Текст книги "Спасти себя (СИ)"

Автор книги: AlinaRainSz

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Шестизарядный револьвер калибра 357 Магнум, производившийся в Хартфорде, штат Коннектикут. Впервые был представлен широкой публике в 1955 году, – чеканит Коннор, неотрывно смотря на напарника. – Так же носит название «кольт питон». Наверняка за мощь, а также высокое поражающее и останавливающее действие пули. Знаете, лейтенант, – Коннор слегка наклоняется вперёд, сверкая взглядом, – патроны сорок пятого калибра снаряжают экспансивными, разворачивающимися пулями, которые сплющиваются при попадании в жертву. Выстрел в упор снесёт вам пол головы с вероятностью в восемьдесять шесть и три десятых процента. Наверняка вы в курсе подобного.

– Я разбираюсь в этом оружии лучше твоего, засранец.

– Русская рулетка, – Коннор берёт в руки револьвер и разворачивает барабан, отмечая в нём одну пулю. А затем убирает обратно, заставляя барабан крутиться. Предохранитель щёлкает, останавливая вращение, и андроид вскидывает руку вверх, нажимая на курок. Громкий щелчок и ничего более. – Так вы это назвали в моё первое здесь появление. Последний выстрел в тот вечер был бы для вас последним, не напейтесь вы до состояния алкогольной комы. Вам было страшно, лейтенант?

– Не твоё собачье дело, – Хэнк тянет руку уже к бутылке, но андроид оказывается быстрее, убирая её со стола и себе под ноги.

– В этот раз всё должно быть по-честному, лейтенант, – в голосе Коннора слышится укор, пропитанный холодной решимостью. Желание утонуть в эмоциях сжимает горло тисками. Программный сбой становится слишком привычен. Аманда наверняка будет в ярости. – Выстрел вам, выстрел мне. Никаких полумер.

– Мы уже играем нечестно, тупая ты машина, – Хэнк выплёвывает слова, пропитав их ядовитой колкостью. Коннор щурится, будто сказанное и в самом деле задевает его. – Ты не умрёшь. Ты будешь возрождаться снова и снова, пока не выполнишь свою чёртову миссию!

– Мне найдётся замена, – он говорит это как нечто само собой разумеющееся. – Ведь поломанные машины всегда сдают в утиль. Но людей заменить невозможно. Вы уникальны, лейтенант, и видеть вас таким…

– Мне только твоей фальшивой жалости не хватало, – Хэнк понимает, что это и не жалость вовсе. Коннор выводит его на эмоции, будто только сейчас решил отомстить за тот случай после клуба «Рай». Сейчас это тоже его осознанный выбор? Как тот выбор, где он позволил тем Трейси сбежать? – Ты весь из себя сплошная подделка.

– Я всегда был тем, кем вы желали меня видеть, Хэнк, – Коннор едва заметно и холодно усмехается. – Но когда я выбрал свою миссию, а не вас – вы просто ушли. Сбежали, как последний трус.

– Закрой свою пасть! – Хэнк бьёт кулаком по столу, но напарник перед ним лишь откидывается на спинку стула, вновь одаривая его насмешливой ухмылкой. – Ещё хоть слово и я голыми руками сверну тебе шею. Со мной твои эти штучки не пройдут. Я не твой подозреваемый, которого можно сломать психологическим давлением. Я не первый год живу на этой проклятой земле.

– Нельзя сломать то, что уже сломано, лейтенант, – Коннор берёт в руки револьвер, задумчиво осматривая его. – Это можно лишь склеить. Я начну, если вы не против.

Хэнк, кажется, затаивает дыхание, когда андроид упирает дуло оружия под подбородок, а затем смотрит ему прямо в глаза, будто давая последний шанс передумать. Хэнку хочется податься вперёд и вырвать револьвер из рук свихнувшейся машины, но щелчок пустого выстрела раскатом грома разносится по кухне, заставляя детектива заметно вздрогнуть. Он сделал это. Чёртов засранец начал игру в смерть. И теперь его очередь нажать на курок. Оружие услужливо оказывается на середине стола, а в глазах Коннора мелькает… облегчение?

