Текст книги "Подкидыш"
Автор книги: Alex O`Timm
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Глава 19
По сценарию, часть которого, мне дали прочесть, чтобы я был в курсе того, что происходит, выходило следующее. 1932 год. В Германии доживает последние месяцы, а может и дни, Веймарская республика. К власти расталкивая всех оппонентов локтями и кулаками рвется Гитлер, со своими присными. По стране устраиваются факельные шествия, разгул штурмовиков СА и СС. Столкновения с коммунистами, и погромы еврейских общин.
В это время, в середине весны в Восточную Пруссию, с инспекционной проверкой приезжает, начальник управления сухопутных войск рейхсвера генерал-лейтенант Курт фон Хаммерштейн-Экворд, с сопровождающими его лицами, среди них находился и полковник Адольф Мактавиш, будущий руководитель Абвера, в данный момент являющийся начальником специальной школы, службы разведки Германии. Помимо обычной деятельности в его обязанности входит подбор кадров для возглавляемой им школы.
Изучая предоставленные ему списки кандидатов для поступления в школу, обращает внимание на Клауса Беккера, молодого парня, выпускника сиротского приюта Типольтов в Кёнигсберге. После выпуска тот сумел выучиться на шофера, посещал курсы телеграфистов, но по каким-то причинам не окончил их, а после призыва на службу в военную полицию, показал себя грамотным и аккуратным человеком, четко знающим свои обязанности и безукоризненно следующему дух армейских уставов, и приказам командиров. Благодаря своим способностям сумел за полтора года службы подняться до командира отделения, и получить звание ефрейтора, в то время, когда обычно на это уходит вдвое больше времени. Последнее время, исполнял обязанности командира патрульной группы военной полиции Кенигсберга, показав себя с самой лучшей стороны.
По сценарию, отбор будущих курсантов должен проводиться в форте Гнейзенау. Учитывая, что указанный форт представляет собой настоящие развалины, съемки, будут происходить у форта «Дёнхофф», который временно обзовут другим именем. Почему, в таком случае, просто не исправить одно слово в сценарии, я не понимал. Так или иначе, сцена, в которой мне придется принять участие, будет выглядеть следующим образом. Я вместе с десятком будущих курсантов разведшколы Абвера, встану в общий стой, мимо которого будет проходить полковник Мактавиш. При его приближении, я должен по знаку произнести свое сценическое имя, и ответить на пару вопросов, касающихся моей биографии, причем ответить именно на немецком языке, вроде бы после, эта сцена должна будет происходить с закадровым переводом. А сам фильм будет представлять основной сценарий, с документальными, или полудокументальными врезками. Вот, как раз набор в школу Абвера и будет показан, как документальный. Может я что-то понимаю, не совсем правильно, но понял объяснения, именно так. Рабочее название фильма звучит, как: «Без срока давности». И фильм будет рассказывать о судьбе советского разведчика, отправленного в одну из школ Абвера. Надо будет посмотреть этот фильм, когда он выйдет на экраны. Просто интересно, а может смогу узнать и себя самого.
Но вернусь к последней сцене. После того как опрос будущих курсантов завершится, строй распустят, и на этом кино для меня закончится. Очень надеюсь, что потребуется не слишком много дублей, для съемок. Калининградская погода, порой непредсказуема, и легко попасть под дождь, а наш режиссёр, почему-то просто обожает подобные сцены. Боюсь если дождь начнется, нам придется стоять под моросящим дождем испытывая собственное терпение, и рискуя заполучить простуду.
