Текст книги "Прекрасный новый мир (СИ)"

Автор книги: Alex Levin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава 15, часть первая

Закончив разговор с Диогеном, Юрист телепортом переместился в Булавку, на крышу одной из пятиэтажек. Скоро мимо этого здания пойдет рубер, которого он привел в этот город. Зараженного следовало уничтожить и убрать последние следы его, Юриста, вмешательства в дела иммунных. А пока у него есть немного времени, следовало проверить линию судьбы Диогена – все ли он сделал правильно. Задействовав свой дар, он увидел, что нужный ему вариант судьбы Диогена больше не напоминал бледную, едва различимую тень, а светил теперь холодным и ярким лунным сиянием. У него все получилось! Их разговор стал последним штрихом, в нарисованной Юристом картине, и сейчас новичок, выбранный им, просто обречен дойти до золотой жемчужины. Такова теперь самая вероятная судьба Диогена из множества возможных. Да, странная штука эта судьба. Мысли Юриста в который раз переключились на размышление о своей горькой доле. Сказал бы кто ему, молодому пареньку из глухой деревушки, затерянной где-то на Урале, и родившемуся еще в дореволюционное время, что в не особо далеком будущем он станет Богом и будет из-за этого невыносимо страдать… Чертов Стикс! Но какой смысл винить бездушную машину в своих бедах, особенно если в них виноват только ты сам? А перед глазами плыли и плыли картины из далекого-далекого прошлого….

* * *

Он родился после «Кровавого воскресенья», и из жизни в царской империи запомнил лишь голод, нищету и беспросветность будущего. Революционные идеи большевиков сразу запали ему в душу – мелкий пацан увидел в них единственную возможность изменить жизнь к лучшему. Известие о случившейся в 1917 году революции и приход к власти большевиков он воспринял с ликованием, а когда наступило время гражданской войны, сбежал на фронт в Красную Армию. Смышленого паренька на войне заметили и после окончательного разгрома белых оправили в Москву учиться. Днем он работал на заводе, а вечером посещал рабфак. Свободного времени практически не было, но ему посчастливилось познакомиться с чудесной девушкой и вскоре у него появилась своя семья. Это было хорошее время – страна оживала после царского застоя и стремительно развивалась. Росла и его семья. У них с женой появилось трое детей – два мальчика и дочка красавица. А потом постучалась новая беда, и пришел новый враг желающий полностью стереть его народ и страну с лица земли. И в этот раз он не остался в стороне, и вновь добровольцем отправился на фронт. Война привела его обратно домой, и осенью 1941 года он в составе 16-й армии защищал Москву от наступления немецких войск с Волоколамского направления. Когда враг подошел практически под стены города, добровольцем на фронт ушел его старший сын. Враг от столицы был отброшен, сын погиб… Именно тогда для него война с фашистами стала личной. В 16-й армии он, как один из лучших стрелков из винтовки, получил в руки новейшее оружие – только что поступившие в войска ПТРД. Так он и воевал с этим противотанковым ружьем, пока не дошел до Восточной Пруссии осенью 1944 года в составе Третьего Белорусского фронта. Война перешла на территорию противника, и его 11-я гвардейская армия (16-я армия была преобразована в 11-ю гвардейскую директивой от 16 апреля 1943 года – прим. автора) на острие атаки фронта ворвалась в город Гольдап. Увы, но на этом наступление захлебнулось. Сил одного Третьего Белорусского фронта оказалось недостаточно, чтобы сломить сопротивление противника и, как планировалось, выйти к Кёнигсбергу. В конце октября от наступления пришлось перейти к обороне, а в первых числах ноября враг пошел в атаку…

Он очень хорошо помнил этот день, день когда для него разом все стало другим. Бой начался обыденно, как и множество боев до этого. Он отстреливал бронированные цели, его напарник, как обычно, прикрывал огнем из винтовки. Отстрелявшись с первой позиции, они уходили на запасную, когда совсем рядом разорвался снаряд. Его сильно контузило и разорвало барабанные перепонки, но других ранений взрыв не нанес – напарник послужил живым щитом, и все осколки попали в тело товарища. Оглушенный, он лежал без сознания на краю небольшой воронки от попадания снаряда, забрызганный кровью напарника и смотря невидящим взглядом в открытое небо. Когда он пришел в себя и огляделся, бой уже закончился. Вокруг него были одни трупы. Звуков он не слышал, но по зареву от выстрелов в вечернем небе выходило, что враг прорвал оборону, и его армия отступила, оставляя захваченный город. Он оказался в тылу противника… Надо было избежать плена и срочно прорываться к своим.

