Текст книги "Крылатая тьма (СИ)"

Автор книги: AlleWayTee

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Мне сразу бросились в глаза некоторые изменения. Так, например, Ханни уверено взяла Лэйса за руку и потянула на место рядом с собой, а он охотно последовал за ней. А еще я сразу заметила отсутствие Гарда. А вот Блисс был спокоен как всегда. Он сел в середине аудитории, достаточно далеко от Ханни и Лэйса, поэтому я подсела к нему и, дождавшись пока он отвернется, материализовалась. Мне было интересно узнать, как он отреагирует на меня.

– Привет, – сказала я.

Блисс вздрогнул, уставившись на меня, а затем растерянно заморгал, будто видел впервые в жизни.

– Привет, – осторожно отозвался он, морща лоб и косясь на меня с подозрением.

Он не вспомнил меня, как и ожидалось. Но мне все равно нужно узнать, чем все закончилось.

– Я слышала, что ты знаешь, чем закончилась та история с наркотиками. Расскажешь? Моя подруга была замешана в этом, и я переживаю за нее.

Из взгляда Блисса исчезла подозрительность.

– Знаешь Гарда? Полиция вдруг набросилась на него, будто заранее знала, что он во всем замешан. И теперь он под следствием, как и его поставщик, а также несколько ребят. Так что, я думаю, тебе не стоит переживать.

– Мне и правда стало спокойнее. Слышала еще, что это ты первый начал его подозревать. Как это вышло? Вы же друзья…

– Когда человек сам себе делает хуже и не может остановиться, должен найтись кто-то, кто поможет ему. Даже таким жестким образом, – медленно сказал Блисс. – Хотя я не так уж и много сделал. Просто попросил кое-кого последить за Гардом. Уговорить ее было нетрудно, ведь она была давно в него влюблена.

– Кто? – удивилась я.

– Вон та девушка.

Блисс указал взглядом куда-то вперед, где на первом ряду Ханни щебетала что-то на ухо Лэйсу. А за спиной у них сидела Райна. Это она? Девушка, которая присутствовала на каждой вечеринке, утверждая, что ей скучно? Теперь все встало на свои места. Она была засланным казачком Блисса, а еще – приглядывала за Гардом. За тем, как он беззаботно флиртовал с девушками, как лапал Веронику и частенько запирался в ней в своей спальне. Она такая же как я – невидимка, ангел-хранитель. Что же она чувствует теперь, когда ее любимый человек под следствием?

– Понятно, – сказала я. – Спасибо за информацию, Блисс.

Я встала и начала спускаться вниз, к первым рядам, дематериализовав свое тело. Я знала, что даже если я вдруг пропаду с глаз Блисса, который смотрит мне в спину, магия частичек сгоревших крыльев памяти мгновенно заставит его забыть об этом. А сейчас меня больше всего интересовала Райна. Она что-то строчила в тетради, низко склонив голову и завесившись длинными прядями черных волос. Но вот она подняла голову, прислушиваясь к словам лектора. Ее лицо было спокойным. Более того, с него будто разом исчезли все переживания. Теперь Райна знала, что Гард в хороших руках. И хотя он вынужден нести наказание за свои дела, для него это явно шанс исправиться и новая страница в жизни.

Я вытянула руку и медленно коснулась лба Райны. Девушка вздрогнула и посмотрела по сторонам, будто действительно почувствовала мое прикосновение. Но я уже покинула аудиторию.

Теперь я была уверена, что все у всех будет хорошо и без моего участия. Райна дождется возвращения Гарда, а может быть и решит увлечься кем-то другим. А Лэйс и Ханни начнут встречаться, и будут заботиться друг о друге. Так зачем же здесь я? Моя миссия выполнена.

Я попыталась было перенестись в Лимб, но что-то мягко вытолкнуло меня оттуда. Точнее, не что-то, а явное нежелание Эос видеть меня сейчас. Я закатила глаза. Опять какие-то загадки. Чего она ждет? Чтобы мое сердце разбилось? Ангел с разбитым сердцем, как романтично. В сердцах я пнула ногой камешек и вновь отправилась летать над городом.

