Текст книги "Зона с нами (сборник) (СИ)"
Автор книги: Admin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)
Карамболю посылать за ним слежку не было смысла, он не скрывал ни цели своего визита, ни последующего маршрута. О том, что он идет на согласование действий группировок относительно друг друга знал только он и Карамболь. Тогда кто мог следить?
Пролетели буквально считанные секунды, пока Торсион просчитывал различные варианты. Мысль о том, что он не мог определить заказчика, жгла его сознание. С исполнителями было проще: они, как правило, все походили друг на друга. Торсион старался идти, как ни в чем не бывало, но осторожно снял ствол с предохранителя, одновременно кашлянув, чтобы в нужный для стрельбы момент щелчок не привлёк лишнее внимание снайпера. Он отбросил размышления о возможном заказчике "на потом" и сосредоточился на решении текущей проблемы с исполнителем. Торсион был готов рвануть в сторону от любой вспышки и даже не свойственного местности движения – от звука выстрела скрываться будет уже слишком поздно.
Когда он поравнялся с последней бетонной плитой огораживающей заправку, то рассчитывал – и не напрасно – увидеть объект своего беспокойства. Тот, по расчетам Торсиона, должен был лежать на косогоре и при появлении своей цели сразу же сразить её наповал. Именно так и сделал бы он сам, будь на его пути кровный враг. Торсион мгновенно рванул за угол, мысленно опережая пасущего его снайпера. Тот просто не мог все время ждать его в прицеле, ему необходимо было, хоть незначительное, но время для поднятия ствола. Именно этим временем и воспользовался Торсион. Он скользнул в небольшой овражек и мгновенно прополз подальше от того места, куда упал. Торсион был уже уверен, что это какой-то очень опытный снайпер, лишенный всяких Человеческих эмоций, которые можно было почувствовать на расстоянии, хотя бы как обычную злобу. Скорее всего, это должен быть какой-то профессионал с Большой земли, который работает под заказ, и которому завалить Человека – что кусок хлеба отрезать. Таким людям дают высокооплачиваемые разовые заказы для серьезных операций. Но кому он мог так насолить? Торсион мысленно пролистал свою записную книжку и не нашел в ней ответа. От этого ему стало не по себе. Давно он не попадал в подобную ситуацию, когда не находил ответа на свой же вопрос.
Торсион стал бросать камешки в направлении, противоположном движению, а сам начал бесшумно подкрадываться к противнику. Солнце как раз стояло в таком положении, когда его свет не будет давать бликов от бинокля или прицела в сторону предполагаемого снайпера. После этого Торсион снял защитный шлем и надел свою любимую камуфлированную летнюю панаму, в которой часто расхаживал во время жары и временного затишья. У высококлассного снайпера, наверняка, соответствующая пушка, и от выстрела из такой не спасет и самый лучший шлем, но сможет сыграть роль хорошей приманки. После этого Торсион использовал особую способность экзоскилета: он включил его мимикрическую функцию, о которой, как надеялся, никто не догадывался, чтобы слиться с местностью. Торсион не желал, чтобы об этой способности экзоскилета кто-либо узнал, но сейчас это могло спасти жизнь.
Он рассчитал, что если ошибется с выбором позиции у противника, то выжить, скорее всего, не удастся. Снайпер мог только незначительно изменить свое местоположение, т.к. более удачного пригорка в округе больше нет. А значит, необходимо его отвлечь и, обнаружив, моментально ликвидировать.
Торсион медленно полз к вершине овражка, рассчитав траекторию предположительного места положения Снайпера. Еще несколько движений и будет пора. Торсион медленно двигал защитный шлем левой рукой чуть впереди себя, а сам немного в стороне двигался сам. Остающийся буквально последний рывок Торсион обозначил отвлекающим шумовым эффектом, бросив обойму с патронами в сторону подальше от себя. Мелочиться сейчас даже потерей ценных вещей было нельзя.
Торсион двинул шлем вперед и, оставив его в таком положении, быстро и бесшумно выдвинулся сам, прицеливаясь из СВУ. И вот оно – Торсион не ошибся – прямо на вершине, глядя в его сторону, лежал предполагаемый им объект.
Часть 4.
1.
