Текст книги "Механизм должен работать (СИ)"

Автор книги: Агатион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Мы бы хотели поговорить с одним из ваших работников, мистер Гаррис.

– С Денни?

– Денни? – не понял Ваймс.

– Денни Златосерд, – пояснил мистер Гаррис, – Работает у нас под псевдонимом Черный Граф. Вы ведь с ним хотели поговорить?

Ваймс кивнул. Обычно всех вампиров звали «фон», даже если родом они были не из Убервальда, что-то вроде повальной моды или жажды соотвествовать статусу. Даже старый добрый Артур Подмигинс сейчас называл себя не иначе, как Варго Сент-Груэт фон Вилинус.

– Гибель той девушки – страшная трагедия. Но, господин Ваймс, я уверяю вас, что наш Денни к этому не имеет никакого отношения. В ту ночь он работал в клубе, это могу подтвердить и я, и другие наши мальчики. Впрочем, – Гаррис заметил, как мрачнеет лицо Ваймса, и поспешил свернуть тему, – Вы и сами сможете в этом убедиться, когда поговорите с ним. Он ждет вас наверху.

Они поднялись по лестнице на третий этаж. Гарриc сказал, что Граф проживает в «Коте» постоянно, а значит, его комната должна была быть приспособлена для комфортного пережидания дня. Впрочем, большинство вампиров довольствовалось плотными шторами и гробом с мягкой подушкой.

Ваймс толкнул дверь, и та поддалась с тихим скрипом. В комнате было пусто. Ваймс сделал осторожный шаг вперед, осматривая комнату на предмет возможных укрытий.

«Справа».

– Здравствуйте, командор… – прозвучал бархатный голос у самого уха.

Рука Ваймса непроизвольно дернулась к мечу.

Он резко развернулся.

Вампир появился словно из ниоткуда и сейчас стоял меньше чем в шаге от Ваймса, хищно улыбаясь. Воздух дрогнул, и Ваймс услышал, как Салли совсем рядом тихонько постучала ногтями по рукояти своего меча. Проклятье, она же только что была в коридоре! Как быстро и тихо они умеют двигаться?

Несколько мгновений два вампира изучали друг друга из-за Ваймсова плеча, а потом Граф растянул губы в широкой дружелюбной улыбке (настолько широкой, что любой желающий или не желающий смог бы разглядеть клыки).

– Простите мне мою грубость, я не смог отказать себе в удовольствии посмотреть на знаменитого командора Ваймса, так сказать, в действии, – Черный Граф отступил на шаг и примирительно развел руки в стороны. – Примите мои поздравления, у вас прекрасная реакция… для человека.

– Я бы мог расценить это как нападение на офицера при исполнении… – Ваймс медленно вернул меч в ножны, не сводя глаз с вампира. Сердце все еще выстукивало учащенный ритм.

– Я не коснулся вас и пальцем. Нет, командор, если хотя бы половина того, что говорят о вас – правда, вы этого не сделаете.

Кажется, Черный Граф приложил все усилия, чтобы максимально испортить первое впечатление о себе. Это было издевкой или своеобразным бунтом? Ваймс не знал, сколько на самом деле лет Златосерду, но в любом случае, не поздновато ли для подобного мальчишества?

– Настолько доверяете слухам, господин Златосерд?

– Отнюдь, – вампир опустился в одно из кресел и вальяжно закинул ногу на ногу, – я верю своим глазам. В тот момент, когда вы считали, что опасность реальна – вы шагнули вперед и прикрыли собой коллегу, хотя в реальной стычке у нее было бы куда больше шансов против меня. Поэтому я еще раз искренне прошу у вас прощения…

Вампир жестом пригласил их присесть.

Ваймс смог, наконец, спокойно рассмотреть его. «Черный Граф» в полной мере отрабатывал свой псевдоним. У него были длинные темные волосы, которые он носил распущенными по старой моде. Одежда его, тоже полностью черная, состояла из странного хитросплетения атласа, кожи и бесчисленного множества шнуровок и застежек. Черт, да он даже глаза подкрашивал.

– Итак, чем я могу быть полезен нашей доблестной страже?

Театральность. Ваймс поймал нужное слово. Театральность сквозила во всем, что говорил и делал Черный Граф. Она была в его жестах, в его словах, в его манере держать себя. Даже в том легком намеке на акцент, которым он приправлял свою речь.

