Текст книги "Его ледяное высочество (СИ)"

Автор книги: akindofmagic

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Гермиона вышла из комнаты, но на пороге остановилась. В ней вскипело негодование. Память услужливо подсунула лицо Малфоя, в дымке, сквозь боль и шок, в тот момент, когда ее пытала Беллатриса. Гермиона стояла некоторое время, пытаясь успокоиться, но злость взяла свое. Нет, пусть он узнает все! Все, что она о нем думает!

Она развернулась и распахнула дверь.

Малфой не обернулся. Он смеялся, обхватив лицо руками. Мерзкий Малфой, он вздрагивал и смеялся. Она с ненавистью уставилась на него. И тут заметила: он не смеялся. Его лицо было изломано гримасой отвращения и боли. Он тяжело дышал, хватая ртом воздух, а тело продолжало дрожать. Секунду она не могла поверить: неужели Малфой плакал?

Он плакал, и Гермиону затопило ликующее злорадство. Так тебе и надо, Малфой!

Так тебе и надо!

Не было большей удачи, чем застать его в минуту слабости.

Она заготовила столько слов, столько слов, чтобы сокрушить его и уничтожить. Слов, которые разрушат их странное зарождающееся общение, но ей было все равно. Абсолютно все равно. Беллатриса. Тарелки. Грязнокровка. Школа. Дамблдор. Похуй.

Гермиона открыла было рот, но остановилась – ее осенило.

Мурашки пробежали по коже, когда она враз увидела решение.

После той первой встречи с Малфоем, которая так неудачно закончилась, Гермиона думала завоевать доверие домовиков, чтобы сбежать. Но новый план был и быстрее, и проще, и слаще, и более жестоким. Нужно сделать вид, что она на стороне Малфоя. Усыпить его бдительность, а когда он станет ей доверять, завладеть его палочкой. Потом, потом она скажет ему всё.

Комментарий к Глава 4

Прошла целая неделя с тех пор, как я опубликовала предыдущую часть. Хотя фик полностью написан, я даю себе время, чтобы пересмотреть главы, прежде чем опубликовать.

В тексте много упоминается парфюм Малфоя. Я как парфувлеченный (не люблю слово парфманьяк) не могла оставить героев без духов. Люблю дом Диор, и мне бы, конечно, хотелось, чтобы Драко пользовался фаренгейтом. Но это было бы не то.

Поэтому я выбрала идеальный, как я считаю, парфюм для Малфоя. Время создания начало девяностых, по-шанелевски холодный, не считается с другими парфюмами, способен забить даже шанелевские селективы. В общем, Драко пользуется платиновым эгоистом. Вероятно, как многие подростки, позаимствовал его у отца.

========== Глава 5 ==========

Малфой поднял взгляд, едва она шагнула к нему.

Она ожидала увидеть ярость, которая сметет ее, но в его взгляде было сильнейшее смущение. Он откинулся на спинку кресла и сжал губы. На секунду ей показалось, что его лицо стало бледнее обычного, но он тут же взял себя в руки. Глаза стали холодными и внимательными, а на лице появилось наигранное пренебрежение.

– Ну говори, – насмешливо сказал он.

– Что я должна сказать? – Гермиона ощутила в груди ноющее чувство.

– Что ты там заготовила… – Малфой смерил ее враждебным взглядом. – Давай…

Он догадался о ее плане? Ну конечно… Подлец использует легилименцию.

– Ты лезешь мне в мозги, – ответила она.

– Это ты лезешь мне в мозги. Твои мысли не просто скачут над головой. Они лезут в мою. Но это бесполезно: у меня стоит заслон на чужие мысли и чувства.

– Я никогда о таком не слышала.

– Еще бы…

– Ты блефуешь.

– А зачем?

– Если у тебя стоит, как ты его называешь, заслон, тогда почему ты решил, что я что-то заготовила, – осторожно сказала она.

– А что ты можешь мне сказать, Грейнджер? – он махнул рукой. – Что ты можешь думать про одноклассника, который смотрел, как тебя пытают? Я бы хотел сказать, что мне жаль, но ведь тебя это не удовлетворит, не так ли? Что бы я ни сделал, ты не изменишь обо мне мнение. Люди не прощают. Не важно, на чьей стороне воюют люди. Ненависть, которую они испытывают, всегда одинаковая.

