Текст книги "Баламут (СИ)"
Автор книги: Alexander Blinddog
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Глава 15 Рыбак и русалка
Кони размеренно шагали версту за верстой, вперёд, туда, где вот-вот должен был начаться тёмный ритуал.
– Знаешь, о чём я думаю? – спросил Баламут.
– Или о еде, или об отдыхе, – ответил княжич. – Возможно, сразу об всём.
– Как ты хорошо успел меня узнать. Само собой, думал я совсем о другом, но раз уж ты настаиваешь, давай спешимся. Всё, не могу уже, давай привал устроим, спину ломит, сил нет, падаю с коня без чувств.
Юноши остановились на небольшой полянке, стреножили и расседлали коней, сбросили походные сумки на землю. Баламут быстро собрал несколько хворостин, ударил пару раз тесалом о кремень, и вот уже запылал уютный костерок.
– Эх, красота, – сказал Баламут и потянулся, хрустнув всем телом. – Чуешь, княжич, водой пахнет.
– Чую, – соврал Алексей.
– И что это значит?
– Что рядом река или озеро? – спросил княжич.
– Нет, это значит, что тебе надо сходить к озеру, воды набрать.
– Почему я?
– А почему кто-то другой? Все бы тебе на других перекладывать, привык там, в княжьих хоромах, что за тобой носятся десять слуг только чтобы нос утирать. И ещё от трёх до пяти, чтобы вашей светлости помогать двери открывать. Привыкай ко взрослой самостоятельной жизни. Ещё потом спасибо скажешь.
– Я совсем не так жил, не было ничего такого! – возмутился княжич.
– Да мне-то не рассказывай, – отмахнулся Баламут. – Я на всей Руси первейший знаток княжеского образа жизни. Ну, как на исповеди, слуги перед тобой двери открывали?
– Открывали, – буркнул княжич.
– Вот так я и знал. Поэтому иди, давай, до первых звёзд иначе с тобой спорить будем, если раньше от жажды не помрём.
Ворча проклятья, Алексей взял котелок и побрёл к озеру.
– Да, – крикнул ему в спину Баламут, – и насчёт рыбы ещё там посмотри повнимательнее, будь молодцом, поймаешь, может, кого голыми руками.
Не прекращая ворчать, княжич продрался через кустарник и увидел перед собой зеркальную гладь гигантского озера, что спряталось от людских глаз, неподалёку от тропы. Он спустился на песчаный бережок и зачерпнул воды.
– Здравствуй, добрый молодец.
Алексей вздрогнул всем телом, будто его молнией ударило, и выронил котелок в воду.
По пояс в озере, упёршись локтями в притопленную корягу, подпирая кулачками щеки, на него смотрела девушка с гигантскими синими глазами. Не старше двадцати, длинные чёрные волосы, за левом ухом цветок кувшинки.
– З… Здравствуйте, – нервно сглотнув, ответил княжич.
– Здесь гости редко бывают, – сказала девушка. – Как тебя зовут?
– Алёша… Алексей, сын Владимира, князя псковского.
– Меня Анечка зовут.
– Приятно познакомиться, – ответил Алексей, до смерти стесняясь смотреть ей в глаза.
– Как ты оказался здесь? – спросила девушка.
– На подвиг ратный отправляюсь. А что вы здесь делаете, Аня? – спросил княжич.
Девушка вздохнула и пожала плечами.
– Живу я тут.
Из воды показался большой рыбий хвост, которым она игриво шлёпнула по озёрной глади, подняв мириад брызг.
– Ага. Понял. Я сейчас вернусь, – Алексей поднялся и на деревянных ногах поспешил назад в лагерь
– Баламут! – заорал он ещё издалека.
Наёмник, который успел удобно прилечь возле огня, заложив руки под голову и натянув шапку на глаза, неохотно приподнялся.
– Что опять случилось?
– Там женщина!
– Поспать тебе надо. Не существует никаких женщин, это сказки бабкины.
– Да точно тебе говорю, там женщина в озере.
– Ой-ой-ой.
Баламут с обеспокоенным выражением лица поднялся на ноги.
– Понимаю, друг, – сказал он, – не каждый день такое увидишь, но сам знаешь, все мы смертны, иногда и ещё не такие суровые вещи неповезёт встретить…
– Да нет, ты не понял, она живая!
– Ах, живая… Тьфу, ну чего тогда ты так всполошился, девушек что ли давно не видел? Сердечко юное затрепетало, как бабочка весной? Влюбился? Поиски Василисы отменяются, идём свататься к другой?
