Текст книги "Искушение силой (СИ)"
Автор книги: АлеХа
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Комендант кивнул, отпуская смертельно уставшего главу Семьи и, глядя ему в спину, сгорбленную от свалившихся испытаний, покрытую пылью и кровью, крепко задумался.
Минус полноценная боевая группа застенников. Неприятно. База теряет бойцов, база теряет силу, территория, безопасная и патрулируемая, уменьшается. Суммарная огневая мощь падает. Неприятно.
Количество людей уже давно не растёт. Можно сказать, мобилизационный ресурс, в виде ещё живых и не успевших исказиться жителей столицы, выбран ими до донышка. Вот уже больше трёх месяцев к ним не выходили выжившие. Ни одиночки, ни небольшие группы.
Раз так, значит, чтобы выжить, им остаётся только поднимать качество. Силу каждого отдельного бойца. Ведь твари с каждым днём становятся многочисленнее и сильнее. А теперь ещё и появление новой опасности. Шестой уровень. Как это всё пережить небольшой автономной базе?
Комендант думал, что напал на золотую жилу, когда Конев притащил свои первые трофеи. Химики из центрального убежища, кривили морды на низкое содержание каких-то там активных веществ в этих трофеях, но брали. Мало кто был способен поставлять вот такие, цельные куски искажённых, в таких количествах не платя за это человеческими жизнями. Конь мог. И благодаря Коню, мог и комендант. И база получала за это отличную боевую химию, способную поднять на час – два силы принявших её бойцов. И совсем скоро, по словам посланников центрального убежища, будет химия, способная поднимать силу бойцов навсегда. Химия, которая позволит подстегнуть развитие бойцов, химия, которая поднимет силу базы и позволит людям жить. Но для этого кровь из носу нужны те самые трофеи, которые в таких изумительных количествах, хоть и низкого качества, привозил капитан Конев.
Трофеи, которых больше не будет.
Оставалась последняя надежда. Сержант, который обещал наведаться в гости, обязан знать, как именно их группа добывала трофеи в таком количестве. А значит, комендант должен эту информацию получить. Любыми путями.
* * *
Честно говоря, я думал, что искажённых, постоянно проживающих на территории, охваченной Бездной, будет больше. Не бесконечный ресурс, само собой, но явно больше, чем на четыре дня внимательной охоты.
И вот, после уничтожения с трудом найденного слабенького жруна, спустя несколько часов бессмысленных поисков новой цели, Сержант развёл руками. Кончились!
Я удивился, присел на камушек, прикрыл глаза, чтобы не отвлекала серая действительность, и окунулся в Бездну крупицей сознания, заодно подключая вычислительный кластер. Десяток сканирующих импульсов, разошедшихся от якоря с разницей в несколько секунд, дали мне десяток картинок смежной с Бездной реальности, показывая области помех для перемещения. Наложение картинок друг на друга и поиск отличий с самой высокой точностью, исключая зону убежища, не выявили никаких изменений. Ни движения. Ни дыхания. Ни сердцебиения.
Охотничьи угодья истощились.
Пора было выходить за границы безопасной области. В нубятнике больше ловить было нечего.
– Пора? – с немного нервной улыбкой поинтересовался Сержант.
– Пора, – кивнул я.
– Думаешь, я готов?
– Бессмысленный вопрос. Готов ты или нет – не имеет никакого значения, если уже пора!
– Хорошо, Вождь! – резко, как будто отрезая себе все пути к отступлению, ответил Сержант, – тогда я готов!
Глядя на храбрящегося Сержанта, я усмехнулся. Готов он!
На следующий день, после встречи с разведчиками с его старой базы, я рассказал Сержанту, что именно его ждёт. Как есть. Без всяких прикрас и иносказаний. И рассказал о судьбе капитана Конева, носителя для которого я в тот момент и собирал. У меня были слепки нескольких шургов, мощных, опасных, быстрых, которых я и взял за основу. Скинул на интерфейс Сержанту картинки.
Вроде поверил.
