Текст книги "Я пас в СССР! 2 (СИ)"

Автор книги: Alchy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 11

Глава 11.

Не зря на ночь глядя сорвались из дома, хорошо посидели, душевно! Не успели мы с Максимом завалиться в подвал к Равилю (благо – рабочие часы секции мотокросса уже закончились и лишних людей не было), как вслед за нами стал ещё народ подтягиваться. Даже дядя Паша со своей фермы прикатил на мотоцикле, несмотря на то, что ему завтра с утра табун собирать и гнать пасти. Сборище образовалось около пятнадцати человек – в офисе Равиля всем не поместиться, поэтому накрыли импровизированную поляну прямо в основном помещении, откатив в сторону мотоциклы.

– Только потише, мужики! – Сразу предупредил начальник секции, а теперь ещё и главный над отделением Национальной гвардии в селе. Надо не забыть спросить, что у него за должность такая и как к нему обращаться. Да про саму структуру и функции народного ополчения не лишним будет узнать. – Над нами два подъезда и шестнадцать квартир, ещё только жалоб от жильцов не хватало!

– Да понятно, Равиль, чего ты как маленьким объясняешь⁈ – Загомонили собравшиеся. – Давай по одной для начала, потом радио настроим и «голос Америки» поймаем, интересно же, как на всё это наши стратегические противники отреагируют!

Про радио, конечно, никто так и не вспомнил – после таких вечерних новостей. Я и сам-то, признаться – впечатлился сегодняшней проникновенной речью от ещё пока не батьки, а просто Александра Григорьевича. Но судя по эффекту, который его речь оказала на телезрителей – в этом времени батькой начнут называть гораздо раньше. После первой же рюмки народ принялся делиться впечатлениями и домыслами, то и дело апеллируя к Равилю, как к начальнику. Да что там, я первый насел на него, с вопросом:

– С какого возраста можно получить разрешение на оружие?

– Да я откуда знаю! Я же не в Москве сижу! Как и права, скорей всего – с восемнадцати, не раньше. Не расстраивайся, дадут тебе ружжо, следующей осенью восемнадцать исполнится, под осенний призыв ты не попадаешь, а вот весной – дадут! Сразу после курса молодого бойца и принятия присяги!

– А мне дадут⁈ – Не остался в стороне дядька.

– Паш, ну ты-то куда⁈ – Удивился Равиль. – Ты сколько лет на свободе? После убийства, считай, статья тяжелая была…

– Четыре года, как чист перед законом! Еще несколько лет и погашенной будет! Мы же в СССР живем, у нас, почитай, каждый третий, а кое-где и через одного – судимые. С пониманием надо к людям и давать шанс на исправление!

– Да чего пристал, у тебя ведь и так есть ружьё, какого тебе ещё рожна надо?

– Справедливости хочу! И чтоб с оружием не крадучись ходить, участкового опасаясь!

– В каком это месте ты его опасаешься⁈ – Не выдержал Равиль. – Вот только в середине апреля все вместе на реке пили! И что-то отсутствие охотничьего билета не мешало тебе вместе с ним на пару уток стрелять!

У верстака, поближе к закуске и батарее разнокалиберной стеклотары – спорили о том, кто и сколько задолжал СССР. И что с этого можно поиметь в ближайшей перспективе. Они почему-то прицепились к неграм, не ожидал, что в Союзе такой вот бытовой расизм процветает. Подкинул им пищи для размышления, рассказав про царское золото, которое с концами осело в Англии после революции и про белочехов, к рукам которых тоже прилипли немаленькие суммы в лихие годины Гражданской. Мужики тут же охотно сошлись на том, что с негров можно взять и натурой, а вот «братские» социалистические страны – следует потрясти более основательно. Про «польскую прорву» пока не стал рассказывать, там только прямые траты с сорок четвертого по шестидесятый – шестьсот миллиардов долларов. И до сих пор нефть гоним на 30% ниже рыночной стоимости…

Неудивительно, что совсем скоро в дверь постучали.

– Как дети, право слово! – Скорчил страдальческую гримасу Равиль. – Просил же потише!