Опасным наблюдателем оказалась обыкновенная, хотя и крупная Псевдо-собака. Действительно, никакой снайпер просто не мог так высококлассно замаскироваться под живого зверя. Едва наведя на противника ствол, Торсион увидел ответную реакцию с противоположной стороны. Псевдо-сабака подняла голову, и теперь уже не оставалось сомнения, что это хотя и довольно пестрая их разновидность, но не так уж редко встречающийся в округе мутант. Вместе с тем, Торсион раньше не замечал, чтобы обычный зверь Зоны так мог себя вести – это им не свойственно. Или они настолько мутировали, что научились выслеживать добычу, прежде чем нападать? Тогда почему он не затаился, а лежит спокойно, как ни в чем не бывало?
Торсион медленно поднялся – происходящее уже совсем не походило ни на какую ловушку, а скорее на загадку – и, держа зверя на мушке, стал к нему приближаться. Сталкер не собирался уничтожать животное только потому, что это монстр, тем более что тот не выказывал никаких агрессивных действий. На ходу Торсион отключил мимикрическую функцию экзоскилета. Чем ближе он подходил к своему предполагаемому ранее снайперу, тем больше у него возникало подозрение, что они уже встречались, хотя говорить такое о мутантах, как о людях, не принято. Когда Торсион приблизился метров на пять, зверь поднялся и сел на задние лапы. Торсиона как током ударило – Трезор! И как он мог не узнать своего напарника?! Впрочем, ошибиться было очень даже просто – пес изменился до неузнаваемости. Он стал каким-то пегим, с беспорядочными клоками седой шерсти, хотя кое-где проглядывал прежний окрас. Взгляд у независимого и бойкого зверя стал совершенно другим.
Торсион понял, почему Трезор ожидал его именно здесь. Тот знал, что Сталкер его почувствует хотя ему и пришлось изрядно поволноваться – при другом раскладе все могло быть значительно трагичнее. Если бы Трезор с такой измененной внешностью попытался приблизиться к Торсиону, как прежде, то, скорее всего, получил бы пулю, т.к. сразу узнать его было невозможно.
Для Торсиона было в новинку, что животные Зоны могли научиться следить. Раньше Трезор так поступал исключительно в присутствии Торсиона и лишь тогда, когда видел, что напарник не собирается нападать, а только наблюдать. Псевдо-пес не нападал, пока не возникнут агрессивные действия со стороны объекта слежки. А может, в них это умение всегда было заложено? Неужели из-за беспросветной злобы к человеку они эту свою способность не могут проявить, потому что агрессия выдвигается на первый план? Вопросы сыпались один за другим, но оставался самый главный и его Торсион произнес уже вслух:
– Что же стало с тобой, мой друг? – сказал Торсион, совершенно не стесняясь такого обращения к монстру, как к обычному человеку. – Мы же с тобой не виделись всего несколько дней, что за это короткое время могло произойти, в какую переделку ты попал? – Торсион не унимался, будто ожидал от зверя человеческого ответа.
Пес понимал, что тревожит его напарника, но обратная связь была ещё слишком слаба, чтобы Торсион смог понять его.
Разумеется, Торсион знал о кровной вражде между обычными и Электро-Химерами с одной стороны и Псевдо-Собаками с другой. Но что произошло на самом деле, вряд ли мог догадаться.
Бой между двумя противниками длился недолго. Изначально Трезор отмерил для этого события целый день, но все могло закончиться значительно раньше.
Лидера Электро-Химер звали Громом за привычку постоянно пускать громкие электо-разряды при выходе из своего любимого лежбища возле входа на стадион. Это означало, что он вышел на охоту. Место обитания Грома хорошо охранялось Монолитовцами, у которых на время пробуждения Лидера Химер начиналась утренняя молитва, поэтому конфликта между ними обычно не возникало. Монолитовцы во время своего ритуала ничего вокруг не замечали, для них Электро-Химеры не были врагами, т.к. они не покушались на Монолит, а Грома устраивала их ночная защита входа в его логово.
Гром так же, как обычно, вышел на обход подконтрольной ему территории в поисках жертвы. Он понимал, что в этот день сделать это будет не так просто – наверняка, обитатели Зоны попрятались от непогоды. Но неожиданно невдалеке от выхода из своего лежбища прямо по пути следования он увидел крупного Псевдо-пса, неподвижно сидящего на бетонной плите. Было видно, что Пес тоже заметил приближение Грома, но вопреки ожиданиям хозяина территории, не бросился бежать. Поймав взгляд Псевдо-Пса, у Грома возникло твердое ощущение, что тот его ждал.
Лидеру Электро-Химер было не свойственно раздумывать о действиях его потенциальных жертв, но такая наглость не могла остаться безнаказанной. Следовало быстро разобраться с непрошенным гостем и отправиться на поиски более подходящего завтрака – мясо Псевдо-Псов, на вкус Грома, было чересчур жестковато.
