Текст книги "Город, где были мы (СИ)"

Автор книги: AlleWayTee

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

========== Глава 1 ==========

–1–

Алиса «Арису» Уайт

Многие говорят – «ни за что не поверю, пока не увижу собственными глазами». Людям всегда нужно подтверждение абсолютно всего, что происходит вокруг них. Читая книги, мы хотим верить в то, что это основано на реальных событиях. Просматривая новости, мы требуем фактов. А в споре друг с другом обязательно приводим аргументы. Даже неоспоримым доказательством нашего собственного существования является то, что мы воспринимаем мир нашими органами чувств. Мы видим в зеркале себя и свое тело, слышим звуки окружающего мира, чувствуем запахи, можем прикоснуться друг к другу и попробовать что-либо на вкус. Прежде всего мы верим себе самому и своему восприятию.

Но что, если оно вам лжет?

Меня зовут Алиса, хотя в этом я уже не очень уверена. Я веду дневник, чтобы точно знать, что действительно со мной произошло. Потому что в свои шестнадцать лет я перестала верить самой себе.

Глава 1.

В этот холодный и дождливый вечер я брела в сторону автобусной остановки, мимоходом ненавидя свою школу и весь мир. Было начало сентября, и пронизывающие ветра и дожди постоянно испытывали этот город на прочность. Я ужасно устала, проголодалась и предпочла бы вернуться домой гораздо раньше. Меня задержали в школе из-за сущего пустяка – видите ли, я неправильно ответила на какой-то ужасно важный вопрос в тесте по истории. А если быть точной – я неправильно назвала дату начала войны. И поэтому добрых три часа мне пришлось дополнительно выслушивать лекцию об этой самой войне. Не понимаю, кому это может быть интересно? Я не люблю войны, я вообще не люблю насилие. Миру мир, в конце концов!

А еще мне не давал покоя дурацкий обычай приводить в школу своих отцов, который был популярен в этом маленьком городке. У таких тихих городков в наполовину сельской местности нет каких-то особенных достопримечательностей, в них не происходят сколько-нибудь значительные события, поэтому им приходится довольствоваться своими собственными изобретениями вроде выдуманных местных праздников.

Этот праздник назывался просто и коротко – День Отца. Это когда маленькие девочки и мальчики тянут за руки своих пап, а те потом рассматривают классы, переполненные игрушками, и корявые рисунки на стенах с преувеличенно восхищенным видом. Но в моем классе всем по шестнадцать, а некоторым уже даже есть восемнадцать. Это явно не тот возраст, в котором нужно привести папу в школу за ручку и показывать ему свои поделки из пластилина и бумаги! Завтра парковка перед школой заполнится машинами разной степени дороговизны, а сама школа – мужчинами в пиджаках и галстуках. Каждый ученик или ученица будет намекать на то, что его отец круче всех других. Сплошная показуха. Как меня это раздражает! Нет, дело вовсе не в том, что я боюсь, что мой отец окажется недостаточно крутым. Как раз наоборот, мой папа в его потертых джинсах и видавшей лучшие времена кожаной куртке, с обветренными и загорелыми щеками и мотоциклетным шлемом под мышкой был бы гораздо круче всех этих костюмированных позеров. Но мой отец не придет. Он обожал гнать свой мотоцикл навстречу солнцу и ветру и искал себя в бесконечных скитаниях по дорогам. Он обещал вернуться к нам, когда найдет то неуловимое нечто, что ускользало от него на протяжении всей его жизни. Два года назад он позвонил моей маме из будки телефона-автомата на какой-то безымянной заправке. В трубке шумел ливень, и прерывающимся от помех голосом отец сказал, что наконец нашел то, что искал. Он пообещал наконец вернуться к нам, но судьба распорядилась иначе. Он разбился насмерть в тот же вечер по дороге домой.

Я тяжело вздохнула и в очередной раз пнула черную школьную сумку на длинной ручке, равномерно бьющую меня по ногам. Ненавижу День Отца! Но это будет завтра, а сегодня… Словно в ответ на мои душевные страдания вдали раздался тихий удар грома, а потом с хмурых небес полил колючий серый дождик. Отлично. Простудиться завтра будет как раз кстати, но болеть всю неделю мне не хочется. Я застегнула куртку и натянула на голову капюшон.