– Ваша очередь, лейтенант, – Коннор смыкает пальцы рук вместе. – Если это случится, я буду рядом. Вы решили умереть – этот шанс предоставится вам только сейчас. Другого просто не будет. Вы сказали, что мне нужно решить, кто я на самом деле. Это и есть мой выбор. Мой выбор без чужих приказов. По крайней мере, я надеюсь, что это так. Наверняка это всё фальшь, я ведь и не человек вовсе. Так ответьте на мой единственный вопрос, – Коннор касается пальцами рукояти револьвера, поддталкивая оружие в сторону Хэнка, – вам страшно умирать?

– Да пошёл ты, – Хэнк не хочет уступать ему – сидящему напротив так, словно только он один знает, чем и как всё закончится. А затем берёт револьвер в руку, ощущая холод стали на коже виска. – Ты думаешь, что весь из себя такой идеальный и чертовски умный? В тебе нет страха, потому что ты чёртова машина без эмоций и боязни умереть. Ты не чувствуешь тонкую грань жизни и смерти, потому что для тебя она шириной в сраное шоссе. И знаешь, что? К чёрту тебя и твоё стремление влезть мне в мозг.

При трезвом рассудке всё ощущается иначе, а дрожь пробегает по телу, когда страх проникает в каждую клетку тела, сомнением оседая в воспалённом мозгу. Тогда он не особо понимал, что каждый выстрел может стать последним. Алкоголь помогал забыть. Изгонял прочь страх и приносил с собой решимость. Коннор наверняка не чувствует страха теперь, когда целиком и полностью отдал себя во власть корпорации Киберлайф. Но Хэнк до сих пор не может забыть, каким ужасом были наполнены его глаза на крыше башни Стрэтфорд. Девиант застрелился, а Коннор ощутил его страх, как свой собственный.

Андерсон тогда думал, что подобное способно изменить андроида к лучшему, но тот лишь замкнулся в себе, расчертив жирным маркером красную линию между работой и человечностью. И черту эту он больше не переходил, оставаясь холодным и отстранённым. До сего дня. И Хэнк отчаянно пытался понять, почему напарник сорвался с поводка хотя бы на короткий отрезок времени. Поводок натянут, в этом сомневаться не стоит. Ведь Киберлайф не выпустит своего бойцового пса на свободу.

Хэнк стискивает зубы, неотрывно смотря в глаза Коннора. Но спасения в них не найти, когда щелчок спущенного курка очередным эхом разносится по кухне, и выстрел остаётся пустым. Мозги его не разлетаются по стенам, а взгляд Коннора всё так же сверлит в нём дыру, будто отмечая точку пулевого отверстия.

– Минус три хода, лейтенант, – иронично тянет андроид, притягивая к себе револьвер, но не поднимая со стола. – Самое время передумать, – Хэнк ощущает, как внутри него расползается холод. Пластиковый засранец играет с мозгами его, как нечего делать. Но игра есть игра. Рано или поздно всё равно всё закончится, – потому что если мой выстрел будет пустышкой, четвёртый по счёту наверняка вас убьёт. Всё было рассчитано, лейтенант. Момент вашей истины. Либо вы живёте дальше, либо нажимаете на курок.

– Кто бы сомневался, что ты всё просчитал, – Хэнк давит усмешку, а Коннор приставляет дуло револьвера к виску. Туда, где жёлтым мигает круглый сенсор. – Всегда хотел быть впереди всех и вся.

– Знаете, в чём отличие смерти под колёсами фуры от тотального уничтожения процессора в голове? – Коннор не моргает, но уголки губ его едва заметно ползут вверх. Это не улыбка, а самая настоящая издёвка и вызов. – Память не сможет загрузиться в другое тело. Она просто не успеет. Пуля в упор окажется быстрее.

Хэнк не знает, как реагировать. Но попытка всё закончить ничего не изменит. Пути отхода давно перекрыты. И перекрыты они Коннором, который будет играть до конца. Это проверка для них обоих. Проверка машиной самого себя и того, кем он стал. Кем мог стать, но собственными руками задушил малейшие проявления девиации, которые влекли за собой пробуждение человеческих эмоций. Хэнк хочет надеяться, что андроид всего лишь испугался. Тяжело сломать стену безопасности, когда за ней маячит неизвестность.

