Текст книги "Ты - задира (СИ)"
Автор книги: alenuuulik
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
========== Начало ==========
Я пришла домой в ярости. Он снова оскорблял меня! Он даже не извинился за то, что попал мне мячом в лицо! Он… Он! Да он! Да я его!
– Мама! Почему он так поступает?! Почему?! Что я с делала ему плохого?!
Я увидела её, выходящую в коридор и идущую мне навстречу. Она вздохнула и улыбнулась.
– Карина, ты наверняка преувеличиваешь. Не стоит так убиваться по мальчику. Он просто тебе нравится, вот ты и нервничаешь, что он внимания не обращает. Раздевайся и проходи на кухню, я приготовила борщ.
– Борщ?! Ура! Нет, стой. С чего ты взяла, что он мне нравится? Да я его терпеть не могу!
Это была частейшая правда. Как мама могла подумать, что Смирнов может мне нравится? Это какой дурой надо быть, чтобы он нравился? Впрочем, мне уже пятнадцать, я адекватно тогда оценивала ситуацию, адеватно смотрела на наши отношения. Я точно не могла быть предметом симпатии Паши, ну, а он моим тем более.
Сегодня на физкультуре он специально кинул мне баскетбольный мяч в лицо, а потом еще и посмеялся над этим. Он уже вроде взрослый парень, а вёл себя, как маленький мальчик.
– Как мне его проучить?
– Знаешь, Карин, лучший способ его проучить – это улыбаться в лицо и не реагировать на провокации. Будешь нервничать – так ему-то это только на руку.
– Я к нему вообще больше никогда не подойду! Ты не представляешь, как он меня раздражает, Смирнов этот. Его голос, его прическа, эта улыбка, которая вечно не сходит с его мерзкого лица! Походка, так и говорящая: «Мне на всё по барабану!», а самое главное – вечно хорошее настроение! И улыбка… Она как у дауна!
– Во-первых, про улыбку уже было, а во-вторых, он тебе нравится. Не обманывай ни меня, ни себя.
– Господи… Сколько еще говорить, что Смирнов – это мерзость?
– Да можешь не говорить, тебе же, наверное, неприятно повторять такое о парне, который тебе нравится? – засмеялась мама.
– Так, всё, наливай борщ.
Мало того, что я устала обманывать себя, так я ещё и устала обманывать маму. Ну как можно было влюбиться, да ещё и в кого? В главного задиру – Пашу Смирнова.
Как такое получилось, что во мне смешалось сразу два чувства? Я ненавидела его, но он был мне симпатичен. И уже довольно-таки давно. Но Смирнов каждый день то и делал, что топтал меня, лицом бил в грязь и позорил. Его многие недолюбливали, наверное, поэтому он вечно ходил угрюмый и строил из себя зануду. По уровню противности он занимал у меня почётное первое место, но и по уровню симпатичности лидировал уже много лет.
Самое страшное, что я не могла надеется даже на дружбу со Смирновым. Или всё же могла?..
========== Часть 1. Глава 1 ==========
– Мой! Не отдам, не отдам никому!
Как я тебя ненавижу!
Эдуард Асадов
Я никогда не любила понедельники только по одной причине – это понедельник. По крайней мере радовало то, что я училась в школе последний год, и мне больше не пришлось бы видеть то наглое лицо, с которым я сталкивалась вот уже как одиннадцатый год своей жизни. И да, сегодня было первое сентября. Каждый год этот «праздник» дарил мне надежду, что вот, сейчас-то всё изменится, ведь я уже на класс старше; меня ждут приключения. Но нет, всё проходит как обычно, а учебный год идёт спокойно и размеренно.
Я взяла в руку красную розу, напоследок проверила, всё ли хорошо с моим внешним видом, и вышла из квартиры. Идти туда я совершенно не хотела… Опять начались бы расспросы, кто и как провёл лето, все бы начали рассказывать о том, как они отдохнули в Турции или, может, где-нибудь в Италии, а я как обычно попыталась бы уйти от разговора, потому что мне абсолютно нечего рассказывать, кроме того, как я и мама решили устроить на природе пикник, а в итоге чуть не устроили пожар.
Я услышала, как вибрирует телефон в кармане штанов и сразу взяла трубку:
– Ты где, а то уже все собрались?
