оказалась Алья Сезер собственной персоной: полная решимости и наверняка задумавшая какой-то план, судя по ее взгляду.
– О, я смотрю, ты свой проект так и не начинала еще готовить? – усмехнулась подруга, оглядывая беспорядок в комнате.
Алья была решительно настроена на то, чтобы помочь подруге с подготовкой к конкурсу, и отнекивающаяся Маринетт уж точно не могла ее остановить.
Сезер внимательно изучала эскизы подруги и, пусть и не очень-то хорошо в этом разбиралась, но не могла не заметить, что большинство набросков пусть и были состряпаны в спешке (и куда Маринетт вечно мчится?). Но, даже при этом, идеи были очень даже неплохими. Вот только слишком трудновыполнимыми. Если бы только Маринетт приступила к работе пораньше… но сейчас, накануне конкурса, они и вдвоем не управятся со всем этим.
– Хм, а как как насчет этого? – Алья взяла в руки листок с изображением платья простого, но достаточно элегантного покроя.
– Да, это вполне… Но, Алья, ты правда хочешь мне помочь? Еще столько всего нужно сделать, и я не хочу, чтобы ты тратила свое время на…
– Вот с этого момента, Маринетт, пожалуйста замолчи. Все равно, что бы ты не сказала, это не сработает.
Сезер показательно остановилась посреди комнаты, и по ее лицу было ясно, что теперь ее не сдвинешь и танком. Так что Дюпэн-Чен ничего не оставалось, как согласиться на предложение подруги.
В итоге, решили распределить обязанности. Маринетт оставила Алье вырезание лекал и прочую работу, с которой та могла без проблем справиться, а сама взялась за вещи посложнее. И понеслось.
За работой время летело невероятно быстро. Час за часом девушки кропотливо вырезали, ушивали, сшивали, выкраивали и закраивали, экспериментируя с материалами, как только приходило в голову. В перерывах между важными этапами они примеряли на себе неудачные экземпляры, а потом смеялись над своим нелепым внешним видом. И в такие мгновения Маринетт снова чувствовала себя обыкновенной девчонкой, а не спасительницей Парижа. Все было совсем как раньше, когда они с Альей могли беззаботно говорить обо всем на свете, смеяться и дурачиться, не переживая о последствиях. Совсем, как тогда, когда у Маринетт еще не было так много секретов за душой.
Когда платье было наконец-то готово и с идеально расправленными складочками висело на манекене, подруги устало выдохнули и почти одновременно упали на кровать. Но эта усталость была приятной. Ведь сверху на них победоносно смотрело их общее детище. Совместный труд объединил их, и как будто не было всех этих долгих месяцев отстраненности и подчеркнутой замкнутости Маринетт. Они снова были так же близки, как прежде. И, кажется, Дюпэн-Чен только сейчас осознала, как все это время ей не хватало подруги. Если бы она только могла ей рассказать обо всем…
– У тебя все еще висят его постеры повсюду… – Алья обвела взглядом стены, сплошь завешенные фотографиями и вырезками из журналов с изображением Адриана Агреста.
Маринетт лишь обронила вздох, задумчиво накручивая на палец прядь волос. Но Сезер такой ответ явно не устраивал.
– Почему ты ему не расскажешь обо всем, Маринетт? Прошло ведь уже так много времени, а тебя до сих пор не отпускает эта влюбленность. Значит, это действительно нечто большее, чем просто увлечение.
– Знаю, но…
– Но что? – Алья подняла на локтях. – Боишься, что он тебя отошьет? Адриан не такой парень! К тому же, я уверена, если узнает тебя получше, ты понравишься ему!
– Алья, я… – Маринетт смотрела в глаза Адриана на одной из фотографий и уже отвечала как будто не подруге, а ему. – Наша пекарня на грани закрытия, Алья.
– Что-о?.. – Такого она точно не ожидала услышать.
– Мы почти разорены. Едва смогли наскрести денег, чтобы оплатить аренду за этот месяц, а о поступлении в университет сейчас речи даже не идет. И если в ближайшее время ситуация не изменится, нам придется вернуться в Китай.
– И ты молчала об этом? – Мысли у Сезер вертелись так быстро, что она никак не могла собрать их в кучу.
– Прости, – выдохнула Маринетт и поднялась, опершись на колени. – Прости, но знаешь… пока этого не озвучиваешь вслух, почему-то создается впечатление, что ничего не происходит, что все как раньше… – Дюпэн-Чен снова рассматривала свои исколотые пальцы. – Мама с папой всегда улыбаются и стараются не показывать, как им тяжело, чтобы не огорчать меня, но… Но, черт возьми, ничего не в порядке.