Мы смущенно притихли, а он отправился открывать дверь соседям сверху.

– Извините, мужики, увлеклись немного, чего – сильно шумим?

– Нормально! Бывало и громче! Не в первый раз!

В подвал ввалилось сразу три мужика, скандалить и предъявлять за шум не стали, а вместо этого закурили и стали ручкаться со всеми присутствующими, многозначительно поглядывая в сторону верстака. Им тут же налили, как и всем присутствующим (включая меня) и один из гостей провозгласил тост:

– Ну давайте, мужики – за строительство русского фашистского государства! Дождались!

Пока мы стояли с открытыми ртами, он замахнул стопку, покосился на верстак и гордо отказался:

– Русские после первой не закусывают! – Закурил и усмехнулся. – Чего глазами лупаете, сейчас по радио так сказали: «Русские строят фашистское государство!»

– «Голос Америки» что-ли? – Отмер Равиль. – А мы так и не включили, хотя и собирались, давайте, кто там у нас связист! Чего ещё изволили сказать иностранные корреспонденты?

– Не, по «радио Свобода», – пришедший высказать недовольство шумом жилец стряхнул пепел в приспособленную под эти цели стеклянную пятилитровую банку из-под овощного ассорти с надписью «GLOBUS». – а вы чо, так и будете микрофонить? Пейте давайте, ещё по одной и мы пойдем. Много чего сказали, почти ничего нового: в СССР военный переворот, власть захватила военная хунта, в стране беспорядки, массовые расстрелы и произвол. Цыган на фонарях вешают и в Казахстане боевые действия, этнические чистки и геноцид автохтонного населения…

– Тьфу, – сплюнул Равиль. – опять брешут, нет больше Казахской ССР в прежнем виде уже, вечером передавали. И все без боевых действий пока обходится. Ладно, давайте выпьем, а то мужиков дома ждут.

Пока закусывали и наливали ещё, я толкнул Равиля:

– А чего там с Казахской ССР, мы что-то пропустили⁈

– А вы что, не до конца «Время» смотрели? Расформировали бывшую КазССР, по границам Российской империи. Наверное, может чутка больше забрали – надо же вложения отбивать, сколько в этот Туркестан вкладывались, а в ответ – никакой благодарности. Алма-Аты больше нет, вернули историческое название Верный, как городу, основанному казаками и русскими переселенцами. Ни про какие волнения не говорили, пока тихо. Оно и неудивительно, там практически общевойсковая операция, ещё восточные немцы подключились, так что нагнетают западные наветчики!

Я машинально выпил, не чувствуя вкуса, стрельнул сигарету у мужиков и присел на снятое сиденье от мотоцикла, в стороне от компании. Хорошо бойцы Национальной гвардии живут – «Мальборо» курят! Пошел вразнос сегодня, вот уже вторая сигарета и сбился со счета, сколько выпил. Однова живем! Гуляй, рванина, от рубля и выше! Семиречье – наше! Пускай я больше и не знаю, куда теперь повернется история этого мира, но начало пути мне по душе…

– Ты чего так раздухарился, племяш? – Подошел улыбающийся дядя Паша. – Пьёшь, куришь, опять блевать дальше чем видишь будешь? Хорошо у тебя всё? А то сидишь с блаженной улыбкой, сигарета в руках тлеет, даже не затягиваешься – только что слюни по подбородку не текут.

– Да нормально! – Я встал и слегка повело, еле устоял, надо действительно притормозить накидываться. – Задумался просто, как дальше жить будем. Прикупа ведь теперь, получается – я больше не знаю…

На предложение выпить по третей стопке, провожая зашедших жильцов – я ответил благоразумным отказом, и вместо этого вышел вслед за ними на улицу, подышать свежим воздухом. А то в подвале уже хоть топор вешай, да и во мне немало алкоголя плещется – попадет нам дома вместе с Максом, чую…

– Мы не прощаемся, Равиль! – Объявил всё тот же мужик из квартиры над секцией мотокросса. – Вы только не шумите особо больше, хотя бы минут сорок! Потом можно, мы опять спустимся!