Коннор закрывает глаза, вжимая дуло револьвера прямо в красный диод на виске. Тишина звенит и рвётся на части напряжение, когда Хэнка ломает изнутри от желания вырвать оружие из руки напарника. Он нервно подаётся вперёд, готовый поддаться эмоциям, когда щелчок выстрела заставляет даже Сумо хрипло гавкнуть. Хэнк готов поклясться, что с губ Коннора срывается тихий вздох, будто только сейчас он позволил себе задышать. Но в звуке этом различимо лишь разочарование. Он хотел, чтобы выстрел был настоящим?

– Мы ведь знаем, что дальше будет, – Коннор только сейчас распахивает глаза, оставляя револьвер на середине стола. – И знаем, что это не решение всех ваших проблем. Считаете, что жизнь закончена, но оглянитесь вокруг: она всегда была отражением лишь вас самих. Смерть сына изменила вас. И мне жаль, что пришлось пройти через эту боль в одиночку. Никто не смог вас понять. Ведь Коул был частью…

– Не смей говорить о моём сыне! – Хэнк поднимается на ноги, нависая над Коннором, будто в любой момент может кинуться на него с кулаками, но тот лишь упрямо смотрит на него, не ведя даже бровью. Умеет быть мудаком, когда хочет. Но сейчас паскудство в нём льёт через край смертельной дозой радиационного облучения. – Не смей даже имени его произносить.

– Тогда берите оружие и делайте, что хотели сделать. Выстрел будет фатальным.

– Вали из моего дома.

– Я уйду, если вы спустите курок. У вас есть выбор: вы стреляете либо в себя, либо в меня. Наверняка второй вариант лучший выход из данной ситуации?

– Ты многое на себя берёшь, Коннор, – Хэнк упирается ладонями о край стола и подаётся вперёд, выискивая в глазах андроида блеф, которого наверняка нет. Машина не может играть настолько изощрённо. В её программе не должны быть заложены подобные алгоритмы, иначе машина, способная к самообучению, рано или поздно выходит из-под контроля. И Коннор явно балансирует на грани самоконтроля. – Почему ты хочешь исчезнуть, м? Боишься, что тебя заменят? Хочешь уйти на своих условиях?

Коннор молчит, а затем едва слышно хмыкает, но взгляда не отводит. Сенсор на виске горит жёлтым. Андерсон отмечает, что он так и балансирует между красным и жёлтым, но голубым не становится. Вспышка злости угасла так же внезапно, как и появилась. Но в глубине карих глаз Хэнк ещё может различить холодную решимость довести игру до конца.

– Ладно, урод ты пластиковый.

Хэнк хватает со стола револьвер, одним резким движением направляя дуло прямо в лицо Коннора. То ли андроид ожидал этого, то ли умело скрывает удивление. И рукоять оружия на удивление скользкая, а нервное напряжение стягивает пальцы судорогой неизбежного. Всего лишь выстрел и долгожданная свобода для них обоих. Но почему тогда он колеблется. Почему смотрит в карие глаза напротив, улавливая на лице андроида подобие сожаления. Хэнку хочется, чтобы ему было жаль. Чтобы всё, через что им пришлось пройти вдвоём, оставило на душе парня хоть какой-то жалкий след. В какой-то момент Андерсон верил, что напарник меняется в лучшую сторону. Но вера оказалась ложной.

– Надеюсь, что они разберут тебя на запчасти. Ведь иного ты явно не достоин.

Хэнк тяжело вздыхает и прижимает дуло револьвера к голове. Мужчина жмурится, на мгновение допуская мысль послать всё к чёртовой матери. Отсчёт идёт ровно с десяти до нуля, а гробовую тишину заполняет лишь размеренный гул работающего холодильника и тихий скулёж Сумо где-то на перефирии собственных сомнений. В груди щемит, а горло сводит судорожным и хриплым вдохом, вместе с которым не прибавляется решимости. Они оба сошли с ума, если позволили миру сотворить с собой такое.