– Я не собиралась тебя винить, – сказала Гермиона, бросаясь как в омут. – И я не думаю, что ты плохой.

– Твоя ненависть ко мне способна спалить дрова в камине. – Малфой усмехнулся вставая. – Я ее рукой мог бы потрогать.

– Я уверена, что, если бы у тебя не было каких-то причин, ты бы помог мне тогда с Беллатрисой.

Черта с два. Малфой, который думает о других! Скорее Рон станет нейрохирургом.

Малфой как-то странно посмотрел на нее. Она подумала, что сейчас он начнет смеяться. Но он только взъерошил волосы, продолжая смотреть на нее напряженным взглядом. Этот взгляд побуждал говорить, хотя Гермиона считала, что и так сказала достаточно.

– Я, правда, не думаю, что ты хотел этого… – быстро заговорила она. – Я не думаю, что ты желал мне зла и что ты плохой человек.

– И что же ты думаешь?

– Я думаю, ты…

Злой.

Несправедливый.

Лживый.

Эгоистичный.

Ле-дя-ной.

– Ну же, воспользуйся шансом, дорогая, – сказал Малфой, растягивая слова. Он, очевидно, не верил ей.

– Ты хороший, Драко, – выдавила Гермиона.

Она легко лгала преподавателям и одноклассникам, когда ей надо было что-то получить, но сказать Малфою, что он хороший человек, – это было слишком.

– А зачем я должен тебе помогать?

Правда, зачем?

– Потому что ты хороший человек, – повторила Гермиона. Да, это прозвучало глупо, наивно, по-детски. Но ничего другого просто не пришло в голову.

Малфой отошел к столику с выпивкой и не смотрел на нее больше.

Как его удержать? Что еще сказать?

Надменный.

Жестокий.

Трусливый.

Не очень умный.

Нет, конечно же, он не так уж и глуп. Он был старостой курса. И он починил этот чертов шкаф. Он всегда шел позади нее, но он… он был умен.

– Я всегда… – Гермиона надеялась, что он не станет смотреть на нее, иначе она просто не сможет продолжать, – …восхищалась твоим умом.

Умный, да.

И нравится девочкам. Непонятно только, что они в нем находят.

Гермиона украдкой оглядела его, пока он наливал огневиски.

Длинное тощее тело. Сухое вытянутое лицо. Серые глаза, в зависимости от освещения казавшиеся голубыми. Тонкие губы, которые в этот момент были расслаблены. Когда Малфой не кривит рот, он даже… не такой отталкивающий. Светлые, почти белые волосы, одет во все черное: в его внешности было что-то потустороннее. Если бы он не был Малфоем, она даже могла бы сказать, что он… Если бы она не знала этого человека с одиннадцати лет, возможно… Да, обратила бы на него внимание. Но все равно никогда бы не повелась на него.

– …и твоей честностью и добротой, – не удержалась она от издевки.

Малфой пил, смотря в одну точку и морща лоб. Может, он вообще ее не слушал. Хотя какая разница? Их отношения были испорчены. И задолго до этого разговора.

Он также стоял у столика, она ближе к двери, но теперь почему-то казалось, что расстояния между ними практически нет. Может, виной тому было молчание, а может, то, что каким-то образом в комнате пропало напряжение. Ей больше не хотелось с ним сражаться. Не хотелось ничего бить. Как если бы она находилась в одной комнате с друзьями. Но Малфой не был ей другом.

Она вспомнила, что чувствовала, когда он приближался к ним в прошлом году. Не опасность, нет. Она ощущала беспокойство. В отличие от Гарри, она не верила, что Малфой мог быть Пожирателем. Ее беспокойство было другого рода.

Малфой всегда вел себя властно. Это раздражало, но одновременно привлекало на каком-то глубинном, подсознательном уровне.

Признаться себе в том, что находит Малфоя привлекательным, было равносильно признанию, что она такая же, как все. С теми же инстинктами, слабостями и желаниями. И Гермиона не хотела признавать. Она может признать Малфоя умным и властным, но никак не привлекательным. Он называл ее грязнокровкой, он травил Гарри, он носит метку, он… Она не может считать его привлекательным! Может быть, она безрассудна, но только не в отношениях. Она умеет выбирать друзей. И мужчин, наверное, тоже.