Равиль проводил посетителей и спустился в подвал, а я остался на улице. Двенадцатый час, а деревня не спит: в двухэтажках почти все окна освещены, собаки взлаивают, девчонки взвизгивают, сразу с нескольких сторон доносятся обрывки музыки и голоса. И уличное освещение совсем другое чем у нас, в двадцать первом веке – не желто-оранжевый свет, а сине-фиолетовый, с искрящимся ореолом вокруг светильника. Да, молодец у нас директор совхоза, не экономит на благоустройстве, все улицы в фонарях. И как в городе – звезды толком не разглядеть, не то что ночью у реки или в поле…

Вроде, на свежем воздухе голова немного прояснилась, спустился вниз, там как раз мужики включили радио и сейчас, поймав какой-то из вражеских «голосов» – передислоцировались поближе к транзистору. Тоже поспешил присоединиться, давно я не слушал альтернативного мнения о происходящем у нас: эх, сейчас как вывалят шокирующие подробности и всю правду-матку! И диктор мои ожидания оправдал: не поверил своим ушам, услышав полный горечи и сожаления вой по незаконно свергнутой и легитимной власти коммунистической партии. Плач Ярославны даже, с интонациями похоронной плакальщицы – словно и сам диктор уже понимал, что всё, поезд ушел. Кто бы мог подумать о такой любви к коммунистам со стороны Запада?

Окончив поминать добрым словом членов Политбюро и правительства, которых кровавая хунта подло заточила в застенках Лубянки – диктор принялся зачитывать другие, не менее противозаконные преступления узурпировавших власть заговорщиков. На первом месте, конечно же, стоял арест беспрецедентного количества иностранных дипломатов – минут пять перечислял, кого задержали. Я ещё удивился, вот только что вечером слышал, что собираются наши облегчить выезд за рубеж желающим эмигрировать (целиком и полностью с этим согласен, иных вообще лучше насильственно депортировать) и тут на тебе. Там ещё что-то было про юридическое оформление, в новостях, чтоб эмигранты выплачивали задолженность за то же образование оттуда. А тут не договоренностями пахнет, а разрывом дипломатических отношений. Или это наши в ответ на массово запросивших политического убежища наших дипломатов провернули? Неразбериха.

Уже с гораздо меньшим надрывом (эмоционально выгорел, наверное: тут тебе Политбюро почти в полном составе, сонм дипломатов – а на почти две тысячи депутатов сил уже не осталось, скорбеть) иностранный корреспондент поведал о Съезде народных депутатов, судьба части которых была пока неизвестна. Если верить словам забугорного журналиста – большую часть народных избранников после проверки всё-таки отпустили, только вместо того, чтоб порадоваться за их освобождение – их назвали конформистами и присягнувшими на верность приспешниками путчистов. А вот тех, кто до сих пор оставался под следствием – с придыханием назвал кристально честными людьми и борцами с антинародным режимом.

Сделав паузу и отдышавшись, диктор с новой силой (совсем как по дипломатам) – принялся оплакивать судьбу Сахарова, «зверски замученного на допросе до смерти». Затем пришла очередь бизнесменов, без суда и следствия заключенных под стражу и политзаключенным, расстрелянных в тюрьмах по произволу и распоряжению узурпировавших власть заговорщиков. Это он так о цеховиках с теневиками и ворах в законе отозвался, вот умеют же на Западе в дабл спик и двойные стандарты, этого у них не отнять.

О КГБ диктор распинался недолго, с горечью константировав, что такой показательный роспуск основной спецслужбы СССР, вместе с арестом, а то и ликвидацией высших чинов – лишь в очередной раз подтверждает коварство и беспринципность участвующих в заговоре смутьянов, расчищающих себе путь к власти и устраняющих здоровые силы общества, которые могли бы воспрепятствовать беззаконию. В общем: весь набор трескучих штампов, ещё только про общечеловеческие ценности, демократию, толерантность и права секс-меньшинств не упомянул. Хотя это я утрирую, до толерантности и прочих педиков ещё не скоро дело дойдет, а то и вовсе – с такими новыми поворотами в истории и не дойдет.