Время шло. Октябрь заканчивался. На улице похолодало, выпал первый снег. Крыши и шпили покрылись легким белым пушком, а по утрам заспанные прохожие раскалывали тонкое стекло льда на лужах. Ханни одела легкую шубку из кокетливого розового меха, а Лэйс – теплую куртку, которую купил из денег, отложенных в свою копилку. Копилкой ему служила жестяная банка, которая стояла у него на холодильнике. Он пополнял ее так часто и небрежно, что я наконец придумала, куда девать деньги заработанные на моей нечестной работе. Я вкладывала туда по одной купюре раз в несколько дней, каждый раз мысленно извиняясь перед теми людьми, которым я продала наркотики. А свой телефон я сдала в скупку – мне больше не с кем было общаться. Никто не помнил меня. И даже когда я, материализовавшись, бродила по полупустым коридорам университета во время занятий, никто не смотрел на меня.

Это случилось в один из солнечно-холодных дней, когда Лэйс, поцеловав Ханни в щеку на прощание, что заставило меня невольно поморщиться, направился в сторону дома. Из их разговоров я мельком услышала, что Лэйс собирался посетить больницу, а затем пригласил Ханни к себе домой вечером. Это нервировало меня, заставляя представлять самые разные варианты развития событий. Что они будут делать? Смотреть фильмы на стареньком ноутбуке Лэйса? Готовить вместе ужин? Я ревновала, и в то же время мне было тоскливо. Кто я теперь? Никто, пережиток прошлого, отголосок девушки, которую Лэйс и не помнит. Я медленно брела вслед за юношей в своем ангельском облике, и если бы я могла волочить крылья по земле, я бы точно это делала.

Внезапная трель мобильника Лэйса заставила его остановиться и ответить на звонок. Разговаривая, он прислонился спиной к высокой витрине магазина. В ее глубине притаились манекены, грустно глядящие на мир из-под полей огромных шляп. Я подошла к витрине и прислонилась лбом к стеклу. Вот и я как манекен – живая снаружи, но пустая внутри. Призрак, вынужденный следовать за человеком, который в этом уже не нуждается. Я отступила назад, рассматривая свое отражение. У меня был печальный и усталый вид никому не нужной девушки. От других меня отличали только огромные крылья, которые, что было необычно, прекрасно просматривались в отражении стекла. Я свела их за спиной, а затем развернула на всю длину. Покосившись на Лэйса, я приобняла его одним крылом. Если бы все было так просто. Если бы я только была живой. Если бы тогда, в школе, я рассказала ему о своих чувствах.

Если бы…

– Да я не знаю, откуда брать материал для курсовой, я же говорю! – взмахнув рукой, Лэйс оторвался от витрины и повернулся к ней лицом. – Я сам услышал об этом только сегодня, и…

Его глаза распахнулись, а телефон выскользнул из рук, когда он уставился прямо в глаза моему отражению. Мне показалось, что мир замер в тот момент, когда я смотрела на него, а он – на меня.

– Тенебрис. У тебя крылья.

И тут я сделала то, что сделала бы любая другая девушка на моем месте. Став видимой, я заревела, уткнувшись носом в пуховик Лэйса.

========== Глава 18 ==========

Мы начали все сначала. Лэйс отвел меня домой, завернул в плед, усадил на кухне и вручил огромную чашку с горячим кофе с молоком. Ему все казалось, что я замерзла, ведь я появилась перед ним все в тех же шортах и футболке. Он конечно же забыл, что ангелы не могут чувствовать жару или холод, голод или усталость. Когда я допила кофе, мне пришлось рассказать все заново. Рассказать о том, что я умерла и теперь скитаюсь по земному миру в виде получеловека-полуангела. На этот раз юноша не был шокирован. Я видела, что он вспоминает, что уже слышал эту историю. Когда я дошла до того момента, когда мне пришлось стереть всем память, он только поднял брови, но ничего не сказал.

У Лэйса зазвонил телефон, он извинился и вышел. Но я слышала, что он разговаривает с Ханни и говорит ей, что сегодня не сможет провести с ней вечер. Это было неправильно. Я опять вмешалась и все испортила. И я уже видела, как там, наверху, Эос откладывает в сторону ручку и укоризненно качает головой. Но разве можно сопротивляться такому сильному чувству? Разве можно что-то сделать с ощущением того, что ты умрешь снова здесь и сейчас, если этот человек вдруг отвернется от тебя?

