Текст книги "Лучшее во мне - это ты! (СИ)"

Автор книги: Ahe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Я подумал, – Шерлок толкнулся, раз, другой, и, услышав жадные стоны, лег сверху, продолжая вбиваться в желанное тело. – Я… думаю, нам… нам стоит вступить в брак, – сдавленно произнес он.

Джон притянул его к себе. На висках выступили капельки пота, дыхание участилось. Шерлок резко остановился, кровать скрипнула.

– Что скажешь? – Шерлок посмотрел на его лицо и сразу понял ответ…

– Тем не менее, вы не восприняли отказ за личную обиду и неуважение ваших чувств, – Ларри нажал на кнопку планшета и экран тут же загорелся.

– Конечно, – без промедления ответил Шерлок. – Я понимал, что всего с момента примирения прошло одиннадцать месяцев, но уже к тому времени решение связать с ним жизнь узами брака окрепло, и я был готов ждать столько, сколько ему было необходимо.

– Не многие мужчины способны открыто говорить об этом, – с уважением произнес Ларри.

– Попробую выразиться так: в моей голове есть своего рода архивы и файлы, этакий чертог памяти. Там запрятана и рассортирована важная информация, а все, что касается моих чувств... в этих моментах я стараюсь не сильно впадать в анализ, ведь большинство вопросов для меня риторические. Джон исключение для меня по всем пунктам.

– Вы рассуждаете довольно-таки необычно, будто сравниваете свой мозг с особым механизмом.

– Раньше меня считали бездушной машиной, ведь я заботился только о себе, а единственное исключение было связано с моим увлечением криминалистикой, – Шерлок усмехнулся. – Цель, которую я всегда перед собой ставил, это найти ответ – разгадку, и мне было плевать, как достичь этого, ведь мой мозг и мои аналитические способности запрограммированы так. Когда я веду дело, погружаясь в мир деталей и строго упорядоченного анализа, то полностью забываю обо всем, стараясь влезть в шкуру преступника, понять его и цели, преследуемые им. Отчасти подобный способ расследования касается только дел от восьмерки и выше по моей же шкале оценок преступлений. С возрастом я несколько изменил данный процесс и стараюсь как можно меньше отождествлять себя с кем-либо, и это полностью заслуга Джона, ведь всегда присутствует риск подвергнуть разрушению свою личность. Сейчас я, по крайне мере, стал осознавать, насколько психика даже такого незаурядного человека, как я, уязвима, – Шерлок сглотнул. – Кажется, я несколько отвлекся от нашей темы.

– Ничего страшного, – поспешил успокоить Ларри. – Думаю, читателям будет полезно узнать об этом, ведь многие даже не в состоянии представить, насколько тяжело раскрываются преступления, поскольку, наблюдая за вашей работой, невольно складывается впечатление, что данный процесс не труднее разгадки воскресного кроссворда.

– Слышал нечто подобное и, честно, меня раздражает огромное количество дилетантов, вдруг решивших, что их дедуктивные способности равны моим. Порой они такие кретины, что, доделывая работу за них, я поражаюсь их глупости и тому, как они смогли пропустить или уничтожить улику.

– Издержки популярности, – с умным видом произнес Ларри, – спрос, как говорится, рождает предложение. Но, пожалуй, мы вернемся к предыдущей теме. Меня интересует, когда же вы решились на вторую попытку?

– Второе предложение руки и сердца я сделал через две недели…

Мимо просвистела пуля сорок четвертого калибра, Шерлок спрятался за колонну, показывая жестом Джону, чтобы тот не смел высовываться из укрытия. События на складе Девоншира приняли скверный оборот, а до прибытия штурмующей группы еще, как минимум, пятнадцать минут, обойма браунинга Джона была полностью израсходована, а вот действующих соперников осталось, как минимум, тридцать, и все они до зубов вооружены...

