Текст книги "Город, где были мы (СИ)"

Автор книги: AlleWayTee

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Я начала пропускать приемы таблеток, пряча их под одеждой и потихоньку спуская в унитаз. Мое лечение все никак не заканчивалось, но мне очень хотелось домой. Я еще не знала, чем я буду заниматься дальше, но от больничных стен мне было только хуже. Я решила вести себя тише воды и ниже травы, чтобы всем казалось, что лечение действует.

А потом внезапно Лизи и Алекс принесли мне свеженький номер утренней газеты. Напрасно я надеялась, что А.С. Фантом забудет о взволнованной девушке, которая ворвалась в его кабинет. Все это время он лишь собирал материал, чтобы выпустить статью с мистическим подтекстом. В нем Лесса называли неуловимым городским призраком, созданным не иначе как той самой ярмарочной ведьмой. Автор статьи смело полагал, что юноша стал воплощением чьего-то сильного желания, например, какой-нибудь девушки, которой очень хотелось найти свою вторую половинку.

Статья не на шутку взволновала меня, однако я изо всех сил постаралась это скрыть.

– Оставите мне газету? – попросила я. – Здесь так скучно, мне хоть будет что почитать.

– Да, конечно, – сказала Лизи. – Может быть, тебе нужно что-то еще?

– Мы с радостью принесем тебе что-то запрещенное, – подмигнул мне Алекс.

Они считали, что я иду на поправку, и меня отпустят домой со дня на день. Хотелось бы верить.

– Да, у меня будет еще одна просьба, – подумав, сказала я.

Когда они ушли, я прочитала эту статью еще раз, а потом еще. Что-то вертелось в моей голове и не давало мне покоя. Я снова перечитывала строки, в которой говорилось о местной ведьме, продающей свои талисманы на осенней ярмарке. За неимением других подробностей о Лессе, автор статьи принялся рассказывать об этих самых талисманах. Оказывается, что многие из жителей городка приобретали их для исполнения своих желаний.

И вот тогда я поняла, что мне нужно делать. Я должна найти тот самый ловец снов, который я якобы подарила Лессу и который должен был связать наши души. Его не было в моих вещах, а значит, он остался в том самом доме, где мы провели ночь. Это произошло на самом деле, я знаю. И даже если тут не обошлось без ведьминской магии, я должна найти этот талисман.

– Доброе утро, Арису, – сияя улыбкой, сказал доктор Браун, входя в мою палату без обычного стука.

Я вздрогнула от неожиданности.

– Что это у тебя такое? – удивился он, взяв из моих рук газету. – Боюсь, что я должен это изъять. Мне бы не хотелось, чтобы ты разволновалась, прочитав о местных происшествиях.

– Но мне так скучно, – сказала я. – Могу я хотя бы прогуляться в саду больницы?

– Я думаю, это можно устроить. Я позову сестру Мэй, и она тебя проводит. В конце концов твое хорошее поведение должно быть вознаграждено.

В мои планы побега не входила прогулка под ручку с сестрой Мэй. Поэтому, дождавшись, пока доктор Браун уйдет, я просто встала и вышла в коридор. Моя палата не запиралась, ведь меня считали смирной пациенткой, не доставляющей проблем. Я спустилась на первый этаж и вышла в больничный сад. Было холодно, а на мне была только пижама, халат и тапочки. Но к счастью дом Лесса был недалеко от больницы.

Я углубилась в сад, а потом перелезла через забор и торопливо направилась в нужную сторону, стараясь выглядеть уверенно и невозмутимо. Редкие прохожие оборачивались мне вслед. Несколько раз мне предложили помощь, но я вежливо отказалась.

Я знала, что рано или поздно кто-то позвонит в больницу. У меня было совсем немного времени. Я быстро свернула в переулок и побежала к дому.

Здесь. Я не смогла бы забыть это здание с витражными окнами даже если бы мне пришлось проглотить целую тысячу этих мерзких белых таблеток. С замиранием сердца я поднялась на нужный этаж и толкнула незапертую дверь.