Осознал и впечатлился. Даже какое-то время, когда думал, что я не вижу, чем он занят, молился. Разок поговорил с внучкой.
После всех метаний сказал, что будет рад, если всё получится так, как должно. И будет готов, когда придёт время.
И вот, время пришло.
Чтобы не плодить нервозность, я решил не тянуть резину, перенёсся вместе с Сержантом сразу к якорю и, не выходя в обычное пространство, сразу и дёрнул сознание сержанта из тела через фокусирующий мост.
Аккуратно, мягко, стараясь имитировать процедуру переноса сознания носителя в новый аватар при насильственной смерти старого. Напрягая до предела вычислительный кластер, повторяя в реальности действия, ранее многократно прогнанные в моделях.
За моей спиной незримо стояли Варпис и Тра, поддерживая и своей железобетонной уверенностью в результате добавляя и мне и Сержанту шансов на удачу.
И даже, кажется, Ленка-пенка держала за нас кулачки.
В этот раз не было никакой тьмы. Никакого побережья и никакого снегопада распадающегося сознания.
Фокусирующий мост, изобретение нурнов, поглощённый и адаптированный, являющийся теперь моей неразрывной собственностью, досконально скопированный, частица за частицей, звено за звеном, молекула за молекулой, пропущенный через всю мощь вычислительного кластера, развёрнутого в моём Шлейфе и уже подросшего и набравшегося злого задора и силы, отработал идеально. Матрица разума Сержанта, визуализированная в виде сияющего лазурью кристалла, простым и ловким движением не-рук была извлечена из тела и аккуратно помещена на границу несуществующих пространств. На границу между Шлейфом и Бездной. Где-то на этой границе, растянутый в многомерности несуществующего, был свёрнут мой стационарный пространственный карман. Там кипела жизнь, там моя сестра ждала, когда ей разрешат выйти наружу, и вот уже который день грустила в одиночестве.
Точное усилие, призыв со стороны Бездны и матрица сознания Сержанта лазурным росчерком вписывается в голодную Тьму. Всё наносное, всё, что находится в противофазе частот ядра: грязь, туман, постороннее влияние, тревоги и долги, скрепами выжженные в разуме, всё это, сгорая, даёт энергию, мощным потоком пробивающую путь новому ядру Совершенства, пробивающую путь и кормящую Бездну и всех, кто в ней в этот момент был.
Мощным «урр» отметила Тьма прибытие нового жильца, поглощая выплеск энергии, и волна удовлетворения прокатилась по всем, кто следил за процессом.
С днём рождения, Сержант! Живи долго!
Напряжение, не отпускающее меня с самого начала процедуры, схлынуло, оставив после себя удовлетворение от хорошо проделанной работы. Всё получилось.
Бездна стала ещё на одного полноценного жильца больше.
Тип: ядро Совершенства,
Разум: 6+,
Лояльность: 77 %,
Потенциал: 4,
Число полезных рождений: 0,
Общее число рождений: 0,
Дополнительные параметры: «+» чувствительность носителя, «—" физический потенциал носителя,
Идентификатор: Григорий (Сержант).
Тут же, на остатках энергии, которые Бездна ещё не успела поглотить, я начал сбор нового носителя. Обычным, хоть и тёплым, отзывчивым, в край охреневшим ядром в Бездне, Сержант был мне не сильно полезен. Слишком много всего нужно ещё было проверить, испытать, узнать и попробовать. И Сержанту выпала доля провести немаленькую часть этих «испытаний».
Новичок, как и мои ветераны, имел сразу два базовых шаблона носителей, хоть и не бывал на Айне и слыхом не слыхивал об аватарах. Первое тело, отпечатанное в самой глубине ядра, было базовым телом с которым когда-то давно родился Григорий. Родился, рос, взрослел. Изменения этого шаблона закончились, когда в ядре, как будто прижигая кровавую рану, раскалённым на огне звезды лезвием наградного кортика, отпечатался новый шаблон. Тогда Григорий первый раз прошёл через изменения тела. Тогда, когда всё живое на планете Земля билось в судорогах и пыталось пройти через «вдох».