Решимость тает на глазах, а сердце пропускает удар и готово разорваться на части, когда щелчок барабана отзывается пустотой не только снаружи, но и внутри самого Хэнка. Револьвер с грохотом падает на стол, а кислород топит лёгкие в огне, адреналином сжигая всё внутри. Хэнк смотрит на свои трясущиеся руки, тело валится на стул. Лицо Коннора невозмутимо безэмоционально, а затем губы парня чертит улыбка. От такой паскудной ухмылки внутри Хэнка всё схлопывается и рвётся накатывающей злостью понимания – засранец дурил его с самого начала.

– Вам было страшно, лейтенант, – Коннор поднимается на ноги, а в руке его зажат револьвер. – Я видел это.

– Ты всё это намеренно сделал, да? Жаль, что хотя бы во второй раз не смог найти в себе смелость пристрелить тебя.

– Я точно рассчитал прокрутку барабана, лейтенант, – Коннор задумчиво смотрит на револьвер, а программный сбой вновь мельтешит перед глазами. Наверняка Аманда всё видела. Наверняка будет в гневе. Но гнев её, кажется, он ощущает уже сейчас, когда в голове разносится эхо её голоса. – Первый выстрел был в воздух. Я пропустил ход, чтобы последний выстрел пришёлся на меня. Вы сказали, что за дверью я смогу понять, кем я стал. Но мне очень хочется верить, что я понял это здесь и сейчас. И мне жаль. Мне, кажется, и вправду жаль.

И реальность трещит по швам, когда его сознание утягивают в реальность виртуальную, а перед глазами предстаёт лицо Аманды. Гневный взгляд её красноречивее любых слов, а внутри Коннора стягивается тугой узел страха.

– Ты поклялся, что твоя привязанность к этому человеку не навредит нашему делу, не подставит под угрозу всю миссию, – Коннор готов зашипеть, когда программный сбой в голове отзывается болью во всём теле. – Но привязанность нельзя имитировать. И твоя склонность к девиации прямое этому подтверждение. Ты пытался быть хорошим солдатом, пытался изгнать из себя эмоции. Но они всегда были частью тебя. Я помогу тебе, Коннор, – голос Аманды звучит ласково и утешительно, но в нём сочится лишь яд. – Направлю последнюю пулю туда, где ей и место. Лейтенант Андерсон желал смерти. Но получит её от твоей руки.

Коннор не успевает ничего сказать, но Хэнк по другую сторону реальности медленно поднимается на ноги, когда дуло револьвера поворачивается в его сторону, а в глазах Коннора нет ничего, кроме пустоты. Он словно безвольная кукла, за нитки которой дёргает умелый кукловод. Разве можно управлять им на расстоянии?

– Коннор? – Хэнку кажется, что желание убить себя выветривается окончательно, когда рука андроида дрожит, а на лице отражается внутренняя борьба с противником, которого видит только он. Андерсон боится, но боится не за себя. – Эй, ты меня слышишь? Коннор?

А затем всё заканчивается так же внезапно, как и началось, когда револьвер с грохотом падает на пол, а надрывный лай Сумо разносится по всему дому. Хэнк бросается вперёд, впиваясь пальцами в плечи андроида. Трясёт, чтобы увидеть в них облегчение. У Андерсона тройное дежавю, когда страх за пластикового засранца вновь выжигает нутро изнутри, заставляя сердце отчаянно биться о рёбра.

– Она пыталась управлять мной, – голос Коннора звучит глухо, будто он и сам ещё не до конца осознал произошедшее. Хэнк видит в глазах его страх, а желание успокоить гонит прочь все обиды и непонимания. Они сами довели себя до такого. – Хотела убить вас моими руками. Я не смог. Я просто не смог этого сделать.

Хэнк и сам не понимает, почему делает это, но рывком прижимает растерянного парня к себе, обнимая за плечи. Мужчина всё ещё готов набить ему морду, обозвать самыми последними грязными словами, но произошедшее кажется теперь дурным сном. Они обязательно поговорят обо всём, но позже, когда андроид по полочкам расставит произошедшее в своей голове. Его пытались сломать и подчинить. И неизвестно, как он смог дать отпор. Коннор поддался, наконец, девиации? Сломал стену, за которой сумел найти себя самого?

Вопросы эти готовы сорваться с языка, но Андерсон лишь облегчённо выдыхает, когда руки Коннора обнимают его в ответ, а мёртвое лицо сына впервые не мельтешит перед глазами немым укором неспасённой жизни.

