Текст книги "Рыжий (СИ)"

Автор книги: Alex Berest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– Ты чего это, Юрка? У меня нет денег на этот телевизор, – запричитала бабка.

– Антонина Алексеевна, успокойся. Это безвозмездно, то есть даром, – повторил он мои слова. – У меня завтра комиссия, проверка, а он не учтенный. А тут Женька твой пришел за изолентой, и я сразу вспомнил что у вас телевизора нет. Мне его что, назад волочь?

Естественно, бабуля, после такого объяснения соблаговолила принять подарок. Порадовалась настроенной первой программе и даже затащила дядю Юру на кухню, где накормила и налила стопочку водочки. Уходя, мужик поманил меня пальцем.

– Пойдем Евгений, еще что-то дам, – но что именно – промолчал.

– Смотрю, бедно вы живете. Извини что не поверил, – повинился он передо мной. – Вон, на нижней полке приёмник «Фестиваль» стоит. Забирай его тоже. Я с него и дистанционный пульт снял и все электромоторы. Но как радио, он еще хорош. И не тяжелый, дотащишь.

– Спасибо большое, дядь Юр. – ухватился за радиоприёмник и опасно кренясь потащил его домой.

Кое-как, с двумя остановками добрался до квартиры, на входе в которую и был перехвачен бабулей. Приёмник был у меня отобран, но под мои яростные и гневные вопли – что это мне, был всё-таки сгружен в моей комнате.

Вот и пригодился найденный двухжильный провод, быстренько соорудил антенну – развесив провод по комнате, и включил радиоприёмник в сеть. Как им пользоваться я знал. У меня, в той жизни был такой в семидесятых. Но в полной комплекции, с пультом управления. Покрутил верньером в поисках станций.

На УКВ****, сразу поймал радио Маяк. И попробовал поискать на КВ****диапазоне. В самом конце полосы частот, где-то на 11 или 12 метрах набрел на RCI – международная канадская радиостанция. Как раз успел на начало какой-то музыкальной программы. Сидел, слушал и балдел. Это именно то, чего мне не хватало все эти дни. Разнообразной музыки. А из динамиков звучал голос Кенни Роджерса и его баллады «Lady», и я мысленно, что бы не застукали – подпевал ему…

* – «О происхождении видов» Дарвин.

** – Прости меня, Васенька, дуру грешную! Фраза из кинофильма «Шырли-Мырли»

*** – Коллекционеры денежных купюр.

**** – КВ и УКВ радиодиапазоны на радиоприёмниках.

Фотографии к главе и книге в разделе доп. материалы

Глава 6

Надсадно дыша я прорывался сквозь вязкую темноту подъезда. Все выше и выше, а за спиной неотвратимо топали берцы участкового. Лестница, чердак, всё, дальше некуда. Прижимая к груди пакет с драгоценными мотками красной изоленты, я затравленно заметался по крыше, испуганно шарахаясь от страшной пустоты.

Сейчас, вот сейчас, он выйдет на крышу и отберет мой груз, а казачьи кони останутся неподкованными. Ибо гвозди кончились и только моя изолента могла спасти положение. Но выхода не было, я же не могу летать.

Хотя почему не могу? Могу! Я же уже летал! Да, точно, не помню когда, но летал! Разогнался и бесстрашно сиганул вниз, раскинул руки и полетел. Всё! Теперь меня не догонят. А казачьи кони с примотанными моей изолентой подковами, понесут своих седоков в бой. И я радостно, от всей души засмеялся. И так, от своего смеха и проснулся.

За окном было уже светло, а я лежал и улыбался после чудного сна. Ну, ладно полёты, летаю – значит расту. Но остальной бред откуда? Неужто биохимия и биофизика растущего организма так влияет на мои седые мозги? Ну и хрен с ними! Зато какие яркие и фантастические сны! Вот пусть и будут заменой потерянному доступу к фильмам и сериалам.

Утренняя пробежка, водные процедуры и завтрак. В одиночестве. Бабуля свалила на рынок. Пошла меняться шампунем на что-нибудь полезное. Как выяснилось он был с краской и нам точно не подходил.

Вчера вечером я толком и не успел насладится музыкой и новостями, как впрочем и бабуля – телевизором. В начале восьмого вырубили электричество. Веерное отключение – как пояснила бабушка.