Я бегло просматривал стартовые параметры изменённого тела, сравнивал их с финальными характеристиками тела человеческого и вспоминал рассказы Семёна о «вдохе». О сутках боли, корёжащей тело, о том, как люди рвали на себе кожу, выдавливали глаза, ломали пальцы и дробили зубы в тщетных попытках хоть немного снизить болевые ощущения. Теперь я видел причину. То, во что превратился Сержант, пережив «вдох», кардинально отличалось от того, кем он был буквально за сутки до этого.
Вмешательство Королевы, за сутки открыло для всех живых организмов Земли ворота в счастливое будущее бесконечного развития. Для всех, кто смог найти в себе силы сделать один единственный шаг и переступить порог этих ворот. Для тех, кто смог пережить эти сутки.
Аналитический алгоритм вычислительного кластера с бесстрастностью машинного разума выделял отличия «до» и «после» в одинаковых, на мой дилетантский взгляд, носителях. Выделял и выделял. Обозначал и обозначал. Заливая объёмное изображение шаблонов красными точками с развёрнутыми пояснениями и цепочками потенциально достижимых возможностей. Фиксировал элементы, не имеющие ограничений эволюционного развития, и снова выделял аналогичные, но оригинальные органы в изначальном организме. Подсвечивал органы или железы, аналогов которых не было в оригинальном теле изменяемого, или те, которые были, но исчезли при изменениях, анализируя их функции и снова, и снова разворачивая пояснения и цепочки возможностей.
Феноменально! Базовое тело, полученное Сержантом во время «вдоха», совершенно непохожее ни на одного шурга, имело тот же функционал. Возможность бесконечного развития и запредельная пластичность.
Программа только не могла определить механизм аккумуляции мутагенов для запуска любой цепочки изменения, но я прекрасно помнил радостные возгласы Варписа, воткнувшего клинок экстрактора в тушу искажённого и скакнувшие цифры эволюционного потенциала. Поэтому уточнять этот вопрос мне не требовалось.
Рассматривая разворачивающуюся перед глазами картинку, пестрящую деталями, я осознал, что Сержант, тогда ещё просто Григорий, в тот день всё-таки умер.
Мне стало от этого легче?
Вроде да. Я отбросил все сомнения и принялся за дело.
Потенциал носителя, формируемого на основе второго шаблона тела, велик. Очень может быть, что в него войдут все изменения, которые я планирую. Первым делом я меняю систему набора мутагена на механизм набора адаптационного потенциала. Устанавливаю упрощённые ядра ЗК, без них этот механизм неработоспособен. Заодно к ним же привязываю фокусирующий мост, гарантирующий возврат ядра даже при гибели носителя далеко за границами Бездны.
Физические усилители ложатся плохо, особенность ядра срезает почти половину их эффективности. Зато органы чувств получают двукратный прирост эффективности любого усиливающего модуля. Практически без колебаний я снабжаю Сержанта базовым набором разведчика и весь потенциал вливаю в его странно выглядящие на схеме волокна нервной ткани, плотно опутывающие спинной мозг и проникающие в некоторые органы. Судя по всему, именно эти структуры и есть его дар, развитый за время жизни после «вдоха», позволяющий чуять людей на расстоянии.
Добавляю новые органы, так как Сержанту нужна собственная энергия. Усиленные клетки, генерирующие энергию гармонично вплетаются в структуру кровеносных сосудов носителя. Опыт Тра дал нам информацию о том, что и в каком объёме нейтрализует воздействие Королевы, поэтому Сержант получает более мощную энергетику. Потенциально. Потребителей этой энергии я ему пока не даю, только орудие, кронштейн и система оптического камуфляжа.
Аккуратно изменяю плотность и проводимость нервной ткани, ни на йоту не отклоняясь от шаблона, рассчитанного вычислительным кластером. Сержанту не помешает поднять скорость анализа и обработки данных, если уж не получается усилить его по-другому.