– Вы работали здесь в ночь на десятое грюня? – Ваймс достал свой блокнот и хмуро уставился на вампира поверх страниц.

– Ве-ерно, – Граф по-кошачьи прищурился и склонил голову набок.

Опять это чудное «о». Оно должно было бы намекать на Убервальдский акцент, но произношение было неточным.

– Кто может подтвердить ваши слова?

– Гаррисон, Антуан, близняшки Тонни… Командор, вы ведь не ждете, что я выдам вам имена своих клиентов?

– Если они могут подтвердить вашу невиновность.

Вот оно. На миг за образом «Черного Графа» проступил Златосерд. Ваймс был практически в этом уверен, лицо у него, в отличие от фон Диклиха было очень живым и… говорящим. Оставалось вытащить Златосерда на поверхность.

– Исключено, – вампир покачал головой. – Полная анонимность – это одно из основных условий моей работы. Тем более, в такое неспокойное время. Мои клиенты платят в том числе и за мое молчание.

– Я думал, ваши клиенты платят за то, что из них сосут кровь.

– Сосут… – Черный Граф рассмеялся тихим двусмысленным смехом. – О нет, все намного… глубже. Они приходят ко мне за помощью.

Ваймс фыркнул:

– Помощь? Это больше похоже на кровавый аттракцион для тех, кто не знает, как еще пощекотать себе нервы.

– Страх? Да, отчасти дело в нем. Но вовсе не так, как вы думаете. Они приходят ко мне не для того, чтобы испугаться, они приходят ко мне, чтобы наоборот избавиться от страха.

«О, да ты у нас философ. Хорошо, продолжай говорить».

Ваймс еще не понимал до конца, что Златосерд прячет. Но прятал он это так… явно, что инстинкт стражника просто не мог молчать. Ваймс не был уверен, что то, что скрывает Златосерд хоть как-то относится к делу, но… Ты не узнаешь наверняка, пока сам не убедишься, верно?

– Они приходят ко мне, полные страхов и тревог. Они вручают себя мне, потому что они мне доверяют. И, командор, я не предам это доверие.

– Вы говорите так, словно очень хотите убедить. Вот только я никак не пойму, кого – меня или себя? – Ваймс почувствовал слабину в обороне и решил надавить. – Это очень личное, верно? Но почему? Когда-то произошло что-то очень дурное? Что-то, что вы хотите, но не можете исправить?

Златосерд молча смотрел на него.

– Когда вы говорите про страх, то смотрите в сторону, и лицо на мгновение меняется. Вы или очень хороший актер, слишком хороший для подобного заведения, или вас самого что-то пугает в ваших воспоминаниях.

– Я никогда не прикоснусь к кому-то против его воли, – медленно, будто молитву произнес Златосерд. – Мне нечем подтвердить эти мои слова, командор, но…

– «Не прикоснусь», – Ваймс отложил блокнот, – Не «не прикасался?»

Руки Златосерда сжали подлокотники кресла так, что дерево треснуло.

– Это было давно. Очень давно, командор. И это никак не относится к делу, по которому вы пришли…

– Если я стану закрывать глаза на одно преступление, пока занимаюсь другим…

Златосерд горько улыбнулся.

– Вы слегка опоздали к расследованию этого преступления, господин Ваймс. Для начала, вам бы стоило родиться пораньше…

– Сколько лет назад это произошло? – осторожно уточнила Салли.

– Сто восемнадцать, мэм.

Ваймс услышал, как Салли выдохнула сквозь сжатые зубы. Он вопросительно уставился на нее.

– Граф фон Дорн, – произнесла она, словно это что-то объясняло. – Так вы один из…

– Да! – Златосерд совсем невесело рассмеялся и раскинул руки, – Да, Мясник фон Дорн – мой дражайший папочка!

Ваймс услышал в голосе Златосерда истерические нотки, мелкие и острые, как битое стекло. Внутри сознания неожиданно заворочалась Тьма.

– Я бы не возражал против небольших пояснений, – Ваймс обернулся к Салли.

– Графа фон Дорна считают одним из самых жестоких преступников-вампиров последних пяти веков.

Вампир, которого даже другие вампиры прозвали Мясником? Ваймс поежился.

– Это довольно сухое изложение фактов, – Златосерд поднялся с кресла, – С моей точки зрения все выглядело немного иначе.

