Текст книги "Рождение городской легенды (СИ)"

Автор книги: Akiya Peach

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Тяжелые густо-серые тучи за окном, неаккуратно размазанные по болезненно бледному небу, весь день цепляли мой взгляд. Их становилось все больше, к вечеру, сидя на полу, из своего окна я не видел уже ничего кроме туч. Только разные серые. А дождь все не шел.

Сосед переживал утром, стоя у окна в моей гостиной, что недавно потерял свой зонт, боялся промокнуть по дороге на работу.

– Он поправится, – как-то неискренне заверил мужчина, наматывая резко пахнущий парфюмом черный хлопковый шарф на худую длинную шею. – Но, знаешь, надо бы в больницу его… Ты узнал, кто он?

– Нет, пока нет, – уклончиво ответил я. Мне было непонятно, как объяснять ситуацию. Просто он не захотел рассказывать. Это бы вызвало подозрения.

Я пообещал заняться этим в самое ближайшее время и буквально выпихнул опаздывавшего на работу врача за дверь.

Как оказалось, задачка передо мной стояла не из легких.

После нескольких неудачных попыток выспросить у своего «гостя» имя я взялся за его рюкзак. Парень только мельком глянул на меня, когда я сел напротив, и спокойно вернулся к завтраку. Сидел он очень странно, неестественно ровно, все время ерзая в попытке усесться удобнее и сдавленно кашляя. Я демонстративно положил рюкзак на стол, за которым мы сидели, открыл и задумчиво заглянул вовнутрь, даже запустив руку и пошарившись по содержимому, а сам продолжал краем глаза следить за реакцией. Реакции не было никакой. Я не мог понять. Я так беспардонно ковыряюсь в его вещах, а ему плевать!

И только когда я достал из рюкзака пухленький блокнотик, парень обратил внимание на происходящее – замер с кружкой в руке, склонил голову к плечу и внимательно посмотрел на находку.

Блокнот был пустой. Белоснежные страницы, и ни одной записи или пометки на них. Я ждал какого-нибудь расписания занятий, списков покупок, умных мыслей, адресов и телефонов, имен жертв, в конце концов. Чего угодно. А получил – ничего. Пустоту. Я старательно перелистал все странички от начала и до конца под удивленный взгляд брюнета. И единственное, что я нашел – атласная ленточка-закладка.

– Что ты делаешь? – осторожно спросил парень, когда я начал листать страницы в обратную сторону.

Я поднял на него взгляд. Должно быть, я выглядел пугающе. Сгорбленный и недовольный, с безумными глазами и пустым блокнотом в руках. Не удивительно, что он чувствовал себя неуютно.

– Прости, конечно, что залез в твои вещи, – монотонно пробубнил я, – но ты отказываешься со мной разговаривать. А я должен знать, кто ты такой и нужно ли тебя вообще здесь держать. Мало ли, чего мне это потом будет стоить. Но, как я вижу, вещи твои не намного общительнее, чем ты сам.

Кроме блокнота в рюкзаке был такой же пустой кошелек, несколько ручек в пенале, испачканный кровью платок, контейнер для линз и разбитый фонарик, зато с батарейками. И никаких документов.

– Да кто ты, черт возьми?

Моя усталость уже превратилась в беспрерывное нервное напряжение. Тяжелая рабочая неделя сменилась тяжелыми выходными, и никакого просветления, судя по всему, не предвиделось. Голова болела от бессонной ночи, порез на щеке ужасно щипало, руки совершенно не слушались, и хотелось просто упасть на стол и, накрывшись одеялом с головой, заснуть. Но меня начинало раздражать, что я не знаю, кто сейчас ест из моей тарелки рис с овощами.

– Человек, – тихо и мягко проговорил он, – это же очевидно.

– Кто знает, – ворчливо и недовольно бросил я, продолжая терзать несчастный блокнот.

В тот момент я все же заметил одну деталь, которая ускользнула от меня в прошлый раз. Одна единственная выведенная шариковой ручкой буква «Z» на форзаце в верхнем углу.

– Вот, – сказал я, перегибаясь через стол и демонстрируя парню свою находку. – Зэт, – я пальцем показал на пухлую синюю букву. – Что это?

