Текст книги "Великий диктатор (СИ)"

Автор книги: Alex Berest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

– Хмм! Ты это серьёзно, Матти?

– Вот те крест! – перекрестился я и добавил для верности. – Чтоб я лопнул, ежели обману.

– Хррр, – хрюкнул в ответ братец. – Тебя надо несколько лет откармливать, чтобы ты лопнул. Ладно, поверю и даже не буду спрашивать откуда у тебя винтовка. Ты другое скажи, там у тебя много груза? Ты же в магазин херра Кухуса? Может, ты меня там подождёшь?

На этом и договорились, и я рванул в оружейный магазин. Все дело было в том, что мы расстреляли ствол на моём итальянском карабине. На последних пострелушках внезапно выяснилось, что попасть точно в цель даже со ста метров практически невозможно. Мы с пацанами сначала грешили на сбитый кем-то прицел, но пристрелка, ситуацию не исправила. Что на самом деле было причиной этой проблеме, я мог только предполагать. Или сказалось невысокое итальянское качество, или изначально небольшой жизненный ресурс ствола. Всё-таки это был кавалерийский мушкет (Moschetto da Cavalleria), как он значился в документах. И стрелять из него предполагалось немного. Хотя могу и ошибаться.

С самим торговцем у меня сложились странные отношения. Первый раз у херра Кухуса мне покупал патроны дед. Затем он пару раз писал хозяину магазина записки, а покупал уже я. Но последний год торговец мне верил на слово и продавал патроны без каких-либо подтверждающих документов. Месяц назад я решил проверить, можно ли у него купить что-нибудь более серьёзное. И покопавшись в его каталоге, нашёл мой карабин. Правда цена на него была значительно выше той, которую выложил отец в Гельсингфорсе пять лет назад.

– Херра Кухус, я могу у вас заказать парочку таких винтовок? – обратился я к хозяину магазина, когда после ухода очередного клиента мы остались практически наедине, если не считать его приказчика занимавшегося подсчётом каких-то патронов. – Вот, номер тридцать четыре в вашем каталоге, – ткнул я пальцем в рекламный журнал.

– Хм, – мужчина посмотрел на меня очень странно, но тем не менее ответил согласием. – Конечно, молодой господин. Вы можете заказать что угодно, но оружие, я отпущу только взрослому.

Я на пару минут подзавис, пытаясь определить, кого из знакомых взрослых можно будет привлечь к этой покупке более безопасно для меня. И остановив свой выбор на своём старшем брате Кауко, который проживал в городе и работал телеграфистом на железнодорожном вокзале.

– Хорошо, херра Кухус. А вас устроит, если я расплачусь рублями? – решил я всё же потратить часть денежной заначки снятой с мертвых золотодобытчиков.

– Не вижу никаких проблем, молодой человек. Так что? Заказываете?

Естественно, я заказал. Два карабина, пятьсот патронов и деревянную кобуру-приклад к имеющемуся у меня пистолету Бергман №3. И вот теперь настал день «Х», когда я получу на руки оплаченные и уже находящиеся в магазине мои покупки. Правда, брат будет другой, но не суть. Главное, что и ему выдадут.

Пока в магазине господина Кухуса дождался появления нашей фуры, весь извёлся, успеет ли братец к закрытию магазина или нет. Но всё прошло стандартно. И Эса успел, и ему спокойно выдали мой товар, и даже помогли загрузить под тент повозки.

– И куда ты будешь девать всё это добро? – поинтересовался у меня братец, когда мы пересекли стальной шоссейный мост через реку Оулуйоки.

Я, проводив взглядом ажурное переплетение стальных балок над головой, которые всегда, пробуждали во мне воспоминания про свой первый день появления в этом мире, ответил:

– Сделаем крюк на завод и сгрузим в мою каморку.

– Ладно, – согласился братец. – Заедем и сгрузим. Но если завтра утром ты не принесёшь мне обещанное, то я всё расскажу отцу.

– Я же пообещал! Но не утром, а во второй половине дня. Мне же в школу завтра, – укорил я братца, вскинувшегося было в возмущении.

…..

– Стоять! Стоять, кураперси!