В комнате ничего не изменилось. Рваные занавески медленно колыхались на холодном ветру, продавленный диван заскрипел, когда я опустилась на него. Но вот ловца снов нигде не было. Я точно помнила, что Лесс повесил его в изголовье дивана, поэтому я несколько раз заглянула и за спинку, и под диван.

Но талисмана нигде не было. Меня начала бить дрожь от холода и нервного напряжения. Я была уверена, что он здесь. Получается, что все было зря.

Как во сне я вышла на улицу и побрела куда глаза глядят. Небо затянулось тучами и полил ледяной осенний дождь. Город моментально стал неуютным и смазанным, как краска на картине. Я замерзла и у меня начали стучать зубы. А ведь когда-то мы вдвоем с таким нетерпением ждали дождя. Если бы мы знали, что у нас так мало времени… Что тогда? Я бы спросила у Лесса, кто он такой. Я бы попросила его никогда не оставлять меня. Я бы разыскала ведьму, чтобы попросить ее помочь нам.

Я стояла на краю дороги, ожидая зеленого светофора, как вдруг увидела неясный силуэт человека на другой стороне дороги. И чем больше я вглядывалась в него слезящимися от дождя и ветра глазами, тем больше мне казалось, что я вижу Лесса. Кто же это еще мог быть? Я увидела знакомую кожаную куртку и зеленую сумку на длинном ремне. Только вот его лицо было скрыто зонтом, который он держал в руках.

– Лесс! – закричала я. – Лесс, это ты?

Я видела, что человек с зонтом вздрогнул и поднял голову.

А потом его заслонил огромный грузовик, на полной скорости пролетевший мимо меня. Колесо грузовика попало в выбоину на дороге, и меня окатило грязной водой из лужи. Отплевываясь и протирая глаза, я невольно сделала шаг назад.

Когда загорелся зеленый, на другой стороне дороги уже никого не было.

========== Глава 27 ==========

Мой побег, разумеется, не остался незамеченным. Сестра Мэй сразу же подняла тревогу. Вот только никто не знал, где меня искать. Они потратили довольно много времени, расспрашивая продавцов магазинов, но в конце концов нашли меня на остановке автобуса, где я сидела, бессмысленно глядя в сторону. Я собиралась поехать домой, хотя прекрасно понимала, что мама незамедлительно вернет меня в больницу.

Я помню, что в мою руку вонзилась игла, а потом наступила темнота. Очнулась я уже на следующей день, в чистой пижаме в своей палате. На этот раз дверь была заперта.

– Почему ты решила убежать, Арису? – спросил меня доктор Браун, нахмурившись. – Разве тебе здесь плохо?

– Да, мне здесь плохо. И ваше лечение мне не помогает, – устало сказала я. – Почему бы вам не отпустить меня домой? Сколько еще мне здесь находиться?

Судя по вытянувшемуся лицу доктора, он явно не это ожидал услышать.

– Расскажи мне, зачем ты вчера убежала? – спросил он. – Ты снова искала Лесса?

– Я не хочу с вами разговаривать, – сказала я. – Уходите.

Доктор Браун нахмурился, но все же ушел. А потом снова появились таблетки. Белые. И еще желтые. И капельницы.

Я словно плавала в большом море, наполненным отчаянием и тоской. То, что было между нами с Лессом вовсе не приснилось мне. Но я больше не знала, где мне его искать. А хуже всего было то, что под действием усиленной дозы лекарств, мои воспоминания о нем потихоньку исчезали. Вся надежда была на Лизи, и она, как и всегда, не подвела меня.

Толстая тетрадь в плотной обложке и несколько шариковых ручек – вот мои драгоценные сокровища, которые остались у меня после визита моих друзей. Я долго прижимала их к себе, наслаждаясь запахом свежей бумаги, а затем открыла тетрадь и начала писать.

«Меня зовут Алиса «Арису» Уайт»

Вид моего имени на чистом листе странным образом успокоил меня, и я продолжила. Я писала и писала, ручка скользила по бумаге легко и быстро, и я даже не заметила, как настало время обеда. Не обратив внимания на принесенный сестрой поднос с едой, я продолжила свое занятие, стремясь воспроизвести все свои воспоминания о Лессе.