– Буква, – предельно честно ответил он.

Я бессильно упал на стол, чуть не швырнув в парня его блокнотом.

– Это твоя кличка? – жалобно проблеял я, не зная, откуда еще черпать терпение. Да и вообще не понимая, почему вожусь с этим нахалом.

– Наверное, – неуверенно и осторожно он вытащил из моих рук блокнот. Я поднял взгляд, не поднимаясь со стола. Парень внимательно изучал форзац, будто там была не одна буква, а целое стихотворение. – Наверное, – повторил он, отложив так раздражающий меня объект в сторону. – Кажется, да, но я не уверен. Не помню, прости.

– Амнезия? – усмехнулся я, и вдруг, как будто удар током получил.

Вполне может быть. Его ведь избили. Я резко встал и подошел к Зэту – так я в тот момент решил его называть, пока не выяснится еще что-нибудь, – отчего он трусливо поджал плечи. Я грубо откинул назад спутавшиеся прядки его челки и передернул плечами – огромный синяк на лбу переходил в припухшую ссадину с содранной кожей и запекшимися капельками крови. Парень торопливо убрал мои руки, опустил голову, пряча лицо, и стал зачесывать челку на место, жмурясь от боли.

Своих не бьют по голове и жизненно важным органам… своих уличные псы просто кусают, больно, но не смертельно; этому же, кажется, пытались перегрызть глотку. Я почти убедился, что парень не имеет никакого отношения к той шайке. Но мелькнувшая, как вспышка неяркого света где-то в глубине сознания, мысль заставила снова ощутить неуверенность и ужас. Может быть, просто у нового поколения новые правила?

– И за что тебя так?

– Я не знаю…

Тучи за окном ползли медленно, сонно, никуда не торопясь. Жить и терпеть жизнь становилось все труднее. Парень очень старался не показывать, как ему больно от каждого движения. Я старался делать вид, что у него это получается. Он старался притвориться, что верит моим наигранно безразличным взглядам. Эта игра продолжалась и на следующий день, превратив мои выходные в сплошной безвкусный и совершенно бессмысленный спектакль для двух бесталанных актеров.

– Не притворяйся, что спишь, – с непонятным чувством сказал я, слегка удивленно глядя на парня, свернувшегося на моей кровати.

– Я не притворяюсь, – тихо ответил он, – я пытаюсь заснуть. Не могу больше терпеть твои бесконечные переживания. От тебя так и веет волнением.

– Я не…

– И усталостью. Лучше тоже поспи.

Он говорил это спокойно, кажется, даже не понимая, насколько напугали меня эти слова. Да, он был прав. Но я никак не предполагал, что по мне все так хорошо видно. Я был весь на нервах, а теперь начал нервничать из-за того, что нервничаю. Глупость ситуации не знала никаких границ, но в жизни все порой напоминает чистейший бред.

После этого разговора я долго стоял на кухне, у окна, бездумно пялясь на тучи. Монотонное гудение в голове не прекращалось, не впуская в сознание ни одной адекватной мысли. А меня это даже не особо беспокоило. Я просто стоял у окна, опершись на высокий подоконник, пока в голове что-то не щелкнуло. Глухо, со звуком ломающейся печеньки.

На мой удивленный взгляд Зэт только пожал плечами и ушел с кухни, прихватив всю пачку, которую я специально для него достал. По правде говоря, щедрости в этом жесте не было, я просто всегда ненавидел соленое печенье, которое приносила мать, и думал таким вот способом от него избавиться.

Я прикусил губу и торопливо набрал хорошо знакомый номер, быстро, пока не передумал. Как обычно. Долгие-долгие гудки. И веселое, жизнерадостное:

– Да?

– Слушай, ты это… ты не занят сегодня? – сбивчиво и путано начал я. – Я просто тут подумал… Короче… ты.. Где ты?

– Ставь чайник, – рассмеялся в трубку Каэдэ. – Я уже у твоего подъезда.

