Текст книги "Его ледяное высочество (СИ)"

Автор книги: akindofmagic

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Взгляд выхватил брошенную в углу форму для квиддича, снитч на столе и зеленую мантию на стуле. Странно знать, что Драко ещё надевает эту мантию, ходит в школу. Он так повзрослел.

Ей и в голову не могло прийти, что однажды она будет дотрагиваться до его мантии без отвращения, с трепетом, чувствуя, ощущая, что материя касалась его тела. Проводить рукой по плотной ткани, как если бы проводила рукой по его коже.

На полках детские книги. В ящике стола набор юного зельевара. На коробке были нарисованы колбочки с миниатюрными пробками. «Зачарованные пузырьки в подарок!» Гермиона улыбнулась. «Потри меня и я стану невидимым!» В коробке нашелся один пузырек. Гермиона покрутила его между пальцами, и стеклянный пузырек стал невидимым. Забавная игрушка. Гермиона положила его обратно.

На столе лежала раскрытая книга. Судя по затертой обложке, ее читали и не раз. «Оруэлл, 1984». Маггловская книга. Что Малфой в ней нашел? Она взглянула на страницу, на которой он остановился.

«Колокольчики росли так густо, что невозможно было на них не наступать. Он присел и стал рвать цветы – отчасти чтобы убить время, отчасти со смутным намерением преподнести ей букет. Он собрал целую охапку и только понюхал слабо и душно пахшие цветы, как звук за спиной заставил его похолодеть: под чьей-то ногой хрустели веточки. Он продолжал рвать цветы. Это было самое правильное. Может быть, сзади – она, а может, за ним все-таки следили.»

Гермиона взяла книгу с намерением почитать.

Становилось прохладно. Она закуталась в мантию Драко и забралась с книгой на его постель. От мантии пахло парфюмом и очень тонко табачным дымом – вряд ли он курил – от нее пахло, неуловимо, мягко, проникающе им самим.

Гермиона была пьяной, как от вина, слабой, чувствуя запах Драко, и ничего не могла с собой поделать.

Может быть, ей стоило отпустить себя хотя бы на сегодня. Дать себе передышку, перестать постоянно корить.

Рано или поздно так бы и закончилось.

Капли стучали по стеклу. Ее окутало предвкушение чего-то очень хорошего, такое ясное светлое чувство, какое бывает только в детстве. Да, именно так она и чувствовала себя до войны, до скитаний и пыток. Комната Драко была пропитана юностью и беззаботностью. Здесь думалось о сладких пирогах и рождественском кексе, о соревнованиях и о том, что все хорошее обязательно исполнится. Она теперь знала точно – сердцем – что Драко больше не спал в этой постели, предпочитая ей жесткий диван в гостиной.

В кармане мантии нашлась открытая пачка шоколадного шортбреда. Гермиона укуталась в чужие воспоминания и чувства и жевала сухое печенье, украденное из чужого детства. Впервые за очень долгое время ей было хорошо и спокойно.

Гермиона раскрыла книгу:

«Теперь, когда вы разглядели, на что я похож, вам не противно на меня смотреть?

– Нисколько.»

Она дочитала почти до конца, до того момента, когда Уинстон встретил Джулию холодным мартовским днём, когда все закончилось. Два трупа. И это было так гадко, так несправедливо и глупо – после всего, что они пережили, вот так от всего отказаться. Два раза в одну реку не войти, все меняется. Но раз уж им выпал шанс…

Ее отвлек от мыслей звук у двери. Ручка несколько раз повернулась, но дверь не открылась. Потом ручка вспыхнула, как будто ее пронзили заклинанием, дверь резко распахнулась, и в комнату вошел Малфой.

Драко был растрепан. Он увидел ее и на его щеках проступили красные пятна. Он застыл и некоторое время смотрел ошарашенно.

– Твою мать, Грейнджер! – закричал он, входя. – Ты весь день пряталась тут?

Гермиона все еще находилась в другом мире и не сразу нашлась что ответить.

– Ты меня запер!

– Я тебя не запирал! – он посмотрел на дверь. – Грейнджер, ты не появилась на кухне!

Он смотрел зло.

– Думал, что я сбежала через камин?

Его глаза потемнели, в них плескался гнев.