Во время дождя город стал каким-то неприветливым и маленьким. А еще почему-то темным. Дома, покрытые желтой потрескавшейся краской, теперь казались вырезанными из серого картона. Даже цветы, густо растущие на каждом балконе, словно завяли и потускнели. Я внезапно подумала, что уже довольно поздно, а из-за шороха дождя я не слышу не только своих шагов, но и шагов того, кто мог бы меня преследовать. Я остановилась и резко обернулась. Улица позади меня была абсолютно пуста. Но тем не менее в душе начала подниматься волна нервного страха, сердце перешло на бег, а кровь застучала в висках. Потом мне стало душно, мир вокруг сжался до размеров футбольного мяча, я бросилась вперед, и вскоре внезапно обнаружила, что сижу в луже, прислонившись спиной к грязной стене дома в совсем незнакомом квартале. Я потрясла головой. Сама не понимаю, почему это происходит. Просто иногда мне становится очень страшно, и я сама не понимаю, что делаю. Вот и сейчас… Долго ли я бежала куда глаза глядят? Одно точно ясно: я заблудилась. В душе снова зашевелилась паника. Я потерялась…

– Эээй! – завопила я, задрав голову вверх. – Здесь кто-нибудь есть?!

Нет ответа. Равнодушные серые дома, две пустые улицы, конец которых терялся в пелене дождя и тишина. Я медленно встала и побрела вперед. В голове лихорадочно крутились мысли. Что мне делать? Попробовать постучать в дома? Спросить дорогу? Попросить карту? Глупо потеряться в своем же городе! Меня оправдывает только то, что живу я не в самом городе, а в коттеджном поселке недалеко от него. При свете дня я бы нашла дорогу до нужной мне автобусной остановке, но из-за дождя все кажется каким-то не таким… Незнакомым. Так, спокойно! Только не паниковать! Я обязательно что-нибудь придумаю.

В конце улицы мелькнул темный силуэт. Человек! Какой-то запоздалый прохожий! Нужно спросить у него, где я нахожусь. Не успев подумать как следует, я уже неслась к нему, перепрыгивая через лужи.

– Подождите пожалуйста! – крикнула я на бегу.

Однако он почему-то начал убегать от меня. Мне ничего не оставалось, как погнаться за ним. Так мы и петляли по улицам, пока я совершенно не выдохлась.

– Ну хорошо, – пробормотала я, пытаясь восстановить дыхание. – Не хотите разговаривать и не надо!

Сзади послышался тихий смешок. Я молниеносно обернулась, но никого не увидела. Зато когда я снова посмотрела вперед, то увидела рекламный щит с картой города. «Вы находитесь здесь» – сообщала красная надпись. Это было как раз то, что мне нужно.

До дома я все-таки добралась, поймав один из последних автобусов. Я была усталая и злая на человека, который убежал. Я подпрыгнула, вдавила кнопку дверного звонка, и тут же ручка моей сумки предательски отстегнулась и учебники попадали на землю. Чертыхаясь, я присела, чтобы их собрать. Но когда я потянулась к учебнику по биологии, то наткнулась на чужую руку. Удивленно подняв глаза, я встретилась взглядом с незнакомым человеком. Это был юноша, примерно моего возраста, одетый в промокшие насквозь джинсы и грязную футболку.

– Спасибо, – буркнула я, собираясь забрать у него учебник.

Но тут входная дверь открылась, и на пороге показалась моя мама. Я мгновенно оценила ситуацию: я собираю учебники под дождем с незнакомым и довольно симпатичным молодым человеком… Прямо перед своим домом. Довольно романтично для первой встречи. Видимо, мама подумала то же самое и непроизвольно нахмурилась.

– Нет, мам, это не то, что ты подумала! – тут же выпалила я.

– А как это можно понять по-другому? – недовольно спросила она. – Зачем ты притащила его к нам домой?

– Я не притаскивала его! – возмутилась я. – Это случайно!

– Ну да, конечно. Он совершенно «случайно» за тобой увязался, – хмыкнула мама.

– Именно так! – подтвердила я и сердито покосилась на незнакомца.