Что ни говори, в мире встречаются такие люди, которые умудряются быть в двух местах сразу, жить двумя жизнями одновременно. Таким был мой лучший друг. У Каэдэ получалось обманывать весь мир, быть тем, кем его хотели видеть в конкретный момент конкретные люди. Он не притворялся, он таким и был. Оставаясь собой, он становился кем угодно. Просто он был неким живым зеркалом, отражавшим вкусы и предпочтения собеседников. Он легко впитывал их интересы, привычки и даже мимику, так же легко со всем этим расставаясь. Помогала в этом и внешность – она была приятной, но совершенно не примечательной. Угловатые скулы, вытянутый подбородок, аккуратный нос и очень мягкий, слишком теплый взгляд. Каэдэ умел нравиться людям, совершенно ничего для этого не делая, располагать их к себе. Никто и никогда не узнал бы в нем задиру одной из самых нашумевших в свое время уличных банд города. И даже узнав, я просто уверен, стали бы всячески защищать, называя невинной жертвой, которую просто насильно, давлением и угрозами заставили перейти на «сторону зла».

Родившись в самой обычной семье, он был своим для людей вроде меня. Тех, кто с детства привык экономить на всем. Но Каэдэ легко влился и в «высшее» общество. Ребята из богатеньких семей никогда не брезговали звать его в свою компанию, чтобы погулять или сходить в клуб. Харизма решает многое.

Со временем социальное неравенство в нашем городке стало исчезать. Или мне так казалось. Моя семья немного поднялась, книжный магазин родителей пользовался популярностью, и мы даже перебрались в новую квартиру, где у меня впервые в жизни появилась собственная комната. Мне было тогда пятнадцать. Самое время для подобных вещей. В таком возрасте дети уже не считают себя детьми, думают, что они взрослые, самостоятельные люди и способны жить собственным умом, без дурацких советов родителей, которые ничего не понимают в жизни современных подростков.

А я… Я, кажется, всегда был немного неправильным подростком. Я не понимал и не принимал их философии, их целей и принципов. И стиль жизни подростков, а после и молодежи нашего города был не для меня. Каэдэ меня в этом поддерживал. Именно поэтому, думаю, и после школы мы продолжали держаться вместе.

Скинув куртку, Каэдэ старательно поправил кофту и внимательно посмотрел на себя в зеркало. Снова поправил кофту и опять посмотрел в зеркало. Поправив одежду в пятый раз, он плюнул на все, отвернулся от злосчастного зеркала и, сделав невозмутимое лицо, пошел на кухню под мой тихий смех.

– Судя по твоим «слушай… тут это… ну… ты не занят…» у тебя что-то стряслось. Судя по твоей роже, что-то серьезное.

Друг мой, если честно, не отличался особой проницательностью, так что я даже не рискнул предполагать, что же там творилось с моей рожей… Оставалось надеяться, что он про порез.

– Тут ты прав, – вздохнув, я снял очки, устало потер переносицу, совершенно не зная, с чего начать, о чем говорить, а о чем промолчать. – Я посоветоваться с тобой хотел.

– Мамо, что ты как маленький, не можешь сам решение принять, что ли? Выбирай ту, которая красивее.

Я удивленно вылупился на друга, отчаянно не понимая, что за чушь он несет. В таком состоянии соображал я крайне туго, Каэдэ успел даже себе чай навести, пока я не догадался и не зашипел на него:

– При чем тут вообще девушки? Разве я хоть что-то сказал о девушках?

– Нет, – пожал плечами, совершенно невозмутимо продолжая помешивать сахар в кружке. – Так в ком же дело?

– Да я сам не знаю, кто он…

– Опять? – и удивленно, и возмущенно воскликнул Каэдэ, я шикнул и замахал руками, призывая его к тишине. Мужчина откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и сурово посмотрел на меня. – Ты что, опять там кого-то выслеживаешь?

Та самая квартира, куда перебралась моя семья несколько лет назад, находилась в центре города. Центр оказался намного тише, чем я думал. Вся бурная жизнь начиналась лишь к ночи, в клубах и барах. Вечерами я иногда сидел на подоконнике, читал и смотрел на соседнее здание. В мое окно как раз был виден один такой клуб. Я лениво перелистывал страницы и смотрел на шумную молодежь, медленно стекавшуюся к этому странному заведению с непонятным мне названием. А по утрам я собирался на учебу и смотрел, как эта самая молодежь расползается по своим домам.

