Текст книги "Щель (СИ)"
Автор книги: Alfranza
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
– Спецпули, с длинным стержнем. Походу, охотничьи. Сраные ликвидаторы! – выругался он напоследок и, закурив, ушел в коридор.
В голове не укладывался это факт смерти. Они с Псом заочно договорились встретится завтра утром в саду. Он хотел что-то сказать…
– А планшет? – хриплым голосом спросила Людмила. – Где он?
Зарема изобразила крайнее удивление вопросом, Людмиле даже показалось, что это удивление было …чересчур удивленным. Слишком. Из-за чего подумалось о какой-то причастности Заремы ко всему этому.
– Я не нашла. Макс – тоже. Оставлю тебя, попрощаться. Мне нужно к людям.
Зарема ретировалась быстро, оставляя недосказанность между ними. Она чувствовалась кожей, из-за чего стало казаться, что здесь что-то не чисто. Но сейчас же Людмила вернулась к бездыханному телу Пса. Как же она без него теперь? Он защищал и оберегал ее. А теперь этого нет.
Отчаяние накрыло с головой, Людмила едва сдержалась, чтобы не упасть на колени и выпустить слезы. Это было недопустимо по одной простой причине: у Заремы глаза и уши везде, не стоило давать повода для того, чтобы быть еще более уязвимой, чем сейчас. Люда понимала, что даже если Зарема не причастна, она не очень-то и расстроена таким положением дел. В последнее время Пес только мешал ей, в ее планах и делах. А теперь это препятствие устранено.
Людмила сглотнула комок в горле и заправила локон за ухо. Ее изумрудные глаза изучали уже мертвое тело Пса. Она перестала задумываться над этими действиями. И лишь находка вернула ее к жестокой реальности. Глаз заметил что-то, что Пес сжимал в руке. Рука уже одеревенела, видимо все же он в таком состоянии долго пролежал. Умирал. И никого не позвал… Будто так и надо.
Она взяла перочинный ножик, который Пес ей отдал в вечное пользование и очень осторожно извлекла из сжатого кулака … флешку.
– Эй! – окликнули ее и Людмила мгновенно сунула предмет в карман.
Это была Жека. Она мялась в дверях, не зная, что говорят в таких случаях. Или зная, но играя свою роль до конца. Еще несколько дней назад Люде подумалось, что Жека и весь ее образ придуман от начала до конца. Кем-то. Кем? Она пыталась сперва примирить всех, затем перессорить, внося коррективы в поведение каждого. Пса, в том числе. Только вот Пес далеко не тот, кого можно подстроить подо что-то на долгое время. Возможно именно поэтому он и лежит сейчас мертвый на холодном столе Макса.
– Слушай, я тебе соболезную. Знаю, вы были близки.
Людмила кивнула, не ответив ничего. Она опустила голову, надеясь, что Жека исчезнет и не будет ее доставать пустыми словами. Однако, Жека оглянувшись по сторонам, переступила порог морга. Она прошла с другой стороны стола и посмотрела на Пса.
– Можем похоронить его с почестями, как героя. Что скажешь? – дежурно изрекла Жека, пытаясь улыбаться.
– Не стоит, – коротко ответила Люда, не смотря на Жеку. – Я бы хотела побыть здесь одна, если можно.
Жека покорно кивнула и спешно удалилась, прикрывая за собой тяжелую дверь. Но Людмила не долго была в одиночестве. Через пару минут в помещение морга влетел запыхавшийся Винт. Какое-то время он стоял в дверях, будто бы не осознавая, что видит перед собой мертвого друга. А потом … резко подошел к Людмиле, развернул ее к себе, наклонился ей к уху и прошептал то, что навсегда изменило всё.
Если бы еще месяц назад Митрюку кто-то сказал, что он вскоре будет лежать на полу какого-то заброшенного сарая, на грязных тряпках, раненный в живот, он бы рассмеялся шутнику в лицо. Но сейчас так и было. Сознание было настолько затуманено, что Митрюк не осознавал где находится и в каком он действительно состоянии. Иногда любовь может обернуться крахом, а, в крайних случаях, еще и смертью далеко от дома.
