Текст книги "Я пас в СССР! 2 (СИ)"

Автор книги: Alchy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Не может быть! – Искренне изумился Игорь. – Прикинь, приняли таки наше предложение о признании геноцида! И американцы за проголосовали! Я почему-то был уверен, что закончится весь этот балаган нашим выходом из ООН…

– Недооцениваешь ты этих торгашей, – тоже удивился, но виду не подал. – натура у них такая: нам врагов вырастят, потом вместе с нами же и победят фашистов, ближе к финалу, когда исход матча уже ясен. Ну и Вольфович не зря намекал на Бретонн-Вуд, нефтедоллары и наш возможный отказ от них. По всей видимости – каких-то негласных договоренностей в кулуарах достигли…

– Тут пишут, что будут поднимать архивы и пересматривать вклад стран Европы как в борьбу с фашизмом, так и в его поддержку! – Игорь аж заерзал на кожзаме сиденья купе. – По нашему профилю работа! Может и в Европу съездим, а, Свет⁈ Получается, что весь серпентарий сейчас взбаламутят, и кому-то придется платить!

– Европу каннибалить будем, на пару с америкосами, – сделал я логичный вывод, лежащий на поверхности. – у них кризис капитализма надвигается медленно и неотвратимо, у нас тоже – не самые простые времена. Медведь с белоголовым орланом решили не сходиться в самоубийственном противостоянии, а решили ощипать зажиточных бюргеров Западной Европы, одобряю! Хотя я и против того, чтоб некоторых членов СЭВ раскулачить – не буду против! Но америкосам всё равно веры нет, с таким союзником – и врагов не надо…

Через три часа наш поезд причалил к перрону Казанского вокзала. Мы с Игорем, воспользовавшись ситуацией, когда наши женщины приводили себя в порядок перед санитарной зоной и отсутствовали в купе – слегка поправили здоровье после вчерашнего. Поэтому радовались всему – и встрече со столицей нашей Родины, и проснувшемуся интересу к жизни. Подруги посматривали на нас с подозрением, но ввиду большого скопления народа, приготовившегося с вещами на выход – пока помалкивали.

На перроне было оживленно: стояли встречающие, провожающие и скорей всего – будущие пассажиры. Отдельно выделялась группа лиц типичной средне-азиатской и северо-кавказкой наружности, замершая на корточках с руками за головой, под конвоем крепко сбитых ребят в военной форме и нескольких овчарок. Вылезая из вагона, я непроизвольно косился в их сторону, гадая, что это за перфоманс: разовая ли акция, либо планомерно воплощаемая в жизнь политика. Поэтому наш торжественный комитет по встрече проворонил.

– Ванька, на! Какой лось уральский здоровый вымахал на совхозных кормах, на!

– Тааащь майор! – Обрадовался я и мотнул головой в сторону понуро сидевших на перроне лиц кавказкой национальности. – А чего эти вот, а, куда их?

– Нарушения паспортного режима! По домам, за кем грехов нет. Давай, Вань, проходим, сейчас на площадь, по машинам и в место дальнейшей дислокации, там поговорим…

Я всё-таки не удержался и оглянувшись на остающихся на перроне – внезапно для себя самого загорланил:

'Я рисую на асфальте белым мелом слово хватит!

Хватит чурок, хватит негров, ведь Россия лишь для белых!'

Один из наших сопровождающих махнул ксивой было обернувшемуся к нам конвойному, после чего те потеряли к нам всякий интерес. Майор ухмыльнулся, погрозив пальцем. А неприметный дедок, на которого я поначалу и не обратил внимания – ловко засадил мне локтем в бок, оборвав песню на самом интересном месте.

– Экий ты пащенок, Ваня! – Ласково улыбнулся он мне, придерживая за руку. – Давно с тобой поговорить ведь хочу, извелся весь! Хотя, не скрою – поначалу удавить хотелось!

– Эээ, Павел Анатольевич⁈ Вы же в комиссии по пересмотру дел по репрессированным? Я и по телевизору слышал! Очень рад вас вот так встретить!