И на этом всё, хотя возможности и потенциал носителя ещё не были исчерпаны, ядро Сержанта могло потянуть немного больше. Я с трудом заставил себя остановиться, понимая, что итак слишком много новинок, ещё не прошедших испытания «в поле», я собрал в этом теле. Кроме того, задачи, которые стояли перед Сержантом не предполагали использования ничего, сверх того, что уже было установлено. За границами Бездны – не луна-парк и, если где-то там притаилась и только и ждёт удобного случая напасть, Королева, пусть она не увидит нашего полного потенциала.
Как говорят параноики: «Умеешь считать до десяти, остановись на восьми».
У меня итак получился экспериментальный носитель, максимально сочетающий в себе технологии нурнов, сожранных и адаптированных мною, и технологии шургов, медленно развивающихся внутри Бездны и просачивающиеся через чёрную воду окружающей меня Тьмы.
Полноценный гибрид. Химера, состоящая из разума человека, тела шурга с экипировкой нурнов.
Вся процедура заняла остаток светового дня и с последними лучами Солнца, никак не могущего проникнуть в глубоко расположенный бункер, на металлический пол тамбура, освещаемого холодным синим светом плёнки силового щита, из комплексной свёртки пространства выпал новорождённый гибрид, носящий старое имя – Сержант.
Интерфейс заботливо информировал меня:
Носитель ядра Совершенства,
Потенциал: исследователь, средний,
Назначение: разведка,
Автономность: средняя,
Разум: 6+
Лояльность: 85 %
Потенциал: 1,3
Дополнительные возможности: Поиск и обнаружение разумных форм жизни, оценка потенциала опасности, оценка потенциала развития.
Идентификатор: Григорий (Сержант).
В процессе возрождения у Сержанта подросла лояльность, что меня несказанно радовало, хотя видеть в цифрах то, что я ощущал на подсознательном уровне, было немного необычно.
Изначальные семьдесят семь процентов лояльности Сержанта ощущались как твёрдая уверенность в выбранном отношении, готовность за внучку пожертвовать собой не раздумывая, готовность сдохнуть в муках, ради торжества науки и ради моего сумасбродства. Ради чего угодно. Упрямая готовность и вера в правильность выбранного пути. Ещё не фанатизм, но уже что-то с его ароматом.
В процессе работы с носителем, выбора модификаций, усилений, считывания возможностей и потенциала ядра, отношение Сержанта, фантомом стоящего за моим плечом, изменялось. Проценты росли незначительно, но окрас и запах веры изменялись кардинально. Растворялась упрямая готовность пожертвовать собой. Исчезал страх за внучку, заменяясь ровной уверенностью в будущем и флёром надежды на какие-то незримые варианты развития событий. Вера в правильность выбранного пути заливала всё загнанное внутрь сомнение, перекрашивая его в свой цвет, постепенно сама перекрашиваясь в цвет знания. Сержант уже не верил. Сержант уже знал, что выбрал правильный путь.
А тут, за границами свёрнутого пространства нас уже ждали.
Увидев, как тяжело, но осознанно заворочался на полу Сержант, услышав грубый мат, вырвавшийся из самых глубин поражённой произошедшим души, довольная Тра вытянула в сторону сидящего рядом с ней на скамейке Петра ладонь, по которой Пётр и хлопнул своей ладонью.
– С днём рождения тебя, чудо-юдо, – поприветствовал «новорождённого» Пётр, улыбаясь открыто и жизнерадостно, – завидую тебе белой завистью и искренне соболезную! Как самый продвинутый юнит, терпеть все подколки Тра будешь уже ты.
– Ха! С языка снял! – не осталась в стороне девушка, обходя и внимательно осматривая с трудом принявшего вертикальное положение Сержанта, – Ты реально чудо-юдо! Первый местный гибрид! Только «тссс»! Никому! Понял?
Сержант же, немного освоившись с ощущениями, и разобравшись с управлением необычно реагирующего тела, мощным движением сграбастал и Петра и девушку в крепкие, до хруста костей и писка «Отпустискотинасломаешьже!», объятья и, разве что, слезу не пустил.