– Да, дура! Думал, ты полезла в камин и сразу же попалась отцу или Беллатрисе!

– И что? Лучше бы я им попалась, чем…

– Чем что?

– Ничего, – выговорила она, встретившись с его разъяренным взглядом.

Он пытался справиться с эмоциями – она видела. Его лицо становилось холодным, но глаза вдруг вспыхивали, и спокойное выражение разбивалось вдребезги.

–Тебе никто не мешает вернуться в подвал, Грейнджер, и встречаться с Беллатрисой и не только с ней, – ответил он наконец тихо и жестко.

Гермиона вдруг обнаружила, что так и сидит в его мантии. Она начала снимать ее, но подол обвился вокруг ног, и она запуталась в ткани. Торопливо выдохнула. Расправила и, наконец, стянула мантию. Повернулась, чтобы встать, и задела книгу. Та с глухим стуком упала на пол. Гермиона вскочила с кровати, наклонилась, но на полпути уткнулась в плечо Драко. Ощутив его прикосновение, она почувствовала удар внутри – за грудиной. Ей стало нечем дышать.

Малфой отошел и положил книгу на стол.

– Возвращайся на кухню, Грейнджер, – сказал он, стоя к ней вполоборота.

– Драко…

Он бросил на нее испепеляющий взгляд.

– Драко… – она не могла уйти. Не могла уйти, когда снова видела его. Не могла. – Я же тут. Я никуда не ушла.

Он сжал губы в знакомой со школы гримасе. Он злился, но ей было все равно.

Она бы хотела соврать себе, что делает это только ради его палочки, ради побега, ради Гарри, ради чего угодно, но не могла. Она подошла к Малфою и положила ладонь ему на спину. Потому что ей это было необходимо.

Она чувствовала его тепло через рубашку. Ей так сильно хотелось приблизиться и коснуться его всем телом, что полшага между ними ощущались, как пропасть.

Малфой барабанил палочкой по книге.

Гермиона бросила последний взгляд в окно. Дождь уже закончился. Вышло густое вечернее солнце и заливало комнату янтарным светом. Она отняла руку, сразу ощутив холод, и повернулась, чтобы уйти. Но когда она отстранилась, рука Драко легла на талию, и он резко притянул ее к себе.

Вторая его рука скользнула по пояснице и ниже. Он оглядел ее взглядом холодных голубовато-серых глаз.

– Ведьма, ты опять провоцируешь, – проговорил он.

Гермиона должна была уйти, но она стояла, замерев, не дыша, только бы это прикосновение не заканчивалось.

Просто украденный у жизни момент. Украсть минуты близости и спрятать их в памяти, чтобы доставать иногда в будущем, ужасаться своей смелости, дивиться собственной глупости, оплакивать то, что не вернется, радоваться тому, что было.

Почему бы не взять у юности последнее, что она может дать, – первую любовь?

Отложить его поцелуи в памяти, как отложила вкус печенья на губах, тепло зеленой мантии и догорающее солнце на стене.

Она потом пожалеет об этом. Она не простит ни себя, ни его. Потом… Но пока его лицо так близко, пока она может чувствовать его дыхание у своего рта.

– Господи, Драко, – выдохнула она. – Господи…

Она прошлась по его щеке носом, растворяясь в аромате. Затем прикоснулась губами к его губам, почти теряя сознание. Это не должно было происходить, не могло происходить, не с ними, не сейчас.

Драко сам вошел ей в рот, проталкивая язык глубоко. Гермиона целовала его, отвечала на его движения, облизывала его губы и отчаянно целовала снова, пытаясь впитать так много, как сможет. Гермиона лизнула язык Драко, затем губы, когда он отстранялся. Вот так он целует, когда хочет? Так он целует, когда сходит с ума?

В лучах вечернего солнца его кожа казалась теплее, чем обычно, платиновые волосы приобрели тот золотистый оттенок, какой они имели в детстве.

Его зрачки были расширены, когда он наклонился к ней.

– Грейнджер, – прошептал он, усмехаясь, – ты ела мое печенье.

Она улыбнулась. Он положил палочку на стол.