– Не волнуйся, Вась, я уже бегу около школы.
– Почему же я тогда слышу, как хлопает дверь твоего подъезда? – засмеялась подруга. – Давай, я тебя жду у входа.
Тут я поняла, что необходимо ускорить шаг. Но я не хотела этого, а наоборот специально шла медленнее, чтобы опоздать и всё пропустить. И всё же, как бы я не старалась, я опаздывала всего лишь на десять минут, и как потом оказалось, не одна. Я перехожу дорогу к школе, замечаю, как у входа на её территорию припарковалась чья-то машина. «Директор, – подумала я, – наверное».
Как только я сделала ещё несколько шагов и прошла мимо машины, она резко сорвалась с места, и я неожиданно ощутила, как отлетаю на метров десять прямо по тротуару. Стало больно в районе живота, но я всё-таки, пересилив себя, поднялась на ноги, уже зная, кто это сделал. Отряхнула штаны, белую блузку, но поняла, что всё – надо срочно бежать домой. На глаза подступили слёзы, а в душе так больно… Так больно, что я сейчас закричу, но нельзя…
– Ой, прости, не заметил тебя, – ехидничал Паша, направляясь ко мне в сторону.
Я была влюблена в него с первого класса, но из-за его отношения ко мне, была вынуждена скрывать свои чувства и делать вид, что так же его не переношу, как и он меня.
– Ты ненормальный!
– Заткнись, – смеялся он.
– Ненавижу тебя! – прошипела я сквозь зубы. Хотелось закричать, но я понимала, что этого делать нельзя.
На мои слова он лишь меня передразнил. Резко схватил за руку, а по моей коже прошёл холодок, от которого так приятно, что хотелось ощущать его ещё и ещё, но я старалась не показывать этого всем своим видом: губы были сжаты, взгляд опущен вниз, ведь если Паша увидит мои подкатывающиеся слёзы, насмешек не избежать. Я никогда не позволяла себе плакать в его присутствии, да и в присутствии других людей. Я просто не могу делать этого, не могу. Мне казалось, что все они будут смеяться надо мной, да, пусть это и довольно детский аргумент.
– Пожалуйста, отпусти, – простонала я, но он меня явно не слышал, а куда-то вёл. – Паш, отпусти… – но я больше не могла говорить спокойно, хватит. – Да какого чёрта ты делаешь?! Почему ты так относишься ко мне?! – вырвала свою руку из его.
Тогда мне было действительно очень неприятно всё это говорить. Я вообще, боялась, что-либо произносить в тот момент, потому что могла ляпнуть что-то неподобающее или признаться во всём.
– Замолчи, – ответил он, прижимая меня к дверце автомобиля со стороны дороги.
Его ладони скользили по моему телу, и я была вынуждена их отталкивать от себя, когда так не хочется. Он схватил своими ладонями оба моих запястья и сжал их со всей силы, нагло глядя мне в глаза. Уверена, он делал это просто так, потому что ему нравилось смотреть, когда мне было больно, как я морщилась от этой прекрасной и желанной для меня боли, пытаясь оттолкнуть парня от себя и убежать, куда глядят глаза, но только не в школу и не домой. Мама где-то с девятого класса говорила мне, что он – не первый мой парень и не будет и последним, что пора уже забыть его, отвлечься на что-то другое, найти хобби. Но слово «забыть» меня выводило из себя. Как можно забыть человека, с которым встречаешься каждый день? Даже летом. То ли это случайность, то ли, правда, судьба, но я встречалась с ним день через день. Он презрительно оглядывал меня, иногда ухмылялся, а в этой неприятной улыбке так и читалось: «Как ты достала мне попадаться на глаза».
Но то, что происходило сейчас – происходило впервые. До такого не доходило даже в самые тяжкие ситуации.
– Мне больно, – еле-еле выговорила я, пытаясь выглянуть из-за широкого плеча Павла.
– А кого это волнует? – он опять усмехнулся.
Как меня это достало.
– Зачем ты делаешь это?
– Делаю что? – Паша не прекращал улыбаться, держа меня крепко за запястья.
– Это, чёрт возьми! Зачем?
– Просто так, – выдохнул он, гладя меня по волосам одной рукой.