Они не должны пропасть. Что бы это ни было – колдовство, сон или же больная игра моего воображения, я ни за что не хочу забывать все то, что случилось со мной этой осенью. Это было прекрасно, и никто не в силах отнять этого у меня. Это должно остаться со мной навсегда, даже после того, как я выйду из больницы и снова научусь искренне улыбаться.

– Почему ты не кушаешь, Арису? – огорчился некстати заглянувший ко мне доктор Браун. – Что это у тебя?

– Я решила вести дневник, – настороженно посмотрев на него, пробормотала я.

– Очень хорошо! Можно мне почитать?

– Нет! – громче, чем нужно, воскликнула я.

Он огорчился с тем притворным сочувствием, которое бывает у врача, который не хочет, чтобы между ним и пациентом были секреты. Я знала, что сейчас перевес сил на его стороне, поэтому поспешила добавить:

– Обещайте, что ни за что и ни при каких обстоятельствах вы не возьмете этот дневник без моего разрешения! А иначе я что-нибудь с собой сделаю!

Я тут же пожалела о том, что сказала.

– Простите. Это очень важно для меня, – прошептала я, прижимая к себе тетрадь.

– Я понимаю, – мягко улыбнулся доктор Браун. – Я не буду читать твой дневник.

Он покинул мою палату с преувеличенно беззаботным видом, и я наконец съела свой обед. После этого сестра принесла лекарства.

Таблеток стало еще больше. И мне пришлось выпить их все, потому что сестра Мей, недовольно сжав губы, внимательно наблюдала за мной. Она не простила мне побег.

После этого меня снова стало тошнить. Я закрыла глаза и сунула тетрадь под подушку. Силы покидали меня.

Несмотря на свое обещание, доктор Браун все же прочитал мой дневник. Я поняла это по его насупленному и недовольному виду, с которым он навестил меня этим вечером. Я отлучилась в душ и туалет, а вернувшись, застала его сидящим у моей кровати. Тетрадь все также лежала под подушкой, но не так, как я ее оставляла.

– Что мне с тобой делать, Арису? – задумчиво спросил он. – Терапия тебе не помогает. Все дело в том, что ты сама должна хотеть вылечиться. А ты даже не пытаешься идти мне навстречу.

Я поджала губы. Он ожидал, что в своем дневнике я буду писать о том, какой он замечательный и как я хочу лечиться? Нет. Он посвящен Лессу и только ему. Нам с Лессом. Всему, что между нами было. И когда я представила, как этот докторишка листает мои записи своими толстыми пальцами, я испытала самую настоящую злость.

– От ваших лекарств мне становится плохо. От уколов у меня болит поясница. Вы не выпускаете меня из палаты и держите взаперти. Так почему я должна идти вам навстречу?

Я подтянула колени к груди и обняла их руками, словно защищаясь. Еще мне хотелось взять в руки тетрадь и крепко прижать ее к себе, но я сдержалась.

– Потому что иначе ты не выйдешь из больницы, – сказал он, прищурившись.

– Вы меня что, запугиваете? – с раздражением сказала я. – Манипулируете моей свободой?

– Вовсе нет. В моих же интересах выписать тебя отсюда как можно скорее, – сказал доктор Браун, подняв руки в примиряющем жесте.

– Тогда зачем вы читали мой дневник? Серьезно, зачем? Я же просила вас этого не делать.

– Я не читал его.

– Вы лжете. Вы недовольны, потому что я не могу и не хочу забывать Лесса, а это означает, что ваше лечение мне не помогает.

Он просто молча смотрел на меня со смесью жалости и досады. Немного свысока, как и полагается смотреть врачу на своих пациентов. Вот только это распаляло меня еще больше.

– Вы лжете мне, а я вам – нет. У вас не получится вытравить из меня память о самом дорогом.

– Но это всего лишь иллюзия.

– Пусть. Зато это – моя иллюзия. Она дорога мне и совсем не мешает жить. Почему вы уверены, что если вы выпустите меня отсюда с воспоминаниями о Лессе, то это закончится плохо? Я не собираюсь бросаться на людей. Я просто буду жить также тихо и мирно, как и жила до этого.

