Текст книги "Искушение силой (СИ)"

Автор книги: АлеХа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Интерес Сержанта не остался незамеченным.

– Гадаешь, кто я и откуда? – размещаясь в указанном углу, поинтересовался гость.

– Пытаюсь понять, каких проблем от тебя можно ожидать, – в том ему ответил Сержант.

– Никаких, – сверкнул в темноте подвала белыми зубами гость, сняв бесформенную шапку, – если не создавать проблем мне, то и от меня их можно не ждать.

– Осталось только, чтобы наши понимания термина «не создавать проблем» совпадали.

Гость на это ничего не ответил, лишь улыбнулся ещё шире и начал располагаться на бетонном полу поудобнее.

Свёрток не давал покоя Сержанту. Размеры, вес и то, с какой аккуратностью его переносил гость, говорили только об одном. Там оружие. Массивное, очень мощное, имеющее хрупкие элементы в конструкции и, судя по отсутствию огромного количества боеприпасов, стреляющее одиночными выстрелами. Крупнокалиберная снайперская винтовка. А это вызывало огромное количество вопросов и заставляло Сержанта держать своё оружие в полной готовности, лишь аккуратно скрыв его корпусом от взгляда гостя.

– Я – Истиглал, – ни с того ни сего снова нарушил тишину гость, при этом снова растянул губы в ухмылке и бережно положил руку на свой длинный свёрток, – зовут меня так.

Сержант удивился. Внимательно прислушался к происходящему за границами подвала. В ближайшей округе стояла полная тишина. Кинул более внимательный взгляд на гостя. Знает или нет? Слышит или нет тварей? Как-то их ощущает? Не принято ночами вести досужие разговоры. Слишком опасно вокруг. Слишком много всего, что может тебя услышать и завернуть в гости.

Гость по-прежнему не выказывал ни грамма опасений, совершенно игнорируя сам факт того, что он находится далеко за границами безопасных стен убежища, в подвале полуразрушенного дома, ночью, окружённый агрессивными тварями, в компании вооружённого неизвестного.

Ещё и имя странное. И он явно им гордится, это хорошо слышалось в интонациях. Почему такое имя? Или это прозвище? Почему не русское? Что оно означает? Сержант пытался понять собеседника, силясь найти в происходящем ответы на вопросы.

Черты лица, вроде, славянские, глаза либо серые, либо синие, в темноте видно плоховато даже с усиленным зрением, говорит по-русски чисто, без какого-либо акцента.

– Сержант, – в ответ на представление гостя представился и Сержант.

– Служил? – брови Истиглала сложились в вопросительный домик.

– В молодости, – пожал плечами Сержант.

– А воевал? – не унимался гость.

– Не довелось, – пошёл на прямой обман собеседника Сержант. Ему не нравилась назойливость и бесцеремонность гостя, – в гараже технику чинил всё время службы.

– Ага, – кивнул гость, но не успокоился, – а мне вот довелось. С тех пор и таскаюсь с ней.

И Истиглал снова бережно погладил лежащий рядом с ним свёрток.

– С ней? – Сержант не стал противиться, если собеседник хочет раскрыть душу, почему нет?

Полная тишина в ближайшей округе позволяла немного расслабиться и послушать ничего незначащий трёп ночного гостя. Рано или поздно он должен перейти к тому, зачем шёл за Сержантом.

– Моя прелесть! Моя Истиглал! – ещё раз бережно погладил свёрток, носящий такое же, как у него имя, гость, – служили вместе, на уродов всяких охотились. С тех пор и не расстаёмся.

– Снайпер, – утвердительно пробормотал Сержант.

– Да! – немного повысил голос гость, – я Истиглал и это моя Истиглал!

И гость пустился в пространные рассуждения о том, что было до «вдоха», о том, что уже тогда он был избран вершить суд и возвышен над другими, о грехах людей и о каре за эти грехи. Долго и муторно перечислял какие-то выдуманные заветы, которые позволят выжившим очиститься и предстать достойными перед взглядом Его.