С вечера мне выдали форму, которую мне предстояло носить, во время съемок, бутафорскую винтовку и деревянную кобуру с маузером, который как оказалось входил в вооружение отрядов военной полиции Германии того времени. Правда это всего лишь очередная бутафория. Просто выточенная в виде деревянной кобуры с торчащей из нее частью рукоятки маузера, которую при всем желании извлечь, было невозможно. В отличии от всей остальной съемочной группы, я должен был добраться до форта «Дёнхофф», самостоятельно, потому как жил в собственном доме, а не в гостинице. Впрочем, с некоторых пор, меня стали узнавать на наших улицах, и даже если бы я пытался добраться на общественном транспорте, думаю, никаких проблем бы не было. Благо, что у меня есть свой автомобиль, поэтому можно не особенно выделяясь добраться до места где будут снимать фильм, более комфортно. Все-таки тащиться почти через весь город в полицейской форме тридцатых годов, и вдобавок с бутафорским оружием, не очень приятно. Как будто я решил поиграть в войнушку. А, то еще найдется какой-нибудь чудик, который решит что власть сменилась и «наши в городе» шутка конечно, но доводить до подобного очень не хочется.
На следующий день все произошло, как и планировалось. Я добрался до места съемок, выдержал несколько репетиций, и даже один дубль, и тут начал моросить дождь. Как я понял по словам актеров, дождь в таких съемках дает больше правдоподобности происходящему. Нет, ну действительно, вспомните любые документальные кадры. Редко в каких из них можно увидеть, хорошую солнечную погоду. Чаще всего пасмурно, серое небо, накрапывающий дождь, создающий мрачное настроение. Здесь происходит примерно тоже самое. Тем более съемки предназначены, для соответствующего фильма, и уж показывать солнечную погоду, и радостные улыбки на лицах будущих врагов, как бы не принято.
Пришлось перетерпеть еще пару дублей под моросящим дождем, когда наконец режиссер, объявил завершение съемок, к этому моменту, меня слегка потряхивало. Пообещав привезти одетый на мне костюм завтра поутру, накинул поверх него сухую куртку из машины, и отправился домой. По дороге, увидел, как в мебельном разгружают какие-то товары, остановился посмотреть, грузчики сказали, что привезли несколько комплектов мебельных гарнитуров, так называемых «жилых комнат», в которые входят, четырех-секционная стенка, софа, журнальный столик с двумя креслами, стол и шесть стульев. Благодаря этому варианту, моя гостиная сразу же получала всю необходимую мебель. Ну разве что, чуть позже нужно будет приобрести телевизор побольше.
Забежав в магазин, спросил цену, и пообещал дать сверху, если мне достанется один из комплектов. Давно думал о таком варианте, и он меня полностью устраивал, а тут вдобавок ко всему Белорусская мебельная фабрика, продукция которой всегда была на высоте. Полный комплект стоил одну тысячу триста восемнадцать рублей. Пообещав округлить эту сумму, для ровного счета, и привезти деньги в течении получаса, получил уверение, что все будет как нужно. Сел в машину и буквально полетел домой.
Ближе к дому, меня уже основательно знобило, но решил перетерпеть. Все же полтора часа простоять под дождем дает о себе знать. Но сейчас, нужно было торопиться, достав из аптечки пару таблеток аспирина, и одну парацетамола, проглотил их запив водой, и решил, что смогу час полтора, перетерпеть. Хорошую мебель привозят не так часто и поэтому быстро повесил куртку на вешалку, и пройдя в спальню проверил свою наличность, оказалось, не хватает примерно пятисот рублей. Поэтому не став раздеваться, прошел вниз в подвал. Форму так и так придется стирать и сушить, а в переходе и оружейной комнате, где у меня хранится оружие и деньги пыльно. Пусть лучше вся эта пыль осядет на сценический костюм, все не так жалко. Поэтому сразу же спустился в подвал, открыл проход в нижний коридор, и тут же включив фонарик перешел в оружейную комнату. Здесь взял свой рюкзачок, зная, что в нем, должно находиться как минимум две тысячных банковских упаковки десятками, и отправился назад в дом. Стоило пройти пару шагов, как…
…В тот же момент, по моим глазам ударила вспышка яркого света, я от неожиданности зажмурился, и пошатнулся. Схватившись за стоящую рядом оружейную стойку, удержался на ногах, но когда открыл глаза, моему удивлению не было предела. Окружающее меня пространство сильно изменилось. Вместо темной пропыленной комнаты. старого оружейного парка, с поваленными стойками, и разбросанными по помещению листами каких-то бумаг, перед моими глазами открылась, сверкающее чистотой помещение оружейного склада. Все стойки, были расставлены в идеальном порядке, буквально по линеечке, и были заполнены стоящими в ячейках винтовками и автоматическим оружием. Чуть в стороне, находился небольшой шкаф, в котором строго по номерам, указанным на бирках располагалось личное стрелковое оружие. За перегораживающей помещение стойкой, у стола с амбарной книгой, восседал важный, слегка полноватый фельдфебель, похоже отвечающий за состояние вверенного ему оружия, и выдающий его для несения службы.
