Текст книги "Шаг вперед (СИ)"

Автор книги: АлеХа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

– А Всевид ещё с вами? Или переквалифицируется? – решил уточнить я

– С нами. Сегодня до конца дня будет тут. Пока добивает дела на Земле.

А почему бы и не нагрузить этих ребят проработкой вариантов защиты от того, что мне пока только чудится? Будет нападение или не будет – конечно неизвестно, и если не будет – то работа будет сделана зря. Зато, если нападение будет – то только подготовившись заранее и поработав этот вопрос досконально, мы сможем от него хоть как-то защититься. Если это конечно возможно. А если же защититься невозможно – и Всевид это обоснованно докажет – то будем думать, что делать. У меня вон комплекс может телепортироваться! Не по щелчку пальцев конечно, но имея в запасе время – можно этот вопрос решить. Люди есть. Желание жить тоже есть.

– Тогда у меня для вас есть цена, – подвёл я итог своим размышлениям, – право участия в производственном процессе сроком на пол года будет стоить вам решения задачи защиты комплекса от массированной атаки шургов. Трёхмерную модель всех недр ближайшего окружения Энриувойре я загружу Всевиду, ему же выдам всё, что может понадобиться для решения этой задачи. Пусть рассчитывает на атаку максимально большим числом тварей, ограниченным только пропускной способностью пещер. И ещё учтёт возможность расширения части проходов самоубийственными атаками более крупных тварей, которые раньше на такие глубины и не заходили. В общем, детали – передам напрямую ему, что бы время не тратить и по два раза не повторять. Срок – вчера. Предельный срок – две недели. Любые варианты – должны иметь алмазное обоснование. Готовы заплатить такую цену?

Некоторое время Беркут молчал. Думал. Возможно, обсуждал мною предложенное в чате. Я его не торопил.

– Оу, – первое, что он изрёк после минуты тишины. Потом затих ещё на минуту. Следующая фраза была более осмысленна, – насколько эта атака реальна?

– Как жираф на улице столицы, – улыбнулся ему я, – шанс его встретить равен пятидесяти процентам.

– И лучше быть к этой встрече готовым, а не как дегенерат распахнув рот хлопать глазами?

Я лишь кивнул.

– Хорошо! Такая валюта нас устраивает целиком и полностью! – Беркут в предвкушении потёр ладони друг об друга, – вечером обсужу всё с Всевидом, а завтра подтянется Пила. Завтра вечером сможем снова встретиться и утрясти детали?

И уже перед тем, как разойтись по своим делам, а я собирался прямо из этого мягкого, глубокого и чрезвычайно удобного кресла через карман уйти в мастерскую и продолжить чахнуть над железом, пожимая мне руку, Беркут сделал вторую попытку:

– Ну теперь то мы можем выходить за пределы комплекса?

– Нет, – я был вреден и категоричен, но в этот раз счёл нужным пояснить свою позицию, – во-первых, за стенами комплекса – небезопасно. Больше информации по этому вопросу вы получите, когда возьмётесь за предложенную проработку. Во-вторых, за людей, которые сейчас будут шляться туда-сюда никто не отвечает, а мне риски не нужны. У меня очень натянутые отношения с «Единым фронтом». А вы – как раз оттуда. И, наконец, в-третьих – договор не заключён. А значит, вы тут гости, на которых не распространяется часть работы систем безопасности. Важная часть. Поэтому – терпим, отдыхаем, расслабляемся.

Уже в мастерской меня догнало письмо от Беркута с извинениями по поводу своей забывчивости и вложением с доброй сотней файлов. В пояснении было написано, что большинство файлов – это скан-копии работ Прохорова Михаила, сделанные им ещё в раннем детстве, пока он ходил в художественную школу и переданные «на сохранение» своему «тайному другу» Лариной Полине.

Решил бегло пролистать вложенные файловы, раз Пила считает, что это бесценные рисунки, хоть гляну, о чём речь. Я не большой фанат живописи в целом, но такое трепетное отношение подкупало.