Гермиона ощутила руку Малфоя у себя на талии, и затем почувствовала, как ее спина упирается в стену. Она задохнулась от осознания того, что сейчас произойдет. Подняла голову, чтобы поймать его поцелуй. Ощущение его кожи у себя на языке.

Его поцелуй был мягким, тягучим и долгим. Гермиона беспорядочно скользила по его спине руками. Она была одурманена близостью.

Драко расстегнул пуговицы платья и опустился губами на ее грудь. Он оставил ее соски влажными, напряженными и горячими и переместился к шее, руками стягивая платье. Затем провел ладонями по ягодицам, отчего ее бросило в жар.

– Сними трусы, Грейнджер, – сказал он, отнимая руки.

– Сними сам.

Они смотрели друг на друга. И когда Гермиона сдалась и потянулась к белью, руки Малфоя легли на ее бедра. Она опустила ладони на его. Он подцепил резинку. Ее руки лежали на его, когда он стягивал с нее белье. Гермиона подняла ногу, затем вторую, откидывая трусики.

Господи, неужели это происходит?

Он прошелся ладонью по ее животу и опустил руку ниже.

– Драко, – прошептала Гермиона, ненадолго приходя в сознание, – заклинание…

Малфой посмотрел на нее, прикусил губу, потянулся второй рукой к палочке. Он наложил противозачаточное заклинание. Затем бросил палочку на стол.

Его рука мазнула по внутренней стороне бедра. Гермиона облизала внезапно пересохшие губы. Драко поцеловал ее и начал расстегивать ширинку.

– Сними, – прошептала она, пытаясь справиться с пуговицами на его рубашке. Он смотрел непонимающе охмелевшим взглядом. – Сними одежду. Я хочу тебя всего.

Пальцы дрожали, когда она снимала с него рубашку. Одновременно он расстегнул ремень, а затем ширинку. Гермиона провела руками по его бедрам, стаскивая с него брюки с бельем. Она хотела целовать его тело, но внутри разгорался огонь. Поэтому когда он поднял ее ногу и положил себе на бедро, она вздохнула облегченно.

– Боже, – простонала она, – наконец-то.

Малфой посмотрел на нее. Долгую секунду он смотрел на нее неожиданно ясным взглядом. Ее грудь была прижата к его и она чувствовала быстрый стук его сердца.

Неужели это происходит с ними?

В этой позе, прижатая ягодицами к стене, Гермиона не могла подстроиться под его ритм и отвечать, но ей было все равно. Она старалась держать глаза открытыми, чтобы видеть в дымке собственного полузабытья его лицо. Гермиона никогда не думала, что увидит лицо Малфоя таким, и она хотела постичь, запомнить, как он теряет голову и сжимает губы от наслаждения.

Потому что будущее обязательно станет настоящим, а настоящее прошлым. Оно исчезнет где-то там, как будто его никогда не было.

Гермиона ощущала сбившееся дыхание Драко у своих губ. Золотистая прядь его волос упала на лицо. Ее бедра неосознанно сжались. Бесконечность.

Как будто она уходила под воду. И не оставалось ни этой комнаты, ни заката – ничего. Даже Драко, как будто исчезал, растворяясь в ней, потому что все ее ощущения накалились так сильно, что она не чувствовала свое тело. И даже если она не испытает оргазм, как не испытывала его прежде, это не будет иметь значения. Никакого.

Время остановилось. Стоны и движения ощущались так, будто она стала одним нервом, одним целым с мужчиной, которому отдавалась. Гермиона смотрела, как меняется его лицо. И, наконец, закрыла глаза. В какой-то момент ощущения стали очень сильными. Кажется, это она сама насаживалась на него, сжимала бедра и стонала. А когда это стало невыносимым, его бедра сделали несколько коротких толчков. Его стон прозвучал у ее губ, и она почувствовала, как одновременно с его оргазмом разрастается и взрывается внизу живота ее собственный.

Драко наклонился к ней и лениво поцеловал, спуская ее затекшую ногу. Некоторое время они стояли обнявшись. Ее пальцы впивались в его влажную от пота спину. И она чувствовала грудью биение его сердца.

========== Глава 13 ==========

Гермиона лежала в постели одна, обнаженная, одеяло скаталось у ног. Красная от палящих лучей солнца и чувства стыда. С Роном она бы и дальше тянула, если бы не война. Малфою отдалась после нескольких ничего не значащих разговоров.