Но свет очага едва освещал гостиную. И Малфой казался ближе, чем когда-либо. Он был властным и привлекательным. И в комнате, насквозь пропахшей его парфюмом, они были одни. Рукав его рубашки был закатан, она своими руками задрала его, чтобы увидеть метку.

Эти размышления не могли привести ни к чему хорошему, не с ним.

– Я пойду, – сказала она, отгоняя непрошеные мысли, – мне завтра рано вставать.

Малфой не сразу отреагировал. Казалось, что золотистая жидкость на дне бокала занимала все его внимание.

– Ты ошибаешься на мой счет, – сказал он наконец. – Я не хороший.

Гермиона почувствовала на себе его внимательный взгляд. Она надеялась, что он не читает ее мысли. Хотя что толку от легилименции… Оказывается, она так часто обманывала себя, что ей и самой-то сложно разобраться, что в ее голове правда, а что ложь. По крайней мере, когда речь заходит о нем.

– Может, ты просто себя не знаешь, – ответила она затасканной фразой.

И пока Гермиона не додумалась еще до чего-нибудь, она вышла из комнаты. Она чувствовала себя смущенной и растерянной.

========== Глава 6 ==========

Гермиона была так возбуждена, что не сразу уснула и проснулась раньше обычного. Она умылась в крохотной душевой, а теперь сидела на кровати с платьем в руке.

На платье перешел запах парфюма с малфоевской мантии. Гермиона уткнулась носом в грубую ткань. Запах был едва заметен, и этого хватило, чтобы унестись в воспоминания. Но память вместо того, чтобы отправить Гермиону в детство, вернула ее во вчерашний вечер. Было неловко и странно вспоминать то, что она наговорила Малфою и что надумала сама.

Она вынимала пуговицы из петель, когда дверь неожиданно распахнулась. На пороге стоял Малфой, а она все еще была без одежды.

– Малфой! – Гермиона прижала платье к груди. – Выйди!

– Думаешь, мне интересно смотреть на тебя голую? – она скорее почувствовала, чем увидела, что он оглядел ее.

В ее комнатушке едва помещалась кровать у стены, а окон не было вовсе. Присутствие еще одного человека чувствовалось особенно остро. Малфой отвернулся.

– Ты всегда входишь без стука? – прошипела она, вспомнив, что он говорил ей то же самое.

– Это мой дом.

– Но так уж вышло, что в этой комнате живу я.

– Я думал, ты еще спишь.

– И что ты собирался делать в моей комнате, пока я сплю? – Гермиона застегнула последнюю пуговицу, не спуская с Малфоя глаз. Впрочем, он честно не смотрел на нее.

– Разбудить тебя, Грейнджер, разве непонятно?

– Да конечно…

– Пять утра, Грейнджер! Не знал, что ты так рано встаешь.

– Я иду на кухню. Я не могу постоянно сидеть в этой комнате взаперти. – Гермиона попробовала пригладить волосы, но это было бесполезное занятие. Волосы никогда ее не слушались. Так же, как и Малфой. Но это только пока с ним палочка. – Можешь обернуться.

Было странно стоять так близко к нему и разговаривать без взаимных колкостей. Почти. Может, дело в том, что утром, как и ночью, даже самые странные идеи кажутся нормальными. Утром сознание еще свободно от обычных мыслей и шаблонов, поэтому можно стать кем угодно и как угодно смотреть на того, кого всю жизнь недолюбливал.

Возможно, Малфой думал то же самое, потому что смотрел на нее как-то иначе. Этот взгляд она уже видела однажды. Так он взглянул на нее на святочном балу. И она запомнила этот момент, потому что никогда Малфой не смотрел на нее так, словно она была красивой. Она не могла поверить, что не ошиблась, ведь это Малфой, чистокровный, самовлюбленный Малфой.

– Правда, Малфой, что тебе надо? – лучше бы она не затевала эту игру, потому что сама начинает слишком много думать о нем.

– Дай руку.

– Зачем?

– Прогуляемся.

Она все еще сомневалась. Малфой не стал ждать. Он схватил ее руку выше запястья. Гермиона дернулась, но он не отпускал.