– Что ты вспомнил? – спросила я, когда юноша вернулся.

– Все. С самого твоего появления и до… того момента, как меня увезли в больницу.

– Тогда ты знаешь, почему я здесь.

– Я хочу спросить, – он потер лоб. – Что ты делала все это время? Где ты была?

– У тебя за спиной, – тихо сказала я.

– Это звучит жутко, – фыркнул он.

– Тогда – за твоим правым плечом. Как ангел-хранитель. Так лучше?

– Лучше. И что… ты все видела и все знаешь?

Я напряглась.

– Что ты имеешь в виду?

– Туалет и душ, например.

– Извращенец, – я закатила глаза, почувствовав огромное облегчение. – Разумеется я не ходила туда за тобой.

– Рад это слышать.

Он улыбнулся и раскинул руки, приглашая меня в свои объятия. Я встала и прижалась к нему без всяких сомнений. Пускай горит огнем и Эос, и Лимб, и Рай, и ангельские обязательства. Да простит меня Ханни, которой я обещала исчезнуть из его жизни. У меня нет ничего, кроме этих чувств.

Я первой прикоснулась к его губам с робким поцелуем, словно разрывая те ниточки отношений, которые он успел завязать с Ханни. Я была готова к тому, что он отстранит меня, ведь я не живой человек, а значит не имею право что-либо требовать. Но Лэйс потянулся мне навстречу с тем жаром, который уже однажды вскружил головы нам обоим. Я положила руки ему на грудь и отстранилась.

– Тебе не станет плохо?

– Все будет в порядке, – Лэйс упрямо фыркнул.

И мы снова притянулись друг к другу, как и в ту ночь, когда я нашла в себе смелость признаться не столько в своих чувствах, сколько в том ненадежном положении, которое я занимаю теперь в земном мире. Мы словно старались почувствовать свои тела, доказать, что можем быть живы несмотря ни на что. Хотя в моем случае это все-таки был самообман – настолько очевидный, что я видела, как медленно поднимаются и опускаются крылья за моей спиной, напоминая о том, что путь в мир живых для меня уже давно закрыт.

А потом мы разговаривали. Лэйс с интересом слушал мой рассказ о том, как устроен Лимб и кто в нем хозяйничает. Я рассказала ему и об Эос – загадочной девушке-всезнайке, которая отправила меня в земной мир.

– Как бы я ни хотел остаться и дослушать, мне все-таки придется пойти на прием в больницу, – сказал наконец Лэйс. – А иначе врач не оставит меня в покое. Он звонит мне уже целую неделю.

– Зачем? – насторожилась я, приподнимаясь на локте. – Что случилось?

– Ничего, – поспешно сказал Лэйс. – Ему нужно, чтобы я непременно сдал какие-то анализы, чтобы он мог закрыть мою больничную карту. Как будто это не может подождать!

– Раз нужно, значит иди.

– Ты последуешь за мной?

– Я всегда за тобой следую.

– Но в этот раз я прошу тебя остаться дома. Приготовишь ужин? У тебя это отлично получается.

– Хорошо, – лениво отозвалась я, вновь растянувшись на подушке. – Что бы ты хотел?

– Курица с овощами подойдет. Но можешь приготовить на свой вкус.

Он поцеловал меня, торопливо собрался и вышел. Я перевернулась на спину. Лэйс врал, и это было так очевидно, что по моей спине поползли мурашки нехорошего предчувствия. И когда он вошел в кабинет врача, я уже была там, заглядывая в его историю болезни. Ее-то и листал с озабоченным видом высокий человек в белом халате, которого я уже видела в палате Лэйса.

– Чем обязан, мистер Трабл? – спросил Лэйс, присаживаясь.

Ему явно не терпелось отделаться от врача как можно скорее. Я внезапно поняла, что это не первый его разговор и оказалась права.

– Все тем же, юноша. Я продолжаю настаивать на необходимости операции даже если вы не видите никаких угроз. И даже если сейчас вы себя отлично чувствуете.

– А риски? Вы же знаете, что в таких операциях есть риск, что что-то пойдет не так.

– Это маловероятно. Один случай из ста.