Почему он молчит? Почему он не скажет, что действительно случайно оказался здесь? Поймав мой сердитый взгляд, он виновато отвел глаза, но так ничего и не сказал.

– Хватит стоять под дождем, – строго сказала мама. – Можешь впустить его, но только на одну ночь.

Я удивленно заморгала. Она предлагает совершенно незнакомому человеку переночевать у нас? Это шутка? У него наверняка есть свой собственный дом, и он вовсе не собирается ночевать у неуклюжей девушки, которой он помог поднять книги. Надо просто поблагодарить его за помощь и вежливо попрощаться. Я повернулась и даже открыла рот, собираясь сказать все это, но юноша прошел мимо меня в дом.

Пораженная такой наглостью, я последовала за ним. Стоя посреди гостиной, гость с интересом осматривался по сторонам, а затем сделал пару неуверенных шагов.

– О нет-нет! – мама выглянула с кухни и замахала руками. – Куда это ты собрался?

Я вздохнула. Наконец-то эта шутка закончилась. Сейчас она скажет, чтобы он уходил. Она просто обязана это сказать.

– Арису, если хочешь оставить этого кота на ночь, то сначала вымой его! А не то он все здесь испачкает!

– Кота? – с удивлением переспросила я.

– Разумеется, кота, – сказала мама, глядя на меня, как на дурочку. – Раз ты притаскиваешь домой животных, будь добра следить за ними.

– Ты хочешь сказать, что это – кот? – ткнув пальцем в замершего незнакомца, тупо переспросила я.

Что здесь происходит? Похоже на какой-то фантастический бред. Почему мама приняла этого человека за кота? Как такое вообще возможно?!

– Я еще в своем уме, чтобы отличать котов от других животных, – фыркнула она в ответ. – Давай, вперед! Можешь вымыть его у себя в ванной, но когда будете подниматься, не испачкайте перила лестницы… я их недавно начистила.

– Вымыть… его? – я уставилась на юношу.

Он действительно весь испачкался в грязи, будто бежал по лужам вместе со мной. Но она предлагает мне пойти в душ с незнакомым парнем? Вот так просто?

– Рис, все в порядке? – мама устало посмотрела на меня. – Ты притаскиваешь неизвестно какого кота, всего грязного… Ты не можешь вымыть его?

Рис мама любила. А вот я нет, и сто раз просила не сокращать мое имя до названия крупы. Но сейчас я не обратила на это внимания. Я очень хотела спросить маму, хорошо ли она себя чувствует, но ее терпение и так было на исходе. Мне нужно было самой как-то решать эту абсурдную ситуацию.

– Хорошо, мам, – протянула я. – Я сейчас же искупаю его.

– Вот и славно, – мама исчезла на кухне.

Я схватила незваного гостя за руку и почти силком протащила по лестнице наверх, в свою комнату, где мама не могла нас слышать.

– Итак, что тут происходит? Немедленно объяснись!

Я решительно подступила к нему, сжав руки в кулаки. Кто же он? Мелкий воришка или маньяк? Может это он преследовал меня сегодня от самой школы? А может он вообще гипнотизер и мама находится под его чарами?

Он внимательно посмотрел на меня в ответ. Глаза у него были карие, с едва заметным зеленоватым ободком вокруг зрачка, губы узкие, с приподнятыми вверх кончиками, а волосы небрежной копной спускались чуть ниже плеч. Надо признать, он был довольно ничего. Но это конечно не будет причиной, по которой я тут же брошусь в его объятия.

Он поднял руки и принялся что-то объяснять, используя для жестов пальцы обеих рук. Сначала я как завороженная уставилась на эти плавные движения, но потом нахмурилась.

– Ты что, не можешь говорить?

Он кивнул, и даже несколько раз. Я невольно смутилась. Каких объяснений я только что требовала от глухонемого?

– Я все равно не понимаю твои жесты. Ты можешь написать? – я изобразила в воздухе ручку, скользящую по бумаге.

Он покачал головой. Я задумчиво потерла подбородок. Это очень осложняет ситуацию, в которой ответы нужны мне прямо сейчас.

– Но ты же слышишь и понимаешь все, что я говорю? – с надеждой спросила я.

Он торопливо кивнул и улыбнулся, увидев облегчение в моих глазах.