Иногда среди них мелькал и Каэдэ. И тогда я удивлялся, видя его бодрым и полным жизни на занятиях.

Он каждый раз звал меня с собой. Уговаривал всеми силами, но я отказывался, предпочитал этим сомнительным развлечением проверенные – чтение, например.

А через какое-то время я окончил школу, поступил в колледж. Все так пугающе менялось в жизни. Неизменным был только этот клуб в доме напротив. Почти неизменным. Разве что иногда я стал замечать молодого человека, одиноко ошивавшегося возле клуба в нерабочее время. Он приходил днем, часа в четыре. Решительно дергал на себя дверь, зачем-то без интереса оглядывался по сторонам, стучал носками ботинок по бетонному крылечку, чтобы стряхнуть осеннюю грязь, заходил в темноту дверного проема и исчезал. На самом деле исчезал.

Я все пытался уследить, когда же юноша уходит. Но мои старания проходили впустую. В какой-то момент от этой навязчивой идеи я даже стал мучиться бессонницей. Я сидел в кровати, смотрел на едва различимые в темноте часы и боролся с желанием встать и подойти к окну. Бороться удавалось не всегда, и порой я просиживал на подоконнике не по одному часу, пока не засыпал прямо там, облокотившись на холодное стекло.

Когда я рассказал об этой странной истории Каэдэ, он рассмеялся. Я в тот момент ужасно обиделся. Мне стоило таких огромных усилий ему все сказать, ведь я не знал, как он поймет, как среагирует, что скажет. А он рассмеялся. Но тут же объяснил, что хорошо знает этого таинственного незнакомца, не дающего мне покоя.

Позже Нанахоши, сын владельца клуба, тоже влился в нашу компанию. Он занял особое место, играл важную роль – он был нашей совестью. Заносчивый и эгоистичный, он, тем не менее, умел вовремя осадить парней, дать понять, что пора остановиться в своих выходках, уйти в тень.

И в тот вечер, сидя на моей кухне, Каэдэ вспомнил именно этот случай.

– Нет, я не ищу нового парня в наш скромный «коллектив», – заверил я, даже не допуская мысли, что могу и ошибаться. – Я помню наш с тобой уговор…

– Тогда… – Каэдэ взмахнул рукой, прося продолжить пояснения.

– Тут другая проблема…

Но закончить я не успел, из-за холодильника с тихим шуршанием почти что выполз Зэт, сонный и еле держащийся на ногах. Не знаю, чего он хотел, попить, стащить еще пачку печенья или найти меня. Встретившись взглядом с выглянувшим из-за холодильника с другой стороны Каэдэ, он в ужасе распахнул глаза, пошатнувшись в сторону стенки и, держась за нее, родимую, торопливо ретировался.

– Брат, что ли? – все еще глядя на медленно прикрывшуюся за ним дверь, спросил меня друг.

– Да, близнец, – сквозь сжатые зубы с сарказмом процедил я, – похожи, правда?

– Ну, теткин сын, – пояснил свое предположение Каэдэ, пожав одним плечом. – А кто ж тогда?..

Я подождал, пока он снова повернется ко мне, медленно выдохнул и сказал, наконец:

– Та самая проблема.

– Вот тут я совершенно не понял. Так что быстро объясняй, пока я не надумал…

Надумать Каэдэ мог. Я не сомневался. Иногда мне вообще казалось, что это он сочиняет все наши городские сплетни. Поэтому я поторопился рассказать мужчине, что случилось на самом деле. Он слушал молча, даже не двигаясь, только брови приподнял, как будто не зная, верить ли. Поверил.

– И что ты с ним делать собираешься?

– По этому поводу я и хочу посоветоваться… Как думаешь, может быть у него амнезия или что-то в этом роде?

– Я не врач, Мамо, тут специалист должен помогать.

Специалист может только сказать мне, помнит парень или нет. А что мне с ним делать дальше? Если у него амнезия? На самом деле?