– Так вот почему ты такая уставшая в последнее время?
Конечно, это первая мысль, которая приходит Сезер в голову. Алья решила, что подруга не высыпается, от того, что большую часть времени помогает родителям в пекарне (а не потому что сражается со свихнувшимися жертвами Бражника по ночам, разумеется), и Маринетт ничего не оставалось, как промолчать и позволить той сделать неверные выводы.
Алья нежно обняла подругу, а Дюпэн-Чен сжала ее плечи в ответ и потупила взгляд. Маринетт не могла ей рассказать о том, что на самом деле она, к своему стыду, не сделала ничего, чтобы помочь родителям справиться с этим кризисом. И ведь мама с папой никогда не винили ее в этом. Наоборот, им хотелось, чтобы сейчас их дочь как можно больше времени уделяла учебе и стала в будущем хорошим специалистом, но… Но все, что делала Маринетт, так это лгала им. Она и сейчас продолжала лгать. И от этого становилось так гадко и мерзко на душе.
– Но, кажется, ты так и не объяснила мне, что думаешь насчет Адриана. – Сезер отстранилась и заглянула ей в глаза.
– Ну, Адриан, он… он из совсем другого мира, Алья. И в любом случае, что ожидает нас двоих после выпуска? Возможно, мне придется сосредоточиться на том, чтобы помочь родителям с бизнесом или вообще уехать, а он… У него же совсем другой путь. Совсем другая жизнь.
– Откуда ты можешь знать, как все изменится в будущем? Может быть, компания Габриэля Агреста разорится к тому времени? – Что ж, это маловероятно, но подобная мысль все же заставила Маринетт улыбнуться. – К тому же, неужели ты не хочешь хотя бы попробовать, м-м? – Сезер хитро улыбнулась и толкнула Маринетт в плечо. На что Дюпэн-Чен закатила глаза и, не удержавшись, растянула губы в мечтательной улыбке.
– Во-о-т! Вот такую Маринетт я уже узнаю! – И Алья снова набросилась на нее с крепкими объятиями.
– А-а, постой, заду-ушишь! – смеясь уворачивалась девушка.
❁❁❁
Когда Алья ушла, за окном уже темнело. Удивительный был день. Впервые за долгое время Маринетт успела полностью закончить задание, причем даже не под утро. Если бы она только смогла еще спокойно выспаться этой ночью, то Дюпэн-Чен наверняка отметила бы этот день в календаре.
Но ведь ночь – это время, когда на улицах Парижа появляются бабочки.
Возникшие из ниоткуда звуки гитары нежно опутывали мысли Маринетт, склоняя в сон… и она почти задремала, как вдруг ее разбудила Тикки. Встретившись со взглядом своей квами, Дюпэн-Чен поняла – что-то не так, и поспешила спуститься вниз.
Маринетт звала маму с папой, но те совсем не отзывались и как-будто даже не слышали ее голоса. Наконец девушка вошла на кухню и обнаружила родителей, заснувших прямо за столом. Они хмурились и что-то бормотали, как будто им обоим одновременно снился один и тот же кошмар, и, как бы ни пыталась Маринетт их разбудить, все бесполезно.
Мелодия становилась все громче, заставляя веки слипаться все сильнее. Без сомнения, всему виной Бражник. Но если сегодня он решил подкрасться к ней со спины, то у него ничего не вышло.
Отыскав в доме самые большие полноразмерные наушники, Маринетт нацепила их на голову, и заколдованную музыку, погружающую в забытие, теперь было едва слышно. Перевоплотившись в Ледибаг, девушка скорее выпрыгнула в ночь. Время как будто остановилось на улицах Парижа, и весь город погрузился в дрему. Люди спали на скамейках, в парках, на остановках и даже на тротуаре.
Леди спешила изо всех сил, время от времени приподнимала от уха одну из чашек наушников, чтобы расслышать, откуда доносится гипнотизирующая мелодия и, ориентируясь на слух, искала источник этой музыки. И, в конце концов, нашла.
Акуманизированный оказался неподалеку от дома Агрестов, он держал в руках гитару и что-то напевал себе под нос, совсем не обращая внимания на то, как его музыка влияет на горожан. Ледибаг хватило одного взгляда, чтобы догадаться, куда вселилась пораженная ядом Бражника бабочка, и героиня тут же бросилась в бой.