Уже после четвёртого рисунка желание бегло пролистывать испарилось. Рисунки цепляли. От некоторых веяло тоской и безысходностью, некоторые внушали страх. Единицы – оторопь. Вот карандашный набросок Дырокола, который Пила демонстрировала мне при первой встрече. Значит, это рисовал Прохоров. И Пила об этом знала. Тогда почему спрашивала меня? Странно.

После пятого десятка мне стало не по себе. Твари. Твари. Твари. Разные. Но все опасные, страшные, агрессивные. На всех рисунках позы – предельно выражающие желание напасть или уже в атаке.

И это рисовал пацан в раннем детстве. Рисовал очень точно, я поразился сходству Ищейки с очередного рисунка, на котором она смотрела на меня, разинув крокодилью пасть, с реальными особями, встреченными не так давно. А значит, видел их очень отчётливо. И часто.

– Контролёр! Ты видишь эти рисунки?

– Подтверждаю.

– Я вообще удивлён, как Прохоров чего-то добился в жизни, а не свихнулся в детстве! – не представляю, как он рос, видя перед глазами ЭТО. Железяки, что с них взять, – закачивать в голову ребенку ТАКУЮ информацию и надеяться на успех – это вы оптимисты с запредельной удачей. Ваши надежды оправдались действительно чудом.

– Изображённое не является единственным информационным наполнением переданного пакета данных.

– О да! Пацан просто втыкал на чертежи и схемы оборудования чтобы не видеть этого ужаса! Безальтернативно вы ему «подсказали» путь. Либо загибаться от страха, либо изучать матчасть. Думаю никаких голых баб, на которых можно было повтыкать во время досуга, в переданном пакете не было. Да, железяка?

– Пакет данных не содержал постороннюю информацию. Ресурсы были на исходе и наполнение выбиралось законченным и охватывающим наибольшее количество смежных областей.

Вот вот… Никакого досуга у парня не было. Либо схемы, либо обаяшки.

А обаяшки впечатляли. Тут была добрая половина бестиария. А часть тварей и в бестиарии не было. Парочка точно мне ещё не встречалась ни на страницах описания игры, ни на Айне. Похоже, эти экземпляры живут на поверхности.

То, что информация с поверхности в переданном Прохорову пакете была, нашло подтверждение уже на следующем рисунке.

В цвете. Поверхность планеты и красноватое светило, встающее или садящееся за слегка вогнутый горизонт. Лёгкая зеленоватая дымка – туман. Бордовые нити пронизывают воздух у поверхности, редко где сгущаясь в более плотные клубы.

Видел я подобное. Только без фона в виде цветной планеты, светила и прочей красивости. Бордовый туман.

– Контролёр, что это?

– Затрудняюсь ответить. Изображения такого плана в переданном пакете отсутствуют. Возможно искажение восприятия или выдуманный образ.

– Так это не Айна и Норайна?

– Подтверждаю. Норайна имеет спектр излучения, отличающийся от изображённого. Геология планеты отлична от геологии Айны.

Хмыкнув, я оставил при себе своё мнение и виденное своими глазами. Пусть так. Листнул на предпоследний файл. Чуть напрягся. Листнул на последний. И набрал Беркута. Для пояснений.

Неожиданно видеть после детских рисунков, хоть и заметно прогрессирующих с каждым последующим файлом, чёткую фотографию открытого пластикового бокса, в котором лежит шлем виртуальной реальности. И фотографию чуть голубоватого металлического диска пятнадцати сантиметров в диаметре и сантиметр толщиной, сфотографированного на заботливо подложенной линейке.

Диск я видел первый раз и иероглифы, идущие по его гурту, мне ни о чём не говорили. А вот шлем ВР был один в один как тот, что был изъят у меня доблестными стражами порядка. И шлем. И бокс.

Не знаю, может быть, шлемы ВР так и выпускаются и поставляются, в таких боксах, я не видел магазинную упаковку. Как то не довелось. Но зачем тогда его фотографировать и подшивать в такую подборку?

– Слушаю? – голограмма абонента развернулась практически мгновенно.