Вампир медленно двигался к Ваймсу, не сводя с него глаз, и выплевывал каждую фразу, словно она жгла его.

– Я провел почти восемь месяцев в его подземелье, прикованный цепью, как собака. Он пытал меня. Он жрал от меня. Он заставлял меня смотреть, как он мучает Хьюго. А потом, когда ему стало скучно, он обратил меня и заставил… Заставил меня убить Хьюго своими собственными клыками.

Последние слова Златосерд выдохнул в лицо сидящему в кресле Ваймсу.

– Как вы думаете, командор. После того, что я пережил, я захотел бы, чтобы хоть кто-то еще на свете чувствовал что-то подобное?

Ваймс сидел, не шевелясь, и смотрел, как карие глаза Златосерда принимают красный оттенок. Периферийное зрение подсказало, что Салли готова броситься на выручку, но Ваймс остановил ее, подняв левую руку.

– Я знал людей, господин Златосерд, – произнес Ваймс и сам удивился спокойствию собственного голоса, – которые именно так бы и поступили…

Багряный оттенок в глазах Черного Графа стал ярче.

– Но я рад, что вы оказались сильнее и человечнее, чем многие из людей.

Златосерд удивленно моргнул, его глаза вернули себе прежний цвет.

Неотмщенный. Неотмщенный, но невинный…

Возникла пауза. Вампир все еще нависал над сидящим в кресле Ваймсом, но неловкость ощущал сейчас именно он.

– Простите мне мою эмоциональность, господин Ваймс…

– Не стоит, я рад, что разговор получился искренним. И все же я хочу пригласить вас в участок, так сказать, для консультации.

– Меня все еще подозревают, командор? – Черный граф улыбнулся своей «рабочей» улыбкой.

– Нет, но боюсь, что у фон Дорна в городе появился преемник.

***

Итак, первые беседы не дали ничего. Нет, неправильно. Они не дали ответа на конкретный вопрос, но такой ответ редко лежит на поверхности. Предстояло еще немало работы, но теперь Ваймс кое-что для себя уяснил. Вампиры больше не казались загадкой. Они были… обычными. Да, безусловно, они обладали своими особенностями, так же, как обладали ими гномы или тролли. Но, зная об этих особенностях, с вампирами можно было бороться. Ваймсу удалось это однажды, и у него получится это снова. Просто нужно было больше данных. Самое главное сейчас – чтобы этими данными не стали новые трупы.

На Капустной двое сорванцов играли старую добрую Анк-Морпоркскую игру – перебеги дорогу прямо перед едущей повозкой. Предпочтение отдавалось повозкам, несущимся на полной скорости, а главным чемпионом считался тот, кто, пробегая, успевал коснуться лошадиной морды, а уж если кто-то умудрялся проскочить между лошадьми и самой повозкой… Таких ловкачей ставили в пример в любой подворотне! Это была непростая игра, главным призом в которой была возможность сыграть в нее еще раз. Те, кто проигрывал, сыграть могли уже только в ящик. Поколение за поколением Анк-Морпоркские улицы отбирали самых ловких и быстрых или достаточно волевых и сообразительных, способных отказаться от участия в этой игре.

Завидев Ваймса, мальчишки сунули руки в карманы и, насвистывая, двинулись прочь, всем своим видом выражая абсолютную невинность.

– Вот вы где! – из-за угла появилась пожилая леди в белом учительском переднике. Ее руки метнулись, как две змеи, схватив каждого из мальчишек за ухо.

Да, улицы Анк-Морпорка не потерпели бы учительниц, не умеющих справляться с игроками в «перебеги дорогу».

– А теперь, юные господа, вы отправляетесь в класс, где вас ждет внеочередное дежурство.

Ваймс смотрел вслед удаляющейся процессии и радовался, что эти двое не остались без присмотра. Да, красное ухо и скучная работа в классе – это не самые желанные вещи в жизни, но, по крайней мере, они помогут мальчишкам увидеть завтрашний рассвет.

Часы над городом вразнобой начали отбивать пять часов.

Нужно было многое сделать, но… Если начнешь пропускать эти встречи по важным поводам…

– Вы сегодня рано, сэр. – Вилликинс открыл дверь прежде, чем Ваймс успел постучать. – Что-нибудь случилось?