– Хосе, тащи анестетик, не ровен час отдаст богу душу, – прокричал низкий противный голос. – И не забудь, что мы возможно опять вовлечены в это дерьмо!
– Мы вовлечены, – спокойно сказал другой голос с незнакомым акцентом. – Поднимай Яника. Думаю, что грядет битва.
Когда голоса стихли, Митрюк сквозь бред и галлюцинации почувствовал, будто жизнь вот-вот покинет его. Он увидел … Миру, которая улыбалась ему и показывала кольцо на пальце, которое он подарил ей в прошлом году. А потом кто-то будто разбил эту иллюзию и завертел совершенно другой калейдоскоп, словно важные моменты жизни, воспоминания, радости и горести. В груди жгло… невозможно было сделать вдох. Не хватало воздуха.
– Хосе!!! Он сейчас кровью истечет, шевелись!
Митрюк закрыл глаза, непроизвольно сжимая зубы. Казалось, этой боли не было конца и края. Казалось…
– Митрюк!!! Сука, не сдавайся! – голос принадлежал Евсенко. – Ты должен разыскать Миру! Слышишь? Митрюк…
Хорошие, правильные слова очень многое решают в нужный момент, а иногда могут напрочь все испортить, запороть, разрушить. Митрюк из всего набора слов, произносимых Евсенко, услышал только… Мира. Мира!
В голове завертелись уже другие мысли, другие образы, словно из будущего. Он не умрет вот так. Он должен ее найти. Он должен!
– Стабилизируется… – сказал чей-то незнакомый голос. – Твоя бадяга все же помогает, Хосе. Оставим его, пусть поспит. А мы покумекаем.
В сон Митрюк погрузился мгновенно, скорее всего в этом чертовом анестетике было снотворное. Он мечтал не вернуться из этого сна, чтобы просто больше не чувствовать боли.
– Я убью ее!!! Пусти меня, Винт!!!
Такой ярости Людмила не испытывала никогда. Ее действия в тот момент были необдуманными, хаотичными, деструктивными. Винт почувствовал, что Пес оставил Людмилу ему в наследство, и он должен защитить ее. Даже от самой себя.
– Остановись! – просил он. – Послушай меня…
Но Людмила сейчас не была в состоянии слушать кого-либо. Правда может делать с людьми удивительные вещи, но эта правда убила в Люде жалость к Зареме и ее свите. Сейчас она хотела только одного. Мести! Она хотела убить Зарему, тем самым отомстив ей за убийство Пса.
Все-таки в этой войне правых, неправых и нейтральных, она совсем ничего не понимала. Да и не хотела. Ей был чужд этот кровавый мир, эта непонятная щель, из-за которой погибают хорошие люди, а плохие почему-то остаются жить и управлять другими. Это не укладывалось в голове.
И Винт. Он тоже был из числа хороших парней, но настолько забитых этой самой радиацией, что диву даешься как он еще жив. Но в отличии от Заремы и остальных, он пытался хоть что-то делать правильно. В последнее посещение Мани, они решили установить на Пса прослушку. Это был чистой воды эксперимент. Кто же знал, что он будет последним в жизни Анатолия. Но проблема Заремы сейчас заключалась в том, что была запись того, как она убила Пса, а потом врала Людмиле в лицо, говорят о своей непричастности. Ведь на самом деле, она могла честно сказать, что убрала его в целях своей безопасности. Что бы Людмила ей сделала?! А сейчас… уже все по-другому.
– Только не говори, что ты поддерживаешь эту суку. Винт!
Винт держал Людмилу крепко за плечи, пытаясь понять как донести до девушки то, чего не надо делать. Не надо сейчас. Это было весьма трудно, он забыл как общаться в людьми напрямую. За него это делали другие. Однако, сейчас других надо было защитить от гнева человека, который узнал правду.
– Не поддерживаю. Но убивать ее сейчас нельзя. Иначе мы все покойники…
– Мы и так покойники, Винт! Неужели ты не видишь, что происходит? Маня был прав, она пытается подмять нас под себя. Пес не хотел подчиняться и вот результат. Надо разобраться с ней сейчас же! Пусти меня! Винт!