– Это закончилось тем, что ты сбежала из дома, – язвительно напомнил мне доктор Браун. – Все дело в том, что ты попросту продолжишь блуждать в лабиринте своих собственных фантазий и никому от этого не будет лучше. Подумай о своей маме. Подумай о своих друзьях. Они хотят видеть девушку, которая живет реальной жизнью, а не мечтами.

– Мои мечты – это все, что у меня есть, – серьезно сказала я.

Покачав головой, он поднялся со стула и вышел, посчитав наш разговор законченным. А я продолжила писать. Как я и сказала, я ни разу не солгала. В этом городе, который я сочла серым, невзрачным и маленьким сразу после переезда, все заиграло новыми красками только после того, как я встретила Лесса. Без него город снова становится недружелюбным ко мне.

И когда я думаю об этом, я не знаю, как мне дальше жить.

========== Глава 28 ==========

Ухватившись за идею создания дневника моей памяти, я закончила его слишком быстро. Пару дней я потратила на перечитывание и пометки на полях, а затем он был полностью закончен. Теперь моя история навечно останется со мной, и я буду беречь ее, как зеницу ока. Теперь мне было все равно, будет ли доктор Браун читать мой дневник в его завершенном виде или не будет. Уже нельзя было ничего изменить. Слова, написанные на бумаге, обрели свою силу и стали реальными.

Дело было сделано, и меня охватила апатия. Целыми днями я лежала на кровати, послушно глотая все предложенные мне лекарства, и лишь изредка нащупывала под подушкой успокаивающий корешок тетради. Посещая ванную, я не узнавала саму себя. Эта бледная девушка, с осунувшимся лицом и пустыми глазами, не была той прекрасной влюбленной Алисой, которую я знала. Я отказывалась принимать себя такой. Я ощущала свою душу как бы отдельно от своего тела – вечно усталого, сонного, терзаемого различной болью. Терапия медикаментами не прошла бесследно, и теперь у меня попеременно болели голова, желудок или почки. Но я не жаловалась. У меня просто не было на это сил.

Заметив ухудшение моего состояния, доктор Браун перестал пускать ко мне посетителей. Я перестала видеть маму. Я больше не могла болтать с Лизи и Алексом, которые были моей ниточкой, ведущей во внешний мир.

Однажды после обеда, к которому я не притронулась из-за сильной тошноты, мне на глаза попался пластиковый нож, лежащий на подносе. Осторожно взяв его, я на мгновение задумалась о том, что с меня, в принципе, уже достаточно страданий и поисков. Конечно же, я понимала, что пластиковым ножом нельзя причинить себе никакого вреда, но сама идея манила меня своей новизной. Я прижала нож к запястью, и в этот момент в палату заглянула сестра Мэй, решившая забрать поднос. Она ахнула, и в два прыжка оказавшись рядом со мной, выхватила нож и сунула его себе в карман.

Впервые в ее глазах я увидела не только недовольство, но еще и страх. Она поспешно забрала мой нетронутый обед и ушла. А вскоре, что было ожидаемо, пришел доктор Браун.

– Арису, ты не хочешь поговорить со мной? – настойчиво спросил он.

– Не хочу, – натягивая на себя одеяло до подбородка, пробормотала я.

Очень хотелось спать. Но перед этим я хотела бы пролистать свою тетрадь. Это все, что у меня было – перечитывание моего дневника перед тем, как отправиться спать. С каждым днем эта история становилась мне все более чужой, и я уже сомневалась, что она когда-нибудь происходила со мной на самом деле. Но читать ее было неизменно приятно.

– Ты думала о суициде?

– Пожалуйста, оставьте меня в покое, – попросила я, доставая тетрадь.

– А ты подумала о маме и своих друзьях?

– Заткнитесь! – с неожиданной для самой себя злобой рявкнула я. – Я хочу почитать!

Доктор Браун печально склонил голову. Мои глаза уже впились в страницы тетради, но я все же услышала его последние слова.

– Боюсь, что с тобой я потерпел поражение. Я попрошу назначить тебе другого доктора, Арису.

– Мне все равно, – буркнула я, наконец погружаясь в свой маленький приятный мир.