Как сглазил: тут же из динамика полились мантры про свободу слова, демократию и право свободного волеизъявления – в Москве и Ленинграде, если верить услышанному – прошли аресты среди организаторов и активных участников каких-то общественно-политических движений, я о таких даже не слышал. Спросил у Равиля, кто это такие вообще и пока диктор бубнил фамилии, он ответил:

– Да я откуда знаю! У меня что, прямая линия с Москвой думаешь⁈

– А то нет! – Не поверил я.

– Правда, не знаю, диссиденты или околодиссиденты, а скорей всего – законспирированные агенты на содержании. Или идейные вредители, не скажешь даже, кто из них хуже. Раз взяли – значит надо! Не мешай слушать, Иван!

– Они, они! – Подмигнул мне один их наших. – Следующие на очереди – чухонцы! Я по ним в том году работал до осени, там вообще целый зверинец собрался: народный фронт, экологи, и просто перепившие эстонские парни, забывшие, кто их ебёт и кормит! Фестиваль песни устроили, млять, и пляски, о независимости камлали, пока не упились вусмерть…

– Более масштабные аресты прошли во всех трёх Прибалтийских республиках! – У журналюги открылось второе дыхание. – Проводятся политические репрессии и незаконные задержания, а для устрашения населения – возле больших городов Латвии, Литвы и Эстонии проводятся незапланированные армейские учения с огромным количеством войск и боевой техники! Это акт неприкрытой агрессии, покушение на национальный суверенитет и лишение права народа на самоопределение своей судьбы!

– Вот! Я же говорил! – Обрадовался работавший прошлым летом в Прибалтике боец. – Не зря материал собирали, сейчас всех особо буйных в Сибирь, экологию улучшать! А про войска брешут, полк может и перебросили на крупный город, лабусам и хватило перепугаться до усрачки!

– Тихо вы! – Шикнул Равиль. – Поговорить – на улицу, не перебивайте! Ещё про казахов не рассказали и Закавказье!

Однако, сидящий за микрофоном чаяний Равиля не услышал и вместо освещения интересующих нашего командира сельского подразделения Национальной гвардии событий в бывшей КазССР и Закавказье – принялся разбирать недавнее выступление Лукашенко по центральному телевидению.

– Очередная демонстрация со стороны заговорщиков их беспомощности и отсутствие внятной политической программы, вот что значит появление перед общественностью никому не известного человека! И совершенно популистские лозунги, не имеющие не то что отношения к реальности, а невыполнимые! И, не побоюсь этого слова – поразительно напоминающие риторику Йозефа Геббельса времен третьего рейха! Так кто сейчас захватил бразды правления в СССР и прикрываясь националистической риторикой, рассчитанной на низменные инстинкты толпы, вперемешку с пустыми обещаниями – устраивает аресты, физическое устранение и банальное запугивание всех, кто не согласен с их преступными намерениями⁈ Кто эти люди, в руках которых находится ядерный арсенал всего СССР⁈ Мир ещё никогда не был так близок к ядерному апокалипсису, как в эти дни!!! А уж чем грозит такая риторика о великом русском народе другим многочисленным национальностям СССР – можно только с ужасом догадываться!

Равиль вдруг встал, потянулся и вырубил транзистор:

– Да идите вы на хуй! Как чухонцы какие – так право нации на самоопределение и суверенитет, стоило заикнуться про русских – и сразу фашисты… Давайте, допиваем потихоньку, собираемся и уматываем, нечего рассиживаться. А пока лучше «Маяк» поймайте, наши сейчас в контрпропаганду гораздо лучше умеют, и говорильни поменьше, и музыку всякую интересную включают.

– Это хорошо, что перестали глушить и Би-Би-Си, и голоса, – заметил дядька от верстака. – на фоне того, что и нам перестали вливать в уши про перевыполнение плана и пятилетку за три года. Тоже «Маяк» слушаю, чего ещё днем с коровами у реки делать – так сравнение не в пользу голосов. А сейчас у народа есть возможность сравнивать то, что он видит, с тем – что излагают наши и иностранцы. У наших пока слова с делом не расходятся, сказали прижмут подпольных дельцов и жуликов и прижали, да ещё и по телеку показывают каждый день, как это всё проходит.