– Нет, просто смог вернуться пораньше и… – Ваймс увидел, как приподнялась бровь Вилликинса. Проклятье, он-то когда этому научился? – И да, мне нужно будет пораньше уйти.

Вилликинс кивнул. Мир вернулся в свою колею.

– Я приготовлю смену одежды, сэр. Быстрый ужин?

– Да, спасибо.

Идея о том, чтобы наскоро принять ванну и переодеться после дня на жаре, казалась весьма привлекательной.

Двадцать минут спустя Ваймс, порядком посвежевший и совершенно точно лучше пахнущий, открыл дверь в детскую.

Сэм младший собирал пирамидку, принесенную Пьюрити. Конечно, гувернантка пыталась давать подсказки, но Сэм младший был непреклонен. Он собирал пирамидку согласно своему собственному плану. Она топорщилась разноразмерными частями, но, что удивительно, не падала, балансируя неким неприглядным, но весьма действенным образом. Дело было не в том, что Сэм младший не умел собирать пирамидку правильно. Он уже делал это прежде и ему, похоже, наскучило. Теперь пришла пора экспериментов.

– Ваша светлость, – Пьюрити присела в поклоне, – вы сегодня рано.

Ваймс невольно почувствовал себя гостем в собственном доме. Впрочем, он и сам прекрасно понимал, что дома он и впрямь бывает… ну довольно часто. Иногда он даже ночует тут.

Пьюрити осторожно перешагнула через спящего на ковре брюхом кверху Слюню и вышла из комнаты. Правило шести часов было священным и нерушимым, это время принадлежало только двум Сэмам. А то, что сегодня «шесть часов» наступили немного пораньше, это было незначительно.

Сэм младший уже обнимал Ваймса за колени.

– Па!

– Здравствуй, герой, – Ваймс поднял сына на руки. – Как насчет почитать сегодня немного пораньше?

Сэм был «за». Он всегда был «за», когда дело касалось книг.

Они расположились на ковре в компании «Смелого Барашка Беша». Барашек в очередной раз спасал стадо от кровожадного волка. На сей раз волк пытался добраться до овец, напялив овечью шкуру.

Волк в овечьей шкуре, значит. Иногда что-то белое и пушистое вовсе не то, чем оно кажется. Если задуматься, очень глубокая мысль для детской книжки.

Когда Сэм младший задремал, Ваймс осторожно перенес его в кроватку и укрыл одеялом. Именно ради таких моментов Ваймс возвращался домой. По правде, ради них он и уходил на работу, чтобы сделать мир хоть немного лучше для маленького Сэма, а, вернувшись, застать его вот так безмятежно спящим.

Ваймс уже почти вышел из комнаты, когда его внимание привлекло открытое окно. Открытое окно. Да, на улице было невыносимо жарко, но… Дурное предчувствие сдавило его сердце. Сибилла может сколько угодно говорить о том, что «работа слишком сильно на него влияет», но своим инстинктам Ваймс привык доверять. Именно они сохранили ему жизнь до сегодняшнего дня. Не размышляя больше ни секунды, Ваймс подошел к окну и закрыл ставни.

– Сэм, ты сегодня рано… – Сибилла пила чай в гостиной.

– Да, дорогая, – Ваймс рассеянно поцеловал супругу в щеку и сел за стол, где его ожидал приготовленный Вилликинсом ранний ужин.

– И… – Сибилла положила в чай две ложки сахара, – Ты опять не придешь ночевать?

Жизнь рядом с Ваймсом сделала ее саму немного детективом.

– Много работы. Ты сама…

– Ты всегда так говоришь, – Сибилла вздохнула, впрочем, совершенно не удивленная. – Тебе нужно беречь себя.

«Что мне нужно – так это беречь жителей этого города, иногда от них самих».

– Конечно, дорогая, – Ваймс очень хорошо помнил эту песню. Сибилла прекрасно знала, чем она обычно кончается, но все равно раз за разом поднимала тему «отдыха и бережного отношения к себе». – Кстати, твоя двоюродная племянница из Щеботана…

– Пегги? Как мило, что ты помнишь ее.

– Да, – Ваймс проткнул вилкой одинокий поощрительный кусочек бекона. – Ты не думала воспользоваться ее приглашением и отправиться вместе с Сэмом к морю… На недельку?