– Она нужна сопротивлению. И тебе, – спокойно ответил на выпад Винт. – Она нужна чтобы сражаться. Ты не понимаешь?
Людмила на минуту остановилась, пытаясь понять о чем таком говорит Винт.
– Думаю, что пора открыть Щель. Но Зарема должна быть жива, она должна сражаться с сопротивлением, с охотниками, которые жаждут узнать, что внутри этой щели. Если ты ее убьешь, охотники победят. А из нас сделают опытных тварей. Ты хочешь этого?!
Людмила не хотела этого. Она вообще ничего не хотела. Но поняла, что не может по-прежнему быть с Заремой. Если у нее и были какое-то чувства к ней, они рассеялись как дым. Людмила опустила винтовку и присела на табурет, закрывая лицо руками. Она бессильна что-либо изменить в этом чертовом мире аббератов. Что даст ей смерть Заремы? Она не собирается возглавлять этих людей.
– Винт, куда она перевела трофейную девушку? – после некоторой паузы спросила Люда.
Он задумался на мгновение, а потом уверенно сказал:
– Она внизу, в коллекторной, камера номер пять. Там теплее всего. И Мортон охраняет дверь, – а потом добавил, – Что ты задумала?
– Увидишь, – ответила она, коротко взглянув на Винта. – Зарема будет жить. Но ей это не понравится.
====== 19. ======
Если бы Людмила знала заранее, что так выйдет с Псом, то она давным-давно бы ушла отсюда куда глаза глядят. Но при всем своем невесть откуда появившемся даре предвидения, она не смогла увидеть гибель друга и защитника. Вина легла на ее плечи и она считала себя виновной в том, что Пес не сможет увидеть как они победят…
Победят ли? И за что они сражаются по сути?! А что если там ничего нет? Что если за этой щелью пустота?!
Все эти мысли накинулись на нее уже после того, как она сделала роковой шаг в своей судьбе. На самом деле она впервые поступала по совести и несла за это действие ответственность. Она, а не сопротивление аббератов, которое уж точно не обрадуется, когда обнаружит пропажу.
Морт оказался не таким уж знатоком аббератских душ, как его расписывала Зарема. Он легко клюнул на отбивную, в которой был заложен снотворный порошок. И уснул быстрее, чем Людмила могла пожалеть о своем поступке.
Когда она вошла в коллекторный отсек, примыкавший к подвальному помещению, Мира сразу же насторожилась. Скорее всего, Мортон и сама Зарема несколько раз приложили ее для верности делу. Но Людмила не собиралась драться. Она подошла к трофейной девушке и освободила ту от оков. Под удивленным взглядом той, Людмила сняла с себя калаш и надела на нее. А потом достала пистолет из кармана и вместе с запасной обоймой сунула ей в руки. А потом, она сказала одно слово:
– Беги!
Мира даже не шелохнулась, не особо понимая, что от нее требуется. А когда поняла, пыталась различить на лице Людмилы подвох. Возможно ей подумалось, что если сейчас на сбежит, ей не выжить. Ведь вслед будут бежать и стрелять.
– За кого ты меня принимаешь? – спросила трофейная девушка, пытаясь понять логику действий Люды.
– За нормального человека. Беги отсюда! Сейчас же!
Долго ждать после последних слов не пришлось. Мира ретировалась в считанные секунды, оставляя только воспоминание о себе. Какое-то гнетущее правильное действие. Одно-единственное.
Людмиле тоже нужно было выйти через «черный ход», через лестницу. Там-то они снова и встретились. И Мира явно поджидала свою спасительницу.
Пистолет, врученный трофею Людмилой, был направлен в ее сторону. Это было нисколько неудивительно, после всего того, что было между ними, между аббератами и между всеми теми, кто рвался спасать Миру. А такие явно были. Люда видела одного из них, и тот ей не понравился. Слишком…человек. Жестокий и корыстный. Но она почему-то надеялась, что Мира не такая. Теперь не такая.
– Зачем ты меня отпустила?
Странный вопрос для Людмилы. И для самой Миры, но он все же прозвучал.
– Ты не такая, как все.
– Чем же я отличаюсь?
Наверное, сейчас нужно было пустится в философские размышления о бренности бытия, но Людмиле так надоело ходить вокруг да около, тем более, что до завтра она может не дожить. Она только что предала своих.