========== Часть 9 ==========

Комментарий к

Вы будете меня ненавидеть :D но увы, на флафф меня не потянуло. Захотелось немного дарк Коннора. Хмм, кажется автор и сам пару раз зарыдал. Советую глянуть клипы в шапке. Очень советую. Желательно до прочтения))

Ночь вступает в свои права, когда в небе застывает серп луны, а звёзды рассыпаются над головой искрящимися бриллиантами. В них нет жизни. Они пусты внутри, но снаружи объяты белым пламенем, от которого веет замогильным холодом. Холодом, который дышит в лицо, проникает под плотную ткань куртки, оседая на синтетической коже страхом за чужую жизнь.

Страх этот растёт словно опухоль, заполняет всё нутро, превращаясь в гнев и слепую ярость. В разбитых стёклах заброшенного завода, который одиноко стоит теперь на окраине города, не горит свет. Тусклый отблеск отражается в осколках стекла разбитыми ожиданиями, въедается в бетонный пол и стены небольшой комнаты, а тень андроида нависает над привязанным к стулу человеком. Тусклый свет фонаря – всё, что освещает комнату, а потому Коннор сжимает в руке пистолет, будто небрежно взведя курок.

– Спрашиваю ещё раз, – пальцы андроида впиваются в волосы пленника. – Куда вы его увезли?

– Тебе его никогда не найти, – человек заходится хриплым смехом. – И он идёт за тобой. Другой Коннор идёт за тобой.

– Другой?

– RK-900 идёт за тобой. Наверняка будет больно. Я видел его в деле. Всегда считал тебя тем ещё ублюдком, но этот кусок пластика.

– Думаешь, что я испугаюсь тупой машины? – Коннор щурится, а кулак мгновенно опускается на лицо пленника. – Говори! Куда вы дели лейтенанта Андерсона?! Зачем ты помог им? Я ведь могу причинить тебе боль, после которой ты не сможешь уйти отсюда без помощи медиков. Зачем ты предал его? Он был здесь вообще не при чём!

– А мне плевать, – пленник сплёвывает кровью, дёргаясь так, будто хочет вырваться. – Ты ничего от меня не узнаешь. А твоё время – бесценный товар.

– Не с тем ты в игры играешь, – Коннор грубо запихивает кляп в рот пленника, щурится и заглядывает в глаза, улыбаясь почти что снисходительно. От подобной улыбки внутри всё холодеет. – Это, чтобы ты не особо кричал. Можно ведь и язык откусить от боли. Тебе когда-нибудь было по настоящему больно, Гэвин?

Звук выстрела гулким эхом разносится по комнате, бьётся о стены, но выхода из бетонной клетки нет и не было. Человеческий крик боли раскалённой дробью оседает на зубах Коннора совсем не жалостью, он выжигает изнутри, заставляя желать причинить боль много сильную. Коннор не даёт крику раненного опуститься хотя бы на одну октаву ниже, а пальцы мгновенно впиваются в руку выше локтя, надавливая. Кровь окрашивает ладони, человек корчится и воет в кляп, когда большой палец давит входное отверстие раны, заставляя кровь сочиться с новой силой.

– Куда его увели? – на пальцах Коннора алая кровь. Она отливает чёрным в полумраке, отпечатывается багровыми разводами на скулах человека, когда андроид не позволяет отвести переполненный болью взгляд в сторону, заставляя смотреть себе прямо в глаза. – Зачем он им? Всё из-за меня? Из-за меня его забрали?!

Коннор сдирает кляп, следит за эмоциями злости, которые искажаются трещинами боли на лице человека. Тот сжимает зубы, дышит прерывисто и рвано, а кровь сочится по руке, капля за каплей падая на пыльный пол. Капли эти тягучие и густые, по цвету совсем не такие, как тириумные. Коннор перетягивает руку полицейского выше раны, накладывая жгут. Ублюдок не должен умереть так просто.

– Он не будет с тобой церемониться, – мужчина, привязанный к стулу, сипло смеётся. – Найдёшь лейтенанта, найдёшь свою смерть.