В этот момент позади меня, послышался голос.
– Это хорошо, что вы зашли сюда, ефрейтор Беккер. Порядок прежде всего. После того, как оформите передачу вверенного вам оружия, сразу же пройдите в канцелярию, где вам заменят удостоверение личности и все необходимые документы, для поездки в Школу. – Последнее слово, было произнесено с огромным уважением, как бы подчеркивая ее значение. – Кстати свой маузер можете не сдавать, получен приказ о сохранении личного оружия за будущими курсантами. Фельдфебель Папке, оформит изъятие пистолета, со склада, и закрепит его за вами.
– Вам ясно фельдфебель? – Произнес он обращаясь к оружейнику.
– Так точно! – Тут же воскликнул тот вытягиваясь по стойке смирно.
Я же просто не понимал, что происходит. Все это происходило будто во сне. Чисто на автомате, поставил свою подпись в протянутый мне журнал. Снял с плеча и передал фельдфебелю свой пистолет-пулемет, тот внимательно осмотрел его, что-то записал в журнале, и протянул его мне для очередной подписи. После чего достав из металлического ящика деревянную кобуру с пистолетом, протянул ее мне, я тут же, прицепил ее на собственный поясной ремень, и попрощавшись с сидящим здесь мужчиной, тут же вышел из оружейной комнаты, направившись в сторону форта «Гнейзенау».
Коридор, по которому я двигался, был заполнен снующими туда-сюда людьми в военной форме. Пока добрался до форта, замучился вскидывать вверх руку, отдавая честь встречавшимся на моем пути офицерам. Причем делал это вполне привычно, как будто жил здесь всю свою сознательную жизнь, и прекрасно понимал, когда нужно вскинуть руку в приветствии, а когда этого совсем не требуется. Канцелярия военной полиции располагалась сразу же у выхода из кольцевого коридора. Зайдя туда я четко представился, назвав почему-то имя Клауса Беккера, а не свое. Самое удивительное, что это было воспринято совершенно спокойно.
Затем у меня потребовали служебное удостоверение, откуда-то взявшееся в моем внутреннем кармане, вместе с водительским удостоверением и какими-то дополнительными бумагами, выдали новое удостоверение, взамен того, что было получено от меня, дали квитанцию, с указанной в ней суммой в сто восемьдесят рейхсмарок, предложив получить их в соседней комнате, затем тепло попрощались, и пожелали успехов на новом месте службы.
Все это воспринималось мною, несколько отстраненно. Как будто я наблюдаю за всем этим со стороны, как это обычно происходит во сне, и вместе с тем понимая, что Клаус Беккер, это именно я. Я прошел в казарму, в своей комнате достал из принадлежащей мне тумбочки туалетные принадлежности, включающие в себя зубную щетку, пасту «Odol», небольшой фуляр с помазком, мылом, коробочкой с квасцами, на случай пореза, и опасной бритвой. Снял, аккуратно свернул и положил в рюкзак полотенце, а в наружный кармашек положил обувную щетку с баночкой крема, находящиеся в специальном кожаном мешочке, после чего снял с вешалки принадлежавшую мне шинель, надел головной убор и вышел из форта на плац находящийся перед ним, будучи готовым к отправке.