– А тебе-то что? Пусть придет в себя, раз все так плохо. А потом пускай шагает, куда глаза глядят.

– Ты серьезно? – с легким разочарованием спросил я.

– Не знаю, – раздраженно отмахнулся мужчина. Он обвел кухню взглядом, но не нашел никаких подсказок. – Нет, наверное. Я растерян, если честно. Года четыре назад мы бы так и поступили…

– Тогда такой ситуации и не получилось бы.

Эта фраза прозвучала тихо и задумчиво. Мы с Каэдэ переглянулись. Да, так и есть. В то время я бы повел себя иначе. Я бы сразу понял, что Каэдэ нет в этом злосчастном переулке, откуда доносился шум. Я бы не вмешался в чужую драку, которая не сулила мне никакой выгоды. Или просто не привел бы раненого незнакомого парня домой.

Сегодня же я изменил свои взгляды, пусть и не расстался со старыми принципами. Как уставший от погони пес. Я пытался отдышаться, не зная еще толком, стоит ли и дальше преследовать свою добычу. И жизнь стала совсем другой, а вместе с ней и я.

– А если это будет продолжаться долго? Как я буду искать его знакомых?

– Как и все – через полицию.

– Издеваешься?

– Иди к Уми. Он детектив. Искать – его работа.

– Он будет рад…

Мое знакомство с детективом никогда еще мне не помогало. Лишь наоборот, приходилось во многом быть осторожным. А Уми… Он хоть и знал обо всем, но лезть в мои дела никогда не начинал, ведь такого приказа ему никто не давал. Я не знал, как быть. Каэдэ прав, с таким делом стоило идти в полицию, но почему-то я не хотел.

Но полиция сама пришла ко мне.

***

В понедельник, в самом конце рабочего дня Уми заглянул ко мне в студию. В это время я уже наводил порядок на своем столе и слушал Юкки, сидевшую в кресле ведущего и рассказывавшую мне что-то про подорожавшие салаты. В моей студии по понедельникам была только она, поэтому после утреннего эфира Юкки почти всегда оставалась со мной, занимаясь какими-то документами, подготовкой текстов, но чаще просто просиживая несколько часов за онлайн-играми. Увидев детектива, Юкки торопливо натянула вельветовый жакет и выскользнула за дверь, тихо пообещав ждать на первом этаже.

– Добрый вечер, – сухо, почти без эмоций поздоровался Уми.

Вместо ответа я слабо улыбнулся и указал ему на старое кресло, стоящее у стены, на которое обычно все бросали свои сумки и куртки. Детектив коротким, хорошо знакомым мне движением поправил очки в черной оправе, оглянулся на дверь и только после этого сел.

– Думаю, Мамо, ты догадываешься, о чем я хочу тебя спросить, – тихо начал он, профессиональным взглядом осматривая студию.

– Конечно, детектив, – усмехнулся я, откинувшись на спинку своего кресла. Без лишних раздумий я начал расписывать, что и как, чтобы Уми не решил, что я осторожничаю с ответом и продумываю каждое слово. – В тот вечер я с другом был в баре. Можете сами спросить у Каэдэ. Плюс меня знает бармэн. Так что он также может подтвердить, что я был в их заведении. Мы разошлись около трех, и я пошел домой. Этот бар находится севернее моего дома, а место, где нашли труп – южнее. Дорога домой у меня заняла всего пятнадцать минут. В пять минут четвертого я еще разговаривал с бармэном, а в двадцать минут на меня уже ругалась вредная соседка по лестничной площадке. Так что по пути быстренько убить и прикопать девушку я бы никак не успел…

Он улыбнулся такому полному рассказу. Нас с Уми связывали довольно странные отношения. Он был моим личным полицейским, я – его личным злостным нарушителем порядка. Мне много раз приходилось вот так вот расписывать ему свои вечера, ведь каждый раз, когда что-то случалось, я был под подозрением. И постепенно мне стало даже обидно, что мои рассказы до ужаса неинтересны и однообразны. Я был у родителей. Я ходил с другом в бар. Других алиби в моем случае просто не существовало. Как-то раз я даже подумал из-за этого, что Уми, должно быть, считает меня невероятно скучным человеком с серой и неинтересной жизнью.