Связь через Бездну давала ощущение родства намного более тесного, чем даже у близнецов.
А ещё через секунду Сержант выпустил из своих медвежьих объятий родню по Бездне и бросился в сторону жилого сектора. Судя по всему, к внучке.
Я не стал его останавливать и что-то говорить. Сам разберётся. Глядишь, и затихнет Блесна, успокоится и прекратит пытаться устроить нам незаметные пакости.
– Когда Семёна будешь обращать в нашу веру? – обратилась ко мне разминающая ноющие плечи Тра.
– Когда Сержант испытает всё, что ему досталось, – ответил я, – может быть неделя, может быть меньше. Как повезёт.
– Мы можем ему помочь? – уточнил Пётр.
– Нет. Он будет проводить испытания за границами Бездны. Вам пока туда соваться опасно.
Пётр мрачно кивнул. Мы уже не первый день обсуждали риск смерти за границами Бездны и способы его устранения. А также смутную опасность, которая нас там поджидала. Что-то незримое, ощущаемое только краем сознания, лёгкий флёр смертельной угрозы, затаившийся где-то в стороне, но протянувшей в нашу сторону сторожевые нити. Мы даже с Семёном заводили аккуратные разговоры по поводу «проводить его до Снегирей» или «побродить по улицам города», обещая защиту и прикрытие, пытаясь на его чуйке понять, что именно там таится. Семён категорически отказывался выбираться за границы Бездны и был даже готов вне очереди и без гарантий какого-либо успеха прописаться в Бездне. Так и эдак выходило, что соваться туда – смертельно опасно.
И я готовился к этому. Ребята знали, что я делаю, и на каком этапе находится работа. Понимали что нужно, постоянно таскали всё необходимое для работы и если были в состоянии помочь, помогали с испытаниями изменённых органов. Но последнее время их помощь была сокращена до минимума, так как работа перешла в финальную фазу. И жрунов, по наблюдениям Петра, в зоне охвата Бездны не становилось больше. Они вообще прекратили забредать к нам. Поэтому последних искажённых добивал Сержант, я сразу на месте пускал их в переработку, заодно накачивая Сержанта остатками мутагенов, которые еле-еле держались в этих тварях, основную биомассу пуская в дело. Испытания тоже сразу, «не отходя от кассы», проводились на Сержанте. И вот, свершилось. Всё, что могли, мы из «нубятника» выкачали, работа над модификацией фокусирующего моста, первый образец которого был установлен в нейросчитыватель и прошёл интенсивную апробацию, залитый кровью и потом Сержанта, тоже была завершена.
Сейчас у нас наступал второй этап эксперимента и Сержант, подготовленный и заинструктированный по самое не балуйся, совсем скоро, как только наговорится с внучкой, пересечёт границу Бездны и пойдёт в «большой мир» искать приключений на свою гибридную задницу, твёрдо намереваясь сдохнуть и вернуться лазурным росчерком в уютную тьму Бездны.
Сержант пойдёт осознанно рисковать возможностью дальнейшей жизни, чтобы другие, идущие по его стопам, уже не опасались смерти и знали, что любая тварь, отправившая их на перерождение, перед своей смертью увидит уже однажды ей убитого и услышит: «Что тварюга, не ждала меня?»
Глава 11
Темнота опустилась на столицу. Затихла дневная жизнь, медленно, но уверенно передавая бразды правления жизни ночной.
Шорохи, редкий грохот обваливающихся остовов зданий, рычание, визги, звуки схваток существ, которых кто-то назовёт дикими, а кто-то лишь хмыкнет, считая иначе.
Звуковой фон дневной и ночной столичных жизней мало отличался в общем, но сильно отличался в деталях. С уходом дневного светила резко вырастала ожесточённость схваток, шорохи становились более смелыми, а рычание – более яростным.