События той ночи оба никогда не обсуждали, ведь Джон помнил, с каким ужасом, будучи полностью бессильным и парализованным из-за действия мощного по силе удара электрошокера, он наблюдал за тем, как Шерлока подвешивали на стальном крюке. Армированная цепь впивалась в его горло, выпирали вены и синела кожа шеи. Шерлок старался ослабить действие удавки, пытаясь уменьшить давление звеньев, отодвигая их дрожащими пальцами. Его ноги болтались в воздухе примерно в четырех дюймах от пола, а в глазах уже темнело и стояло красное марево. То дело едва не стало последним в его жизни. Когда штурмующая группа спецназа ворвалась в здание, Шерлок был уже на грани, совершенно ничего не различая перед собой. Кровь шумела в ушах, руки сводило судорогой, мышцы на всем теле будто одеревенели, а сердце бешено колотилось в его груди.

Следующие события смутно сохранились в памяти, ведь как только ноги Шерлока коснулись земли, он рухнул на пол и сильно закашлял. Легкие мгновенно обжог холодный воздух вперемешку с поднявшимся столбом пыли. Уши заложило – он ничего не слышал. Попытавшись встать, он тут же свалился. Мысленно Шерлок старался подчинить себе тело, взглядом пытаясь определить местоположение Джона. Лишь с четвертой попытки ему удалось удержаться на ногах, хотя они еще дрожали. Глубокий вдох и медленный выдох. Осторожные неуверенные шаги.

– Шерлок, – сдавленно произнес Джон, которого к тому моменту уже поместили на носилки.

– Прости… Я должен был послушать тебя, – голос Шерлока был хриплым.

– Мы потом поговорим об этом, – ободряюще сказал Джон.

– Я все еще хочу, чтобы ты подумал над моим предложением, – Шерлока пробил кашель.

– Сейчас не очень уместно обсуждать это, – тихим и уставшим голосом ответил Джон.

– Мистер Холмс, вам необходимо в больницу, – обратился один из врачей, увидев багровый след, оставшийся от цепи.

– Минуту, – раздраженно отозвался он. – Так что?

– К чему спешка? – Уотсон покачал головой. – Нет, прости, но я не готов…

– Вы вновь отказали ему? – Ларри поджал губы.

– Да, – задумчиво произнес Джон. – На тот момент я предпочел все списать на впечатлительность Шерлока.

– Однако через месяц, в рождество, у вас двоих уже появилось по обручальному кольцу на безымянном пальце. Так все же, что изменилось за столь короткий срок?

– В сущности – ничего. Мы оба жили так, как раньше.

– Шерлок долго болел той зимой.

– Уж не намекаете ли вы, что я дал согласие из жалости? – Джон покосился на Ларри.

– Нет, просто со слов Шерлока, получается так.

– У него была одна из легких форм гриппа, которую он выдавал чуть ли не за смертельную болезнь.

– Ничего серьезного? – вновь удивился журналист.

– Конечно, нет, – Джон махнул рукой. – Обычный кашель, слабость и температура. Надеюсь, Шерлок не думает, что меня тогда растрогал его шмыгающий покрасневший нос?

– Вы не правы, – поспешил добавить Ларри. – Мистер Холмс считает данный факт немаловажным, ведь вы увидели его слабым и нуждающимся в вашей заботе.

– Если вспомнить его специфическую манеру говорить, то я все же сказал правильно, – Джон недовольно посмотрел на ободок своего обручального кольца, – однако об этом я поговорю с ним позже.

– Вы не ответили на мой вопрос. Почему вы ответили согласием?

– Сейчас я могу сказать, а вот тогда... Все дело в том, что я люблю его, мистер Томпсон.

Шерлок Холмс повалил Джона Уотсона на кровать.

– Ты хочешь меня заразить? – недовольно прозвучал голос Джона.

– Не одному же мне предписали постельный режим, – игриво ответил он.

– У тебя еще температура, и я молчу про щетину, – Джон поцеловал кончик носа Шерлока. – Я бы повременил с сексом.

– Раскрою тебе маленькую тайну: подобные просьбы и пожелания совершенно бессмысленны, тем более, это – единственное, что может занять меня во время болезни, – капризно подытожил детектив.

– Ты весь горишь, – Джон откинулся головой на подушку, – тебе нужен покой.

– Терпеть его не могу, – Шерлок тут же слез с него и пристроился на соседней подушке.

– Я могу побыть с тобой, – Джон дотронулся до его руки.