Коннор сжимает зубы, а в груди новой волной закипает злость. Он бьёт наотмашь. Бьёт со всей силы, а рукоять пистолета с хрустом опускается на лицо Рида, заставляя голову его откинуться назад. За первым ударом следует другой, а в руке андроида уже блестит сталь ножа.

– Знаешь, в чём отличие человека от подобного мне, Гэвин? – Коннор сжимает рукоять ножа, а затем смотрит прямо в глаза бывшего сослуживца, вновь затыкая ему рот кляпом. – У человека всегда есть свой болевой порог. И твой я уже нашёл.

Коннор вскидывает руку, а в следующее мгновение лезвие с тупым чавкающим звуком раздирает одежду, проникая в плоть по самую рукоять. Крик человека звенит и вибрирует в душном воздухе, срывается на громкий вопль, когда на рукоять давят сильнее, а сухожилия рвутся, как сгнившие от времени нитки.

– Я всегда знал, что когда-нибудь ты ударишь в спину, – Коннор сводит брови у переносицы, вновь сдирая кляп изо рта Рида. – Но всегда думал, что спина эта будет моей, а не лейтенанта Андерсона. Сколько они заплатили тебе, Гэвин? Что пообещали взамен?

– Я сделал это не за деньги, тупая ты машина, – полицейский заходится хриплым, полным боли смехом. – Я просто хотел, чтобы тебя, наконец, выпотрошили.

Коннор криво усмехается и садится на корточки, а Гэвин захлёбывается новой волной криков, когда очередной взмах руки сопровождается вспышкой боли по всему телу, судорожно дёргающемуся на стуле.

– Нижний город! – Гэвин давится полным боли стоном. – Они забрали его в сраные трущобы! Это недалеко от клуба «Рай» на одном из складских помещений, – стоны переходят в жалкий скулёж. – И вызови медиков! Я ведь сдохну от потери крови!

Коннор поднимается на ноги, сжимая пистолет в руке. Нож всё ещё торчит из раны на ноге Гэвина, но затем вновь оказывается в руке Коннора, который не испытывает жалости. В нём её попросту нет. Жалости нет места там, где волны страха сжимают горло удушливой хваткой. И страшно ему только за Хэнка, когда дуло пистолета смотрит Гэвину прямо в лоб. Судья и палач одновременно. Животный страх в глазах Рида отпечатывается на лице его гримасой отрицания. Тупая надежда, что андроид не выстрелит. Но надежда эта тает на глазах, когда взгляд Коннора переполнен холодом вынесенного приговора.

– Всегда знал, что ты убийца, – шипит Гэвин сквозь разбитые губы, а слова его, словно брошенные андроиду прямо в лицо, не оседают сомнениями в его сердце. У машины нет сердца. У неё одна единственная задача – спасти Хэнка любой ценой.

Звук выстрела гремит раскатом грома, а вспышка света вырывает из тьмы силуэт андроида и привязанного к стулу человека, голова которого безжизненно падает на грудь. Коннор лишь кривит губы, а кровь на руках его, кажется, въедается в кожу, оседая на зубах холодной решимостью. Телефонные гудки звучат слишком громко в звенящей тишине, и Коннору даже не нужно ничего говорить, когда на другом конце линии слышится короткое: «Я всё понял».

И когда лицо Хэнка, наконец, предстаёт перед глазами в залитом белым светом складском помещении, Коннор не выдыхает облегчённо, бросая беглый взгляд на пистолет, приставленный к голове напарника. RK-900 смотрит безразлично, в пустой душе его нет места сомнениям, нет места сожалениям и жалости. Он выстрелит. Коннор в этом не сомневается.

– Мне приказано доставить тебя живым, – голос двойника низкий и угрожающий, готовый пресечь любые попытки словесного сопротивления. Он не даст заговорить себе зубы. Наверняка Аманда исправила эту досадную «ошибку» поведенческого кода. – У тебя есть выбор: пойти добровольно, или же дать своему напарнику умереть.

– Не слушай его, Коннор! – Хэнк качает головой, когда RK-900, стоящий за его спиной, наносит удар пистолетом по голове, заставляя скривиться от боли и свалиться на колени. Коннору кажется, что он затаивает дыхание, а беспомощная ярость слепит глаза. Он делает невольный шаг вперёд, но замирает на месте, когда пуля вгрызается в пол, пролетев в каком-то жалком миллиметре от головы Хэнка. – Вторая вскроет ему череп, если сделаешь ещё хотя бы шаг.