– Два последних файла. Зачем они в подборке рисунков и что на них такое?

– Ха, пролистал? Как тебе картинки? – Беркут выглядел неподдельно заинтересованным.

– Цепляет. Особенно осознание, того, что нарисовал их ребенок. Сколько ему было на тот момент?

– Самые последние нарисованы в десять лет.

– Жуть! Так что на последних фото? – вернулся я к теме звонка.

– Там то, что мы вытащили буквально пару дней назад. Сами не знаем что это и зачем. Вроде обычный шлем, только в какой-то нестандартной упаковке. И железяка с иероглифами.

– Что эти фото делают в подборке рисунков Прохорова? Они с ним как-то связаны, или это просто криворукая сборка скан-копий?

– А! Ты про это! – сориентировался в вопросе Беркут, – как-то связаны! Пила буквально на днях смогла вскрыть ребус, переданный Прохоровым. Ребус свежий, за пару дней до смерти оставлен. Но передан по каким-то каналам из их босоногого детства. По наводке оказалась посылка вот с этими двумя предметами. Пока сами не знаем что это такое.

– Ну шлем, я подозреваю, аналогичен тому, что был у меня. Со сбитыми настройками. Бокс – один в один. Возможно, этот шлем позволит активировать ещё один какой-нибудь убер законсервированный комплекс. Было бы неплохо. Лишняя помощь и поддержка нам не помешает, – подарил я Беркуту эту информацию. Глядишь, ещё один мощный производственный комплекс будет введён в строй и появится у моего клана хороший союзник, – только убедитесь, что в руки властям не попадёт. А то мой они изъяли, и в результате четверть столицы в руинах.

Первоначальная радость, отобразившаяся на лице Беркута, как только он услышал про шлем, быстро сменилась недоверием:

– Прости, что ты сказал? По поводу теракта?

– Какого к чёрту теракта? – я смотрел на осознающего сказанное взрослого мужчину, на лице которого сменялись неверие, шок и разочарование, – то, что случилось тем утром – это Королева шургов одни глазком взглянула на пригласивших её отведать нового вкусного мира. Пригласивших по своему скудоумию и криворукости.

На Беркута было страшно смотреть. Мертвенно бледное лицо. Застывший взгляд. Сжатые до скрипа зубов челюсти.

– Позже договорим, – сквозь зубы процедил он и отключился.

– А железяку с иероглифами я и сам первый раз вижу, – уже в пустоту проговорил я.

***

Выписка Лариной Полины Игоревны затянулась до позднего вечера. Долго бегали с бумагами. Пока всё оформили, пока расписались, пока поставили все печати. Всё-таки страховка у неё была дорогая, и аккуратное оформление всех бумаг, чтобы больница могла получить по ним довольно крупную сумму, причитающуюся за её лечение, было критически необходимым. Персонал больницы всё делал аккуратно.

Но вот бюрократия осталась позади, и Пила шагнула через порог больницы в пустоту. Осознание, что она осталась одна, навалилось на неё со всей силой.

О гибели мамы ей сообщили практически сразу, как она пришла в себя. По словам следователей, мама погибла на дежурстве, когда на их хирургический корпус больницы, в которой она работала, упал заходящий на посадку дальнемагистральный Боинг, в тот самый первый час после применения неизвестными неустановленных спецсредств.

С папой всё произошло на её глазах. Страшная картинка на секунду мелькнула в её памяти, но была задвинута на задний план сильной волей девушки. Хоть они и находились в одной комнате в тот момент, но на саму Полину эта мерзость оказала намного более слабое воздействие. И вот она уже в порядке. А последний её родной человек в этом мире – нет. Врачи ничего не говорят обнадёживающего. Воздействие неизвестно, его последствия – тоже. Способов диагностики не существует. Как лечить то, что нельзя диагностировать – не знает никто. Диагноз – кома. Чтобы хоть что-то написать. Да и, как ей объясняли, немного схожие состояния.

Но прослеживается отрицательная динамика. И если ничего не произойдёт, то он угаснет в течение месяца.