Она вспомнила, как вчера у стены лениво целовала губы Драко – они были влажными и опухшими, и то, что Гермиона ощущала, было даже лучше, чем секс. Или ей так казалось в тот момент, когда все ее тело было наполнено истомой и расслаблено.

Затем Драко утянул их на кровать. Солнце уже зашло. Они лежали обнявшись. Он на спине. Гермиона закинула бедро на его и положила голову ему на грудь. Она не знала, будет ли еще когда-нибудь обнимать Драко так, и ей не хотелось терять эти ощущения. Тело остывало после близости и становилось холодно, но Гермиона не решалась потянуться за одеялом, чтобы не разорвать бесконечность момента.

Они не говорили. Но между ними было странное взаимопонимание. Разговор без слов, когда все, что ты хочешь, – это раствориться в другом человеке.

Когда Драко поднялся, она подумала, что пришла расплата. Но он накрыл их одеялом и прижал к себе, засыпая.

Не то, чтобы она не догадывалась, что они не проснутся вместе, но все равно ей стало не по себе, когда наутро она увидела, что Драко уже встал и стоял у окна. Он хмурил брови, разглядывая что-то снаружи.

Его лицо больше не казалось холодным и надменным. Вспомнилось, каким Гермиона видела его в ту ночь, когда отчаянно пыталась выдумать, что хорошего могла ему сказать. Тогда она не считала его даже симпатичным. Когда это изменилось? Когда он стал казаться ей ожившим совершенством, как будто теперь на глазах у нее был фильтр?

Драко нахмурился и взглянул на свое предплечье. Закатал рукава черной рубашки, а потом заметил, что она смотрит на него.

– Одевайся, Грейнджер, – метка отчетливо выделялась на светлой коже. Удивительно, что вчера Гермиона совсем не обращала на нее внимание. – У меня мало времени.

Вот оно случилось. Это больнее, чем она ожидала. Его спокойный равнодушный взгляд. Он уже одет, чтобы уйти. А она все равно любовалась им, хоть и понимала все.

– Грейнджер, не смотри на меня так, – вдруг взорвался он, – ты же всего-навсего…

Он замер на половине фразы, но она все поняла. Ты же всего-навсего перепихнулась со мной. Гермиона ничего не могла сказать в ответ. Наверное, он сто раз слышал все это от Пэнси после того, как в очередной раз оттрахал ее и уходил. А слизеринка все ещё пыталась добиться каких-то чувств от его ледяного высочества.

– Я ни о чем не жалею, Малфой, – твердо сказала Гермиона.

Она хотела казаться безразличной, но не могла. Наверное, на ее лице было написано все.

Его ответ удивил.

– Я тоже.

Она видела, как в полусне, что Драко смотрит на нее. Хотя вчера он видел все, сегодня при ярком солнечном свете Гермиона все равно смущалась. Ей хотелось в душ, но больше всего ей хотелось, чтобы… чтобы утром все было иначе. Но она не могла просить у него ни то, ни другое.

Ей пришлось пройти мимо Малфоя голой, делая вид, что ее это не заботит. Она подобрала платье и белье с пола, когда услышала его. То, что он сказал, ненадолго вывело ее из состояния болезненного оцепенения.

– Грейнджер, – прохрипел он зло, – ты же получила…

Она обернулась к нему, прикрываясь платьем в руках.

– Ты получила от меня все, что хотела!

Чувство вины, сожаление, стыд… Кажется, все силы ушли из нее и тело стало таким мягким, что даже голос не слушался.

–Я понимаю, – все, что ей удалось выдавить.

Он посмотрел долгим, таким малфоевским взглядом.

– Неужели?

Драко подошёл и небрежно откинул прядь волос с ее лица. Он стоял, касаясь ее, и все, что было между ними – это ее мятое платье. Малфой наклонился и скользнул губами по нагретому солнцем плечу. Гермиона вздрогнула от прикосновения холодных губ к горящей коже. Она не хотела его обнимать, видит Бог, не хотела, но одной рукой продолжая прижимать платье к груди, другую положила ему плечо. Малфой поднял взгляд.