– Узнал значит! – Умилился Судоплатов, промокнув глаза рукавом гимнастерки. – А уж как я с тобой по душам поговорить хотел!

– А куда нас сейчас⁈ – Позабытая было паранойя и опасения по поводу своей судьбы вдруг вспыхнули с новой силой. – Тааащь майор, куда мы едем, нах⁈

– На опыты. Ваня, на опыты! – Подтолкнул меня Судоплатов. – Не задерживаем движение!

– Павел Анатольевич! – Укоризненно глянул на него майор. – Хорош мальца кошмарить, на! Нормально все, Иван, в тихое место едем. И да, врачи там будут, на. Специалисты! И тебя для профилактики посмотрят, и жену твою на УЗИ проверят. Интересно ведь, кто у вас будет?

Знал бы, что так встретят – накатил по человечески!!! Не ограничиваясь полумерами…

Глава 23

Глава 23.

Всю недолгую дорогу, пока мы пробирались от перрона к привокзальной площади, с ожидающими нас припаркованными черными «Волгами» – я крутил головой по сторонам. Узнавая и в то же время не узнавая город, в котором в свое время прожил больше десяти лет. Эх, а я ведь и кучкующихся по вечерам шалав на Ленинградском шоссе застал…

Москва разительно отличалась от той, что я помнил. Пусть и немногое успел увидеть – из окна стремительно несущегося кортежа не очень то всё рассмотришь. Но пробок как в двадцать первом веке – нет, как и растяжек с баннерами, неоновых рекламных вывесок и огромных, подсвеченных изнутри витрин бутиков и всевозможных салонов. Да и проклятый Собянин ещё не дотянулся, со своей плиткой. И Лужков, даст бог – не появится здесь на посту мэра. А судя по происходящему – ни мэров, ни олигархов здесь в обозримом будущем и не появится, что не может не радовать.

Я покосился на свою жену, та в отличии от меня не всматривалась в окно авто, а пристально изучала меня. Словно в первый раз увидела. А в глазах застыл немой вопрос: «Жуков. Ты ничего мне рассказать не хочешь?» Чувствую, как останемся наедине, придется опять что-нибудь свистеть правдоподобное. Не рассказывать же всю правду своей любимой и матери нашего будущего ребёнка, ни к чему ей сейчас, да и потом – такие испытания для психики…

А вот и конечная точка нашего маршрута – типичный санаторный комплекс времен СССР, коих на просторах нашей Родины не счесть. Если закрыть глаза на КПП со шлагбаумом при входе, конечно. Подозреваю, что помимо увиденного – присутствуют и иные меры защиты от лишних глаз и ушей, не столь явные. Нас с Леной тут же определили в двухместный номер и не дав побыть вдвоем – тут же отправили на процедуры. Ну это так выразилась тетка на ресепшене, тьфу ты – за стойкой при входе, которая занималась нашим заселением. Жену повели на обещанное УЗИ, а я очутился в кабинете, где за столом восседал Судоплатов.

– Ну проходи, не стесняйся, попаданец… – Чувствовалось, что Павел Анатольевич после слова попаданец хотел добавить какой-то деепричастный оборот, но сдержадся.

– Павел Анатольевич! – Я нахально уселся в кресло у стены и решил сразу расставить все точки над «Ё». – Откуда столько личной неприязни во взгляде? Вы так-то кумир мой, можно сказать, Я и мемуары ваши читал, и вообще, очень рад вас в полном здравии видеть, а вы меня локтем сразу!