– У неё хвост! Рыбий! Самый настоящий!
– М-м-м. Хвост, значит, говоришь. Всё теперь понятно. Ты перед тем как русалку увидел, водичку из озера пил? Большей не пей.
Алексей скептически посмотрел на товарища.
– После всего, что мы видели за последние дни, – сказал он, – ты правда считаешь, что русалок не существует?
Баламут покивал, поджав губы.
– Да, справедливо, когда ты прав, ты прав. Пойдём, глянем на неё хоть.
Вдвоём они вернулись на берег озера, где Анечка всё так же сидела в воде, облокотившись на бревно.
– Приятнейшего дня вам, красавица. С моим другом вы уже успели познакомиться, а меня зовут Баламутом, всегда к вашим услугам.
– Анечка, – русалка приветственно помахала ему ладошкой.
Повисла неловкая пауза, Баламут кашлянул в кулак.
– Вы правда русалка? – спросил он. – Или у этого отважного витязя уже все мозги растрясло от долгой езды?
Русалка хихикнула.
– Правда.
– А можно на ваш хвост посмотреть? – спросил Баламут, смущённо переминая шапку в руках.
– Вот так сразу? – игриво спросила она. – Мы ещё так мало знакомы… Ну да ладно.
Она приподняла из-под воды чешуйчатый хвост и пустила им волну.
– Ай! – взвизгнул княжич. – Ты зачем меня ущипнул?
– Хотел убедиться, что мне это не снится, – ответил Баламут.
– Так себя надо было щипать.
– Прекрати заострять внимание на мелочах.
Он повернулся к девушке.
– Очень красивый у вас хвост, – сказал Баламут.
– Спасибо, красавчик, – русалка хихикнула, но тут же словно одёрнула сама себя и снова вздохнула, опустила глаза.
– Почему же вы грустная такая? – спросил наёмник.
– Беда со мой приключилась, – сказала русалка со слезой в голосе.
– Что за несчастье? – спросил княжич. – Водяной проходу не даёт или может кикимора какая порчу наводит? Расскажите нам, мы всем поможем, чем сможем.
Русалка вздохнула и потупила очи.
– Ракушка у меня пропала.
– Пф, тоже мне беда, – махнул рукой Баламут. – Мало ли этих ракушек на дне озера?
– Вы не понимаете. То не простая ракушка, а волшебная. В неё нужно было подуть, как в дудочку.
– Так-так, с этого момента поподробнее, – Баламут сразу оживился. – Что она умела? Показывать путь к несметным сокровищам? Исполнять желания? Может, хотя бы умела околдовывать крыс?
– Нет, ничего такого, – ответила Аня, – но с её помощью я могла превращать свой прекрасный рыбий хвост в пару не менее прекрасных ног. Без неё я могу только плескаться в этом озере.
Она тоскливо пошлёпала хвостом по водной глади.
– А когда у меня были ноги я могла и гулять по лесу, и танцевать под луной, и ходить в деревню, общаться с крестьянами. Было весело, а теперь грустно. Мне так не хватает этого чувства, когда идешь по мху босыми ногами. Или кружишься в хороводе с другими девчонками, да по зелёной траве.
Русалка тоненько вздохнула.
– Как же мы можем помочь в беде твоей? – спросил Алексей.
– Подожди-подожди, – вклинился наёмник, – прежде чем мы узнаем ответ на этот интересный вопрос, княжич, можно тебя на пару слов.
Они отошли в сторонку и Баламут жарко зашептал:
– Слушай, вот тебя обязательно вляпываться в каждое приключение, что нам по пути встречается? Последние две встречи нас хотели съесть. Как и ещё дважды до того. Ах да, ещё один раз, вполне вероятно, могли превратить в лягушек. Всем встречным-поперечным обязательно бросаться помогать?
– Конечно, – серьёзно ответил Алексей. – Я же княжич, защитник земли русской. Это мой долг, помогать всем, кто в беде.
– О боже, – застонал Баламут, – думаю, доедем мы до княжны Василисы с целой охапкой спасённых в пути щенят, ты мимо пройти не сможешь.
– Не смогу, – твёрдо ответил Алексей. – И ты не сможешь оставить человека в такой-то беде, надо помочь.
Баламут кинул скептический взгляд на русалку.
– Ну, не такой уж она и человек.