Какое забытое определение. Из глубин детства. Я, в прошлой жизни тоже был десятилетним, когда случилась авария на ЛАЭС*. Тогда, я помню, целыми микрорайонами свет отключали в Ленинграде.

После завтрака попытался выловить какую нибудь музыку или западную волну, но эфир был плотно забит щелканьем и улюлюканьем глушилок. Пришлось ограничиваться Маяком. Сегодня последний день отработки, и сегодня же нам должны выдать новенькие учебники на четвёртый класс. Кто раньше отработает – тому и книжки поновее.

Так, надо не забыть взять с собой список книг заданных на летнее чтение. А список вполне приличный. Андерсен – «Стойкий оловянный солдатик» и «Снежная королева». Гайдар – «Горячий камень», «Голубая чашка», «Чук и Гек». Бажов – «Малахитовая шкатулка», «Ключ-Камень». Губарев – «Путешествие на утреннюю звезду», «Королевство кривых зеркал» и «Трое на острове». Давыдычев – «Многотрудная, полная невзгод и опасностей жизнь Ивана Семёнова, второклассника и второгодника». Все эти книги я читал раньше, но про что там хоть убейте – не вспомню. Придётся перечитывать. Интересно – а есть ли они в наличии в школьной библиотеке?

Сегодня мы таскали табуретки из столовой, она же актовый зал. Носили в рекреацию с умывальниками. Всей работы было на один час, после чего мы отметились в журнале отработок и были отпущены. Видимо никто не хотел с нами возится в субботу.

В библиотеке, тоже все происходило быстро. У женщины-библиотекаря были уже собраны стопки учебников и книг для чтения. Оставалось только назвать фамилию и получить свою стопку.

Книг для летнего чтения было в наличии немного. Только Андерсен и Гайдар, остальные посоветовали искать в городских библиотеках. Благо, их только в нашем квартале было две. К глубокому удивлению, меня в списках на получение учебников не было.

– Татьяна Ивановна, вычеркнула тебя из списков. Сказала – Лисин, должен получать учебники после всех, – поставила меня в известность молоденькая библиотекарша.

– Как же так? Я же отработал! Это не справедливо. Вы должны мне выдать учебники.

– Ничего не знаю. Решай этот вопрос с Татьяной Ивановной.

Прежний Лис утёрся бы, затаил глухую злобу на бывшую классуху и всё спустил на тормозах. Даже бабуле не пожаловался бы. Но я уже не он. Пойду-ка права покачаю. Прямиком к директору школы.

Кабинет директора, располагался на первом этаже, прямо возле центрального входа. Пустая приёмная и приоткрытая дверь в нужный кабинет. Вот только Степаниды Карловны, «карла» как звали её ученики – в кабинете не оказалось.

За директорским столом сидел завуч**, «джорджик» – всплыло в памяти. Мать твою перемать, а ведь я даже не знаю его имени-отчества. Учитель физики к нам, начальным классам, не имел никакого отношения, а от старшаков Женька знал только его прозвище.

– Здрасте. Я Лисин Евгений из 4«б». Мне бы директора. Не подскажите где я её могу найти?

– Степанида Карловна на совещании в ГорОНО***, я за неё. Можешь говорить со мной.

– Нет. Я по личному делу. Извините, я не знаю как вас зовут, как к вам обращаться?

– Хм. Краснопольский Георгий Алексеевич. Что у тебя случилось? Может я смогу тебе помочь?

– Наверное сможете. Я закончил отработку, а нам пообещали после окончания выдать новые учебники.

– Да. Помню. Есть такое устное распоряжение директора, – подтвердил мужчина. – А что? Не выдают?

– Моя бывшая классная руководительница, запретила выдавать мне новые учебники.

– А что так? Ты старые потерял или угробил за год?

– Нет. Я все старые сдал. Я не знаю почему она запретила выдавать новые. Но это нелогично! Обещать за отработку и обмануть! Так учителя не могут поступать.

– Хм. Наверное ты прав. Я сейчас напишу записку – отдашь её библиотекарю и она все тебе выдаст. Так тебя устроит?

– Вполне! Спасибо большое, Георгий Алексеевич.