– А как насчет моих пожеланий? – Шерлок повернулся к нему лицом.

– Думаю, что на правах больного ты можешь рассчитывать на их выполнение, – Джон пододвинулся к нему ближе.

– Тогда, ты не против почесать мне спинку? – саркастично произнес Шерлок. – Подать стакан воды или рассказать сказку?

– Для больного не слишком ли много? – тихо спросил он. Ладонь Шерлока легла на его щеку, большим пальцем он погладил чуть шершавую кожу.

– Говорил ли я тебе, как я рад тому, что ты простил меня? – Шерлок провел рукой по волосам Джона, – не знаю, что со мной происходит, но в последнее время я постоянно думаю только о тебе.

– Если болезнь – это очередной повод признаться мне в любви, то… – начал было Джон.

– Ты прав, – перебил его Шерлок, дотронувшись пальцем до его рта. – Как бы я раньше негативно не относился к этому слову и его определению, но, глядя на тебя, мне, правда нечего сказать, кроме этой банальной и избитой фразы: я тебя люблю.

– Мне лестно, – спокойно произнес он.

– Ты всегда так поступаешь. – Шерлок убрал руку. Джон мгновенно ощутил эту потерю, а выражение лица его любовника стало серьезным. – Ты никогда не говорил мне, что любишь меня, вечно ухитряясь всячески обойти слово «люблю».

– Люди всегда вкладывают слишком большой смысл в данное слово, – с трудом ответил Джон.

– Тогда я не понимаю, почему ты со мной? – ни один мускул на лице Шерлока не дрогнул. Джон сразу почувствовал напряженную атмосферу, воцарившуюся в комнате, и это ему совершенно не нравилось.

– Ответ кроется здесь, – Джон указал на область своего сердца. – Все дело в том, что я не представляю свою жизнь без тебя – Шерлок Холмс, ты тот, кто заново научил меня чувствовать.

– Нет, – Шерлок высвободил свою руку, – ты просто не хочешь до конца раскрыться передо мной, оставляя себе «подушку безопасности» на тот случай, если в итоге я обману тебя, верно? – Шерлок прищурился. – Я могу многое понять, прочитать между брошенных тобой фраз и слов, на самом деле, не трудно догадаться, о чем ты думаешь и чем обеспокоен. Все передо мной, – Шерлок с грустью улыбнулся. – Как бы мне не нравился настоящий ответ, но я озвучу его. – Джон сглотнул, удивляясь этой завораживающей способности своего любовника – поглощать и концентрировать все внимание на нем. Тембр голоса Шерлока стал ровнее и глубже. -Ты все еще не доверяешь мне, и, сколько я не пытаюсь тебя переубедить, это бесполезно.

Джон замер, ведь сказанное было правдой, стопроцентным попаданием в самое яблочко.

– Прости, Шерлок, – Джон закрыл глаза. – Я, правда, не могу пока сказать эти три слова вслух, но мне кажется, что озвучивать эту очевидность для тебя – глупо.

– Это не очевидность для меня. Пожалуйста, посмотри на меня, – с прежней теплотой прозвучал его голос, и Джон открыл глаза. – Мы оба с тобой не идеальны, да, в нашей жизни полно ошибок, было бы еще большим идиотизмом отрицать это.

– Шерлок, насчет того предложения, – Джон вдруг замялся и решительно произнес. – Я согласен.

– Что? – выдохнул Шерлок. – Ты не можешь сказать: «Я люблю тебя», но отвечашь «да»?

– Разве это имеет значение? То есть, нет, конечно, это важно, как и клятва супругов, однако мне думается, что для такой странной парочки, как мы с тобой, не существует нормы.

– Ты хочешь, чтобы мы вступили в брак? – Шерлок задумчиво посмотрел на него.

– Да…

– Довольно необычная история, – присвистнул Ларри.

– Порой в наших с ним взаимоотношениях и поступках напрочь отсутствует логика, – философски подытожил Холмс, – но эти тринадцать лет совместной жизни, когда он появился в моей жизни в качестве компаньона, а в итоге стал мужем, поверьте мне – самое лучшее, после появления детей.