– Да какая разница, помощь она всем нужна. Что людям, что зверям, что сказочным существам.
Княжич махнул рукой и снова вернулся к Анне.
– Готовы мы тебе помочь всем, чем сможем, девица, – сказал он, – не щадя живота своего, все силы приложим.
– Правда? – обрадовалась русалка. – Вот здорово!
– Просто прекрасно, – буркнул Баламут. – Рассказывай, куда же подевалась твоя ракушка волшебная, где её искать-то?
– Думаю, украли её, – сказала Аня.
– Так-так, – княжич сразу взялся за рукоять меча. – Кикимора какая прибрала? Или водяного надо в чувство привести, чтобы не грабил красавиц озёрных?
– Нет, – ответила русалка, – боюсь, что Ванечка её забрал.
– Ванечка? – Баламут задумчиво потёр шрам под глазом. – Я про чудищ с таким именем и не слышал. Но предчувствие у меня нехорошее. Ванечкой могут назвать только самое опасное существо. Чтобы никто не догадался.
– Он совсем не чудище! – вскинулась Аня. – Он самый милый, умный, добрый и красивый! Только ревнивый очень.
Она в который раз тоскливо вздохнула.
– Так тут дела сердечные замешаны? – спросил Баламут.
– Да, – сказала русалка. – Жених у меня есть. Ванечкой его зовут. Он здесь живёт, неподалёку, в избушке своей, рыбу ловит. Так мы с ним и познакомились, так и полюбили друг-друга. Мы могли целыми днями разговаривать с ним обо всём на свете, пока не всходила Луна, и я не засыпала у него на плече.
По щеке русалки пробежала хрустальная слёзка.
– Да вот беда, – продолжила Аня, – ревновать он меня начал сильно. Не нравилось ему, что я хожу по деревням, да часто время там провожу. Начал злиться, говорил, что парни тамошние со мой роман закрутить хотят. Охмурят, околдуют, и брошу я его. А я же ни-ни, я только разговаривала, да с девушками местными танцевала иногда на праздники. А Ванечка будто и не слышал меня, стала его ревность чёрная точить, как вода камень. Вот в один день я просыпаюсь, а ракушки моей нет, как не было. Думаю, Ванечка её и забрал, чтобы не могла я хвост в ноги превращать и выходить из озера, да в деревню гулять.
– Дело ясное, что дело тёмное, – сказал Баламут, – наверное, придётся тебе смириться, что ракушки и след простыл, и никому никогда её не найти.
– Ты чего такое говоришь, – зашипел ему на ухо княжич.
– Алёша, – шёпотом ответил Баламут, – молод ты ещё, а я, как старый и опытный охотник на нежить, широко известный по всей Руси, да и вообще, знаток человеческих чувств, тебе так скажу: никогда не встревай в ссоры между двумя влюблёнными. Всегда крайним ты сам выйдешь.
– Не мели ерунды. Если можем помочь двум любящим сердцам, надо помочь.
Княжич повернулся к русалке.
– Пособим мы тебе, – сказал он. – Поговорим мы с Иваном твоим, да попробуем ваше недопонимание разрешить. Где нам искать его?
Лицо русалки осветило искренней надеждой.
– Как здорово! Спасибо вам большое, молодцы! Он тут неподалёку живёт, вот буквально туда переплыть… ой, то есть вы по бережку пройдёте, вон за теми деревьями.
– Ладно, мы сходим, посмотрим, что там можно поделать с горем вашим общим, жди здесь, никуда не уходи… не уплывай.
Продираясь сквозь кусты и камыши, княжич с Баламутом обошли озеро. На бережку, у самой воды, притулилась небольшая избёнка с покосившимися стенами. На растяжках висели сети, у маленького причала болталась на воде чахлая лодочка.
– Так, – сказал Баламут, – говорить буду я. Знаю я твою натуру, княжич, ты ему «здрасьте», он тебе «здрасьте», и вот так, слово за слово, ты уже за меч схватился и пошла сеча добрая. А тут надо деликатно, по-умному, вопрос щепетильный. Дела любовные, они чуткости требуют.
– Я в делах таких, может, побольше твоего понимаю, – соврал сам себе Алексей. – Чего это ты во мне сомневаешься.
– Не сомневаюсь я только в твоих навыках хвататься за оружие, вон, уже вижу, как пальцы по ножнам тревожно забегали. Так что ты помалкивай, смотри внимательно и мотай на ус.