– Я твои опусы тоже читаю, – проворчал Павел Анатольевич, подобрев. – не к тебе неприязнь. Ты ведь у нас, получается, как вестник грядущего, Иван. И до чего же паскудное будущее у вас там, потомки! Как вы до такой жизни докатились⁈

– А вот так и докатились! – Обозлился я. – Какой задел нам оставили, от того и плясали. Не на пустом месте всё выросло, теперь маемо шо маемо, как говорится. Относительно нормально мы живем, особенно если сравнивать с другими постсоветскими республиками, там ваще дичь несусветная творится…

– Согласен, – неожиданно покладисто согласился Судоплатов. – блядство это давно началось и у вас просто расцвело махровым цветом, приняв самые извращенные формы. А насчет нормальности, вот ты же сам тут пишешь, что добиться справедливости зачастую у вас удается лишь благодаря общественному резонансу и тому, что дело под свой контроль берет непосредственно глава следственного комитета. Это ли не издевательство над здравым смыслом, скажи? У нас такие инциденты участковые на местах решают, а у вас требуется огласка и сам глава, как там его, Бастрыкин⁈ Что в этом нормального⁈

– Тоже согласен! Но и вы поймите, всю жизнь жил с ощущением гадским, что страну продали, живем под внешним управлением. В четырнадцатом только надежда появилась, когда Крым вернули. Но быстро угасла… А человеческая психика вещь такая, не может жить в ужасе без конца, поэтому даже в пиздеце глобальном выискивает приятные и положительные моменты…

– Это ты мне рассказываешь⁈ – Горько усмехнулся Павел Анатольевич. – Сам же говорил, что мою биографию хорошо изучал. С пятьдесят третьего года под сумасшедшего косил, потом Владимирский централ, десять лет, три инфаркта, инвалидность второй группы и минус один глаз. Так что давай тут из себя жертву обстоятельств не корчь! Двигайся к столу, вон электросамовар вскипел, будем чай с сушками пить и думать, как нам дальше жить. Зачем тебя сюда выдернули – догадываешься?

– Смутно, вроде всё, что знал – на бумаге передал. А сейчас, когда всё пошло по… По другому сценарию в общем, думал что вообще надобность во мне отпала…

– А вот тут ты заблуждаешься, друг мой ситный! – Судоплатов хлопнул в ладоши и потер руками. – Так что давай соберись, будешь вспоминать всё что знаешь, и что не знаешь! С большим количеством народа придется тебе с этого момента общаться, будем анализировать картину несостоявшегося будущего и как нам опять на граблях гопака не плясать!

– Мы так-то поступать приехали, товарищ Судоплатов! И домой. Там дел важных хватает!

– Поступите, не волнуйся! А ты бросай этот свой эскапизм: то коров пасти, то сельское хозяйство. Родине нужны твои знания, пусть куцые, обрывочные и во многом – дилетантские… И в работу включайся, помимо воспоминаний, надо твой потенциал по полной использовать!

В общем – обложили со всех сторон и взяли в оборот плотно, не вздохнуть, не сбежать. Теперь первый год, когда жаловался на писанину постоянную – вспоминал с умилением. Одна радость – с женой не пришлось объясняться, без меня обошлось. В первый же вечер она, глядя на меня круглыми глазами, выдала тираду:

– Ничего себя. Ваня, я думала что ты придурошный немного, а оказалось, что ты обладатель нестандартного мышления и генератор новых идей неиссякаемый! А мы надолго здесь задержимся⁈

– Сам не знаю, видимо – пока идеи не кончатся и сам не отупею. Чего тебе ещё про меня сказали? И что с УЗИ?

– Сказали что девочка будет. И предложили на выбор любое учебное заведение, причем очно, пока здесь живем, по крайней мере, потом можно на заочное перевестись! Здорово же, Вань⁈

– Всяко лучше, чем на опыты. – Не стал я с ней спорить и разубеждать. – Ну и что ты хочешь, вернее, куда учиться хочешь поступить?

– Ой, да мне совсем без разницы. А давай вместе, ты вот что выбрал?

– Тимирязевскую сельхозакадемию, чего ещё. Я деревню на город менять не собираюсь!