– Да, я непременно поговорю и с Каэдэ, и с бармэном, и с соседкой, – едва заметно улыбнулся мужчина, пытаясь скрыть неуместную теплую эмоцию. – Но, если честно, я с самого начала не считал, что это ты. Меня больше волнуют твои парни…

– Каэдэ был со мной в баре, – тихо и потерянно пробормотал я. Ни о ком другом я ничего не знал. Я доверял им, но не мог с полной уверенностью сказать, что они не причастны. Я давно научился не питать иллюзий по поводу честности и невинности ребят. В конце концов, они парни из уличной банды. Но все же я не мог представить, что кто-то из них зашел так далеко.

– Не думаю, господин Уми, конечно, я постараюсь выяснить, но я все же… надеюсь…

– И я надеюсь, что ты держишь их под контролем, но исключать нельзя никаких вариантов. Народ вообще спихнул убийство на очередную байку, – он как-то невесело усмехнулся и продолжил, заметив непонимание в моих глазах. – Новая городская легенда, не слышал? Про какого-то юношу с разноцветными глазами. Говорят, что его много-много лет назад убила родная сестра. Случайно, в пылу ссоры, толкнула, а он из окна выпал или что-то такое, много уже вариантов напридумывали. И теперь его дух, якобы, ходит вечерами по городским подворотням с фонариком и ищет сестру, чтобы сказать, что простил ее. Подходит к девушкам и пытается с ними заговорить. А когда понимает, что ошибся, расстраивается и убивает.

– Угу, – задумчиво протянул я. – А фонарик у него какой? Электрический или со свечой?

Уми озадаченно нахмурился. Похоже, такого вопроса у него не возникало. Я не уверен, что он вообще задумывался над этой историей. А зря. Городские легенды не рождались из ничего. В них всегда вкладывался какой-то страх жителей. Чаще всего это были пугалки для детей, чтобы те не гуляли допоздна, не разговаривали с незнакомцами или не ходили на заброшенные стройки. Но если жертвами в легенде были не дети, а взрослые девушки, то это заставляло задуматься. Может быть, в последнее время таких жертв было много? Но этот странный образ юноши…

– А глаза у него почему разные? – не успокаивался я. – Легенда это объясняет?

– Нет, просто все говорят про невысокого парня с разными глазами и фонариком.

Я со странной усмешкой попытался представить, как Зэт бредет с фонариком по подворотне, ища любимую сестру, чтобы сказать ей, что простил. Но натыкается вместо миловидной девушки на шайку отморозков.

Да, почти верится.

И в тот момент я резко помрачнел, мне вспомнился фонарик из рюкзака парня, а за ним – контейнер для линз. Внутрь я ведь не заглянул. Что, если они цветные?

Помотав головой, чтобы отогнать дурацкие мысли, я снова посмотрел на Уми. Мужчина, похоже, все это время внимательно следил за мной, делая какие-то выводы.

– Детектив, скажите… А у нас в городе люди не пропадали? – этот поистине дико странный вопрос он воспринял очень даже спокойно. – Молодой парень.

– Хм. Пропадал, только его никто не ищет, – еще более странный ответ я попытался принять с таким же спокойствием, что и он. – Я и сам теперь без понятия, где он.

– В каком смысле?

– Парнишка с амнезией. Мы встретились в конце августа, он спал на скамейке в парке. Я все пытался выяснить, кто он, но ничего не вышло. А когда решил отвести его в больницу, парня и след простыл. А ты, похоже, тоже с ним познакомился…Верно?

Я неопределенно пожал плечами. Познакомился – не очень-то подходящее для нашей ситуации слово.

– Но почему его не ищут? У него совсем нет родственников или друзей?

– Где он? – Уми слегка прищурился, внимательно смотря на меня и, кажется, собираясь прочитать мои мысли.

– Не знаю, – максимально правдоподобно соврал я.

– И от тебя ускользнул. Тут ты прав. Парня нужно найти, раз уж ему некуда деться. А то… всякое может случиться.

