Текст книги "Рождение городской легенды (СИ)"

Автор книги: Akiya Peach

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

========== Часть шестая ==========

В тот вечер город все же дождался дождя. Нанахоши, едва успевший зайти в дом до его начала, с ужасом смотрел на оконное стекло, по которому сплошным темным потоком лилась вода, и не переставал повторять, что нужно было ехать на машине.

– Не переживай, – не отрываясь от изучения коллекции фильмов, выстроившейся на полке над телевизором, сказал Каэдэ. – По такому ливню ты не успеешь добежать от дома до машины, уже будешь похож на лужу. Сиденья только намочишь.

Но мужчину это никак не успокоило, так что его стенания все продолжались.

– Помолчи, пожалуйста, если ничего другого сказать не можешь, – вздохнул я минут через десять, просто не смог больше терпеть его нытье. – Я уже устал от этого.

– Устал, – холодно повторил Нанахоши. – Так отойди от дел. Давно пора.

Мы с Каэдэ непонимающе переглянулись. Нанахоши, все еще стоявший у окна, не оглянулся. Я видел в отражении в стекле, как он едва заметно улыбается, наслаждаясь произведенным эффектом.

– Тебе давно пора уйти на покой… лидер…

– Нанахоши! – Каэдэ впился пальцами в коробку с диском, которую держал в руках. Впервые за долгое время я видел его таким суровым. – Думай, что говоришь!

– Но ведь я прав, – мужчина повернулся к нам, и улыбка его стала еще шире, хищная, даже ядовитая. – Нас до сих пор боялись бы, будь у нас лидер получше… – он сложил руки на груди и начал рассуждать, изображая задумчивость. Всем было предельно ясно, что намекает он на себя. – Лидер уличной банды… Он должен быть сильным, решительным, жестким. Разве нет?

Он посмотрел на меня. Холодно и колко. Я только слегка приподнял бровь, выказывая безразличие и даже в какой-то степени презрение к его мнению.

– Мамо, не слушай его, – прохрипел Каэдэ, отложив диск в сторону, и медленно подошел к приятелю. – А ты, блоха, не зазнавайся!

– Уличные банды не терпят малодушных, – спокойно ответил Нанахоши, снизу вверх глядя Каэдэ в лицо.

Каэдэ был задирой в нашей банде. Интересная позиция, их еще часто зовут шавками. Я, если честно, привык звать шавками всех, кто входил в такие вот группировки, так что слово «задира» считал более подходящим. Его веселое и артистичное поведение всегда вдохновляло ребят. Он давал толчок к решительным действиям. И даже в драке задиры всегда играли особую роль. У них была своя война. Словесная. Игровая. Кто ярче, кто интереснее, кто харизматичнее. Лидеры отдают распоряжения, но именно задиры заставляют их выполнять.

Но… если Каэдэ был началом действия, то Нанахоши был его завершением. Я уже говорил, он умел успокоить разгорячившихся псов. Такая цепь держала крепко. Каэдэ и Нанахоши всегда был друг для друга врагами среди друзей. Они делали одно общее дело, но выполняли противоположные функции. Такое взаимодействие всегда рождает особые отношения, особое уважение. Очень шаткое и хрупкое.

Сейчас мне было странно смотреть, как они меняются местами.

– Ты ведь и сам всегда видел, что Мамо не справляется, ему всегда не хватало сил и решительности!

– Знаешь, – сказал я тихо, решив все же вмешаться в их спор. – Я оставался лидером только потому, что банда у нас слишком необычная. Не глупое стадо озлобленных животных… Слишком неординарные и своенравные личности подобрались. Таким нужен не сильный лидер, которого будут бояться, а умный лидер, которого будут уважать и слушать.

Такой завуалированный комплемент парню, явно, понравился, и он даже не заметил, что я еще и назвал его не достаточно умным, чтобы управлять нашей бандой.

– Бунтовщик ты, Нанахоши, – вздохнул Каэдэ, усаживаясь на спинку дивана. – Зачем только я тебя привел?.. Устроишь нам кровавую революцию, – он ухмыльнулся. – А ведь не хотел тебя сначала втаскивать в это дело…Надо было слушать сердце…

– Сердце? – глухо рассмеялся Нанахоши. – С чего ты взял, что оно у тебя есть?