Павел Анатольевич не соврал, общаться пришлось много. Несколько раз приезжал Хазин, осунувшийся, с покрасневшими, но горящими глазами. Ворчал:

– С твоей легкой руки меня в экономисты записали, Иван! Приходиться соответствовать и вникать. Проект академика Глушко подняли из архивов, подгоняем под современные реалии и готовим к запуску. И тут всё опять как в первые годы революции – без маузера в кармане кожаной куртки никак…

Время до сентября пролетело махом и я даже пару дней успел полноценно проучиться в выбранной Тимирязевской сельхозакадемии, после чего с подачи того же Судоплатова – факультативную форму обучения мне выбили, с возможностью свободного посещения лекций. Не получалось у старших товарищей просто выкачать из меня всю имеющуюся информацию и разойтись краями – одно тянуло за собой другое и вот уже всё больше посвященных мотало мне нервы изо дня в день. Как бы до создания если не НИИ, так небольшого филиала при нём дело не дошло. По изучению вашего покорного слуги и носителя знаний о совсем не прекрасном будущем…

Параллельно, чтоб не поехать кукухой от воспоминаний о грядущем – включился в работу по линии СМИ. Стал писать для радиостанции «Европа плюс» – наш проект в пику различным «голосам», спонсируемым Западом. С форматом вещания, распространявшегося на всю Европу (а в УКВ диапазоне и на весь мир) угадали – музыка нон-стопом, с коротким информационными вставками, где было больше троллинга и неприкрытого издевательства над пороками и язвами современного общества. Судя по неоднократно предъявляемым нотам протеста от наших иностранных «партнеров» – сеть радиостанций влетела в топ вещания. Оказывается, что информационные и когнитивные войны – игра многопользовательская…

А мир, словно на пороге грандиозного шухера – лихорадило. В Америке, вопреки риторике о демократии и либеральных ценностях, жестко, после кровопролитных боев в городах – подавили беспорядки и неведомо откуда возникшее движение БЛМ, вплоть по полуофициально возрожденного «Ку-клус-клана». Западная Европа входила в кризис (поставки углеводородов из СССР так и не возобновились), под принятую в ООН резолюцию о признании геноцида русского народа во время Второй мировой войны. Формулировка «платить и каяться» тут подходила как нельзя лучше, а базы НАТО, и ограниченный контингент советских войск в Восточной Европе как бы намекал, что отделаться обещаниями и простыми извинениями не выйдет.

Промышленные концерны, заводы и фабрики готовились к демонтажу и переезду в США и Россию, тут наши с американцами были единодушны. Радовало, что в сложившейся ситуации наши лица, ответственные за принятие решений – благородством излишним не страдали и альтруизмом не баловались. А народ, после частичного открытия границ со странами СЭВ посмотревший, как живут другие страны – всячески поддерживал линию двух партий и правительства.

В октябре вспыхнула Румыния, прямо дежа вю какое-то, как и в нашей истории, если ничего не путаю. А я ведь предупреждал! А может, это был хитрый план наших спецслужб – многовекторного Чаушеску, всячески дистанцировавшегос от политики СССР, но не забывавшего клянчить субсидии и помощь материальную, уже второй раз на моей памяти казнили вместе супругой. Причем не успели отгреметь выстрелы у стенки, перед которой поставили Николая и Елену Чаушеску, как наши ввели войска, жестко подавляя любое сопротивления.

Павел Анатольевич в эти дни ходил поддатый, насвистывал «И Ленин такой молодой, и юный октябрь впереди!» Зашел к нему чаю попить, и невзначай спросил, что там с румынами происходит. Судоплатов вместо чая плеснул мне коньяка и не скрывая довольства объявил:

– Допрыгались мамалыжники! Посевы вытопчем, скотину угоним, а баб в рабство!

Последующие события показали всю правоту высказывания Павла Анатольевича – от бывшей Румынии остался жалкий огрызок с Бухарестом. А её пример – стал наукой для других, та же Польша – в этой истории сидела тихо, как мышь под веником и никаких вскукареков про «от можа до можа» – слышно не было. Ну а в Москве появились румынские гастарбайтеры, плиточники и дворники, практически неотличимы от молдаван. Представляю, что чувствовали цыгане, согнанные со всей территории нашей необъятной в Румынию…

СССР тоже не остался в стороне от царившего в мире бедлама. Грузи и Армения, выбравшие путь независимости от России и капитализм вместо постимперского социализма – вместо процветания погрузились в анархию и внутренние склоки. И если Грузию сотрясали сразу две локальные войны, с Абхазией и Северной Осетией, то армяне с успехом сами с собой выясняли, кто виноват и что дальше делать. И Армении, и Грузии, Россия как правопреемник СССР и Российской империи – выкатила ценник за всё, сделанное и построенное за время нахождения в составе РИ и СССР. И перекрыло границы для торговли, оставив военные базы. Пример Казахстана, а теперь и Румынии – включил у маленьких и гордых народов ген осторожности, так что в сторону России никаких инсинуаций в публичном поле не было.