Его верное ружье не пережило близкого взрыва. Практически неубиваемое оружие очень неудачно поймало осколки и стало непригодно для ведения стрельбы. Как и винтовка напарника, которая висела у того за спиной, и первая приняла на себя разлетающиеся осколки разорвавшегося снаряда. Механически подхватив брезентовую сумку с оставшимся боекомплектом к ПТРД и свой вещмешок, он, пригибаясь, короткими перебежками направился в сторону леса, по пути осматривая в поисках оружия тела павших. Ему удалось найти целый ППС (пистолет-пулемет Судаева, прим. автора) в комплекте с шестью магазинами, правда, патроны оставались только в двух. Следовало восполнить боезапас, но вдруг поле боя стало затягивать плотным туманом со странным кислым запахом, и видимость упала практически до нуля. Он успел укрыться в окопе и потерял сознание во второй раз…

Когда сознание к нему вернулось, над окопом в котором он лежал, сияли звезды. Неизвестный туман полностью рассеялся, а вместе с ним пропал и странный кислый запах. Голова заболела еще сильнее, а слух к нему так и не вернулся. Сильно хотелось пить. Он отстегнул у погибшего бойца фляжку и жадно припал к горлышку. От поиска патронов пришлось отказаться – пока стояла ночь, нужно было пробираться через линию фронта к своим. Он собрал свои вещи и оружие и направился в сторону леса.

Первые странности он обнаружил, еще пробираясь среди деревьев. Несмотря на ночное время, было очень жарко для ноября. Ему даже пришлось снять шинель, скатать ее в валик и закрепить на вещмешке. Облаков на небе не было, и месяц давал достаточно света осеннему лесу. Когда конкретно пейзаж вокруг изменился, он не заметил. Еще несколько минут назад он шел по осеннему лесу, потерявшему свою листву, а сейчас его окружали деревья с густыми кронами. К нему снова вернулась головная боль и жажда. Он не понимал, что происходит. Решив, что сбился с пути, он принялся нарезать круги по лесу, но знакомых мест найти так и не смог. Зато под утро ему удалось выйти на асфальтированную дорогу, по которой он и решил пойти, ведь сил бродить по лесу уже не было. Головная боль, как и жажда, не проходили, а вода во фляге давно закончилась.

Он шел и шел по дороге, пока не заметил справа щит с надписью, повергшей его в ступор. На небольшом прямоугольнике белого цвета черными и красными цветами на РУССКОМ языке было написано:

Заповедник

Вход и въезд

ЗАПРЕЩЕН

Русские надписи в Восточной Пруссии? Он стоял перед табличкой и ничего не понимал. Мыслей в голове не было – мозг отказывался принять увиденное глазами. Поправив лямку ППС, он пошел дальше. Где-то километра через два он вышел из леса и увидел впереди развилку. На окраине леса на большом щите красовалась надпись, которая его просто убила:

Волжско-Камский

государственный

природный биосферный

заповедник

Что за черт! Он стоял перед щитом и силился вспомнить, в какой части страны находится этот заповедник. Задумываться над тем, как он тут оказался, даже не пытался – его сознание по-прежнему отказывалось верить в увиденное. Волга – это же черти где за Москвой! – вспомнил он. Но как? Не найдя ответа на свой вопрос, он направился к развилке. Перед развилкой опять испытал шок – узкая дорога из заповедника пересекала широчайшую автостраду. Он прошел полстраны, но таких дорог, да еще и не пострадавших от войны, не видел. Особенно его удивил крытый пешеходный мост через дорогу с куполом из голубого пластика. Желая его рассмотреть поближе он повернул направо, подошел к мосту и, не веря своим глазам, ощупал все, до чего смог дотянуться. Переход оказался реальным, но, все еще не веря своим глазам, он зачем-то решил проверить его на прочность и перешел на противоположную сторону магистрали. Мост никуда не делся и его вес выдержал. Не зная, в каком направлении следует двигаться, он продолжил идти вправо от развилки и через несколько метров вышел к дорожному указателю. На синем прямоугольнике белыми стрелками было показано направление движения с буквенными надписями, тоже белыми:

Казань (прямо)

Новочувашевский 300 м (поворот направо)

Он под Казанью? Но, но… это же от Казани до Москвы, кажется под тысячу км, а от Москвы до линии фронта, наверно, еще больше! Как такое возможно? Он стоял перед щитом, не в силах пошевелиться, его руки мяли ушанку, а в голове были только пустота и накатывающие волны боли.