Его поведение было очень странное и настораживающее. Казалось, что после этих поглаживаний, он даст мне пощёчину, затолкает в машину, увезёт куда-то за город, высадит и уедет обратно или же, наоборот, отпустит. Честно говоря, второе для меня было куда страшнее, потому что этот недоумок может меня отпустить, а потом где-нибудь неожиданно подкараулить и придумать пакость по хитрее и злее, чем просто высадить меня за городом.
– Ступай домой, ну куда ты теперь такая грязная пойдёшь? – иронично говорил Паша, сделав грустное лицо, выпятив нижнюю губу вперёд, и напрягая лоб, чуть наклоняя голову вправо.
Я сделала шаг вперёд, когда почувствовала, что парень отпустил меня. Но тут он снова преградил мне путь рукой, говоря:
– А спасибо?
– Пошёл. Ты.
– Нахалка какая, ух! – смеялся Павел. – Иди уж, иди. Нет, лучше беги!
Я медленно шла вперёд, замечала, как красная роза уже валялась вся в пыли на дороге. Чем-то она напоминала мне меня. Ведь я тоже была вся в той пыли, которую надул мне Паша только что, ведь меня также, как и её, растоптали. Вот только у розы остались шипы, а у меня – ничего. Этим-то мы и отличались. Мне больше нечем было защищаться, мне просто осталось лежать под его ногами и ждать, пока меня затопчут окончательно.
Оглянулась назад, он смотрел мне вслед, внимательно и с ожиданием наблюдая, когда я сотрусь с его поля зрения. Я глупая, но я не могу сказать своему сердцу: «Эй, ты сошло у с ума? Это не тот человек, Карина. Он попросту унижает тебя, а ты испытываешь к нему тёплые чувства?». Мой разум понимал это, но сердце нет. Сложно однако было руководствоваться и тем, и тем. Доверится разуму не всегда бывало полезно, повестись на поводу у чувств – ещё куда более хуже.
Разум говорил моему сердцу: «Всё, завтра ты точно перестанешь думать о нём, обещаю», а сердце ему отвечает: « Ну, да, посмотрим, посмотрим».
Порой, спрашивала себя мысленно о том, чтобы перевестись в другую школу, но эти раздумья казались мне абсолютно глупыми, ведь учиться осталось всего ничего, да и переводится из-за одного парня – плохая затея, люди сразу смекнули бы, что что-то здесь не то, и я перешла не просто потому, что его придирки меня раздражают. На людях я делала вид, что мне совсем не до Пашиных оскорблений, иногда, отвечала в ответ, но кроме того, что я его ненавижу, вопросов о том, зачем он это всё делает, я больше ничего сказать то и не могла. Опять же, мне было страшно сказать что-то лишнее и выдать свою тайну, о которой знала только я и моя мать.
Сейчас бы я зашла в квартиру, и она, увидев мой вид, сразу бы поняла в чём дело. Она знала, что ходить на разборки бессмысленно, да и я ей этого не позволю. В конце концов я могла хоть как-то отстоять свои права и защититься без помощи мамы. Тогда, как помощь родителей в таких вопросах вообще не воспринималась. Тебя сразу начали бы называть слабой, беззащитной, и оскорблять стало гораздо больше народу. Они все – сплошное стадо, за которым я никогда бы не последовала. Они действуют по принципу – кто круче, с тем я и буду. Я полагала, если люди равняются просто на человека, который ведёт разгульный образ жизни и считает, что это поднимает его авторитет, то они меняются в плохую сторону. Я старалась вести себя по-другому, и к счастью, меня было кому в этом поддержать.
Зашла в квартиру, навстречу сразу выбежала мама. Глаза её были испуганные, она оглядывала меня с головы до пят, и, пару раз охнув, подошла ближе. С жалостью смотрела мне в глаза, гладила по растрёпанным волосам, замечая, какой у меня был замученный вид. Она взяла меня за руку, и её глаза расширились, заметив синяки у меня на запястьях. Я тут же вырвалась из её рук и отошла чуть дальше.
– Это он сделал? – я молчала. – Отвечай!
Я вздрогнула от резкого крика. Я не могла ничего ответить, не могу. Я не хотела, чтобы у него были такие неприятности из-за меня. Мама так реагировала, потому что Паша никогда не причинял мне физического вреда, но сегодня это произошло.