Гром уже понял, что это будет не охота, а поединок, но, бросившись на своего противника, он даже не подозревал о том, что события примут такой поворот и он в считанные минуты превратится в кровавое месиво.
Трезор раз за разом наносил раны врагу, и тело того уже не справлялось с регенерацией повреждений. На искусственном покрытии, куда старался заманить Трезор Грома, уже виднелись кровавые разводы, которые не успевал смывать даже постоянно идущий мелкий дождь. Трезор ждал подходящего момента для решающего удара, который пока делать было рано – враг еще неплохо владел собой. Трезор выбрал практически беспроигрышную тактику, он, оставаясь на асфальте или бетоне, старался стать таким образом, чтобы Гром при прыжке приземлялся на раскисшую от постоянного дождя землю. Это давало дополнительную фору Трезору и забирало силы у казалось бы неутомимого противника.
Гром уже был весь в липкой грязи и черноземе, но любая Химера, начав нападать, прекращает думать о чем-либо, кроме очередной атаки. Гром мог закончить такие безрассудные действия, только если бы потерял противника из виду. Но Трезор раз за разом оставался недосягаем для Грома, и всем своим видом действовал как самый мощный раздражитель. Гром снова и снова нападал, пытаясь достать противника, но только получал очередную рану. Боли он практически не чувствовал и в начале схватки был силен и могуч, как и обычно. Но этот проклятый Псевдо-пес никак не попадался под его когти и клыки. Грому было достаточно зацепить его хотя бы разок, а дальше тот начнет осторожничать и заранее отходить от удара, что его в конечном итоге и погубит, или станет медлить, а еще лучше хромать. Но нет, ничего такого не происходило, и Гром стал впадать в бешенство. Раньше с ним такого не случалось, он чаще всего поражал свою очередную жертву при первой же атаке. Потеря контроля над действиями противника, невозможность его зацепить, лишили Грома рассудка. Он перестал думать о защите, хотя и раньше не особенно об этом беспокоился. Его мощный организм обычно справлялся с ранами и восстанавливался довольно быстро, особенно после трапезы над поверженным противником. Было весьма удивительно, что такой мощный и опытный вожак Электро-химер не нанес Трезору ни одной маломальской раны, хотя тот и применял незнакомые Грому методы боя. Неужели он переоценил свои и сильно недооценил силы и способности Трезора?..
У Трезора огнем полыхали внутренности, так было всегда, когда происходило что-то сверхважное. Этот внутренний огонь придавал ему дополнительные силы и снимал усталость. Гром уже начал тяжело передвигаться, ему не хватало сил на могучие прыжки, и только взгляд его кровью налитых глаз говорил, что он ни за что не отступит и будет сражаться до последнего.
Но вот внезапно со стороны группы поддержки Трезора – друзей, родственников и союзников, которая до последнего момента скрывалась от посторонних глаз, послышался негодующий визг и скулеж, будто поединок принимал совершенно другой оборот. Трезор очередной раз уклонился от уже довольно неуклюжего удара врага, успев зацепить того зубами, но расслабляться не собирался. Он принял такую позицию, чтобы, не оглядываясь, видеть и противника, и боковым зрением то место, где располагались его сторонники. Они все дружно выскочили из укрытия, но смотрели не в сторону битвы, а совсем в другом направлении. Проследив за их взглядами, Трезор мгновенно понял их реакцию – к месту схватки "на всех порах" неслась ещё одна Электо-Химера. Ее все хорошо знали как безжалостную Молнию, подругу Грома. Она не гнушалась уничтожать даже самых беззащитных щенков, чего никогда не делал сам Гром. Она давно заслужила расплату за все свои подлые дела, но всегда умудрялась уйти от справедливого возмездия.
В самый ответственный момент поединка Молния не выдержала, что над ее другом так измывается какой-то жалкий Псевдо-Пес, которых она уничтожила не один десяток, и она ринулась к своему другу на помощь. Скорее всего, она и не видела зрителей, заинтересованных в победе Трезора, т.к. те располагались на противоположной стороне, а когда решила напасть, отступать было уже поздно. Такое вмешательство второй Электро-Химеры противоречило всем правилам боя и вносило дисгармонию и численный перевес и в поединок один на один.