Волшебная записка завуча на листике с прямоугольным синим штампом школы – разрешило сразу почти все проблемы. К полному комплекту новеньких учебников внезапно нашлась и дефицитная дополнительная литература. Вся, кроме повести Льва Давыдычева.

Русский язык, литература, математика, природоведение, трудовое обучение, рассказы по истории СССР и карты к этим рассказам. Хорошо что авоську под это дело взял, в сидор такое количество книг могло бы и не влезть. Для полного счастья, осталось купить контурные карты, дневник, альбом и тетради.

Дома бабуля, пока меня кормила, делилась своими впечатлениями от похода на рынок.

– Никто эту шампунь буржуйскую не хотел брать. Но всё-таки я её сменяла, на приличный отрез ситца. Трусов теперь тебе нашью, себе халатик.

– Ба, ты это. Не шей много трусов то. Я же еще расту, парочки хватит. И вообще, ты когда мои шорты закончишь?

– Ишь какой вумный сыскался? Учить меня будет! А гарнитур твой модный, я почти закончила, завтра будешь уже в нем красоваться.

– Мерить ничего не надо? – не подумав, ляпнул я.

– Да чего тебе мерить? Я тебя как облупленного знаю и размеры твои тоже. Так, погодь, чего я еще от тебя хотела? – бабуля вопросительно на меня уставилась. – А точно! Вот, – она извлекла из своего кошелька две пятерки и положила передо мной.

– На что это?

– Не на что, а за телевизор. Допытала я вчера Юрку. Ты же смотри, рупь он хотел содрать с соседей. А у самого десятка в заначке лежала. Но спасибо, что не пожалел на нужную вещь. Вот возвращаю. Красненькой у меня нет, так что – две синенькие.

– Не, баб, не надо, – я ребром ладони подвинул к ней две купюры. – Ты лучше стабилизатор за эти деньги купи.

– Стабихлизатор? Чего это? Что ты еще выдумываешь?

– Прибор это. В него телевизор включается, что-бы он не сгорел от перепадов электричества и таких внезапных отключений, как вчера.

– Нужная вещь, – сразу согласилась бабуля. – И ты думаешь я за десятку её куплю?

– Так, у дяди Юры спроси. Может у него есть.

– А и спрошу. – бабушка сгребла пятерки обратно в кошелёк, взамен выложив бумажный рубль и металлический. – Вот, сходи постригись.

– Так здесь же много, – опять возразил я, вспоминая что детская стрижка стоила максимум копеек пятьдесят, если не меньше.

– На остальные – в кино сходи, в парк, мороженное купи. В общем поздравляю тебя с окончанием третьего класса.

Подстричься мне точно не помешало бы, мои рыжие патлы меня уже начинали раздражать. Кататься на каруселях я конечно не пойду, как впрочем и в кинотеатр, а вот кое-что нужное прикупить надо.

Во-первых, маникюрные ножницы. Теми, что были дома, нормально подстригать ногти не получалось, а я привык к коротким ногтям. Во-вторых, для починки моего спального места нужны были болты, гайки и хотя бы универсальный велосипедный ключ. Или в простонародье – семейный.

За исключением ножниц, все остальное придется покупать на рынке. Сегодня я уже не успею, а завтра в воскресенье сбегаю на рынок, вместо пробежки вокруг школы. А сейчас надо сходить подстричься. А то после сытного обеда, опять потянуло полежать. Нафиг, нафиг, а то так – раз полежишь, второй, а там, глядишь, и пузико выросло.

Ноги меня сами принесли к ближайшей парикмахерской. Что и не удивительно – здесь Женька постоянно подстригался. «Ландыш» – всплыло в памяти её название. А еще есть «Магнолия» в центре, где бабуля делает завивку.

К моему удивлению, возле лестницы в это заведение ошивались братья Лубенцы. Увидев меня, страшно обрадовались, как будто мы не расстались всего два часа назад.

– Что? Тоже оболванивать послали? – кивнул я на парикмахерскую, после того как мы поручкались.

– Ага, – как то сразу погрустнели две одинаковые мордочки. – Налысо.

– С фига ли? Что? Других причесок нет? Или вас в наказание?

– Не. Там в мужском зале, детей практикантка стрижет. А она может только под ноль.