– Взглядом.
Где-то рядом рванул снаряд и шаткая и без того лестница содрогнулась под шквалом взрывной волны. Обе девушки присели на каменный пол, Мира все еще держала на мушке Людмилу. Однако, через несколько мгновений опустила пистолет.
– Куда мне идти и зачем?
– За реку. Тебя разыскивают.
Людмила не была уверена в своих словах, но боль утраты Пса все еще бродила в крови. Все когда-то должно кончится и не обязательно хорошо. Хорошие концы бывают только в сказках. А их реальность может поджарить заживо.
Глаза Миры загорелись, когда она услышала о том, что ее разыскивают. Это заставило вспомнить Люду о брате. Васька наверняка первым попадет под каток гнева и мести Заремы. Нужно было его найти.
– Мне пора, – сказала Людмила. – Если ты не дура, как я считаю, ты выберешься из всего этого и будешь отсюда подальше… Не упусти свой шанс!
Она ловко пробежала несколько этажей и спрыгнула в сад со второго, растворяясь в густых зарослях ивняка. Она желала больше не видеть Миры, просто потому что начинала привыкать к тому, что есть человек, который смотрит на нее не как на мутированную. По-другому. Другим взглядом, как на нормальную. И это начинало притягивать.
Где-то за забором раздавались автоматные очереди и взрывы. Скорее всего охотникам надоело ждать и они решили, что пора устроить облаву аббератов. Маня был прав, иногда устаешь ждать неизвестно чего.
Она прислушивалась, пока голоса и стрельба не стали стихать. У нее остался всего один пистолет, который ей подарил Пес. Наверное, он был бы счастлив, если бы Людмиле удалось не столько перехватить власть, сколько вырваться из этого порочного круга аббератской верности. Ведь ему самому не удалось, и уже не удастся. А ведь он был мог бежать с ней. Только вот куда?!
– Что значит «нет трофея»?! – рычала Зарема на Пита, который только что принес ей весть о том, что кто-то отпустил трофейную девушку и опоил Морта снотворным. – Найдите эту сучку! Мне она нужна живой!
– Зарема! Охотники нарушили перемирие аббератов и людей в квадрате с восьмого по двадцать четвертый, – угрюмо продолжил Макс, продолжая сообщать неприятные новости с передовой. – Троих аббератов на месте расстреляли, когда они пытались тех остановить. Среди них Кирим и Берта.
– Твою мать! – выругалась Зарема. – Отдай приказ на запад, чтобы готовились к бою. Юный фронт они не успеют перейти, мы их там завалим. Тротилом. Макс, подготовь все. И расстреливай любого, кто пересечет нашу границу. Шутки кончились! Хотят войны, они ее получат!
Зарема даже не стала разбираться с тем, как охотники узнали о плане Заремы сбежать через Щель. Такой план знали только шестеро вовлеченных, среди которых была Жека… Жека, которую так легко раскусила Людмила.
После того, как кабинет штаба аббератов покинули все до единого, Жека открыла ключом сейф и достала оттуда две толстые книги. Одна была завернута и заламинирована так, что придется ее распечатывать паяльным феном или еще чем-нибудь. А вторую следовало сжечь. Поэтому обе отправились тотчас в заплечную сумку Жеки, а в сейф она положила заранее подготовленный муляж. Никто не подумает на нее, все подумают на Людмилу. Это был отличный план, с одним исключением. Евгения не подумала о том, что именно Людмила может ее разоблачить.
– Что-то я не помню, чтобы у тебя был ключ от сейфа, – сказала Людмила, едва Жека повернулась, чтобы незаметно покинуть кабинет штаба. – Помнится, Зарема забрала у тебя ключ от него, это при мне было. Ты сделала дубликат? Как предусмотрительно.
– Ты ничего не сможешь доказать, – огрызнулась Жека, ища руками пистолет на поясе.
Его там не было. Она оставила его у входа на тумбочке. И это был хреновый расклад.
– Зачем мне доказывать? Когда доказательство ты держишь в сумке.