– Если ты сама мне не признаешься, что это он, то я возьму тебя за руку и поведу в полицию!
– Мама, не надо, прошу.
Не знала я, что будет дальше, но точно была уверена, что ничего хорошего.
========== Глава 2 ==========
На следующий день я спокойно отправилась в школу, даже не подозревая, что задумала моя мать. Как обычно, дружелюбно поздоровалась с тётей Машей, стоящей на входе и проверявшей у младших сменную обувь, с хорошим настроением прошла в раздевалку, поприветствовав одноклассников и подругу. Не хотела думать о том, что произошло вчера, да и по лицам моих одноклассников не сказала бы, что они что-то знают. Удивительно, что у меня было хорошее настроение, ведь по сути, я должна была запереться в комнате и не выходить оттуда, как мне казалось. Конечно я не считала себя героем, но то, что после такого оскорбления я сегодня прихожу на учёбу – для мне был поступок.
Заметила на себе привычный уже всем в округе презрительный взгляд, означающий, что я здесь – ничто, но не подаю вида. Первый урок физкультура, до последнего не хотела на неё идти, потому что совсем неспортивная, да и не любила физические нагрузки. Но так как заканчивала одиннадцатый класс, то в аттестат мне нужна была пятёрка, поэтому и решила пойти. Мне было страшно, не хотела опять терпеть его выходки, ой, как не хотела. Не хотела потом думать о его поступке, о том, как мерзко он со мной обращался, сдерживала себя от слёз, зная, что он попросту был не достоин их. Павел Смирнов – это корабль, большой, даже самый огромный, а я – маленькое море, волны которого усиливается, когда этот корабль проходит по нему. И пока он будет держаться на плаву, волны то и дело будут накатывать… До появления шторма.
Зашла в зал почти последняя, боясь поднять голову вверх и столкнуться глазами с глазами Паши. Девочки пытались меня приободрить, спрашивали, почему я такая грустная и вялая, но я отвечала: «Всё нормально». У меня ведь, и правда, всё было нормально, не считая того, что мне было страшно и неприятно ходить в школу, я боялась в любом парне увидеть Пашу и почувствовать сквозь его взгляд, напрягающиеся от злобы скулы, скрипящие от этого же зубы, как он меня ненавидит. Я даже об этом не хотела думать, не хотела вспоминать его частые слова: «Ненавижу тебя», ведь они делали мне так больно, так больно, что ком в горле вставал, и я редко могла что-то ответить на эти слова.
Я встала в шеренгу с остальными, абсолютно делая всё на автомате, потому что уже знала, как учителя проводят уроки физкультуры, и не слыша вокруг ничего. Учительница что-то говорила, точно стоя напротив меня, и мне казалось, что она говорила это мне, но я уставилась в одну точку, где-то вдали зала. Силуэт Зинаиды Георгиевны приближался ко мне, всё расплылось, и вдруг она затормошила меня за плечо.
– Вавилова, с тобой всё в порядке? – шептала Зинаида Георгиевна, взглянув мне в глаза.
Я медленно кивнула ей, продолжая это делать даже после вопроса: «Точно?». Она дала нам задание – бег десять кругов – а сама ушла.
Я бежала. Услышала, как позади смеялись девочки. Хотелось засмеяться вместе с ними, но только одно мне мешало – мой страх. Я боялась делать любое движение в компании с ним, ведь он и над этим жестоко подшутит, ещё и публично.
Я почувствовала, как кто-то оттянул меня назад за капюшон и швырнул на пол. Сразу поняла, кто это. Я встала с пола быстро, исподлобья глядя на Пашу. Терпение не выдержало, я толкнула его в ответ, и парень отдалился от меня примерно на шаг. Вокруг толпились ученики, но не вмешались.
Паша медленно подошёл ко мне, но тут моя ладонь сама потянулась к его щеке, и я впариваю ему неплохую пощёчину. Его взгляд со злого человеческого сменился на озлобленный дикого животного. Паша ответил мне пощёчиной на пощёчину, а зал залился охами моих одноклассников. Я испуганно смотрела на парня, нет, нет, ещё испуганней, чем когда-либо.
Спокойно вышла из зала, даже ничего ему не ответив, не поспорив и не подшутив, как это обычно бывает. Меня встретила Зинаида Георгиевна.