Ждать пришлось недолго, вскоре подали грузовик, и мы, будущие курсанты, попрыгали в его кузов, устраиваясь по удобнее в ожидании долгой дороги. Ехать предстояло довольно долго. Вначале требовалось пересечь территорию вольного города Данцига, затем проехать около семидесяти километров по территориям вновь образованной Польши, снова перейти границу Германии и двигаться по дорогам тысячелетнего рейха, где в районе Штеттина, переправиться через восточный, а затем и западный Одер, Который разделяется в этих местах на два параллельных русла и наконец попасть в городок Штрасбург, в землях Мекленбурга, неподалеку от которого располагалось нужное нам место. Я уже настроил себя на долгий переезд, притулившись в уголке, и надеясь если не подремать, то хотя бы осознать произошедшие со мной перемены, и прикинуть что же произошло, и как мне от сюда выбраться, с наименьшими потерями. Уж очень не хотелось, оказаться в немецкой армии, и уж тем более отправиться в восточный поход. Хотя до этого момента еще больше восьми лет, но искать пути отступления, нужно было уже сейчас.
И если, сидящие рядом со мною парни, воспринимали все это, как интересное приключение, и радостно обсуждали будущее место службы, то я в отличии от них, прекрасно помнил будущую историю, и знал, чем все это в итоге закончится. В какой-то момент, даже подумал о том, а не пристрелить ли мне Гитлера, так мимоходом. И все проблемы, решатся сами собой. И тут же усмехнулся. Насколько я помню из истории, на него было как минимум сорок два покушения, это только те, что были задокументированы. Его и травили, в него стреляли, пытались устроить железнодорожную, или автомобильную аварию. При этом ни одно из покушений не достигло цели.
– И ты думаешь, что тебе позволят, даже попытаться это сделать? – Сказал я сам себе. Хорошо если вообще покажут его, где-то вдалеке. Именно поэтому, подобные мысли, просто глупость. Хотя, если подвернется случай, попробовать конечно можно. Хотя говорят, до начала войны, он считался лучшим из правителей Германии, и поднял страну с колен. Но как говорится «от любви до ненависти» – с чего поднял, на то и опустил.
В этот момент, послышался голос вызывающий на выход Клауса Беккера, и я подхватив свои вещи выбрался наружу и спрыгнув с грузовика доложил о своем появлении.
Все-таки не зря говорят, что история повторяется. Оказалось, что пока я готовился к отъезду, водитель полковника Мактавиша, начальника школы, унтер-офицер Шнитке, желая из любопытства разглядеть пулеметные амбразуры, находящиеся с внешней стороны форта, слишком сильно перегнулся через ограждающий парапет рва, и со всего маха, рухнул с пятиметровой высоты, прямо в воду, умудрившись при этом сильно ободрать руки о колючую проволоку, за которую попытался уцепиться и удержаться от падения, и вдобавок ко всему умудрился задеть находящуюся у самой воды, довольно толстую ветку, растущего дерева, сломав при этом ногу, и сейчас любопытный шофер увезен в местный госпиталь, где ему предстоит долгое лечение, а меня предложили, взамен, как наиболее опытного водителя. Одним словом, мне опять придется везти командира, правда на этот раз вместо УАЗ-469, выступает Mercedes-Benz 630k 1929 года. Переселение душ, начинается довольно привычно.