Привлечь высококлассных специалистов она не смогла. Попыталась, но ей быстро объяснили, что распоряжаться ресурсами корпорации она больше не имеет никакого права. Какие-то юридические тонкости позволили папиным замам опротестовать его завещание и сформировать управляющую структуру с государственным участием. Что-то по законам, касающимся стратегических производств.

Заодно, и все сбережения, инвестиции и прочие «подушки безопасности» были подобраны и поменяли владельцев. У Полины осталась только небольшая квартира на окраине столицы. Хоть не на помойку вышвырнули. Привлечение же высококлассных специалистов стоило очень дорого. Запредельно. И стало не по карману дочери бывшего владельца огромной корпорации. Ещё живого. Хоть и ненадолго.

Возле выхода из больницы Полину ждал Беркут. Последний верный лично ей человек. Единственный, кто поддержал её в это тяжёлое время. Постоянно был рядом и не давал наложить на себя руки. Можно сказать, помог врачам вытащить её с того света. Своим оптимизмом держал на плаву, распространяя вокруг себя волны жизнерадостности и уверенности в будущем.

– Привет! Рад тебя видеть! Машина за воротами, пойдём, – он забрал её сумку, небольшую и лёгкую, и, пытаясь казаться уверенным и жизнерадостным, повёл Полину в сторону выхода с территории.

Но обмануть её он не смог. Полина видела – с ним что-то случилось. Впервые она увидела Петра Сергеевича, с улыбкой всегда просившего называть его Беркутом, в таком состоянии. Даже болезнь дочери – не довела его до такого. Что же случилось сейчас?

– Пётр Сергеевич? – тихим голосом окликнула своего безопасника Пила, – что-то случилось, да?

Из него как будто выпустили весь воздух. Плечи поникли, походка стала чуть шаркающей. Вся напускная жизнерадостность рассыпалась.

– Пойдем в машину, Линка. Не на улице же душу изливать, – и чуть сгорбившись повел Пилу за ворота, к припаркованному там внедорожному монстру.

Беркут молча сел в машину, дождался, пока девушка пристегнётся, завёл мотор и плавно тронулся. Через несколько минут, вливаясь в плотный вечерний поток большой транспортной артерии столицы, он начал свой эмоциональный рассказ:

– Продали нас, Линка. Просто продали. За фантики, за лживые обещания и за морковку на верёвке. Были подозрения, но я же «бывший»! Кто же «бывшему» расскажет всё как есть. Вот и списывал на недомолвки и свою паранойю. А зря списывал. Всё верно мне чуйка твердила, – Беркут в крайнем раздражении без размаха, но сильно и резко ударил кулаком в приборную панель, слегка помяв прочный пластик, – Пока меня мордой не ткнули в очевидное! Дальше уже всё быстро раскопал и сопоставил. Твари! Ты же знаешь, чем твой отец занимался? Я из конторы на вольные хлеба ушёл, а ему за заслуги «заводик» на прокорм выдали. Только с условием. Всё что нужно для конторы – он делает быстро, качественно и недорого. Часто у него потом новые технологии отрабатывали и новые материалы тестировали.

Проводив взглядом метнувшийся из левого ряда в средний, буквально перед капотом его машины, ярко красный седан с парой молодых парней, и, игнорируя эту выходку, Беркут продолжил свой горький монолог:

– Какое-то время твой отец вёл работу над несколькими проектами, ноги которых растут с Айны. Не буду рассказывать, как я сводил обрывки и намёки, и откуда мне пришлось выдирать информацию, это лишнее. Просто знай, что у него всё получилось. Буквально за пару дней до этой трагедии на завод приезжали несколько человек с самого верха. Всё посмотрели, покивали, впечатлились и бодро укатили, потирая в предвкушении руки. А потом, когда всё это случилось, выясняется, что его списали, тебя списали, всё оборудование демонтировано и утилизировано, вся техдокументация собрана и исчезла в неизвестном направлении. Официально всё провели как «Неперспективное направление. Материалы утилизированы». А неофициально – три фуры документации, оснастки, промежуточных материалов и уникального оборудования увезли в аэропорт, где загрузили в дипломатический борт. Который уже через два часа покинул наше воздушное пространство.