Особенно после массовых депортаций этнических армян и грузин на родину со всей территории России, поначалу-то начали высказываться, но очень быстро всё это прекратилось – как бабка отшептала. Тут и закон подоспел, аналог нашего 282. Только работающий правильно, не в сторону русского национализма, а в сторону древних и красивых обычаев и пещерного национализма нацменьшинств…

Ближе к концу октября Павел Анатольевич удивил меня:

– Иван, ты про операцию «чечевица» слышал? Помоги мне доклад сделать, с осуждением Иосифа Виссарионовича! Всё равно ничем не занят толковым!

– Постойте, Павел Анатольевич, это про переселение чеченцев и ингущей в годы Великой отечественной что-ли⁈ Не ожидал я от вас, что Сталина осуждать будете, не ожидал… А ещё вас сталинским волкодавом звали!

– Ну ты сам посуди, Вань, – развел руками Судоплатов. – коллаборационизм во время войны, здесь расстрел скорее применим, чем депортация!

Поняв, что не просто так доклад такой готовит Павел Анатольевич – согласился помочь. Думая в процессе выяснить, с чего это вдруг. Надеюсь, моя информация по двум чеченским и привилегированное положение некоторых национальностей в моей истории – роль сыграло. Судоплатов мои ожидания оправдал:

– Всё так, Иван, там действительно кубло змеинное, при внешних признаках благополучия! Хорошо ещё что ты всяких Джохаров Дудаевых, Шамилей Басаевых и прочих Гилаевых и Радуевых знал! Действительно, Ушаты Помоевы, чтоб их нехристей, подняли голову! Всех под нож! Замиряем опять Кавказ, всё как ты и говорил – была уже попытка захватить военную базу, пустили впереди баб с детьми, а сзади бородачи с оружием. Всех покосили из крупнокалиберного, потом ещё два аула, откуда эти деятели – зачистили «Градами», затем бульдозером заровняли. Ну и урезали им территорию, которую при СССР с какого-то перепуга передали. Режим комендантского часа в Чечено-Ингушской сейчас введен. По итогам и дальнейшем развитии эскалации – вплоть до полного упразднения этих раковых опухолей. А Грозный – вообще русский город, основанный казаками…

– Геноцид что-ли? – Удивился я. Но не огорчился.

– Депортация, в страны Западной Европы, пусть они там этих дикарей интегрируют, которым моча в голову ударила. А нормальные люди останутся… После твоих откровений – никакой дружбы народов за счет русских. Блядь, это же додуматься надо, что чеченята и ингуши в центре Москвы пальбу устраивают среди беда дня, бизнес делят…

Неделю ходил и периодически щипал себя, опасаясь что на самом деле нахожусь в коме и все происходящее – лишь галлюцинации. Очнусь сейчас, а надо мной морда врача-таджика, купившего диплом врача в подземном переходе. Ну или в лучшем случае – отучившегося в нашем вузе по квоте, на украденные у русских людей деньги. Не исключал и такого развития ситуации, слишком уж всё шло вразрез с нашей историей. Тем горше и обидней были высказывания старших товарищей, высказанные наедине:

– Что, Иван, скучаешь по своему времени? Не скучай, по выводам наших аналитиков – ваше правительство под прямым внешним управлением находится. А СВО и якобы демарши против НАТО и Запада – срежиссированный спектакль. Кончится всё тем, что на Украину введут войска НАТО, с резолюции ООН. А Россию ждет давно подготовленный врагами сценарий – демилитаризация, деколонизация и геноцид населения славянского. Впрочем, СВО ваша как раз с геноцидом хорошо справляется. Да не кривись ты так, это не в ваше время началось. Мы вон тоже, во время Брежнева столько золота и валюты вбухали в западную экономику – до сих пор концы ищем, куда и сколько ушло… А если глубже копнуть – то всю историю государства Российского такая бодяга происходит. Так что сильно не переживай. Может и в вашей истории страну в очередной раз спасет божий промысел, ничем иным существование нашей страны не объяснить…

Глава 24

Глава 24.