Они подошли ближе к дому, Баламут очистил сапоги от грязи и постучался. Дверь распахнулась и к ним вышел молодой курносый парень, лет двадцати. Копна рыжих волос, и россыпь веснушек странно контрастировали с его печальным лицом, на котором скорее можно было бы ожидать широкую улыбку.
Баламут вежливо приподнял шапку.
– Добрейшего денечка.
– Чего надо? – буркнул рыжий.
– Я Баламут, это друг мой, Алёша. Гуляли мы тут в лесочке, любовались красотами природы, и вдруг увидели домик ваш уютный. Дай, думаем, зайдём, поглядим, поздороваемся.
– Гуляли? – переспросил рыжий. – Вот и гуляйте дальше.
Он попытался закрыть дверь, но Баламут ловко просунул сапог внутрь.
– Ну что же вы так сразу, дорогой друг, кстати, как вас по имени? Я представился, теперь представьтесь вы, получится беседа.
– Иван, – ответил рыжий.
– Как же можно так гостей встречать неласково, Иван. Грех это. Вот хлебосольство – первейшая благодетель. Всем радушным хозяевам высшие силы даруют крепкое здоровье, твёрдую руку, обильный улов и удачу в любви, точно тебе говорю.
Поколебавшись, Иван распахнул дверь и впустил Баламута с Алёшей в избу.
– Присаживайтесь, – коротко бросил хозяин, указывая на два неказистых табурета.
– Прости, Иван, что без гостинцев к тебе пришли, – сказал Баламут, – да сам видишь, потрепала нас путь-дорога. Сами голодаем, который день во рту не было ничего, кроме коры древесной и глины вприкуску.
Баламут показал на свою изорванную грязную одежду и похлопал себя по животу.
– Ничего страшного, – ответил Иван и поставил на стол краюху хлеб и несколько вяленых рыб. – Угощайтесь, улов здесь обильный, хлебом с крестьянами торгую, сам не голодаю, вот, чем богат.
Баламут с силой втянул воздух.
– Ух, аж слюнки закапали. Вот бы такую красоту да запить чем…
Иван хмыкнул, вышел из избы и вернулся с холодным мокрым кувшином, из которого налил себе и Баламуту ледяное пиво. Скептически смерил княжича взглядом и налил ему из другой крынки квасу.
– Ну, – поднял свою кружку Баламут, – за встречу.
Крепко ударились кружками и выпили до дна.
– Ах, хорошо, – сказал Баламут, утирая губы. – Давай ещё по одной.
Разлили по кружкам, наёмник поднял свою.
– Выпьем, друзья, за любовь, чтобы ни одно сердце в мире не осталось одиноким.
Иван подозрительно посмотрел на него, но промолчал и выпил до дна. Баламут набил рот хлебом и рыбой, не прекращая болтовню. Он завёл пространные разговоры о погоде, на что лучше ловить налима, на хлеб или червя, о шансах на хороший урожай в этом году. Иван сначала отмалчивался, но с каждой новой пропущенной кружкой все охотнее втягивался в беседу.
Алексей, честно отдавший право на разговоры Баламуту, зевнул, лениво шарил глазами по скромному убранству избы и совсем уже потерял нить их беседы.
– … и вот так и получается, – продолжал тараторить Баламут, – что уже которую неделю мы в пути. С какими страшными тварями только не сражались, какие горести и беды только не хапнули, сотни, тысячи раз были на волосок от смерти. А всё почему? А всё ради любви, брат Иванушка. Вот, княжич, влюбился, как мальчишка, в Василису свою, и всё, жизнь ему не мила. Готов отдать её ради спасения красавицы своей. Понимаешь ты?
– Понимаю, – тряхнул головой Иван.
– Да откуда у тебя понимание такое взяться-то может, если ты сам подобного не испытывал никогда? Ничего ты не понимаешь, брат!
– Всё я понимаю, – рявкнул Иван и хлопнул ладонью по столу так, что кружки подпрыгнули. – Живёт тут девушка одна, красоты неописуемой. Люблю её, словами не выразить как. А она, будто кошка игривая, то в деревню ходит, там парням глазки строит, то пропадает в лесу, невесть где. Всё сердце мне вымотала.
– С чего ты решил, что она вообще кому-то там, где-то там, глазки строит? Ты сам-то видел?
– Нет, не видел, да что с того, я душой чую! Люблю я её, а я ей безразличен. Без-раз-ли-чен!