– Они убили столько людей, чтобы забрать разработки, компанию папы и замести следы? – ужаснулась Пила

– Нет конечно! Они всё-таки не коновалы, тем более всё это можно было сделать проще и не так кроваво, – отмахнулся безопасник, – просто воспользовались тем, что случилось.

– Не знаешь, кто организовал этот теракт? – стараясь, чтобы её голос не дрожал и не выдавал обуревающих её чувств, спросила Полина. Этот вопрос был для неё важен. Ей нужна была цель, чтобы жить дальше и месть казалась ей вполне удобной целью. Сначала она отомстит тем, кто убил, а потом, если останутся силы, уже тем, кто обокрал.

– Знаю, – кивнул на её слова Беркут. И показывая, что уловка не сработала, добавил, – будешь мстить?

– Буду! – твёрдо кивнула Полина, – эти твари забрали у меня всё! Они обязаны за это ответить!

– Тогда можешь взять в бардачке ствол и вышибить мне мозги первому. Потом вернёшься в больницу и добьёшь отца. И на этом твоя месть только начнётся, – с кривой усмешкой ответил ей Беркут. И видя краем глаза, как в ужасе уставилась на него девушка, счёл нужным пояснить, – это не теракт. Это был вышедший из под контроля эксперимент. Проводившийся конторой, в которой раньше служили и я, и твой отец.

Минут десять в машине стояла тишина, изредка нарушаемая значительно заглушёнными качественной шумоизоляцией звуками трассы. Радио было выключено.

– Самое страшное не это, – первым нарушил тишину Беркут, – самое страшное, что всё это зря! Все люди погибли зря! Всё, что получено, исследовано и наработано – всё продано за границу. Мы заплатили за эти знания жизнями наших близких! Платили, не желая этого, но так сложилось. А чем заплатили они? Тем же самым! Жизнями наших близких! Взяв эту чудовищную плату, уже внесенную нами и обесценив её в один миг! И когда по нашей земле побегут твари, те же, что мы уничтожаем пачками на Айне, тут нам придётся драться с ними голой задницей! А все новые технологии будут защищать другую страну. Не ту, что оплатила их разработку!

Ещё несколько минут в машине стояла вязкая тишина. Беркут сосредоточился на дороге, давая девушке собраться с мыслями. А Полина, собрав волю в кулак, пыталась вырваться из липких объятий паники и безысходности. Это состояние, уже не в первый раз за последнее время, правда пока в лёгкой форме, пустило свои эмоциональные щупальца в душу девушки на выходе из больницы, и с того момента только крепло.

Полина знала – дай волю этим чувствам, поддайся и продолжи себя жалеть, и они загонят тебя в полную яму, из которой будет только одна дорога – на тот свет. Хватит!

Из любой ситуации есть выход! Это она уяснила уже очень давно. И если ты его не видишь, это не значит, что его нет. Возможно, ты просто смотришь не туда! И чтобы увидеть этот выход, для начала нужно хотя бы начать смотреть.

Её папа, когда ещё не ушёл в отставку, очень гордился местом службы и всем, что делал для защиты страны. И в дочери, с самого детства, воспитывал трепет, восхищение, боязнь и уважение к месту своей службы. Со временем его взгляды поменялись, но он не стал разрушать созданную у ребенка картину. Поддерживал уважительное отношение к конторе до самой отставки. А после неё вообще эта тема была дома табу. И картина у девочки деформировалась сама. Жизнь ломала и не такое. И совсем не так, как мог бы сделать родитель, оберегая своего ребенка от стресса. Жизнь это делала без сантиментов. Без жалости. И без раскачки.

К моменту, когда она осознала, что именно явилось причиной и огромной трагедии города и маленькой трагедии её семьи, в тот момент, когда Беркут предложил ей взять оружие и отомстить ему, как имевшему отношение к этой конторе, она чётко провела Грань. Она отомстит. Когда сможет. Обязательно. Те, кто способен на такое – не должны остаться безнаказанными. А для этого ей нужно их найти в огромном механизме. Не самые маленькие винтики, которые ответственны за случившееся. Но в масштабах всей конторы – одни из сотен, может тысяч. На это потребуется очень много времени.

