Текст книги "Прекрасный новый мир (СИ)"

Автор книги: Alex Levin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Глава 3

Сознание ко мне вернулось от того, что меня били. Я все так же голый лежал на полу своей камеры, а здоровенный детина в камуфляже с комплекцией былинного богатыря от души пинал меня ногами, обутыми в армейские берцы, приговаривая:

– Паскуда, ублюдок недоношенный, это ты Апостола грохнул?

– Отвечай, кваз поганый, как ты это сделал!

Вот и охрана вернулась, похоже, что бьют за грубое нарушение правил поведения в колонии. Но, почему этот охранник называет меня каким-то квазом, кто такой Апостол, и как я мог кого-то убить, если сил нет даже на то, чтобы подняться к унитазу? Мое самочувствие сегодня непонятно из-за чего значительно улучшилось, если бы еще не били, совсем было бы хорошо. Можно даже попробовать встать, только как это сделать, если лупит, гад, не переставая, и тут удачно прилетевший удар ногой в голову отправляет меня в нокаут.

Прихожу в себя от того, что этот же детина брызгает мне водой из кружки в лицо. О, вода! Увидев столь вожделенную жидкость, забываю про все на свете и жадно тянусь к ней руками. Детина протягивает мне кружку с остатками воды. Жадно выпиваю воду. Как же здорово! Но слишком мало. С мольбой в глазах возвращаю кружку ему обратно. Надеюсь, он догадается, что я хочу еще? Вместо того чтобы наполнить кружку водой, он отстегивает с пояса армейскую фляжку, свинчивает с нее колпачок и протягивает мне.

– Тебе сейчас не вода нужна, а особое лекарство. Ты как, понимаешь меня?

Я утвердительно киваю в ответ.

– Слушай внимательно, – говорит он. – это особое лекарство, очень ценное, на вкус внимания не обращай, ты должен его проглотить, но только два глотка, не больше. Потом еще примешь, запомнил?

Снова утвердительно киваю. Этот неизвестный богатырь, одетый почему-то в камуфляжную форму, что ломает весь его былинный образ, сует мне флягу в руки и отворачивается к телу одетому в похожую форму и неподвижно лежащему лицом вниз. Когда я поднес флягу к губам, жажда, разбуженная выпитым до этого глотком воды, была так велика, что присосался к источнику влаги, не обращая никакого внимания ни на ее запах, ни на ее вкус. О предупреждении выпить только два глотка, разумеется, я забыл, как только стал пить. От фляги я оторвался, когда она была уже пуста. В животе разливалось приятное тепло, головная боль стала стихать. Возвращалась привычная острота зрения, а сознание, затуманенное бредом последних дней, быстро приходило в нормальное состояние. На моей морде расползалась довольная улыбка. В такой позе, с зажатой в правой руке пустой фляжкой и с блаженным выражением на лице, я медленно завалился на спину и снова потерял сознание.

На этот раз в сознание меня привели шлепки по щекам. Увидев, что я наконец-то очнулся и сфокусировал на нем взгляд, незнакомый мне военный стал укоризненно качать головой:

– Вот, что ты за дурень такой. Сказал же тебе – не более двух глотков, а ты всю фляжку до дна вылакал. Ты же кони мог двинуть! Хорошо еще, что в ней меньше половины оставалось. Ты и так уже в кваза превратился, а теперь, что, смерти ищешь? Ты меня вообще слышишь, понимаешь, о чем я говорю?

Я киваю головой – сначала утвердительно, а затем отрицательно. Понимать-то я его хорошо понимаю, но кто такой кваз и как я в него смог превратиться? Он ухмыляется в ответ:

– А-а-а, ты меня слышишь, все понимаешь, но не врубился в то, что твориться с тобой и вокруг… Кстати, почему ты все время молчишь, тебе что в тюряге язык отрезали?

Открываю рот, показываю наличие языка, затем показываю рукой на горло и недоуменно пожимаю плечами. Делаю попытку что-то сказать, но из моего горла вырываются одни только хрипы.