Возможно, ей только показалось… Возможно, это был самообман, но она увидела в глазах Драко то же облегчение, что почувствовала сама.

Малфой протянул руку за ее спину и взял со стола палочку.

– Давай, поторопись, – сказал он, отстраняясь.

Кровь прилила к лицу: чертова палочка всю ночь лежала на столе, а она не вспомнила о ней! Не вспомнила бы и сейчас… Гермиона надевала платье, смотря в стену, стараясь не думать о Драко, о собственной глупости, о том, что, если бы могла повернуть время вспять, ничего бы не изменила.

Гермиона застегнула последнюю пуговицу и только тогда решилась снова посмотреть на Малфоя. Он взял ее за руку. Его пальцы едва касались ее, но от этого легкого прикосновения каждый нерв на руке отвечал. Как будто вся она стала кожей на ладони. Драко несколько секунд, которые ощущались, как минуты, не выпускал ее руку из своей. Гермиона не дышала, в глубине души надеясь, что он не отпустит.

Но он трансгрессировал их, освободил ее руку и отдалился. Малфой отошел буквально на пару шагов, но это ощущалось так, словно ее вмиг оставили без воздуха. Гермиона окаменела, мучительно пытаясь понять, где они. Кажется, это был тот самый парк, что она видела под окнами. Здесь не было ни ухоженных розовых кустов, ни аккуратных клумб.

– Тебе надо было бежать, когда могла, Грейнджер, – усмехнулся Малфой.

Господи, он прав.

– Тебе понравилось колдовать моей палочкой?

Зачем он напоминает? Ей и так хреново.

– Она очень сильная. Она не полностью мне подчинилась.

– Я спросил, понравилось, а не какая она.

О чем он говорит?

Его запах снова наполнил лёгкие, потому что он вдруг приблизился.

– Понравилось, – ответила она.

Как можно стоять так близко и не касаться? Гермиона скользнула взглядом по его лицу. Кажется, она уже рассматривала его так. Слишком длинный нос, слишком бледная кожа, те же круги под глазами, неидеальное, неправильное лицо, темные брови и при этом слишком светлые волосы. Он совсем не изменился. Но, боже, теперь в ее глазах он был непростительно красив, почти совершенен. На него невозможно смотреть, чтобы в груди все не замирало.

Они могли бы коснуться друг друга, если бы Драко сделал к ней еще полшага.

– Боюсь, что колокольчики отцвели, Гермиона, – сказал он.

Его губы скривились. Сколько раз она видела это в школе. Кажется, сейчас он выплюнет что-то противное, может, даже назовет ее грязной грязнокровкой. Он посмотрел на свое предплечье и поморщился.

– Ты разве не нарвешь цветы?

– Зачем? – быстрее бы уйти отсюда, лечь на кровать и не вставать весь день.

– Ты же всегда уходила с букетом.

Взгляд болезненно скользил по Драко, она слышала о чем он говорит, но не понимала.

– Грейнджер…

Букет… Да… Но здесь нет никаких цветов, кроме дурмана.

– Дурман? – произнесла она.

– Ну ты же ведьма. Разве ведьмы не держат дома горшок с дурманом? – Драко наколдовал перчатку. – Осторожнее, он ядовит.

Чувства, необычные, раздирающие, ломающие все ее логичное существование, сейчас накалились до предела. Она бы не смогла вынести больше. Ей хотелось отбросить их и забыть. Ей так хотелось снова стать прежней Гермионой, всегда точно знающей, что такое хорошо и что такое плохо. Она так хотела забыть Малфоя и то, что он сделал с ней. Нет, не то, что он жестко вбивался в нее. Это она уже положила в шкатулку своей памяти. А то, что теперь был он, и это все, что у нее осталось.

Драко сжал ее ладонь свободной рукой, второй он держал ядовитый цветок. И затем трансгрессировал их. Гермиона думала, что он вернет ее на кухню, но они снова оказались в его комнате.

– Грейнджер, – сказал он, отпустив ее руку, – можешь дочитать книгу.

Он положил дурман на стол и исчез с хлопком.

Гермиона осталась одна.

У нее было слишком много мыслей и чувств, с которым она не могла справиться.