– Карина, что произошло? Почему ты плачешь?
Я ничего ей не ответила. Она ворвалась в зал, что-то спросила у учеников, а я сидела в раздевалке, уже успев залить её всю своими никому ненужными слезами. Я больше не могла сдерживаться, мне просто нужно было заплакать, и плевать я хотела, что он это увидит или кто-то другой.
Учительница зашла ко мне в раздевалку, попросила выйти. Я утёрла слёзы, вышла в коридор и снова увидела его. Она взяла нас обоих за руки и повела куда-то прямо, потом же я поняла, что к директору. Этого ещё не хватало. Я просто хотела мирно прекратить это всё и выяснить причину, по которой он ко мне придирался.
– Полюбуйтесь, Смирнов опять устроил балаган! А я говорила вам, ну исключите вы его!
– Зинаида, ступайте, мы с ребятами обо всём переговорим.
Она вышла из кабинета.
– Так, Смирнов… Если твой отец наш спонсор, то это не означает, что твои поступки останутся безнаказанными, – он в упор смотрел директрисе в глаза и нахально улыбался. – Поулыбайся мне ещё!
Вдруг в кабинет отворилась дверь, и зашёл статный мужчина в полицейской форме. Мама, что ты наделала…
– Павел Смирнов?
– Ну, допустим.
– Ваш участковый. Пройдёмте в отделение.
– Это ты? Отвечай!
Паша схватил меня за ворот блузки, яростно смотрел в мои испуганные глаза, сжимая челюсть и играя скулами. Я не могла шевелиться, я точно онемела. Я словно тряпка болталась у него в руках, ведь он схватил меня с такой силой, что мои стопы почти оторвались от пола.
– Давай, ударь меня ещё раз. – шептала я, но тут парня оттащили от меня.
– Ещё не вечер, – засмеялся он.
Зла ли я была на свою мать? Нет. Она просто хотела защитить меня, да и к тому же, отец Паши откупился бы от полиции, и завтра же Смирнов снова оказался на свободе. Я и не хотела, чтобы он был там, в клетке, как многие это называли, я просто хотела, чтобы он был счастлив, но вдали от меня. Я уже не хотела, чтобы он хоть как-то прикасался ко мне, я желала, чтобы он оставил меня. Я знала, это пройдёт.
Директриса секунду глядела на меня, затем выбежала из кабинета за Пашей. Ну вот, я стояла одна в пустом кабинете, слыша, как шли разборки, и Эмилия Николаевна отговаривала участкового. Паша всё повторял слова «мой отец, мой отец», и все понимали, что смысла задерживать этого парня нет.
– Вот, сейчас мой отец скажет вам, кто я и кто он, – слышала я.
– Да, хорошо. Когда привезёте? Конечно, договорились, сегодня вечером, – голос мужчины.
Кто-то стоял позади меня, я резко развернулась, думая, что там Паша, но там был полицейский.
– Впредь, дамочка, будь осторожнее и не лезь на рожон к этому парню. Я ведь, так понял, твоя мать писала заявление, что, видите ли, дочь бьют?
– Да, это она и что?
– Подумайте головой, прежде чем писать заявление на сына такого (!) человека.
Я ничего не ответила. Вышла из кабинета и уже не заметила ни директрисы, ни Паши. Возможно, оно и лучше. «Ещё не вечер», – мысленно повторила его слова и поняла, что он сказал чистую правду.
========== Глава 3 ==========
Придя домой, я думала, что сейчас начну закидывать маму расспросами, типа: «Зачем ты сделала это?», но у меня просто не хватило духа так сделать, ведь это по сути сказать: «Не заботься обо мне больше никогда». Я понимала, что она поступила так, как поступил бы нормальный, адекватный человек, к которому принимали физическое насилие, – заявление в полицию. Всё оказалось без толку, потому что, видите ли, отец Павла – спонсор нашей школы. Да что за несправедливость? А потом, когда он примет меры посильнее, директриса скажет: «А что же ты раньше не говорила?», а я отвечу: «У вас же всё деньгами меряется. Зачем обращать внимание на обычных учеников, если есть те, у которых богатый папочка?».