– Наверное я не очень тактична, да? Но эта ситуация и правда очень странная. Я бы все же хотела получить какие-то объяснения.

Он только развел руками. Я немного успокоилась. Наверняка, он просто не хотел расстраивать мою маму, вот и согласился на ее приглашение. А что касается шуток про кота… я подумаю об этом потом.

– Меня зовут Алиса. Хотя вообще мое имя «Арису Уайт». Моя мама – Гортензия Уайт, и мне кажется, что она ведет себя немного странно.

Он медленно кивнул. Его губы шевельнулись, словно он пробовал незнакомые имена на вкус. Я достала из шкафа чистое полотенце и вручила его юноше.

– Ванная вон там, – я указала пальцем на нужную дверь. – Можешь привести себя в порядок, я принесу тебе сменную одежду. Только никаких непристойностей! Не вздумай выходить из ванной голым или что-то в этом роде.

Усмехнувшись, он послушно взял полотенце и скрылся за дверью ванной комнаты. Я задумчиво похлопала себя по бокам. Ну и дела.

Собравшись с духом, я пробралась в папину комнату. Мне всегда требовался определенный внутренний настрой, чтобы войти в его комнату. Здесь все было так же, как и при его жизни. Выгоревшие плакаты рок групп на стене, гитара с порванной струной, пластинки, диски… Идеальный порядок. Только на столе у окна стояла большая ваза из розового стекла, украшенная затейливыми черными узорами. В вазе стояли каллы, ровно восемь белоснежных цветков. Рядом с вазой – маленькая коробочка с благовониями. Поэтому в комнате отца всегда пахнет «нежным рассветом в бамбуковом лесу». Так по крайней мере написано на коробке. Маме проще считать, что отец жив. Просто опять в отъезде. Это ее способ принять жестокую реальность, и кто я такая, чтобы мешать ей по-своему справляться с этим. Вот только отец мертв. Его не вернет ни «нежный рассвет», ни цветы. И меня очень огорчает тот факт, что мы не можем поговорить об отце. Когда же она наконец поймет, что он никогда не вернется? Может быть, она немного не в себе и поэтому приняла другого человека за кота?

Я с трудом оторвала взгляд от колыхающихся на ветру кондиционера цветков, взяла одежду из шкафа и вышла. В ванной шумела вода. Я не глядя повесила вещи на батарею и торопливо удалилась. Мне бы и самой не помешало принять душ, но сначала – ужин.

За столом мама увлеченно рассказывала о какой-то японской ерунде, о которой она вычитала в своем любимом журнале. Этот толстенный журнал о дизайне она заказывала через Интернет, и каждый месяц он появлялся в нашем почтовом ящике, как напоминание о том хобби, которое помогло маме забыть о смерти отца. Я вяло ковырялась палочками в рисе (да-да, моя мама заставляет есть его дурацкими палочками!) и не разделяла ее энтузиазма. Она не помнит, что завтра День Отца. Такие вещи она тоже предпочла вычеркнуть из памяти.

– Спасибо, – сказала я, вставая из-за стола. – Очень вкусно.

– На, возьми с собой, – мама положила несколько рисовых шариков с начинкой на тарелку. – Кота покормишь. Если, конечно, он будет есть рис.

– Кота? Ах да. Слушай, мам, а как он выглядит?

– Кот? Ну, черный такой… Очень красивый – породистый, наверное. А почему ты спрашиваешь?

– Просто так, – я взяла тарелку и вышла.

Может, мне проще не обращать внимание на эту маленькую странность? Этот человек уйдет утром, и я больше не увижу его. Так что какая разница, как его видит мама?

Между мной и ней огромная пропасть. Иногда мы искренне не понимаем друг друга, хотя со стороны может показаться, что мы – идеальные мать и дочь. Мы не ссоримся, не спорим. Мы не создаем проблемы. Просто мы словно существуем в разных мирах. Она – в своем, розовом и эфемерном, где на первом месте причудливые символы кандзи и утренние медитации. А я – в своем, самом обычном мире, где кроме меня существует еще около семи миллиардов людей. А местом пересечения двух миров служит наш дом. Раньше нас объединял отец, а теперь – только этот дом, в который мы переехали сразу после его смерти в попытках убежать от своего горя. И теперь мы здесь, в этом маленьком городишке, где всего один кинотеатр, до которого мировые премьеры доходят с запозданием. В городишке, где все про всех друг друга знают и сложно не встретить знакомого, если ты бродишь по улицам весь день. К счастью, мы живем не в черте города, что исключает необходимость ежедневно общаться с кучей соседей. Но все равно это были долгих два года, которые я по большей части провела в своей комнате с ноутбуком.