Жека хаотично пыталась придумать план, как удрать отсюда, при этом не расставшись с жизнью. Зарема наверняка захочет вернуться сюда, чтобы обсудить дальнейший план действий и защиты объектов. И до этого времени Жеки должно тут не быть.
– Ты даже не представляешь во что ввязалась, глупая баба. Уйди с дороги и когда придет время я оставлю тебе жизнь!
Людмила усмехнулась. Жека торговалась, хотя даже не знала, что Людмиле уже наплевать на чьей стороне она будет и будет ли вообще. После смерти Пса в ее голове что-то перещелкнуло. Ей стало все равно… Ну разве что немного хотелось узнать, что там …в щели этой. Но видимо, уже не судьба.
Пёс учил ее стрелять так, чтобы противник не выживал. Однако иногда, противник должен стать последним посланием, тому, кто его уничтожит, прочтя это послание. Если ранить человек к бедро, он истечет кровью достаточно быстро. Людмиле не куда было спешить, поэтому она выбрала другой путь. Она выбрала укол вещества, которым обездвиживали скот. Она нашла пузырек в аптечке у Заремы, когда однажды искала средство от головной боли. На всякий случай она забрала один и сейчас этот случай ей представился.
– Ты торгуешься или угрожаешь? – попыталась уточнить Людмила, поднимая уголок губ в усмешке.
Но едва пистолет появился в ее руке, Жека словно цепной пес бросилась на нее, пытаясь вырвать его из рук. Она-то и не подозревала, что главное оружие, далеко не огнестрельное, а оно только отвлекающий маневр, и все равно не заряжено. Все патроны были извлечены из обоймы еще до прихода сюда. Этот план не казался Людмиле гениальным, но уж точно не провальным.
И она позволила Жеке победить в этой борьбе. Но когда та оттолкнула ее к стене и нажала на курок, она очень удивилась, что пистолет не выстрелил. На ее лице отразились истинные эмоции солдата, который попал в окружение собственной хитрости и неуязвимости: испуг, удивление, страх и отчаяние. А Людмила не дожидаясь еще какого-нибудь неожиданного хода со стороны Жеки, вынула из кармана шприц с веществом и вколола его ей в бедро.
Действие вещества было практически мгновенным. Жека выронила пистолет, который Людмила тут же забрала и повалилась на спину. Она все видела, но ничего не могла с этим поделать. Будь на месте Люды Зарема, она бы застрелила ее прямо сейчас. Но у Людмилы появилась другая цель. Поэтому она бросила Жеку и отправилась в обитель Мануэля.
====== 20. ======
A la guerre comme a la guerre*.
Но до Мануэля дойти Людмиле пока было не суждено. Как только она вышла за пределы зоны аббератов, она попала в так называемую зону боев местного значения и пришлось отступать назад, прячась по канавам и обрывам. Тут ей и пришла в голову мысль, что нужно открыть чертову Щель и посмотреть что там. Но в одиночку сделать это нереально.
Пробираясь обратно окольными путями, ей пришлось столкнуться со смертью во всем ее безобразном многообразии. Страшно осознавать, что еще недавно многих аббератов она видела воочию живыми, а сейчас они лежат мертвые, кто в канавах, кто по обочине дорог, кто прямо на поле брани.
Петро был один из противников того, чтобы охотников обращать в аббератов. На последнем собрании они с Антони и Захаром ратовали за то, чтобы охотников опаивать и отправлять обратно за реку, а не обращаться в аббератов, насильно лишая воли и не спрашивая разрешения. Зарема на это только плечами пожимала. А сейчас Петро лежал в канаве с простреленной головой, крепко вцепившись одной рукой в калаш, другой сжимал какой-то пакет.
Людмила нагнулась, чтобы взять его. Оказалось, это письмо. На нем стоял адрес в Варшаве, другу Петре Майсшеку. Людмила последний раз посмотрела на спокойное мертвое лицо Петро и положила письмо во внутренний карман старой куртки. Авось когда и отправит, если выживет.
Мельком подумалось, что кто-то должен знать, что здесь происходит. Пока она шла обратно, она несколько раз хотела повернуть и все-таки дойти до Мани. Маня умный мужик, он знает, что делать. Но вдруг, нет. Вдруг он точно так же пребывал на распутье. Или хуже того, тоже мертв. Она бы попала в ловушку и никогда бы не узнала, за что они тут умирают сотнями.