– Всякое уже случилось, – холодно отозвался я, встав и начав собирать свою сумку. – Поэтому попрошу оставить парня в покое. Не хочу, чтобы ему после всего пришлось жить в отделении полиции или еще хуже – в больничной палате.

– Значит, – тяжело вздохнув, заключил Уми, – он у тебя.

– Удачи с поиском убийцы, – я закинул сумку на плечо и широко открыл дверь, намекая, что пора бы уже детективу идти по другим делам.

Намек был понят, мы оба вышли из студии и, пока я закрывал дверь на ключ, он успел исчезнуть, даже не попрощавшись. Я облегченно вздохнул, радуясь такому решению, и медленно пополз на первый этаж, где меня должна была ждать Юкки.

Я всю дорогу думал о случившемся разговоре, пытаясь разобраться, чего теперь ждать. Мне не давала покоя мысль, что я мог не оправдать ожидания. Уми как будто доверял мне, надеясь, что я держу свою банду под полным контролем, зная каждый их шаг… А теперь выяснялось, что я не могу поручиться практически ни за кого…

– Нет ведь никаких причин думать, что это кто-то из моих парней, – раздраженно сказал я сам себе, на что Юкки скорчила недовольную мордашку, поняв, что я ее даже не слушал, коротко попрощалась и свернула раньше, чем обычно.

А если нет причин так думать, почему же я не перестаю так думать?

А вдруг?

Если честно, я уже давно стал для них никем. Занимал место лидера чисто по старой памяти, ведь и банды, как таковой, больше не было. Некоторых я не видел больше года, даже не имея понятия, что с ними. Кучкой держался только старый костяк – несколько самых активных участников. Короче, мне было, о чем поразмышлять на досуге. А еще и этот мальчишка из подворотни.

========== Часть третья ==========

– Лучше бы ты кота бездомного подобрал, – буркнул Каэдэ, разглядывая коробочку с линзой. Одной единственной ярко-голубой линзой. Сказать о ней хоть что-нибудь вразумительное Зэт оказался не в состоянии, кроме того, что видит он не идеально.

– Лучше бы я ушел домой пораньше и не встретился с Уми.

– Он бы нашел тебя после, этого разговора было не избежать.

Мужчина отложил контейнер с линзой и внимательно посмотрел на меня.

– Ты мне скажи, что ты делать-то с ним собираешься? – Каэдэ коротко кивнул в сторону спальни, где и сидел объект нашего обсуждения.

– Усыновить, блин, – фыркнул я.

Я и сам не первый день задавался этим вопросом, поэтому слышать его в третий раз за вечер от друга было уже утомительно.

– Отличная идея, – рассмеялся Каэдэ. – Усынови городского призрака-убийцу.

Признаться честно, мои родители были очень суеверны и доверчивы в этом плане. Таким же вырос и я. Я без проблем верил в любых духов и призраков. От всемирно известной Кутисаке-онна, разрезавшей рты своим случайным жертвам, до призрака господина Танака, который, по словам госпожи Танака, жившей в соседней квартире, являлся иногда по вечерам, чтобы выключить свет, если она забывала это сделать. Верил до тех пор, пока в мою голову не приходила мысль, что на дворе уже давно не средневековье, и все паранормальные явления люди научились объяснять логически. А потом слышал чей-то кашель в пустой квартире, находил вещи на не положенных им местах и снова окунался с головой в свое наивное средневековье, трепещущее перед духами и демонами.

– Ну, подходит он под описание этой глупой легенды. И что? Это ж не значит, что он имеет отношение к той девке…

– Не значит, – тоном «еще как значит» согласился Каэдэ.

– Да что ты вообще понимаешь в убиении девушек? – рассмеялся я, откинувшись на спинку стула.

Он прыснул и посмотрел на меня поверх кружки с чаем.

– Я фильмов много смотрел, – честно признался он.

– Ничего, скоро отпуск, там и решу, как быть, – устало сказал я, решив взять перерыв в размышлениях.

Но мысли об отпуске, как оказалось, совершенно не помогали думать о серьезных вещах.