Сколько он так простоял в неподвижности, не помнил. Как к нему сзади подъехала машина, не видел и не слышал. Из оцепенения его вывел толчок в плечо. Когда он обернулся, то его брови от удивления поползли вверх. На него смотрели четыре небритых мужика в странной пятнистой одежде, вооруженные незнакомым ему оружием, направленным в его сторону. Рядом на обочине стоял странного вида грузовик, весь обваренный металлическими листами с торчащими во все стороны шипами. На крыше машины виднелась самодельная башенка с установленным в ней крупнокалиберным пулеметом, ствол которого тоже был направлен в его сторону. По шевелящимся губам он понял, что они ему что-то говорили, но из-за травмированных взрывом ушей, услышать, что именно, не мог. Медленно подняв руку вверх, он указал на вытекшую из ушей и запекшуюся кровь, пожал плечами и отрицательно покачал головой, показывая, что он их не слышит. После этого один из четверки что-то сказал, и боец, стоявший ближе всего к машине, опустил оружие и подошел к нему. Он отстегнул свою фляжку и жестами показал, что из нее надо сделать три глотка, зажав руками нос. Это было странно, но он подчинился. Жидкость оказалась настолько противной, что не испытывай он сильную жажду, то его бы наверняка вырвало. Но это было еще не все. Боец, давший ему напиться, подошел ближе, зажал своими руками его уши и замер, закрыв глаза. В ушах неприятно защипало, а в животе, наоборот, разлилось тепло от выпитой гадости. Когда незнакомец убрал свои руки, он обнаружил, что жажда и головная боль прошли полностью, а к нему вернулся слух. Ну, а дальше…

Дальше его посадили в машину и куда-то повезли, подвергнув по дороге настоящему допросу и устроив досмотр его вещей. Впрочем, незнакомцы ничего у него не забрали, за исключением половины оставшихся 14,5 патронов, буркнув при этом, что это «плата за обучение и проезд». Радовало уже то, что говорили с ним по-русски. Когда он хотел было начать задавать интересующие его вопросы, их старший, представившийся Топором, махнул рукой и сунул ему в руки несколько скрепленных листов, сказав сначала трижды их прочесть. Разумеется, он не поверил написанному, но никто из новых знакомых не пытался его в чем-то убеждать. Топор попросил у одного из членов его команды все патроны к ТТ, что у того были и приказал набить им пустые магазины к ППС. Противиться приказу он не стал и его боезапас увеличился до трех полных 35-патронных магазинов. Вскоре машина остановилась, и все вылезли. Они оказались на автозаправке, метрах в 30 от дороги, на опушке небольшого леса. В 300 метрах виднелись дома на окраине толи деревни, толи небольшого поселка. Группа Топора приехала на пятый день после перезагрузки мародерить этот населенный пункт, только в этот раз командир сталкеров изменил диспозицию бойцов и предложил в учебных целях новичку выступить на «острие атаки», чтобы тот быстрее осознал реальности нового мира.

Он навсегда запомнил первый бой с зараженными – первоначальный шок от вида обратившихся людей, шок от увиденных кровавых картин в селе… Когда же он смирился с действительностью и принял новую реальность, пришло спокойствие и понимание – он просто опять на войне, и есть новый враг, которого нужно уничтожить. Он начал хладнокровно всаживать пулю за пулей в бегущих на выстрелы бегунов и лотерейщиков. Топор стоял рядом и подсказывал, как правильно убивать зараженных. Его страховали остальные бойцы группы и пулеметчик с крыши машины. Зараженные быстро закончились. Топор сказал ему, что в это село при перезагрузках прилетает от тысячи до полутора человек, и развитых тварей там обычно бывает немного. В том бою он лично положил почти двадцать бегунов и несколько лотерейщиков. Рейдеры были впечатлены его боевыми навыками. Потом был урок по вскрытию споровых мешков и упокоению медлительных пустышей странного вида топориками, которые рейдеры называли клевцами. По итогам «учебы» его окрестили Солдатом, но не потому, что он провалился с полей войны, а потому, что своим хладнокровием в бою напомнил Топору героя какого-то фантастического фильма. В селе его заставили полностью избавиться от старой одежды, тщательно вымыться водой из колодца и переодеться в незнакомую, но удобную гражданскую одежду: джинсы, кроссовки, футболку, рубашку и легкую куртку. Армейский вещмешок заменили на анатомический туристический рюкзак с современным походным инвентарем. За участие в отстреле зараженных он получил двадцать споранов и дальше работал у рейдеров на подхвате носильщиком. Закончив с мародеркой и пополнив на заправке запасы горючего, рейдеры погрузились в машину и поехали обратно в стаб.