Кажется, Истиглалу не требовался собеседник. Периодически его пламенная речь сбивалась на неразборчивые бормотания себе под нос и он никак не реагировал на то, что Сержант прикрыл глаза и вот уже десять минут дышал медленно, глубоко и ровно.

Время неспешно бежало вперёд, ночь понемногу растворялась в прошлом, утро становилось всё ближе и ближе. Сержант не сильно вслушивался в речи сидящего в нескольких метрах от него снайпера с конкретно так поехавшей крышей. Не нападает, не проявляет агрессию. Ну и ладно. А что несёт пургу? Пока это не приманивает тварей снаружи – пусть делает что хочет. С рассветом Сержант пойдёт дальше. Перед ним стоит ещё много задач и если ему удастся выполнить на одну задачу больше – всем будет только лучше. Не спешит гость переходить к делу, Сержант его торопить не будет.

Всё изменилось примерно за час до рассвета. Острые глаза Сержанта уже видели первые признаки рассвета. Уши улавливали изменение поведения тварей снаружи. Искажённые готовились к приходу нового дня. Истиглал ровно и спокойно спал, прислонившись спиной к бетонной стене, положив одну руку на свёрток с винтовкой. Спал совершенно безбоязненно, находясь в одном помещении с незнакомцем, никак не обезопасив свой сон.

Изменение, произошедшие в соседе, Сержант зафиксировал не сразу. Не ожидал, не был готов, не мог даже предположить, что такое возможно. Отвлёкся на секунду.

Спавший напротив снайпер проснулся, плавно открыл глаза и Сержант понял, что на него смотрит кто-то другой. Не Истиглал. Совершенно не тот человек, что спустился вечером в этот подвал, не тот человек, что половину дня преследовал Сержанта по развалинам, не тот человек, что несколько часов чесал языком не останавливаясь, рассказывая незнакомцу историю своей жизни.

Напротив Сержанта сидел кто-то совершенно другой, в теле Истиглала. Мимика, дыхание, сердцебиение, мелкая моторика. Запоздалая проверка даром показала, что сознание сидящего напротив человека кардинально изменилось. Другой спектр, другое эхо, другая частота взаимодействия со способностью Сержанта. Сознание, без сомнения, человеческое, но другое, ранее не виданное Сержантом. Хорошо, что это по-прежнему оставался человек, а не вновь рождённый искажённый. Странное сознание, подёрнутое дымкой, лёгким туманом, скрывающим и путающим наблюдателей, так похожим на плотную дымку, закрывающую разумы искажённых и белёсый туман, плотными клубами пронизывающий естество тварей уровнем повыше.

Изменившийся гость внимательно осмотрел Сержанта, пробежался взглядом по подвалу, по следам когтей на бетоне, рваной теплоизоляции, обломкам дерева и кускам труб.

– Расскажи мне, Сержант, что с тобой случилось, – снайпер качнул головой в том направлении, где располагалось убежище, и откуда Сержант пришёл, – как ты перестал быть человеком? Расскажи мне про того, кто это с тобой сделал?

– В каком смысле случилось? – после короткого ступора, вызванного преобразованием и вопросом гостя, сориентировался Сержант, – что значит «перестал быть человеком»? О чём ты вообще?

Снайпер чуть поджал сухие, потрескавшиеся губы, не отрывая взгляда от Сержанта немного наклонил голову вбок, на секунду став похож на диковинную птицу, задумчиво помолчал, потом вздохнул и пояснил:

– Ещё совсем недавно, когда твоя группа была жива, когда ты шёл за высоким и резким черноволосым человечком, которого все звали капитаном Коневым, когда вы промышляли частями мёртвых тел одурманенных клочков бордового тумана, ты, Сержант, был человеком. Боялся жить и жил лишь потому, что твой долг был сильнее твоего страха. Ты был полон ярости, тебя душили страсти, ты боялся и надеялся, мечтал и завидовал. Ты был ЧЕЛОВЕКОМ!