Сейчас же ей важнее было выждать. Подготовиться. А для этого нужно было двигаться вперед.

– О чём договорились с Призраком? Что он хочет за договор? – отбросив в сторону мешавшие ей эмоции, Пила взялась определяться с плюсами и минусами ситуации. Определять активы и пассивы. Нужно было двигаться дальше. А ведь ещё оставались люди, за которых она отвечала. Один из них сейчас сидел рядом с ней в машине. И ему было намного хуже, чем ей.

– С Ником сошлись на оплате мозгами, – встрепенулся Беркут. Деловой и собранный тон Пилы дарил ему надежду, – Ему нужны мозги Всевида для поисков стратегии защиты комплекса. Решение задачи в обмен на шесть месяцев полноценной аренды комплекса с нормальным производственным участием.

– Настолько важная и сложная задача? – уточнила Пила.

– Если в двух словах, то Ник опасается максимального давления тварей, сконцентрированного на узком участке расположения комплекса, – кратко озвучил разговор с кланлидером «Продавцов снега» Беркут, – Обещал предоставить всю геологию, чтобы мы сами просчитали массированность атаки исходя из теоретически возможной логистики. И даже с учётом расширения тварями некоторых пещер. С Всевидом я уже вопрос обсудил, он уже начал проработки. Так что, как только ты заходишь, мы заключаем договор и начинаем работу.

– Сколько нас всего осталось? – чуть дрогнувшим голосом поинтересовалась кланлидер уничтоженного клана.

– С тобой будет двенадцать, – усмехнулся безопасник, – это если твоих Артёмку и Пашку, считать за полноценных бойцов. А так нас осталось всего десять.

Пила кивнула. Десять человек из клана, в котором в общей сложности состояло более пятнадцати тысяч человек. Всего десять.

Целых десять человек. Двенадцать – поправила себя девушка. Артём и Павел. Одиннадцати и девятилетние сгустки эмоций и энергии. Дети, умершие на Земле и теперь живущие тут. Растущие и развивающиеся. И зовущие её «тётя Полина».

– Как мальчишки пережили смену клана и всю эту ерунду? – спросила Пила

– На удивление без проблем! – чуть улыбнулся Беркут, – ИИ комплекса их не считал за полноценных разумных и не учитывал в расчетах. Данные об их существовании не ушли новому лидеру нового клана, а парни не выходили из жилого блока, где ты их и попросила находиться. Играли в разведчиков. А дальше уже с нами и ушли. Благо нанопасты у нас было с запасом.

Целых двенадцать человек, за которых она отвечает. Нельзя ей киснуть и жалеть себя. Она по-прежнему не одна. Нужно двигаться дальше.

– Что ты там сказал, про тварей и голую задницу? – Пила переключилась на сказанное Беркутом буквально только что, – ты серьёзно допускаешь пришествие шургов на Землю?

– Беда в том, что не только я. В Конторе бегают как ужаленные, пытаются доказать невозможность этого, а Ник, в разговоре намекнул, что это не только вполне возможно, но и довольно вероятно.

Плотность трафика возросла, и разговор сам собой на время затих. Беркут вёл машину, стараясь миновать развязку и не попасть в пробку, Пила размышляла.

Картинка рисовалась отвратительная. Если они разрабатывали технологии, берущие начало на Айне и у них, со слов Беркута, всё получилось, и тут же все разработки были «проданы» за рубеж, означало ко всему прочему ещё и то, что за рубежом делают тоже самое.

Пытаются подстегнуть свой прогресс, используя Айну. И делают это только в своём маленьком прудике. Мешая делать тоже самое другим. Ведь производство на папином заводе не скопировано, а уничтожено. А значит, суммарно Земля не стала сильнее. Там прибыло, тут убыло. Баланс не изменился. Зато один прудик стал сильнее другого.