– Не шуми, я же ничего тебе не делаю, – сказал он. – Хочешь остаться тут? Без меня ты все равно не сможешь пройти.

– Куда мы идем?

– Прогуляться, я же сказал, – он начинал раздражаться. – Ты идешь?

Гермиона кивнула.

Малфой поволок ее за собой. Сначала ей казалось, что он тащит ее на кухню, но он повернул там, где она видела стену. Перед ними возник темный и холодный коридор. Если бы не Малфой, который шел уверенно, освещая дорогу палочкой, она бы точно упала.

Гермиона хотела запомнить дорогу, на случай если окажется тут снова, но внимание то и дело обращалось на ощущение прохладных мужских пальцев на коже.

Наконец, Малфой остановился у двери и отпустил ее руку.

Он стоял так близко, что касался ее своей одеждой. Одно движение – и палочка в ее руках, но глядя на широкую спину волшебника, ощущая силу вокруг него, она не решилась. Как так произошло, что щуплый подросток, которому она легко могла дать в нос, стал выше и сильнее ее?

– Там только что прошел дождь.

– Где? – растерялась Гермиона.

– В парке.

Она невольно поежилась.

Она так давно не видела солнце, так давно не была нигде, кроме чертовой кухни и спальни, что на миг ей стало страшно. Малфой коснулся двери палочкой, и она открылась. Гермиона почувствовала, как он скользнул ладонью по спине, подталкивая к выходу.

Их встретило солнечное утро, прохладное после прошедшего дождя.

Гермиона почувствовала аромат влажной земли, такой яркий и опьяняющий, что она задохнулась на миг. В глазах потемнело. Она сощурилась, но не в силах бороться с наплывающим светом, закрыла глаза. Покачнувшись, она нащупала руку Малфоя. Она помнила, кто рядом с ней, но страх споткнуться и упасть у него на глазах был сильнее.

Малфой остановился.

Даже через закрытые веки Гермиона видела солнечный свет. Ветер поднимал во влажном воздухе запахи роз и между ними всполохи какого-то сладкого смутно-знакомого цветочного аромата. Где-то гремел гром. Господи! Неужели когда-то для нее это было обычным, нормальным, мимо чего она проходила каждый день? А теперь стоит и не может наесться света и пространства.

Гермионе захотелось кричать от счастья. Но она стояла молча.

Открыв глаза, Гермиона вдруг осознала, что все еще держит руку Малфоя. Она смутилась и отпустила ее. Малфой, кажется, и не заметил.

Он смотрел вдаль с безразличным выражением на усталом лице. Гермиона отчего-то вспомнила, как он играл с друзьями в снежки. И его тогдашнюю улыбку.

– Я тебя не узнаю, Драко, – сказала она, испытывая к нему в тот момент такую же симпатию, как ко всему, что ее окружало.

– Отчего же?

– У тебя есть всё. У тебя есть свобода…

– У меня нет свободы, – холодно ответил он.

– Но у тебя есть выбор радоваться тому, что есть, – она вдохнула воздух, полный ароматов, который был у него, а у нее нет, – или вот так…

– Тебе надо что-то сделать с волосами, Грейнджер.

– Так плохо? – неужели всё, о чем он может говорить сейчас, это ее прическа?

– Не то чтобы плохо… – протянул он, поморщившись. – Как будто ты занималась сексом.

Он отвернулся и кивнул следовать за ним. Малфой шел по газону между розовых кустов со скучающим выражением на лице. Неужели можно привыкнуть к такой красоте и вообще ее не замечать?

За парком росли молодые ясени. А за ними крохотная поляна, поросшая колокольчиками. Поляна казалась дикой в отличие от идеального рукотворного парка.

Малфой сел на поваленное дерево, придавив туфлями цветы. Где-то запел дрозд.

– Колокольчики, – улыбнулась Гермиона, садясь рядом.

Она подняла голову и почувствовала влагу на лице. Малфой достал палочку, пробормотал заклинание, и над ними возник прозрачный купол, по которому тут же потекли струйки воды.

За деревьями и кустами роз Гермиона не видела дом, и их самих вряд ли кто-то мог увидеть. Кажется, что они в лесу, а не в парке поместья. Интересно, Малфой часто тут бывает и зачем привел ее?