Я и раньше грубила доктору Брауну, и не особенно переживала по этому поводу. Но повышать на него голос было явной ошибкой. Когда вечером сестра Мэй за руку отвела меня в душ, а потом обратно, я с ужасом обнаружила, что моя тетрадь исчезла.

– Где мой дневник? – спросила я у нее сразу же после того, как заглянула под подушку.

– Я не знаю, – сказала она.

Я сбросила на пол подушку. Следом отправилось одеяло, простыня и матрас. Я перевернула свою постель вверх дном, а затем бросилась к шкафчику. В нем не было ничего, даже остатков шариковых ручек. Но я продолжала свои поиски, как будто тетрадь могла вдруг появиться перед моим носом. Все это время, не отдавая себе отчета, я повторяла себе под нос «где, где, где же она», а потом перешла на крик.

Я повернула к сестре Мэй свое искаженное болью и гневом лицо, а затем бросилась на нее с кулаками.

– Ты лжешь, это ты забрала ее! – закричала я.

Сестра Мэй ловко выхватила из кармана шприц и вонзила его мне в предплечье, пока я осыпала ее вялыми ударами. Вскоре я бессильно свалилась на пол и дергалась там до тех пор, пока лекарство окончательно не подействовало.

Больше у меня ничего не было. Мой драгоценный дневник, мои воспоминания были украдены. А своему разуму, отравленному таблетками, я уже давно перестала доверять. Я позволила им делать со мной все, что им захочется – связывать мои руки, колоть мне уколы, звонить моей матери. Причитать надо мной и сокрушаться о том, как такая юная девушка смогла оказаться в таком положении.

Они пытались сделать со мной какое-то чудо, что-то, что могло бы вернуть меня к нормальной жизни. Но вместо этого окончательно убивали во мне желание жить.

Когда я пришла в себя, я была смирной и покорной, послушно принимала пищу, разговаривала, улыбалась. Я выжидала удобного момента. И помогла мне в этом старая добрая сестра Мэй.

Я окликнула ее в тот самый день, когда мои руки прекратили привязывать к кровати.

– Сестра, помогите мне дойти до туалета, пожалуйста, – попросила я слабым голосом. – Не могу больше ходить под себя, так стыдно.

Она послушно позволила мне опереться на нее. Я навалилась на бедную женщину чуть ли не всем весом, тяжело отдуваясь при ходьбе.

– На самом деле я хотела бы кое-что сказать вам, – добавила я после того, как она усадила меня на унитаз.

– Что именно? – насторожилась она.

– Я не поблагодарила вас за вашу заботу и бесконечное терпение, – поднимаясь, сказала я. – Вы были очень добры ко мне.

– Не стоит благодарности, – хмыкнула она, смягчаясь.

– И пожалуйста, простите меня, – сказала я.

А затем я молча рванула вперед и выскочила из туалета, за несколько секунд оставив сестру Мэй далеко позади. Я вовсе не была настолько слабой, какой хотела казаться. А сейчас у меня и вовсе открылось второе дыхание. Я бежала вверх по лестнице, не обращая внимание на крики позади себя.

Когда-то давно, уговаривая меня остаться в больнице на некоторое время, доктор Браун водил меня по всему зданию и показывал, что где находится. Я и не предполагала, что это место станет моей тюрьмой, поэтому не особо вслушивалась в то, что он мне говорил. Но когда доктор показал мне крышу, то у меня невольно захватило дух. Я видела этот город с высоты только один раз, когда мы с Лессом нашли гнезда птиц на чердаке дома. И вид с крыши пятиэтажной больницы невольно пробудил во мне эти трепетные воспоминания. Поэтому я запомнила это место. Поэтому даже сейчас, обессилев и теряясь в закоулках своего собственного разума, я помнила это место.

Я знала, что там меня ждет свобода.

Дверь на крышу практически всегда была открыта, ведь это было место для курения, и кто-то из докторов всегда был там. Поэтому я была уверена, что меня ничто не остановит. Даже высокий железный забор, которым была огорожена опасная высота.