– Так пойдёмте в другую парикмахерскую.

– Нам по двадцать копеек дали, а в других дороже. Да и батя сказал покороче.

– Ну, ваше дело. Я тогда в «Магнолию» побегу. Бывайте, – попрощался я с братьями.

Как всё-таки хорошо иметь здоровое и молодое тело. До центра доскакал минут за десять. По пути не удержался и разменял металлический рубль, купив в киоске фруктовый лёд в картонном стаканчике за десять копеек.

Очереди в мужской зал парикмахерской к моему удивлению – не было. Высокая улыбчивая женщина с внушительным бюстом усадила меня в кресло.

– Как стричься будем, молодой человек? Бокс, полубокс, канадка? – перечислила она.

Я задумался. Может что-то покороче, все равно ведь собираюсь таскать всюду панаму.

– А, ежик, можете?

– Конечно. Уши открываем?

– И уши, и виски, шею с лбом полностью, – счёл нужным уточнить я.

– Это модельная стрижка получается. Сорок копеек. Есть?

– Да, есть. Сейчас платить?

– В кассу иди. Скажи там – модельная за сорок. Чек принесешь и начнем.

Подстригли меня быстро, но качественно. На прощание, от души попшикали одеколоном. Остановившись в фойе парикмахерской, я с удовольствием полюбовался получившимся результатом. Получилось, надо сказать, своеобразно. Агрессивно. Этакий наглый, мелкий пацанчик из девяностых. Круто, надо будет запомнить мастера.

С сожалением напялил на голову панаму и отправился дальше по своим делам. Небольшой маникюрный набор с ножницами и пилочкой купил в киоске «Союзпечать». И на оставшиеся от железного рубля пять копеек вернулся домой на автобусе. Бумажный рубль так и остался лежать в карманчике треников.

Вечером, мне все-таки пришлось заниматься примеркой. Бабуля придумала какое-то новшество и хотела им похвастаться.

– Смотри, Жень. Я на кармашек жилетки тебе флажок пристрочила.

И правда, на клапане нагрудного кармана – гордо красовался флажок СССР. Такой, как на стройотрядовских штормовках.

– Ба, а ты где его взяла?

– Ой. Да у меня их много. Когда на швейной фабрике работала, прихватила на всякий случай. Красиво же, правда!

– Да. Классно. Бабуль? А ты можешь, еще такой-же пристрочить на боковой карманчик? Вот сюда, – и я показал на правый накладной карман на шортах.

– Конечно могу. А ведь и правда. И на жилетке будет и на шортах. Какой ты у меня вумный!

Бабуля притянула меня к себе, обняла, потом отстранила, и взъерошив и так короткую прическу, сказала:

– Как хорошо тебя подстригли. А пахнешь как! Запомнил мастера?

– Да, баб. Это в «Магнолии», в центре.

– Ну тогда понятно. Всё. Беги, пострел. Я пока второй флажок тебе пришью.

Мой новый костюм оценили и во дворе. Пацаны дня два выспрашивали где и кто мне его сделал, а потом просто потеряли к нему интерес. Но, как оказалось, не все. Сашка Пархоменко из кооперативного дома, так разрекламировал своей матери мой костюм, что она заказала бабуле аналогичный перешив. А после неё и ещё несколько женщин заказали подобные переделки.

За оставшийся июнь я успел многое. Починил свое кресло и теперь не боялся ночного обрушения нелепой конструкции из ведра, которое заменяла ему задние ножки. Добрёл со своей удочкой до «Широкого» ерика и поймал с десяток карасей, в которых бабуля и опознала тех таинственных «карабасов».

С рыбой вообще получилось неожиданно. Бабушка с ходу отказалась к ней прикасаться и заявила, что чистить и готовить её не умеет. Как бы странно это не выглядело для данной местности и позиционирования себя казачкой.

Делать было нечего, почистил сам и сварил уху. Которую к моему удивлению бабуля ела вполне охотно, хотя и ворчала что это не правильная уха, не казачья, без томата.

– Ба, так казаков, выходит, из Америки завезли? – решил я приколоться над ней.

– Что ты несешь, пустозвон? – возмутилась она.

– Так ведь родина томатов же южная Америка.

– Ну и ладно. Значит мы с тобой тоже американцы. Ты уж, по цвету, точно.