– Мы еще вернемся к теме детей, сразу после того, как вы ответите на вопрос, почему вдруг вы сделали свадьбу тайной, никого не предупредили, а просто поставили всех перед уже состоявшимся фактом?

– Джон не любит шумиху и излишнее внимание, я же считаю, что это событие касается только нас двоих.

– Но вы не предупредили об даже свою семью, родственников и друзей.

– В интернете есть и такое?! – удивленно воскликнул Шерлок. – Мне интересно, в каких это таких местах вы искали информацию и как подбирали вопросы к нашей встрече? Даже не представляю, откуда фанатам об этом может быть известно…

Джон проснулся в постели совершенно один, хотя обычно Шерлок вставал значительно позже его. Пустота под боком после первой же брачной ночи напрягала, Джон вылез из-под одеяла и, зевая, направился на кухню, надеясь отыскать там своего супруга. Глаза Джона были прикрыты, поэтому он не сразу заметил компанию, собравшуюся в их гостиной.

– Кхм, – покашливание Холмса старшего, – с добрым утром, Джон.

Уотсон открыл глаза и с удивлением посмотрел сначала на Майкрофта, а затем перевел взгляд на Лестрейда, стоявшего возле окна.

– Рад вас видеть, – скованно произнес Джон, прикрыв руками свое достоинство, ведь предстать перед своими теперь уже родственниками обнаженным не самое лучшее начало.

– Отвернись уже, Майкрофт, иначе я решу, что ты испытываешь физический интерес к моему супругу, – хладнокровно изрек Холмс младший, сидевший в своем кресле. Грег же сразу предпочел отвернуться, прежде чем Шерлок сделает замечание и ему.

– Не думал, что у нас с утра будут гости, – нервно произнес Джон и выразительно при этом посмотрел на Шерлока, на что тот лишь пожал плечами.

– Как поживает мой племянник? – неожиданно решил перевести тему Шерлок.

– Неплохо для ребенка, который родился двенадцать часов назад, – Майкрофт прикусил нижнюю губу.

– Вас, значит, тоже можно поздравить? – Джон достал из холодильника молоко, после чего поспешил скрыться за дверьми спальни.

– Верно, Джон, – Холмс-старший продолжал пристально смотреть на брата.

– Мы не хотели, чтобы кто-нибудь присутствовал на церемонии, – безапелляционно заявил Шерлок, – ты ведь это прекрасно знаешь, Майкрофт, – сделал сильное ударение на его имени.

– Могли бы хоть намекнуть, – влез Грег. – Я даже не сразу поверил в это, – он нервно прошелся по комнате, после чего сел на диван.

– Он все еще волнуется, – констатировал Шерлок, искоса посмотрев на Лестрейда. – Роды, я думаю, пошли не так гладко.

– Схватки длились пять часов, она была слишком упряма и не соглашалась на кесарево, – маска с лица Майкрофта спала, теперь он выглядел как никогда обессиленным и уставшим.

– Прости, но я не дам тебе срывать свою злость на нас, – Шерлок встал и застегнул пиджак. – Поздравляю вас с пополнением, но, поскольку у нас сейчас медовый месяц и через семь часов самолет…

– Да у вас весь год медовый месяц, – громко произнес Лестрейд, перебивая. – Мог бы для разнообразия поддержать своего брата, – Шерлок непонимающе посмотрел на комиссара, – да к черту вас, Холмсов, разбирайтесь, как хотите, – он встал и быстрым, резким шагом покинул помещение.

– Перенапряжение, – Шерлок прищурился, провожая Грега взглядом. – Однако я все еще не понимаю, к чему этот визит, ведь ты не собираешься предложить мне новое дело.

– Мы семья, Шерлок, – Майкрофт встал и поравнялся с Шерлоком, – пора бы принять этот факт.

– Кровного родства, как неопровержимого факта, мне достаточно, – колко ответил он.

– Я хочу, чтобы ты увидел своего племянника.

– Это маленькое скукоженное и орущее существо, причиной появления которого стала твоя прихоть? – Шерлок насмешливо посмотрел на брата.

– Это «маленькое скукоженное и орущее существо» – мой сын, – гордо произнес Майкрофт.