Пока мужики допивали и доедали – я принялся крутить верньер транзисторного приемника, сразу же поймав радиостанцию «Маяк». А услышав, что звучит в эфире – расплылся в улыбке, добавил звук на максимум и тоже подтянулся к верстаку:

– А давайте мне тоже чуть-чуть! Две! На посошок и стременную!

Мужики притихли, прислушиваясь к вполне различимым в подвале звукам гитарных аккордов и голосу Летова:

'Винтовка – это праздник

Всё летит в пизду!

Тифозные бараки черепных коробок

Газовые камеры уютных жилищ

Менты, патриоты, костыли, ремни

Сплошная поебень, поебень, поебень!

Винтовка – это праздник

Всё летит в пизду!

Люди сатанеют. умирают, превращаясь

В топливо, игрушки, химикаты и нефть

В отходы производства, мавзолеи и погоны

Вижу – ширится растёт психоделическая армия!

Винтовка – это праздник

Всё летит в пизду!' С. Летов

– Это же «Гражданская Оборона», – обрадовался дядя Паша. – в эфире «Маяка»! Сильный ход!

– А я что говорил! – Не менее довольно отозвался Равиль. – Песня мировая, особенно припев! Есть у тебя они, перепишешь⁈

Глава 12

Глава 12.

В это «прекрасное» субботнее утро пришлось пожалеть, что живем в селе: петух соседский, собираемое стадо, издающее всевозможные звуки, щелчки кнута нового подпаска дяди Паши – ну вот как тут спать спокойно⁈ Во рту словно кошки нагадили, голова раскалывалась – надо как-то спокойней относиться к происходящим в стране событиям, этак никакого здоровья не хватит, так реагировать на изменение политической обстановки. Того и гляди, сопьюсь ещё до армии.

Пошатываясь, добрался до кухни – эх, вот бы сейчас газировки холодненькой. Но чего нет, того нет, поэтому вначале напился из крана, немного сбив царивший во рту сушняк, затем в большой кружке намешал сахара с лимонной кислотой и сверху бухнул ложку соды. Едва пошла реакция с выделением пузырьков газа – осушил и её, аж в животе забулькало. Поставил на газовую плиту чайник, задернул занавески, чтоб яркое утреннее солнце в глаза не било и стал дожидаться кипятка.

Встретил молчаливого Максима, который словно сомнамбула с едва приоткрытыми глазами целенаправленно направился сразу прямо к мойке и подобно мне – так же припал к крану. Напившись, подсел ко мне за стол и страдальческим голосом поведал:

– Ничо мы дали вчера, Вань. Как на работу сейчас идти – не представляю.

– Придется, – вздохнул я. – сейчас, главное – Маму с Сашей не разбудить, чтоб своим видом не вызвать ненужных подозрений, вчера, вроде – чисто по спальням инфильтровались, все спали уже, никто ничего не заметил.

Не сговариваясь, быстро посербали крепкого чая и несмотря на довольно-таки раннее время – дружно вышли из дома, стараясь не шуметь. Во дворе я запнулся об грязный промасленный мешок, отозвавшийся железным лязгом и вспомнил, как вчера от Равиля пер эти железяки. А чего, у него там в углу на выброс лежало всякое, от мотоциклов – вот я и выбрал дюраль. Как Равиль не увещевал, что оставит и могу в любое другое время забрать – слушать его не стал и пер это как тать в нощи, будоража ночную деревенскую тишину звяканьем железа и возбуждая соседских кабыздохов, сопровождающих меня с Максимом истошным лаем.

– Вот ты вроде взрослый, Иван, а иногда как пионер себя ведешь. – В очередной раз завел старую пластинку Макс. – На кой-тебе этот цветной металлолом⁈

– Активы это! Пригодятся! На худой конец – Сане пойдут на приданное, как в пионеры примут!