– Тш-ш, – распахнув глаза, шикнул Зэт и приложил палец к губам, впервые за вечер напомнив о своем существовании. А мы уже успели забыть, что он в комнате. Мужчина послушно притих и стал оглядываться по сторонам в поисках опасности. Зэт же поймал его ладонь и приложил к груди Каэдэ. Нанахоши посмотрел на свою руку и нахмурился, скривив губы. Наглядная демонстрация, похоже, прошла успешно.

– Да, что-то там, действительно, бьется, – смущенно выдавил он, спеша отделаться от парня.

– Что-то?

– Ладно. Сердце, – сдался Нанахоши.

Он спрятал руку глубоко в карман и торопливо отошел в другой конец комнаты, устроившись на письменном столе рядом со стопкой книг. Я только невольно улыбнулся, наблюдая за этой сценкой. Зэт нравился мне все больше и больше. Он заставлял любого нервничать, просто оставаясь собой. Это дорогого стоит.

– И, пожалуйста, не говори больше, что у Каэдэ его нет, – тихо добавил парень, исподлобья крайне серьезно глядя на совсем стушевавшегося Нанахоши, не знающего куда деться.

Каэдэ, пораженно глядя куда-то в пустоту, улыбнулся и растрепал жесткие черные волосы своего юного заступника.

– Хорошо, что ты не кота завел, – шепнул он через минуту, незаметно подобравшись ко мне, – коты линяют…

***

Со следующего дня я заметил в своей жизни странные изменения. Они были связаны с Уми. Я сталкивался с детективом каждый день. Каждый. Появилось ощущение, что мужчина меня просто выслеживает. Причем, встречались мы чаще в районе, где находилась моя квартира, что наводило на определенные мысли.

– Неужели, Уми все же подозревает именно меня? – возмущенно фыркнул я, спрятавшись за угол и потащив Зэта поближе к себе. Не хотелось видеть детектива.

– Но у тебя алиби. Вы это уже обсуждали, – как-то жалобно выдавил парень, прижимаясь спиной к холодной кирпичной стене и виновато глядя на меня. Он зябко втянул голову в плечи, с готовностью пододвинулся ко мне и вцепился в мою куртку, то ли пытаясь выглянуть из-за угла, то ли просто желая почувствовать себя спокойнее. – Ты ведь рассказал ему.

– Кто знает. Может быть… неубедительно…

– Но ведь это правда? – в его голосе скользнула тень мольбы, он просто упрашивал уверить его в моей невиновности.

– Конечно, – смущенный таким поворотом сказал я, с трудом заставив себя не отвести малодушно взгляд. Зэт прикрыл глаза. Я уже хорошо знал, что это значит, поэтому на всякий случай приобнял его одной рукой. Хоть немного спокойнее.

Казалось, что Уми сменил свое мнение. После нашего разговора я был уверен, что Уми не сомневается во мне. Но… что же, в таком случае, происходит? Может быть, кому-то другому детектив поверил больше? Но кому?

– Кто-то хотел меня подставить?.. – я даже не сразу понял, что мои мысли шепотом вырвались из переполненного ими сознания.

– Думаешь, кто-то переубедил детектива уже после?.. – на этих словах я понял, что парень все же уползает куда-то вниз из-под моей руки. Не зная, что делать, я присел на корточки, позволив ему чуть ли не разлечься рядом, навалившись на мое плечо.

С неприятным чувством я вспомнил часы, которые нашел на столе в полицейском участке. Думать о них всерьез не хотелось.

– Возможно.

– И что делать?

– Посмотрим…

Я попытался ободряюще ему улыбнуться. Вышло плохо, но для Зэта вполне хватило. Уми крутился около моего дома еще довольно долго. Точно поджидает, подумалось мне. Мы все так же молча сидели у стены, я смотрел на желтые занавески в чьем-то окне и прислушивался к собственным мыслям, доносящимся до меня как будто через шум машин на дороге, за углом, голоса людей и шумное сбившееся дыхание Зэта.

***

Но в какой-то момент я все же не выдержал этого напряжения.