В ноябре Лена ушла в академический отпуск и уже в двадцатых числах её увезли на сохранение. Судоплатов, и до этого не оставляющий меня без внимания – совсем распоясался: просыпаюсь как-то под утро, а он надо мной навис, в руках топор и улыбка добрая-добрая.

– Не спится, Ванюша⁈

– Ыыы! – Спросонок выдавил я, инстинктивно отодвигаясь. – Вы чо творите, Павел Анатольевич?

– Испужался никак? – Участливо осведомился Судоплатов и отставил, наконец, топор в сторону. – Это я тебя на эту, как её там, на стрессоустойчивость проверяю, вот!

– Детей своих проверяйте, Павел Анатольевич! – Не выдержал я. – Или внука!

– Парни то большие у меня уже, а Петька мал ещё. Вот что, Иван, если серьёзно – течет у нас… Давно причем, так что в высших кругах принято решение показать тебя представителям наших не уважаемых вероятных противников. Считай, инструктаж зашел провести. Сильно там не распространяйся, но убедить их надо!

– Хули не распространяться-то, – проворчал я, откинув одеяло и начав одеваться, какой уж тут сон. – то сами говорите что течет, то не распространяться. Вы уж определитесь!

Поспал, называется! До утра в результате протрындели, обсуждая что и в каких количествах следует говорить американцам. То, что это они, я и сам догадался, не преминув уточнить:

– То, что история так резко пошла по другому в тех же штатах, результат утечки? Вон они как ниггеров задавили, никакой свободы слова, прав человека и прочей демократии.

– Не исключено, – поскреб подбородок Павел Анатольевич. – но мы сейчас с ними если и не друзья, так партнеры точно. На какое-то время, даже часть долгов всяких бантустанов перед СССР им в этот отдали, как его там – на аутсорс, вот. Пусть выбивают…

Пользуясь случаем, насел на Судоплатова – давно к нему подкатывал, очень уж хотелось литературно обработать его воспоминания. Вот тянуло меня писать и всё тут, а здесь такая фактура! Такие жизненные обстоятельства и истории'! Такие люди! Короткие зарисовки для радио «Европа плюс» – совсем не удовлетворяли мою тягу к графомании. А Павел Анатольевич до этого ни в какую не соглашался, сомневаясь:

– Ты же, Вань, без мата писать не умеешь! Я твои опусы сколько изучал, для тебя человека хуями обложить – как высморкаться! А это литература всё-таки!

– Зато правда жизни, Павел Анатольевич! Вы вон тоже, эпизодически – с высоко штиля сбиваетесь, то из фени чего ввернете, то просто маты гнете…

Договорились, в общем. И тут же, не откладывая дело в долгий ящик (всё рано уже утро, толку нет спать ложиться) – вооружился блокнотом с ручкой и стал набрасывать предварительный план первой книги. А чего мелочиться, по жизни Судоплатова – можно серию книг выдать на гора, циклы книг в жанре бояръ-аниме будут нервно курить в сторонке. А там, глядишь – и сериал можно экранизировать…

– Да там все отличились, – отбивался между тем Судоплатов от моих расспросов о борьбе с бандеровцами. – особенно с западенщины нелюди такое творили, что и у наших сотрудников психика не выдерживала. В сорок четвертом случай был, в селе Щацк – сотрудники НКВД из трупа хорунжего Украинской Повстанческой Армии чучело сделали и к стенке прибили. Как сейчас помню, Ванька Климчак его звали. Вот и представь, что он вытворял такого, что коммунисты опустились до глумления над трупом! И я их не осуждаю! Пошли завтракать, хватит тут утро воспоминаний устраивать, разбередил душу, поганец! Тимирязевскую сельхозакадемию он выбрал, как же! В журналисты тебе надо, у тех тоже – ни совести, ни такта!