Мой незваный гость стоял спиной к окну и внимательно осматривал мою комнату, а его волосы были влажными после душа. От него пахло шампунем и немного – моим отцом.

– Мама передала тебе немного еды, – сказала я, вручая ему тарелку и чашку с горячим чаем.

Он благодарно кивнул. Я задумчиво почесала кончик носа. Следует ли мне предложить ему остаться на ночь в такое позднее время или же все-таки стоит выставить его вон, пока мама не видит? Решив быть вежливой, я сказала:

– Ты можешь лечь спать на диване. Но утром ты должен уйти. Так будет правильнее.

Он снова кивнул и ловко подцепил палочками рис. Хмыкнув, я взяла свои вещи и ушла в душ. Ванная еще хранила запах незнакомого мужского тела, и это смущало меня. Я посмотрела на себя в запотевшее зеркало. У меня голубые глаза, длинные темные волосы и немного бледноватая кожа. Это – мое тело. Это – я. Я приложила руку к зеркалу.

Стиральная машинка быстро справилась с пятнами как на моей одежде, так и на одежде незнакомца. Я поняла, что так и не спросила его имени. Хотя как бы он сообщил мне его, если даже отказывается писать?

Когда я вернулась в комнату, юноша уже спал на диване, свернувшись калачиком как… кот. Я небрежно накинула на него одеяло и забралась в свою кровать. Я хотела, чтобы этот странный день подошел к концу. И он действительно закончился, когда я провалилась в сон.

========== Глава 2 ==========

Будильник утром не прозвенел. Я проснулась сама и уставилась в потолок. Потом медленно села и посмотрела на диван. Никого. Вчерашний «кот» исчез, будто его и не было. О его присутствии напоминала только аккуратно сложенная одежда отца и тарелка с чашкой. Вот и хорошо. Просто вычеркну этот безумный эпизод из своей жизни.

– Доброе утро! – улыбнулась мама, когда я в одной пижаме сползла на кухню.

У меня язык не повернулся назвать это утро добрым, поэтому я молча кивнула. Так же молча я съела свой завтрак, состоящий из молока и хлопьев. Я никуда не торопилась.

– Арису, уже почти девять! – ахнула мама, бросив взгляд на часы. – Ты не опоздаешь?

– Я не иду в школу, – спокойно сообщила я. – Только не сегодня.

– Что случилось?

Я взглянула на маму. Нет, она не притворяется. Она действительно не хочет помнить.

– Я плохо себя чувствую.

– А, ну тогда конечно… Оставайся дома. Что-нибудь болит? Таблетку дать?

Я подавила раздражение. Все в порядке, Алиса, все в порядке. Ты же знаешь, что каждый изобретает свой способ борьбы со стрессом.

– Нет, спасибо. Я пойду полежу.

Я поднялась к себе в комнату. Задернула светло-голубые шторы, легла в кровать и завернулась в одеяло так плотно, как только смогла.

Я думала о том, что я чувствую. Отец умер, и я больше никогда не увижу его. Мы так ждали его, но он больше не вернется. Мне должно быть очень больно и грустно. Но вместо этого я не чувствовала ничего, кроме раздражения. Может быть, мама права? Может, делая вид, что ничего не случилось, можно избавиться от скорби? Как жаль, что я не могу так.

Я лежала до самого обеда и слышала, как мама приготовила суп, как она звенела кастрюлями и что-то тихо напевала. Потом она заглянула ко мне, но я притворилась спящей. Тогда она собралась и ушла на работу.

Я медленно встала с кровати и приняла душ. Из зеркала выглянуло мое отражение. Это мое тело. Это я. Все будет хорошо. Я помахала рукой самой себе и торопливо оделась.