– Но вы не можете гарантировать, что я не окажусь этим самым одним случаем.

– Не могу, – с тяжелым вздохом сказал врач, сцепляя руки в замок. – Но вероятность плохого исхода в следующий раз, когда ваше сердце получит большую нагрузку, гораздо выше, чем вероятность плохого исхода при операции.

– Мы обсуждаем абстрактные вещи, мистер Трабл.

Вот почему Лэйс спрашивал, как много я видела и знаю. Он не хотел, чтобы я узнала об этом.

Их диалог занял не более получаса, и я внимательно вслушивалась в него. Суть была предельная ясна: при обследовании у Лэйса обнаружилась врожденная патология сердечного клапана, а это значит, что ему уже давно были противопоказаны любые нагрузки, вплоть до бега и учебных стрессов. Доктор Трабл, всерьез озабоченный дальнейшим развитием патологии, настаивал на операции, а Лэйс упорно отказывался. Но, конечно, врач не мог его заставить. Поэтому вскоре они распрощались – и каждый был по-своему недоволен этой встречей.

Я метнулась обратно в квартиру Лэйса и принялась за приготовление ужина. Руки механически резали овощи и сдирали шкурку с курицы, в то время как моя голова была занята мыслями. Я думала, что спасение жизни юноши заключалось в том, чтобы вовремя вызвать скорую. Однако, я все еще была здесь, в земном мире. А это значит, что угроза его жизни еще есть. И теперь я знала какая: если Лэйс не сделает эту операцию, то он погибнет в ближайшее время. Дело за малым – уговорить его решиться. Но если бы я только знала, как это сделать. Конечно, я могла бы рассказать об этом Ханни и другим его друзьям – Блиссу и Райне. И тогда мы бы все вместе принялись уговаривать бы его. Но я думаю, что это неправильно – рассказывать его друзьям то, что он предпочел скрыть ото всех… и даже от меня. Есть еще один вариант. Его сестра, которая наверняка любит его и беспокоится за него. Что, если мне действовать через нее? Но тогда, боюсь, Лэйс взбесится еще больше…

Я не успела додумать план своих действий. Лэйс вернулся и внимательно уставился на меня, тихо сидящую на стуле возле духовки, в которой запекалась курица.

– Ты же не послушалась меня, да? – немного раздраженно спросил он, мигом разгадав причину моего озабоченного вида.

– Разумеется. Я твой ангел-хранитель, нравится это тебе или нет, – я ответила ему не менее раздраженным взглядом.

– Значит, ты тоже будешь уговаривать меня на операцию?

– Буду. Потому что она действительно необходима тебе.

Я невозмутимо достала блюдо из духовки и поставила на стол. Кухня наполнилась аппетитным запахом, но Лэйс едва взглянул на еду.

– Почему вы оба думаете, что имеете право решать, что мне нужно? Я сам могу о себе позаботиться! – воскликнул он.

– То, что ты живешь отдельно от родителей и работаешь – еще не значит, что ты способен о себе позаботиться! – с такой же горячностью заявила я. – Заботиться о себе – это значит вовремя принимать правильные решения!

– Мы не можем знать заранее, какое решение окажется правильным! Я не хочу умереть там, на операционном столе!

– Эос знает заранее, я же говорила тебе! Меня отправили сюда, чтобы спасти тебя от смерти!

Я выпалила это совершенно не задумываясь. Изначально я вовсе не собиралась говорить ему об этом. Наоборот, только это я и предпочла скрыть в своем рассказе. Потому что не хотела выглядеть каким-то супергероем или сверхсуществом, которое может спасать чужие жизни. Никакое я не сверхсущество. Я только и могу, что дел наворотить, а потом выклянчивать у Эос какие-то ангельские способности, чтобы разгрести последствия своих поступков. Но если Лэйса это переубедит, то я готова быть сверхсуществом. Однако, к моему удивлению, на него это не произвело впечатление.

– Ты говорила, что Эос видит лишь вероятные варианты будущего, – прошипел Лэйс. – Что, если ты, наоборот, должна была помешать операции? Тебе это не приходило в голову?

– Да тебя и отговаривать не нужно, ты же упрямый как осел!