– Понятно все с тобой, споровое голодание зашло так далеко, что, видимо, ты стал обращаться в зараженного, а при обращении речевой аппарат всегда первым отказывает. Ты не переживай, я все тебе объясню и расскажу. Ты уж прости, что не сдержался и бить тебя начал, – он указывает рукой на лежащее рядом мертвое тело.

– Меня зовут Лось, моего напарника – Апостол. Мы с ним проходили мимо, остановились собрать хабар с разорванного под твоим окном охранника. Апостол тебя сенсором засек, удивился, что до сих пор живой иммунный с такой светлой кармой сидит в камере барака для пожизненных заключенных. Побежал тебя спасать, и вот, непонятно почему, теперь лежит мертвый. Да еще не просто труп, а иссохшая мумия. Я сначала подумал, что это ты его прибил, поэтому не сдержался и рассвирепел. Даже чуть не убил тебя, а когда немного успокоился и рассмотрел тело, то теперь уже не уверен, что это твоих рук дело.

Не знаю, как ты смог провернуть такое – на его теле нет следов насилия, да и нечем тебе его убить было. Самое вероятное – даром прибить, но как? Допустим, вызрело у тебя некое убойное умение Улья, но спонтанная активация дара только на внешнюю угрозу срабатывает, а ты не только ничего вокруг не видел, а подыхал от спорового голодания, лежал без чувств, пуская слюни и гадя под себя.

Он замолчал, задумавшись.

Слушаю я, слушаю Лося, столько новой информации, но ни фига не понятно. Запомнилось, что этого былинного богатыря не Добрыней кличут, а Лосем, что ему подходит не хуже. Покойника звали Апостолом, а я на самом деле чуть ласты не склеил, от неизвестного мне спорового голодания. Может он оговорился и хотел сказать спорового отравления, но грибами нас в колонии вроде не кормили. А что за дары такие, которыми человека убить можно?

– Ничего не понимаю, я в Улье не новичок, но с таким никогда не сталкивался… Ладно, давай выбираться отсюда. Апостол хотел тебя спасти, исполню последнее желание напарника, да и новичкам, кем бы они не были, в Улье помогать принято, – глядя мне в глаза, сказал Лось.

– Проясним только один момент для начала. Это я снял со стены возле двери твоей камеры, – он показал мне бумажку и стал читать.

– Семин Виктор Николаевич, 58 года рождения, осужден на пожизненное заключение по статье 105 ч.2а и 105 ч.2е. Это про тебя? – спросил он.

Опуская глаза в пол, утвердительно киваю. Какой смысл скрывать? Хотел бы этот Лось меня убить, давно бы так и сделал за смерть друга. Не важно виноват я в этом или нет.

– 2а знаю – это убийство двух и более человек, а 2е – это особо жестоким способом что ли? Ты что террорист что ли?

Отрицательно машу головой. Не знаю, как ему без слов объяснить, что 2е – это не особо жестокий, а особо опасный способ убийства.

– А зачем пошел убивать? – спрашивает меня Лось.

Надо отвечать. В голову приходит только один способ. Попробую, может, поймет? Касаюсь пальцами своего глаза и указываю той же рукой на его глаза, затем повторяю этот же жест, заменив глаз на зубы.

– Око за око, зуб за зуб, – догадывается Лось – Мстил, что ли?

Утвердительно киваю головой.

– Тогда понятно, почему Апостол увидел, что у тебя карма светлая. Улей оценивает наши грехи не по людским законам, а по своим. Раз карма у тебя поле переноса осталась светлой, значит, твое решение было верным, и те, кого ты убил, заслуживали смерти. Отомстить-то хоть получилось?

– Нет, – жестом отвечаю ему я.

– Ничего, бывает. Ты идти сможешь? Попробуй встать, – с сомнением во взгляде просит меня Лось.

Пытаюсь подняться. Ничего не выходит. Руки могу слегка поднять, головой шевелить получается, но слабость такая сильная, что больше ничего не выходит.