– Надеюсь, он не станет таким же напыщенным и тучным, как ты.

– Боюсь, мы и вправду никогда не сможем найти общего языка, если ты и дальше будешь держаться за свои детские обиды. Пора бы тебе научиться смотреть на мир открыто, думая не только о прошлом, но и хоть раз задуматься о будущем.

– Я не такой, как ты, и мы оба понимаем, насколько отличны друг от друга, – Шерлок усмехнулся. – Смотря на одни и те же детали, мы анализируем их по-разному. Мне подвластно лишь движение назад, я ищу предпосылки их появления в прошлом, создавая цепочку умозаключений, ты же на основе этих мельчайших подробностей способен предсказывать все возможные события будущего.

– Вечная обида, хотя, чего я ожидал от тебя, – Холмс-старший взял в руки свой зонт-трость, – я надеюсь, наши взаимоотношения не коснутся Грега или ребенка – я бы не хотел быть причиной того, что ты вдруг решить взаимоисключить их из своей жизни?

– С чего такая забота? Неужели, тебя вдруг стали волновать не только судьбы мира, но и простые смертные?

– Я все же сделаю ставку на твою зрелость. Когда-нибудь ты поймешь меня, братец…

– У Шерлока всегда были довольно натянутые отношения с семьей, но я никогда не спрашивал его о прошлом. – Джон поправил часы на руке, выглядел он при этом немного взволнованно.

– Тогда перейдем к другой теме, – понимающе сказал журналист. – Спустя три месяца после свадьбы вы решились на появление ребенка с помощью суррогатного материнства, – журналист поерзал, стараясь удобней устроиться на стуле.

– Идея принадлежала мне, – Джон кивнул, – пусть это звучит эгоистично, но у меня был только один шанс уговорить его стать донором, ведь я так и не получил свое свадебное путешествие, – улыбка. – Я всегда хотел иметь семью и детей, в отличие от моего партнера, который был совершенно не готов к такому повороту.

– У нас примерно полчаса до заседания, – страстно прошептал Шерлок, расстегивая рубашку Джона, – если мы поторопимся…

Ненужный предмет одежды полетел на пол, Шерлок повалил партнера на диван, в солнечном свете блеснули два ободка обручальных колец. Рука Джона привычно зарылась в кудрявых волосах.

– Скажи мне что-нибудь дико сексуальное, – эротичный шепот детектива.

– Я хочу от тебя ребенка, – вырывалось у Джона. Шерлок мгновенно слез с него и выжидающе посмотрел. Видя замешательство, он нетерпеливо произнес: – Хочешь быть сверху – я не против.

– Ты не понял, я хочу ребенка, – Джон тут же принял сидячее положение, – от тебя.

– Как врач, ты же понимаешь, что мужской организм не предназначен для этого, как ни старайся, а природой подобного не предусмотрено, – с умным видом произнес он.

Джон улыбнулся и притянул Шерлока к себе ближе, тот все еще недоверчиво смотрел на супруга.

– Я думаю над тем, что в качестве подарка и компенсации за испорченный отдых ты бы мог пожертвовать своим семенем, – шутливо сказал Джон.

– Чтобы ты «осчастливил» им кого-то другого? – Шерлок нахмурился, явно не одобряя эту идею.

– Верно, – Джон облизнул нижнюю губу, – я хочу воспользоваться услугами суррогатной матери.

Шерлок фыркнул и сел рядом. Его сексуальный настрой определенно сошел на нет.

– Зачем нам ребенок? – с хмурым видом изрек Холмс.

– Ты разве не завидуешь семье твоего брата? – Джон пододвинулся ближе. – Ребенок очень сблизил Майкрофта и Грега, знаешь, я просто в восторге от их малыша.

– Он только спит, срыгивает и плачет, о каком «восторге» речь? – брезгливо спросил Холмс.

– Просто я подумал, что после того, как наша жизнь наладилась, было бы неплохо подумать о продолжении рода.