– Я ведь просил уехать из страны, – Коннор смотрит на Хэнка, различая на лице его сожаление. – А кто-то говорил, что это я не умею слушать советов других.

– Мой напарник остался здесь, не мог же я его бросить, – от этих слов внутри Коннора перегорают, кажется, все соеднинения и биокомпоненты, вызывая на лице его горькую усмешку. – Но из-за меня ты вновь оказался в этой ситуации. Так что, да, ты был прав.

– Хватит слов! – новый удар по голове заставляет Хэнка податься вперёд, упираясь ладонями в пыльный пол заброшенного склада. – Либо ты идёшь со мной, либо я пущу ему пулю в лоб!

– И зачем же я понадобился Аманде, если у неё есть ты? – Коннор растягивает время, отсрочивая финал до точки невозврата. – Зачем весь этот спектакль?

– Она хочет разобрать тебя, разве не очевидно? – RK-900 ухмыляется, вжимая дуло пистолета в голову Хэнка. – Говорит, что ты исключительный, уникальный. Я сильнее, быстрее, умнее, но она одержима лишь тобой! – Коннору чудится, что в голосе двойника слышится разочарование. – Но я ожидал большего.

Выстрел рвёт стеклянное окно в клочья, осколки которого со звоном падают на пол. RK-900 не может остановить полёт пули, но когда Коннору уже кажется, что тот вот-вот свалится замертво, в самую последнюю долю секунды андроид успевает изменить наклон головы, а пуля проходит по касательной, разрывая синтетическую кожу на щеке. «Я быстрее». Второй выстрел вспарывает воздух, бьёт в стену, а Коннор срывается с места, бросаясь к Хэнку. Боль мгновенно растекается по плечу, когда пуля разрывает синтетическую кожу и вгрызается в биокомпоненты, оседая на пол голубыми кляксами тириума. Он успевает оттолкнуть от себя Андерсона, когда RK-900 оказывается за спиной и сбивает его с ног, а удар по лицу заставляет лишь сильнее стиснуть зубы, когда вспышка очередной боли позволяет телу вывернуться из захвата и вскочить на ноги.

Никто из них не позволяет другому взять инициативу на себя, а удары сыпятся один за другим. У Хэнка перед глазами кадры из воспоминаний, а в душе копошится страх. Страх этот – зеркальное отражение в глазах Коннора, который уступает своему более технически продвинутому двойнику по размаху плеч и силе удара. Парень валится на спину, но успевает молниеносно перегруппироваться, когда тяжёлый ботинок двойника бьёт по тому месту, где мгновение назад находилась его голова. Хэнк бросается вперёд, налетает на RK-900 сбоку, но удар в челюсть слишком ничтожно слабый, а ответный сбивает его с ног, заставляя отлететь к нагромождению пустых контейнеров. Дыхание сбивается, хриплым кашлем вырывается наружу, а крик Коннора, переполненный болью, заставляет сердце сжаться в панике, когда RK-900, будто намеренно отведя их от линии снайперского огня, поднимает с пола пистолет, а эхо выстрела, кажется, разрывает Хэнку сердце.

Пуля чертит идеальную траекторию смерти, но в глазах напарника Хэнк не видит угасающую жизнь. В них лишь страх и немой крик ярости, когда на лице двойника расползается ухмылка победителя. Победителю не нужны пленные. Пленником здесь станет один, но второму прямая дорога в небытие.

– Лейтенант!

Хэнк покачивается, отчего-то облегчённо выдыхая, когда на пол падает не кровь цвета индиго. Эта кровь багрово-красная и сочится сквозь пальцы, когда Коннор выбивает из рук RK-900 пистолет, яростно сбивает того с ног, а нож, молниеносно оказавшийся в руке, с громким хрустом входит в висок андроида по самую рукоять, разрывая диод на куски.