– Это потому, что я боюсь умереть. Тебе-то уже нечего бояться, ведь ты уже не живешь. А вот у меня все еще есть жизнь, которой я могу распоряжаться. Поэтому не решай за меня, ты не имеешь на это права.

Эти слова внезапно показались мне очень неприятными. Интересно, это то, что Лэйс думал обо мне с тех пор, как я раскрыла ему свой секрет? О том, что я легкомысленная, потому что мне нечего терять? А ведь так оно и есть. Я действительно смотрю на земной мир сквозь пальцы, потому что больше не являюсь его частью. Даже когда Гард втянул меня в свои махинации, я все еще убеждала себя в том, что это не по-настоящему, что я всего лишь играю в жизнь.

Но ему не следовало бросать это мне в лицо. Это уже слишком. Я встала, смерив Лэйса укоризненным взглядом, и просто растворилась в воздухе перед его носом. Да, я знаю как уйти эффектно.

– Тенебрис, подожди. Я не хотел…

Я не дала ему договорить: полетные крылья уже уносили меня все выше и выше, в серое небо. После этих слов я снова задумалась о себе. Кем я была? Выглядела ли я также, как сейчас? Где я училась, о чем мечтала? Кто были мои друзья? И самое главное – как так вышло, что я погибла такой молодой? Теперь мне не кажется, что это неважно. Теперь я хотела бы это знать.

Постаравшись на время выкинуть из головы Лэйса, я направилась к его университету. Где-то в документах должен быть школьный аттестат юноши. В котором указана моя школа. Узнав ее номер и адрес, я вновь поднялась над городом. Лететь пришлось далеко. Вот почему мы с Лэйсом никогда не сталкивались случайно: в таком большом городе легко затеряться, просто переехав на другой его конец.

Я опустилась около трехэтажного здания красно-коричневого цвета. Большая часть учеников уже ушла по домам, работали лишь дополнительные занятия. Я заглянула в спортивный зал, сияющий оранжевыми огнями ламп на потолке, задумчиво посмотрела на гоняющих мяч парней, а затем вышла и принялась бродить по пустым коридорам. Стены были украшены рисунками учеников, досками с расписанием и полезной информацией, стендами с фотографиями медалистов и выпускников. Но ничего не шевельнулось в моей памяти. Родная школа была для меня такой же чужой, как и все остальные места в городе. Я вышла на улицу. И зачем я пришла сюда? Что искала? Надеялась, что вдруг вспомню что-то? Но вот я стою у школьных ворот, откуда выходила каждый день на протяжении нескольких лет, и даже не могу вспомнить дорогу домой. Я взлетела. Лэйс прав, у меня и правда не осталось ничего. Жизнь, которую я не сберегла, потеряна для меня навсегда и все, что я могу теперь сделать – это сохранить его жизнь.

========== Глава 19 ==========

За ночь внезапно потеплело, и тонкий слой снега растаял, превращая лужи в грязные болотца. Потепление было мне на руку: я потратила оставшиеся деньги на баночку голубой как небо краски и кисточку из круглосуточного магазина на заправке. Расчистив часть асфальта под окном квартиры Лэйса, я принялась выводить на нем ровный ряд букв. Пусть я уйду, пропаду бесследно, но у юноши должно остаться что-то, что будет напоминать ему обо мне. Что-то, на что он сможет смотреть каждый день.

Уже рассвело, когда я услышала шаги. Лэйс, конечно же, увидел из окна мои художественные потуги. Он встал за моей спиной ничего не говоря. Отряхнув колени, я встала и повернулась к нему. На асфальте красовалась большая надпись:

«Жизнь – это все, что у тебя есть. Вдохни поглубже. Дыши.»

– Я знаю, это звучит банально, – я пожала плечами. – Но, знаешь ли, только умерев ценишь возможность дышать. Так что не суди строго.

– Тенебрис, я…

– Нет-нет, – я подняла руку. – Ты был абсолютно прав. Я действительно не могу распоряжаться твоей жизнью. Получив всякие сверхвозможности вроде способности летать, невольно начинаешь думать, что ты выше и умнее других. Но это не так. Ты по-прежнему волен решать, что лучше для тебя.

– И все же – извини. За те слова.

– Они тоже были правдой.