Ее одежда пахла Малфоем. Ее кожа пахла Малфоем. Ее волосы пахли Малфоем. У нее была передозировка Малфоя, но она не умирала, а желала больше. Может, душ мог ей помочь? Она примет душ, вернется на кухню, будет мыть тарелки и постарается не думать о нем.

Гермиона стояла под теплыми струями воды, смывая с себя то, что осталось на ней после ночи. Смывала с себя его запах, ощущения его прикосновений, погружалась в воспоминания. Она бы хотела презирать его и себя, но у нее не получалось.

Выйдя из ванной комнаты, она подняла с пола рубашку, которую сняла с него вчера. Гермиона стояла у его кровати, мучительно понимая, почему он не спит в ней больше. Невыносимо осквернить эту кровать, над которой витали детские мечты и радости, взрослыми сожалениями.

Она поднесла к носу рубашку, чтобы в последний раз почувствовать запах Драко. Что-то блеснуло перед глазами. Гермиона присмотрелась и увидела на воротнике светлый волос.

Где-то там за стенами Мэнора были ее друзья, искали крестражи. Она обещала – обещала тогда на башне, – что будет помогать Гарри. Она делала все, что обещала. Пока не застряла здесь. Где-то там был Рон, который очень нравился ей в школе. А потом была война. И все, что между ними произошло… Он ее любит. В отличие от… Да, Рон любит ее, он ищет ее, он использовал Круциатус, чтобы найти ее. Он никогда не узнает о том, что здесь произошло.

Она могла бы бежать, если бы думала о палочке. Но она не вспомнила о ней вчера. Все ее мысли были только о Драко. Ей стало так стыдно перед самой собой. Она положила его волос в карман.

Гермиона давно размышляла о том, куда могла бы налить зелье, если сможет его сварить. Вряд ли Малфой помнил о своих детских игрушках. Она встала с кровати и открыла ящик с набором юного зельевара. Вынула из коробки зачарованный пузырек. Магия была очень детской: стоило потереть пузырек и он становился невидимым. Правда, под определенным углом его все равно можно было разглядеть, но Гермиона надеялась, что у Малфоя не будет возможности рассматривать его вблизи.

Еще немного и от запаха дурмана разболится голова. Гермиона взяла цветок через бумагу и оглядела комнату в последний раз. Она столько раз мысленно прощалась с Малфоем, что теперь казалось, что они не расстанутся никогда.

Ей хотелось уйти до того, как он вернется. Когда Рон встречался с Лавандой, она думала, что ей больно. Тогда она не знала, как бывает больно на самом деле.

Гермиона вышла в гостиную. На каминной полке лежал летучий порох. “И сразу же попалась отцу”, – вспомнились слова Малфоя. Она подошла к окну, отодвинула портьеру и выглянула на улицу. Под окнами курили Крэбб и Гойл, их ни с кем невозможно перепутать. Драко с ними не было. Может, сейчас не лучший момент испробовать камин. Черт! В камине послышался треск.

Гермиона разжала вспотевшую ладонь, которой цеплялась за портьеру, и выровняла дыхание. Это всего лишь вернулся Малфой.

– Ты еще тут? – он упал в кресло, стряхивая с волос остатки пепла.

Рукава его рубашки были закатаны и метка бросалась в глаза. Драко посмотрел на окно, а затем через прищуренные веки на нее, остановившись взглядом на дурмане.

Чем ты занимаешься тут?

Пытаюсь не сойти с ума.

Чем ты занимаешься тут?

Пытаюсь не сойти с ума.

Гермиона увидела, как прижималась к нему всем телом, пока ее рука что-то искала за его спиной. Сглотнула. Это было не ее воспоминание.

Вспомнились все бесконечные дежавю, которые посыпались после Легилименции.

По телу прошла тонкая холодная дрожь. На коже выступили мурашки.

То, что она вспомнила или увидела в его голове, было похоже на обрывки сна. Что-то могло быть реальным, что-то нет, но правда была в том, что она почти схватила палочку, но Малфой оттолкнул ее, а потом пришел Люциус. Они о чем-то спорили с Драко, пока она пряталась за портьерой. А потом Драко стёр ей память об этом. И все это время он ей лгал. Хотя что она могла ожидать от Драко Малфоя?

– Уже ухожу, – ответила она.

Он стер ее память.