– Тебе обязательно надо будет поесть. И сделаю я тебе, пожалуй, раствор гороха, а то тащить на себе всю дорогу твою тощую тушку мне не улыбается. Так, ты пока полежи тут, а я скоро вернусь. Здесь безопасно, этаж зачищен. Принесу тебе одежду, сменим твою камеру на место получше и займемся твоей реанимацией. Да, еще надо не забыть тебя окрестить. Сегодняшний день потратим на подготовку, а завтра с утра двинем. Задерживаться тут долго нельзя, кластер сверхбыстрый, скоро снова пойдет на перезагрузку.

Он легко поднял на руки мертвое тело Апостола и вышел с ним из камеры. От нечего делать прислушиваюсь к своему самочувствию. Вроде все в норме. Голова не болит. Мысли, зрение и слух тоже в порядке. При упоминании Лосем про еду, в животе отозвалось привычное человеческое чувство голода. Говорить не могу, но вижу, что Лося этот момент совсем не пугает. Может, речь восстановится со временем? Напрягают только непонятки, постоянно проскальзывающие в речи Лося. Какой-то иммунитет, какие-то зараженные, дары (он, что фанат Гарри Поттера?), карма, Улей, еще непонятные крестины добавились… Нафига, я же и так крещеный? Вспомнилось зачем-то, как в восьмом классе, будучи уже комсомольцем, удивился, узнав о том, что родители, когда я был еще совсем маленьким, втайне отвезли меня в церковь и окрестили. «А, может, я продолжаю бредить?» – слишком все необычно выглядит. Наверно, стоит дождаться обещанного моим спасителем объяснения. Есть и еще какое-то неявное беспокойство – будто зуд в голове от того, что кажется, что забыл что-то очень важное, но не помнишь что именно, и никак не можешь заставить себя вспомнить.

Пока я пребывал в этих раздумьях, Лось еще раз появился, заглянул в мою камеру и снова ушел. Его шаги гулко отзывались в пустом коридоре, поэтому я и заметил, что он приходил. Во второй раз он долго отсутствовал, я даже беспокоиться начал. Что ни говори, а он – моя единственная надежда на спасение, не говоря уже об информации, что за херня здесь творится. Вернулся Лось примерно через час и принес тюремное одеяло.

– Грязный ты, придется тебя помыть, – сказал он.

– Я приготовил тебе ванну, мыло, мочалку. Сейчас заверну тебя в это одеяло и отнесу. Горячей воды нет, потерпишь. Банные процедуры будут в воде комнатной температуры, потом одену тебя в чистое.

Я согласно кивнул. Несло от меня знатно, любой бомж обзавидуется. Одевать новую одежду на грязное тело не комильфо. Надеюсь, он меня потом не в тюремную робу обрядит? Спокойно дал Лосю себя спеленать, пробовал помочь, но не получилось ничего путного. Блин, я слабый, беспомощный и жалкий, как столетний дедушка. Противно, но приходится терпеть. Почему он мне помогает? Из-за того, что новичкам следует помогать? С чего это я вдруг новичком стал, и что за суеверия такие, что надо обязательно помочь? Бред какой-то. Я бы ни за что на свете не стал вытаскивать и, тем более, спасать смертника, подобного мне. Прошел бы мимо камеры и все. А может, тут дело в другом? Может, он нарочно из себя добренького изображает, а на самом деле все, что его интересует – это разобраться, почему погиб его напарник? Как его там звали – Апостол, кажется? Если выяснится, что в его смерти я каким-то боком виноват, как бы бредово не выглядело это предположение, Лось грохнет меня, забыв о том, что сам же и спас. Или простит? Надо держать с ним ухо востро, и ничего о себе больше не рассказывать. Это даже неплохо, что я говорить не могу, так бы точно ляпнул что-то не то и проболтался. Я же ни черта не знаю, что за странные дела тут творятся! И что за странные у этой парочки погоняла, почему не нормальные имена?