Адриан не помнил, как оказался замурованным в четырех стенах без окон и дверей. Ведь когда когда видишь сон, никогда не получается вспомнить, с чего именно он начался. И Адриан Агрест, разбивающий кулаки в кровь о бетонные стены, тоже не помнил. Падая на ледяной пол от усталости, он тяжело дышал и думал только о том, как проломить эту чертову стену.
Подняв голову выше, он заметил силуэт женщины с длинными белокурыми волосами и стройной фигурой. Она нежно улыбнулась ему, а затем начала отдаляться все дальше и дальше, пока совсем не исчезла. Невероятно сильно захотелось остановить ее, догнать, и Адриан бросился вслед за ней, но снова натолкнулся на стену. Агрест уже знал, кто это был. Та, чей образ с каждый годом ускользает из памяти все сильнее. Он же был так близко! Он мог с ней встретиться, ему о стольком нужно было ее спросить и о стольких вещах рассказать. Есть так много тем, которые его отец напрочь отказываться с ним обсуждать… Если бы он только успел коснуться ее руки. Хотя бы на мгновение. А ведь уже почти забыл, какие теплые и нежные руки у его матери.
В ярости Адриан кричал и снова пытался сдвинуть эти стены хотя бы на миллиметр, но все тщетно. Он слишком слаб, чтобы суметь что-нибудь изменить. Слишком «юн, неопытен и ни на что не годится»… Кажется, так говорит его отец, да? А может, он прав?..
Стены и потолок начинали сжиматься, уменьшая пространство вокруг. Воздуха становилось все меньше, и духота сдавливала горло нервным спазмом. Адриан хрипло дышал. Он в отчаянии оглядывал каждый уголок, каждую щелочку этого крохотного замкнутого мира, но вокруг лишь сплошной бетон и ни одной зацепки, ни единой ниточки, что помогла бы ему выбраться. Или хотя бы попытаться. Адриан кричал и совсем не слышал собственного голоса. Каждый издаваемый звук поглощали серые стены. Еще совсем немного, и они сомкнутся друг с другом, раскрошив кости и плоть во прах.
Не в силах сделать вдох, Агрест почти выкашливал собственные легкие. У него в глотке как будто застряли острые иглы. Стены почти сжимали плечи, когда Адриан… открыл глаза.
Девушка в маске была первой, кого он увидел, очнувшись от кошмара. Агрест тяжело дышал и, даже несмотря на то, что Ледибаг была совсем близко и почти до боли сжимала его плечи, Адриан все еще не узнавал свою привычную комнату. Он все еще был там, в том кошмарном, чудовищном сне и все еще не верил, что случившееся было всего лишь миражом.
Леди говорила что-то о новой жертве Бражника и о том, что акуманизированный оказался слишком близко к его дому, вот она и решила узнать, в порядке ли он.
– …Я очистила акуму, но ты все равно не просыпался. – Но Агрест ее почти не слышал.
– Мама… мне снилась мама, – сказал он вдруг едва слышно. – И стены, они… душили меня.
Леди в маске уже понимала, почему никак не могла его разбудить, несмотря на то, что чары Бражника давно спали. Потому что даже без проделок заколдованных бабочек Адриану уже не в первый раз снятся такие сны. И все, что сделала акума, так это усилила его собственные кошмары.
Если бы только точно так же, как она исцеляет Париж каждую ночь, Леди могла бы излечить мысли всего лишь одного, самого дорогого ей человека. Но что она может сделать? Если даже чудесных сил для этого недостаточно, то что может она?
Адриан дрожал и смотрел куда-то сквозь нее, в пустоту, а в его расширенных зрачках отражались призраки прошлого. Прямо сейчас он продолжал видеть кошмары. Но уже наяву.
– Адриан… – она коснулась его щеки, но юноша не шелохнулся. – Адриан, посмотри на меня.
Нежно обняв его, Ледибаг пыталась передать ему теплоту своего тела. Осторожно, чтобы не спугнуть, она коснулась щекой его щеки и запустила пальцы в его спутанные после сна кудри.
Все эти кошмары должна была увидеть она, Маринетт, а не Адриан и не кто-либо другой в этом городе. Ведь именно ей адресовалось это зловещее послание, именно ее желал схватить этой ночью Бражник. И акуманизированный в этот раз оказался достаточно слабым, а значит, она могла справиться с ним и раньше. Ей следовало закончить все это быстрее, чтобы не заставлять его проходить через все это снова, но…
Это помогло. Адриан очнулся и наконец осознал, что больше не в заточении. Он свободен.