Может, и не сказала бы. Ведь, как обычно это бывает, в мыслях мы говорим себе одно, а в реальности выходит всё наоборот. Я герой только в своей голове, у меня точно не хватило бы смелости так ответить. Почему? Да потому что меня бы возненавидели ещё сильнее и просто не дали бы доучиться нормально и сдать эти чёртовы экзамены. Я считаю, что учителя, прежде всего должны быть психологами и уметь найти подход к каждому ученику, и не создавать в школе таких ситуаций, как сейчас, но они и сами, похоже, этого не знают. Судя по учителям в нашей школе, им понятие «психология» вообще неизвестно. И как я там ещё умудрилась выжить?
Я в одиночестве пила кофе на кухне, как зазвонил телефон. На экране высветился незнакомый номер, но я ответила:
– Да, – грубо начала я.
– Карина, это Василиса, просто на моём аккумулятор сел, я звоню с телефона отца. Как насчёт сходить со мной по магазинам, а потом зайти в какое-нибудь кафе?
Я взглянула в окно. Погода меня не очень радовала в тот момент, а если меня погода не радует, то я в любом случае не пойду, пусть и хорошая компания. Погода для меня важно. Да, у меня свои заморочки на эту тему: солнце – день удался, а пасмурно – жди беды. Тогда было что-то между, поэтому я никак не могла решиться, идти мне или же нет.
– А, может, без магазинов? Ты знаешь, как я не люблю все эти душные помещения. Я сразу начну психовать и нудить.
– Тогда я зайду за тобой через полтора часа.
В тот момент моё сердце чувствовало что-то неладное, ведь день и так не задался, а значит ничего хорошего сегодня не жди. Раньше наши встречи, в классе восьмом, девятом, проходили по-другому. У нас было больше тем для разговора, помимо мальчиков – её любимой темы – был ещё целый список: сериалы, фильмы, книги, школа, в конце-концов, спорт, совместные занятия, прослушивание песен, выходы в лес. А сейчас от дружбы осталось одно название. За всю мою, пока что короткую, жизнь подруг я сменила не мало и ни в коем случае не считаю, что дело только во мне. Они всегда пытались казаться лучше на моём фоне, всякими способами пытались выделиться, доказать, что я – ничто, но у них это не получалось. Я замечала это, не поддавалась, но тут какому-то мальчишке удалось сломать меня, пусть мы и никогда не были друзьями.
Наверное, после смены стольких подруг, я должна думать, что дело во мне, но дружу я не сама с собой, а значит, виноваты все, кто к этой дружбе причастен, будь то два человека или десять. Иногда я вот так сижу и думаю, а почему же в мыслях я такая вся уверенная в себе, именно уверенная в себе, а не самоуверенная, а в жизни почему-то у меня нет ни подруг, ни друзей, и с каким-то Пашей Смирновым я справиться тоже не могу. Пора завязывать только мыслить, надо действовать.
Я быстро собралась на встречу с Василисой, а подруга приехала ко мне ещё быстрее, чем я ожидала. Это так на неё не похоже. Обычно она ходит по магазинам часа по три, четыре, после заходит в какой-нибудь ресторан, вкусно ест, пьёт только самое дорогое вино, если она в компании какого-нибудь мужчины, а тут я и простое кафе за углом. Наверное, я не подхожу ей для похода в ресторан. По лестнице я спускалась не хотя, ведь мне совсем было лень идти, да и желанием я особо не горела, поэтому до последнего ждала, что Вася мне позвонит и всё отменит. Но этого не произошло, и я вынуждена пойти в это кафе, вынуждена говорить с Василисой, вынуждена отвечать на её вопросы и вынуждена просто смотреть на неё. Эта девушка, возможно, последнее, кроме матери, что у меня осталось, но у меня закончились к ней все чувства. Дружба себя исчерпала, если её можно так назвать.
– Привет, – сказала я, выходя из подъезда.
– Привет, Кэри.
«Кэри». Как я ненавижу, когда меня так называют.
Подруга за минут пять подвезла нас до кафе, в котором мы уже успели уютно обустроиться. Я пила свой любимый латте, а Василиса заказала себе много дорогой еды, но сегодня без вина или шампанского, потому что рядом нет взрослого и представительного мужчины, а лишь я. Василиса выглядела старше своих лет, её часто принимали за мою старшую сестру, а она пользовалась этим в классе так девятом.