Далее все происходило по прежнему сценарию. Я сложил в багажник автомобиля свои вещи, проверил двигатель, уровень масла и бензина, и вскоре был готов к выезду. Здесь в отличии от СССР, открытие дверцы для начальства, обязательная процедура. Чаще всего случается так, что личный шофер исполняет и обязанности денщика. Во всяком случае, на время, подобных командировок. А это значит мне предстоит работа прислуги, причем без, каких-либо оговорок. Здесь армия, и любые вольности не предусмотрены. Это в СССР, я мог пошутить, приведя пару цитат из библии о сотворении мира, и вызвать тем самым смех офицеров, хотя бы в силу известного анекдота, здесь меня, как минимум не поймут. Полковник Адольф Мактавиш, высший офицер, голубая кровь армии, и любая шутка со стороны рядового солдата, будет воспринята им, как личное оскорбление. Поэтому я единственное на что имею право, так это ответить «Есть» и броситься исполнять приказ, а все остальное время молчать и стараться сделать так, чтобы быть незаметным. А если мне прикажут что-то рассказать о себе, или о ком-то другом, четко по-военному изложить все что знаю.
Может быть это и даст мне кое-какие преференции, но скорее офицер, просто удовлетворит свое любопытство.
Глава 20
Как я и предполагал, стоило нам тронуться с места, как полковник, тут же приказал мне рассказать ему свою биографию. К этому моменту, я, пожалуй, достаточно пришел в себя, чтобы вспомнить множество подробностей, связанных с жизнью настоящего Клауса Беккера, и поэтому в нескольких словах изложил, все что смог выудить из его памяти. На вопрос, почему я бросил занятие в школе телеграфистов, ответил, что в тот момент потерял работу, и мне нечем было оплачивать дальнейшую учебу. Мои слова, похоже не вызвали никакого недоверия. Даже больше. Полковник пробарабанил пальцем папке пару фраз азбукой Морзе, и к моему удивлению, я ничуть не сомневаясь в правильности услышанного тут же выдал ему то, что он передал стуком, хотя лично я в своей прошлой жизни, даже не задумывался о том, чтобы идти в связь, и уж тем более учить азбуку Морзе. Работа шофером вызывала гораздо больший интерес.
Двигались мы колонной из десятка автомобилей. Помимо машины, которую вел я, здесь имелось еще три легковых автомобиля с начальством, два грузовика, в одном из которых ехали будущие курсанты, и вторая с вооруженной охраной. Во главе колонны шла бронированная машина, с пулеметом на крыше, и постоянно дежурившим возле него солдатом. Все говорило о том, что эта поездка далеко не безопасна. Нам нужно было пересечь Польшу, и на границе к нашей колонне добавился полицейский автомобиль с флагом Польской республики. Да и встречавшиеся по пути следования поляки, явно были неравнодушны к нам. И разве что в нашу сторону ничего не летело, может быть благодаря охране и местной полиции, но их настроения были явно не на нашей стороне.
В какой-то момент, сидящий на заднем сидении полковник усмехнулся, что я явно заметил в зеркале заднего вида и произнес.
– Ничего. Теперь уже недолго. За каждую улыбку пшеки ответят.
«Да, каких-то семь лет», – хотелось добавить мне, помня, что Гитлер захватил Польшу в 1939 году, но я благоразумно промолчал. Больше никаких вопросов мне не задавалось и всю дорогу мы ехали молча. Еще перед отъездом Мактавиш, приказал поднять тент, затем поднял стекла, воротник своей шинели, и устроившись в уголочке задремал, изредка вздрагивая водя глазами из стороны в сторону и вновь погружаясь в дрему.
Может это и к лучшему, думал я внимательно глядя на дорогу и ведя автомобиль так, чтобы тот меньше собирал все встречающиеся рытвины. Чтобы там не говорили о европейских дорогах, а та, по которой двигались мы, была откровенно дрянной. Хотя, может быть и Польское руководство направило нас именно по этой дороге, чтобы показать свое превосходство. Ведь совсем недавно, Германии пришлось уступить больше ста пятидесяти километров Балтийского побережья, которое отошло частью Польше, а частью Вольному городу Данцигу, который хоть и находился под протекторатом Лиги Наций, но фактически был под контролем Польской республики. Все торговые операции, заключавшиеся вольным городом, происходили под контролем поляков. А Лига Наций была полностью на их стороне. Благодаря этим уступкам, Польша получила выход к Балтике, которого она была лишена, и сейчас всем своим видом, старалась показать свое превосходство.