Мы смотрели друг на друга, стоя посреди двора, посеребренного утренним заморозком. Он в наспех застегнутой куртке, с кругами под глазами от беспокойной ночи. И я, в неизменных шортах и футболке, со встрепанными от ночного ветра волосами и невидимыми крыльями за спиной.

– Тебе не холодно? – спросил Лэйс, и из его рта вырвалось облачко пара.

– Ты же знаешь, что нет, – сказала я, улыбаясь. – Но я бы не отказалась от чашки горячего кофе.

Банка с краской и кисточка остались стоять у подъезда, на случай, если кто-то еще захочет написать что-то важное. А я сидела на кухне, прихлебывая кофе из чашки и думала о том, что теперь знаю, что делать. Лэйс вяло ковырял наспех приготовленный омлет и часто поднимал глаза, чтобы встретить мой взгляд. Он все еще чувствовал себя виноватым.

Зазвонил его мобильный, и юноша, едва взглянув на экран, выключил его. Я подняла брови.

– Это жестоко. Она вообще-то влюблена в тебя.

– А я влюблен в тебя, – невозмутимо отозвался Лэйс.

– Это тоже жестоко, – смущенно буркнула я.

Это действительно было жестоко с его стороны – говорить такое в тот момент, когда я знала, что очень скоро уйду. Это ощущение, которое было ничем иным как внезапно проснувшейся во мне ангельской интуицией, появилось еще вчера. Именно поэтому я все утро провозилась с краской. Я посмотрела на свои руки. На них было несколько голубых пятнышек.

Что должно произойти? Если бы я знала. Но раз я должна уйти, значит, жизнь Лэйса и вправду в безопасности. Значит, ему и правда не нужна эта операция. Что ж, пусть так. Остается думать, что бы я хотела сделать напоследок, чтобы расставание не было таким грустным.

– Расскажи мне, какой я была при жизни, – попросила я, отодвигая пустую чашку.

Лэйс вздрогнул, поднимая глаза от истерзанного омлета.

– Ты уверена?

– Конечно. Вчера вечером я была в нашей школе. Хотела найти какие-то зацепки, что-то вспомнить. Но у меня ничего не получилось. Моя память безжалостно закрыта для меня. Поэтому прошу, вспомни для меня.

– Ты была такой же, как и сейчас, – улыбнулся он. – Веселой, упрямой, способной на всякие неожиданности. Однажды на какой-то школьный праздник ты пришла с двумя хвостиками и в черно-белых чулках, тогда как все были в форме. Это было очень мило. А школьную форму ты терпеть не могла, постоянно носила что-то яркое, чем выводила из себя нашу классную руководительницу. А еще ты любила рисовать, но и тут делала все по-своему. И когда все рисовали натюрморт из вазы и двух апельсинов, ты изображала лошадок на полях тетради.

Подавшись вперед, я жадно слушала. Это было странно: как будто смотреть со стороны на жизнь другого человека, при этом осознавая, что этот человек – ты.

– Ты была застенчивая, но при этом не давала себя в обиду. Могла одним выражением лица показать, что ты не намерена общаться с этим человеком.

– А как я выглядела?

– Также. Разве что твои волосы были гораздо длинней и без следов краски. И ты была чуть ниже.

Я задумчиво коснулась ярко-розовых кончиков. Значит, я сейчас в том виде, в котором умерла. Девушка с волосами, покрашенными в розовый цвет. Что случилось потом, после окончания школы?

– Лэйс, – тихо сказала я. – У меня будет к тебе одна просьба.

– Слушаю тебя, – он нахмурился, глядя на мое выражение лица.

– Я хочу, чтобы ты встретился с моими родственниками. Я хочу знать, как я умерла.

И вновь – пауза, создающая оглушительную тишину. И беззаботная атмосфера теплых воспоминаний сменяется осознанием страшной реальности. Лэйс потер лоб, а на его лице застыло смешанное выражение. Внезапно я осознала, что он и сам боится узнать, что произошло. Он тоже хочет верить, что это неправда. Он хочет видеть только ту Тенебрис, которая сидит за столом напротив него.

– Я сама не могу. Они не узнают меня и не станут откровенничать с незнакомой девушкой. А если узнают… будет и того хуже. А ты для них знакомый человек.