Так я думал, пока меня, как куль, нес на плече Лось. Куда мы двигались я не имел не малейшего представления, потому что когда меня, согнутого буквой "Г" с поднятыми вверх и закованными в наручники руками водили под конвоем, я даже не пытался запоминать дорогу. Сейчас тоже не получилось ничего рассмотреть, поскольку висел головой вниз и видел один лишь пол да нижнюю часть тела Лося. Рассматривать его задницу мне было совсем не интересно, и я почти сразу закрыл глаза. Некоторое время спустя Лось принес меня в какое-то подсобное помещение и поставил в большой пластиковый таз зеленого цвета, затем, придерживая одной рукой, снял с меня одеяло и помог опуститься в воду. Холодно не было, вода была комнатной температуры. Интересно, где он раздобыл такой здоровый таз?

– Посиди немного в воде, пусть говно от твоей задницы немного отлипнет, а потом я тебя помою, – сказал Лось, усаживаясь на табуретку напротив меня.

– Не бойся, не заболеешь, нас, иммунных, никакая зараза не берет. Пока ты будешь отмокать, я опишу тебе в общих чертах в какой заднице ты оказался.

«Оптимистичненькое начало», – подумал я. Сидеть было неудобно. Надеюсь, ноги, упирающиеся коленями в грудь, не успеют затечь, пока он будет рассказывать.

– Ты помнишь туман? – спросил меня Лось.

Я отрицательно помотал головой.

– А кислый запах?

Я кивнул утвердительно. Помню, было такое.

– Надышавшись кислотой, сознание терял?

С удивлением снова утвердительно киваю. Откуда он знает?

– Был бы на улице, увидел, как весь ваш поселок заволокло плотным туманом с кислым запахом. Мы его так и называем – кисляк. Запомни. Появление кисляка означает, что кусок твоего мира скопировался в другой мир, который мы, его обитатели, такие же как и ты, попаданцы, называем Стиксом или Ульем. Так что вместо одного Виктора вас стало двое: для первого Виктора не случилось ничего необычного, и он как сидел в камере, так и продолжает там сидеть. Второй Виктор – ты, точная копия первого со всеми его воспоминаниями, приобретенными им навыками и способностями, сидишь сейчас голый с тазу с водой, и в отличии от первого за последние дни с тобой случилось много всего странного и необычного, чему, я уверен, ты даже не смог найти объяснений. Если ты мне не веришь, просто посмотри на свои руки и вспомни, в кого ты начал превращаться.

Лось сделал паузу и внимательно наблюдал за мной – поверил я или нет. Обычно я всегда недоверчиво отношусь к людям, но тут я поверил в сказанное сразу, хотя и перевел взгляд на руку, разглядывая ее серый цвет и самые натуральные небольшие когти, в которые превратились мои от природы мягкие ногти.

– Считается, что этот туман содержит в себе или полностью состоит из спор неизвестного происхождения, – продолжил рассказывать Лось. – Попадая при дыхании в легкие человека, эти споры прорастают и сразу пытаются захватить контроль над телом. Если попытка оказывается удачной, то человек теряет свое сознание и превращается в вечно голодную тварь со звериными повадками. Таких перерожденных мы называем просто – зараженные, не вздумай их путать с зомби. У зараженных бьется сердце, по их жилам бежит кровь, они пьют воду, едят, гадят, их телом по-прежнему управляет головной мозг. Вот только самим мозгом управляет выросшая из спор-паразитов грибница, расположенная в особом выросте на затылке, который называется споровым мешком.

Лось остановился, отстегнул от пояса фляжку, отвинтил крышку и сделал из нее небольшой глоток, затем дернулся было повесить ее обратно на пояс, но потом, видно, передумал и оставил держать в руке.