– Ааа! Ууууу…

Это дед Кауко в немыслимом прыжке поймал меня и, схватив за ухо, стал его выкручивать. Извернувшись в его руках, под вспышку боли в выкручиваемом ухе, я со всей своей силы зарядил кулаком уже в его ухо, наклоненное ко мне ближе всего. Дед, не ожидавший от меня подобной прыти, разжал свои клешни и плюхнулся задницей на пол. А я, получив свободу от его рук, рванул на улицу.

Бежал в полной темноте и матерился от боли, от возмущения и от переполнявших меня ещё сто тысяч пятьсот других эмоций. Пока не споткнулся и не упал. И только тогда расплакался.

Сколько я так пролежал, не знаю. Но ясность мышления мне вернул холод. Замерзли босые ступни. А вместе с холодом мне в голову пришла мысль – что же я наделал и как из этого выкручиваться? Ведь получается, что я поступил совсем по-детски. И придумку потерял, и деньги сам, добровольно, отдал. Назло деду уши отморозил? Вот я дурачок.

Моё письмо с чеком Ээро Эркко использовал явно сразу по получению. Свежую «Финскую правду» со статьёй про нашего мальчика приволокла сестрица Тюуне вечером воскресенья, ровно через три дня после отправки мной письма в столицу княжества. И отдала газету деду Кауко, который в одиночестве в гостиной что-то подбивал на счётах.

– Матти!!!!! – громкий крик деда я никак не мог проигнорировать, хотя он мог звать и отца.

Тем более, что мне и так хотелось отвлечься от писанины. Я начал работу над серией книг по сюжету Джингликов Олега Роя. Переработал мир очень серьёзно, оставив только сами приключения. Английское название Джингл-сити пришлось выкинуть и заменить на OutoKaupunki (Странный Город). Естественно, что пришлось поменять и имена героев населяющих этот город. Все, кроме Бедокура, обзавелись финскими аналогами своих имён. А главного нарушителя спокойствия пришлось переименовать в Хулигана (Öykkäri).

Работать над текстом мне удавалось только по вечерам, так как день был плотно занят школой, моими пионерами и разучиванием в церкви гимна «У рек Вавилона» на приближающееся «Вознесение Христово».

С удовольствием отложив перо, спустился вниз, где на крик деда, кроме меня вышел из своей комнаты и отец. И совершенно не ожидая никакого подвоха, пропустил удар свёрнутой газетой по лицу.

– Ты! Ты потратил наши деньги! Саатанан какарат! Да я тебя! Саатанан сика, придушу своими руками! – прыгнул ко мне с такой резвостью, что я даже не успел ничего предпринять.

Зато потом, дурак этакий, сообразил. Это же надо! Деду в ухо зарядить! Как мне теперь домой возвращаться? Может стоит рвануть к своей заначке и податься в бега?

Поднялся на ноги и подойдя к ближайшему дереву, пару раз стукнулся лбом об ствол.

– Помогло? – неожиданно раздался откуда-то сбоку, из темноты, голос отца.

Я аж подпрыгнул от неожиданности и обернулся. Отец стоял возле другого дерева, а совсем рядом маячил наш забор. Это что? Я кругами бегал, что ли?

Силуэт отца рывком приблизился, и я испуганно сжался, ожидая только плохого. Но отец, внезапно взъерошив мне волосы, притянул к себе и обнял.

– Мы с мамой полностью на твоей стороне. Это были твои деньги, и ты был волен решать на что их потратить, но посоветоваться-то мог с нами?

Я стоял и не верил своим ушам. Это мне говорит человек, который отобрал у меня мои первые заработанные три марки? Где-то что-то сдохло явно очень большое. Или это он так за несколько лет поменялся? Не верю! Здесь какой-то подвох. Сейчас заманит в дом сладкими речами, а там они с дедом вдвоём за меня возьмутся. Хотя, ты же сам прекрасно знал, на что идёшь, отправляя этот чек. Зато отомстил.

– Дед говорил, что вы договорились потратить эти деньги на дамбу к твоему острову, на что теперь строить будете? – спокойно спросил папахен и этим, своим спокойствием, вселил в меня надежду, что всё закончится хорошо.