– Что ты чуешь, глупости говоришь, ты меня, меня послушай.
– Ну, говори!
– Да любит она тебя! – Баламут грохнул кулаком по столу. – Жить без тебя не может, а ты, гад такой, ей такую подлость устроил?! Решил в озере держать, как козу на привязи? Ракушку её украл, ног лишил? Да как ты вообще можешь на отражение своё смотреть после такого? Разве же это любовь? Эгоизм!
Он ткнул Ивана пальцем в грудь.
– Делом свою любовь показывай и доверием!
Иван вытер тыльной стороной ладони с лица непрошеную слезу. Поднялся с табурета, открыл сундук и со дна, из-под груды тряпок, достал гигантскую красную раковину. Юноши вышли из дома. Иван шаткой походкой забрёл по пояс в воду, приложил ракушку к губам и дунул в неё, как во флейту. В воздухе пронеслась легкая мелодия. Вода пошла мелкими волнами и из неё по пояс вынырнула русалка.
– Прости меня, Анечка, – со слезой в голосе сказал Иван, – прости, если сможешь, каким же дураком я был.
– Ванечка! Конечно я прощаю тебя, дурачок ты мой ненаглядный.
– Люблю я тебя, рыбка моя.
– И тебя люблю, дурачок ты мой.
Они обнялись и рыбак закружил русалку, целуя её щеки.
– Что может быть прекраснее чистой и искренней любви, – сказал Алексей, глядя на эту картину, чувствуя в горле ком.
– Здоровый крепкий сон и полный желудок, – ответил ему Баламут.
Он сунул голову в озеро и растёр лицо ледяной водой.
– Пошли, – сказал он, отфыркиваясь, – не до нас им больше. Отдохнём хоть и прекратим решать проблемы каждой зайки подкустовой. Поспать бы мне не помешало, ик, опять же.
Продравшись сквозь кустарник, они вернулись к своему маленькому лагерю и замерли. У их костерка сидел воин и грел руки. Увидев Алексея с Баламутом, он поднялся и криво усмехнулся.
– Ну, здравствуй, княжич.
Глава 16 В петле
Незнакомец поднялся и потёр ладони. Дорогая кольчуга из мелких колец, ножны, украшенные драгоценными камнями, и соболья шапка выдавали в нём человека знатного и богатого. Кроме него на поляне ещё стояли пятеро вооружённых дружинников, которые кидали недобрые взгляды на Баламута.
Незнакомец оскалился в улыбке.
– Скучал по мне, княжич?
Баламут толкнул Алёшу локтем в бок.
– Умеют некоторые люди улыбаться так, что мороз по коже прошибает, – сказал он. – Сразу видно, хороший молодой человек, к такому можно и спиной в бане повернуться.
Вид у княжича был самый растерянный и виноватый, как у мальчишки, застигнутого в кладовой с рукой в горшке варенья.
– Мы, кажется, незнакомы, – сказал наёмник. – Алексей, может, устранишь возникшую неловкость? Хотя лично я предпочёл бы попрощаться с ним здесь и сейчас, можно обойтись без лишней вежливости, только бы не видеть эту ухмылку больше никогда.
– Это Кривда, боярин отца моего, с дружиной своей. Это Баламут, мой боевой товарищ и верный спутник.
Баламут приветственно помахал рукой непрошеным гостям.
– Какие люди в таких глухих местах, – сказал он, – в такой непривычной дали от родного терема. Всегда рад новым знакомствам. Прошу, располагайтесь у нашего костра, хотя это вы и так уже сделали. Какими же нелёгкими тропами занесло вас, боярин, в такие дебри лесные?
Кривда прошёлся по рваной и грязной одежде Баламута таким тяжёлым взглядом, что почти было слышно, как у него зрачки двигаются.
– А ты кто вообще? Чьих будешь? Что за человек?
– Наёмник, красавчик, дамский угодник. Первый на всей Руси охотник на нечисть. Но можешь называть меня просто Баламут.
Боярин сплюнул сквозь зубы.
– Ни имени, ни роду, только кличка поганая, как у собаки дворовой? Вот и помалкивай, пёс безродный. С тобой никто не разговаривает.
– Вот, значит, как? – Баламут размял плечи и хрустнул шеей. – Псы животные хорошие. Добрые и преданные. Вот змеи гнусные, да жуки навозные, любят словами на ветер разбрасываться. Но ты, боярин, если что, не стесняйся, можем с тобой выйти раз на раз, на кулачках по-честному, ты только моргни, не надо лишних слов.