– Тебе пока не предлагаю, ты и так уже дневную норму живца в один присест выдул, позже получишь. Так вот, поехали дальше. Намного меньшая часть скопированных людей в Улей людей при попадании в этот новый мир может сопротивляться спорам паразита-захватчика. Их мы называем иммунными. Обычно число иммунных не превышает примерно 5 % от всего числа скопированных жителей. На твое счастье или беду, ты, Виктор, оказался иммунным, как и я. Но наш с тобой иммунитет не вечен, и споры из наших тел никуда не делись. И ты, и я, и все, нам подобные, если не хотим, конечно, умереть, обречены до конца своих дней пить специальное лекарство, – тут он поднял в мою сторону зажатую в руке флягу и побулькал налитой в ней жидкостью, – живчик или живец, живун, нектар – у него много названий. Если иммунный перестанет его пить, то или просто умрет в страшных муках, или начнет обращаться в зараженного, что как раз случилось с тобой. А ломку, которую ты испытал, мы называем споровым голоданием. Если иммунного отпоить живцом вовремя, то споровое голодание проходит без последствий, но, если как тебя, вытащить с того света буквально в последний момент, то изменения тела будут иметь необратимый характер, и ты останешься квазом. Кваз – это иммунный, который, в силу разных причин, выглядит как зараженный, но сохранил свою человеческую сущность. Теперь понятно, что с тобой произошло? – с легкой ухмылкой спросил меня Лось.

Я не спешил согласно кивать, да думаю, что он и так по моим глазам понял, что меня, как говориться, проняло. Значит, прав я был, когда предположил и химическую атаку на поселок, и случившийся следом за ней зомби-апокалипсис. Ну, почти прав, в отдельных моментах. Ничего себе поворот! Другой мир! Нутром чую, что Лось мне еще и десятой доли о нем не рассказал. К такому меня жизнь не готовила. Ни военной, ни выживальческой подготовки у меня нет – так немного из пистолета стрелять умею, да знаю за какой конец гранатомет брать, имею общее представление об использовании взрывчатки. Картина Репина «Приплыли…» Как долго я тут протяну? Видно, здесь, в так называемом Улье, приятного мало – я помню, как человека живьем сожрали. Смерти не боюсь, но быть сожранным, брр…

– Вижу – осознал, – не меняя выражения лица, сказал Лось – давай мыться, потом продолжим этот разговор.

Мыл меня Лось тщательно, намыливал хозяйственным мылом и тер, похоже, губкой для мытья посуды. По ходу процесса пояснил, что здесь от чистоты тела и одежды жизнь иммунного зависит самым прямым образом. Было с одной стороны неловко, что меня, взрослого мужика, почти деда, вынужден мыть другой мужчина, а с другой – я испытывал от водных процедур почти блаженство. В колонии заключенным отводилось на прием душа всего по десять минут раз в неделю. Эх, еще бы в баньку сходить! Дай бог, оклемаюсь, разберусь как в этом мире все устроено и первым делом посещу баню. Должна она тут быть, обязательно должна, как же можно жить без бани? – размечтался я.

После помывки Лось закутал меня в простыни и одеяла и усадил на стул обсыхать. Затем принес большой термос, литра на два, налил себе и мне из него по кружке горячего чаю и щедро набросал в мой напиток кускового сахара.

– Размешивай сахар и пей, не спеша, маленькими глотками, – сказал он мне – а я продолжу рассказывать, что здесь и как.

– Как я уже говорил, в этом мире есть зараженные и иммунные. Но не все так просто. И те и другие со временем эволюционируют и изменяются. Зараженные вечно голодны и буквально едят живьем все, что шевелится. Так вот, чем больше мяса, особенно из плоти иммунных, съел зараженный, тем быстрее он превращается в опаснейшую тварь, которую не всяким оружием можно убить. Чем дальше изменения, тем меньше в зараженном остается от человека. Фильмы или комиксы про "Венома" видел? – спрашивает меня Лось.

Я задумался, вспоминая. Нет, не помню таких фильмов, а комиксы никогда не смотрел, слишком я для них стар. Отрицательно качаю головой.

– А фильмы про Халка смотрел? Такого большого зеленого чувака, в которого один ученый обращался, если его разозлить. Было такое?

Да, вспоминаю, смотрел подобное кино. Два фильма видел. Последний – в 2008 году, а первый, кажется, в 2003. Помню еще, что первая лента критикам не понравилась, да и вообще и оба этих фильма, вроде бы, мало денег собрали в мировом прокате. Мне, наоборот, первый фильм понравился больше второго. Наверно, из-за того, что в силу возраста комиксами не увлекался и было наплевать на отличия от "канонической" истории персонажа. Оторвавшись от воспоминаний, согласно киваю.