– Зэт, я хочу прогуляться, – задумчиво протянул я, лениво наблюдая, как парень читает очередную книгу из родительской коллекции. Это было его любимым занятием, так что я втайне радовался, что мой отец когда-то давно решил продавать именно книги – в доме их было непередаваемо много, в каждой комнате было по целому стеллажу от пола до потолка, от одной стены до другой, настоящее книжное царство.

– Как скажешь, – пожал плечами парень, слабо улыбнувшись. Он стал спокойно принимать необходимость куда-либо выходить из дома..

– К одному знакомому, – уточнил я. Парень напрягся, но старался не подавать виду. – Хочу с ним поговорить… Мне это нужно.

Я цапнул со столика свой телефон, набрал знакомый номер. Хиротака снова не ответил. Это повторялось раз за разом, несколько дней подряд, я бы даже привык, но это пугало.

***

Когда на следующий день мы подошли к нужному месту, я ничуть не удивился, что Зэт снова не захотел идти со мной. Я и сам чувствовал какое-то волнение, стоя перед этим зданием, что уж говорить про светлую покосившуюся дверь с ржавой ручкой, возле которой я вскоре остановился, собираясь с духом.

Войдя в кабинет, я не успел толком оглядеться – мое внимание привлекли пятна на халате хозяина комнаты. Не удивительно, что мой решительный настрой моментально испарился. Так еще и его попытался кто-то подпортить. Правда, враг подкрался незаметно и с совершенно неожиданной стороны – с пола. Я просто поскользнулся и с соответствующим моему возмущению грохотом упал, неслабо приложившись спиной и, кажется, услышав хруст в позвоночнике.

На этот грохот, само собой, мужчина оглянулся. Медленно повернулся на стуле, не убирая от губ рук с не зажженной сигаретой и вхолостую чиркающей зажигалкой, и ошарашено посмотрел на меня. Как обленившаяся мышь, к которой в нору завалилась вконец обнаглевшая кошка, сшибая все на своем пути и нецензурно обмяукивая всех и все.

– Как не стыдно, курит он на рабочем месте, – протянул я.

– Простите, лидер, – по привычке выдавил Рёхей, отложив сигарету до более удобного случая, а после, одумавшись, добавил: – Мои посетители не особо возражают, когда я курю в их присутствии, им уже как-то все равно.

Небольшое помещение его кабинета было оформлено в лучших традициях кровавых ужастиков. Старая плитка на стенах, когда-то белая, а сейчас желтоватая, коричневая краска до середины стены. Высокий потолок и два узких окна под ним, почему-то вопреки здравому смыслу и правилам старательно заколоченных снаружи. Расцарапанный линолеум с рисунком под дерево. В углу – покосившаяся ржавая раковина, а над ней – грязное прямоугольное зеркало в деревянной рамке, одна из сторон которой отвалилась и сиротливо лежала на бортике раковины. Рабочий стол Рёхея неприятно напоминал стол для вскрытия в секционном зале, он стоял на точно таких же железных ножках, покрытых облупившейся белой краской. Поэтому как-то странно было увидеть на нем микроволновую печь и тарелку с куриными крылышками и картошкой фри, политыми густым томатным соусом. Я скривился и малодушно передернул плечами.

– Если хочешь, можем пойти в комнату отдыха, – сжалился Рёхей, пряча в микроволновку тарелку со своим обедом. Почему-то обедать в столовой, как все нормальные работники морга, он не хотел, – там даже уютно.

Уютно – понятие относительное. И то, что для Рёхея было уютным, зачастую большинство людей с отвращением обходило стороной, так что я решил не рисковать.

– Да ладно уж, – отмахнулся я, осторожно поворачивая ногу и пытаясь выяснить, на чем же поскользнулся. К моему несказанному счастью, это оказался всего лишь тот самый соус. – Порядок бы вам тут навести.

– Хиро этим как раз занимается, – Рёхей кивнул за мою спину.

Я оглянулся. Надо мной, недовольно хмурясь и поджав пухлые губы, стоял знакомый невысокий беловолосый молодой человек. Раскосые темные глаза с наплывающими складками век были полуприкрыты от усталости, но смотрели из-за очков вполне воинственно. Некрупный подбородок мягкой, может быть, даже, как говорят, безвольной формы, был слегка выдвинут вперед, и я понял, что мое затянувшееся сидение на полу пора прекращать, а то еще получу шваброй с грязной тряпкой по своей многострадальной шее.