Прокричав последнее слово, Истиглал хрипло закашлялся, его дыхание сбилось, что-то мешало ему дышать. Долгий сухой кашель рвал грудь снайпера, Сержант же сидел и ждал, не двигаясь с места ни чтобы помочь, ни чтобы сбежать.

– Когда на вас напали, – гость с трудом совладал со рвущим его лёгкие кашлем и хрипло продолжил говорить, – вам кто-то помог. Не человек, хоть и выглядел он как человек! Но вы, приняв его помощь, ещё оставались людьми. Обычными, слабыми, уязвимыми людьми! Уйдя же за ним, в его укрытое зелёным туманом логово, ты вернулся оттуда другим. Не человеком! Вернулся один! Расскажи мне Сержант, что с тобой произошло там, за стеной зелёного тумана. Что он с тобой сделал? И КАК ОН ЭТО СДЕЛАЛ С ТОБОЙ?

Последние слова снайпер прохрипел сквозь снова рвущийся из его груди кашель. Прохрипел и замолчал, дыша с хрипом, медленно переходящим в низкочастотный рык.

Сержант напряжённо молчал, пытаясь осознать услышанное. Информации на него свалилось море и что с ней делать сейчас, Сержант не знал. Отвлекаться на сброс блока памяти Вождю он не мог, отвлекаться сейчас было нельзя, но оставался риск, что в случае атаки этого странного существа, так похожего на человека, и смерти Сержанта, воспоминания последних секунд жизни могут быть повреждены. О худшем исходе Сержант думать не хотел.

– Молчишь? – прохрипел совсем не своим голосом снайпер и начал медленно приподниматься, одновременно доставая из ножен нож, – тогда я спрошу по-другому!

Рывок Истиглала был довольно быстр. Прямо с пола, из положения сидя, лишь подобрав под себя одну ногу, он оттолкнулся в сторону Сержанта и уже в полёте выхватил нож, развернул его обратным хватом, пряча лезвие от настороженного взгляда Сержанта. Рывок снайпера был довольно быстр, для кого-то, обладающего обычными рефлексами и человеческим сознанием, а не для того, у кого в силу ограничений на физическое усиление, кратно усилены именно реакция и скорость мышления.

Рывок Истиглала Сержант прочитал и разобрал на составляющие ещё в первые мгновения атаки. Положение конечностей, движение центра тяжести тела, траектория движения лезвия ножа. Этот рывок всё равно мог быть опасен. Но рука Сержанта лежала на готовом к бою укороте, так и пролежавшим всю ночь снятым с предохранителя и с патроном в патроннике.

Короткая очередь прозвучала в подвале неожиданно. Тихий сухой треск выстрелов, оглушительно громких в полной тишине подвала оказался для снайпера полной неожиданностью. Две пули из трёх попали в цель, клюнув атакующего в ногу и живот. Пятна крови, стремительно расползающиеся в местах попадания, недвусмысленно намекали на большие проблемы.

Истиглал, отброшенный пулями обратно к стене, яростно, совсем не по-человечьи, зашипел, и Сержант почувствовал лютый холод, мгновенно охвативший вдруг ставшее таким тяжёлым тело.

Неподъёмный автомат с обречённым лязгом упал на бетонный пол. Никаких сил удержать оружие, потяжелевшее, кажется, на пару сотен килограмм, у Сержанта не было. Сержант боролся за то, чтобы удержать себя. Неподъёмная тяжесть пригибала Сержанта к полу. Руки, по ощущениям опухли до состояния мясных окороков весом в центнер, пальцы ощущались как что-то чуждое и практически не двигались. Тяжесть гнула спину, ломая хребет, холод жёг кожу, пытался пробраться глубже, пытался заморозить кровь в венах, помешать двигаться.

Шипение в противоположном углу подвала сменилось на членораздельные звуки. Сосед по подвалу яростно ругался, плевался и хрипел, но уже встал и, поигрывая ножом, приближался к придавленному и промороженному Сержанту. На Истиглала, похоже, ни тяжесть, ни холод, не оказывали никакого действия.