– Джон, пойми, я и ребенок звучит как-то слишком противоречиво, – Шерлок положил свою руку поверх его. – Ты любишь детей и легко находишь с ними общий язык, но не я…

– Я всегда считал, что гордость, умение отстаивать свое мнение и жизненную позицию – это кредо. Только с годами я научился прислушиваться и к чужому мнению, уважать позицию других, близких мне людей, – вид Шерлока был задумчивым. – Согласитесь, глупо, будучи гордым и умным, быть одному. Джон всегда хотел полноценную семью, теперь я осознаю, насколько это действительно важно. Я благодарен ему за то, что первые два года жизни Хэмиша он не винил меня и не попрекал, – тон его голоса был сдержан. – Я действительно упустил многое: первые шаги, первые слова – все то, что я наблюдал и чему радовался, когда в нашей жизни уже появилась Виктория – дочь Джона.

– В тот период вы погрузились в работу, тогда вновь объявился маньяк в Ричмонде, появление которого наделало много шума в прессе, а на его счету было семь жертв, – подтвердил Ларри.

– Нет, на самом деле, причина одержимости работой крылась в том, что, оставаясь дома с ребенком, я подсознательно боялся сделать что-то не так, – Шерлок улыбнулся, – моя уверенность подвела меня. Я во всем сомневался и паниковал по пустякам.

– Это проблема касается всех родителей, заботящихся о своих детях.

– Мой случай несколько иной, ведь первым младенцем, которого я держал на своих руках, был мой племянник – Артур. Стоило мне только дотронуться до него, как возле сразу оказались дающие наставления родители. К стыду признаться, но я испытывал самую настоящую панику и непонятную дрожь.

– Такое бывает, – Ларри взял в руки кружку, – меня тоже первое время пугали дети.

– Я всегда отставал от сверстников в эмоциональном плане, поэтому только через год-два у меня проснулся родительский инстинкт.

– Пап, – маленькая ручка схватилась за штанину и потянула вниз, – пап.

Шерлок поставил пробирку в штатив и посмотрел вниз. Рост Хемиша был всего два фута и шесть дюймов, что вполне соответствовало его возрасту. Малыш задрал голову вверх и с интересом смотрел на него.

– Что случилось? – как можно более спокойно поинтересовался Шерлок, которого в четвертый раз отвлекли от работы.

– Я хочу кушать, папочка сказал, что ты меня накормишь, – пробормотал ребенок.

– Тебе почти три, ты в состоянии сам приготовить себе хлопья, – хотел было отмахнуться от него Холмс, но Хэмиш еще раз дернул его штанину.

– Папочка сказал, что я не должен завтракать, обедать и ужинать ими, – протестующе сказал Хэмиш. Шерлок в очередной раз удивился тому, в кого ребенок такой упрямый и непослушный.

– Как твой отец, скажу, что это неправда, – Шерлок встал из-за стола. – Что еще он передал?

Хэмиш задумчиво посмотрел на носки своих новых лакированных ботинок, после чего постарался передать интонацию Джона.

– Не позволяй ему забывать про тебя, напомни, что он должен отвезти тебя к педиатру и позаниматься, – после чего Хэмиш вскарабкался на стул, который еще совсем недавно занимал отец, и встал на него, держась за стол.

– Он не сказал, во сколько у тебя прием? – Шерлок достал пакет с кашей, на котором была прикреплена записка, оставленная Джоном. Хэмиш только отрицательно покачал головой и потянулся к своей фарфоровой кружке, на которой ярко был изображен алфавит с животными в виде букв. Малыш с нескрываемым интересом посмотрел на её содержимое и указательным пальчиком дотронулся до насыпанного в нее белого порошка, напоминающего кристаллы сахара.

Шерлок поставил кастрюлю и опустил пакет с кашей, после чего обернулся и заметил ребенка, облизывающего свой палец, после перевел свой взгляд на кухонный стол, обставленный результатами своего опыта, и с нескрываемым ужасом взглянул на сына, все еще держащего в руках кружку. Холмс подскочил к нему и тут же выхватил её из рук.

На протяжении часа он проводил анализ появления небольшого количества безвредного оксалата кальция в почве из гликоля, обнаруженного вместе с покойным. Вывод напрашивался такой, что сам гликоль образовался из гликоль альдегида, при помощи альдегид гидрида генеза – этиленгликоля, яда безвредного вне человеческого организма, очень сладкого на вкус и при длительном применении кристаллизирующегося в почках, приводящий к летальному исходу.