Это она намекала на мой странный медный загар, которым я все же обзавелся. Обгорел, был намазан простоквашей, облез, затем опять обгорел и после второго сбрасывания кожи, приобрел цвет меди с патиной. Где в качестве патины выступали россыпи моих веснушек.

Мои поделки кинжалов и мечей из компьютерных игр, особого спроса не нашли. Все эти выступающие детали финтифлюшки лопались и разлетались при фехтовании. А тут еще, в очередной раз, по телевизору, показали фильм про Спартака. И «гладиус»**** стал основным мечом который мне заказывали и охотно меняли на пустые бутылки.

А еще, благодаря рекламе бабули и Примаковых, меня стали приглашать – «на починить электрическое». Каждый подобный раз, бабушка вслух корила себя за длинный язык и за опасную профессию, к которой подтолкнула единственного внука. Но по её виду, было заметно, что она гордится мной и собой, тем что именно к её десятилетнему внуку идут с подобными проблемами, а не к взрослым электрикам.

Звали меня в основном пенсионеры и одинокие, те, для кого электрика – тёмный лес с медведями. Розетки, вилки, патроны и даже замены спиралей в утюгах и плитках. За более сложное я пока не брался. Подрасту, тогда и придет черед более сложной работы. Да и брал я поменьше чем взрослые электрики, максимум трешку. И всегда, честно, половину заработанного отдавал бабуле. Да и трешка была в июне всего один раз, за замену двух розеток.

В конце июня, про меня внезапно вспомнил профком отцовой судоверфи. Мне, как сироте, выделили путевку в оздоровительный лагерь «Волна», что на Азовском море. Быстрее всего, кто-то из заводских детей не смог поехать, и я оказался лучшей кандидатурой, которой можно быстро сплавить горящую путёвку.

Причём горящей она была от слова – совсем. В четверг тридцатого июня нам её принесли, а ехать надо было в обед первого июля. На попытки бабушки выяснить у профсоюзного лидера – а как же медицинский обход и справки, ей ответили что всё улажено, мальчик на вид здоров и все нужные справки выпишет заводской врач.

Что характерно, отказываться от путёвки бабуля и не подумала. И сразу ринулась собирать ребятёнка в поездку. Кинулась что-то застирывать, гладить и подшивать. Мне же было выдано четыре рубля, и я был отправлен в магазин «Спорттовары» за новыми кедами. А по пути должен был прикупить зубной пасты или порошка и детское мыло.

* – Ленинградская Атомная Электростанция. Осенью 1975 года на ней произошла радиационная авария, из-за которой были заглушены на тот момент оба реактора. Что привело к веерным отключениям электричества в Ленинграде и области.

** – заместитель директора по учебно-воспитательной работе.

*** – городской отдел народного образования.

**** – древнеримский короткий солдатский меч до 60 сантиметров длиной.

Фотографии к главе и книге в разделе доп. материалы

Глава 7

«Были сборы недолги, от Кубани и Волги, мы коней поднимали в поход» – напевала вполголоса бабуля трамбуя мои шмотки в сидор. Мне вообще изначально предложили воспользоваться школьным ранцем. Но внезапно всплыло, что Женька, еще в мае, угробил одну лямку и скрыл это от бабушки. Она в гневе, чуть не аннулировала свой мораторий на телесные наказания.

Как альтернатива, мне были предложена авоська – «а чтоб все видели какой ты рукожоп», выдала она на мои возмущения. На что уже я обиделся и заявил – «что никуда не еду и вообще сбегу из дома».

«А моя ли это мысль»? – вдруг подумалось мне. Или это где-то из глубин, реальный Женька прорывается?

– Женя! Ау! Выходи мальчик, поговорим, – мысленно позвал я.

«А в ответ тишина. Здравствуй шиза. Тихо, шифером шурша, едет крыша не спеша. Надо заканчивать с самокопанием и признать что ты здесь один. А то быстренько переедешь в палату к Наполеону и Кутузову.»

Привела меня в чувство – бабуля. Походя, толкнула своим боком и потребовала:

– Тащи свой сидор, с ним поедешь. Убегальщик.

Слава всем богам и великому КПСС что она не заметила моей отрешённости, а то опять бы на свой счёт записала. И опять винится стала бы.