– Сэ-эм… Что происходит?

Лгать было бесполезно.

– Дочь лорда Берди не была первой жертвой. До этого вампир похищал детей… Беспризорников.

– О боги… Скольких?

– Мы не знаем.

Тишину в гостиной нарушало только тиканье часов.

– Сэм, послушай меня, – голос Сибиллы зазвенел, как боевой гонг. – Ты поймаешь этого вампира и предашь его суду. Ты сделаешь это, потому что ты всегда так делаешь! Мы останемся здесь. Мы не побежим. Жизнь вообще опасная штука, а жизнь в Анк-Морпорке… Мы не сможем… Не станем бегать от каждого шороха! – Сибилла подошла к Ваймсу и положила руки ему на плечи. – Никто не посмеет обидеть Сэма, пока рядом с ним Вилликинс. Ты сам знаешь.

Она была права. Права, конечно, но дурное предчувствие комаром вилось у него над головой.

– Конечно, дорогая, – сказал Ваймс и сжал это предчувствие в кулаке.

***

Часы в приемной патриция выстукивали свой неровный ритм. Говоря по правде, этот ритм был на самом деле полным отсутствием ритма, способным выбить из колеи любого неподготовленного посетителя. В этом и состояло их предназначение. Заставь человека нервничать, – и он покажет тебе свое истинное лицо.

Ваймс привычно выстукивал этот ритм по деревянному подлокотнику скамьи в унисон с часами.

– Ваша светлость, – дверь Продолговатого кабинета открылась, и на пороге возник Стукпостук с увесистой стопкой бумаг в руках, – Его милость готов принять вас.

Ваймс коротко кивнул секретарю и вошел в Продолговатый кабинет. Дверь за ним закрылась с тихим щелчком.

В кабинете царил полумрак, разгоняемый одной единственной свечой. Свеча эта предназначалась, скорее всего, для Стукпостука, ведь Ветинари в свете больше не нуждался. Как почти не нуждался и во сне, или том состоянии, которое заменяло вампирам сон. Можно ли было стать более… более Ветинари?

Патриций отложил перо и поднял глаза на Ваймса.

– Командор. В этот раз Стукпостуку удалось избежать инспекции шеи на предмет укусов?

Он узнал. Ну конечно же, он узнал. Ветинари все и всегда знал. Если где-то в переулке трехногая блоха на плешивой крысе чихнула бы не в такт, Ветинари уже был бы в курсе, чем та больна.

Ваймс отдал честь.

– Я принес извинения господину Стукпостуку. Кроме того, теперь я знаю, что проверка в любом случае была бессмысленна.

– Знания, – Ветинари откинулся на спинку стула, – Знания правят миром, дорогой Ваймс. Но вашей целью всегда были ответы на вопросы. Они появились?

«Он выглядит усталым, – подумал Ваймс. – Не физически, но…»

Ваймс понимал, что прямо сейчас мировая политика должна была трещать по швам. Да, в Анк-Морпорке вампиры давно были полноправными членами общества, но Анк-Морпорк – еще не весь Диск. Кроме того, всегда есть разница (пусть и в глазах политиканов) между вампиром, ведущим картотеку в банке, и вампиром, управляющим государством. Сколькие правители не готовы протянуть «руку дипломатии» тому, кто слышит, как бьются их сердца? Прямо сейчас Ветинари был пауком, сидящим посреди стонущей от напряжения паутины, где каждая ниточка должна была быть укреплена или сплетена заново.

А Ваймс должен был делать свою работу.

– Появились новые вопросы, сэр, – Ваймс сделал шаг вперед. – Я бы хотел поговорить с тем, кто… – Ваймс на мгновение замялся: почему-то, когда все эти вампирские штучки касались Ветинари, он чувствовал себя не в своей тарелке.

Ветинари вопросительно поднял бровь.

– С вашим «вампирическим отцом», сэр. Я знаю, что он должен быть в городе.

К удивлению Ваймса Ветинари улыбнулся.

– Вы всегда умели выбирать нужный момент, Ваймс. И вы правы во всем, кроме одной детали…

Огонек свечи дрогнул и погас.

– Это не «он».

Глаза Ваймса давно были дружны с темнотой. Он любил ее, в темноте все чувства обостряются до предела. И сейчас все чувства Ваймса хором заявили ему, что в кабинете они с Ветинари не одни.