Почти задыхаясь от этой внезапной мысли, он, словно утопающий, внезапно поймавший спасительный круг, вцепился в плечи Леди, сжимая в руках ее хрупкую фигуру. В слепом безумии он нашарил губами ее лицо, ее бархатные щеки и мягкие губы.
Слишком внезапно, чтобы она успела опомниться; слишком настойчиво, чтобы успела оттолкнуть, и слишком грубо, чтобы в будущем простить его за эту выходку. Но Агресту плевать. Агрест только только что вырвался из каменной клетки и вечного заточения в неволе.
Как будто его скоро снова вернут в это ужасное место и вот, оказавшись на воле всего на мгновение, Адриан пытался урвать от жизни каждую крупинку счастья.
Неважно, что случится потом. Здесь и сейчас он мог обрести свободу в ее небесных глазах, в ее мягкой коже и теплом прерывистом дыхании.
И наконец все кончилось.
Часто дыша, взъерошенная розовощекая девушка в маске отстранилась и смотрела на него пораженным взглядом. Наверняка она сейчас накричит на него и пожелает никогда больше не видеть. С минуту они смотрели друг на друга, и Агрест был уверен, что еще секунда, и она вмажет ему пощечину.
Но вместо этого она вдруг приблизилась и едва ощутимо поцеловала его в уголок рта.
– Все хорошо… все хорошо… – она нежно гладила его по голове и осыпала его лицо легкими хаотичными поцелуями.
– Останься со мной, – шепнул Адриан.
– Я останусь… буду с тобой… – Сейчас она казалась такой же безумной, такой же опьяненной этой вспышкой, как и он сам. И в ту ночь Ледибаг пообещала ему то, чего никогда нельзя обещать в порыве чувств: – Я всегда буду с тобой.
И эти слова запали в душу гораздо глубже, чем все их поцелуи и объятия.
Облегченно выдыхая, Адриан зарылся носом в изгиб ее шеи, а Леди гладила его волосы и укачивала, словно ребенка, до тех пор, пока он не уснул спокойным безмятежным сном… и пока ее сережки в конец не разрядились.
========== Глава 8. Фестиваль ==========
Яркий утренний луч света проскользнул в помещение и остановился на лице девушки в красной в горошек маске. Ледибаг снова была в своей привычной униформе, и, глубоко вздохнув, она сильнее зажмурила глаза. Обычно она, наоборот, всегда стремилась поскорее очнуться от утомляющего сна, но в этот раз все было иначе. Кажется, ей даже приснился сегодня сон. Давно же она не видела сны. И кажется, это был очень теплый и нежный сон…
Вчера… что же было вчера?
Леди наконец разлепила веки, но вместо своей привычной комнаты и запаха выпечки, встретилась с парой зеленых глаз. Адриан смотрел на нее еще затуманенным после сна взглядом. В отражении его глаз Ледибаг едва узнавала себя с взлохмаченными волосами и размазанной губной помадой на губах.
Постепенно приходя в себя, Леди рассматривала лицо Адриана, как вдруг заметила в уголке его губ красное пятнышко, похожее на кровавую ссадину. Она неосознанно потянулась рукой к его губам, но стоило прикоснуться, как стало ясно, что это были всего лишь остатки помады… ее помады?
– Д-доброе… утро? – наконец выговорила Леди, постепенно сливаясь цветом лица с собственной маской.
– Привет, – хитро усмехнулся Агрест, поймав ее ладонь и прижимая ее пальцы к губам. – Что-то подсказывает мне, что в таком виде Париж тебя еще точно не видел.
Резко выдернув руку, Леди прикрыла ладонью нижнюю часть лица и отвернулась. Как вдруг тут же спохватилась:
– А как ты… ты нормально спал? Тебе ничего больше не… – она осеклась.
– Кроме тебя, ничего. – Адриан как-то странно на нее посмотрел, а на его взгляд наползла тень. – О ч-черт.
– Что?
Агрест сглотнул и несколько неловко отвел взгляд.
– Не могу спокойно смотреть на тебя, когда ты в таком… состоянии.
Еще сильнее побагровев, Ледибаг резко поднялась с постели.
Как вдруг Адриан снова изменился в лице, вскочил на ноги и остановил ее, резко схватив за запястье.
– Постой, ты что, уже… – В его глазах промелькнул такой же страх, как сегодня ночью. А весь его вид так и кричал: «Ты же помнишь, что пообещала мне вчера?»
– Я хотела пойти умыться… Если ты не против, чтобы я воспользовалась твоей ванной.