Пользуясь своим правом на неожиданное появление, я прыгнула на нее с разбегу и принялась карабкаться наверх как обезьянка. А дальше все было в моей власти. Я замерла на краю крыши, с замиранием взглянув на город с высоты.

Был уже самый конец декабря, и город был укрыт мягким снежным покрывалом. Во многих домах вспыхивали нарядные гирлянды, а вдалеке виднелась большая городская елка, которая тоже ярко светилась. Воздух пах холодом и совсем немного – мандаринами и хвоей. Где-то внизу, на улице, по своим делам спешили закутанные в одежду люди. Я была уверена, что многие из них всерьез озабочены поиском новогодних подарков, ведь я отлично знала, что в этом городе нелегко найти что-то маленькое и необычное. Осенняя ярмарка давно закончилась, и теперь все эти милые безделушки придется как следует поискать.

Меня охватило удивительное умиротворение. Я люблю этот город, хоть толком и не помню за что.

Морозный воздух мягко обнимал мое тело, а ноги в тонких тапочках уже начинал покалывать холодный снежок. Я зажмурилась от удовольствия. Все это нельзя ощутить, находясь в палате.

– Позовите доктора Хоуп! – закричал кто-то за моей спиной.

И я снова вернулась с небес на землю. Зачем я так рвалась сюда, на крышу? Уж не для того ли, чтобы покончить со всем раз и навсегда? Надеюсь, мама и Лизи с Алексом простят меня за то, что на этот новый год я оставлю их без подарков. Впрочем, я же и сама останусь без них, так что все справедливо. Я ухватилась за решетку забора и повернулась спиной к городу.

Я так долго мучилась, что у меня должны были уже вырасти крылья. Я почти уверена, что они у меня есть. Вот сейчас я увижу этого доктора Хоуп, и тогда разожму пальцы, оттолкнусь ногами и взлечу вверх.

И тогда я стану по-настоящему свободна.

========== Глава 29 ==========

С тех пор, как доктор Браун отказался от моего лечения, я больше не видела его. Но и своего врача, доктора Хоуп, я тоже ни разу не видела. Если он и заходил ко мне, то я спала или же находилась в полнейшей апатии. Поэтому, услышав отчаянный крик сестры Мэй, я не смогла вспомнить его лицо. Но все-таки осталась, чтобы взглянуть на него напоследок.

Я увидела, как доктор Хоуп бежит ко мне, смешно спотыкаясь и придерживая халат, который треплет ледяной декабрьский ветер. Но чем ближе подходил ко мне доктор, и чем четче его взволнованное лицо вырисовывалось на фоне белого зимнего неба, тем больше сжималось мое сердце.

Не обращая внимание на остальных врачей, которые боялись пошевелиться и не делали попыток приблизиться ко мне, доктор Хоуп подбежал ко мне вплотную и схватился за забор с другой стороны.

– Алиса! Что ты делаешь? – воскликнул он.

Он был слишком молод для доктора – лет двадцать пять или около того. Но все дело было в том, что он выглядел точь-в-точь как Лесс.

Если бы только Лесс дожил до этого возраста.

Поэтому я вовсю смотрела на его длинные волосы, стянутые небрежной резинкой, такие знакомые карие глаза с зеленым ободком и слушала голос, который уже звучал когда-то в моей голове.

Все это время Лесс был здесь, в одном городе со мной, вот только по какой-то непонятной причине он был старше меня, а еще, судя по всему, совсем меня не узнавал.

– Пожалуйста, не делай этого, – попросил доктор Хоуп, умоляюще заглядывая мне в глаза. – Все еще можно исправить, пожалуйста, поверь мне.

Уже не нужно было ничего исправлять. Лесс, мой Лесс, наконец нашелся. Теперь мне осталось только напомнить ему обо всем… Вот только о чем? После терапии у меня почти не осталось никаких воспоминаний. Я даже не смогу объяснить ему, почему он мне так дорог.

И тут я не выдержала и заплакала. Это его обескуражило.

– Доктор Хоуп! – грозно заорала за моей спиной сестра Мэй. – От вас нет толку! Я зову доктора Брауна!