За воротами разошлись в разные стороны: Максим к гаражу, а я к теплицам. На рабочем месте было глухо – сегодня я раньше всех пришел, только сторож ещё присутствовал. Тот, или по причине старческой бессонницы, или тоже ночь кочумал, как и мы вчера, в компании с горячительными напитками – не спал и терзал мой транзистор. Это я его опрометчиво, конечно, из дома принес, да ещё и с блоком питания – уже считается частью рабочего инвентаря: днем он в курилке бормочет, а, но ночам сторож пользуется.

– Слышал, Вань, чо в мире-то деется⁈ – И это вместо доброго утра!

– Немного, смотрел вчера «Время», потом до двух ночи «голоса» вперемешку с «Маяком» слушал. Без происшествий ночью, посягательств на социалистическую собственность не было?

– Всё под контролем! Да и чо тут брать сейчас, вот электрику привезут када, тогда придется бдительность утроить, а пока как в санатории!

Я всё равно прогулялся по стройке, мало ли в чем сторож уверяет – в крестьянском хозяйстве нужно всё, не успеешь глазом моргнуть, как половину стройматериалов растащат. Да и на улице замечательно, ещё не жарко, до сих пор роса блестит в лучах солнца, а приятная прохлада – самое то, что нужно сейчас для моей трещавшей головы. Не в душном же и прокуренном вагончике, обустроенном под бытовку – торчать до прихода остальных рабочих. Да и новостей из радиоприемника с меня пока хватит – вчерашние бы переварить.

Пятничная эйфория после просмотра программы «Время» и прослушивания вражеских «голосов» испарилась, вместе с остатками алкогольного опьянения и пришло похмелье. Вместе с пониманием, что не всё в этом мире так просто, и если уж стратегические противники так возбудились, транслируя прямым текстом даже не озабоченность, а панику – следует ждать каких-нибудь контромер, начиная с санкций. Потом вспомнил, что и сейчас СССР, несмотря на декларируемую разрядку отношений – тоже находится под санкциями, вот же недавно читал об этом. Интересно, а были ли в истории России периоды, начиная с Грозного, когда не находилась под какими-нибудь санкциями? Сейчас бы погуглить…

Пока прогуливался по холодку, осматривая фронт работ и целостность имущества тепличного хозяйства – начали подходить работники, кучкуясь возле вагончика сторожа. Подошел к ним, а там демонстрация полным ходом, спорят до хрипоты, ещё чуть-чуть – и до рукоприкладства дело дойдет. Прислушался, так и есть – о политике рассуждают, с этаким энтузиазмом бы лучше работали. А ведь заезжие лекторы, которые изредка навещали сельский клуб – подобного интереса не вызывали, вот что значит правильно обозначенные приоритеты. Всколыхнул страну вчера Александр Григорьевич, своей проникновенной речью…

Командовать разойтись вошедшим в раж мужикам было на грани слабоумия и отваги, поэтому засучил рукава и принялся, не торопясь, за работу. А там и коллеги в пылу полемики заметили меня, работающего в одиночестве, усовестились, бросили дебаты и тоже пришли на подмогу. Что ничуть не помешало и в разгар трудовой смены обмениваться репликами, обсуждая грядущее обустройство страны. И меня старались привлечь к диалогу, но я, после вчерашнего испытывая легкие приступы паники – всё больше отмалчивался, прикидывая про себя, к каким последствиям в международной политике могут привести этакие шаги со стороны комитета по Гражданской обороне, в частности – озвученные вчера на вражеской трансляции. Но так как от меня не отставали – пришлось высказать свое мнение:

– Мужики, от нас в глобальном плане мало чего зависит! Митингуй, не митингуй, всё равно получишь пшик! А вот локально, если построим и запустим оранжереи до осени – зимой и пиздюшня в школе витаминами словно кролики будет хрустеть, и дома у каждого будут зеленя и свежие овощи! И Национальная гвардия, много ведь кто вступил? Вот, Равиль говорил, что её бойцы будут совмещать вместе со своей основной работой функции участкового по охране правопорядка и природоохранный комплекс мероприятий!