На обратной дороге он узнал, что нашедшие его рейдеры приехали из стаба Юбилейный, который был равноудален и от Пекла, и от Внешки. Его жители, ввиду особенности близлежащих кластеров, в основном промышляли сталкерством. Дело было в том, что по неизвестной причине в зоне контроля Юбилейного много кластеров иногда грузились с большим рассинхроном по сравнению с временем в Улье. Разница могла составлять пять, десять и даже пятнадцать и более лет в любую сторону – как в прошлое, так и в будущее. Как выяснилось из разговоров с группой Топора, его случай попадания в Улей был не уникальный, хотя он и провалился с разницей во времени почти в 50 лет – из 1944 года в 1992 год. Рейдеры Юбилейного охотились на кластеры из будущего, большой ценностью считались куски внешних миров старше 2010 года. Рейд, невольным участником которого он стал, оказался неудачным – село прилетело из 2003 года, больших ценностей там не было. Из-за этого сталкеры и возвращались так рано, управившись в один день, без ночевки.

Еще на обратной дороге было много разговоров про дары или способности Улья, какие они бывают и как влияют на судьбу иммунного. Тема была очень интересной и, расспрашивая рейдеров, он не заметил, как они доехали до стаба. Перед выходом из машины, Топор его задержал и предупредил, что брать его в свою команду не будет. Пока не будет. Несмотря на хорошее впечатление, произведенное им на вылазке в село, определяющим для поступления в команду Топора являлось наличие дара, полезного для команды. На первое время опытный рейдер предложил поработать в службе обеспечения стаба – там всегда требовались люди, а его боевые навыки и рекомендация Топора позволяли устроиться не рядовым носильщиком, а бойцом охранения. С Топором они договорились встретиться где-то через неделю, уже после его визита к знахарю, когда станет известно, каким даром наградил Солдата Стикс. Ну а напоследок командир сталкеров посоветовал ему не тратить спораны и не продавать оставшиеся патроны 14,5 мм – консультация знахаря в их стабе стоила дорого, хотя в дарах тот разбирался слабо.

Поселение иммунных не произвело на него сильного впечатления – все затмила обрушившаяся на него правда. Ребята из команды Топора тактично умолчали о факте развала СССР, а вот ментат на допросе и инструктаже перед допуском в стаб поспешил поделиться «радостной новостью», что в большинстве миров мультивселенной в 90-х годах СССР распался. Это потрясение было для него самым сильным, сильнее осознания факта попадания в другой мир. Все, во что он верил и за что сражался на двух войнах было разрушено, а страна, за которую отдали жизнь и сын, и его однополчане, была безвозвратно потеряна. Как так могло произойти? Что случилось с русским народом? Он не понимал и не находил ответа на эти вопросы.

Что было дальше в тот день, он не помнил, а картины прошлого размывались – рейдеры Топора отвели его к себе в дом, и там он напился водки и уснул. Он проспал двое суток, а потом Топор повел его устраивать в отдел обеспечения стаба. В службе обеспечения новички работали по контрактам. Срок контракта зависел от того, насколько сильно стаб вкладывался в снаряжение свежака. По совету Топора он выбрал самый короткий по времени контракт – на месяц. В этом случае стаб выдал ему только форму охранника службы, полный боекомплект к ППС и клевец для тихого упокоения пустышей, а также выделил бесплатное место в общежитии с трехразовым питанием. Оплата охранника составляла три спорана за рейд. Выезды были частыми – два-три раза в неделю, плюс из рейда можно было вывезти любой груз для личных нужд, помещающийся в рюкзак.