– Позволь представить тебе, Адельхайд Варгер фон Звейг.

Темнота за спиной Ветинари шевельнулась и приняла вид невысокой светловолосой девушки. Ваймс напрягся. Нет, за сегодня он повидал уже немало вампирских особенностей и фокусов, но то, что эта фон Звейг стояла за спиной Ветинари, отчего-то впечатлило Ваймса сильнее всего.

– Ваша светлость, – фон Звейг склонила голову в намеке на приветствие.

Внутри Ваймса неотвратимо поднималась волна гнева, который он до конца не мог себе объяснить. Немалым усилием он сумел загнать этот гнев за границу сознания.

– Фрау Адельхайд, – Ваймс ответил ей коротким кивком. Отсалютовать вампирше он не смог бы даже под страхом смерти. – Я бы хотел задать вам несколько вопросов.

– Да, я слышала, – фон Звейг улыбнулась, – И вы успели как раз вовремя, проводите меня до кареты?

– Вы уезжаете?

– Да, я возвращаюсь в Убервальд.

– Так скоро?

– О, – улыбка вампирши чуть поблекла, – я думаю, во мне здесь больше нет нужды.

«Какой поспешный отъезд. Такой поспешный, что напоминает бегство».

– Я бы просил вас задержаться до выяснения обстоятельств дела.

Смех у Адельхайд фон Звейг был высокий и звонкий, как звон серебряного колокольчика. «Как бы не так» говорил этот смех.

– О, сэр Сэмюэль. Упорный и прямолинейный как всегда…

Ваймс проглотил это «как всегда», с каменным лицом глядя на вампиршу.

– Моя… миссия делает меня лицом дипломатически неприкосновенным. Вы не сможете меня задержать.

Теперь настал черед Ваймса улыбаться.

– О, фрау, значит, вы недостаточно много обо мне слышали.

Это был тонкий момент. Тонкий и опасный. Ваймс понимал, что сейчас балансирует на грани. Несколько мгновений они с вампиршей сверлили друг друга взглядами.

– Мой отъезд – необходимость, сэр Сэмюэль, – фон Звейг первой выбросила белый флаг. – Но если я не сумею убедить вас в этом до тех пор, как карета достигнет городских стен, я задержусь ненадолго.

Чем это «ненадолго» являлось в понимании вампирши, Ваймс не знал, но в данный момент это было лучшее, на что он мог рассчитывать.

– Хорошо, – Ваймс кивнул и посмотрел на Ветинари.

За все время их разговора с фон Звейг патриций не проронил ни слова. Он наблюдал за Ваймсом поверх сомкнутых пальцев и задумчиво улыбался.

Мысль о том, что разговор между вампирами мог вестись не только словами, пришла Ваймсу уже в дверях.

«Ты ведь задержал ее тут до моего прихода, верно?»

Ветинари не был бы Ветинари, если бы делился своими секретами. Что ж, а Ваймс не был бы Ваймсом, если бы не пытался секреты раскрывать.

Ваймс отсалютовал патрицию и покинул Продолговатый кабинет вслед за Адельхайд.

***

Карета ждала во внутреннем дворе дворца. На резной двери темного дерева был изображён герб – серебристая птица, сидящая на увенчанной шипами ветке дерева. Ваймс посмотрел на идущую рядом вампиршу. Тонкими чертами лица она и впрямь напоминала какую-то маленькую хищную птицу. Ваймс не слишком разбирался в орнитологии, но птица точно представлялась маленькой – сама фрау Адельхайд оказалась вампиршей весьма невысокого роста. Ветинари в ее присутствии не поднимался из-за стола, но их разница в росте все равно была заметна. И не просто заметна, она была почти гротескной. Ваймс попытался представить, как фон Звейг кусает Ветинари в шею и пьет его кровь, но картинка не складывалась, рассыпаясь на мелкие детали. Может, оно и к лучшему.

Незнакомый Ваймсу Игорь, бывший, очевидно, личным слугой фрау Адельхайд, спрыгнул с козел и открыл перед ними дверь кареты.

– Итак, сэр Сэмюэль, – фон Звейг дала Игорю знак трогаться, – желаете узнать у меня, где я провела ночь на десятое грюня?

Ваймс услышал в ее голосе легкую издевку, но не отреагировал.