Он сделал шаг вперёд, сжав кулаки до побледневших костяшек. Один из дружинников вытянул меч из ножен и Баламут тут же поднял руки и сделал два шага назад.
– Намёк понял. Все вы в Пскове чуть что за железки хватаетесь и готовы биться. Видимо, такая там природа. Или, может, в воздухе что. Чего же сразу горячиться, будто шуток не понимаете. Как и правил честной молодецкой битвы один на один.
Алексей вышел между ними, пытаясь успокоить обоих.
– Как вы нашли нас? – спросил он.
Боярин пожал плечами.
– Лес, как открытая книга для тех, кто умеет читать следы, а наследил ты знатно, княжич. То ли и не скрывался в своих бегах, то следы заметать за собой, тебе ещё учиться и учиться.
Он слово демонстративно не замечал присутствия Баламута, который продолжал прожигать его взглядом из-за плеча княжича.
– В таверне этого косого рассказали, что ты ушёл с каким-то подозрительным оборванцем, – продолжал боярин, проигнорировав возмущённые комментарии Баламута. – Дальше дело простое, походили да и нашли. Хотя забрался ты глубоко. Будто всё-таки нарочно прятался. Или бежал от кого.
Алексей потупился и смолчал.
– Где Фёдор? – спросил боярин.
– Погиб в бою с Горынычем, – ответил княжич и шмыгнул носом.
– С кем? – Кривда изогнул бровь.
Алексей затараторил, рассказывая и про виверну, и про стрыгу, и про Горыныча и о предупреждении мудреца, что у них так мало времени, чтобы спасти Русь от пришествия вечной зимы. Всё время этого длинного сбивчивого монолога с лица боярина не сходило выражение, будто он разговаривает с юродивым, которому слишком крепко ударили по темечку.
Когда княжич закончил, наконец, свою речь, Кривда покачал головой, поджав губы.
– Очень интересные байки ты рассказываешь, княжич. Гусляром станешь, как пить дать. На пирах сможешь всех развлекать так, что животики надорвут. Поедем, батюшке своему их все перескажешь, вот порадуется на старости лет князь, какая у сына его буйная фантазия.
– Я никуда не поеду, – отчеканил Алексей. – Ты что, плохо меня слушал?
– Мне твоих детских историй по самое горло хватило, можешь не повторять. Вижу я тебя насквозь. Придумал себе, по малолетству, великое задание и побежал, поддерживая портки, пока мамки с няньками причитают. А что имеем в итоге?
Кривда положил руку на плечо княжича.
– Сбежал из дома, сгубил где-то дядьку, насочинял с три короба…
Он поцокал языком.
– Да ещё и у матушки украл медальон золотой, цены немалой. Как не стыдно? Князь дома от позора такого сгорает, за тебя волнуется, места себе не находит, а ты тут по лесам бегаешь и с муравьями воюешь?
Алёша, устыдившись, потупил взор.
– Я взял его для правого дела, – сказал он тихо. – Не для игры и не для продажи, ради сластей. А для спасения княжны.
– Кстати, где медальон? – спросил боярин.
– Потерял, – буркнул Алексей.
– Врёшь, княжий сын, – сказал Кривда и со значением посмотрел на Баламута.
– А что это ты на меня косые взгляды кидаешь, – возмутился наёмник, – может это ты сам его где-то припрятал или потратил на покупку шапки своей соболиной?
– Куда ты дел медальон? – продолжил Кривда, обращая на Баламута внимания не больше, чем на копошащегося под ногами жука.
– Куда посчитал нужным, на то дело и отправил, – сквозь зубы повторил Алексей, сгорая от стыда.
Он увидел, что Баламут тянется к кошелю, чтобы отдать украшение, но так обжёг его взглядом, что тот замер.
– Эх-эх-эх, – Кривда покачал головой. – Всё, княжий сын, недосуг мне в твои детские игры играть. Садись на коня, верну тебя к отцу.
– Я никуда не поеду.
– Не заставляй меня силком волочь тебя в Псков. Ты же не хочешь связанным, поперек лошадиного крупа, до самого отчего дома ехать?
– У нас свои дела, куда важнее твоих. Если ты этого не понимаешь – ступай своей дорогой, боярин, а если ты встанешь у меня на пути, то.
– То что? – быстро спросил Кривда. – Что тогда, а? За меч возьмёшься, щенок?