Трезор моментально прикинул, что если он не сможет до вступления в бой Молнии покончить с Громом, то его сторонники не останутся в стороне, ведь бой в любом случае не будет засчитан как поединок. А если так, то его братья по крови смогут нападать в любой момент по своему усмотрению, и, как велит кодекс чести Псевдо-собак, биться до последнего, своих в беде не оставлять и, в зависимости от обстоятельств, принять смерть или разделить добычу. И Трезор, отбросив мысли о защите, бросился прямо на Грома, пытаясь достать до самого уязвимого места. Он получил скользящий удар передней лапой, но все же схватил что было сил врага за шею. Удар не был достаточно подготовлен Трезором, он не успел намертво вцепиться в нацеленное место, и Гром резко рванувшись всем телом в сторону, мощным рывком сбросил Псевдо-пса.
Тот неудачно приземлился, сбив дыхание. Но все это было мелочью по сравнению с тем, что его враг не погиб, а, только брызгая кровью и задыхаясь, стоял, широко расставив лапы – видимо, решил сделать небольшую передышку, т.к. ему требовалось время для восстановления. Но взгляд Грома говорил, что он в любую минуту будет готов броситься добивать Трезора. Псевдо-Пес оценил силу противника и с удивлением поймал себя на мысли о том, что хотел бы иметь в друзьях таких бойцов...
Молния уже подоспела к месту событий и начала зализать раны Грома. Трезор понял, что проиграл, не выполнив своей задачи в поединке. В одночасье он потерял все. Да, он остался в живых, но белый свет ему же был не мил. Отчаянье сковало действия и лишило Трезора воли. Его сознание было надломлено, и он даже не желал вставать, хотя уже оправился от удара и мог драться, как и раньше. Он был готов к смерти, но не к такому позору. Именно сейчас он понял, что его предшественники могли попасть в подобную ситуацию, из которой не было выхода, а он был неправ, иногда упрекая их в малодушии.
Трезор медленно сел на задние лапы, не имея никакого стимула продолжать бой, он уже был повержен как боец, который не смог победить врага, и все остальное для него уже не имело никакого значения. Он не выполнил задачу жизни и в любом случае стал одиночкой. Ему уже нельзя будет проводить время со стаей, или даже с отдельными индивидами своих друзей и родственников, он обязан стать изгоем. Таковы правила и не ему их менять. Трезор приготовился к физической смерти, ведь его дух уже был убит.
2.
Но вот внутри его сознания что-то резко переключилось, ведь он не вправе просто так сидеть, пока враги живы, он должен хоть как-то попытаться разрешить внезапно возникшую ситуацию. Конечно, он не устоит против двоих, но это и не важно. Он только на время потерял контроль над своим сознанием из-за того, что такого развития событий никак не ожидал. Ждать смерти и бездействовать он не привык и потому решил идти ей навстречу и принять уже вовсе неравный бой. Трезор заметил, что Гром задыхается от усталости и гнева, видел и то, что почти перестала течь кровь из его шеи – так хорошо постаралась Молния. Нет, он не даст его "зашить" полностью, теперь это война, в которой должен остаться в живых только один победитель. И Трезор вновь встал, полон сил и жажды рвать уже их обоих. Он решил броситься на Грома, нацелившись на его шею, и теперь видел только ее. Уже некогда играть в постепенное кровопускание и медленно подрезать врага, есть только попытка, и возможно последняя, на смертельный удар, который можно нанести или получить. Теперь он Грома не отпустит и будет висеть не этой гнусной шее и рвать ее, пока сможет, пока будет дышать. Он был уверен, что Молния попытается разорвать Трезора, но его челюсти, подвластные воле разума смогут сжиматься, даже если она отгрызет его туловище от головы.
Он бежал молча, не издавая звука – раз эти твари решили расправиться с ним вдвоем, не стоит предупреждать их об атаке. Это был очередной прием, перенятый им у Торсиона. Трезор сделал все правильно и, благодаря молчаливому бегу, успел набрать скорость для атаки. В самый последний момент он увидел, что Молния заметила его рывок и бросилась навстречу. Трезор, хотя и увернулся от ее удара, но понял, что она намного ловчее своего друга – ее когтистые лапы пролетели возле самого его носа, и если бы он не пригнул голову... Уклонившись от Молнии, Трезор мгновенно прыгнул на Грома. Время для него словно остановилось, он как будто двигался в несколько раз быстрее и острее стал чувствовать все вокруг.