– А что? У меня больше нет денег? Мне же на счёт что-то должно приходить за мои придумки и книги!

– Вот давай у деда и спросим. Пойдём, нечего здесь мёрзнуть. Там мать, бабушки и сёстры волнуются.

Вся моя семейка обнаружилась на кухне. В центре, на своём любимом стуле как на троне восседал дед Кауко, потирая красное ухо и время от времени прикасаясь к забинтованной голове. Справа от него угнездились обе бабули, а слева, на лавке сидела мама и сестра Анью.

– А вот и наш герой! – громко объявил отец и вытолкнул меня на середину зала.

Ко мне тут же подскочила мама и обняла, зашептав какую-то молитву на шведском. Сестрёнка просто помахала рукой с места и улыбнулась.

– Эмма, отойди, дай я полюбуюсь на своего внука, – скрипуче прокаркал дед, и мама послушно отлипнув от меня, вернулась на лавку к Анью.

– Сынок, Матти. Ты когда первый раз на меня руку поднял? – обратился старик к бате.

– В шестнадцать, по-моему. Когда ты наказал Тапио за то, что он не совершал.

– Вот! А этому ещё и девяти нет! – он указал рукой на меня и почему-то опасливо покосился в сторону печи. – Что из него вырастит? Ведь ты мне обещал, что сохранишь чек! На что мы теперь строить будем дамбу? А?

– Я тебе этого не обещал, – нагло ответил деду. Раз сразу не стал бить, значит наказание планируется другое. – И что? У меня больше нет денег на счёте в банке? За скрепку, вертушки, удочки? А где мой доход по акциям Нокии? – я все это практически проорал, но стоя на своём месте и не приближаясь к деду, так как помнил какой он шустрый.

– И вправду, отец. Не пора ли тебе отчитаться о доходах Матти, – подал голос папахен.

– Хорошо, – сквозь зубы процедил дедуля и опять покосился на печь. – Я отчитаюсь, но сначала я хочу услышать от Матти, от моего внука, почему он так поступил с доверенными деньгами, и хочу услышать от него извинения.

– Давай, сына, – подтолкнул меня вперёд отец. – Раз сумел потратить, сумей и обосновать эти траты. – Слово «обосновать» отец произнёс с трудом, явно недавно его выучил.

– Пфвууу, – выдохнул я. – Деда, я отправил эти деньги в столицу чтобы помочь нашим солдатам. – Ну, а что ещё я мог придумать в оправдание? Если уж поступил по-детски, то пусть и отмазка будет детской. – Но, – я поднял руку вверх, так как видел, что старик готов взорваться возмущениями, и показал, что не закончил объяснение. – Но, самоё главное, я отомстил тебе! За то, что ты оформил привилегию на принцип действия моего дровокола на своё имя.

Сразу же после моих слов родители кинулись выяснять у деда, правда это или нет, а когда выяснилось, что правда, то в разборки решили вмешаться и бабули. А мы с Анью были отправлены по своим комнатам.

– Анью? А что у деда с головой? – решил я выяснить у сестры непонятный бинт на голове у старика. – Я только по уху бил.

– Ха, это твой Тонтту ему два горшка в голову кинул. Один попал, а от второго ему удалось увернуться. А затем баба Ютта громадный кусок мямми ему за печку поставила, и всё успокоилось. Если бы не Хиири, то дед тебя точно выпорол бы.

Глава 26

Моё письмо, опубликованное Ээро Эркко и перепечатанное многими финляндскими газетами, спровоцировало патриотический бум в стране. Началась, прям, какая-то вакханалия сбора средств на помощь нашей армии. Внезапно, служба в стрелковых батальонах оказалась настолько популярна, что многие добровольцы, даже предлагали взятки военным чиновникам, чтобы попасть в части, отправляемые в Китай.

Дошло до того, что на имя монарха было подано прошение о разрешении формирования добровольческого батальона. Которое Николай II,к удивлению многих,удовлетворил. Всю Финляндию трясло как в лихорадке. Были образованы десятки фондов, которые собирали средства на пулемёты, патроны, сапоги, полевые кухни. Каким-то немыслимым образом, удалось обеспечить все батальоны полевыми кухнями системы Бруна, только в январе этого года введёнными в императорской армии.