– О нет, пожалуйста, не надо, – взмолился Лесс. – У меня все под контролем! Алиса, милая, вылезай оттуда скорее. Прошу, доверься мне…

– У меня есть условия, – шмыгая носом, пробормотала я. – Первое: ты ни за что и никогда не передашь мое лечение другому врачу. А второе: доктор Браун должен вернуть мне мою тетрадь.

– Все будет так, как ты захочешь, – серьезно кивнул Лесс.

И я принялась перелезать через забор. Его сильные руки моментально подхватили меня с той стороны. Я изо всех сил прижалась к нему, а потом позволила отвести себя в палату. Я не отпускала его руки до тех пор, пока доктор Браун не зашел к нам и отдал ему мою тетрадь.

– Я бы не советовал возвращать ее Арису, – только и сказал он.

Лесс с опаской посмотрел на тетрадь, будто там скрывалось что-то запретное.

– Я хочу, чтобы ты прочитал ее, – устало откидываясь на подушки, попросила я. – После этого ты должен сказать, что ты об этом думаешь.

– Когда мы успели перейти на «ты»? – озадаченно пробормотал Лесс, и я невольно улыбнулась.

– Уже давным-давно. Но серьезно: прочитай. До тех пор обещаю вести себя хорошо.

– Точно? – недоверчиво спросил он. – Тогда тебе придется отпустить меня.

– Ах да, – обнаружив, что все еще держу его за руку, я нехотя разжала пальцы. – Тогда до завтра.

– До завтра, – сказал Лесс и ушел, немного озадаченный и прижимающий к себе мой дневник.

Я закрыла глаза. Вот теперь я могла с уверенностью сказать, что я сделала все, что смогла.

Лесс меня не помнит. Если мои записи не оживят его воспоминания, то мне придется начать все сначала, а это будет совсем непросто. Теперь я всего лишь пациентка с непростым диагнозом, а он – мой лечащий врач. И все. Для него не было нашего случайного знакомства под дождем и еще более неловкой ночевки под одной крышей с моей мамой, которая называла его котом. Для него могут не иметь никакого значения все те укромные местечки в городе. Он не ревновал меня к Алексу и не ждал каждый день после школы. И уж конечно те вещи, которые я берегла как свои самые ценные сокровища – карта, фигурка кота и бумажка с предсказанием, для него тоже ничего не значат.

Я почувствовала, как у меня защипало глаза. Хватит ли у меня сил, чтобы начать все сначала? Я чувствую себя еще более жалкой и неуверенной, чем прежде. Что, если Лесс не влюбится в меня? Я не знаю, что я тогда буду делать.

========== Глава 30 ==========

На следующее утро я была выспавшейся и спокойной. Не из-за препаратов, а благодаря принятому мной решению. Я во что бы то ни стало попробую завоевать Лесса. А если не получится, то я всеми силами буду стараться выписаться из больницы. И когда это случится, я буду умолять мою маму о еще одном переезде.

Никогда не поздно еще раз начать новую жизнь. В другом маленьком городке.

Лесс пришел в мою палату ровно в десять утра, после завтрака. По его изменившемуся лицу я поняла, что мой дневник был прочитан им от корки до корки. Он держал его под мышкой, а в руках бережно нес гитару в очень потрепанном чехле.

– Прежде, чем мы поговорим, я бы хотел, чтобы ты услышала песню, – сказал Лесс, извлекая инструмент и усаживаясь на стуле в центре моей палаты.

Я видела, что он волнуется, но я сама была слишком слаба, чтобы чему-то удивляться. Я кивнула.

Лесс мягко коснулся струн и принялся наигрывать очень знакомый мотив. А потом он запел, вложив в свой приятный голос неожиданную силу и проникновенность.

Меж жизнью и смертью в одной секунде

Я умещаю слова, что когда-то

С трудом произнес бы, потратив пол жизни,

Так просто и сложно, так много и мало,

Тебе ни к чему знать. Так может быть проще.

Играла на флейте души моей, верю

Ты именно та, начать бы сначала,

Но кончено все, и все бесконечно.