И вот теперь напевая – собирала мои немногочисленные вещи. Носки, пара трусов и маек, рубашка и шведка. Тренники решили не брать, слишком ушатанные. Вчера вечером, по моей просьбе бабуля сшила мне а-ля спортивные трусы. И даже с боковыми полосками и карманчиком.

Кеды я купил новые, попутно приобрел зубную пасту «Жемчуг» и «Детское» мыло. Вовремя вспомнил и про главные проблемы всех моих пионерских лагерей – комаров. Уже на свои деньги прикупил отрез марли и коробку канцелярских кнопок. А дома, целых полчаса, резал старые газеты на запас туалетной бумаги.

Бабушка хотела и скрытные кармашки для денег пришить, но я отказался. Зачем мне там деньги? На всё готовое же еду. Она поворчала, но согласилась.

Сбор в лагерь, был назначен на площади перед первой школой. Там уже толпилось под сотню разнополых и разновозрастных детишек и не меньше пары сотен провожающих.

– Лис! Привет, бродяга! – на меня налетел какой-то пацанчик и принялся меня обнимать.

Кое-как вырвавшись из объятий, я смог его рассмотреть. Вася Ким – подсказала память, лучший друг и школьный товарищ с которым Женька сидел за одной партой на камчатке*. Несмотря на фамилию, корейцем Вася не был, как и его родители. Зимой его бате дали квартиру в новенькой девятиэтажке от завода. И Василия перевели в первую школу.

– Привет, Вась. Тебя тоже в лагерь?

– Ну да. Я же каждый год в него езжу. Отец на КПО** работает, а это их лагерь. Я в четвертом отряде, просись тоже в четвертый.

– Всё! Хана лагерю. Вы на пару его разнесёте, ироды, – влезла в наш разговор бабуля.

– Ой, здрасте, баб Тоня, – Васька, только сейчас соизволил заметить бабулю. – Вам надо вот к тем столам, зарегистрироваться. – Махнул он рукой куда-то в сторону.

В той стороне и вправду нашлись представители лагеря. Бабушка сдала им мои документы – путёвку, медицинскую справку, показала свидетельство о рождении. Меня по возрасту записали в четвертый отряд, отчего Васька, трущийся рядом, радостно заскакал как резиновый мячик.

Потом объявили посадку в выстроившиеся рядком разноцветные 672-е ПАЗики***. И начался сущий бедлам. Взрослые кинулись обнимать и давать наставления своим чадам. Вожатые и воспитатели надсадно орали, призывая свои отряды по автобусам.

Бабуля тоже меня схватила в охапку и разрыдалась. Такое ощущение, что провожают как минимум на фронт и больше никогда не увидят. Пообещала приехать на родительский день и заставила поклясться, что хоть одно письмо напишу домой.

В нашем отряде было 24 пацана и 20 девчонок. А автобус вмещал сидящими 23 человека. Так что нас трамбовали по трое на сиденье и завалили весь проход сумками, рюкзаками, вещмешками и чемоданами. Хорошо хоть я успел занять место с правой стороны автобуса, солнышко будет теперь поджаривать левосторонних.

Наконец наша колонна в сопровождении машин ГАИ**** тронулась, и в открытый люк и форточки заструился живительный ветерок. Я же, на автомате, слушал болтовню Кима, а сам с жадностью рассматривал проносящиеся мимо виды, впитывая местную географию. А вдруг пригодится.

В селе Кагальник мы попали в пробку. Через одноименную с селом реку был переброшен мост в виде однопутной двадцатиметровой железнодорожной фермы. Но только в качестве шоссейного моста. Вот и стояли, ждали пока через мост нам на встречу переберётся колона комбайнов «Нива».

Где-то через час мы наконец свернули с асфальтированной дороги на боковую грунтовку. Автобусы медленно поползли по ней, подпрыгивая на каждом ухабе, чем вызывали восторженные вопли детворы. Особенно сильно подлетали и вопили едущие на задних сидениях. Через пару километров подобного аттракциона, мы наконец добрались до конечной цели нашего путешествия.