Была также попытка восстановить военно-морские силы, а Абовская верфь, даже отчиталась о готовности построить для будущего финляндского морского экипажа минный крейсер и два миноносца в самые короткие сроки. Но эта идея не нашла поддержки ни у монарха, ни у местного сената. Всё же флот слишком дорог в содержании. А может, были и другие соображения.

Нашу семью завалили письмами. Многие приезжавшие на партийные конференции знали наш адрес и, видимо, с охотой делились им с другими. Те письма, которые приходили в редакцию «Финской правды», обрабатывали её сотрудники, а вот те, что приходили по адресу: Улеаборгская губерния, село Яали, Матти Хухта, первоначально читать, пришлось мне. Пока не нашёл в одном из писем фотокарточки явно эротического характера и предложения о дружбе от некой особы. Многие просто не знали, что пишут ребёнку. Отнёс это забавное письмо матушке и был ею тут же освобождён от перлюстрации корреспонденции.

Почтмейстер и его помощник тащили всю эту гору писем самому ближайшему к ним Матти Хухта, к отцу в управу. А уж он и привозил мешок бумаг домой. Так-то на нашем хуторе было уже три Матти Хухта. Мой братец Эса назвал сына в честь отца. Лишь бы дядьки и тётки не надумали назвать своих будущих отпрысков этим именем, а то будет у нас целый отряд Матвеев.

Слава Вяйнямёйнену, что мама большую часть писем забраковывала и пускала на розжиг печи и самовара. Но даже и так мне приходилось собственноручно писать ответы на два-три письма в день. Что окончательно съело свободное время. Даже пришлось отложить в сторону словарь «Интерлигвы», который я пытался вспомнить.

Как-то раз, на очередных пионерских посиделках, сын кузнеца Тойво Сайпанен поделился с нами своими соображениями о необходимости секретного языка. «Такого, чтобы только мы знали». А я вспомнил, как в своём первом детстве, вся наша дворовая компашка учила «Интерлингву» в противовес нашим уличным противникам с мебельного комбината, которые учили «Эсперанто». И пообещал братьям-рыцарям придумать такой язык. «Придумывалось» плохо. Вроде бы в своё время и алфавит наизусть заучивал, и мы даже как-то общались, но вспоминал с трудом. А тут ещё и времени стало не хватать. Впрочем, чтобы не мучиться, можно будет и «Эсперанто» использовать. Его уже придумали, мне даже как-то попадался на глаза самоучитель по этому языку в одном из книжных магазинов Гельсингфорса.

…..

Двадцать четвертого мая пришло письмо-приглашениеот Нильса Викстрёма. Мой брат, а по совместительству, и отец моих пионеров-племянников Андреаса и Ларса, приглашал деда и меня на небольшое семейное застолье по случаю своего повышения.

В связи с преобразованием Улеаборгского батальона в бригаду пограничной стражи сменились и звания служащих. Если раньше он был штабс-капитаном, то стал штабс-ротмистром. Но после моего письма и начала патриотического бума в стране многие офицеры бывшего батальона подали прошения о переводе в части, убывавшие в Китай, не захотев служить в русской пограничной охране. И их прошения, по большей части, удовлетворили, переведя в формируемый добровольческий батальон. В отличие от своих коллег, мой братец не стал предпринимать скоропалительных решений, что и принесло ему только положительный результат.

Он внезапно был повышен до ротмистра и назначен начальником штаба формирующейся бригады. Единственный минус всех этих плюсов был в необходимости переезда в Торнио, поближе к шведской границе. Так что запланированное застолье было не столько праздничным, как прощальным.

После произошедшего конфликта с дедом Кауко тот со мной практически не разговаривал. Так, кивал на мои приветствия или, чаще, просто игнорировал меня. А так как приглашение было ему и мне, то отец, решил меня отвезти сам, отдельно. Вечером, когда бабули узнали о том как мы будем добираться, деду очень сильно перепало на орехи, и он был вынужден согласиться на совместную поездку в одном экипаже. Отец, особо не доверяя деду Кауко, решил составить мне компанию. Чему я был искренни рад.