Меньше чем через неделю (как специально подгадали) – жена рожала, а меня выдернули на беседу к двум приехавшим специалистам из Америки. Стоит ли говорить, что особой теплотой наша встреча не отличалась? Я на нервах от переживаний за молодую супругу, а тут два хлыща прилизанных, в костюмчиках и очках нарисовались.

– Я с ними за одним столом сидеть не буду! – Тут же обозначил свою позицию. – И минералку мне дайте другую! Мало ли, в России живем, вдруг отбывать придется, а мне потом из-за этого факта под вопросом быть у порядочных арестантов!

Когда им перевели все смысловые нюансы моего демарша и нежелания близко контактировать: оба полыхнули краской, но следует отдать должное профессионализму – сдержались. Ненадолго, впрочем, я их чувств на протяжении всей, почти восьмичасовой беседы – не щадил. Ну а уж по благодатной теме жопоебли – то и дело проезжался, Судя по их неадекватной реакции – и впрямь по больному проезжался…

Как бы то ни было – убедил их в своей меж временной информированности, и на этом случае все мои контакты с представителями иностранных держав закончились, к несказанному облегчению. Меня и свои-то уже изрядно задолбали с вопросами, если честно…

Дочка родилась здоровой, голосистой, со всеми показателями в пределах нормы, если верить врачам. Назвали Кристиной, после жарких недельных споров. Хорошо ещё, что ни моих, ни Лениных родителей рядом не было, так бы месяц подбирали имя. С маленьким ребенком интересы резко поменялись: если над будущей книгой о буднях работников НКВД совместно с Павлом Анатольевичем я продолжал работать, как и сотрудничать с радио, то расспросы о несостоявшемся будущем, чем дальше, тем больше – стали вызывать вначале глухое раздражение, перерастающее в озлобленность. Ну сколько можно одно и то же по седьмому разу выпрашивать⁈

К весне от меня отстали всё-таки, проект этот если не свернули, то хоть меня избавили от дальнейшего участия в нём. Расписавшись где только можно о неразглашении и строгом хранении секретности – вернулись домой. Мои опасения, по поводу того, что от тепличного хозяйства отодвинут – не оправдались. Директор нашего совхоза, Василий Федорович – встретил с распростертыми объятиями:

– Молодец, Иван! Молодым специалистам у нас везде дорога! Ты только не вздумай сельхозакадемию бросать свою! Пока бригадиром поставлю, вникай во всё по новой, у нас, считай – процесс производства отлаженный! Не без сбоев и происшествий, но теплицы не просто на самоокупаемость вышли, а и прибыль ощутимую приносят! А как закончишь учебу, так и на агронома тебя выдвинем! Наш не волочет в теплицах особо, все на бабах лежит…

– Ничего, Василий Федорович, как агроном и сейчас потяну! Семян привез всяких сортовых, спасибо альма матер! Так что будем ковать продовольственную безопасность страны в отдельно взятом совхозе! Есть мысль грибами заняться, те же шампиньоны и вешенки при соблюдении режима и с минимумом ухода – весьма выгодное дело! Споры тоже привез, так что расширим ассортимент продукции! А дальше больше, ещё и голландским селекционерам нос утрем, по части коноплеводства!

– Вот ничуть в тебе не сомневался, Иван! – Аж растрогался наш директор, впрочем – вместо объятий ограничившись лишь крепким рукопожатием. – Сейчас обе теплицы под рассадой стоят капустной, хотим третью поставить, так что тут тебе все карты в руки, дело знакомое!