– Осталась, чтобы трахнуть меня еще раз? – спросил он насмешливо.

– Ты и сам не прочь, – холодно ответила Гермиона, вспоминая его объятья.

Внимание само собой останавливалось на поцелуе. Значит, Драко был не против уже тогда. Но зачем он стер это воспоминание? Драко должен был ее убить. Или… продолжить Круциатус. Но он зачем-то отправил ее мыть тарелки на кухню.

– Конечно, не прочь, – согласился он. – Чем тут еще заняться?

– Только из-за этого? – она не хотела это говорить, ведь сказать так – это то же самое, что признаться, что ей не все равно.

– Какая разница? – ответил он жестко.

Для нее была разница.

– Где ты был? – она вспомнила о его приятелях под окнами. Ничего хорошего от них не жди.

– А где я могу быть?

Малфой был мрачен и явно думал о чем-то своем.

– Выполняешь волю своего хозяина?

– Пока нет, – отрезал он, переводя на нее взгляд.

– А потом?

– Потом? Вероятно, меня отправят убить Поттера, – ответил он с вялым равнодушием. – А, может, отправят кого-то, кто справится лучше. Крэбба, например.

– А ты? – неужели ему все равно?

– Я предпочту трахнуть тебя еще раз.

Гермиона вспыхнула, и в этот раз не от смущения. Она прикусила язык, но эмоции кипели внутри.

Он лгал ей. Он переспал с ней, потому что ему нечем заняться. Он… он… Он Драко Малфой. И этим все сказано.

Гермиона чувствовала такую жестокую обиду, что могла сорваться в любой момент. И обида была острее от того, что раньше ей было все равно, что Драко думает о ней и что чувствует к ней, а теперь это стало единственно важным.

Она прошла к двери. Внутри все раздирало, но сказать ему было нечего. С нее хватит!

– Грейнджер…

– Да пошел ты!

Наверное, столько злости в ней не было с тех пор, как она заехала ему по носу в школе. Но тогда они были друг другу никем, а теперь между ними возникли хрупкие, но очень осязаемые отношения. Драко почувствовал это тоже, она не сомневалась. Его лицо потемнело, когда она коротко взглянула на него.

– Веник тоже заберешь? – насмешливо бросил он.

– Еще бы, – отчеканила она. – Не каждый день слизеринский чистокровный принц дарит грязнокровке цветы.

Малфой устало откинулся на спинку кресла. Гермиона не стала смотреть на него дальше и захлопнула дверь.

Комментарий к Глава 13

Глава стала напряженнее, потому что все идет к развязке. Осталось совсем немного до конца и мне уже грустно, что придется расстаться с героями. Мой телефон забит заметками, кусками черновика, описаниями сцен, и это не считая кучи черновиков на бумаге и все ради небольшой по объему, но такой любимой работы.

Да, я начинаю понимать авторов, которые пишут 600 страничные макси.

Меня спрашивали, что за парфюм, который, кстати, символично закончивается, использует Малфой. Как я уже писала в комментариях к другой части, это Платиновый Эгоист.

Буду рада почитать ваши комментарии. Какие ощущения вызвала глава?

========== Глава 14 ==========

Было заполночь. На кухне никого. Гермиона заварила, как обычно, чашку чая и поставила ее рядом с собой. Достала с полки котелок и вынула из карманов платья сухие травы. Они еще слабо пахли, напоминая ей… Напоминая ей обо всем: о лете, о дожде, о поцелуях, о том, что она не могла забыть. Равные щепотки сухих колокольчиков и сухого дурмана, все остальные травы и злополучная сухая лапка лягушки. Волос Драко. Размешать, нагревая на медленном огне. Немного правды, немного лжи, немного глупости и смерть. Как это похоже на то, что происходило с ней. Надо обманывать себя, что ненавидишь, хотя в душе чувствуешь совсем другое – и это убивает.

С того дня, как Гермиона ушла из комнаты Драко, она видела его пару раз случайно. Однажды ночью в коридоре. Он прошел как тень. В ту ночь она не решилась варить зелье. В другой раз он заглянул днем на кухню. Прислонился к косяку и протянул:

– Приготовь мне чай, Гермиона.