– Как ты смеешь так со мной говорить! Я сын князя.
– Вор и выдумщик ты. Постыдился бы, вечная зима, Мара, какая-то, бабкины сказки, тьфу.
– Это правда! Правда!
Вздохнув, Кривда схватил Алексея за локоть и потащил к своему коню.
– Это правда! Отпустите! – орал княжич, упираясь. – Мара придёт на землю и опустится вечная ночь!
– Эй, боярин, – крикнул Баламут, – дай-ка я с тобой поговорю. Как у нас, простых людей, принято, с такой сволочью, как ты, общаться.
Кривда остановился, обернулся, с искаженным от гнева лицом. Напрасно. Баламут подскочил к нему и от души кулаком врезал в челюсть. Боярин рефлекторно схватился за лицо, отпустив руку княжича.
– Лёша, беги!
Юноши ломанулись сквозь кусты в гущу леса, как два перепуганных зайца. Сзади слышался свист и улюлюканье – в погоню пустились дружинники боярина.
– Как думаешь, – выкрикнул на бегу Баламут, сигая через кусты, что твой лось, – ещё не поздно начать всё с начала? Кажется, мы с твоими друзьями взяли неверный тон беседы. Нам надо бы всем успокоиться. Подумать. Эй, ты где?
Бедный Алексей, давно забывший, что такое длительный бег на своих двоих, не преодолел и ста саженей, как сзади на него навалились боярские люди и повалили на землю. Баламут, привыкший к внезапному бегству, особенно после злоупотребления пивом, вырвался вперёд, но резко остановился, пропахав каблуками сапогов землю, развернулся и ринулся на врагов. Зазвучала ругань, звонкие удары, замельтешили в воздухе кулаки. Борьба не заняла и пары минут, как они вдвоём с княжичем оказались повалены на землю и скручены.
Их притащили обратно на поляну, где ещё догорал костёр. Конь Цезарь, встревоженно дёргая ушами, с тоской посмотрел на своего хозяина.
– Пустите, волчары, – орал Баламут, отчаянно брыкаясь. – Из-за вас, гады позорные, зима на веки вечные настанет! Когда у вас от мороза уши отвалятся, будете ещё меня вспоминать и себя винить! Гады, пустите, кому говорю!
– Прекрати глотку драть, пёс, – сказал Кривда, держась за челюсть.
– Отпустите нас, – крикнул Алексей, – я сын вашего князя, я вам приказываю!
– Держите его, да чтоб не вырвался.
Двое дружинников скрутили верёвкой Алёше руки за спиной. Кривда повернулся к Баламуту, вытер ладонью кровь с разбитой губы, сплюнул. Отвесил пощёчину наотмашь.
– Есть же хорошие бояре на земле русской, – скривился Баламут, – да вот не свезло мне, с такой сволочью как ты встретился.
– Сейчас мы глянем, кто из нас двоих сволочь.
Кривда сорвал с пояса Баламута кошель, развязал тесёмки.
– Это – что?
Он поднёс к самому носу наёмника золотой медальон, переливающийся светом десятков драгоценных камней.
– Так ты мало того, что пёс шелудивый, ни роду, ни племени, – сказал боярин. – Так ты ещё и вор?
– Неправда! – отчаянно закричал княжич. – Это я ему медальон подарил за своё спасение.
– Помолчи, сопляк, – огрызнулся Кривда. – Он вор, а с ворами у нас разговор короткий.
Боярин мерзко ухмыльнулся, посмотрел на княжича, затем снова на Баламута.
– Этого бродягу – повесить.
– Отпустите его, сволочи, – закричал Алексей, срываясь на унизительный фальцет.
– Заткните пацана уже! – рявкнул Кривда.
Дружинник засунул княжичу в рот тряпку и тот лишь мычал, пытаясь вырваться из цепких рук. Двое других схватили Баламута, заломили ему руки за спину и связали, пока третий сноровисто, словно каждый день этим занимается, крутил петлю и перекидывал её через сук.
Отчаянно сопротивляющегося Баламута, ругающего своих мучителей на чем свет стоит, подтащили к дереву и накинули петлю на шею.
– Теперь разрешаю, говори, – сказал Кривда, – последнее слово, пёс.
– Можно хоть самому казнь выбрать? – прохрипел Баламут.
– Нельзя, – ответил один из дружинников и натянул веревку.
Лицо Баламута налилось кровью, вздулись вены, он задрыгал ногами в воздухе.