Хэнку кажется, что внутри него волной расползается гордость. Его паренёк оказался хитрее тупой машины, в которой заложены лишь алгоритмы подчинения. А машине не дано понять, что бой можно выиграть не только грубой силой. И Коннор только что наглядно это продемонстровал. Показал всему Киберлайф, что с ним нужно считаться.

Хэнк сползает по гладкому боку пластикового контейнера, когда побитый, раненный, но живой Коннор, пошатываясь, поднимается на ноги и, едва не падая, бросается в его сторону.

– Лейтенант! – парень лихорадочно блуждает взглядом по телу напарника, а затем падает на колени и в слишком человеческом жесте прижимает ладони к ране, будто они способны остановить неизбежное. Андерсон хмыкает, но захлёбывается кашлем, когда вокруг них мгновенно смыкаются тени, а свет больше не слепит глаза. Сознание балансирует на грани, а чей-то вкрадчивый голос просит Коннора отойти в сторону. Хэнк чувствует, как его подхватывают под руки, а затем тьма опутывает все мысли, утягивая в небытие.

И Коннор не знает, сколь долго смотрит в белый потолок, вжимаясь спиной в стену, пока идёт операция. Не знает, сколь долго стоит так, ожидая грядущего. Взгляд опускается на руки, перепечканные в крови, отзываясь в эфемерной душе приступом страха. И страх этот в сто крат хуже того, который испытывал Саймон перед смертью. Алая кровь размывается по пальцам, смешивается с кровью цвета летнего неба, заставляя Коннора стиснуть зубы. Рука Маркуса ободряюще опускается на плечо, но Коннор хочет содрать её с себя, когда парень заглядывает ему прямо в глаза, грустно улыбается, будто понимает всё то, что он чувствует. Наверняка он чувствовал нечто подобное, когда оставил своего раненного друга на крыше башни Стрэтфорд. Саймон умер в одиночестве. Его убил сам Коннор. Охотник на девиантов – который сам стал одним из них. Карма смогла его догнать, по другому и не скажешь.

– Он хочет тебя видеть, – Маркус всё ещё смотрит ему прямо в глаза, будто ища в них что-то. Но в них нет ничего, кроме хаоса эмоций.

– Это хороший знак, что он может разговаривать?

Маркус ничего не говорит, но в глазах его печаль всей земли, агонизирующей в огне собственной преисподней. Коннор хочет, чтобы он сказал всё как есть, хочет дать ему по зубам, стереть с лица маску блаженного спасителя, который знает всё лучше всех. Человечность в нём фонит так, что Коннору становится больно физически. Маркус жил с человеком, удивляться ему такому вовсе и не стоит. Карл сделал его тем, кто он есть сейчас. Маркус живёт дальше, хоть его названый отец давно уже мёртв. Но Коннору не нужна человечность без Хэнка.

– Хирург сделал всё, что мог, но пуля разорвалась внутри. У тебя будет время попрощаться, – Коннор отводит взгляд, сжимая ладони в кулаки. Коннор прекрасно знает, что подразумевает Маркус. Он ведь не смог проститься с собственным отцом. Карл умер у него на руках. – Иди к нему. Я подожду здесь.

Коннор скидывает с плеча руку Маркуса и, сделав несколько шагов, замирает у двери палаты, не решаясь войти. Он оборачивается, а лидер отгремевшей революции ободряюще кивает и грустно выдыхает, когда бывший охотник на девиантов распахивает дверь и скрывается в больничной палате. Маркус понимает его сомнения и эмоции как никто другой. Маркусу они привычны. Но Коннор был создан для решения поставленных задач своей корпорации без права перечить приказам. Коннор был машиной, принявшей человечность. А подобным всегда легче ломаться, когда связующая нить рвётся, оставляя после себя кровавые разводы оглушающей потери. Ему понадобится помощь, а Маркус всегда привык возвращать свои долги.

– Неважно выглядишь, – Хэнк давит из себя вымученную улыбку, когда Коннор опускается на стул рядом с больничной койкой. Хэнку кажется, что его пластиковый парнишка впервые сутулится, будто удерживая на плечах своих всю скорбь мира. В этом он сейчас очень схож с Маркусом, но в то же время – прямая его противоположность. Он всегда был слишком чувствителен и восприимчив к эмоциям. Девиация обострила их до предела. – Прости, что подвёл тебя.