– Хэмиш, сколько раз я тебе говорил не пробовать ничего на вкус, даже если оно кажется тебе знакомым и съедобным, – Шерлок взял его на руки.

– Это же был сахар, – невинно произнес он, видя взволнованность отца, тут же обнял его за шею. – Я больше не буду так делать.

Холмс прижал к себе сына и в очередной раз удивился тому, почему он не способен наказать или хотя бы отругать этого маленького манипулятора.

– Первое время мне было тяжело, – Джон закусил нижнюю губу, – я видел, насколько нелегко Шерлоку, как он напряжен из-за новой для себя роли и одновременно под боком был Хэмиш, который требовал много внимания и заботы. Я переключился, естественно, на ребенка, когда же появилась Виктория, в процесс воспитания уже был вовлечен Шерлок, поэтому было значительно легче.

– Шерлок очень любит дочь, это так?

– Оба ребенка любимы им, даже не знаю, как ответить на этот вопрос. Возможно, такое впечатление сложилось из-за того, что Шерлок посвящает ей много времени, ведь Виктории только исполнилось три, а Хэмишу уже семь лет и он у нас во многом самостоятельный.

Хэмиш вошел в гараж их нового дома, расположенного в районе Холланд-парка. Он подошел к архиву отца, упакованному в большие коробки. В связи с переездом и гиперактивностью детей картотека преступников и совершенных ими преступлений, давно потеряла свою упорядоченность и хоть какую-то логичность, газетные вырезки порой просто выдирались и служили очередной поделкой из бумаги, а скрупулёзные пометки, написанные неровным угловатым почерком, украшались забавными рисунками. Папка же с самым толстым делом, на которой маркером было написано «Мориарти», благодаря единоличным усилиям Виктории служила рисунком их семьи и, увы, не пробуждала былые воспоминания у взрослых.

Хэмиш оглянулся по сторонам в поисках предмета, который в целях безопасности был отобран родителями. Он подошел к столу, встал на цыпочки, стараясь дотянуться до индукционной катушки старого форда, которую он нашел в том самом архиве. Из разговора взрослых Хэмиш понял, что пока не достаточно вырос для игр с ней, но, будучи в душе Холмсом, он не признавал слова “нет”.

Взяв катушку в руки, Хэмиш достал из кармана заранее приготовленную цветную бумагу, которую взял у сестры, и начал искрами прожигать маленькие отверстия, проверяя диапазон её действия. Медленно двигался подобно фокуснику Стивену Фрайну*, как вдруг бумага загорелась. Огонь подбирался к пальцам, так что он не в состоянии был её удержать. Горящая бумага приземлилась как раз в раскрытую коробку. Газеты, как известно, горят очень быстро. Глаза Хэмиша удивленно раскрылись, наблюдая за внушительным пламенем. Однако мальчик не растерялся и тут же побежал к своему портфелю, достал из него первый же плотный учебник, после чего вернулся к коробке и начал тушить её. Огонь быстро потух, зато помещение начало наполняться дымом. Открыв максимально створку автоматической двери, ребенок тут же был пойман с поличным миссис Хадсон, которая присматривала за ними, когда родители отправлялись на очередное дело. С того дня Хэмиш Холмс решил отложить опыты с огнем и бумагой и сконцентрироваться на более простых – батарейках и радиоприемниках.

– Хэмиш у вас изобретатель? – уточнил Ларри.

– Если самодельную охранную сигнализацию, представляющую проволоку, батарейку и звонок можно назвать изобретением, то да, – устало сказал Шерлок. – Если открыть дверь, она тут же прижимает проволоку к выводам батарейки, цепь замыкается и включается звонок. Мой сын гиперактивный, поэтому представьте, сколько раз за день он заходит и выходит из нее.

– Почему же вы не уберете её?

– Я не хочу повторять ошибку своих родителей, – без промедления ответил он.

– Разве вы не боитесь того, что это плохо может сказаться на воспитании?