***

Зэт резко замер у самой двери, плавно покачнувшись из стороны в сторону. Похолодевшей рукой он коснулся мокрого от пота лба, то ли пытаясь побороть вспышки жара, плавящего мозг, то ли прося голову гудеть чуть потише. Второй рукой он попытался найти хоть какую-то опору, когда понял, что ноги его держать дальше больше не намерены.

Перед глазами все моментально заволокла непроглядная чернота. И только зеленоватые круги вспышками сбивали сознание, мешая даже понять, стоит ли он еще на ногах или уже ударился головой о пол. Тягучая тошнота волнами прокатывалась от желудка вверх, заставляя судорожно вздрагивать всем телом, аж холодело за ушами.

Казалось, что тело состоит из той самой ряби, тех черно-белых точек, беспорядочно копошащихся на экране нерабочего телевизора. Они всё пытались разбежаться в разные стороны, роились в желудке, ползали под кожей, щекотали. Их шуршание гулом отдавалось в ушах, заполняя кружащуюся голову.

В какой-то момент ладонь все же коротко мазнула по чему-то гладкому, и парень тут же услышал голос мужчины, подхватившего его под руки.

– Не смей мне тут, – испуганно рыкнул Мамо, неловко, но крепко обнимая парня, чтобы не дать упасть.

Зэт прикрыл глаза, а когда открыл, все понемногу снова стало четким. Он смотрел в потолок. Неровный белый потолок уже знакомой спальни. Неожиданно приятный и симпатичный после тех зеленых кругов.

– Хватит избивать мои косяки, – заметив, что Зэт пришел в себя, с деланным недовольством запричитал Мамо, украдкой оглядывая парня и пытаясь оценить его самочувствие. Он сидел на кровати рядом, нервно сжимал в руках охапку из тюбика с каким-то лекарством, клочка ваты и телефона, которому тоже досталось немного лекарственной мази. – Они слишком старые, чтобы мериться крепкостью с твоей черепушкой, так что имей уважение к местным пенсионерам, коренным, между прочим – в отличие от тебя, – жителям моей квартиры…

Зэт попытался слабо улыбнуться. Мамо же только вздохнул, убирая с его лба пакетик со льдом, отбрасывая намокшие пряди челки и разглядывая новую, пока еще не сильно распухшую шишку.

– Я позвал соседа, того врача… – уже совсем другим тоном – осторожно, даже с оттенком заботы – сказал мужчина, аккуратно возвращая лед на место.

– Мамо, – испуганно выдохнул парень.

Вся осторожность моментально исчезла.

– Прости, – виновато лепетал Зэт, мешая слова с тяжелыми вдохами. – Ты не называл имени. А твой друг, он звал тебя так… и я подумал… Прости, если что.

Мамо устало махнул рукой, отворачиваясь, мол, ничего.

– Так вот. Он подойдет с минуты на минуту.

– А это обязательно?

– Что? Коньки отбросить решил? – недовольно щурясь, прошипел Мамо. – Я тебе место на кладбище покупать не стану, имей в виду. Закопаю на пустыре, и пусть тебя примут за еще одну жертву нашего маньяка.

– Мне уже все равно будет…

Да, определенно, парня такая угроза ничуть не впечатлила. В самом деле, какая-то она нелепая. Мамо огорченно рыкнул, в очередной раз отводя взгляд. Он снова так остро ощутил, что меняется, теряет хватку. Даже такому трусу пригрозить достойно не может. Жалкое зрелище. Решительность, суровость и жесткость в нем умирали, гнили и разлагались, все больше заполняя его тяжелым душком усталой озлобленности на все происходящее. Мужчина от обиды сжал телефон сильнее, и он, испачканный жирным кремом, выскользнул из пальцев, гулко ударившись о пол одновременно со звонком в дверь.

– Не бойся, – тихо сказал Мамо, вставая с кровати, и, легко коснувшись его плеча, вышел из комнаты.

***

Собираясь уходить, сосед опять говорил о том, что нужно отправить моего гостя в больницу. Но я к тому времени уже понял, что этого человека гуманнее добить, чем отправить к толпе врачей, поэтому постарался замять тему.

– Тогда пусть меньше ходит, с его-то спиной, – пожал плечами мужчина, поняв, что спорить со мной у него не получится.