Трезор сразу не понял, каким образом Гром умудрился в последний момент опустить голову, и ему, Трезору, вместо шеи достался глаз и ухо врага, но таких повреждений было не достаточно для убийства. Трезор из-за неожиданного промаха перелетел через Грома и, развернувшись, собирался напасть снова, теперь уже с другой стороны. Необходимо было произвести очередную атаку, уже более эффективную, тем более что Молния пока ему в этом не помешает – она, набрав скорость при атаке на Трезора, пролетела твердое покрытие и погрузилась в глубокое раскисшее месиво, из которого не сразу выберется.
Но Гром вдруг завыл от боли, и Трезор не мог поверить, что его противник может издавать так беспомощные звуки. Только развернувшись после скользящего укуса головы Грома, Трезор увидел, что произошло. Его самые любимые подруги и все самки стаи вцепились тому в бок, шею, живот, гениталии, и им помогали уже окрепшие подростки. Трезор понял, почему он неожиданно промахнулся – все самки его стаи повисли на противнике, и тот, не выдержав такого веса, наклонился.
Гром от бессилия повалился на бок и только беспорядочно махал в воздухе лапами, а стая остервенело рвала его на части. Они нахватались адреналина как зрители во время поединка, и теперь энергия требовала выхода и рвалась наружу в виде мощных укусов и рывков живой плоти врага. Правда, некоторых менее осторожных враг успевал зацепить лапами, но удары были не прицельные и смертельных ран не наносили. Трезор немного растерялся, ему даже не оставалось места для атаки, но, впрочем, этого уже и не требовалось – Гром начинал хрипеть в предсмертных судорогах. С ним было практически покончено.
Все произошло слишком быстро. Однако Трезор не забывал и про Молнию, которая выбиралась из грязи на твердое покрытие. Но Трезор и здесь не успел – все самцы в отместку за гибель своих отцов, сыновей и внуков бросились на нее с двух сторон. Ее две головы не могли справиться с таким количеством нападавших, да и в защите, как известно, Химеры – не бойцы. Все произошло за считанные секунды: она пыталась вырваться, но ей даже не дали сдвинуться с места. Среди самцов стаи не оказалось желающих сделать поблажку даме, и они рвали ее на части, как могли.
Бой был закончен с полной победой Псевдо-собак, которая вместе с тем обернулась полной катастрофой для самого Трезора. Ну что ж, у него теперь есть Преемник по имени Барс за окрас и мощный прыжок. Он активно участвовавший в сегодняшнем бою, и возможно, когда придет Время, сможет достойно исполнить долг предков и его, Трезора... И все же, на поле боя осталось несколько подранков Псево-Собак и двое убитых еще не опытных их подростка. Молния все-таки зацепила их своими страшными когтями и распорола почти напополам. Трезор, так и не начав намеченную атаку, остался сидеть на месте. Это был первый случай, когда он остался в стороне при завершении битвы своих соплеменников с врагом.
И дальше все происходило уже без его участия. Подранков залечили, над погибшими произвели ритуал, совершенно не понятный непосвященным, и обгрызли лучшие куски от Химер. Трезору оставили им особо любимые потроха. После этого вся стая села напротив Трезора и молча просидела некоторое время. Первым встал Барс, теперь он, хоть и молодой, но вожак стаи. Когда-то Трезор перенял права почти в таком же возрасте. Времена меняются, а традиции остаются, они должны быть неукоснительно сохранены. Ни у кого не было сожаления о случившемся, всем все было понятно.
Его, теперь уже бывшая, стая уходила. Трезор еще посидел некоторое время и подошел к останкам врагов. Его команда неплохо над ними потрудилась – на асфальте, куда их вытащили, виднелись аккуратно обглоданные кости. Есть ему совершенно не хотелось, ведь совсем недавно ему не хотелось и жить. Он по очереди подошел к своим погибшим соплеменникам, обнюхивая и осматривая их. Было видно, что спасти их было совершенно не возможно.
Внезапно в душе у Трезора проснулось совершенно неизведанное ранее чувство, и он сел, задумавшись над этой новостью. Спешить ему теперь некуда, обязанностей вроде тоже нет, хотя он вспомнил лишь одну – обязанность напарника. Торсион в данный момент не нуждался в нем, он проводил время в беседе с Карамболем. Но может именно сейчас стоит поискать другой путь развития событий, может, через Торсиона получится стать для Людей не проклятыми мутантами, а обычными животными, с которыми стоит считаться и не всегда их убивать. Трезор твердо решил вернуться в строй бойцом, но на другом уровне, на уровне друга Человека.