– Ничуть, – Шерлок усмехнулся, – когда проводишь время с ними и видишь их открытость и непосредственность, неожиданно ловишь себя на мысли, что ты им завидуешь. Мое детство было полно правил, вечных нравоучений, попыток приучить к порядку и научить как можно меньше проявлять свои эмоции.

– Можно они побудут сегодня у вас? – нервно сказал Шерлок Грэгу.

– Конечно, – он пропустил в дом детей, – что-то случилось?

– Нет, – зло ответил детектив.

– Папочка вчера ушел, – поспешила объяснить Виктория, – они поссорились.

– Джон не ночевал дома? – удивленно спросил Лестрейд.

– Просто присмотри за детьми, – Шерлок развернулся и пошел на выход.

Хэмиш бросил свой рюкзак у порога, после чего поднял голову вверх и произнес, обращаясь непосредственно к Грэгу:

– Им просто нужно сексануть в одиночестве, вот они и избавились от нас, – пояснил мальчик.

– Что? – щеки комиссара полиции покраснели.

– Сексануть, – повторила Виктория. – Это когда папа наклоняется к папочке, они перешептываются, краснеют и дотрагиваются друг до друга.

Лестрейд сглотнул и взял девочку на руки.

– Возможно, им действительно не помешает, – хрипло произнес он. – Вас покормили?

– Хэмиш сделал сэндвичей, – Виктория обняла за шею Лестрейда, – а Артур у себя?

– Конечно, вы можете подняться к нему и поиграть…

– Так и сказали? – Ларри засмеялся.

– Да, – Джон не смог не сдержать улыбки, – вот она – детская непосредственность, однако сын не в первый раз заставляет нас покраснеть, ведь он достаточно смышлёный.

– И что же такого он сказал? – не скрывая своего интереса, поинтересовался журналист.

– Ему было четыре, и он только начал посещать подготовительную школу…

Джон вышел из машины и направился к входу в постройку викторианской эпохи, которая после капитального ремонта больше походила на пряничный домик с красными ставнями, низким белым забором и выбеленными наружными стенами, откуда доносились пронзительные детские вопли. Он вошел в здание и завернул в коридор, после чего заглянул в большой класс, где дети бегали по какой-то понятной только им траектории. Несколько девочек шептались, рассматривая рыжего мальчика, вытирающего в этот момент липкие испачканные в шоколаде руки прямо об одежду. Джон посмотрел внимательно по сторонам, пытаясь отыскать во всем этом разнообразии знакомую кудрявую макушку.

Завидя Джона, одна из молоденьких учительниц мгновенно поспешила к нему, по пути убирая телефон в карман джинсов. На золотом бейджике под логотипом школы было написано её имя – Аманда, а по загоревшемуся взгляду было понятно, что она знала, кто этот человек.

– Здравствуйте, Аманда, – Джон дружелюбно улыбнулся, – я отец Хэмиша Холмса – Джон Уотсон.

– Рада с вами познакомиться, – Аманда улыбнулась в ответ, и на её щеках тут же появились восхитительные ямочки. Раньше бы Джон счел её симпатичной и не упустил возможность пофлиртовать с хорошенькой учительницей, но теперь эта затея лишена всякого смысла.

– Где я могу найти его? – Джон еще раз пробежался взглядом по присутствующим в комнате детям.

– Он решил не ходить в общую комнату для игр и остался в классе, – весьма деликатно сообщила она.

– Хэмиш кого-то обидел, верно? – Джон прекрасно знал повадки своего сына и специфическое чувство вины, когда он наказывал себя одиночеством.

– Одна из девочек назвала его аппликацию из цветных кусочков бумаги великолепной, после чего чмокнула в щеку, а Хэмиш тут же назвал её глупой и начал усиленно тереть щеку рукавом рубашки.

– Никаких драк, – облегченно произнес Джон, ведь ему уже порядком надоели ссадины и вечно разбитая нижняя губа Хэмиша.

– Я провожу вас, – Аманда указала на выход. Они вместе прошли в самый конец коридора и вошли в просторный класс заставленный множеством поделок, увешанный яркими рисунками. Хэмиш сидел к ним спиной за партой и что-то раскрашивал в своем альбоме синим карандашом.