Осень – мое самое не любимое время года. Деревья одеты в разноцветные наряды, воздух дышит запахом прелой листвы и ягод. Все это напоминает мне о смерти, нить которой вьется за нами с мамой всегда. Мы можем переехать снова, в городок еще меньше этого, находящийся хоть в самой отдаленной лесной глуши, но это ничего не изменит, вот что я думаю. Мы нигде не найдем себе места, ну, по крайней мере, точно не я. За эти два года я чувствовала себя уютно только в своей собственной комнате.

У железнодорожной станции каждый день сидят старушки, продавая все то, что за лето вырастили в своих огородах. Начинающие вянуть цветы, домашние заготовки и нити сушеных грибов – чаще всего это никому не нужно. Старушки лениво переговариваются между собой, и так для них проходит очередной день. Но сегодня я нарушаю обычный порядок, купив у одной из них несколько веток белых лилий, источающих тяжелый приторный аромат.

Зачем мы приносим мертвым цветы? Ведь им уже ничего не нужно. Странная и страшная традиция – приносить умершим людям растения, которые скоро завянут и тоже умрут. Но я все же следую этой традиции каждый раз, когда навещаю кладбище за городом. Вместе со своими многочисленными вещами мы привезли в этот город урну с прахом, и мама решила похоронить ее на местном кладбище. Это было одно из ее решений, которое я совсем не одобряю. Я уверена, отец хотел бы, чтобы его прах развеяли над раскаленным асфальтом какого-нибудь шоссе. А теперь мы словно привязаны к этому месту. И мама совсем не навещает могилу отца, потому что, покончив с формальностями, она предпочла быстро забыть о его смерти.

На кладбище очень тихо. Даже поездов не слышно, хотя совсем рядом проходят пути. И вообще, все кладбище – олицетворение посмертного покоя. Вечного сна. Наверное, я странная, потому что мне нравится здесь находится. Обычно никто не любит места, где присутствует смерть. Ну разве что готы, наверное. Хотя на этом кладбище они своих тусовок не устраивают – отсюда слишком далеко до города.

Папина могила оформлена в японском стиле. Это не железный крест как у других, а белая стела, на конце которой горит огонь. А на самой могиле растут синие ирисы. Очень красиво, хоть я и не люблю, когда мама везде сует свою «японофилию». Могила отца, как можно догадаться, это одна из ее работ. Моя мама – дизайнер, и восточный стиль один из ее самых любимых направлений. Я была удивлена, когда узнала, что даже в этом городке существует множество желающих оформить свою гостиную или спальню в таком стиле. Но вообще мама работает в арендованном офисе в городе, утверждая, что там ей проще сосредоточиться. Она проектирует интерьеры, и получает за это весьма солидную зарплату. Только вот зачем нам деньги? Я чувствую, что мы навечно застряли в этом городе и даже не собираемся уезжать на летний отдых. Этим летом мы проторчали здесь. Также, как и в прошлом году. Мама смотрела сериалы, я поглощала тонны мороженого, и мы обе делали вид, что большего нам и не надо…

Я положила лилии на специальную площадку для цветов и села рядом на скамейку. Достала мобильник. Он тихо пискнул, сообщая о низком уровне заряда. Вечно я забываю его зарядить. Ничего, на одну песню точно хватит. Я включила музыку, выкрутила громкость на полную. Над тихим кладбищем полетела бодрая песня в стиле хеви метал. Это была самая любимая песня отца, и включать ее всегда, когда я прихожу на его могилу, стало уже традицией. Эта песня рассказывала о том, что в мире поровну добра и зла, и что если убрать все зло, то не станет лучше, а наоборот, только хуже. Потому что истинная гармония только в равновесии сил. Так считала группа, исполняющая эту песню, и, что самое забавное, так же считал мамин фэншуй. Но мама терпеть не могла рок и метал. Как и ревущие мотоциклы, бьющее в забрало шлема заходящее солнце и ветер, развевавший волосы. Я до сих пор не могла понять, как им двоим удавалось быть вместе.