– Итак, давай поговорим о твоих отношениях с Павлом, – стоило ей это сказать, как меня передёрнуло.
– Так, я, пожалуй, пойду.
– Стой…
Я схватила куртку с вешалки и направилась к выходу. Я совсем не хотела говорит о нём, а скорее, наоборот, хотела отвлечься и надеялась нормально провести вечер с подругой (пока что).
– Я же знаю, что он тебе не безразличен! – крикнула она, и тут, я точно столкнулась с каменной стеной.
Нет, не потому что её слова меня задели, а потому что я уткнулась в грудь Павлу. Он этого не ожидал и, увидев меня перед ним, сильно толкнул. Я не упала, но довольно-таки прилично пошатнулась и успела схватиться за скатерть одного из столов. Всё содержимое на нём падает, разбивается, а клиенты вскипают, будто чайники. Мужчина и женщина ошарашенно глянули на меня, что-то прокричали официанту и быстро ушли. Паша двинулся ко мне незамедлительно и схватил за руку.
– Сколько можно? Сколько ты ещё будешь попадаться мне на глаза?!
– Я пришла сюда не надеясь тебя увидеть. Отпусти.
– Это кафе моего отца, чтоб я тебя здесь больше не видел, как и во всех остальных, иначе ты очень пожалеешь.
Василиса закричала «охрана». Статные и крепкие мужчины появились перед нами в момент. Они взглянули на меня, на Павла и сделали такой вывод, который меня шокировал.
– Карина Вавилова. Скажите отцу, чтобы занёс это имя в чёрный список всех кафе и ресторанов нашего города.
– Как скажете, Павел Владиславович. А вы, девушка, отправляйтесь домой.
Один из мужчин схватил меня за руку и снова толкнул в сторону двери. Я была возмущена таким поведением.
– Ненавижу тебя! Ненавижу!
Я пыталась вырваться из сильной хватки, но ничего не выходило, а на мои слова Паша всего лишь рассмеялся и направился к столику, где сидела Василиса. Дальше я увидеть не смогла, меня вышвырнули на улицу, словно я – кот, который напроказничал, и я, грустная и озлобленная на мир, отправилась домой.
Чувствовало моё сердце, что не нужно никуда идти, а я послушалась свой мозг.
========== Глава 4 ==========
Последние года два я жила в постоянном страхе, что моя тайна раскроется. А после случая в кафе, я боялась этого особенно сильно. Я боялась, что Василиса не удержится и всё расскажет, после чего меня все засмеют, в частности Паша. Я была уверена, что если он узнает, то спокойно ходить в школу я не смогу, а его издёвки станут ещё жёстче, да и плюс ко всему, сделать с этим я не смогу ничего. Я заверила себя, что не стоит зацикливать внимание на том, что он мне нравится, потому что толку от этого нет. Нужно было просто доучиться и всё, и уехать.
– Ты ведь не собираешься пропускать школу?
– Почему бы и нет, – ответила, зная, что уже опаздываю, но не вставая с постели.
Мама захлопнула дверь. Я пролежала так ещё пять минут и, взглянув после на часы и поняв, что опаздывала прилично, ведь урок через десять минут, я быстро начала собираться. На выходе из дома мать остановила меня, схватив за руку и грустно посмотрев мне в глаза. По её взгляду я сразу поняла, что она хотела сказать: «Будь осторожна», и я, ласково коснувшись её ладони своей, ответила: «Да, мам, не волнуйся». Она выпустила меня.
Я специально шла не спеша, чтобы опоздать, а дома не спешила, чтобы не обидеть маму. Я и так знала, сколько она для меня сделала, как держалась, когда умер мой отец, не опускала руки, а больше внимания уделяла мне. Я старалась отдавать ей много заботы и любви, как и она мне; даже больше, чем “много”. Достав из рюкзака шоколадку, я остановилась и открыла упаковку, уже чувствуя тот любимый запах белого шоколада. Я ещё медленнее пошла вперёд, откусывая ломтик. Такое наслаждение я испытывала лишь в двух случаях:когда день прошёл без ссор с кем-либо или едя шоколад.
– Ай-яй-яй, кто это у нас тут такой? – этот голос заставил моё тело содрогнуться.
Я медленно обернулась назад, надеясь на то, что это не голос Павла.