Выехали мы ранним воскресным утром. Меня посадили на облучок, управлять нашим транспортным средством, а взрослые начали обсуждать какие-то дела по торговле рыбой. Движение на тракте было интенсивным, но слава Тору, почти односторонним. Все спешили на воскресный торг в город. Но груженные фуры, телеги и повозки всё равно были очень медлительными, и у меня появился шанс, приобрести опыт по обгону медлительного транспорта. Я так увлёкся этим процессом, что пропускал трёп отца и деда мимо ушей. И, как оказалось, зря.

– Сына, – подергал меня за куртку сзади отец, дождавшись когда я обгоню обоз фур, груженых досками. – А что мы будем дарить? Отец будет деньги дарить, а мы?

Я сбросил скорость, переведя ход коня на шаг, и оглянулся. Отец выглядел крайне озабоченно, а дед, наоборот, крайне ехидно. Вот же старый хрен! Специально ведь молчал о подарке перед поездкой. Естественно, отец решил, что так и надо. Я-то подарок прихватил, но светить его перед дедом я до этого момента и не собирался.

Постреляв немного из снятого с мертвых золотостарателей пистолета «Бергманн №3», я понял, что мне он не нравится. Даже покупка и использование приклада, не помогло исправить это отношение. И вот его, тщательно вычистив, я и прихватил в качестве подарка двоюродному брату. И собирался вручить его тайно, с просьбой Нильсу, не болтать об этом деду Кауко. Но видя ехидную ухмылочку деда, понял, что отца надо спасать.

– Сейссс, – скомандовал я коню, предварительно съехав на придорожную полянку и, дождавшись остановки экипажа, повернулся к пассажирам.

– Матти! Ты чего это? Али по нужде приспичило? – удивился дед.

– Нет, деда, а что ты дарить Нильсу будешь?

– Ха. Тысячу марок на обустройство на новом месте. А вот что вы будете дарить?

– Надо заехать в банк и снять денег, – предложил отец, но тут же хлопнул себя по лбу, – Перкеле! Забыл, что воскресенье.

– Не волнуйся, отец! У меня есть подарок, – с этими словами я вытащил из своего рюкзака деревянную кобуру-приклад, обшитую шикарной чёрной кожей, и протянул отцу. – Вот, держи.

– Ничего себе, – прошептал отец извлекая из кобуры пистолет.

– Её можно пристегнуть к пистолету и получится приклад. А в кармашке – запасные патроны. Осторожно! Заряжен! – пришлось прикрикнуть на родителя, когда тот, влёт разобравшись с устройством, щёлкнул предохранителем.

– Мля! – отец дернулся, но вернув предохранитель на место, засунул пистолет назад в кобуру. – Откуда это у тебя?

– А ты ещё не догадался? – спросил дед у бати обычным своим голосом. А следующий вопрос адресовал уже мне. – Это с тех трупов, которые ты нашел?

– Да! – пришлось признаться мне, иначе просто не поверили бы в другие мои версии.

– И что ты ещё от нас утаил? – совсем не зло, а даже как-то весело и немного одобрительно вопросил старик. – Винтовка, что недавно появилась у Эсы, оттуда? – я только обреченно кивнул.

– Матти! Да как так? Почему? Почему нам не отдал? – отец пораженно вылупился на меня, но вот в его голосе уже стали проскакивать угрожающие нотки.

– У каждого мужчины должен быть запас на чёрный день. У тебя, папа, как и у деда, он есть, а чем я хуже?

– С чего ты взял, что у меня есть какой-то запас? – насторожился дед

– Пффф. Да ты сам мне рассказал! Когда мы с тобой за мёдом ездили в Хайпускюле. «Под северным правым углом дома прикопал я сорок знаков (знак – 212 грамм) золотых американских монет в половину орла каждая». – процитировал я его слова.

– Ааа, ааа, – только и смог выдавить из себя дед Кауко.

Выхватил откуда-то из внутреннего кармана маленькую фляжку и надолго к ней присосался.

– Матти! Ты что такое говоришь? – ожил отец.