Песня закончилась, и телефон выключился, исчерпав последние запасы энергии. Я сунула бесполезный мобильник в карман. Теперь мама не сможет мне дозвониться. Она сама виновата. Сколько можно верить в то, что отец вернется? Так глупо. Моей матери нет рядом со мной в этот глупый праздник «День Отца». Она словно не замечает, что я специально остаюсь дома в этот день вот уже второй год подряд. Я вздохнула и уставилась на дрожащий на ветру никогда не гаснущий огонек на верхушке мраморной стелы. Такой «вечный огонь» устроен довольно просто: под землей размещается газовый баллон, который понемногу подает газ на верхушку стелы по специальной трубке. Дорого, зато красиво.

Подул холодный ветер, заставив меня зажмуриться. А когда я открыла глаза, огонек погас. Я вскочила, ощущая внезапное волнение. Как же так? Он должен всегда гореть! Мама говорила, что в конструкции стелы этот вечный огонек символизирует что-то важное. Дрожащими руками я поискала в карманах зажигалку. Зажечь, нужно скорее зажечь его. Я встала ногами на скамейку, оставив на ней два грязных пятна. Но руки не слушались меня, мне все никак не удавалось извлечь огонек. Отшвырнув зажигалку в сторону, я расплакалась. Ну почему, почему у меня не получается? Это же так глупо, одно простое маленькое действие.

Я заплакала, и вскоре мои глаза опухли и покраснели. Наверное, я выглядела не очень красивой со стороны. Но вот на мое плечо легла чья-то рука, и я вздрогнула. Это он! Это опять мой преследователь!

Но это был всего лишь вчерашний незнакомец. Он смотрел на меня, и в его карих глазах с зеленым ободком было сочувствие. Он принялся шарить в траве, пока не нашел выброшенную мной зажигалку. Легко щелкнув колесиком, он зажег огонь на верхушке стелы.

– Спасибо, – прошептала я, шмыгнув носом. – Это правда было важно для меня.

Он сел рядом со мной и гостеприимно раскрыл объятия. Мне ничего не оставалось, кроме как прижаться к нему и начать жаловаться.

– Я так испугалась, когда огонек погас! Я пробовала его зажечь, но не вышло. Но ты не подкрадывайся ко мне так внезапно. Мне кажется, что какой-то человек следил за мной вчера, и я подумала, что ты – это он.

Он успокаивающе погладил меня по голове.

– Но зачем ты пошел за мной?

Он показал на себя, на меня, а затем покрутил рукой в воздухе. Я не поняла этот жест, но решила, что это что-то очевидное. Мне было неловко переспрашивать глухонемого, причиняя ему трудности в объяснениях, поэтому я не стала. Мы некоторое время так и сидели, прижавшись друг к другу, пока небо не начало хмуриться.

Обратно мы ехали в пустом автобусе. Мне было немного стыдно взглянуть ему в глаза и я смотрела в окно, отодвинувшись как можно дальше. Я позволила себе такую глупую слабость на глазах едва знакомого человека!

– Спасибо, что подобрали нас, – расплачиваясь, сказала я водителю.

На его месте я бы задумалась, стоит ли подбирать странную парочку, которая стоит у дороги держась за руки недалеко от кладбища.

– Не за что, счастливо, ребятки, – кивнул он.

Автобус уехал, оставив нас недалеко от моего коттеджного поселка. Я уже видела вдалеке светлую крышу моего дома. В животе заурчало – желудок требовал пищи, более существенной, чем хлопья с молоком.

– Ну, – немного смущенно протянула я. – Спасибо тебе за поддержку.

Он все еще не отпускал мою руку и смотрел в глаза. Его пальцы дрогнули, словно он собирался что-то сказать, но тут же бессильно опустились.

– Ты можешь заходить к нам в гости, – сказала я. – Если тебе захочется увидеть меня еще раз…

Он радостно закивал.

– Но я ведь даже не знаю, как тебя зовут. Ты можешь как-то сообщить мне свое имя?

Он замешкался, но затем показал вперед. Я проследила за его рукой. Асфальтированная дорога уходила вдаль, огибая поселок, вдоль леса, выходя на шоссе. Юноша рукой изобразил изгиб дороги, а затем поднял руки, слегка покачиваясь всем телом. Это было довольно забавно, но я решила, что смех здесь будет совсем неуместен.

– Ты имеешь в виду дорогу? Или дерево? Деревья? Ты говоришь про лес?