Малфой снял пиджак и закатал рукава рубашки. Если отсесть сейчас, то будет слишком очевидно, что его близость волнует. Поэтому Гермиона просто пялилась на ковер цветов, который сминали струи дождя. Гермиона уже и не думала, что увидит в этом году колокольчики. Красивые цветы, на которые каждый год ходят любоваться магглы. А для нее колокольчики – просто один из компонентов зелья забытья.

– Драко, – рассмеялась она, – только не говори, что приходишь сюда смотреть на колокольчики.

– Обычно я привожу сюда девушек, – она почувствовала на себе его взгляд.

Гермиона смотрела, как капля воды стекает по влажной головке цветка, медленно охватывает лепесток, стекает в ложбинку, на миг собирается в каплю, и, не удержавшись, падает с кончика вниз. Колокольчик чуть заметно дрожит.

– Но это не твой случай, Грейнджер, – продолжал он. Кажется, с таким каменным лицом она сидела только у Снейпа на уроках. Даже проглотить слюну было страшно, потому что он бы обязательно заметил. – Можешь не волноваться за свою невинность.

Краем глаза она могла видеть, как большой палец его руки потирает кору дерева.

– Расслабься, Грейнджер, – пояснил он, – я просто прихожу сюда побыть один.

Она, наконец, сглотнула.

– К тому же здесь заканчиваются чары, запрещающие трансгрессию, – добавил он.

– Ты не можешь трансгрессировать из дома?

– Я могу трансгрессировать из любой точки поместья.

– Зачем ты хочешь быть один? Тебе не одиноко в твоей огромной гостиной?

– А ты сейчас предложишь мне иметь друга.

Неплохая идея, Малфой. А главное, твоя собственная.

– С друзьями все проще, – небрежно сказала она.

– Я знаю, что ты использовала заклинание, чтобы твой рыжий неудачник попал в команду по квиддичу в прошлом году, – захотелось ударить его за такие слова о Роне, – ты обманом отняла место у Маклаггена.

– С чего ты взял?

Малфой засмеялся.

– И это ты обвиняла моего отца, что он купил мне место в команде…

– Откуда ты узнал?

– А потом ты увела Вислого у его полной подружки. Вся школа обсуждала это.

– Это не то, что ты думаешь. Лаванда уже не нравилась Рону…

Малфой покусал губу. Внимательные серые глаза смотрели в упор.

– Не хотел бы я стоять на твоём пути, Грейнджер.

– Ты можешь наслаждаться одиночеством в своей комнате, – сменила тему Гермиона. – В таком большом доме не найдется места, где бы ты мог быть в безопасности?

Последнее слово вырвалось само по себе. Уж кому, а Малфою нечего бояться в собственном доме.

Драко наклонился, сорвал колокольчик и резко бросил его.

Гермиона проследила за его движением, но забыла, что хотела сказать. Когда Малфой выпрямлял спину, палочка выскользнула из его кармана.

Гермиона была так близко. Она дернулась к нему. Но Малфой был быстрее. Он поймал палочку, сунул обратно в карман и теперь смотрел на нее. Гермиона оказалась прямо напротив него, в двусмысленной позе, близкая к тому, чтобы он понял ее намерение и пришел в ярость. Она размышляла буквально мгновение. Мгновение, пока почти касалась его лица, а ее рука болталась там, где секунду назад находилась его палочка. Решение пришло молниеносно и инстинктивно. Гермиона подалась ближе и коснулась губами его губ.

Малфой отшатнулся.

Неожиданно Гермиона почувствовала себя уязвленной по-женски. Это было так неприятно, что ее откровенно отталкивали. И неважно, что это всего лишь бывший одноклассник. Противный одноклассник, который ей даже не нравился. Никогда Гермиона не ощущала такой стыд. Взгляд зацепился за голубое пятно – колокольчик, отброшенный им. Гермиона бездумно подняла цветок. Щеки горели.

А Малфой, конечно, не мог удержаться, чтобы не ткнуть ее лицом в позор.

– Я догадывался, что всегда тебе нравился, Грейнджер, – сказал он ухмыляясь.

«Нет! – хотела ответить она. – Никогда!» Но слова застряли в горле. Она все еще держала в руке колокольчик – цветок фей, и не могла солгать. Она скорее разжала пальцы.