– А у тебя, папа, отложено две тысячи марок в железной коробке, которую ты спрятал в выдолбленной нише в брусе над лестницей в мансарду. Ты мне это сам сказал. Шли мы с тобой с пострелялок ваших, как ты вдруг присел на пенёк, развернул меня к себе и про это всё рассказал. И попросил, ежели с тобой что случится, то рассказать про эти деньги маме. А потом поднялся, взял свою винтовку под правую подмышку, а меня под левую, и пошёл домой.

– Не помню! – обречённо замотал головой отец. – Стоп! Раз я взял тебя подмышку, это же сколько тебе было лет?

– Три года и один месяц.

– И ты это помнишь? – вдруг заорал на меня отец так, что я чуть не свалился из-за перепуга с облучка.

– Чё ты на ребёнка орешь, хёльме? – заорал уже дед на отца. – Раз рассказывает, значит, помнит. Он, имп (imp – бесёнок) бесхвостый, всё помнит. А я там такого понарассказывал, – дед аж за голову схватился. – Я тебе рассказывал, как мы кое-что в Новом Орлеане штурмовали? – вдруг с надеждой в голосе спросил у меня старик.

– Жёлтую розу? – он мне пару раз рассказывал, как он с немцами-приятелями брал штурмом местный публичный дом.

– Угу, – грустно согласился дед. – Сына, а давай этого перкеле грохнем и тут прикопаем? – то ли в шутку, то ли на полном серьёзе спросил у моего бати дед Кауко.

– Ты что несёшь, чёрт старый? – Отец в одно мгновение расстегнул кобуру и извлёк пистолет, который тут же направил на своего родителя. – Это мой сын! И он мне дороже чем ты и все твои сраные тайны.

– Па, – дотронулся я до плеча отца. – Там, обоз приближается, который мы обогнали. Убери пистолет. Дед, как обычно, неудачно пошутил.

– Да он меня и всех уже достал своими шутками, козёл старый, – пробурчал батя, но оружие тем не менее убрал. – Вот, сегодня! Мог же сказать, что подарок нужен. Так нет, поиздеваться решил, мулквисти!

– Ой! – до меня только что дошло главное. – Так вы никому про ваши секретные запасы не рассказывали кроме меня? А как же бы родные узнали про них в случае вашей смерти? – взрослые переглянулись и синхронно покраснели. – Ну, вы и… – Я даже не подобрал слова как их назвать.

– Хм, видишь, Матти, всё к лучшему. – немного смущённо произнёс дед, обращаясь то ли к отцу, то ли ко мне. – То, что мы знали по отдельности, теперь, благодаря этому мелкому засранцу, знаем втроём. Внук, а ты ещё кому проболтался про наше золото и деньги?

– Хоть вы с меня и не брали никаких обещаний, но никому. А давайте так! Я храню все ваши секреты, а вы относитесь ко мне и моим хотелкам более серьёзнее, по-взрослому.

– По-взрослому? – дед усмехнулся. – После того как ты меня треснул по уху, а твой домовой чуть не заставил обосраться, я к тебе теперь так и отношусь.

– Ага! И где отчёт по заработанным мной деньгам? Ты же обещал его ещё на день святой Вальпургии дать!

– И правда, отец, – отмер наконец и мой отец. – Нехорошо получается.

– Пфф, напали на старика вдвоём? Сказал, что отчитаюсь, значит, отчитаюсь, – в голосе старика опять стали проскакивать злые нотки.

– Ура! – проорал придурошно я, решив всё свести к шутке, а то неизвестно чем может закончиться разговор, продолжи мы его дальше. От моих неадекватных родственничков можно ожидать чего угодно. – Мы опять победили деда! Ну, что, деда, мир? Не будешь на меня дуться? – И протянул ему свою лапку для рукопожатий.

– Хорошо! Мир! – пожал он мне руку. – Но смотри у меня! – погрозил он мне пальцем. – Давай, вези нас, а то опоздаем, – и он показательно выудив луковицу часов, щелкнул крышкой, чтобы посмотреть время.

Никуда мы не опоздали и даже приехали раньше назначенного часа. Нильсу по душе пришлись и деньги, и пистолет. Он очень обрадовался нашему приезду, и застолье прошло хорошо и весело. Самыми недовольными на этом празднике жизни были мои племянники, которые не хотели уезжать и терять возможность общаться со мной и остальными пионерами.