– Отлично, – радуется Лось – а теперь представь у этого громилы серую, как у тебя, кожу и башку размером с пивной бочонок с хлеборезкой от уха до уха. Представил? Так вот, это будет пример не самого развитого зараженного. Дальше эти твари обрастают костяной броней с торчащими шипами, отращивают зубы, как у акулы – в два ряда. Ростом и весом могут превосходить слона, а сила у них такая, что могут завязать бантиком пушку у танка. Представил, впечатлился? Та тварь, которая под твоим окном сожрала иммунного охранника колонии примерно таким Халком и была. Здоровенная, костной броней обрастать уже стала. Вот ее пули 5,45мм и не взяли. В твоем поселке самая отожравшаяся тварь оказалась. Да, забыл сказать, обращаются все плотоядные животные, вес которых больше 15 кг. Она как раз из местных собачек была. Отожралась в поселке и вернулась на привычное место.

Я проникся. Как же иммунные здесь выживают? И не спросишь ведь, говорить-то не могу. Но, видимо, мой не заданный вопрос легко читался на лице.

– Хочешь спросить, как мы здесь выживаем? – ухмыляется Лось прихлебывая из кружки чай.

– Да по-разному, человек – хитрая сволочь, умеет приспосабливаться к чему угодно. Есть у нас и свои особые козыри в рукаве. Во-первых, это наш иммунитет, из-за которого гриб-паразит вынужден приспосабливаться и живет в нашем теле в режиме симбионта, причем очень полезного. Мы ничем не болеем. Ни одна, даже самая страшная, болячка из прошлой жизни нам теперь не страшна – организм с ней справится сам, да так лихо, что ты этого просто не заметишь. Раны у нас заживают гораздо быстрее, чем на "собаке". Наше тело восстанавливает утраченные органы, даже оторванные конечности отрастают заново. Твоя немота – временная проблема, которая пройдет сама или ее легко вылечит особый специалист, называемый здесь знахарем. Наш иммунитет настолько сильный, что излечивает даже от старости. В этом мире тебе дарована вечная молодость и бесконечная жизнь, если тебя, конечно, не съедят, – усмехнулся он.

– Живчик только пить не забывай.

Вот это да! Меня очень обрадовало скорое исцеление и возвращение сил, настолько надоело ощущать себя беспомощным. Молодость вернется – тоже здорово. Молодым не понять, какое это счастье, когда у тебя ничего и нигде не болит. Поток радостных мыслей прервали воспоминания о погибшей дочери и потерянной жене. Вспомнилась неудавшаяся месть и мой двойник, оставшийся гнить в камере. В груди снова заныло. Увидев, что такая радостная новость, как бессмертие, нагнала на меня тоску, Лось продолжил:

– Постарайся забыть о прошлой жизни, знаю, это тяжело, но, все же постарайся ничего не тащить за собой в этот новый мир из старого, иначе долго не проживешь. Если будешь цепляться за свою прошлую жизнь, то можешь легко дойти до самоубийства или совершишь опрометчивый поступок, который приведет тебя к смерти. Вернуться в свой мир ты не сможешь – обратной дороги нет ни для кого. И помни, Виктор, каким ты был, остался на положенном ему месте в своем мире. Там он – убийца и по людским законам будет отбывать наказание за свое преступление, что справедливо. Ты – уже не он, хотя у вас общая память. Теперь ты – новичок, свежак. Улей посчитал, что за тобою нет никаких прегрешений, ты чист перед этим миром, как новорожденный, и начинаешь новую жизнь с чистого листа. Превратишься ли ты в подлеца или останешься человеком – будет зависеть только от тебя. Улей дал тебе второй шанс, будь ему благодарен, отнесись к этой возможности серьезно.