Я отлично помнил его лицо, ведь виделись мы когда-то достаточно часто. Но нормально общаться с ним мне практически никогда не приходилось, так что я слабо представлял, что он за человек. Однако Рёхей всегда отзывался о нем исключительно положительно, а это давало повод доверять ему.

– Привет, – буркнул я, торопливо поднялся и отскочил к двери, оставив несколько красных следов.

– Вытрите ноги, – посмотрев на это безобразие, он шваброй подпихнул ко мне половую тряпку. – Я только что полы в коридорах помыл.

Я послушно выполнил приказ и снова отошел, теперь уже в уголок, чтобы не мешать. Хиро моментально подобрел, оперся на швабру, расслабился и стал прислушиваться к нашему разговору.

– Каэдэ тут случайно проговорился, что у тебя какие-то перемены в жизни, наконец, начались, – сказал Рёхей, улыбаясь, от чего его и без того довольно узкие, но вытянутые глаза в полутьме стали походить на две тонкие линии, аккуратно нарисованные черной тушью на фарфоровом лице-маске куклы. Необычной куклы. Со сплошным узором татуировок по рукам и шее, шариком пирсинга под губой, таким же, как у меня, и короткими, жесткими волосами с одним выбеленным виском.

Среднего роста и достаточно стройный, он казался тощим из-за выпирающих ключиц и острых акромионов, неестественно отведенных назад, как будто мужчина все время пытался свести лопатки вместе. Вот только украшенная татуировками шея по-лебединому тянулась вперед, и создавалось впечатление, что он хочет нагнуться к собеседнику, но не может. Из-за всего этого рабочий халат на нем сидел, откровенно говоря, как на вешалке, образуя глубокую складку-драпировку от одного плеча к другому, через грудь.

Его образ тоже почти не поменялся со времен активности нашей банды. Разве что он стал чуть старше и еще таинственнее. Лицо стало более угловатым и острым, а взгляд – не таким открытым.

– Кота себе завел, – неохотно отозвался я, решив, что друг не мог рассказать всю историю, а лишь случайно проговорился о «каких-то переменах».

– Что за порода? – Рёхей стал деловито перекладывать папки с документами из одного ящика стола в другой, чтобы избавить начавшего нервничать гостя от своего пристального взгляда.

– Я не уверен пока…

– Британский дымчатый, – громко хмыкнув, заключил Рёхей. Мужчина встал, взял с полки пепельницу, вытряхнул ее содержимое в мусорное ведро и поставил обратно, но садиться после этого не стал.

– Ты его видел, что ли? – удивленно пробормотал я, задумавшись и, признаться, не найдя никакого внешнего сходства между Зэтом и вышеупомянутой породой. Должно быть, мужчина имел в виду что-то другое.

– Вы же вместе пришли…

– Но у тебя же нет окон в кабинете.

– Но это же я – пожав плечами, ответил Рёхей. Невероятная проницательность была его отличительной чертой, из-за этого его даже экстрасенсом иногда называли. Так и было, хоть он и отшучивался, не соглашался. Готов поспорить, он проводил вскрытия лишь потому, что так принято и этого требовала его работа, но всегда заранее знал, от чего и как умер поступивший к нему в отделение человек. Но, конечно, ответственно вскрывал, надрезал, распиливал, осматривал, изучал, измерял, взвешивал, относил в лабораторию срезы органов и вообще делал все то, что положено делать любому обученному патологоанатому на рабочем месте. – Пошли на улицу, а то после встречи с моим «детем» твой «кот» рискует остаться без хвоста.

Я огляделся и понял, что Хиро успел незаметно выскользнуть из комнаты, видимо, сообразив, что говорим мы отнюдь не о домашнем любимце.

Когда мы вышли во двор здания, Хиро, действительно, с любопытством разглядывал Зэта, делая вид, что выбрасывает мусор. Тот неуверенно переминался с ноги на ногу и старался не смотреть в сторону блондина.

– Я же сказал, – хмыкнул Рёхей, доставая из кармана своего белого халата сигарету.