– А как же мы тогда браконьерить будем⁈ – Выразил всеобщую озабоченность сторож.

– А ты вообще спать иди! Как материально-ответственное лицо – обязан отдыхать перед рабочей сменой, а ты здесь шкуру трешь! Как браконьерили, так и будем – мы же здесь живем, если и добываем чего, так с умом. Мы же с электроудочками не рыбачим, взрывчаткой не глушим, беременных косуль и лосих не добываем? Вот и дальше так же, только теперь окорот будет, отъездились коммунисты на охоту, кончилось их время.

– Одни отъездились, другие появятся, свято место пусто не бывает! – Не сдавался сторож и заодно пояснил свое нежелание идти домой. – Нету у меня в хате телевизора и радио такого, только проводное вещание, вот сижу – слушаю. Да и бабка пилит: то забор поправь, то ещё какая докука, я лучше здесь!

– А по поводу других, которые повадятся, подобно бывшим партийным начальникам, по лесам и рекам пакостить – закон о хранении и ношении огнестрельного оружия примут! Не сразу, но люди станут вежливей, начнутся улыбаться друг другу как в Америке и перестанут по пьяни других на хуй посылать! Одни плюсы! Относитесь к Национальной гвардии как к Русской общине, слышали же про то, что большую часть административно-финансовых дел передают в ведение местных органов самоуправления, так что думайте! Давайте поднажмем лучше, до обеда недолго осталось!

Мужики задумались, примолкли и поднажали, еле за ними успевал. А перед самы обедом подошла женская делегация, я грешным делом подумал, что цыгане – так они были навьючены сумками.

– Переселяетесь куда, бабоньки⁈ – Тут же оживились мужики, бросив работу.

– Из магазина, вестимо, – отозвалась женщина побойчей. – вам-то, мужикам, по хрен, откуда в холодильнике продукты берутся, а сегодня завоз, чего только не навезли! Не обманули по телевизору в кои то веки! Я половину того, что на прилавок выбросили – в жизни не видала!

– А в винно-водочный завезли⁈ – Выдали мои коллеги в едином порыве.

– Выгружали что-то, а что именно – я не рассматривала… – Опрометчиво выдала визитерша, после чего работники, словно единый организм, слаженно и без лишних движений убрали инструмент и ломанулись в сторону Центра, со словами. – Мы на обед!

Всё зло в мире – от баб! Сплюнул с досады и тоже принялся собираться домой, не переставая ворчать на заявившихся как снег на голову:

– Вот чо приперлись⁈ Закупились в магазине – идите домой! Испортятся продукты по такой жаре, считай что купил, что зря!

– Смотрите, деваньки, как Ванька-то Жуков вырос! – Насмешливо воскликнула одна из пришедших молодух, лет двадцати, не старше, обращая внимание всех остальных на меня, даже руками картинно всплеснула. – А хорошенький-то какой, когда сердится!

Тьфу, аж в краску вогнала! Отвернулся, чтоб не спорить и не подвергнуться ещё большим насмешкам – девок ведь не переспоришь, особенно в таком количестве, сколько их приперлось. Кстати, а вот действительно – зачем они сюда заявились? Словно отвечая на не заданный вопрос, ко мне обратилась первая женшина, благодаря которой все мои коллеги находились сейчас на полпути между стройкой и винно-водочным:

– Тепличницы мы, Ваня. С апреля по октябрь на наших теплицах горбатимся, не покладая рук. Вот пришли полюбопытствовать, что вы тут изобразить пытаетесь, возьмешь нас зимой к себе? А то грустно на пол-ставки всю зиму перебиваться.

– Это не ко мне, – отбоярился я, раздосадованный тем, как ловко они мужиков с рабочего места сдернули и по сути – похерив на сегодня всю работу. – Тут или агроном будет заведовать, или ещё кто…

– Ах, он ещё и скромный какой! – Вот же не уймется та, которая меня хорошеньким назвала. – А Василий Федорович сказал, что пока ты за главного! И скорей всего, так им и останешься! Али не глянулись мы тебе, Ваня⁈ Чем же такую немилость заслужили⁈

– Все нужны, всех примем! – Объявил я, осторожно огибая женский коллектив, нацеливаясь на дорогу к дому. – Но не сейчас, сами видите – никаких оранжерей ещё нет, вот как будут, тогда и приходите!