Лязгнул затвор и Людмила покорно остановилась. Боковым зрением заметив движение, она опасливо не поворачивала головы, пока знакомый голос не сказал:
– Ходишь кругами что ли?
Голос ожидаемо принадлежал Мире. Людмила думала, что та уже была на пути из этого ада, но вдруг пришла мысль, что она никуда и не спешит. Особенно на тот свет.
– А тебе я смотрю, жить совсем не хочется.
Это был сарказм, после которого Мира опустила калаш и схватив Людмилу за рукав потянула в какой-то богом забытый сарай. Там было темно, хотя на улице темнеть еще не начинало. Людмила подумала, что она потеряла счет дня и ночи, всех этих дней, дат и прочего. За датами следил Пёс. Но Пса больше нет. Она стояла прислонившись к утлому деревянному столу спиной и разглядывала Миру.
– Какого черта ты еще здесь? Думала ты уже в Семиходье, на базе, как минимум. Жить надоело?
– Не кричи, – спокойно ответила Мира. – Охотники и прочие ненормальные тут как тут, чтобы убить абберата. Им за это не только хлеб с маслом, а почести разные и денежные даже дадут.
– А что тебе дадут, если ты меня сдашь? – вдруг спросила Люда.
Мира уставилась на нее непонимающем взглядом. Она и не думала о том, что могла бы сдать абберата и получить награду. Возможно, если бы раньше, то…
– Точно ненормальная, – сказала она, наконец. – Мутация ума лишает?
– Нет, только прежней жизни, – грустно отозвалась Людмила.
Они замолчали, прислушиваясь к картечи. На самом деле бои были слишком далеко, и выстрелы слышны были редко. Но от этого на душе не было спокойно. Ведь по сути все равно где-то гибли люди. С обоих сторон фронта. На войне как на войне.
Мира была красивой девушкой. Только сейчас, на свободе и при свете дня, Людмила заметила голубые глаза, которые в помещении казались серыми, тонкие губы, аккуратный нос, высокий лоб и темные волосы, которые сейчас были слишком засалены и грязны, чтобы оценить их нормальную красоту. Но внешность девушки привлекала. Людмиле даже подумалось, что Зарема предполагала обратить Миру в аббераты для своих утех.
– Родные есть? – спросила Людмила.
– А?
– Винт сказал мне, что тебя кто-то искал. Муж?
Мира опустила голову. Говорить ей не хотелось, но Людмиле нужно было узнать это. Она и сама не знала зачем. Просто нужно.
– Он мне не муж. Мы хотели, но…
– Хотели, – повторила Людмила. – Тогда какого черта ты здесь со мной сидишь? Разыщи его и дуй отсюда, пока еще товарняки ходят. Они два раза в неделю всего ходят, если верить Винту, то сегодня четверг. Товарняк пойдет вечером, после восьми. У тебя есть время найти своего …будущего мужа и рвать когти отсюда. Навсегда.
Это был хороший совет, но малоисполнимый, учитывая обстоятельства войны. Они даже не знали как обстоят дела на этой войне, может они давно уже окружены все и куда не беги тебя настигнут и убьют. И дело только во времени и силах.
– Я не знаю даже где он, – словно прочла ее мысли Мира, поворачиваясь к ней спиной. – А если бы и знала, что это решит? Мы враги в стане аббератов. А я еще и беглец по твоей милости.
В голосе послышались нотки обиды и раздражения.
– Еще один повод сбежать отсюда навсегда. С ним или без него. Ты не находишь?
Мира повернулась к ней, в ее глазах снова читалось удивление смешанное с неизвестным чувством симпатии. Ну вот еще симпатии не хватало…
– Ты вообще себя слышишь, аббератка?
– Меня Людой звать, – зачем-то сказала Людмила. – И я кажется знаю, кто может нам помочь найти твоего… будущего мужа. И даже знаю, где его искать.
Мира встрепенулась. Схватил было положенный на стол калаш и сказала:
– Пошли.
– Помогите! Эй, кто-нибудь! Я – сержант отряда охотников! СОС!!!