Послышался стук кольца о древесину, когда Малфой взял колокольчик, лежащий между ними. Длинные пальцы небрежно мяли цветок так близко от ее бедра, что если бы она слегка качнулась, то могла бы коснуться его руки. Но Гермиона сидела не двигаясь, замерев.

Малфой вдруг перестал усмехаться.

– Если тебе это нужно… – он поймал ее взгляд. – Почему бы не сделать тебе приятно?

Он снова смотрел своим взглядом, который так смущал ее. Это было не презрение, не насмешка и не холод. Малфой нагнулся к ее лицу. Она ожидала лёд прикосновения. Кончик ее носа коснулся его щеки и, оказалась, что она теплая. Конечно, ведь он всегда был таким – горячим – она же знала его с одиннадцати лет.

До нее только тут дошло, каким отчаянным, безрассудным был ее поступок и чем он мог закончиться, если бы Малфой ее раскусил. Поэтому, когда он мягко проник в ее рот, она ответила на поцелуй.

Гермиона почувствовала легкий мятный вкус. Его губы едва касались ее. Кончик языка покалывало, когда он прошелся по нему языком.

Она неосознанно попробовала проникнуть глубже, ведь он был такой близкий, горячий и мягкий, но Малфой не позволил. Он не позволил ей вести и продолжил ласкать только кончик, довольно холодно, как ей показалось, словно наблюдал за ней со стороны.

Говорили, что Малфой божественно целуется. Но это… Что это было вообще?

Малфой отстранился так резко и выглядел таким равнодушно-спокойным, что если бы не пульсация на кончике языка и мятный привкус во рту, она бы решила, что ей это все привиделось. Интересно, как это – нравиться Драко Малфою? Как это – целоваться с ним, когда он желает тебя, а не… так? Какие глупые мысли. Господи.

Гермиона выровняла дыхание.

Малфой притянул пиджак, достал палочку и убрал купол над ними.

Из-за туч выходило солнце. Кругом трещали насекомые, и дрозд снова залился трелью. Малфой встал и повернулся в сторону дома.

– Идем, – сказал он.

Гермиона поднялась. Она вдруг осознала, что все еще находится слишком близко к нему, почти ощущает его своим телом. Она скорее шагнула в сторону.

Они вышли из рощи опять в парк. Малфой выглядел спокойным, но шел быстро, бросая короткие мрачные взгляды на дом. Иногда Гермиона ловила на себе его взгляд, скользящий, как если бы она случайно попала в его поле зрения.

Она пыталась запоминать дорогу, но внимание то и дело переключалось на высокую фигуру в черном. Помимо воли. Помимо ее желания. Она была бы рада идти от Малфоя чуть дальше. Но он шел близко, вероятно, ожидая, что она может попытаться сбежать.

Они обогнули парк, чтобы войти в дом с черного входа, откуда пришли. У входа они остановились, пока Малфой подносил палочку к двери. За спиной остались колокольчики, там остался последний розовый куст.

Гермиона бросила прощальный взгляд на ликующее после дождя утро и встретилась со взглядом Малфоя. Где все его высокомерие и презрение к миру?

– Драко… – голубые в утреннем свете глаза смотрели устало. – Спасибо.

– За что? – его глаза насмешливо сверкнули.

– За прогулку.

Он дождался, когда она войдет, закрыл дверь и вошел следом.

Комментарий к Глава 6

Колокольчик, который упоминается в тексте, – это не наш колокольчик, а дикий гиацинт english bluebells. Считается символом вечной любви. Также есть поверье, что носить венок из колокольчиков побуждает говорить правду.

p.s. Спасибо за исправления в ПБ!

========== Глава 7 ==========

В то утро Малфой оставил Гермиону на кухне, а вечером она узнала, что с хозяйского обеденного стола, которому исполнилось триста лет, пришлось смывать кровь. Жаль, что эльфы так немногословны. Даже это они почти не обсуждали. Она знала, что они носят в подземелья испорченный хлеб. И что мастер Драко тоже присутствует на собраниях. Шел пятый день с тех пор, как она видела его в последний раз. Синий ковер колокольчиков все еще стоял перед глазами, когда она засыпала.