Пришлось успокаивать их и подбивать на создание своего пионерского отряда. Для чего я и привёз им копии всех необходимых документов, несколько галстуков, нашивок и нарукавные эмблемы с двойкой.

– Будете втором отрядом! Только не принимайте кого попало. Проводите проверки и экзамены. Андреас, прислушивайся к советам Ларса. Из него прекрасный комиссар отряда получится, – давал я наставления племянникам в их комнате. – А на следующее лето можете приехать всем отрядом к нам на хутор. Посоревнуемся чей отряд лучше.

Мальчишки кивали мне, их глаза горели от предстоящей пионерской самостоятельности, но когда стали прощаться, Ларс обнял меня и разрыдался. Давненько я его слёз не видел. Отговорившись подготовкой экипажа, скомкано с ними попрощался и убежал на улицу. И что это на мелкого нашло? Вроде бы не на Луну улетают, между нами всего сто с лишним вёрст будет.

Вечером, когда я уже собирался ложиться спать, ко мне в комнату неожиданно нагрянули отец с дедом.

– Сына, так не честно! – сходу заявил мне папахен, а дед одобрительно закивал и уселся на мой стул. – Ты знаешь где наши клады, а мы про твой ничего не знаем. Давай, рассказывай.

– Не, пап. Вот это как раз и будет нечестно. Я ваше не могу взять, а вы моё сможете. Зачем это мне?

– Матти, а что ты хоть с тех трупов взял? – подключился к разговору дед.

– Ну, – я вздохнул и стал перечислять – Две винтовки, одна переделочная и одна простая, та что сейчас у Эсы, пистолет, патроны и бумажные рубли.

– Во. А ты ещё со своим приятелем-полицейским гадал почему при них только мелочь, – попенял дед Кауко отцу, – Наш Матти на мелочь не разменивается. И сколько там было рублей?

– Четыреста двадцать, – я не рискнул врать, а вдруг ещё всплывёт покупка итальянских карабинов, тогда точно запутаюсь в цифрах, что было, а что потратил.

– Деньги оставь себе, а винтовку с патронами завтра же отдай отцу на хранение. Небось прикопал где-то в лесу. А оружию от этого только вред. Понял?

– Да, деда, – пришлось согласится со стариком, тем более что на деньги никто покушаться вроде не собирался.

– А ты, – ткнул дед пальцем в сторону отца. – Помни, что это оружие сына, а не твоё личное. Так, всё, разобрались и хорошо. Но, Матти! В следующий раз, когда найдёшь трупы с оружием, зови меня или отца, а мы поделим по-честному.

Пришлось пообещать, что как только, так сразу. Ага, по-честному, как же, как же, верю…

…..

Дед Кауко своё обещание всё-таки сдержал и отчитался о моих доходах перед матерью, отцом, ну и мной.

– Всего, в марках, дохода с 1897 года было восемнадцать тысяч триста двадцать одна. Сейчас, на твоём счёте, внук, двести марок неснимаемого минимума. Остальные деньги я потратил на строительство кирпичного завода. И, соответственно этой сумме, ты получил долю в капитале завода.

– Чего-то мало, – засомневался отец.

– Я ещё не закончил! Чего ты влазишь? – осадил того дед. – Ага, вот, – старик нашел нужный лист. – Выплаты в иностранной валюте: французских франков – восемь тысяч сто восемнадцать, германских марок – одна тысяча двести одна, британских фунтов – девять тысяч девятьсот восемь и одиннадцать тысяч шведских крон, ну и пятнадцать тысяч рублей.

– Это что? У меня счёт мультивалютный? – удивился я и покосился на предков, которые что-то начали вполголоса обсуждать меж собой. Как бы не захотели что-то и себе отнять у меня.

– Кха! Кхе! Мулкавалютный? А! Мульти! Много! Как ты красиво придумал! Мультивалютный, – чуть ли не по слогам произнёс дед. – Не знаешь? Надо узнать, можно ли патентовать слова? А то бы я его банкирам продал, – задумчиво произнёс глава нашего клана.

– Деда! Так у меня разные счета на разные валюты или всё вместе свалено?