Впрочем, сколько там той Польши, через каких-то два часа, мы вновь оказались на территории Германии, а к вечеру, того же дня въехали в город Кёсли́н, где нас уже ждал теплый прием, на территории какой-то местной воинской части. Сопровождающий нас броневик и грузовая машина со взводом рейхсвера, куда-то исчезли, офицеры отправились в местный ресторан и поселились в гостиницу, остальные получили горячий ужин и место для сна в казарме местных военных.
На следующее утро меня подняли не свет ни заря, и отправили к автомобилю. Здесь пришлось с помощью ведра, воды и тряпки, отмывать его от пыли и наводить порядок в салоне. Неподалеку от меня трудились водители еще двух легковых автомобилей начальства. Автомобили командующего и начальника школы, должны показывать пример чистоты, а в обязанности водителя как раз и входит поддержка его в этом виде. Зато благодаря раннему подъему, меня накормили одним из первых, если не считать еще пары водителей начальства. Помимо плотного завтрака, состоящего из сардельки, овощного гарнира, кружки натурального кофе и сдобной булочки, я успел наведаться к автомобилю, и завершить его подготовку, к поездке.
Появившийся вскоре полковник, удовлетворенно оглядел свой автомобиль, и кивнув, чинно усевшись на свое место, произнес.
– Двигаешься в колонне до поворота на Штеттин. Затем выходишь из колонны и поворачиваешь в сторону города. Если я вдруг задремлю, разбудишь меня. Я дам следующее указание.
– Есть! – ответил я, и вскоре, наша колонна выехала за ворота части.
* * *
Школа, в которой мне предстояло учиться готовила скорее специалистов радиосвязи, нежели диверсантов или разведчиков. И многие из вновь прибывших, оказались очень удивлены подобному обстоятельству. Мне по большому счету было все-равно, да и знания, никогда не бывают лишними. Школа располагалась в двух километрах от Штрасбурга – города в землях Мекленбурга. Небольшой поселок без названия огороженный высоким забором с вышками охраны по трем углам периметра. Внутри находилось барачное здание казармы, в правом крыле которой находилась столовая, и нескольких отдельно стоящих домиков, с квартирующим здесь преподавательским составом, а также учебными классами для подготовки слушателей школы. Вывеска у входа на территорию гласила, что здесь располагается школа телеграфистов министерства путей сообщения. Вышки и заборы, несколько портили выставленную табличку своим несоответствием, но на это никто не обращал внимания. Да и все говорило о том, что Германия, вот-вот выйдет из Версальского договора. Единственным разрешенным выходом за пределы школы, была утренняя зарядка, во время которой, слушатели, оббегали, периметр школы, вдоль ее стен с наружной стороны ограды. В зависимости от настроения штаб-фельдфебеля Мольтке, это мог быть один или несколько кругов. Причем сам штаб-фельдфебель всегда бегал вместе со всеми курсантами, не отставая ни на шаг, и никогда не отлынивая от утренней пробежки.
Не знаю, стоит ли это назвать везением, но чаще всего, на зарядку я не попадал, выезжая за пределы территории Школы, где-то за полчаса, до общего подъема. Все так же оставаясь личным водителем полковника Мактавиша, я похоже единственный из слушателей школы, имел возможность выезда за ее территорию. Вдобавок ко всему, являясь штатным осведомителем начальства. Еще в первый же день, перед прибытием в школу, полковник, приказал докладывать ему лично о всех нарушителях дисциплины, и вольнодумцах случайно оказавшихся в данном учебном заведении. Я не стал строить из себя, овечку, да и по большому счету решил, что любой отчисленный из школы курсант, по моему доносу, это облегчение для моей Родины. Ведь в этом случае, Абвер, недополучит грамотного специалиста-разведчика, а значит и для СССР, будет хоть какое-то облегчение. Поэтому, ни мгновения не сомневаясь в своей правоте, ответил
– Слушаюсь, херр полковник.