Про коноплеводство я не шутил – и задумки были, и добро полученное, и выделенные несколько сортов семян, неведомо какими путями собранные из вещдоков к уголовным делам. Со строгим наказом не афишировать истинные цели и не искать подопытных среди окружающих, травиться самому, в крайнем случае…

Родственники встретили с таким размахом, что аж директор приезжал, выговаривал – чтоб посевную не срывали. Одно слово – дом! Я и в Москве не очень-то жил подобно элите, в последнее время вообще – стабильно посещал свою академию и общался со сверстниками. И поэтому мог сравнить, как живут в городе и в деревне. Тьфу ты, в селе то есть – бывшая церковь, все годы советской власти использовавшаяся то как овощехранилище, то как как клуб – вновь постепенно преображалась, по крайней мере – все пять куполов сверкали сусальным золотом и кресты установили.

Формально я крещённый, так что большого вреда в восстановлении РПЦ не вижу, если духовенство не начнет активно влезать в светскую жизнь и малый бизнес, как в моем времени. Всё лучшее, чем мечети и подпольные молельные дома для радикальных исламистов, которые под видом гастарбайтеров беспрепятственно приезжали в Россию как к себе домой в мое время. Не говоря уже о ММА-клубах строго определенной этнической составляющей. Куда вход для славян был закрыт. Сейчас и отсюда многое происходящее в моем времени казалось несусветной дичью, вызывающей оторопь и недоумение – как можно было не замечать наглую и беспардонную экспансию инородцев, а если называть всё своими словами – прямое замещение коренного населения выходцами из Средней Азии?

Не иначе – морок на людей напустили, обрабатывая из всех утюгов и беззастенчиво используя агрессивный маркетинг вкупе с продвинутыми методами манипулирования и убеждения масс. Тех же хохлов взять – за три с небольшим десятка лет перепрошили сознание до полной подмены понятий, а мы чем хуже? Одно слово – братские народы, им одно втюхали, нам другое, а в результате: взаимное истребление славян, на территории Украины евреи съезжаются праздновать свои религиозные шабаши, а в России – взрыв-пакеты, с ног до головы замотанные в черное (а никаб это или паранджа – мне без разницы), становятся привычной деталью пейзажа…

Впрочем, подобные пятиминутки ненависти накатывали всё реже и реже, как и воспоминания о будущем – действительность устраивала более, чем-то существование. А подрастающая дочка, работа над книгой, продолжающееся сотрудничество с радио и теплицы – отнимали практически всё время, не давая рефлексировать о альтернативной истории и причудливости того, как меняется мир.

Лето пролетело как в одной ещё ненаписанной песне и в начале осени вышла в свет моя первая книга из задуманного цикла про жизнь и похождения Судоплатова. Успех был такой, вкупе с обратной связью, что аж забронзовел на глазах. А после допечатки первого тиража и заключение договора на перевод и издательство книги за рубежом – окончательно решил связать свою жизнь с беллетристикой. Литературой это язык не поворачивался называть…

Беловежская Пуща в этом времени тоже случилась, на год раньше – в декабре девяностого. Только не прекращение существования СССР там обсуждалось, а проходил судебный процесс нам бывшим генеральным секретарем М. С. Горбачевым и группой лиц, причастных к предательству Родины. Человек двести повесили по итогам следствия и оглашенного приговора, а ещё больше – уехали в места не столь отдаленные, честным трудом искупать свои прегрешения.

А вот Берлинскую стену разрушили на год позже – вскоре после Беловежской Пущи, аккурат на католическое рождество. Германия объединилась, при полной поддержке руководства России. Ядром этого объединения стала ГДР, в ФРГ сразу после этого началась национализация предприятий, заводов и фабрик, а западная пресса заходилась в истерике, называя всё это не иначе как раскулачиванием и неоколлективизацией…

А то, что происходило с Западной Европой – лишь подчеркивало верность выбора немцев из ФРГ: череда кризисов, социальных потрясений и массовые беспорядки. И всё это на фоне разразившихся локальных конфликтов по всему миру. Трясло и Ближний Восток, и Азию, ну и никаких предпосылок для глобализации не просматривалось – двухполярный мир больше способствовал созданию макрорегионов, этаких экономическо-политических кластеров, склонных к самоизоляции.