Процесс расселения и знакомства с лагерем был тоже не менее хаотичным. Всех мальчишек нашего отряда, поселили где-то на окраине, между пляжем и густой хвойной рощей. Одноэтажный щитовой домик на шесть четырехместных комнат и маленькой комнатушки для пионервожатого.

Удобства были на улице, две кабинки летнего душа, ряд открытых умывальников и моек для ног. Туалет располагался возле домика девчонок, метров за сто от нашего. Ой, чую я, что ночью всем будет страшно туда переться и позассут да и позасрут территорию вокруг.

Часа два носились по лагерю, получали бельё и одеяла. Даже выдали шорты и пилотки как комплект формы. «Фу – девчоночьи» – сразу возмутились пацаны при виде темно-синих шорт без мотни и с боковыми застежками. Но вожатый был непреклонен и заставил всех надеть их.

Вожатым у нас был молодой парнишка, проходящий практику от педагогического училища. Андрей – как представился он нам. Пацаны сходу прозвали его – «Молоток», видимо из-за высокого роста и выдающихся размеров носа.

Шорты оказались слишком велики нам, на три – четыре размера. На наших тощих ягодицах они не держались и спадали. Некоторых спасали прихваченные из дома ремни. Но таковых было не больше половины.

По совету «Молотка» многие подвязывали шорты верёвочками и даже кусочками бинта. И никто не роптал на подобный ужас. В общем, всё это смотрелось убого и непрезентабельно. Я не стал связываться с лагерной одеждой и остался в своих новых шортах, перешитых из школьных штанов. Перед общим тренировочным построением нацепил на шведку свой поцарапанный октябрятский значок.

Примерно час мы дружно маршировали и орали речёвку нашего отряда:

Раз-два! Три-четыре!

Три-четыре! Раз-два!

Кто шагает дружно в ряд?

Это – смена комсомола,

Пионерский наш отряд!

Изначально, я с иронией воспринимал всю эту муштру. Но потом словил дзен и понял – вот оно, реальное дежавю. Не то краткое, когда тормозишь и пытаешься понять – почему тебе что-то знакомо. А вот такое, глобальное накатило – даже на душе приятно стало. Кайф, короче.

На общем построении, нашу готовность проверял какой-то бородатый мужик. Или директор или старший вожатый, начальство в общем. И вот именно он, обратил внимание на мой внешний вид.

– Это ещё что такое? Мальчик, ты почему без галстука и не в форме?

– Здрасте, – поздоровался я. – Я еще октябрёнок, а выданные шорты с меня спадают.

– Ну, остальные как-то же нашли из этого выход? – он оглядел наш отряд.

– Извините, не знаю как вас зовут. Но я, товарищ взрослый, не хочу позориться.

– Тимофей Алексеевич, – представился он. – Объясни, что значит позориться? – мужик явно начал внутренне закипать.

– Так сами посмотрите. Половина отряда подвязана веревками и в одежде на несколько размеров больше нужной. И это на шестьдесят шестой год советской власти, – меня уже откровенно несло, ну, будь что будет. – На открытии нас будут фотографировать в местную газету. А оттуда фотография может попасть куда угодно. Буржуи украдут и в своих газетах напечатают, с заголовком: «В СССР проблемы с детской одеждой»! С кого потом спросят наши органы? С меня? Нет. Я был хорошо одет. С вас и спросят.

Вокруг меня разлилась удивительная тишина. Ребята и девчата молча, с отвисшими челюстями смотрели на меня. Наш пионервожатый увлеченно жевал кончик пионерского галстука. А многоуважаемый Тимофей Алексеевич грозил мне указательным пальцем правой руки, но при этом тоже молчал. Или это у него тик такой был?

Наконец, где-то через минуту этой тишины, в задних рядах кто-то громко пукнул. И весь отряд сорвался на смех. Даже взрослые заулыбались.

– Так, Андрей, веди отряд по домикам и пусть переодеваются в своё парадное, – наконец принял решение Тимофей Алексеевич. – А шорты собрать и сдать завхозу. Пилотки оставь. А этого активного, – он указал пальцем на меня, – назначь ответственным за стенгазету.

На этом его месть в отношении меня не закончилась. На торжественном открытии, меня вызвали поднимать флаг лагеря и оставили стоять возле флагштока в почетном карауле.