Ночная жизнь столицы, как и ранее, была более активной, яркой, быстрой. Ночная жизнь столицы продолжала затягивать в себя, словно мотыльков, всё больше и больше своих жителей.
Затягивать и пожирать.
Словно мотыльки на свет, существа шли на сводящие с ума запахи жизни, крови и ещё чего-то странного, непонятного, такого желанного и необходимого. Чего-то с трудом осознаваемого, но без чего жизнь превращалась в существование, затем в стагнацию и завершалась скорой смертью.
Словно мотыльки, существа притягивались, сталкивались и начинали рвать друг друга зубами и когтями, месить друг друга обрезками арматуры, камнями и палками, стрелять друг в друга из огнестрела.
Уничтожать друг друга.
Схватки происходили постоянно. Везде. Сотни и тысячи схваток, в каждой из которых был побеждённый, один или несколько, и победитель. Тоже один или несколько. Победитель с каждой схваткой становился сильнее и искал себе новых мотыльков, которые пахли вкуснее и были сильнее тех своих собратьев, что только – только пришли на зов столицы и ещё не успели вкусить победу и плоть побеждённого. Искал и находил. И снова вступал в схватку. Снова и снова. Побеждая или погибая, но не разрывая цепь.
В каждой схватке был побеждённый и победитель. Каждая схватка делала кого-то сильнее, позволяя всё дальше и дальше шагать по пути кровавого безумия. И в каждой схватке побеждённый становился кормом для победителя.
Но были и те, кто ночами не стремился рыскать в поисках силы, те, кто и днём старался избегать схваток, занимаясь кропотливым собирательством, паразитируя на останках цивилизации, будучи не в состоянии ни восстановить утерянное, ни поддержать тот уровень, на который скатились.
Те, кто потерял себя, ещё не осознавая этого. Те, кто пытался делать вид, что всё в порядке, что они достаточно сильны и способны выжить. Те, кто искренне считал, что обломки старого позволят им выжить. Идущие по пути затухающей агонии.
Два пути, альтернатив которым, ещё месяц назад Сержант не видел. Хотя половиной года ранее уже сменил путь затухающей агонии на путь кровавого безумия, когда встретил в одном из умирающих убежищ свою кровиночку. Дочь погибшей примерно за два года до «вдоха» дочери, отданной государством её родному отцу, безответственному прожигателю жизни, которому ребёнок был скорее обузой. Зятя он рядом с умирающей внучкой не обнаружил, и, как потом узнал, Лерка не видела отца с самого «вдоха» и выживала лишь чудом. Найдя внучку, Сержант обрёл смысл жить, по-новому посмотрел на ситуацию и, не имея альтернатив, попытался обеспечить внучке то будущее, которое мог.
Борясь за место под солнцем, убивая всех, кто мешал этому, собрав группу единомышленников и копя ценности, чтобы однажды сойти с пути кровавого безумия, остановиться, отмыть руки от налипшего на них зла, и просто зажить, никому не мешая, но и не испытывая больше страха.
Наивные мечты. С каждым шагом путь кровавого безумия вёл в пропасть. С каждым шагом риск потерять себя и превратиться в безумную тварь рос. С каждым днём становилось сложнее держать себя в руках. Работа группы давала результат, но его было мало. Преступно мало. Смертельно мало!
Вокруг всё менялось слишком быстро, и они не успевали. Каждый выход за стену был опаснее предыдущего. Каждый новый искажённый, встреченный группой, был сильнее предыдущего. Группа же не всегда могла усилиться. Не всегда могла адекватно среагировать на растущую угрозу, оставаясь верной себе и своим принципам. Не опускаясь до скотства. Не позволяя себе жрать плоть поверженного врага.
Ещё отличаясь от большинства других. До конца оставаясь людьми.
Беззвучно выдохнув воздух, попавший в его лёгкие двенадцать минут назад и совершенно без каких-либо неприятных ощущений неподвижно там замерший на такое время, Сержант переключился с мыслей о прошлом на настоящее.