По возвращении в стены Школы, посещал столовую, где мне оставляли завтрак, и бежал на занятия. Я так и остался числиться личным водителем, начальника школы, и поэтому мне приходилось совмещать, два дела сразу. Причем, меня сразу же предупредили, что любое отставание в освоении предмета, повлечет за собой самые неблагоприятные, в отношении меня меры. Зато если у меня все будет нормально, то и в отношении меня, откроется весьма обнадеживающиеся перспективы. Каким именно они станут, разумеется, никто уточнил, но хотя бы была надежда, что я не попаду в котел будущей войны. Или хотя бы окажусь как можно дальше от Восточного фронта. Хотя уже сейчас задумывался о том, как мне построить свой побег, если вдруг меня, все-таки отправят именно туда. Впрочем, все это продолжалось очень недолго. Уже в начале весны следующего года начальнику школы было присвоено звание генерал-майор, и он отправился на повышение, став руководителем Абвера, вместо выбившего Фердинанда фон Бредова. Я же, получив напутствие, и предупреждение, заставившее меня скорее вздрогнуть нежели обрадоваться, касающееся того, что что генерал, не забудет меня, и продолжит следить за моей карьерой и подготовкой. И я всеми силами окунулся в учебу.
Каким именно окажется то самое будущее, никто, кроме похоже меня не догадывался. Хотя именно сейчас, руководство страны, не особенно настаивало на будущей войне, хотя и всеми силами восстанавливало собственную армию. Помимо этого, на купленные кредиты, в Германии прокладывались современные дороги, восстанавливалось производство, и все делалось для того, чтобы поднять уровень жизни. С момента назначения Гитлера канцлером Германии, его буквально боготворили. Ведь страна действительно начала подниматься с колен. Повысились зарплаты рабочих, вырос уровень жизни, уровень производства поднялся до таких высот, о которых и не мечтали. Все говорило о том, что страна вскоре окажется одной из самых обеспеченных в мире, и все благодаря фюреру – вождю.
Довольно скоро из состава школы, насчитывающего почти сотню слушателей, выделили двадцать пять человек, и вручив им удостоверения специалиста по радиосвязи, отправили в армию. Остальных загрузили дополнительными предметами. Все говорило о том, что лишних людей здесь не окажется. Самых неперспективных, отправили служить радистами в действующую армию, если кто-то покажется таким же и в будущем, найдут место и для него. А вот лучшие из лучших, в итоге завершат обучение в школе. Что это даст в итоге, было неизвестно, но надежды пока не оставляли меня.
К моему удивлению, среди новых предметов, предложенных к изучению, появилось два иностранных языка. Причем если английский, не вызывал никакого отторжения, и даже в какой-то степени обнадеживал тем, что будущая работа будет связана с носителями этого языка, то вот Китайский, заставил очень сильно удивиться. При этом, самым удивительным оказалось то, что по мимо меня, этому языку учились еще десяток человек слушателей. При этом большая часть курсантов, ограничивалась только одним дополнительным языком.
А вначале марта, к нам в школу приехал какой-то гражданский чиновник, представленный нам как Ганс Хёрбигер, и целый час нес такую ахинею, что у меня, еле хватило терпения выслушать весь этот бред. И тем не менее, хотя вся моя сущность скажу прямо, отторгала все, что он говорил, тем не менее я всеми силами старался запомнить эти слова, хотя бы потому, что в этих стенах ничего не происходит просто так. И уж если нас заставили выслушать этого человека, то рано или поздно спросят о том, что я услышал. И в зависимости от того, что я отвечу, будут сделаны соответствующие выводы.