Дальше для него начались монотонные рабочие будни. Он привыкал к новой жизни в новом мире, параллельно впитывая в себя новые знания, которых за время его временного скачка накопилось очень много. В этом ему очень помогло знакомство с Часовщиком, в прошлом – историком МГУ, кандидатом наук, провалившемся в Улей во время одной научной экспедиции. В стабе тот был очень уважаемым человеком из-за своего редкого дара, который так и назывался – часовщик. Улей даровал ему способность всегда знать точную дату и время этого мира. Благодаря этому дару стало возможным синхронизировать часы во всех стабах их домена, связанных между собой караванными путями. Часовщику много раз предлагали перебраться в лучшие места, но душа настоящего ученого не желала покидать уникальное место временных аномалий вокруг Юбилейного. Именно беседы с Часовщиком помогли уменьшить душевные муки, испытываемые из-за краха социализма. Бывший ученый доходчивым языком смог объяснить ему, почему сохранить СССР было также невозможно, как новичку выиграть в карты у матерых шулеров.

Боль поутихла, но вот жизнь в новом мире не задалась. Не помог и визит к знахарю, который стоил целых двадцать споранов. Высокая цена объяснялась тем, что знахарь настаивал на приеме гороха свежаками в его присутствии, и цена горошины была включена в стоимость его услуг. Вердикт Матроса (так звали знахаря Юбилейного) его не обрадовал – дар оказался бесполезным. Его способностью была возможность незначительно менять силу притяжения в круге трехметрового диаметра, то есть изменять по желанию вес небольшого по размерам предмета массой не более 1 кг. Самое печальное, что прием горошины никак не повлиял на развитие дара. Точнее, Матрос сказал, что не заметил никакой разницы. Ни радиус действия способности, ни величина воздействия на вес никак не изменилась. Даже условия применения дара остались прежними – воздействие возможно только на небольшие легкие объекты.

С Топором встретиться через неделю, как они планировали, не получилось – графики рейдов Топора не совпадали с графиком его выездов. Получилось пересечься только тогда, когда его месячный контракт подходил к завершению. Узнав, каким даром Улей наградил крестника, Топор извинился и отказался принять его в свою команду. Они немного поговорили за жизнь, и Топор объяснил ему, почему никому не понадобились его навыки обращения с ПТРД. Все оказалось просто. На войне их учили стрелять с открытого прицела по бронированным целям на дальностях 100–150 метров. В Улье из очень шумного оружия с ручной перезарядкой с таких близких дистанций на развитых зараженных никто не охотится. Вот огонь из КПВТ – совсем другое дело! Солдату следует переучиваться либо на снайпера, либо на пулеметчика. Ну, или перебираться с любым караваном торговцев в трейсерский стаб Заповедник – может, там найдутся желающие включить в свою группу стрелка из ПТРД. После разговора с крестным, он понял, что отправиться в Заповедник будет и вправду самым лучшим решением.

Когда обязательный месяц работы на стаб закончился, он нанялся в охрану каравана, идущего через Заповедник. Поход был непростым – караван практически каждый день отражал то набеги зараженных, то прорывался через засады муров или атомитов. Караванщики знали свое дело, а их разведка работала просто идеально. Без потерь, конечно, не обходилось, но караван не спеша шел по маршруту от точки до точки, и он добрался до цели своего похода.

В Заповеднике его ждал полный облом – спроса на стрелков из ПТРД от трейсеров не было, а в охрану службы снабжения его не взяли по причине слабого вооружения – на ближнем Западе толка от ППС не было. Пришлось устраиваться простым носильщиком, копить спораны на снарягу и ждать у моря погоды. ППС он наметил сменить на понравившуюся ему снайперскую винтовку М1903А4 образца 1942 года под винтовочный патрон.30–06 производства США. Оружие было привычной ему конструкции и стоило очень недорого, поскольку этот патрон не пользовался большим спросом. Саму винтовку он мог купить сразу, но решил подкопить денег и выкупить у продавца сразу и сам ствол, и как можно больше патронов к нему.