– Можно и мечом заколоть, нехорошо добрую сталь поганить такой псиной кровью, но я сегодня добрый, – ответил Кривда, натяжение удавки ослабили и наёмник грохнулся на землю.
– Не-не, вы неправильно поняли, – сказал Баламут. – Я бы хотел умереть в своей кровати, пьяным, сорокалетним глубоким старцем.
Кривда провёл ладонью по лицу, покачал головой.
– Вешайте, – скомандовал он.
Снова скрипнула веревка на суку. Княжич, с кляпом во рту, отчаянно замычал, пытаясь вырваться из цепких лап дружинников и придти на помощь товарищу.
– Стойте, стойте, я придумал! – сдавленно произнёс Баламут.
Виселицу опять ослабили и он в очередной раз грохнулся на землю.
– В принципе, – сказал он, откашливаясь, – к этому можно и привыкнуть. Вы только уж понежнее как-то.
– Последнее слово? – равнодушно спросил Кривда, вычищая кончиком ножа грязь из-под ногтей. – Молитва? Некогда нам на тебя время терять, путь до Пскова неблизкий.
– Ты человека жизни лишаешь тут, так ещё и торопишься? Что-то мне подсказывает, что ты нехороший человек, боярин.
– Прекращай языком чесать, – Кривда в сердцах сплюнул, – голова от тебя уже болит. Последнее слово или так и помрёшь, как пёс помойный.
– Гори в аду, – сказал Баламут.
Дружинники натянули верёвку так, что ему пришлось встать на цыпочки.
– Давай поумнее что-нибудь, – оскалившись, сказал боярин, – если ты вообще на такое способен, червяк безродный.
– Когда на землю опустится вечная зима и ты околеешь под забором, – прохрипел Баламут, – я тебя под землей достану.
– Вздёргивайте.
Дружинники натянули верёвку сильнее, лицо Баламута побагровело…
– А что, собственно, здесь происходит?
Все присутствующие, даже Баламут, разом обернулись. Боярские люди отпустили верёвку и наёмник грохнулся на землю.
Из леса вышла Аня и теперь с любопытством разглядывала развернувшуюся картину. Вместо хвоста сейчас у неё была пара стройных женских ног, и в лёгком сиреневом сарафане русалка ничем не отличалась от простой деревенской девушки.
– Так, а ты кто? – спросил Кривда.
– Я Аня, – ответила Аня. – А вы кто?
– Боярин псковский, с дружиной своей, – сказал Кривда. – Вершим справедливость.
– Какая же это справедливость? – спросила русалка. – Они хорошие ребята и вам ничего не сделали, я уверена.
– Девочка, иди отсюда. Не видишь, мы заняты, – сказал Кривда, указывая рукой на Баламута в петле.
– Вы что, повесить его хотите, да?
– Да нет, что ты, это мы играем так, всё, ступай своей дорогой.
– Зачем? – спросила она. – Они хорошие мальчики, отпустите их.
– Давай, девка, ступай отсюда, – сказал один из дружинников, – без тебя разберемся. А коли не хочешь, так оставайся, мы и для тебя развлечение придумаем.
Русалка посмотрела на него с таким разочарованием, как будто услышала самую глупую вещь в мире. Затем Аня подняла руки и взмахнула ими вперед, словно бросала что-то в сторону людей Кривды. Земля под ногами задрожала, зашелестела листва и из-за стволов деревьев вылетали десятки тугих струй воды. Как плети они хлестнули дружинников и Кривду, сшибая их с ног и утаскивая в чащу леса. Вода хлестала вперед, пока крики не стихли где-то вдали.
Аня подошла и помогла Баламуту снять петлю с шею, развязала руки ему, затем и княжичу. Алексей бросился к другу и крепко обнял его.
– Ты живой?!
– Да-да, я в порядке, только ростом выше стал. Очень полезное упражнение для шеи и спины, всем советую. Делайте так до трёх раз в день и ваша поясница никогда больше не будет болеть.
Внезапно, из кустов с диким воплем выпрыгнул один из дружинников Кривды, которого, видимо, не унесло магией воды слишком далеко. Он помчался на Аню, рот оскален, меч блеснул ледяной сталью. Баламут потянулся к своему оружию, уже понимая, что не успевает.
Короткий бурый росчерк в воздухе и с жутким треском весло обломилось об голову дружинника. Тот упал, как подкошенный, лицом в траву, проехав по инерции ещё добрую сажень.