– Не стоило так реагировать на небольшую угрозу! Не стань ты стрелять, никто бы не пострадал, – по-прежнему не своим голосом прохрипел снайпер, – зря ты схватился за оружие! Теперь я буду вынужден тебя убить! От этого мне никакой пользы, но оставлять тебя живым нельзя! Ты ранил меня! А значит, я буду слушать твои ответы, и резать тебя! Медленно! Вопросов у меня много. Ты долго будешь говорить и замолчишь только тогда, когда я тебе разрешу! Никто не смеет указывать мне, что делать! Никто не смеет смотреть на меня без страха!

Хрипя свои угрозы Истиглал подошёл к Сержанту, бессильно завалившемуся набок. Грубо наступил на локоть руки, ещё сжимающей автомат, услышал хруст ломающихся костей, удовлетворённо рыкнул, выбил оружие из бессильно разжавшейся руки и, шипя от боли в простреленной ноге, отпихнул его подальше в сторону.

Сержант ждал. Стиснув зубы, не давал ни звуку вырваться наружу. Второй рукой, подвёрнутой под тело, до судорог сжимал в кулаке два металлических кольца, за секунду до этого на остатках сил разжав усики предохранительной чеки лишь одной из гранат. Сил на вторую не оставалось. Две оборонительные гранаты Ф-1 были закреплены на поясе и скрыты в подсумке, но спусковые скобы были расположены так, чтобы им ничего не мешало, в случае извлечения предохранительной чеки, быть вытолкнутыми пружиной бойка.

Чудовищный опыт многих застенников, бессильно смотрящих как их товарищей ещё заживо пожирает мозгоед.

Снайпер, похоже, такого опыта был лишён, так как без какой-либо мысли и опаски пинком ноги перевернул лежащего неподвижно и не издающего ни звука Сержанта.

Тихий скрип, тихий же хлопок и в потолок уже видевшего не одну смерть подвала взлетает, вращаясь, металлическая скоба.

Примерно три секунды из четырёх, отведённых на горение замедляющего фитиля гранаты, снайпер пытался осознать то, что видели его глаза. По тому, как нахмурились его брови, как опустилась голова, делая взгляд на упавшую на бетон скобу как бы «исподлобья», было понятно, что какие-то мысли в его голове двигаются. Но вот скорости их движения оказалось недостаточно. Резкое осознание происходящего пришло к Истиглалу слишком поздно.

– Сдохни, крыса, – только и успел прохрипеть Сержант ещё сильнее тяжелеющими губами, стремительно промораживающимися до глубоко отрицательных температур.

Вспышка ослепила Сержанта, и мягкая Тьма распахнула для него свои объятья.

* * *

Раз за разом, прокручивая в памяти последние минуты жизни Сержанта, я самым внимательным образом пытался выжать из этих скупых тёмных предрассветных минут максимум возможного.

При этом утекали секунды объективного времени. Бесценные секунды.

Истиглал – скорее всего, тот самый снайпер, что стрелял в меня во время боя с кошкой и огромным искажённым. Я помню, что пуля, направленная мне в голову, была калибром четырнадцать с половиной миллиметров, и выстрел был произведён с дистанции более километра. Снайперская винтовка такого калибра, способная точно стрелять с такой дистанции не может быть мелкой. Свёрток этого гостя соответствовал этим параметрам.

Но! По словам и Семёна и Сержанта, спецов такого уровня, да ещё и с таким оружием, ни одно убежище не отпустит бродить по городу в одиночку. Логично, в общем-то. Такие специалисты не в состоянии выжить в одиночку. Монструозная винтовка весит немало и в ближнем бою совершенно бесполезна, а жруны сразу стараются клинчевать. Снайпер всегда является частью группы. Группы, обычно, сильной, многочисленной и редко выбирающейся за пределы стен. Такие сидят на стенах и с предельной дистанции отстреливают всё, что выводят под их выстрелы другие парни. Семён сам не раз выводил жрунов под выстрелы этих ребят. Да и в группе Коня был свой снайпер, послабее, конечно, но был. Потому Сержант так и напрягся в подвале, увидел экипировку гостя. Ни воды, ни жратвы, никакой дополнительной маскировки, кроме уже одетой. Никакой запасной одежды. Любая случайность, кровь на тряпках или ты попадаешь в осаду, и всё – ты труп. Тебе не выжить, не отсидеться, не спрятаться. Это закон!