– Вы прибыли в Анк-Морпорк одна?

– Со мной был только Игорь.

– Как давно?

– Сегодня ночью будет ровно неделя, – голос вампирши стал серьезней. – Мы ехали в большой спешке.

– Да, – Ваймс очень хорошо помнил эти дни. – Вы успели в последний момент.

«А теперь так же в спешке уезжаете».

Фрау Адельхайд задумчиво посмотрела на Ваймса, будто хотела задать вопрос, но не произнесла ни слова.

Что-то разбило окно кареты. Осколки стекла еще не успели упасть на пол, а Адельхайд уже подхватила камень и выделила среди людской толпы того, кто его кинул. Лицо вампирши хищно заострилось, а глаза блеснули алым.

«Если она сейчас метнет камень в ответ, то он пробьет голову этого несчастного недотепы насквозь и застрянет в стене дома напротив, – подумал Ваймс, поднимая руку, – и я не успею ее остановить».

Адельхайд поймала взгляд Ваймса и с улыбкой разжала пальцы, камень упал на на пол кареты. Глаза вампирши вернули себе прежний цвет. Вспышка погасла, не успев разгореться.

Ваймс опустился обратно на сиденье. Камень бросил кто-то из собравшихся на улице перед антивампирским митингом людей. Можно уже было с чистой совестью сказать – собравшихся на антивампирский митинг людей. Пара новых статей, полных туманных теорий и спорных фактов, немного времени, и вот уже у продавцов овощей сметают с прилавков весь чеснок, а обычный горожанин выходит на улицу с табличкой «далой кравасосов». На человеческих страхах так легко играть.

Но самое главное – за первым камнем не последовал второй. Стражники, дежурившие при демонстрации, уже деликатно оттеснили от собравшихся двух заводил.

Фон Звейг опустила деревянную заслонку, призванную уберечь пассажиров от дневного света.

– А вы еще спрашиваете, сэр Сэмюэль, почему я так спешу покинуть город? Мой народ лучше других чувствует, когда люди начинают точить вилы и смолить факелы.

Ваймс покачал головой:

– Мне больше нравилось начало нашей беседы, когда вы говорили правду, фрау Адельхайд.

– Зовите меня Адель, прошу, – фон Звейг взмахнула ладонью, будто отгоняла насекомое. – Думаете, меня не может беспокоить толпа с факелами?

– Я думаю, что вампир ваших способностей не стал бы бежать только от горстки недовольных.

Фон Звейг звонко рассмеялась.

– Вы льстите мне, командор. Считаете, что я могущественна?

– Именно вас я сегодня встретил в Продолговатом кабинете.

Адель перестала смеяться и покачала головой.

– Позвольте задать еще один вопрос, сэр Сэмюэль. Сегодня в Продолговатом кабинете, после того, как вы услышали «она», вы ведь ожидали увидеть кого-то другого? – Адель склонила голову к плечу, чем снова напомнила птицу. – Я поняла это по вашему сердцебиению.

– Да, – Ваймс не видел смысла юлить, – признаюсь, на мгновение я подумал, что увижу леди Марголотту.

Края губ Адель дрогнули.

– Леди Марголотта… – тихо произнесла она, словно пробуя имя на вкус.

«Может, ты и слышишь, как бьется мое сердце, но и я не слепой. Имя Марголотты для тебя не пустой звук».

– Но это не могла быть она, верно? И дело не в том, что она больше не пьет человеческую кровь. Нельзя было допустить, чтобы один правитель попал под влияние другого.

Фон Звейг молчала, внимательно глядя на Ваймса.

– Вы неплохо осведомлены. И эти знания вас тревожат, не так ли? Вы хотите задать мне вопрос? Хотите, но боитесь, что я солгу?

– Не нужно беспокоиться о моих страхах. Лучше просто ответьте.

Ваймс отдавал себе отчет, что смотрит в глаза единственного на всем Диске существа, заглянувшего в голову к Ветинари. И не просто заглянувшего, а имевшего власть что-то… Что-то сделать. Что-то недоброе. Одна только мысль об этом пугала до чертиков и злила одновременно.

– Насколько сильно ваше влияние на лорда Ветинари?

– А ведь мне рассказывали о вас, как о человеке, славящимся своей прямотой, – вампирша покачала головой. – На самом деле вы желаете знать, пыталась ли я подчинить его, верно?

Ваймс ответил фон Звейг хмурым внимательным взглядом.

– Я не стану лгать вам, сэр Сэмюэль, искушение было. И искушение немалое. Попытаться подчинить такого человека как патриций? Это принесло бы небывалую власть, но…

– Но?

– Но никакая власть не приблизила бы меня к тому, чего я в действительности хочу, – закончила фон Звейг.

– И чего же вы хотите?

Фрау Адель ответила не сразу, но когда она заговорила, голос ее звучал задумчиво и печально.

– Быть нужной?

Ваймс вздохнул. На миг ему стало даже жаль вампиршу. Когда люди говорят «быть нужной» таким тоном, обычно они имеют в виду «быть нужной кому-то конкретному». Сложить два кусочка мозаики вместе было несложно.

«Это ведь леди Марголотта, верно? Тот, к кому ты так надеялась стать ближе?»

– Выходит, вы уезжаете так скоро наоборот, чтобы не влиять?

– Скорее, чтобы все прочие не думали, что я влияю. Признаюсь, я не уверена, что мне бы вообще удалось подавить его волю, даже если бы я захотела. Для вас ведь не секрет, что Хэвлок Ветинари – уникальный человек.

– Уникальный вампир. По крайней мере, теперь, – Ваймс обдумывал полученную информацию. – А сейчас вы возвращаетесь домой. Надеетесь, что там будет безопасно?

Он попал в цель. Фон Звейг боялась, хотя всеми силами прятала свой страх за надменностью.

«Тебя будут хотеть убрать из игры. И ваши, и наши, может быть, даже какие-то третьи силы. И ты думаешь, что леди Марголотта не станет тебя защищать, ведь на другую чашу весов ляжет благополучие страны. Ты стала разменной картой и, какой бы могущественной ты не была, когда против тебя играют сильные мира сего, твой единственный шанс – это залечь на дно и затаиться».

– Да, – фрау Адель отвернулась к уцелевшему окну, – Да, я надеюсь.

Карета качнулась и замерла.

– Ну, вот мы и достигли ворот, – произнесла Адель, – Что скажете, сэр Сэмюэль? Должна ли я остаться?

«А ты бы вправду осталась, если бы я велел?» «Велеть» что-то старому и могучему вампиру было бы непросто, но Ваймс смотрел на фон Звейг и видел не угрожающий оскал волчицы, а прижатые заячьи уши. «Если бы была твоя воля – ты уехала бы раньше, но ты осталась, потому, что он сказал. Вот тебе и контроль разума».

На ум пришел недавний анекдот про вампира, вонзившего клыки в шею патриция, и про яд, медленно распространяющийся по телу несчастного кровососа. Кто бы мог подумать…

– Нет, фрау Адель. Я не смею вас больше задерживать, – Ваймс поднялся с места. – Желаю хорошей дороги. Надеюсь, вы приблизитесь к тому, чего на самом деле хотите.

Она не ответила. Только посмотрела на Ваймса странным печальным взглядом. А потом дверь кареты захлопнулась, и лошади сорвались в галоп.

Ваймс недолго смотрел ей вслед, а когда карета исчезла в темноте, развернулся и отправился обратно по ночным улицам. Он привык размышлять, шагая по Анк-Морпоркским мостовым, а поразмыслить было над чем…

Услышав стук копыт, в первую очередь представляешь лошадь. И это правильно, в большинстве случаев самый первый и логичный ответ является верным. Обыватели по большей своей части не обладают особенной фантазией. Младший брат убивает старшего из-за наследства. Работник банка, попавший в скверную финансовую историю, не выдерживает и дает деру с работы, прихватив с собой деньжат и векселей. Старые собутыльники в пылу ссоры проламывают друг друг головы. Но в этот раз первое предположение оказалось неверным – пьющие кровь вампиры были непричастны к убийству, а копытами по Анк-Морпорской мостовой стучала совсем не лошадь. Была ли это Клатчатская зебра? Нет, Ваймсу скорее представлялась овца. Вернее, кто-то, напяливший овечью шкуру. Иногда белый флаг оказывается подлой уловкой, а черная лента вовсе не означает, что ее носитель действительно завязал. Следовало вернуться к началу, к Лиге Воздержания. Возможно, Моркоу и остальным сегодня удалось найти что-то стоящее…