– Пфффф, вот ты задал задачку, – и дед принялся листать свои бумаги. – Не знаю. Но уточню в банке. Кстати, на дамбу и на остров я буду тратить шведские кроны. У них там сейчас сильная инфляция. Надо успеть потратить, пока не обесценились окончательно. А всё из-за этих «норгов»! Чего им в унии не живётся спокойно? – начал бурчать дед, как бы давая нам понять, что разговор окончен.

– Подожди! – остановил я деда, начавшего собирать свои бумаги. – Ты, когда дамбу будут строить, не забудь сделать тротуары вдоль дороги и электричество на остров провести.

– Зачем? – удивился старик.

– У нашего острова очень плохая репутация из-за пожаров. А электрическое освещение, это не керосиновое или газовое.

– Угу, хорошее предложение, – пробурчал дед, записывая за мной в свой блокнот. – А тротуары зачем? Чтобы на склады пешком ходили?

– И за этим тоже. Но главное! Надо вдоль всей дамбы сделать освещение и лавочки поставить. Центр же города! – объяснил я, видя прифигевший взгляд родственников. – Публика будет гулять, а там, где гуляет народ, постоянно курсируют полицейские. А там где…

– А там где полиция и хорошее освещение, меньше всего шансов ограбления складов. Я тебя понял, внук. Молодец! Я всё записал. Эмма, Матти! – обратился он к моим предкам. – У вас есть какие-нибудь ещё вопросы по деньгам вашего сына?

– Нет! Нет! – почти синхронно отозвались родители, видимо так и не решившись что-то у него спросить.

Дед Кауко уехал в Гельсингфорс заниматься моим островом сразу после получения мной сертификата об окончании начальной школы. Ну, как получения? Нам всем зачитали наши оценки, поздравили и показали документы и похвальные листы. И объявили, что учителя сами разнесут документы по нашим домам. Это была, практически, традиция, учителя приносили родителям документы их детей, а взамен получали подарки. Этакая красивая система школьных поборов. Те, кто побогаче, отдаривались деньгами, а те, кто победнее – товарами и продуктами. Имея кучу старших братьев и сестёр, я прекрасно знал про эту странную традицию, но, всё равно, было обидно от того, что выдавали документ не нам, а предкам.

В этом году выдавали сертификаты старого образца с двенадцатибалльной системой оценок. Вся остальная империя перешла на пятибалльную шкалу ещё в середине девятнадцатого века, а про княжество забыли. Зато все выпускники начальных и средних школ, начиная со следующего года, будут учиться с новыми оценками. Я представляю, сколько будет забавных происшествий с новой системой. Да что представлять? Мне это и самому предстоит, ибо предки всерьёз вознамерились отправить меня на три года, для получения семилетнего образования, в Улеаборг.

Я, единственный из всего своего класса, кто окончил школу только на одни дюжины. Даже мой кузен Микки, который постоянно косплеил меня и старался не отставать в учёбе, имел во вкладыше сертификата несколько десяток. Вечером, после получения мной документа, родные устроили праздничный ужин и надарили кучу мелких подарков. А дед Кауко как всегда отличился. Подарил набор из трёх маленьких метательных топоров и заявил:

– Вернусь, научу кидать. У тебя должно получиться. Не то что у этих косоруких, – и он обвёл взглядом наше семейство, заставив отца нахмуриться, а брата Эса – возмутиться:

– Ты же сам говорил, что я кидаю топоры не хуже тебя! А теперь и я косорукий?

– Не. Ты, Эса, молодец. Вот и начнёшь брата учить. Приеду, проверю чему научил.

Вот не было мне печали, теперь ещё и топоры метать надо учиться. И так лето короткое, а тут ещё и это.

После отъезда деда жизнь стабилизировалась и вошла в колею. Я тренировал своих пионеров и разучивал с ними новую песню, выуженную мной из памяти и вполне подходящую под строевую. Дядя Бьорк вплотную занялся постройкой железной дороги, а всю остальную Финляндию продолжало колбасить в приступе патриотизма. Дошло до того, что финляндское балтийское пароходство изъявило желание отвезти «Китайскую бригаду» к месту её новой службы на своих судах.