Хиро и Зэт тут же с разных сторон подтянулись к нам, заставив патологоанатома еще раз усмехнуться и замолчать.

– Ты ведь знаешь, о чем я пришел спросить… – сказал я, сам себе этим напомнив знакомого детектива. Я сделал шаг в сторону, подпихнув и Зэта. Что-то мне подсказывало, что он никогда не был курильщиком.

– Догадываюсь, – буркнул мужчина, с интересом проследив за этой сценкой, и снова замолчал.

– Тело той девушки с пустыря доставили к тебе?

– Женщины, – автоматически поправил патологоанатом. – Да. Хочешь посмотреть фото? – он усмехнулся, когда я торопливо замотал головой. – Да, ее доставили в морг как раз в мою смену, так что вскрывать бедняжку пришлось именно мне.

– И что… что ты можешь сказать?

– Убийство, – почему-то тихо рассмеялся патологоанатом. Это создавало впечатление, что за время работы в морге мужчина окончательно утратил жалость к людям и стал видеть в них исключительно мясо на костях, требующее детального изучения и описания. Как добродушный деревенский мальчишка, за годы вынужденной подработки на местной скотобойне, превратившийся в хладнокровного мясника. – Она умерла от сильного удара по голове… Думаю, убийца толкнул женщину, от чего она ударилась о стену или что-то в таком роде…

– Это твое личное мнение? – осторожно спросил я. Рёхей кивнул, поняв туманный намек. – А что-нибудь еще?

– Об убийце?

– Я его знаю?..

– Кажется, да…

По моей спине пробежали неприятные мурашки, как полчище многоножек, щекочущих и кожу своими мерзкими тоненькими лапками, и сознание одной мыслью, что они по тебе ползают. В голове крутились мысли, за которые я не мог толком ухватится. Когда Зэт осторожно коснулся кончиками пальцев своей шеи, отвернувшись в другую сторону, я почувствовал, как внутренности сковало холодом. Даже в глазах на какое-то мгновение потемнело. Я снова видел темную подворотню с яркой чертой света от фонарика. Вдохнув поглубже, чтобы справиться с наваждением и вернуться в реальность, я невнятно замычал, не зная, что сказать.

– Я не вижу в последних годах ее жизни родственников или близких друзей. Да, есть несколько знакомых. Они связаны какими-то общими делами, но не выдадут себя, залегли на дно, опасаясь за собственные шкуры, – Рёхей пожал плечами, будто ответив сам себе, что, да, ничего не поделать. – И больше никого…

– Совсем?

Такое фатальное одиночество меня настораживало. Должно быть, у совершенно одиноких людей иногда возникает ощущение, что кроме них на Земле нет никого. Таким же одиночкой казался и Зэт.

– Как я понимаю, ее муж умер несколько лет назад. После этого она и изменилась.

– Ты так много о ней видишь…

– Я видел кровавое месиво, получившееся из ее мозгов, – холодно вставил врач, понимая, к чему я клоню.

– И, тем не менее, не видишь, кто ее убил, – все же закончил я свою мысль. – Почему?

– Эта женщина много раз пыталась покончить с собой. И убийство стоит для меня в одном ряду с теми попытками. Как будто, знаешь, как будто… она сама виновата в том, что случилось. Просто ей кто-то помог.

– Это была ее просьба?

– Не совсем. Скорее, – мужчина вздохнул и задумчиво пожевал губу, подбирая слова, – она осознанно нарывалась на подобный исход.

Я задумался, а холодный ветер резким порывом растрепал волосы и даже заставил зажмуриться. Он с азартом шумно перебирал листву на деревьях, выискивая первые пожелтевшие листочки, чтобы с тихим шуршанием разбросать их по еще совсем серым, почти не тронутым яркими красками осени дорожкам. Так осень заявляла о себе, о том, что пришло ее время устанавливать свои порядки. Ведь сентябрь уже подходил к концу, а горожане до сих пор жили последним днем лета, застряв в его атмосфере из-за того происшествия.

– Откуда шрам? – достав еще одну сигарету, спросил мужчина, поняв, что я не в состоянии продолжить разговор.