«Наши северные предки обрели силу в снегах и во льдах, – провозглашал лектор. – вот почему вера в мировой лед – естественное наследство нордического человека».
«В течение нескольких десятков тысячелетий расстояние от одной планеты до другой кажется неизменным. Однако спираль сужается, постепенно Луна приближается к Земле. В связи с этим сила гравитации будет увеличиваться. Тогда воды океанов Земли соединятся в постоянные цунами, они поднимутся, покроют сушу, затопят тропики и окружат самые высокие горы. Все живые существа постепенно станут легче и увеличатся в своих размерах. Космические силы станут более мощными. Действуя на хромосомы и гены, они создадут мутации. Появятся новые расы, животные, растения и гигантские леса. Затем, еще более приблизившись, Луна взорвется от большой скорости вращения и станет кольцом из скал, воды и газа. Это кольцо будет вращаться все быстрее и быстрее. Наконец, это кольцо обрушится на Землю».
«И когда произойдет Падение, предсказанное Апокалипсисом. Выживут только самые лучшие, сильные, избранные люди. Люди Нордической расы. Они увидят ужасающие картины, конца мира. Но благодаря своей принадлежности к Ариям, станут теми, от кого возникнут ростки новой жизни».
«У Земли, уже было четыре последовательно сменившие друг друга Луны, которые маркировали собой четыре геологические эпохи. Три луны уже упали на Землю, обозначив три всемирных катаклизма. Падение четвёртой (нынешней) Луны предсказано Иоанном Богословом».
«Так, обширные земли, лежащие к востоку от Германии, есть ничто иное как – сосредоточие сил вечного льда и мракобесия, в противовес, свастичному – солнечному, солярному расположению Европы с центром в землях Германии».
Услышав последние слова, я наконец понял, что перед нами выступал один из основоположников теории превосходства нордической расы, и основатель теории «Вечного льда». Когда-то читал, что этого человека Гитлер считал чуть ли не своим учителем. И только он мог, безнаказанно воскликнуть в беседе с фюрером: – «Halt den Mund!», то есть приказать ему умолкнуть. И поняв это, мысленно порадовался тому, что некоторые высказывания этого человека, даже записал, на память.
Между тем занятия в Школе, становились все интенсивнее. К изучению языков, в которых я как оказалось весьма преуспел, добавились темы, касающиеся уклада жизни поднебесной, а также, некоторые аспекты Буддизма. Все говорило о том, что нас готовят к работе в Центральной Азии. И это в общем-то не вызывало у меня отторжения. Так или иначе, это было много лучше, чем Европа или Советский Союз. Попасть туда одним из представителей немецкого государства, я никак не планировал, поэтому всячески скрывал свои знания русского языка. Учеба, отнимала все свободное время, но от этого не становилась менее интересной. К уже изучаемым дисциплинам, добавилась фотография. Мы изучали фотографические аппараты, всех существующих на данный момент марок, учились делать снимки, проявлять пленку или фотопластинки, наносить на последние специальный слой, использую не готовую химию, а составляя рецепты из отдельных химикалий. Все это было до того интересным, что увлекло меня полностью. Все свободное время, я посвящал себя фотографии и добился в этом немалых результатов. Может быть именно поэтому два года учебы пронеслись, как один день.
В конце 1934 года, после сдачи годовых экзаменов, меня и еще троих курсантов, неожиданно вызвал к себе на ковер, новый начальник нашей Школы. После недолгой беседы с каждым из нас, было объявлено, что мы отправляемся на стажировку в Китай, в качестве представителей торговой компании «Agfa Camerawerk München». Конкретное задание на полугодичную практику, мы должны были получить у непосредственного руководителя в городе Шанхай, где располагалось представительство компании «AGFA». Уже через четыре дня, мы оказались одетыми в гражданскую одежду, сели на теплоход в Киле, и отправились вокруг Европы, через средиземное море и Суэцкий канал в сторону Китая.