– Хорошо. Я это сделаю.

Я благодарно посмотрела на него. Лэйс отвел глаза. Мы оба понимали, что это будет совсем непросто.

Через пару часов, мы вместе вышли из метро и сели на троллейбус, который шел до моего дома. Я с любопытством смотрела на дома, магазины и улицы, по которым бродила, когда была школьницей. Мне оставалось жить всего несколько лет, а я об этом не знала. Лэйс тоже смотрел в окно, и на его лбу прорезалась напряженная складка.

– Сделай лицо попроще, – взяв его за руку, попросила я. – Ты будто на похороны едешь.

– А разве это не так? – буркнул он.

Да уж, действительно. У меня и самой было ощущение, будто мы приближаемся к разгадке чего-то темного. Вместе с Лэйсом мы вышли на конечной, и пошли по улице, приближаясь к простому десятиэтажному дому светло-бежевого цвета.

– Это твой дом, – коротко сказал юноша.

Я окинула его критичным взглядом. Дом как дом. Самый обычный, ничем не выделяющийся среди других домов города. Тихий дворик, усаженный кустами сирени, голые ветки которой сейчас беспокойно подрагивали на ветру, несколько разноцветных детских площадок, неожиданно ярко-зеленый мусорный бак, в котором задумчиво копаются вороны, тихий скрип рельсов, доносящийся из трамвайного депо.

Лэйс набрал номер квартиры на домофоне, его рука слегка подрагивала. Я не могла его винить за это. Я и сама вздрогнула, когда голос, очень похожий на мой, спросил «кто там?».

– Почта, откройте пожалуйста.

Я с удивлением покосилась на Лэйса, но дверь запищала, открываясь.

– Это всегда работает, – пояснил юноша. – Люди обычно без вопросов открывают, если ты представляешься почтальоном, сантехником или работником какой-то другой службы.

Он поднялся на лифте на последний этаж и позвонил в дверь. Я отступила назад, дематериализуя свое тело.

– Кто это? Что вам нужно? – вновь спросил голос, так похожий на мой.

– Добрый день. Меня зовут Лэйс, я одноклассник Тен… Я хотел сказать, мы с … раньше учились вместе.

Я подумала, что это звучит очень нелепо, но дверь внезапно открылась. На пороге стояла девушка очень похожая на меня – темные волосы, настороженные серые глаза. Одета она была в длинную футболку, едва прикрывающую голые ноги. Лэйс слегка смутился.

– Привет. Либерти, верно?

Она кивнула. Я нахмурилась. Они что, знакомы? Кто она? Кем приходилась мне при жизни?

– Проходи, – девушка отступила назад.

Лэйс вошел, беспокойно оглянувшись на меня. Я незримо следовала за ним. Либерти провела его в комнату. Большая спальня с разобранной кроватью и скомканным постельным бельем. В комнате царил беспорядок – разбросанные вещи, несколько чашек и комки пыли на полу. Девушке, казалось, было абсолютно наплевать.

– Чай, кофе? – бесцветным голосом спросила она.

Лэйс покачал головой и поискал глазами, куда можно присесть. Он сел на край дивана, а Либерти осталась стоять, обняв себя руками, будто ей было холодно. Я вертела головой по сторонам, но все равно не узнавала свой дом. Где же родители? Кто эта девушка и почему она так просто впустила Лэйса, если находится дома одна?

– Я хочу, чтобы ты рассказала мне о …, – прямо сказал Лэйс. – Мне жаль, что приходится тревожить тебя, но я хочу знать правду.

– Я надеялась, что никто из одноклассников не вспомнит ее, – пробормотала девушка. – Когда заканчиваешь школу, все обычно клянутся, что будут собираться на встречи, но этого не происходит. Все разбредаются, и по жизни у них совершенно разные пути. Кто сказал тебе? Откуда ты узнал, что с … что-то случилось?

– Мы переписывались в соцсетях, – невозмутимо соврал Лэйс. – А потом она пропала. Сначала я думал, что она обиделась, но теперь я понимаю: что-то случилось.

– Я смотрю, ты не торопился, – Либерти села, подтянув колени к груди. – Прошел уже год. Даже не знаю, как сказать тебе о том, что произошло с сестрой.