Он сидел прямо на холодном голом бетонном полу в частично уцелевшем и лишь наполовину засыпанном подвале одной из когда-то красивых высоток. Кромешная тьма не мешала усиленным органам чувств Сержанта видеть окружающую обстановку. Трубы, короба, брошенные обрывки ткани. Неестественная разруха. Следы схватки. Распотрошённая теплоизоляция, следы мощных когтей, глубокими бороздами расчерчивали практически весь подвал. Часть труб отопления была грубо вырвана, часть срезана, выпотрошенная изоляция была разбросана почти везде и почти везде были видны следы крови. Чёрной, засохшей, покрывающей пол, стены и потолок в равных пропорциях. Разбитые в труху деревянные конструкции, по виду которых уже невозможно сказать, что это было до того, как попалось под лапу сильной и агрессивной твари.
Было понятно, что тут когда-то пытались выживать люди. Пытались спрятаться, отсидеться, пережить. Но им не повезло. Вряд ли кто-то тут выжил.
Несмотря на это всё, в настоящий момент это был безопасный подвал. Следы крови были очень старыми. В этом месте минимум неделю никто не появлялся и не тревожил бетонную пыль, пытающуюся ровным слоем укрыть следы старой схватки.
Сержант внимательно прислушивался к ночной столичной жизни, чётко отслеживая ярость схваток, расстояния до ближайших из них, продолжал размышлять и ждать своего преследователя.
Мысли текли ровно и спокойно, усталости не было, новое тело демонстрировало чудеса выносливости, но, даже не имея возможности устать, двигаться ночью одиночке было неразумно. Слишком много победителей других схваток бродило там, на поверхности и искало новых противников. Слишком много внимания было разлито по поверхности. Слишком много глаз, ушей и носов смотрели, слушали и нюхали по чьей-то воле.
Покидая территорию, накрытую Бездной, и удаляясь стремительным шагом, на короткое время сменяющимся неторопливым бегом, Сержант смог ощутить это внимание. Чуждое, совершенно неравнодушное, злое, направленное внимание. Кто-то или что-то очень внимательно и скрупулёзно следил за этой территорией и Сержант не сомневался в том, кого именно искали.
С каждым шагом, удаляясь от своего нового дома, Сержант ощущал это внимание всё слабее и слабее, пока, наконец, оно не исчезло, растворившись в окружающем. Мимикрируя под слабый ветерок, обдувающий ёжик коротких седых волос, выдавая себя за микрочастицы камня, витающие в воздухе и оседающие на защитной ткани нового, ещё не обмятого камуфляжа, скрываясь под звуками, эхом разносящимися по руинам и остовам полуразрушенных домов.
Внимание перестало ощущаться, но никуда не исчезло, в этом Сержант был уверен. Просто оно следило не напрямую, а глазами, ушами и носами тех, кто шёл по пути кровавого безумия. Тех, кто делал вид, что занят поиском нового противника и новой схватки. А совсем недавно, в поле зрения новой способности Сержанта, почти повторяющей старый дар чуять людей на расстоянии, попал совсем интересный разум, который тоже выступал ретранслятором этого внимания. Этот разум перемещался так, как будто своими глазами видел Сержанта, видел куда и зачем он движется, своевременно изменял направление движения, чтобы не разминуться со своей целью.
Подпустив его к себе ближе, чем на четыреста метров, как раз на дистанцию, на которой работала его старая способность, Сержант сделал всё, чтобы затруднить неизвестному разуму выполнение его задачи. Затруднить и отсрочить. Добиться того, чтобы контакт состоялся ближе к ночи. Чем позже – тем лучше.
И вот сидя в наполовину засыпанном подвале, Сержант ждал носителя этого разума, коротая время за воспоминаниями и размышлениями.
Гость не торопился. Как только стемнело и Сержант спустился в укрытие, гость резко сбавил темп преследования и даже позволил себе сделать круг вокруг подвала, внимательно изучая местность.
Но, ожидание закончилось с шорохом, раздавшимся со стороны засыпанной битым кирпичом лестницы в подвал. Гость спускался, стараясь производить минимум шума, но битый кирпич – есть битый кирпич.