– Да так, – я прикрыл рукой тонкую красную полоску, пока еще остававшуюся на щеке, – поцапался с одной местной шавкой…

– Ммм, – патологоанатом посмотрел на Зэта, видимо, поняв, что без его участия не обошлось, а тот аккуратно на пальцах показал ему цифру семь. Рёхей подавился дымом, выронил сигарету и глухо закашлялся.

– А я давно говорю, что пора бросать, – вставил свое тихое нравоучение Хиро, недовольно поднимая окурок и бросая его в ведро.

– Я всегда знал, Мамо, что ты отчаянный. Но, прости, никогда бы не подумал, что ввяжешься в такое дело ради кого-то.

Фраза была ужасающе знакомой. Как и мысль, вложенная в нее. Я хмуро посмотрел на приятеля.

– Ну, правда, – в его голосе появились какие-то жалостливые нотки, он виновато улыбнулся и продолжил, не очень старательно изображая заботу, – один против семи. Лидер, вы совсем себя не бережете… Вас же могли серьезно ранить! Какое счастье, что обошлось…

Обошлось…

Меня даже передернуло от этого слова.

Почему-то именно его я помнил из того вечера. Именно на нем Рёхей сделал акцент.

– Значит, ты все же иногда выпускаешь на волю того юнца. Это верно, он часть тебя. Только держи его под контролем…

– Держу, – уверенно сказал я, все же не понимая, правильно ли разобрался, о чем он.

– Ты сильно изменился, – с какой-то даже улыбкой сказал он.

– Изменился? – осторожно спросил я. Многие мне это говорили. Я и сам это говорил. Но новое мнение мне было интересно. – И как? Я стал хуже?

– Ты ведь знаешь, Мамо, – Рёхей махнул рукой, придавая своей речи какой-то образности, возвышенности. – Зачастую то, что хорошо для человека, плохо для общества. А то, чего требует общество, плохо для человека.

С этим я поспорить не мог. Жизнь давно доказала мне, что так оно и есть. Либо ты живешь для себя, либо для общества. Сочетать не получается практически ни у кого.

– Общество тебя полюбило…

– Что? – я даже растерялся.

– Готов поспорить, ты теперь ненавидишь себя, – он переглянулся с Зэтом, и тот, плотно сжав губы, в который раз отвел взгляд, подтверждая, что Рёхей прав.

– Как же вы двое любите меня пугать…

– Ты всегда боялся страшилок и городских легенд.

Я нервно улыбнулся, понимая, насколько точно он сказал. В больное место.

– Слышал новую? – спросил я.

– Про Фонарика? Да, конечно. Зэт на него похож, вам не кажется?

Хиро согласно закивал, Зэт только слегка улыбнулся, я же тяжко вздохнул.

– Не переживай. Про наш морг тоже в прошлом году ходила одна легенда…

Он затянулся, медленно, с наслаждением выпустил дым, увлеченно разглядывая его переплетения, но продолжать после этого не стал. Хиро, поняв, что я жду подробностей, глянул на Рёхея, потом на меня, снова на Рёхея и, вздохнув, заговорил сам:

– Глупая история про зомби…

– Трупы, – перебил его патологоанатом, парень раздраженно поджал губы, – уставшие после нудного и не самого аккуратного вскрытия, под покровом ночи встретились в секционном зале и, тихонько переговариваясь, незаметно выбрались из морга, держась за ручки, чтобы погулять.

– Остатки внутренностей не растеряли?

– Видимо, нет. Понятное дело, что все это лишь болтовня. Но и у нее есть свое объяснение.

Я прыснул, представляя себе такое зрелище.

– Что же было на самом деле?

– Второй врач, – снова пришлось отвечать Хиро. – И медбрат. Они что-то отмечали, сильно напились к концу смены и среди ночи в самом прямом смысле уползли из морга почти за час до ее окончания. В то время как раз были частые проверки…

– Да, я решил их прикрыть, – кивнул мужчина, подтверждая слова друга. – Не скажу, что я им помочь хотел… Просто чувствовал, что мы с Хиро однажды можем до чего-нибудь похожего дойти. И ведь не прогадал.

Он рассмеялся, глядя на нахмурившегося и опустившего глаза медбрата.