Он кивнул и прижал руку к груди.

– Лес? Тебя зовут так? Точнее, «Лесс», я слышала, что есть такое имя. Очень оригинально. Наверное, твои родители такие же оригинальные, как и моя мама. А сколько тебе лет?

Он растопырил все пальцы, а затем добавил к ним еще 6.

– Тебе 16? Прямо как и мне. А по тебе и не скажешь… выглядишь гораздо старше.

Повисло неловкое молчание. Все-таки я не очень умела разговаривать с мальчиками, а тут приходилось еще и говорить за двоих.

– Я пойду, – сказала я, помахав ему рукой.

Он поднял руку и помахал мне в ответ. Я пошла в сторону дома, решив, что не буду оглядываться назад. Но уже у самого дома я не выдержала и обернулась. Дорога была пуста.

Мама встретила меня как ни в чем ни бывало. Она даже не поинтересовалась, где я пропадала днем. Я вздохнула. Что ж, я и сама совсем не хотела рассказывать ей где я была и что делала.

Сегодня на ужин, к счастью, была обычная еда, а не изыски японской кухни. Мама с интересом смотрела, как я стараюсь побыстрее опустошить свою тарелку.

– Сегодня звонила Лизи, – сказала она. – Она собирается вскоре приехать.

– Вот как? – я улыбнулась. – Это хорошо.

Лизи была моей первой и единственной подругой в этом городе. Она помогла мне освоиться на новом месте и поддерживала меня изо всех сил. Но вскоре ее родители решили переехать во Францию, и я снова осталась одна. Я не видела Лизи уже почти полтора года, но очень надеялась, что она не изменилась. Хватит с меня перемен. Достаточно и того, что мы переехали, из-за чего мне пришлось оставить свою прошлую школу и всех своих друзей. Вычеркнуть из своей жизни, потому что со смертью отца она изменилась навсегда.

– Ты опять гуляла с этим котом? – с интересом спросила мама. – Я видела вас из окна. Знаешь, это не очень хорошо. Он вполне может оказаться чьим-то питомцем, так что тебе не стоит приручать его.

Я с удивлением посмотрела на маму. Опять эти странные разговоры!

– Его зовут Лесс, – осторожно сказала я. – И я совсем не считаю его своим. Мы просто случайно встретились.

– Хорошо, если так. Не хотелось бы проблем из-за него.

– Обещаю, из-за него не будет никаких проблем, – серьезно сказала я.

Эти вопросы без ответа, эта загадочность, окружавшая моего нового знакомого не давала мне покоя. Кто он и где живет? Кто его родители? Мне о многом хотелось поговорить с Лессом. Но навязываться было бы невежливо. Нас ничего не связывает, кроме двух случайных встреч. У него не было никаких оснований искать со мной третьей встречи, но втайне я надеялась, что мы еще увидимся. Ведь я сама пригласила его… Не знаю, что на меня нашло.

Я промокнула губы салфеткой и отправилась в свою комнату. Было еще кое-что, о чем мне следовало подумать. Кто-то следил за мной позавчера от самой школы. И, вспоминая это неприятное ощущение, я могу поклясться, что испытывала его не в первый раз. Что, если это и был Лесс? Что, если под маской молчаливого и заботливого юноши все же прячется маньяк или что похуже? Мне совсем не хотелось думать об этом, но тем не менее нельзя было исключать этот вариант. Ведь я не особенно разбираюсь в людях, предпочитая быть наедине с собой и своими мыслями. Гораздо проще, когда никому не надо открываться. До смерти отца я была такой же, как и все – открытой и жизнерадостной девочкой. Но после того ужасного вечера, когда мама сняла трубку внезапно зазвонившего телефона, а потом ее лицо побледнело и вытянулось, между мной и сверстниками словно выросла каменная стена. Переехав, я потеряла с ними связь. Кто-то не хотел общаться со мной, а с кем-то не хотела общаться я. Ведь никто из них не хотел и не мог понять мое горе. Никто, кроме Лизи, которая узнала об этом почти сразу после того, как мы познакомились. Она плакала вместе со мной, и ей удалось остаться моей подругой. Я очень жду ее приезда. Мне нужно о многом ей рассказать.