Маня, Винт и Алый спокойно наблюдали из другой комнаты, как вытащенный им с того света охотник, пытался по полевой рации выйти на своих. Только он забыл одну вещь: на войне, как на войне. А война то в разгаре.
– Мне интересно, он весь день собирается горланить в рацию?! Может зря мы его спасли, а, Хосе?
Хосе отлип от дверного косяка и сильно толкнул в плечо спящего на диване Евсенко.
– Прием! Солдат, образумь своего товарища, иначе беду накличет. Уж больно резвый.
Евсенко, который последние несколько дней пребывал в смятении, страхе за свою жизнь и отчаянии, сидел на транквилизаторах, которые ему кололи аббераты, но уже несколько часов Винт ему дозу не колол и Евсенко начал ощущать ломку.
Едва поднявшись, он сразу же узнал напротив полевой рации в другой комнате Митрюка.
– Братан! Эй, успокойся…
Кинувшись к Митрюку, Евсенко даже позабыл, что еще недавно они метелили друг друга в кабинете сержанта как раз из-за Миры, которую и пришли сюда искать. Но как они вообще могли пойти на такое без поддержки, без подкрепления?! Из ума выжили, точно!
Сперва Митрюк чуть в очередной раз не сломал Евсенко нос. Но когда понял, что перед ним не один из аббератов, отшатнулся.
– Ты! Я думал, что тебя пристрелили! Лучше бы так и сделали… твою мать! Мы здесь из-за твоего вонючего геройства! Из-за тебя, мать твою!
Митрюк был еще слаб, поэтому даже замахнуться толком не смог и тот час повалился на пол, пытаясь встать, но безуспешно.
Евсенко обернулся на Хосе и остальных.
– Может, кто-нибудь мне объяснит, что тут черт возьми происходит?
Однако вопрос повис в воздухе, потому что за пределами шаткого жилища Мани завыла воздушная сирена, предвещая налет истребителей группы армии летных охотников.
– Винт, Алый, возьмите сержанта. Шустрик, Митро – ваша задача …этот, – он указал на Евсенко. Нужно уходить по старой дороге, сейчас бомбить будут. Мы должны добраться до станции до захода солнца. Поспешим!
Они перебегали быстро, от одного нежилого дома к другому. Но беда в том, что Людмила понятия не имела, где вообще должен находится тот самый детектив, которого перевербовали в аббераты. Винт сообщил, что он теперь с нами, значит скорее всего Зарема пошлет его на передовую. Но в какой квадрат, выяснить трудно. Найти бы Винта!
– Куда мы идем так долго? – возмущалась Мира. – Мы заблудились что ли? Скоро солнце сядет, может где-то переждем?
Пережидать было нельзя. Людмила краем уха слышала как Макс и Пит говорили про возможную воздушную атаку охотников. Если опасения оправдаются, то завтра здесь от земли живого места не будет.
– Твои друзья могут нас разбомбить к чертовой матери, а ты думаешь о ночлеге? Мило.
Сарказм явно удался, но Мира хорошо понимала, что теперь как ни крути, она на другой стороне. А точнее, она вообще не выбрала сторону, но на базе точно будут считать ее либо перебежчиком, либо аббератом. Возвращаться можно только минуя посты и базу, сразу в Москву. Но если Митрюк жив, он еще может это осуществить, а если нет – из этого ада ей не выбраться живой. Так что лучше бы ему быть живым!
– Ты забываешь, что они теперь не мои друзья. Кстати, по вашей милости.
Было подозрительно тихо в радиусе ста пятидесяти метров вокруг станции. Это должно было насторожить больше Миру, но настораживало Люду, потому что она понимала, что все аббераты со станции в квадраты боев уйти не могут. Значит, они либо мертвы, либо затаились.
Под ногами хрустнула ветка и обе девушки остановились, прислушиваясь. Людмиле все казалось, что они могут попасть в окружение очень скоро. И ее интуиция и природная чуткость почти ее не подвели, потому что едва они сделали пару шагов в направлении станции, позади передернули затвор калаша и мужской голос с польским акцентом, сказал:
– Зостан гдэ жесте, опостаче!**. Оф кос?