Она без слов приготовила. Гермиона не могла не то, что спорить, даже смотреть на него не могла. Все то время, пока готовила ему чай, она чувствовала на себе его взгляд. Драко взял чашку и ушел.

Теперь, когда зелье было готово, надо придумать, как подлить его ему. Гермиона старалась не вспоминать, что у нее был куда более простой способ сбежать, но в тот момент она даже не вспомнила про палочку. Теперь надо было решить, как встретиться с Драко снова. Как перебороть себя, чтобы прийти к нему снова. Потому что теперь он был не Малфоем – нахальным мальчиком из ее детства, не Малфоем, чей поцелуй она могла холодно оценивать. Нет, этот Малфой был внутри ее, частью ее. С этим надо было смириться и пережить. Она и смирилась. Но еще одна встреча добьет её.

Гермионе было жаль выливать столько зелья, но у нее был только один пузырек, и этого должно было хватить, чтобы усыпить Драко. Она наполнила флакон. Вылила остатки в раковину и убрала за собой.

Она стояла лицом к столу, пузырек в руке, когда услышала чьи-то шаги. У нее было только мгновение, чтобы потереть его между пальцами и засунуть за пазуху между грудей. Второй рукой она подняла чашку остывшего чая. Обвела взглядом стол. Вроде не осталось никаких следов ее работы. Сделала долгий выдох, чтобы успокоиться. Но вся ее собранность и с трудом удерживаемое хладнокровие разбились о голос, который она услышала:

– Пахнет, как у Снейпа в кабинете.

Гермиона медленно, стараясь сохранять спокойствие на лице, обернулась. Нюхая воздух, перед ней стоял Драко.

От его появления кухня наполнилась. Вот тут было пусто и сумрачно, а теперь был он. Его было так много, что слепило глаза. Его аромат разлился в воздухе, но она была уверена, что будь тут еще кто-нибудь, его бы почувствовала только она одна.

Драко пригладил растрепанные волосы. Пряди небрежно рассыпались снова, едва он отвел руку. Взгляд Гермионы скользнул снизу вверх по темным брюкам, перешёл выше на черную рубашку и далее к лёгкой небритости на лице и остановился у подернутых сонной дымкой глаз.

Помятый и растрепанный после сна, Драко казался очень юным и обманчиво-близким. Обманчиво-доступным.

Подавляя дрожь, Гермиона села за стол и пригубила чай. Он был ледяным.

Малфой подошел осматриваясь. Его взгляд пробежался по столу, по очагу, остановился на ней. Гермиона не выдержала и опустила взгляд в чашку.

– Что ты тут делаешь?

Гермиона разглядывала узор на фарфоре, избегая смотреть на Драко.

– Пью чай.

Драко приблизился и положил ладонь на спинку стула, на котором она сидела.

– Неужели? – он заглянул в ее кружку.

Хотелось закрыть глаза и просто отдаться ощущению того, что он близко. Голова плыла. И это был не сон и не усталость, а только его присутствие рядом. Гермиона вперила взгляд перед собой, всеми своими нервами ощущая едва заметное касание его пальцев к плечу. Она постаралась собрать остатки спокойствия и сделать равнодушное лицо. Подняла на него взгляд, но он смотрел в сторону.

– Я чувствую только твой парфюм, – ответила она, отводя глаза. И это было правдой.

Она могла бы просидеть так до утра, чувствуя, что Драко рядом. Может быть, он и не касался ее, но ее плечо горело так, словно его натерли снегом.

– Почему ты вернулась работать на кухне?

Гермиона откинулась от спинки стула, чтобы прекратить чувствовать его прикосновение.

– Лучше мыть посуду, чем быть твоей любовницей, – проговорила она, не поднимая взгляд.

Зачем она это сказала? Теперь он точно разъярится! Она была готова ко всему. Даже к Круциатусу. Но хуже всего было бы, если, услышав это, он просто ушел.

– Гордая гриффиндорка, – сказал он.

Гермиона подняла глаза, рассчитывая обжечься о его холодный жесткий взгляд, но Драко выглядел растерянным. Таким похожим на себя в тот день, когда их троицу привели к Беллатрисе. Она вдруг в подробностях вспомнила его тогда: растерянность и беспокойство, которые прочла на его лице в тот момент, когда он увидел их.