А что будет дальше, ты лучше знаешь,

Я солнца лучи пропущу сквозь ладони,

Все мысли твои из компьютерных клавиш

Разбросаны рифмами на белом фоне,

Наполнены снами, исчезли лишь утром

Последние звезды укрыло за маской,

Еще один день начинается глупо,

Несем полный бред, притворившись друзьями.

Звуки взорвутся песней, числа составят номер,

Буквы откроют имя, и я приду к тебе.

Я ничего не знаю, я ни во что не верю,

И я не понимаю, что ты нашла во мне.

Мы же больные люди, в нас лишь больные мысли,

Вечно больные взгляды, видим больные сны,

Но доктор сказал: «Так надо», доктор всегда излечит,

Надо только поверить, что он никогда не врет.

Нас будет рвать от таблеток, мы перестанем думать,

Добрые сестры в халатах будут колоть шприцы.

Скажите мне, что так надо, я сам ничего не в силах,

Я просто немое море без нервов и суеты.

Закройте все плотно двери, чтоб вам меня не видеть,

Чтоб вам меня не слышать, я буду сейчас петь.

В моей голове есть мир, красивый и только мой мир,

Добрый и вечно живой, мир, где всегда весна.

Дайте мне встретить рассвет, последний раз встретить рассвет,

Последний раз встать у окна, и что-то негромко спеть.

Зачем нам нужна война, зачем нам нужна смерть,

Зачем нам нужна жизнь, зачем нам нужна любовь?

Мы же больные люди, в нас лишь больные мысли,

Вечно больные взгляды, видим больные сны,

Но доктор сказал: «Так надо», доктор всегда излечит,

Надо только поверить, что он никогда не врет…*

Под конец песни по моим щекам уже вовсю скатывались крупные слезы. До боли знакомый мотив, пробирающий до дрожи, слова, которые бьют в самое сердце, которое уже отчаялось верить в лучшее.

– Когда мне было шестнадцать лет, я играл в группе, – сказал Лесс, глядя мне прямо в глаза. – И познакомился с девчонкой по имени Алиса. Это ей я показывал все эти места в нашем городе. Это с ней у меня было все то, что описано в твоем дневнике. Об этом не мог узнать кто-то еще. Но после первой нашей ночи, она пропала. Я оказался в такой же ситуации, как и ты.

– Но я же все это время была здесь, – прошептала я.

– У меня начали сдавать нервы. Я ушел из группы. Поссорился с родителями. Я был на грани суицида. В один дождливый вечер я стоял на краю дороги и думал – что, если я сейчас шагну вон под тот грузовик? И тут я услышал, как меня зовут по имени. Это был голос Алисы. Это словно отрезвило меня. Я уехал из города, выучился на психотерапевта и решил больше никогда сюда не возвращаться. Но однажды мне позвонил старый знакомый моего отца, доктор Браун. И сказал, что у него на примете есть очень интересный случай, который должен пополнить послужной список начинающего врача. И я приехал сюда, пообещав себе, что быстренько покончу с этим. И встретил тебя.

– И встретил меня, – послушно согласилась я.

Я протянула ему руки, и он осторожно взял мои ладони и слегка сжал их.

– Что мы будем делать дальше? – спросила я. – Пространство и время раскидало нас в разные стороны. А может, наоборот свело нас вместе благодаря причудливому колдовству…

Я внезапно замолчала, вспомнив о талисмане виде ловца снов. Ведьма сказала, что он соединяет судьбы, но после этого бесследно исчезает. Вот что произошло с моим подарком, и вот почему я так и не смогла найти его. Зато Лесс сам нашел меня.

– Ничего же не изменилось между нами, верно? – спросил он, с надеждой глядя на меня снизу вверх.

И я почувствовала, как мое сердце оттаивает и снова начинает биться. И быстро кивнула.

– Тогда для начала я вытащу тебя из этой больницы, – сказал Лесс. – Ты мне веришь?

– Я тебе верю.

Он отпустил мои руки и направился к двери, но я почувствовала острую потребность сказать это прямо сейчас и здесь, поэтому как только он обернулся, я набрала в грудь побольше воздуха.

– Лесс, я…

– Алиса, я…

И мы сказали это друг другу вместе.

Снова.

___________________________________________________________________________

* Play «Больные люди»