Значит, она моя сестра. Я с интересом осмотрела Либерти. Догадаться было нетрудно, ведь мы похожи. Но я не помню, совсем не помню. Интересно, мы ходили в одну школу? Поэтому она знает Лэйса?

– После школы … поступила в университет связанный с государственной службой. Я не знаю, почему она выбрала именно это направление. Сестра вдруг стала очень скрытной. А после нескольких месяцев учебы начались еще большие странности. Она бывала раздражительной и угрюмой, а иногда вновь прежней, веселой и открытой. Сначала я думала, что она начала с кем-то встречаться. Ну знаешь – эти перепады настроения, которые зависят от того, поссорилась ты с парнем или у вас все хорошо. Ведь … всегда все принимала близко к сердцу, и ее было легко ранить. Я попыталась осторожно узнать у ее подруг, но те ответили отрицательно – сестра ни с кем не встречалась. И тогда мы забили тревогу, но было уже поздно.

Либерти замолчала, глядя в стену пустым взглядом. Я взяла Лэйса за руку – конечно, он не мог это чувствовать, но в данный момент поддержка была необходима мне самой.

– Психиатр быстро поставил ей диагноз – диссоциативное расстройство личности. Мы все были в ужасе. Как это случилось? По какой причине? Почему никто не заметил раньше? Надо сказать, что сама … не считала, что у нее были проблемы. Она искренне удивилась, когда родители мягко намекнули ей на то, что некоторое время ей предстоит провести в больнице. И даже разозлилась. С ней случился один из приступов агрессии, она кричала, что мы хотим ограничить ее свободу и запереть в четырех стенах.

Лэйс слегка побледнел, но все еще не сказал ни слова, боясь перебивать Либерти, которая, казалось, не замечала ничего вокруг. Положив подбородок на колени, она начала слегка покачиваться.

– Сестру положили в больницу. И там ей постепенно становилось лучше. Она даже завела там подругу – маленькую девочку из соседней палаты. А потом…

Либерти замолчала, встрепенулась, ее взгляд снова стал осмысленным. Она опустила ноги на пол и слегка удивленно взглянула на Лэйса, словно только сейчас вспомнила, что он тут.

– Что случилось потом? – не выдержал юноша.

– Она выбросилась из окна своей палаты, – сказала Либерти и вновь обхватила себя руками.

========== Глава 20 ==========

– Не может быть… – прошептал Лэйс.

Либерти пожала плечами.

– В моменты приступов она была сама не своя. Могла кричать, ругаться, бросать вещи. Но после курса лекарств ей стало лучше, и приступы прекратились. Сестра спокойно разговаривала с нами, улыбалась, говорила, что скучает по нам и хочет поскорее вернуться домой. Ее обещали выписать, как только ее состояние стабилизируется. Никто и не подозревал, что все может вернуться в один момент. Врачи прекратили пристально наблюдать за ней – и вот что получилось.

Я помню, что дальше Лэйс, стараясь держать себя в руках, принялся расспрашивать Либерти о том, каково пришлось ее семье, как они справляются с этой утратой. Помню, что Либерти внезапно расплакалась, и он побежал на кухню, чтобы принести ей воды, но она, потянувшись за ней дрожащей рукой, расплескала половину себе на колени.

Казалось, что юноша забыл, что я тоже нахожусь здесь. Что я слышала все, что сказала моя сестра. И что меня это касается гораздо больше, чем их двоих. Я медленно расправила крылья и взлетела вверх, прямо в серое осеннее небо.

Я всегда думала, что моя ранняя смерть – это какая-то нелепая ошибка. Страшная случайность. Несчастный случай. Что-то вроде внезапной болезни, которую не успели вовремя вылечить. Как в фильмах, когда ты лежишь на кровати, такая прекрасная и мертвенно-бледная и ласково прощаешься со всеми родственниками, которые толпятся у твоей кровати. Или, например, автокатастрофа – когда маршрутка, в которой ты едешь, внезапно влетает в грузовик и ты погибаешь, вообще не успев попрощаться со всеми. Это ситуации, в которых ты погибла пусть и глупо, но совершенно незаслуженно. И можешь изображать оскорбленную невинность перед лицом стражницы райских врат.