Чудом ушел, не готов я всё показывать и рассказывать сегодня, им ведь ещё, помимо технических подробностей функционирования и эксплуатации теплиц в зимний период – нужны и тарифные ставки оплаты труда, и прочие нюансы, о которых пока не имею никакого представления. Самому ещё только предстоит во всем разобраться, ну а то, что Федорович представляет меня как будущего главного – радует. С такими, полными оптимизма мыслями ввалился домой – а там картина маслом: Мама и переполненный холодильник.

– Два раза сдуру ведь сходила, – сокрушалась она. – чего только не привезли, я от неожиданности пол-зарплаты потратила, вдруг не привезут больше. И никаких талонов, главное…

– Ещё три мешка сахара в кладовке в камень превращаются, по совету нашего Плюшкина: «брать, пока в свободной продаже есть и цены не повысились». – Подколол Максим, тоже предпочитавший обедать дома, а не в одной из столовых в селе.

– Съедим! – Преувеличенно-бодро поспешил я разрядить обстановку. – Если чо, деду отдадим, на самогон изведет! Сахар не пропадет!

– Видела я бабу Тоню в магазине, – поджала губы мама. – тоже ругается, что Арлен сахаром занял несколько бочек из нержавейки, ни капусту не в чем квасить, ни от мышей чего спрятать…

– Подождите, вот увидите – пригодится сахар, спасибо ещё скажете! Если и не будет опять по талонам, так цены повысятся! – Вижу, что скепсиса во взглядах старшего поколения не убавляется и перевожу тему. – А чего набрала! О, шпроты даже есть, и на обед как раз картошка жаренная, вот давай их и откроем.

– Может, лучше на Новый год оставим? – Вскинулась было мама, но тут же махнула рукой. – Открывайте конечно, куда всё это девать. Ещё сосиски ешьте и колбасу, пока не испортились…

– А Саша где?

– На улице с утра, как проснулась, мальчишками верховодит, – мама продолжила возиться с покупками, что-то втискивая в холодильник, а что-то, подумав, откладывая в сторону. – она не голодная, забегала уже, и поела, и так кусочничает…

В самый разгар гастрономической оргии началась война. Если честно, я с утра нечто подобного ожидал, ну не могло всё идти настолько гладко и безоблачно – поэтому при раздавшихся звуках разрыва непроизвольно пригнулся. Максим тоже не сплоховал – споро утащил маму в ванну и оставив её там, вернулся на кухню уже с карабином и двустволкой. Бухало на улице, где-то за нашими домами, там, где строились новые коттеджи – знатно. И довольно-таки часто, пять-шесть хлопков в минуту

– Ну ты как тут⁈ – Поинтересовался Макс, вручая мне охотничье ружье и патронташ.

– Нормально, – отозвался я из-под стола. – к окнам не подхожу, в панике не мечусь! А что это, из миномета садят?

– Молодец! Сам не пойму, из чего, похоже на какую-то кустарную поделку. Может вообще взрывпакеты, только сколько же их у хулиганов? Пойдем на разведку?

– Пошли! – Решительно ответил я, зарядив в один ствол пулю, в другой картечь.

Выкатились на крыльцо, замерли, настороженно поведя стволами по сторонам – а всё уже стихло. Разрывы прекратились, а с той стороны, откуда они только что доносились – раздался пронзительный многоголосый детский рев.

– Шурка! – Выдохнул Максим и с места в карьер рванул туда, я за ним.

Долго бежать не пришлось – детский рёв двигался навстречу и вот мы уже нос к носу столкнулись с дородным соседом, который тащил за уши двух заливающихся от плача мальчишек. А впереди гордо выступала наша Александра, врем от времени непроизвольно морщясь, потирая покрасневшее ухо.