Сержант, как только услышал посторонний звук, медленным, плавным движением большого пальца снял лежащий на коленях трофейный укорот с предохранителя и, не разрывая движения, зацепил мизинцем рукоятку затворной рамы, оттянул её до упора и плавно подал обратно внимательно следя, чтобы патрон ушёл в патронник без перекосов. Лишь в самом конце движения Сержант позволил затворной раме тихо лязгнуть, предупреждая гостя об опасности.
Шаги и всякий шорох на лестнице мгновенно стихли. Несколько секунд стояла густая тишина. Сержант не собирался палить в пустоту проёма, но, в случае резкого рывка гостя внутрь укрытия, был готов открыть огонь, совершенно бесшумно направив ствол в сторону спуска в подвал. Привлечь тварей своей стрельбой он не опасался, так как трофейный укорот, который ему достался после стремительного и даже какого-то панического бегства Семьи Голубя, был оснащён прибором бесшумной стрельбы, в простонародье ПБС-ом или «глушаком» и снаряжён новенькими дозвуковыми патронами. Дозвуковые патроны были большой редкостью, но, как оказалось, не для Вождя. Когда Сержант, словно отрывая от себя руку, решил не брать в этот выход электромагнитное орудие на подвижном кронштейне и попросил Вождя небольшой запас этих самых дозвуковых патронов, Николай пожал плечами, забрал один патрон в качестве образца и через пару часов выдал Сержанту две сотни точных его копий. Поэтому с боеприпасами проблем у Сержанта не было.
– Есть кто живой и разумный? – раздался тихий голос гостя со стороны лестницы в подвал. Мужчина. Уверенный в себе. Спокойный. Голос аккуратный, вкрадчивый, интонации ровные, немного насмешливые, – мне не нужен конфликт, ищу только укрытия на ночь. Я один и с рассветом уйду.
Сержант ещё несколько секунд прислушивался к тишине, снова сгустившейся после слов гостя. Никто из тварей не заинтересовался звуками человеческой речи. Никто из тварей не прервал своего времяпровождения, чтобы проверить странные шорохи и хрусты, слишком похожие на шаги добычи.
– Заходи, гость ночной, – очень тихо, но, стараясь не перейти на шёпот, так хорошо слышимый на больших расстояниях, отозвался Сержант, – мне тоже не нужен конфликт, подвал большой, на двоих места хватит.
Гость оказался крепким невысоким мужчиной, неопределённого возраста. От тридцати до пятидесяти. Бесформенная одежда серых тонов, какие-то тряпки, лентами змеящиеся со спины, бесформенная конструкция на голове, закрывающая нижнюю половину лица. В руках гость держал длиннющий свёрток, замотанный в те же серые бесформенные тряпки. Что странно, запаха, который ожидал учуять Сержант, увидев гостя, не было. Гость пах пылью и совсем немного оружейной смазкой и порохом. Двигался быстро и аккуратно, звуков издавал минимум.
– Какой из углов я могу занять? – поинтересовался гость, немного осмотревшись в подвале и явно различая что-то в этой кромешной темноте, – не хочу стеснять того, кто раньше меня занял эту берлогу.
Сержант кивнул в дальний от себя угол, продолжая рассматривать вторженца. Спокойные уверенные движения, ни грамма опаски, как будто в руках Сержанта не автомат, ствол которого направлен на гостя. Сам вооружён странно, для одиночки. Длинный широкий нож, рукоять которого торчала из серьёзных кожаных ножен, закреплённых на поясе и зафиксированных петлёй на бедре и пистолет незнакомой Сержанту конструкции, кобура с которым была также закреплена на поясе, с другой от ножа стороны. Сзади на том же поясе крепились какие-то массивные подсумки. Больше ничего у гостя не было, кроме длинного и очень тяжёлого свёртка. И судя по тому, как аккуратно с этим свёртком обращался гость, там было что-то ценное, требующее бережного отношения.