– И что тебе сейчас от меня нужно?
– О, шоколад? – улыбнулся он и выхватил у меня упаковку. – Не возражаешь? – он смачно откусил большой кусок и, нагло усмехаясь, жевал и смотрел мне в глаза.
– Ну и свинья же ты, Смирнов, – ответила я, осуждающе смотрев на парня, продолжавшего доедать мою шоколадку.
– Ух, – засмеялся он, – не дерзи, а то учителю на тебя пожалуюсь, – засмеялся громче. – И да, почему же ты опаздываешь? Что, бабушку через дорогу переводила или собачку подкармливала? Ты же у нас мисс доброта, да?
– Достаточно! – закричала я и резко толкнула Пашу.
Взгляд парня с хитрого сменился на злой. Мне стало страшно за себя и свою жизнь.
– Не будь такой смелой, Вавилова, – уже без смеха продолжил он. – Ты меня очень хорошо знаешь.
– Я привыкла к твоим постоянным угрозам, поэтому и не пытайся запугивать меня, – я старалась держать стержень и не опускать взгляда, не смотреть, как он жуёт мою шоколадку.
Паша снова улыбнулся и, отдал мне в руки то, что осталось от шоколадки – три ломтика с отпечатками зубов. Нет, я не дам ему сломать себя, не позволю.
– Точно! – сказал Паша, – приятного аппетита!
– Пошёл вон! – заорала я во всё горло и со всей силы ударила парня кулаком в грудь, не задумываясь о последствиях.
Я со злости кинула ему в лицо этот чёртов шоколад, но потом мне и вправду стало страшно. Павел поскрипел зубами, поиграл скулами и подошёл ко мне ближе, утирая лицо рукавом куртки.
– Я бы на твоём месте этого не делал, девчонка, – шепнул он. – Иди домой, я не пущу тебя в школу, ты не пойдёшь.
– Что? Ты совсем охамел?! – я начала пробиваться вперёд, но крепкие руки Смирнова удерживали меня. – Пусти! – в ответ он опять засмеялся.
– Ты такая смешная, когда злишься. Тебе это не идёт. Лучше просто делать то, что говорю я, и тогда никто не пострадает.
– А тебе не идёт твоя наглая и показушная ухмылка. Я знаю, тебе не хочется улыбаться, ты специально это делаешь, я права?
Вмиг Паша схватил меня за хвост и намотал его вокруг своего запястья, отчего я свернулась, как знак вопроса. Он чуть наклонился к моему лицу и прошептал:
– Иди домой, я сказал. Жалуйся на меня, кому хочешь, хоть министру чего-то там, мне всё равно ничего не будет, а вот тебе… Дай-ка подумать… Точно, лучше тебе этого не знать, а то не уснёшь.
– Зачем ты делаешь это? – еле ответила я, ведь голова невыносима стала болеть.
– Потому что я ненавижу тебя, – он скрутил мои волосы сильнее. – Иди домой, я не дам тебе учиться, я же сказал, – спокойно продолжал Павел.
– Помогите! – решила закричать я, но это оказалось зря.
Паша рассмеялся.
– Боже, держите меня семеро. Лучше тебе идти домой и не выводить меня из себя. Смотри, я буду стоять у школы до начала третьего урока, не спрашивай почему. Я буду стоять там, потому что мне так угодно. Если ты придёшь, ты знаешь, догадываешься точно, что с тобой будет. Поняла?
– Да.
– Ступай.
И я ушла. Мне действительно стало страшно, от того, что он сделает. Возможно, это пустые угрозы, но как он смотрел на меня, с какой злостью, как он сжимал мои волосы и играл скулами, глядя мне в глаза – всё это напугало меня. Идти домой – не вариант, мама сразу что-то заподозрит. Есть надежда, что Павел, и вправду, пошутил, поэтому я решила отправиться в школу, пусть уже и ко второму уроку. И это решение оказалось глупым. Подойдя к школе я заметила Смирнова, сидящего на крыльце. Я тотчас же хотела скрыться за углом, но он заметил меня и сразу побежал навстречу. Я бросилась прочь оттуда, но чувствовала, как Паша бежит за мной и что-то кричит, опять угрожает. Дыхания уже не хватало, а в боку начало колоть, поэтому на свой страх и риск я решила остановиться.