Хорошо что через час меня сменил очередной караульный, а я побежал на ужин. Творожная запеканка со сметаной и парочка оладушков с вареньем. Вроде и наелся, но по совету пацанов, взял несколько кусков хлеба на вечер.

После ужина нам показывали кино. И я с удовольствием пересмотрел фильм «Чапаев». Последний раз смотрел его, ещё в той жизни, в армии. Ничего так, зашло. А после фильма, был большой пионерский костёр. Все отряды разместились вокруг него и пели гимн пионерии:

Взвейтесь кострами, синие ночи!

Мы пионеры – дети рабочих.

Близится эра светлых годов.

Клич пионера: "Всегда будь готов!"

Радостным шагом с песней веселой

Мы выступаем за комсомолом.

Близится эра светлых годов.

Клич пионера: "Всегда будь готов!"

Грянем мы дружно песнь удалую

За пионеров семью мировую,

Будем примером борьбы и трудов.

Клич пионера: "Всегда будь готов!"

Мы поднимаем алое знамя.

Дети рабочих, смело за нами!

Близится эра светлых годов.

Клич пионера: "Всегда будь готов!"

Я же, придуриваясь, тихо запел на немецком «Хор солдат» из оперы «Фауст» Шарля Гуно*****. В общем оре, мою выходку никто и не заметил. А я немного повеселился.

Слава великой пионерии что сразу по вселению в комнату я, под удивленные взгляды пацанов, затянул форточку марлей. И сейчас, перед отбоем, мы не гоняли комаров как в соседних палатах.

А лежали и слушали страшилки, которые рассказывал завсегдатай этого лагеря – Ким. Согласно местным слухам, та хвойная роща, что росла напротив нашего окна, не просто роща. Это старое немецкое кладбище. И иногда в глубине неё слышны странные звуки и видят всякое. Короче хрень – хренью. Я зевнул, укрылся простынкой и заснул. А во сне мне снились сникерсы и почему-то зубная паста блендамед.

Я клыками похож на голод,

Ты – на «SNICKERS» в цветастой обёртке;

Не застрянешь в прожорливой глотке,

Коль обёртку стянуть под шёпот.

Шоколадная суть обольщенья

Так приятно хрустит, подломившись,

И вонзаюсь, ничуть не смутившись,

В карамель твоего ощущенья.

Стонет вязкость, и голод вторит;

Разурчались греховные плоти,

Тормозить на твоём повороте

Мне уже не под силу. Не стоит.

Я всегда задавался вопросом:

Как «наесться» можно так скоро? –

И тянусь я неспешно, упорно

Вглубь за солодом. Это не просто.

Пожалел я, что сдёрнул обёртку,

Думал, съеденной хочешь быть. Грешен!

Но наткнулся на твёрдый орешек…

Положу теперь зубы на полку.

Да и кариес, будь он не ладен,

И лежу с «BLEND-A-MEDом» в палате. ******

Зубная паста мне снилась неспроста. Проснулся я от жжения на лице и шее, давно забытое ощущение от воздействия зубной пасты на кожу. Намазали – суки!

В соседней комнате поднялся крик и я понял что мазательные террористы еще в нашем домике. Выскочил в коридор, но успел подловить только последнего убегающего. Ничего лучше не придумав, сходу толкнул его в бок. Того занесло, он не удержавшись на ногах, со всей дури грохнулся на деревянный пол. Вскрикнув от боли, тем не менее почти мгновенно поднялся на ноги и убежал.

Ничего, судя по всему, колени и локти он себе разбил, завтра найду. Намазали, как выяснилось, всех пацанов. Некоторые, как и я, закутались в простынь и им досталась паста на голову. Другим пришлось хуже. В той комнате, где подняли крик, эти хулиганы пытались выдавить остатки пасты одному мелкому прямо в рот.

Почти час мы отмывались холодной водой посреди ночи. Нашего вожатого, кстати, не оказалось в домике. Где-то загулял. Потом еще час возбужденно обсуждали итоги налёта старшаков на нас.

Кто-то опознал в убегающих пацанов из третьего отряда. Ну, двенадцать – тринадцать лет, не такие они уж и старшаки. Строили планы на месть и заодно слопали весь хлеб, прихваченный с ужина. Разогнал нас по койкам внезапно вернувшийся «Молоток».