Все эти обрывки разговоров про пытки в подвале и знание, что где-то рядом ходит Беллатриса и Люциус, и Волдеморт, и собрания, на которых кого-то убивают – Гермиона беспокоилась все чаще.

Украсть у Драко палочку не представлялось возможным. Он был внимателен, быстр и умен. И он не подпускал ее к себе. Даже целуя ее, он не расслабился ни на миг. Что же ей делать? Как выбраться отсюда? Может, она могла бы его усыпить? Сварить зелье… Но какое?

Когда ее попросили отнести ему ужин, она волновалась так, словно это было свидание. Подойдя к его двери, Гермиона постучала и, услышав короткое “Грейнджер”, вошла.

В гостиной было зябко. Руки слегка дрожали, когда Гермиона ставила поднос, а в животе было то странное и неприятное ощущение, словно его распирает воздухом.

Глаза сами устремлялись к Малфою, и Гермиона была рада, что он, сидя на корточках, был занят разжиганием камина и не смотрел на нее. Едва вспыхнул огонь, он отвел палочку, встал и облокотился о каминную полку. Он продолжил смотреть в сторону, видимо, ожидая, что она уйдет.

Но у нее было слишком много вопросов. И она не могла, не могла, не могла выбросить его из головы.

Драко взглянул на нее. Его неприязненное выражение лица смягчилось.

– Чем ты занимаешься? – спросила Гермиона.

В тишине прозвучал стук палочки, когда Драко отложил ее на каминную полку. Гермиона услышала, но не обратила внимание. Она ждала ответ. Она ждала чего-то…

Взгляд переместился на его губы, и в голову одна за другой полезли мысли об их поцелуе. Гермиона снова ощутила стыд вперемешку с разочарованием. И еще что-то. Что-то, что сейчас заставляло ее смотреть на него, любоваться им и презирать себя за это. Она так близко сидела к нему в роще… Захотелось подойти к нему и снова ощутить, как это – находиться с ним рядом. Она много раз – постоянно – была физически близко к Гарри и Рону, но не чувствовала ничего.

– Пытаюсь не сойти с ума, – ответил он после долгой паузы.

– Я думала, твой хозяин доволен тобой.

Малфой дернулся.

– Ты тоже участвуешь в собраниях? – не получив ответа, спросила она.

– А ты думала, у меня на руке простая татуировка? – уголки его губ дернулись вниз.

– В прошлом году я вообще не верила, что она у тебя есть.

Он потемнел.

– В прошлом году у меня не было выбора.

– Всегда есть выбор, Драко.

Малфой казался ей чем-то знакомым и оттого безопасным. Но на шестом курсе он прожил целую жизнь, о которой она ничего не знала. Он почти не доставал их тогда. Если бы не Гарри с его маниакальным желанием вывести его на чистую воду, она бы вообще о нем не вспоминала. Гарри, в конце концов, оказался прав. Прав во всем. Малфой всегда был заносчивым трусливым говнюком, но зачем он принял метку?

Гермиона не отводила от него взгляда, когда он поглаживал предплечье, очевидно, думая о своем.

Что с ним вообще происходит? Его отец вернулся. В его подвалах мучают магглов. Волдеморт устраивает собрания в его поместье. Он сам, по слухам, теперь запугивает сокурсников в школе. Разве он не рад?

– Зачем ты вернулся из Хогвартса? Занятия еще не закончились.

В его глазах промелькнуло какое-то чувство. Как будто в ледяную воду упала горячая капля воды, но ее было недостаточно, чтобы согреть всю жидкость. Или словно из-подо льда вырвалась кипящая лава, но снега оказалась слишком мало, чтобы остудить ее.

Что он от нее скрывает?

– Ешь, если хочешь, – равнодушно сказал он, кивнув на еду, которую она принесла.

– Спасибо. Я поужинала на кухне. Который час?

Малфой пожал плечами.

Почему… почему он не сдал Гарри Беллатрисе?

Очень хотелось просто поговорить с ним. Но ведь он не станет.

– Пойду спать, – сказала она.

– И не спросишь про Темного Лорда или что еще ты там хотела узнать?

Гермиона замерла. Она только тут обратила внимание, каким припухшим, как от постоянного недосыпа, было его лицо.

– Что с тобой, Драко?