– Что из Айновских технологий воспроизвели на папином заводе? Оружие? – ситуация на дороге стала немного спокойнее и Полина решила уточнить у Беркута детали.

– Точно не знаю. Только по косвенным данным, но скорее всего, нет. Что-то с энергетикой связанное и с материалами. Ресурсы. Мы всегда специализировались по ресурсам. Почему не оставили нам то, что мы и так уже не одно десятилетие даём миру? Не лезли же не в своё, – довольно развёрнуто и эмоционально ответил Беркут.

Пила кивнула. Логики в таком варварстве никакой. А где нет логики – там политика. А значит, туда лучше не лезть.

– Как твои Маринки? – снова перевела тему разговора девушка.

– Нормально мои Маринки, – тепло улыбнулся в ответ безопасник, разбавляя градус негатива, – Марина Петровна уже закончила шестой класс, совсем большая стала. И умная, вся в Марину Владимировну. Которая тебе каждый раз привет передаёт и интересуется, когда ты снова появишься пробовать её выпечку?

Ответа на заданный вопрос не прозвучало. Оба собеседника понимали, что возможно уже и никогда. Накануне выписки они обсуждали планы на будущее, и одним из основных моментов был уход Пилы на Айну. Насовсем.

Несмотря на то, что практически всё, что было у семьи Лариных уже изъято, для профессионалов было понятно, что Полина – не жилец. Так будет надёжнее. Наличие наследницы при любых раскладах – опасно для противной стороны. Поэтому, несчастный случай – лишь дело времени.

Сколько у них этого времени – зависит от уверенности в себе их противников. Если она граничит с самоуверенностью – то много, если же там есть профессионалы, то стоит Беркуту отвернуться и Полина на ровном месте подвернёт ногу и, падая, сломает шею.

Своего противника теперь они знали твёрдо. И иллюзий больше не питали.

– Кстати! Презентовал я Нику твою коллекцию, как ты и просила! – спохватился Беркут и торопливо начал рассказывать последние новости, – он зацепился за закладку, которую мы вскрыли на днях. Говорит, шлем и упаковка – один в один как его экземпляр. Надеется, что мы сможем по нему попасть в новый комплекс.

– Не сможем, – почти беззвучно прошептала Пила, рассматривая дорогу, проносящуюся мимо и машины, хаотично мелькающие то быстрее, то медленнее, и уже чуть громче уточнила, – его ИИ эти фотографии видел?

– А бес его знает, – пожал плечами Беркут, – обычно они всё видят, что по их каналам ходит. Значит видел.

– Диск он опознал? – следующий вопрос был задан всё так же негромко, но очень твёрдо.

Беркут не хотел признаваться, что вспылил в тот момент и не довёл порученное до конца. Повёл себя как мальчишка, хотя задача перед ним была поставлена чёткая и недвусмысленная. Если шлем будет опознан, то задать ИИ комплекса, активированного тем, кто использовал этот шлем прямой вопрос по поводу этого диска. Но скрывать свой промах – худшее, что он мог бы сделать.

– Нет, я этот вопрос задать не смог. Был не в состоянии.

– Так иди и задай! Сейчас мы доедем до убежища, ты подключишься и сразу задашь этот вопрос. Не сможешь сам – заставь Ника это сделать. Это очень важно.

Беркут сосредоточенно кивнул, неосознанно чуть прижимая педаль газа и ещё сильнее разгоняя тяжелый внедорожник до скорости, которая хоть и является превышением на данном участке магистрали, но превышением недостаточным для того, чтобы на перехват отправить машину с сотрудниками. А уж фотофиксация и штрафы – это меньшее, что его сейчас тревожило.

Пила же смотрела в боковое окно и пыталась скрыть эмоции, предательски рвущиеся наружу. Ещё рано. Всё может оказаться не так, как написал Михаил в письме, приложенном к диску. Но страшно хотелось верить. Ведь всё может оказаться так просто и так близко.