– Значит, и у этой истории должно быть какое-то объяснение.

– Если только она не правдива, – тихо ответил я врачу.

Мне ужасно хотелось посмотреть на Зэта, посмотреть, что он делает, как реагирует. Но я не мог пересилить свой ступор, все тело будто парализовало, а в голове аж гудело от пустоты.

– Еще вопрос, – с трудом проговорил я, будто со стороны услышав свой голос и только благодаря этому сумев продолжить. Я мельком глянул на Хиро, смирно стоявшего рядом с врачом с ведром в руках и отстраненно смотревшего на начавшие менять цвет деревья. – Вы давно Хиротаку видели?

– Давно, – с огорчением ответил Рёхей, поняв, насколько это для меня важно.

– Но где он может быть? Он говорил тебе, куда устроился?

– Нет, – посмотрев на врача, ответил за него Хиро. – Он сказал только, что взялся за новый проект. Какая-то новая игра. Квест. Говорил, что у разработчиков грандиозные планы, поэтому у него море тяжелой работы.

– Квест… – вздохнул я, хмурясь. Этот жанр игр был у Хиротаки самым любимым, поэтому в работу он, должно быть, ушел с головой, ведь работа – написание игр – была для него смыслом жизни, а не просто средством для заработка на ее поддержание.

– Знаешь, Мамо, сходи к нему домой, – выбросив очередную сигарету в ведро, которое держал Хиро, сказал Рёхей. – Мы-то не знаем, где он обитает, вот и не наведались, а ты…

– Да, другого выхода не остается. Если не ответит на телефон, придется идти.

Мы постояли еще немного, обсуждая всякие повседневные мелочи, пока дворник не спугнул нас, как стайку трусливых воробьев, приближающимся шуршанием своей метлы. Хиро торопливо вытряхнул окурки из ведра и, бросив на нас последний взгляд, поспешил за врачом, который уже скрылся за дверью. Мы с Зэтом тоже задерживаться не стали.

– Домой? – тихо спросил я. Парень кивнул. А мне стало интересно, что он ощущает, называя в разговоре своим домом мой. Привык ли он к этой ситуации так же, как я? Или с облегчением вернется в прежнюю жизнь?..

Когда мы зашли в лес, отделяющий морг от остальных зданий на этой окраине города и успели пройти метров пятнадцать, не больше, нас нагнал Хиро.

– Мамо, я сказать вам должен, – он остановился, деловито поправил свои большие очки и, шумно дыша, серьезно посмотрел на меня исподлобья, снизу вверх. – К нам тело поступило вчера. Молодая девушка. Рёхей думает, что это может быть самоубийство, хотя и не уверен. А полиция пытается доказать, что ее убили. И… – он замялся и как-то насупился, – полицейские намекали, что это, как бы, секретная информация. Но, само собой, Рёхей сделал вид, что вообще не замечает их присутствия в кабинете.

Парень оглянулся назад, будто проверяя, не подслушивает ли кто-то, стоя за его спиной. Я же растерянно склонил голову к плечу.

– Возможно, это та самая пропавшая школьница, о которой говорят… Мы не знаем точно, родители еще не пришли на опознание – с ними не получалось связаться…

– Зачем ты мне это рассказываешь? – спросил я.

– Рёхей хотел, чтобы вы знали, – ошарашенный моим удивлением, он широко распахнул глаза. – Она никак не связана с тем убийцей… Рёхей решил, что для вас это будет важно… простите… Я пойду, всего доброго.

Парень спрятал руки в карманы рабочего халата, зябко поджав плечи, обвел нас потерянным взглядом и, резко развернувшись на каблуках, торопливо и неловко зашагал к зданию морга, едва не срываясь на бег.

Что ж, стоит запомнить, подумалось мне. Раз уж это посчитал важным Рёхей.

Дорожка от заднего входа меня удивила. Она постоянно извивалась между деревьями, плела замысловатые паутинки, то резко запрыгивала на холмик, рассыпаясь песком, то так же неожиданно проваливалась вниз, глядя темными зрачками вчерашних лужиц из заросших желтеющей травой ямок. Казалось, что она упивается своей непредсказуемостью и веселится, наблюдая за моей неуклюжестью. А я постоянно поскальзывался и спотыкался на всей этой гадости. Чтобы протоптать такую дорожку, нужно быть, как минимум, Рёхеем.