– Ничего особенного, – ухмыльнулся он. – Наслаждаюсь своим статусом.

Он погладил место, где была метка.

– У тебя круги под глазами. Ты вообще спишь?

Он не отвечал. Снова. Она вдруг поняла, что он не ухмылялся больше. На его лице была знакомая уже гримаса отчаяния.

Гермиона шагнула было к двери, но в последний момент развернулась и подошла к Малфою. И да, она сама, сама обняла его. Некоторое время они стояли так. Гермиона обнимала его, как ребенка, едва касаясь. В тот момент все, что она желала – утешить его. Или она опять обманывала себя, потому что все эти дни не могла не вспоминать то, как близко он был на той поляне.

– Зачем я в это ввязался, Грейнджер? – Малфой отстранился.

Он снял пиджак и остался в рубашке. Затем положил руки ей на талию и развернул так, что теперь она стояла лицом к нему и камину. Какие-то секунды она осознавала происходящее.

Его рубашка слабо пахла тем самым парфюмом. От его прикосновения мурашки бежали по коже. Гермиона застыла, не в силах отстраниться, даже попросить прекратить то, что он делал. Она осознавала эти бесконечные секунды, ощущая его руки на своем теле. Она ожидала, когда это закончится или, наоборот, начнется.

А потом увидела.

На каминной полке за его спиной, на расстоянии вытянутой руки, лежала его палочка.

– Грейнджер, ты покрылась мурашками, – Драко провел рукой по ее предплечью, по каждому съежившемуся комочку кожи. – Ты знаешь, что домашние эльфы не могут носить одежду. Почему ты все еще в платье?

Она должна была возмутиться, но ощутила его личный запах, отчего все ее мысли на мгновение спутались.

– Ну же, – Малфой подтолкнул ее к себе так, что она почувствовала тепло его тела через одежду. Он посмотрел на ее губы. – Или ты хочешь узнать, как это – по-настоящему?

Ей снова вспомнился их поцелуй, его мимолетность, как будто ей дали попробовать что-то и тут же забрали.

Ладонь Малфоя, едва касаясь, скользнула по ее спине. Гермиона непроизвольно выгнулась ему навстречу.

Реакция собственного тела ошеломила ее.

– Нет, – ответила она, очнувшись. Или думала, что очнулась, потому что бессознательно потянулась к нему сама.

Он усмехнулся, оценив ее безотчетное движение.

– Это заметно, – сказал он, целуя.

На мгновение она потеряла связь с реальностью – в тот момент, когда ощутила запах его дыхания, а его язык прошелся между ее губ. Но она спохватилась, вспомнила про палочку и толкнулась к нему. Опустила руки ему на спину, туда, где по ее ощущениям должна была находиться каминная полка, но сжала его тело сильнее, чем собиралась. Сильнее, чем могла разрешить себе.

Вытянула правую руку. Пальцы ударились о камень, соскользнули с полки. Ладонь снова опустилась ему на спину, сжимая хлопковую ткань. Подол рубашки выскользнул из брюк. Гермиона вдавливалась в его тело, пытаясь стать ближе к камину.

Снова потянулась рукой, нащупала пальцами каменный выступ, пока Малфой исследовал ее рот, притягивая ее к себе.

Его глаза были закрыты. Он медленно выдохнул, отрываясь от ее губ.

– Давай же, – прошептал он.

Гермиона скользнула пальцами по камню. Ощутила прикосновение к теплому предмету. Магия, исходящая от палочки, окутала ее пальцы, но заклинание не шло в голову. Не пока она пьянела от близости. Не пока чувствовала дыхание Драко на своей коже.

– Давай, – простонал он в ее шею.

Гермиона уцепилась за палочку указательным и средним пальцами, когда ее отбросил толчок. Палочка покатилась в сторону. В возникшей затем тишине она ясно услышала треск в камине. Малфой держал ее за плечо. Его глаза горели. Драко смотрел так, что ей второй раз наедине с ним стало страшно.

– Что… – начала было она, глотая слова от испуга.

Он поволок ее к противоположной стене. Гермиона увидела очертания двери. Малфой повернул ручку раз, другой. Дверь не открылась. Треск в камине становился громче. Малфой выругался и толкнул Гермиону за портьеру.