Но все резко изменилось, когда в Заповедник вернулся из длительного рейда Ревун, командир самой известной и удачливой трейсерской команды в округе. В тот вечер, после тяжелого выезда за продуктами, он отдыхал в баре с кружкой пива. Поскольку в стабе он был новичком и еще не успел завести себе друзей, то за столом сидел в одиночестве, неспешно потягивал пиво и слушал разговоры рейдеров. Когда пиво в его бокале почти закончилось и пришла пора уходить, в бар ввалилась веселая ватага небритых рейдеров. Свободных мест в зале оставалось мало, он разом допил пиво и уже собрался освободить стол, как был остановлен рыжебородым парнем, представившимся Ревуном и предложившим отметить с его группой удачное окончание рейда. Он согласился, и эта встреча, можно сказать, перевернула всю его жизнь. Трейсеры делились подробностями рейда, а он в ответ рассказал нехитрую историю своего появления в Стиксе. На удивление, Ревун слушал очень внимательно. Когда же он попрощался с ребятами и собрался уходить, поскольку тяжелый день давал о себе знать, Ревун отвел его в сторону и предложил завтра после завтрака навестить местного знахаря. Все расходы Ревун пообещал взять на себя с условием, что он будет молчать о его предложении и разрешит знахарю поделиться с ним конфиденциальной информацией о его даре. Он согласился – завтрашний день у его смены был свободен.

После их совместного визита к знахарю Ревун сиял, как мак на помойке. Его веселья Солдат понять не мог – опытный знахарь не опроверг «первоначальный диагноз», а только пояснил некоторые детали. Выходило, что горох оказывает ощутимое воздействие лишь на частоту использования способности. Жемчуг же напрямую влияет на коэффициент изменения веса. Одна жемчужина даст двухкратное изменение, вторая – трехкратное и т. д. Развивать дар знахарь посоветовал черным жемчугом, так как от цвета жемчужин кратность изменения веса не зависела, и все излишки энергии жемчужин пойдут на рост числа активаций дара. Ну а радиус… радиус расти не будет ни от гороха, ни от жемчуга, его будут незначительно увеличивать только годы, прожитые в Улье. Время жизни в Стиксе будет увеличивать и кратность изменения веса – примерно на 10 % в год. Размер же и первоначальный вес объекта, к которому он мог применить свой дар, как оказалось, изменить невозможно. Чем этот дар может быть полезен иммунному, он тогда не понял, но приподнятое настроение Ревуна говорило, что какие-то планы у того появились. Пока он сидел в приемном кабинете, Ревун что-то показал знахарю. Они коротко о чем-то переговорили, и знахарь утвердительно кивнул несколько раз на вопросы рейдера. Вот после этого тот и засиял.

На улице Ревун опять попросил его никому не говорить о визите к знахарю и предложил встретиться еще раз после обеда. А после обеда… после обеда ему предложили продаться в рабство. Ревун предложил заключить с ним трехлетний контракт на работу в составе группы за еду, ночлег и прочее. В качестве оплаты предлагалось: ежемесячная премия по итогам рейдов на усмотрение командира и… черная жемчужина сразу же после подписания контракта. Рабство заключалось и в том, что Ревун сразу предупредил, чтобы он рассчитывал минимум на 20 лет работы, потому что собирался весь заработанный группой жемчуг скармливаться Солдату в первую очередь.

Думал он не долго – в Стиксе не строят планов на века. Гораздо важнее было то, что Ревун предлагал ему жемчуг здесь и сейчас, а несколько принятых жемчужин давали неплохой шанс получить вторым даром что-то намного полезнее управления гравитацией чайных кружек, и он согласился. Они пошли к ментату, заключили договор, и Ревун протянул ему черную бусину, сказав, что утром проверил ее совместимость у знахаря.

Потом было знакомство с группой и обсуждение рабочих моментов. Поступал он вторым номером к суровому на вид снайперу. Его переселили в гостиницу в оплаченный одноместный номер, приказали уволиться из носильщиков и наказали ждать безвылазно в стабе возращения группы, посещая раз в три дня знахаря, который будет контролировать процесс усвоения организмом жемчужины. И самое главное – не болтать о своем даре, контракте с трейсерами и о принятом жемчуге. Вечером был еще один визит к знахарю, где ему выдали инструкции с комплексом упражнений на развитие дара. По возвращении в номер его ждали стрелочные весы и набор гирек, с которыми надлежало тренироваться.