Скоро мы вышли на вершину холма, разделявшего лес, где прятался от посторонних глаз морг, и необъятную долину, затопленную городом, как кипучим красно-коричневым морем, поблескивающим стеклом на гребнях волн. Казалось, что домики аккуратно сползают с холмов, собираясь в кучки, плавно перетекающие в огромную толпу-город.

Багровое солнце уже начало медленно холодеть, теряя жизнь, и бессильно опускаться к рваной линии горизонта с бахромой чернеющих вдали высоток. Здания как будто тянули к нему свои тонкие шпили, как паучьи лапки, зовя скорее погрузить город во тьму. Солнце пока еще слабо дышало, отгоняя от себя тучи, но все отчетливее начинало хрипеть шумом приближающегося ливня и кашлять раскатами грома.

– Пошли быстрее, – сказал я, прислушавшись к этим хрипам.

========== Часть седьмая ==========

Все следующее утро дул холодный ветер с западных окраин. С тех самых, где находились морг и кладбище. Из-за этого подсознание мое не покидало неприятное словосочетание «могильный холод». Прежде чем дойти до нас, ветер пронизывал город, пропитываясь его запахами и настроениями, но приветливее от этого не становился.

Небо все утро притворялось кадром из старого черно-белого фильма. И фильм этот, похоже, был немым. Молчала улица, молчали новости, молчал даже Зэт. Неугомонно лепетала только моя интуиция, которая пыталась предупредить о чем-то плохом. Вот только одна беда – плохое задумал я сам. Не совсем уж плохое, но и хорошего мало.

Я отлично помнил квартиру Хиротаки, хоть и был там всего раз.

Как же мне хотелось в тот момент, когда открылась дверь, просто сказать «привет» и напроситься в гости. Отдохнуть и поговорить. Ведь так давно не виделись…

Но я молча смотрел на друга.

Мягкие, довольно длинные волосы были собраны в хвост, из которого выбивалось несколько непослушных выкрашенных в зеленый цвет, прядок, упрямо лезших в глаза. Молодой человек поправил узкие очки в массивной черной оправе и заставил себя натянуто улыбнуться. Как будто и хотел, но уже не мог.

– Заползай, – выдавил он, отходя немного в сторону.

Я только покачал головой. Хиротака все понял и, лишь пару секунд постояв в нерешительности, стал обуваться. Я молча ждал на лестничной площадке, пока он медленно зашнуровывал кроссовки, искал ключи, поправлял рубашку. А после так же молча шел по городу. Быстро и уверенно. Хиротака шел следом и ничего не говорил, хотя я чувствовал напряжение, колоссальное напряжение. Но все равно я не слышал ничего кроме его тихих, осторожных шагов.

– Мамо? – он впервые заговорил уже на пороге дома, замерев в дверном проеме и оглянувшись на меня.

Где-то под лопаткой неприятно кольнула одним из своих шипов ядовитая совесть. Но было уже поздно ее слушать, поэтому я только недовольно прищурился и несильно толкнул его в спину, заставляя зайти в коридор.

Недавний разговор с Нанахоши заставил меня понять, что я просто не имею права вычеркивать прошлое из своей жизни. А значит, мне придется время от времени возвращаться к себе старому. К тому, кого я в глубине души надеялся забыть. Ведь, уходя в прошлое, он забрал с собой всю решительность, которая была мне так нужна. И я раз за разом буду снова становиться тем парнем из банды. Как говорил Рёхей.

В доме нас встретил торопливый лепет Зэта, он что-то говорил мне, выходя из зала в коридорчик, но резко замолчал и замер, увидев, что я не один. Они с Хиротакой растерянно и даже настороженно смотрели друг на друга, пока я закрывал дверь на замки и задергивал шторки на узеньких окошках по бокам от входа. Зэт прижимал руку к груди, крепко вцепившись в пуговку на моей старой застиранной клетчатой рубашке, и не решался даже выдохнуть. Хиротака же медленно выпрямился после полученного толчка в спину, двигался он осторожно, но рискнул тихо подать голос: