Текст книги "Маленькие детки - маленькие бедки (СИ)"
Автор книги: Akane
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
– А Мэри мы не стали звать. Мы ведь знаем, что вы с ней не в самых хороших отношениях. Решили не расстраивать тебя её присутствием, – подхватила Ирэн.
– Насчёт Мэри вы всё правильно решили, – улыбнулась Скарлет проницательности подруг, но тут же нахмурилась. – А что до Натали и Алисы… Пусть обижаются. Это их дело.
– Ну, рассказывай, как ты? – решила Тайра разрядить обстановку. – Тебе тут не одиноко?
– Всё нормально. Папа навещает каждый день, Жак тоже время от времени заглядывает.
– Вы с Жаком всё ещё вместе? – удивилась Тайра. – Ты говорила ему, что не сможешь иметь детей?
– Конечно, говорила. Но он спокойно к этому отнёсся. Сказал, что ему всё равно, и что любит меня.
Тайра недоверчиво сощурилась. Ей казалось, что Скарлет лжёт. Её нельзя было назвать красавицей, фигура у неё, как у мальчишки, она не глупая, конечно, но и выдающимся интеллектом не обладает, а теперь ещё и такой страшный диагноз… Чем она заслужила такую любовь?
Но все сомнения Тайры развеялись, когда в палату вошёл сам Жак. В одной руке у него был букет алых роз, в другой – пакет с апельсинами. Тайра наблюдала, как Скарлет тепло приветствует Жака, как тот целует её в лоб, а в душе её кипели злость и обида. Почему эту рыжую так любят, а её, действительно достойную девушку, отказываются замечать?
У Ирэн появление Жака также не вызвало положительных эмоций. Она понимала, что не должна думать о Скарлет плохо, завидовать ей – в конце концов, та во многом помогла Ирэн. Но всё же… Ирэн воспользовались. Самые близкие люди отказались поддержать её в стремлении добиться справедливости. Ирэн проиграла много боёв, но всё же не потеряла присутствия духа. А Скарлет… Хоть она и пыталась делать вид, что всё хорошо, но Ирэн по глазам видела, что Скарлет сдалась, пала. В этих глазах не было желания жить. И это с такой мощной поддержкой! Как Ирэн не пыталась, но ничего, кроме презрения, к подруге почувствовать теперь не могла.
Вся эта компания сидела, мирно беседовала, над чем-то смеялась. Только Скарлет была напряжена, и, как могла, скрывала это. Она не узнавала своих подруг. Она видела презрение во взгляде Ирэн, видела зависть в глазах Тайры.
Скарлет не понимала, чем она заслужила презрение Ирэн. Да, Ирэн очень сильная, даже после такого страшного события, как изнасилование, она не сдалась, добилась открытия дела, хоть все вокруг были против. Наверняка сейчас полным ходом идут суды. Но Ирэн нашла, ради чего жить дальше – ради мести. Пусть цель и не самая высокая, но у Скарлет не было даже такой. Когда-нибудь она найдёт, ради чего жить, но для этого ей нужно прийти в себя, ей нужно время. И презирать её не нужно – нужно помочь.
Скарлет не понимала, чему завидует Тайра. Тому, что в такой час со Скарлет рядом её любимый человек? Да, это действительно дорогого стоит. Только вот когда Жака нет рядом, Скарлет начинает тонуть в своём горе. Ей стыдно за то, что она обрекает его на жизнь без мечты. Иногда Скарлет даже казалось, что было бы лучше, если бы он её бросил, но она и боялась этих мыслей – он, по крайней мере, держал её на плаву, не давал утонуть. Но всё равно, такой любви завидовать не правильно! Если бы Тайра только знала, что и Скарлет, и Жаку эти отношения приносят больше боли, чем счастья, но, разорвав их, они погибнут, она бы посочувствовала Скарлет. Но Тайра не знает об этом и, видимо, не хочет знать.
За окном забрезжил закат, и все посетители Скарлет засобирались по домам – правила больницы не позволяли засиживаться допоздна. Скарлет даже встала с кровати и вышла вместе со всеми в коридор, чтобы проводить до выхода из отделения. На прощание Тайра сказала:
– Не забывай нас, Скарлет, звони и держи нас в курсе всех дел!
Скарлет крепко обняла подругу и пообещала, что непременно будет звонить. Она знала, что лгала. Она знала, что, скорее всего, в последний раз видит своих подруг.
Скарлет видела, что Тайра попросила звонить лишь из вежливости. Кроме того, проблемы Скарлет, которые будут мучить её ближайшее время, Тайре вовсе не кажутся проблемами. Зато то счастье, которое Скарлет дарит Жак, и о котором она тоже непременно захочет поговорить, будет причинять Тайре боль, заставлять злиться и завидовать. Скарлет всегда боялась зависти, потому что знала – человек, охваченный этим чувством, способен на многое. Особенно это касалось Тайры, которая привыкла получать желаемое по щелчку пальцев, а теперь столкнулась с тем, что с любовью это не работает. Ей будет крайне тяжело смириться с тем, что кому-то без труда досталось что-то отдалённо напоминающее её мечту. Кому-то недостойному, как Скарлет.
С Ирэн – другая ситуация. Она непременно справилась бы с презрением, помогла бы Скарлет, если бы могла. Но помочь тут ничем нельзя. А использовать Ирэн как жилетку Скарлет не хотела. У Ирэн и так полно проблем, незачем грузить её ещё и своими.
Скарлет понимала, что отказаться от былых привязанностей будет сложно, но так же она и понимала, что это необходимо сделать. Именно сейчас.
========== Разрушенные планы ==========
В голове Ирэн денно и нощно крутилась только одна мысль – как доказать вину Фреда? Она вспоминала то, что он о себе рассказывал, превозмогая ужас и отвращение вспоминала подробности того страшного вечера. И у неё появились кое-какие зацепки…
Было ясно, что рассказам Фреда о себе доверять не стоило – он мог лгать. Да и не было в них ничего важного. Зато кое-что важное было сказано непосредственно перед изнасилованием…
Из его слов можно было понять, что он и раньше пользовался молодыми и богатыми дурочками. Однако, к насилию, скорее всего, он раньше не прибегал. Но кто знает, делал ли он что-то, от чего один шаг до насилия? Может, угрожал, шантажировал? Если это было, то, даже если Ирэн не сможет доказать факт изнасилования, то Фред получит своё. Конечно, тогда наказание будет намного мягче, чем хотелось бы Ирэн, но это всё же лучше, чем совсем ничего.
Далее. Раз Фред раньше массово соблазнял девочек, то и после Ирэн он вряд ли остановился. Что, если он ещё с кем-то поступил так же, как с Ирэн? Если ей удастся собрать таких девочек вместе, стать их лидером и убедить обратиться в органы правопорядка, то полицейские больше не смогут закрывать глаза на бесчинства Фреда и сделают хотя бы попытку найти и наказать его.
Но как найти таких девочек? Как вообще узнать, были ли ещё подобные случаи, виновником которых был Фред? У Ирэн был ответ.
Ирэн предполагала, что Фред гастролировал исключительно в пределах их города и окрестностей. Также, для своих целей он выбирал девочек из богатых семей – они не знают жизни, их легче обмануть. Девочек, которые получают домашнее образование, почти наверняка можно исключить из списка – в таких семьях порядки намного строже, чем в любой закрытой школе. Остаются девочки, обучающиеся в дорогих частных школах. Таких школ в городе было всего две – та, в которой училась Ирэн, и ещё одна, с сильнейшим религиозным уклоном. Когда мама ударилась в католичество и связалась с группой религиозных фанатиков (которые всегда казались Ирэн обыкновенными сектантами), она хотела перевести Ирэн в ту школу. Тогда отец Ирэн, в первый и последний раз на её памяти, проявил характер – запретил менять школу, объяснив такое решение тем, что у Ирэн в её школе уже появились друзья, что нельзя вырывать ребёнка из привычной среды. Он был настолько убедителен, что мама сдалась.
Но знакомые из той школы у Ирэн всё же были. Все они – дети религиозных фанатиков, которых время от времени принимала Хелен Смит. В большинстве своём – беспросветные дуры, принимающие на веру самые абсурдные высказывания своих родителей. Но была среди них одна, которой Ирэн доверяла – Барбара Зелински. Эта девушка умела мыслить критически, не боялась высказывать суждения, противоречащие основным уставам секты. Наверняка ей за это попадало, но Барбару это не останавливало. Она – единственный человек из всей этой компании, с которым Ирэн могла поговорить обо всём на свете и не бояться осуждающих взглядов. Можно даже сказать, что Ирэн ею восхищалась.
Ирэн пришла к выводу, что в своей школе он – единственная пострадавшая от рук Фреда. Если бы были ещё случаи, то Ирэн бы о них знала, ходили бы слухи, которые не прошли бы мимо её ушей. Да и не заявился бы Фред так открыто к ней на выпускной. А вот вторая школа… Во-первых, её ученицы – идеальные жертвы для Фреда. Более оторванных от настоящей жизни существ нужно ещё поискать. Их легко обмануть, легко обворожить, но при этом они очень зависимы от стереотипов, которые внушили им родители, а значит – могли дать отпор плотским желаниям Фреда. А Ирэн на собственном опыте знала, что бывает, когда жертва Фреда срывается с крючка… Проще говоря, именно среди этих девушек наиболее вероятно найти тех, близости с кем Фред добился угрозами, шантажом, насилием. А именно такие девочки и были нужны Ирэн.
Ирэн ещё не знала, как будет устанавливать контакт с такими девушками, как будет склонять их на свою сторону, но она знала, как их найти. Барбара ей в этом поможет. Ирэн понимала, что о случившемся с ней рано или поздно все узнают, но в то же время она понимала, что её тайна не должна стать достоянием общественности до того, как будет открыто дело, иначе все её планы рухнут. Ирэн стольким уже рассказала обо всём произошедшем, но её секрет всё ещё не раскрыт. Барбаре Ирэн доверяла ничуть не меньше, чем Скарлет, Тайре, Натали, Алисе или Мэри.
Вечером Ирэн сказала родителям, что пойдёт спать и отправилась в свою комнату. Там она легла в кровать, взяла в руки телефон и накрылась одеялом с головой, так, чтобы у решившей зайти посреди ночи матери не возникло никаких сомнений в том, что дочь спит, либо чтобы Ирэн по крайней мере успела убрать телефон и притвориться спящей.
Ирэн написала Барбаре сообщение. Начать она решила с приветствия:
«Привет, Барбара.»
Ответ пришёл довольно быстро. Наверняка Барбара лежит в своей школьной комнате, выключив свет и звук на телефоне, как и сама Ирэн когда-то.
«Привет, Ирэн! Давно не слышала от тебя новостей! Как у тебя дела?»
Ирэн задумалась над тем, как ответить, и в результате решила сказать всё, как есть, без лишних предисловий:
«Дела, честно говоря, паршиво. Барбара, мне нужна твоя помощь.»
«Конечно, я сделаю всё, что от меня зависит. Что случилось?»
«Мне нужно знать, были ли в вашей школе какие-нибудь случаи насилия над девочками? Если да, то можешь дать мне контакты этих девочек?»
Ирэн напряжённо ждала ответа, и вот он, наконец, пришёл:
«Да что там у тебя случилось? Зачем тебе такая информация?»
И Ирэн рассказала всё: историю своего знакомства в Фредом, события выпускного, рассказала о своей дальнейшей борьбе. Барбара долго не отвечала на это сообщение – видимо, обдумывала информацию. Когда она всё же ответила, Ирэн поняла, что её план был недостаточно хорошо продуман:
«Да уж, действительно паршиво. Прости, но я ничем не смогу тебе помочь. Даже если у нас и происходило что-то подобное, то я об этом ничего не знаю. Сама понимаешь – в нашей школе подобным слухам не дали бы распространиться преподаватели, сами девочки бы тоже никому ничего не сказали, даже лучшим подругам, а родители этих девочек – такие же, как твоя мама. Прости, что не смогла помочь.»
Ирэн устало закрыла глаза. Вот так хорошая изначально идея оказалась провальной лишь из-за того, что Ирэн не знала, где искать поддержку. Она должна была догадаться, что в школе, где учится Барбара, сам факт таких происшествий очень тщательно скрывается.
Чтобы не смущать Барбару, Ирэн решила ей ответить. Она не хотела, чтобы подруга чувствовала себя виноватой:
«Ничего страшного. Спасибо, что дала мне выговориться.»
…А уже на следующее утро в гостиной семьи Смит раздался телефонный звонок. На том конце провода Хелен Смит обвиняли в том, что она плохо воспитала дочь, в том, что Ирэн – распутница. Ирэн слышала, как мать кричит в трубку, пытается хоть как-то оправдаться, и понимала, что её ждёт неприятный разговор. Так же Ирэн понимала, что её в очередной раз предали. Нетрудно было догадаться, кто это сделал – Барбара.
Ирэн не понимала, зачем Барбара это сделала. Но раз она решилась на это, значит, видела в этом выгоду. Ирэн не могла поверить, что столько лет доверяла все свои секреты человеку, который так умело играл на два фронта. Возможно, именно из-за этого мать так пристально следила за Ирэн-кто знает, сколько ещё их разговоров Барбара не смогла удержать в тайне?
Теперь Ирэн не знала, кому верить, зато точно знала другое – по её инициативе Фред теперь точно за решётку не попадёт. Если он и окажется в тюрьме, то только благодаря упорству другой оскорблённой им девушки. А, может, и вовсе за другое преступление. Но кто знает, сколько ещё зла он совершит прежде чем его поймают?! Скольких ещё девочек он обманет?! А, быть может, он почувствует безнаказанность и пойдёт дальше…
Ирэн могла бы всё это предотвратить, но ей не дали. Ей не дали этого сделать такие же люди, как она сама, которые тоже могли бы попасть в такую же ситуацию. А как бы они себя повели? Да, большинство из тех, кто уговаривал её молчать, тоже молчали бы. Но есть среди них и те, кто устроил бы самосуд. А ведь Ирэн действовала куда менее радикально – она лишь хотела наказать преступника так, как того требует закон.
Ирэн могла бы сделать этот мир чуть более добрым и чистым. Но обстоятельства и люди не дали ей этого сделать.
По итогам этого утра Ирэн сделала два вывода. Первый – никому никогда нельзя верить. Второй – люди, в большинстве своём, сами не понимают, что и зачем делают.
Ах, сколько зла можно было бы избежать!
========== Пять лет спустя: утро выходного дня ==========
Мэри недолго удалось пробыть у Франца. Когда на утро она не вернулась домой, родители забили тревогу и стали её искать. Уже вечером Мэри была дома. Итого, у Франца она провела ровно сутки.
Но сколько всего переосмыслила она за эти сутки!
Такого количества любви, нежности, заботы и понимания Мэри не получала ни от кого и никогда. Франц внимательно слушал её, не перебивал, поддерживал. Та ночь, которую они провели вместе, была лучшей ночью в жизни Мэри. Франц интересовался её желаниями, ничего не делал наперекор. В ту ночь Мэри почувствовала себя по-настоящему любимой.
А утром, наблюдая, как Франц щурится от первых лучей солнца, пробившихся в окно, Мэри поняла, что её настигло то чувство, которого она так долго избегала, так долго отрицала. Она полюбила Франца. И полюбить её заставили не многомиллионное состояние, не перспективное будущее, а обыкновенные забота и участие.
Вечером, уже оказавшись в родительском доме, Мэри пригласила родителей на серьёзный разговор. Она сообщила им, что больше не намерена жить с ними, что любит Франца и хочет жить с ним, пригрозила, что если они не позволят ей этого, то будет сбегать снова и снова. Впрочем, родители и не думали ей ничего запрещать – они сказали, что Мэри уже взрослая и вправе решать, где ей лучше.
Уже через пару дней Мэри основательно обосновалась у Франца.
Утопая в бесконечной нежности, Мэри и не заметила, как прошло пять лет. За эти годы многое изменилось – наладились отношения с матерью, брат из отвратительного существа превратился в маленького защитника. Теперь Мэри не ругалась с матерью, и даже все её разговоры о том, что пора уже узаконить отношения и задуматься о детях не могливывести Мэри из себя. Просто она поняла, что есть такие люди, которых легче любить на расстоянии, и мама – именно такой человек.
А вот Франц к такому типу людей не относился. Теперь, Когда Мэри жила с Францем, им обоим приходилось работать, чтобы обеспечить себя всем необходимым. И эти часы в разлуке были пыткой для Мэри – она безумно скучала, хотя знала, что спать они лягут вместе. Зато совместные выходные были самым настоящим маленьким праздником. Ещё бы – ведь в такие дни можно было не вставать с кровати, дурачиться и наслаждаться друг другом без устали.
Был как раз один из таких совместных выходных. Франц и Мэри уже проснулись, но никто из них даже не думал вставать с кровати – вместо этого они обнимались, щекотали друг друга – словом, дурачились. В один миг Франц вдруг стал серьёзен:
– Мэри, а ведь мы уже совсем не дети. Только вот ведём себя совсем несерьёзно.
– Разве это плохо? – Мэри не поняла такой резкой смены настроения своего возлюбленного.
– Не могу сказать, что мне это не нравится, но всё же… Надо становиться серьёзнее.
– В чём? Мы живём вместе, самостоятельно зарабатываем на жизнь, самостоятельно обустраиваем быт. Разве мы не имеем права немного подурачиться? Или ты о чём-то другом?
– Скажи, Мэри, разве тебе не надоели расспросы твоей матери о наших отношениях?
– Надоели, конечно… Но я считаю, что свадьба – формальность. Жить вместе и любить друг друга можно и без всего этого.
– А что, если бы этих разговоров не было? Мы ведь можем это устроить. Сыграем свадьбу, а там уже и о детях можно подумать. Как ты на это смотришь?
Стоит ли говорить, что Мэри смотрела на это более, чем положительно?! Конечно, она хотела стать женой, матерью, хотела надеть красивое белое платье. Но она не хотела торопить с этим Франца, и никак не ожидала от него этих слов. Франц же, смотря в удивлённые глаза Мэри, рассмеялся и произнёс:
– Да, Мэри, ты всё правильно поняла. Я только что сделал тебе предложение.
Мэри радостно взвизгнула и крепко обняла Франца. Было понятно без слов – она согласна. Однако вскоре она отпрянула от Франца и серьёзно произнесла:
– Меня всё устраивает, только я хотела бы внести некоторые коррективы в твои планы.
Франц удивился:
– Какие ещё коррективы?
– Я хотела бы поменять местами составляющие. Какая разница, что будет раньше – свадьба или ребёнок? Тем более, что свадьбу нужно долго планировать, а ребёнка мы можем сделать прямо сейчас. Собственно, этим я и предлагаю сегодня заняться.
Франц посмотрел в полные желания глаза Мэри и улыбнулся:
– Да, ты права – разницы никакой. Так почему бы нам не начать с приятного?
Влюблённые улыбнулись друг другу, после чего слились в поцелуе.
========== Пять лет спустя: транквилизаторы ==========
Натали и Алиса полагали, что тот возмутительный случай на съёмках – исключение, а не правило. Они писали новые картины, организовывали небольшие выставки, старались как можно чаще появляться на публике, но всё тщетно – предложений от серьёзных изданий не поступало, зато раздеться на камеру предлагали по меньшей мере раз в неделю. Теперь это не вызывало ужаса у сестёр – они просто отказывались от таких съёмок и продолжали ждать того серьёзного журналиста, который не захочет задавать им неудобные вопросы или раздеть.
Эмили Лавахиз видела, что её дочери стали больше времени проводить за работой, и сначала её это радовало, но ровно до того момента, как она увидела их новые произведения – всё такие же безликие, без изюминки. Тогда она решила рассказать дочерям о своём разговоре с главным редактором того, первого журнала.
Для Натали и Алисы это стало ударом. Ещё бы – они всю жизнь безоговорочно верили в свой талант, были уверены, что смогут сделать карьеру на том поприще, которое им нравится. Но всё рассыпалось в один миг.
Эмили Лавахиз думала, что жестокие слова взбудоражат дочерей, что они будут больше стараться, станут искать новые, неожиданные решения, но вышло иначе.
Натали пала духом, но не потеряла вкус к жизни, выстояла. А вот куда более ранимая Алиса не смогла пережить удара.
Сначала её стали мучить ночные кошмары. Те вещи, которые раньше её радовали, стали безразличны. Дошло до панических атак и клинической депрессии. К сожалению, родители и сестра слишком поздно это заметили. Без медикаментозного лечения было не обойтись. Теперь транквилизаторы – постоянные спутники Алисы.
Теперь, спустя пять лет, Натали не узнавала сестру. Та принимала таблетки дважды в день – утром и вечером. После вечернего приёма лекарств Алиса крепко засыпала и спала до обеда. После утреннего – ходила сама не своя, будто неживая. Лишь несколько часов в день Алиса улыбалась, но Натали понимала, что эта улыбка – не искреннее проявление эмоций, просто мышцы лица Алисы всё ещё помнят, что иногда нужно это делать, чтобы окружающие думали, что всё хорошо, и не задавали лишних вопросов.
Натали было больно смотреть на Алису, на этот крепко спящий целыми днями комочек. Ради сестры Натали отказалась от своих амбиций, и это – наименьшее, что она могла сделать. Алиса выглядела так, будто кто-то убил её душу, а тело – забыл, оставил жить, точнее – существовать. И Натали даже знала, кто это сделал. Это знание, однако, умножало испытываемую боль втрое.
Натали сама сотворила это с сестрой. Она сама её уничтожила – своими амбициями, стремлениями, слишком большим самомнением и неосторожностью. Это всё она, она сама…
========== Пять лет спустя: фотография ==========
Фотография в рамке. На фотографии – Жан, счастливый, в костюме. Рядом с ним – Белла, в свадебном платье. А чуть поодаль – Тайра, тоже в платье, но не в белом, пытающаяся улыбнуться для фотографии, но не способная скрыть печаль во взгляде.
Фотография в рамке стояла на тумбочке Тайры. Она искренне ненавидела эту фотографию, но убрать не могла. Это – единственный снимок, кроме совсем уж детских, на котором они с Жаном вместе. Пусть даже он с другой девушкой на первом плане, а она – вдалеке.
Теперь Жан жил отдельно, теперь Тайра редко с ним виделась. Она так и не решилась признаться ему в своих чувствах, точнее – не посчитала нужным. Но она всё ещё верила, что рано или поздно Жан поймёт, что Белла – не та девушка, которая ему нужна, обратит свой взор на Тайру. Она верила в это и терпеливо ждала.
Однако Жан в браке с Беллой уже пять лет, а о разводе не было и речи.
Неужели Белла ему не надоела? Не надоел удушливый дым ментоловых сигарет? Не надоели экстремально короткие юбки, прикрывающие лишь малую часть того, что должны были прикрывать?
Но Тайра обманывала сама себя. Она прекрасно знала, что теперь дела обстоят совсем иначе. Теперь Белла – примерная жена, которая держит дом в чистоте, а мужа – в сытости. Казалось бы, что в этом плохого? То, что ума у Беллы не прибавилось. Одно дело встречаться с сексуальной глупышкой – это можно оправдать влечением плоти. Но жить в браке с глупой домашней клушей! Этого Тайра не понимала.
Но одно Тайра знала точно – когда-нибудь Жану надоест. Если бы Белла была действительно достойной девушкой, то Тайра не имела бы ничего против их отношений. Возможно, здесь Тайра лукавила, возможно, Белла не нравилась ей из-за того, что Жан предпочёл её. Но ведь то, что они не пара видят и совершенно посторонние люди! Например, Сьюзан. Пусть она, по мнению Тайры, во многом ошибалась, но в том, что Жану была нужна совершенно другая девушка, не Белла, Тайра была солидарна со Сьюзан, как и в том, что этой девушкой должна быть она. Если уж все вокруг это понимают, то и Жан поймёт. Он ведь не дурак, совсем не дурак. Когда-нибудь он поймёт, что вкусный ужин и секс – не всё, что ему нужно от жизни, что с женой должно быть интересно разговаривать, и что лучшего собеседника, чем Тайра, ему не найти.
Тайре просто нужно ещё немного терпения. Нужно ещё немного подождать…
========== Пять лет спустя: неприятная встреча ==========
Разговор Ирэн с матерью был не из приятных. Ирэн узнала, что в ближайшее время родители планировали восстановить ей девственность и выдать замуж за человека, которого она если и знала, то очень поверхностно. Теперь семья того парня отказалась отказалась от брака. Ирэн тогда вздохнула с облегчением – по крайней мере, теперь ей не придётся повторно лишаться невинности. Хоть в чём-то Барбара помогла.
Однако замуж Ирэн всё-таки пришлось выйти. Родители отыскали семью, за отпрыска которой ни одну приличную девушку не выдали бы, а вот для испорченной Ирэн он был в самый раз. Теперь Ирэн не пыталась плыть против течения, согласилась. Пыталась только выяснить, чем провинился тот парень, но так и не узнала – от неё это тщательно скрывали.
Так Ирэн вышла замуж за Криса Кратча.
Крис тоже не знал, что случилось с Ирэн, но её тайна открылась во время первой брачной ночи. Ирэн просто не смогла расслабиться, сам процесс вызывал у неё отвращение. Ирэн рассказала всё своему новоиспечённому мужу и попросила, чтобы он не требовал от неё секса. Она понимала, что рано или поздно родители – как её, так и его, – начнут требовать внуков. И она понимала, что тогда сексом придётся заняться, возможно даже, что не один раз. Но вне процесса зачатия она не хотела слышать даже намёков. И Крис её понял, пообещал не приставать. Это обещание он держал вот уже на протяжении пяти лет.
Так они и жили – не любили друг друга, но доверяли и уважали. Со стороны они казались идеальной парой, но никто не знал, что спят они в разных кроватях.
…В тот день Ирэн возвращалась из магазина. Ничего не предвещало беды, пока за спиной она не услышала до боли знакомый голос. Голос, который она слышала всего раз в жизни, но запомнила и не желала больше слышать, особенно теперь:
– Ирэн, это ты?
Ирэн обернулась на имя. Это был человек, от одного воспоминания о котором у неё в горле вставал ком, а колени начинали дрожать от страха. Фред.
Вокруг было много людей, здесь Фред ничего не мог ей сделать. К тому же, Ирэн не хотела показывать свой страх. Она взяла себя в руки и ответила Фреду:
– Ну, здравствуй. Что ты здесь делаешь? Я надеялась, что кому-нибудь всё-таки хватило упорства остановить твои бесчинства, и ты гниёшь в тюрьме.
– Ты всё ещё на меня злишься?
Ирэн привёл в бешенство этот вопрос. Неужели он правда думал, что она всё забыла и простила? Разве такое вообще можно простить? Но ответила она с усмешкой:
– Нет, ты что, конечно нет. Прямо сейчас брошусь в твои объятья. Ты такого ответа ждал?
– Слушай, Ирэн, я понимаю, как сильно ты меня ненавидишь. Я и сам себя возненавидел после всего… Понимаешь, с другими девушками всё было иначе, они были на всё согласны. Но с тобой… С тобой я перешёл все границы, с тобой я действительно отвратительно поступил. И знаешь… Тот вечер перевернул моё сознание. Больше я ни с кем так не поступал. Не обещал любви, которой не мог дать. Я пытался строить отношения с девушками – нормальные, честные отношения. Но у меня ничего не получалось – ты не выходила у меня из головы. В какой-то момент я понял, что был по-настоящему влюблён в тебя. И мне очень жаль, что я так с тобой поступил… Прости меня.
Ирэн выслушала Фреда, но не поверила ни одному слову:
– Ты правда думаешь, что простого извинения достаточно?
– Я понимаю, что недостаточно. Я совершил ошибку, я её осознал, я сам себя наказал так, как это не сделала бы никакая тюрьма. Просто пойми – мне нужна ты. Я хочу начать всё сначала. Поверь, на этот раз в моей голове нет никаких коварных планов. Я просто хочу быть с тобой.
– К твоему сведению, я замужем.
– И что? Хочешь сказать, что любишь мужа?
– Не люблю, – честно призналась Ирэн. – Но в нём я, по крайней мере, уверена. Он никогда не причинит мне зла. Я его уважаю, я ему благодарна. А вот тебя я ненавижу. Имей ввиду – ты сейчас на свободе вовсе не потому, что я была милосердна и всё простила. Я мечтала о возмездии всё это время. Обстоятельства помешали мне довести дело до конца. И мне очень жаль, что этого не сделала другая.
– Я всё понял. До свидания?
– Прощай, – поправила Ирэн, развернулась на каблуках и быстро пошла прочь.
Фред долго смотрел ей вслед. Достал из кармана пачку сигарет и зажигалку. Закурил. Теперь в его душе боролись чувства, которые, казалось бы, никак нельзя испытывать одновременно.
Первое чувство – тоска, грусть. Фред грустил оттого, что упустил такую замечательную девушку. В словах Фреда не было лжи – по крайней мере, преднамеренной. Но его не приняли, ему не поверили.
Второе чувство – ненависть к себе. Он прекрасно знал, почему его не простили. Он знал, что такое нельзя простить. Он упустил её по собственной глупости, совершил непоправимую ошибку. Нужно было раньше понять, что Ирэн – та самая девушка, построить с ней нормальные отношения, а не совершать того, что он совершил.
И третье чувство – гордость за Ирэн. Она всё правильно сделала. Если бы она теперь поддалась на его уговоры, то он бы перестал её уважать, она бы стала ему неинтересна. Вполне возможно, что он вновь повторил бы тот ужасный поступок. По крайней мере, обманул бы точно.
Секрет прост – ему не нравилась та Ирэн, какой она была раньше – наивная, несколько глуповатая, безоговорочно верящая в любовь. Но ему безумно нравилась та Ирэн, которой она стала теперь – сильная, недоверчивая, знающая себе цену и… И ненавидящая его всей душой. Такой девушкой не так просто воспользоваться. Но если бы она согласилась попробовать начать сначала, то она упала бы в глазах Фреда. В нём вновь проснулся бы хищник, которого он так ненавидел.
Фред потушил сигарету и выбросил её в урну. В последний раз взглянул в ту сторону, куда ушла Ирэн. Её силуэт уже давно скрылся из виду, но Фред чувствовал, что сказал ей не всё, что хотел. Потребность договорить была настолько сильна, что он даже не сразу понял, что делает это вслух:
– Ты сделала правильный выбор, Ирэн. Будь счастлива. Не в любви, но в безопасности. И лучше бы нам больше с тобой не встречаться. Больше не оборачивайся на мой зов, никогда. Иначе я буду вновь тебя уговаривать. Я боюсь, что однажды ты сдашься и поддашься моим льстивым словам. Тогда я не смогу уважать тебя так, как сейчас. Тогда я сделаю много зла, от которого мы оба будем страдать. Это не нужно ни тебе, ни мне. В другой раз, когда я позову тебя, в другой раз, когда ты услышишь мой голос – беги как можно быстрее и дальше, не оборачивайся. Мне, конечно, будет от этого больно, но я заслужил. Так будет лучше для всех. Прощай, Ирэн.
Фред будто бы вышел из какого-то транса и осмотрелся вокруг. Он явно обратил на себя внимание проходящих мимо людей – кто-то смотрел на него с усмешкой, кто-то – с жалостью, как на сумасшедшего, кто-то – с опаской, как на маньяка, молодые мамочки старались как можно быстрее увести детей от странного дяди. Фред усмехнулся – он всё это заслужил. Он заслужил насмешек, он – безумец, он – маньяк, от такого человека, как он, действительно нужно оберегать детей. Впрочем, Фреду было всё равно, что думают о нём люди вокруг. Главное – он сказал Ирэн всё то, что считал нужным сказать.
Пусть даже она не услышала ни слова из его пламенного монолога. Фред почему-то был уверен, что этого и не нужно – Ирэн и так знает, что делать. Она теперь намного мудрее, теперь она не поверит Фреду.