На следующее утро Ревун и его команда отбыли на охоту в очередной рейд, а он приступил к тренировкам. Пока ребят не было, он успел дважды посетить знахаря и добился нужного результата в управлении даром. Взяв в руки 100 граммовую гирьку и задействовав свой дар, он мог в два раза снизить ее вес, причем после этого ему не нужно было концентрировать на гирьке свое внимание и держать в руках. Пока она оставалась в зоне действия его способности, ее вес не менялся. Но стоило только ей выйти за пределы действия его дара, как вес гири возвращался к исходному, а он чувствовал, что потерял контроль дара над предметом. Проверяли они со знахарем это просто – привязывая гирьку, как маятник, на веревку на краю трехметровой зоны действия способности. Выяснили также, что уменьшить или увеличить вдвое вес такой гирьки он может не более 20 раз в сутки – было непонятно, почему, но каждое воздействие на предмет расходовало очень много сил.

Ревун с командой вернулись через неделю. Их рейд был не такой удачный, как предыдущий. В прошлый раз им впервые повезло вытащить из рубера жемчужину. В это раз трофеи оказались намного скромнее, к тому же команда потеряла одного загонщика. После возвращения Ревун повел Солдата знакомить с одним из местных ксеров. В стабе их было трое, но Ревун мог себе позволить работать с самым лучшим ксером по прозвищу Зеленый, который мог не только копировать предметы, но и улучшать их. Тогда Солдат и узнал об огромной ценности своего дара, когда Ревун вводил Зеленого в курс дела. Не удивительно, что он раньше сам не догадался – в рабфаке физике его никто не учил. Оказалось, что разрушительное действие пули прямо зависит от ее массы и от квадрата скорости. Снижая даром перед выстрелом массу пули можно было увеличить ее скорость, или можно было заменить стандартную пулю на более тяжелую, так, чтобы после наложения на нее дара ее вес сравнялся с весом обычной пули. Но кроме веса пули и ее скорости нужно было учитывать еще массу других факторов – давление в канале ствола, твист ствола (или шаг нарезов ствола) – расстояние, на котором пуля делает один полный оборот вокруг своей оси, и многое другое. Поэтому Ревун с Зеленым решили идти по пути изготовления специальных патронов с утяжеленными пулями. Применение на них его дара сравнивало их параметры с обычными боеприпасами и никак не влияло на работу оружия, а двукратное снижение веса приводило к двукратному увеличению дульной энергии пули после вылета той за пределы действия дара. Как результат – их снайпер, стреляя «заряженными» Солдатом патронами из СВН-98 будет выдавать больше убойной мощи, чем выстрел из ПТРД!

Зеленый загорелся идеей экспериментальных патронов, но сразу предупредил, что бесконечно увеличивать вес пули он не сможет – физические законы никто не отменял, а его дар не позволяет создавать неведомые образцы более плотной материи, чем есть в этом мире. Прикинув свои возможности, он предположил создание особых тяжелых пуль, максимум в два раза тяжелее стандарта, с сохранением высокой начальной скорости пули для 12 и 14 мм калибров. Еще он предложил Ревуну подумать над особыми дозвуковыми вариантами патронов. В этом случае он предположил возможность создания пуль в три раза тяжелее для калибра 12,7 мм и в четыре – для 14,5 мм. Особенно Зеленый ратовал за последние и обещал поставить в гильзу толкатель с частичной отсечкой пороховых газов, как в каких-то специальных СП4 к какому-то ПСС, и показывал расчеты, из которых выходило, что такой дозвуковой патрон по мощности будет равен стандартному сверхзвуковому выстрелу 12,7.

Он вспоминал первый выезд на охоту, первые выстрелы снайпера Винта экспериментальными пулями с помощью его дара, первые трофеи… Дела у Ревуна резко пошли в гору, а Солдат стал одним из самых ценных бойцов отряда. Команда охотилась удачно, но потери людей в отрядах загонщиков и добивающих продолжались. Ревуна это сильно беспокоило, и не потому, что он сам был загонщиком (его дар позволял ревом приманивать зараженных). Нет, Ревун боялся не за себя – каждая потеря бойца отряда была для него равнозначной потере члена семьи. После второй принятой Солдатом жемчужины и переделки патронов Ревун принял решение отказываться от калибра 12,7 мм для снайперской стрельбы и переводить всю группу, включая снайпера, на бесшумное оружие. Команда приняла это решение неоднозначно, ведь после переделки снайперских патронов под его трехкратное снижение веса получилось немного увеличить скорость пули и, благодаря этому, дульная энергия выросла почти в три раза по сравнению со стандартным выстрелом. Это была уже не винтовка, а переносная артиллерия, что открывало возможности поохотиться на элиту! Расплата за такую мощь была неизбежной – повышенный износ оружия.