Последняя фраза вызвала у Людмилы улыбку и она признала в ней Франтишека. Молодой пан часто путал свой родной польский с русскими и даже английскими словами, как сейчас. Это отличало его от других.
Людмила обернулась. Франтишек стоял держа калаш повешенным на плечо. Оружие не было направлено в их сторону. Но за его спиной стоял тот самый детектив, про которого говорил Винт. Именно он был знаком с тем, которого любила Мира.
– Жаден проблэм***, – улыбаясь, кивнула Франтишеку Людмила.
Она не знала польский совсем, когда попала сюда. Но, пообщавшись с людьми, стала понимать некоторые слова.
– Умереть захотелось, а? – уже по-русски спросил Франтишек.
– Мира?! – перебил их Абаев, выходя из-за спины друга. – Ты Мира Сошальская, верно?
Мира недоверчиво отступила назад, сжимая калаш. Обстановка могла накалится мгновенно, но Людмила накрыла ее руку своей, вставив свои слова:
– Мы с Мирой ищем человека, который приехал сюда ее разыскать. Ты ведь знаешь его?
– Знаю, – коротко сказал Абаев, но в его голосе не было ничего оптимистичного. – Но боюсь, что он либо погиб, либо попал в плен к нейтральной стороне Зоны Отчуждения. Я не знаю где он сейчас, но мы-то точно не должны здесь на открытом месте стоять. Пристрелят свои же.
– Как пить дать! – жестко подтвердила Людмила, не двигаясь с места. – Но еще хуже, если мы появимся в каком-то квадрате с оружием в руках и беглянкой. Нас сочтут дезертирами и …
– Уже сочли, – перебил Франтишек. – Тебя и трофей разыскивают псовые. Если попадётесь – кранты. Нужно уходить подвалами и коллекторами к реке, я знаю несколько ходов. Но прежде всего, я должен связаться в штабе по рации с Маней.
– У нас времени нет, Франт! – парировала Люда. – Ей, – она кивнула на Миру, – нужно найти своего мужа. А нам – убраться из зоны обстрелов. Если будет налет, от нас мокрого места не останется.
– Она права, – поддержал Абаев. – Если знаешь как и куда уходить, мы должны идти.
Повисла пауза, в которую все думали о том, сколько на самом деле им жить осталось на этой богом забытой территории Зоны Отчуждения.
– Рацию можно достать в одном из полевых постов, – наконец, сказал Франтишек. – Но вам придется меня подождать в укрытии водонапорной башни. Там сейчас проходит большинство местных боев, но если кто-то из нас окажется за линией фронта или по близости, прощайте! Я вас предупредил. А теперь идемте скорее, пока не стемнело.
Солнце еще кандыбалось по небосводу, но уже было близко к тому, чтобы очередной раз отставить всех без света и тепла.
БТР-40, российского производства, остановился возле самой границы фронта, где непрерывно шли обстрелы со стороны аббератов. Охотники отбивались, чем могли, пытаясь не повредить коллекторную подстанцию, где пребывала в одиночестве чертова Щель.
У Мани был опыт управления БТРом, когда-то он тоже был за линией франта с охотниками, но это было настолько давно, что и вспоминать не хотелось. Никто и не знал, как он стал придерживаться нейтралитета на этой земле стервенелой. Никто и не хотел знать. Ну разве что кроме Пса, который пытался до всех донести.
– Будем ждать, – сказал Маня и вытащил самокрутку.
Под сенью вересковых деревьев, которые скрывали низкий БТР, было плохо видно, что происходит с той стороны. Но бой шел, выстрелы доносились и Маня раздумывал, как же все это остановить.
– Алый, Франтишек должен сообщить или подать знак, если что-то пойдет не так, как запланировано. А если нет, тогда будем придерживаться запасного плана. Это понятно?
Алый кивнул и переглянулся с Винтом, который немного расслабился и отпустил руку Митрюка. Рядом сидел Евсенко с заряженным калашом и смотрел через замызганное окно в другую сторону поля боя. Наверное, в такие моменты, когда нить бытия упущена, и случается какое-то стечение обстоятельств, приводящее губительные механизмы в действие.