Опровержение этого закона выживания сидело перед Сержантом и трепалось за жизнь, игнорируя творящееся вокруг. Было понятно, что Истиглал не заморачивается вопросами выживания. Кто-то или что-то его защищает, и снайпер задумывается только о своей прямой задаче: охоте на очередного урода.

Кто или что его защищает? Кто или что настолько силён, что в состоянии обеспечить выживание снайпера-одиночки в течение долгого времени в развалинах города в окружении искажённых? Кто или что при этом не попадает в поле зрения дара Сержанта, оставаясь за границами чувствительности, но, влияя на поведение искажённых, заставляя их не замечать слишком многое.

На эти вопросы ответа пока не было. Просматривая память Сержанта, я не видел подсказок и зацепок.

Трансформацию гостя мы все просматривали чуть ли не покадрово. Вот гость спит. Голова опущена на грудь, дыхание спокойное. Сердцебиение ровное, редкое. Сон глубокий.

Что-то отвлекает Сержанта и он концентрируется на посторонних звуках, еле слышимых на границе чувствительности и, когда внимание возвращается на соседа по подвалу, тот уже не спит. Его взгляд направлен на сержанта, в глазах ровное холодное внимание, с капелькой удивления и брезгливости. Изменение уже произошло.

– Это точно не раздвоение личности? Он же стопроцентный псих! – уточнил я у Сержанта, внимательно рассматривая преображение Истиглала.

«Точно нет! То, с чем я сцепился утром, было совсем не то, что спустилось в подвал вечером» – пришла из Бездны мысль Сержанта, – «Слепок сознания был совсем другим. Я даже не знаю, обратима ли эта чертовщина и, если бы он порвал меня чисто, что бы с ним было дальше!»

Это да. Порвать Сержанта чисто – не получив в ответ ни единой царапины – этот парень мог запросто, если бы просто вдарил со всей дури с самого начала, а не устраивал танцев с ножом.

Какая-то дичь с управлением гравитацией и криокинезом!

С другой стороны, ударь этот Истиглал сразу со всей дури, ответы на свои вопросы он бы точно не получил. А они его сильно интересовали!

Выговариваясь же, он сам по себе рассказал очень много важного, подтверждая при этом всё, о чём я уже догадывался и, проговариваясь о том, о чём я даже не подозревал.

Надо же! Одурманенные клочки бордового тумана и логово в зелёном тумане.

Я как наяву вспомнил то, что видел на Айне. Бордовый туман шургов и лазурные искры аватаров. Потом бордовый туман на Земле. И вот теперь выясняется, что появился ещё и зелёный туман, представителем которого являюсь я сам.

Какая-то странная цветовая дифференциация.

Как интересно! Но не срочно. Сейчас есть более срочные вопросы.

Истиглала, или того, кто стоял в этот момент за ним, очень интересовало, как именно Сержант перестал быть человеком и, главное, ему было интересно всё о том, кто его изменил. Эта скотина интересовалась лично мной, так как успела меня засечь во время того боя с кошкой и здоровяком!

По всем канонам выходило, что я должен получить тело этого снайпера! Мне нужно внимательно «обнюхать» и сам труп и местность на предмет присутствия Королевы.

Всё опять сводилось к ней.

И раз появились риски обнаружить Королеву прямо под боком моего укрытия, прятаться больше не имело никакого смысла.

Если меня нашли, то чем раньше я об этом узнаю, тем раньше я начну реагировать.

Твою же!

Холодные пальцы страха обхватили мою грудную клетку и немного сдавили.

Я вспомнил парализующий ужас, охвативший меня от одного взгляда этой твари. Я вспомнил удушающее давление от её отдалённого присутствия. Я вспомнил её силу и свою беспомощность на её фоне. Сознание рефлекторно попыталось заморозить все мыслительные процессы, уже от одной мысли о присутствии Королевы совсем рядом под боком.