Я задумался. Лось прав во всем. Все, что я потерял, не вернуть. Он говорит, что вернуться невозможно – поверю и в это, а, если бы даже и получилось вернуться, – чтобы бы я там делал? Снова отправился бы мстить и еще раз попал на пожизненное? Спасибо, больше не надо. Надо постараться вспомнить себя молодым и, действительно, начать новую жизнь. Поднимаю глаза на Лося и утвердительно киваю.

– Вижу, ожил. Молодец! Так и держи уши торчком, а хвост – пистолетом! Здесь жить можно, и у тебя есть к этому все задатки. Не каждый, как ты, сможет так долго сохранять разум при споровом голодании. Я лично ни разу не слышал, чтобы иммунных так легко, как тебя, откачивали, когда при отсутствии живца у слабенького свежака обращение в зараженного заходило настолько далеко, что пропадал голос. Тебе есть чем гордиться!

– Ну, а теперь пару слов о твоем новом мире. Его не зря называют – Улей. Он, как пчелиные соты, состоит из ячеек разной формы, которые мы называем кластерами. Кластеры – это куски земной поверхности, скопированные в этот мир из других миров, похожих на твой. Реальность такова, что есть не одна Вселенная. Их – бесчисленное множество, бесконечное число разных вариантов планеты Земля, на которой мы с тобой родились. Слышал когда-нибудь о мультивселенной в интернете, по ТВ, по радио или читал в фантастической литературе?

Отрицательно машу головой. Не встречал такого. Когда не стало дочери, я топил свое горе, с головой погрузившись в чтение современной фантастики и фэнтези самых разных жанров. Жена ударилась в религию, а я – в чтение. Спасибо Лехе, не запил… Но такой термин мне нигде не попадался.

– Вот, значит, как… – удивился Лось. – Скажи, а книги Желязны, что-нибудь с названием про Амбер, про отражения или тени Порядка и Хаоса, в твоем мире были?

Да, хорошо помню, читал двухтомник, который назывался "Хроники Амбера". Это было одним из тех произведений, после которых я полюбил фантастику.

– Отлично. Так вот, эти миры – отражения или тени, чем-то похожи на мультивселенную, только без центра Порядка и центра Хаоса. Просто бесчисленные варианты нашей Земли, которые отличаются друг от друга. Отличия между мирами могут быть очень большими или же, наоборот, столь незначительными, что невозможно заметить. Вот из этого бесконечного множества миров Улей раз за разом копирует разные куски. В мультивселенной твоих копий также бесчисленное множество, и у каждой из них своя уникальная судьба, – не спеша объяснял мне сложный вопрос мироустройства Лось.

– Поясню на примере: Улей скопировал поселок Харп целиком и частично – с окружающим его лесом. Через некоторое время этот поселок исчезнет, и на его месте окажется снова поселок Харп, но уже из другого мира, в котором, например, тебя в колонии не будет. Такое обновление кластеров называется перезагрузкой, а перезагружаемые кластеры – стандартными.

Я внимательно слушаю рассказчика. После кружки горячего чая мне стало совсем хорошо. «Интересно, а кем был Лось до копирования в Улей? Кто он по профессии?» – думаю я и, озадачившись этим вопросом, бросаю на него короткие взгляды, стараясь разглядеть детали облика, которые могут дать ответ на этот вопрос. И вдруг у меня появилось странное чувство, что Лось – слишком положительный, дни его сочтены, и он – не жилец. Что, блин, опять такое? Сидел, что называется, никого не трогал. Откуда взялось это ощущение и такая уверенность? От неожиданности я выронил из рук пустую кружку, и она загрохотала по полу. Лось прервал свой рассказ и озабоченно уставился на меня.

– Ты совсем ослаб, – сказал он и на мгновение задумался. – Пожалуй, стоит напоить тебя раствором гороха… Чую, без гороха тащить мне тебя на своем горбу придется до самого стаба. Жаль, у меня янтаря нет – можно было бы добавить его в живец. Ты и так кваз, тебе не страшно. Так, хватит пока разговоров, сейчас принесу одежду, раствор гороха и еду.

Он встал и вышел из подсобки.