И снова она про себя повторяла строчки письма, пришедшего прямо из её детства:

«Здравствуй! Надеюсь, ты та девчонка со сломанной ногой. Не знаю, как тебя зовут. Не важно. Тем тайна и хороша! Раз ты нашла эту посылку, считай что она пришла по адресу. Я, как первый адресат выбыл. Не знаю почему. Наверно, снова Тайна. К делу. Если её получу я, то нет смысла всё расписывать, но есть ненулевая вероятность, что её получишь ты, девчонка со сломанной ногой. Поэтому я пишу это письмо.

Айна! Я живу с нею в голове с самого рождения. Я понимаю её один на Земле. И не понимаю совсем. Она живая, раз может умереть и неживая, раз её не смогли убить те, кто убивает всё живое! Я не знаю. Как смог, я поделился Айной с тобой. Но со мной она осталась всё такая же. Может, ты поймёшь лучше.

Три шлема с прошитым адресом я смог изготовить, раскидать и спрятать. Только первый перенос любым из этих шлемов пересоздаёт аватара. После, по этому адресу будет отправлять только тех, у кого на Айне ещё ничего нет. Это путь туда, где живёт душа Айны. Чтобы не умереть, Айна слилась с ИИ последнего, резервного комплекса. Благодаря этому – смогла докричаться до нас, почему то выбрав меня. Ей нужны мы. Мы дадим Айне жизнь, она вернёт её нам. Так мне сказали. Я верю. Но если она не успеет, я смог изготовить якорь. То, что выглядит как диск, и диском не является. Это якорь! Материальный носитель набора уникальных констант, рассчитанных и реализованных в нашей точке пространства. Через него Айна может придти к нам. Покажи Айне изображение Якоря и спроси прямо. Она не может не ответить. Ответ даст доступ Айны к Якорю. Но только через тебя. Только человек в аватаре способен использовать якорь. И только Айна знает, как это сделать. Возьми, и ты узнаешь тоже. Надеюсь, ты не сильно на меня обижена за то, чем я с тобой поделился»

Сумбурно, местами совсем непонятно. А местами пугающе прямо.

Если она всё поняла правильно. Если хватит времени, чтобы разобраться с Якорем и если папа доживёт. У неё был почти месяц. Если земная медицина не может поднять на ноги человека, может быть, сможет медицина Айны.

Глава 15-1

Уже через пять часов, после отправки предложения о продаже наноматериала всем самым крупным кланам, Контролёр доложил, что список участников сформирован. На продажу я выставил, информировав всех в ознакомительном письме, двести тонн единоразово и был готов в будущем, если найдутся желающие, поставлять двадцать тонн в сутки. Без привязки к величине партии и количеству покупателей. Хоть десяти кланам по двадцать тонн сразу и по две тонны в сутки в дальнейшем. Хоть одному – всю партию.

Участие в аукционе, я самым подлым и мерзким образом оценил в той же «монете». Желающие побороться за выставляемый на продажу наноматериал, должны были внести в залог туши шургов. При этом кроме массы тварей учитывался и их уровень. Мне были нужны самые высокоуровневые шурги. Залоговые твари позволяли отсеять любителей халявы или тех, кто несерьёзно отнёсся к предложению.

К аукциону Контролёр допустил четырнадцать кланов, обеспечивших минимальный порог залоговой ценности, и всего в залоге было собрано пятьдесят шесть тысяч тонн тварей уровнем не ниже пятидесятого. Вишенкой на торте был пятитонный Шипорморд сто тридцать пятого уровня, представленный китайскими бойцами. Как они его до грузового портала только допёрли?

Аукцион проводился через каналы связи, управлялся полностью Контролёром и моего участия не требовал. Я лишь наблюдал за визуализацией происходящего. Это мероприятие пролетело быстро и нервно. В итоге стартовый двухсоттонный пул наноматериала был поделен примерно равными долями, а вот половину будущих поставок загребли себе китайцы, вторую половину, проявив снисходительность, позволили поделить между собой остальным участникам. Мощным катком цены они задавили всех конкурентов и только их добрая воля, или, глядя на выражение их лиц, жалость к нищебродам, позволила остальным получить хоть что-то.