Твою же!

Отставить панику!

Если бы это была Королева, я бы уже был мёртв.

А раз я ещё жив, значит, у Королевы тоже не всё в ажуре. Раз она вынуждена прибегать к «помощи» вот таких Истиглалов, кошек и здоровяков с непрерывно литой квадратной заготовкой, значит, она не в полной силе.

А раз так, то прятаться больше нельзя. Нужно шевелиться, собирать информацию о противнике и вербовать, вербовать и вербовать себе сторонников. И нужно добраться до тела этого снайпера раньше, чем до него доберутся падальщики или другие помощники Королевы.

С каждым просмотром памяти, с каждой новой деталью, желание получить тело снайпера для полноценного анализа крепло. Но я старался держать себя в руках. Несколько часов погоды не сделают, а идти без прикрытия – глупо. Тут, на мой взгляд, Пётр прав.

Ситуация вполне может оказаться и ловушкой.

Поэтому сейчас и Пётр и Тра проходят срочную эволюцию носителей. Я ставлю им модифицированный фокусирующий мост. Модифицирую защиту, подтягиваю вооружение. Большая часть запаса наноматериала и биомассы идёт в дело.

Как показало испытание, проведённое Сержантом, смерть за пределами зоны охвата Бездны, даже под действием неизвестных способностей, никак не мешает возвращению ядра Совершенства в Бездну. При этом ещё и сохраняя все воспоминания и часть опыта. Это развязывает мне руки.

Вот только энергии на полноценный респ Сержанта не хватало, поэтому по дороге до подвала было решено присмотреть ещё кого-нибудь для принудительного разложения на биологические составляющие с выделением огромного количества энергии. Как показал опыт, даже слабые искажённые, пожираемые Шлейфом заживо, давали хоть какую-то энергию.

* * *

Мощные когти, способные как бумагу резать танковую броню, взрывали плотный спрессованный грунт и Густав Нойманн, рывок за рывком подтягивал своё тяжёлое, но сильное тело по отвесному склону разлома вверх, вверх и вверх, стремясь быстрее оказаться на поверхности. Времени было мало, совсем скоро трусливая жертва высунет нос из своей норы. Совсем скоро любопытство и страх выгонят Бардина из безопасного тумана.

Ловушка захлопнулась, мышка попалась!

Лазурного человечка, конечно, жалко. Грёбаная русская традиция подрывать себя и всех вокруг гранатами! Густав уже привык к этому зацикленному на собственной значимости стрелку с огромной и мощной винтовкой, но разум этого лазурного человечка был уже на грани и в любой момент мог пойти вразнос. Если будет нужно, Густав найдёт себе новых лазурных человечков. Пока же ему было нужно успеть подхватить контроль над небольшой, но сильной бордовой стаей, которую он приманил сюда во время снов. Перехватить контроль, расставить их по местам, нашептать каждому задачу. Ещё и самому нужно успеть занять позицию, замереть, слиться с местностью, вдохнуть атмосферу умирающего города, чтобы стать его частью. Стать умирающим городом, чтобы не спугнуть проходящую мимо осторожную цель.

К появлению Бардина всё должно быть готово. Острое чутьё этой трусливой жертвы, или кого-то в её окружении, может всё испортить, поэтому никаких накладок быть не должно.

Давай же! Иди скорее к Густаву, маленькая, трусливая жертва. Нельзя вечно сидеть в тумане. Нельзя стать сильнее, не выйдя из зоны комфорта. Нельзя защитить своих болванчиков, не пытаясь понять, что с ними случилось. А если ты уже знаешь, что произошло в том подвале, то точно не сможешь усидеть, чтобы не сунуть свой любопытный нос к трупу такого интересного, подозрительного и слишком много знавшего лазурного человечка.

Страх и любопытство.

Два чувства, играя на которых, можно вытащить из норки любую жертву.

Страх и любопытство.

Давай же, Бардин! Приди и твоя смерть будет неизбежной!