А что собственно их так сильно рознит? У них общая кровь, мясо и кости, остальное лишь отличие видов, на которое не стоит списывать вражду. Мудрость проявляется в моменты полной изоляции и потери всех идеалов. Нужно смелее идти друг другу навстречу, не смотря ни на что. Трезор готов сделать первый шаг, а для этого он решил посвятить себя первому ритуалу, заимствованному у Людей – он решил похоронить своих погибших собратьев. Члены его стаи погибли в бою, не отступив, не струсив, и над их погибшими телами надлежало совершить соответствующий ритуал. Их останки были достойны упокоиться с четью, а не остаться на радость падальщикам, а особенно воронам, которых Трезор терпеть не мог.
Тот, кто когда-нибудь пробовал копать землю инструментом, схожим с лапой Псевдо-пса, по достоинству оценит его титанический труд. И хотя земля была податлива, приходилось делать довольно большую по размеру яму, т.к. она постоянно затягивалась сползающей жижей и заполнялась водой. Трезор знал, что в воду Люди обычно не хоронят, и решил дождаться окончания дождя. Теперь тот был ему помехой, теперь у Трезора была новая задача, выполнению которой дождь мешал. Псевдо-Пес сел на ту же плиту, где совсем недавно дожидался Грома, и стал ждать окончания дождя.
Погода, в самом начале соответствуя битве, будто встрепенулась и начала меняться в лучшую сторону. Солнце, не заставив себя долго ждать, вышло из-за поредевших туч. Вначале, словно застенчивая девушка, светило незаметно выглядывало через вуаль посветлевших облаков, но довольно быстро начало освещать всю округу. Легкий ветерок, еще совсем недавно сопутствовавший промозглому дождю в его бесчинстве, сменил гнев на милость и начал помогать солнышку сушить раскисшую после дождя землю.
Трезор снова вспомнил людей. Нет, они бы никогда не выбрали эту низину, часто затапливаемую водой, для захоронения. Пес решил найти более подходящее место для своих погибших соплеменников. Он подыскал небольшой холм, который ввиду расположения и покрытия плотной травой менее всего пострадал от дождя. Вот где будут покоиться его собратья, и впредь он будет действовать так же...
Трезор трудился весь остаток дня, а когда тащил своих погибших братьев в выкопанную им могилу, со стороны могло показаться, что он собирается в укромном месте ими питаться, как обычный мародер. Когда с захоронением было покончено, Трезор вернулся к трупам врагов и подкрепился потрохами. Этот день забрал у него очень много сил, и ему оставалось только испить воды и устроиться на отдых.
Солнце клонилось к закату и его лучи уже не слепили, как в полдень. Трезор утолил жажду и подыскал неплохую лежанку на ночь. Спал он, как обычно, спокойно, но чутко. Утро выдалось теплое и веселое от пения птиц. Во сне к нему пришла еще одна идея, что в следующий раз следует устраивать бой при обстановке, близкой к арене у людей, где исключена помощь извне. Тысячу раз были правы двуногие, что придумали именно такой вид поединка. Трезор неплохо учил своего Преемника и, возможно, тот сам дойдет до того же решения, тем более, что результат боя видел сам.
У Трезора было довольно неплохое настроение для переродившегося животного, чтобы продолжить новую жизнь. Был сброшен груз обязанностей, висевший над ним, как на главе стаи. Трезор с новыми силами, совершенно не чувствуя усталости вчерашнего насыщенного событиями дня, подошел к водоему и наклонил голову к самому источнику. И вдруг резко отшатнулся – из воды на него смотрел матерый и незнакомый зверь. Ночь и вчерашние переживания не прошли незаметно, он до неузнаваемости изменил окрас. В таком виде являться к Торсиону небезопасно, лучше, если тот сам его выследит, как наблюдателя.
3.
Сахарова с детства не любили ни дети, ни взрослые. По природе он был индивидуалист, а то, что его мало интересовали свойственные его возрасту развлечения, сделало его еще более замкнутым и отрешенным в коллективе. Со сверстниками ему было не интересно и скучно, он знал намного больше их, т.к. читал запоями самую разнообразную, как художественную, так и научную литературу. Еще до школы он умел хорошо читать, писать, считать и потому учение ему давалось "одной левой", а хулиганить ему было просто лень, тем более что в соответствующие такому образу жизни компании его не брали. С первого класса он получил прозвище Мудрый, которое ему даже нравилось. Взрослые на его фоне чувствовали себя обделенными знаниями и умом, и посему тоже его сторонились. Физическим упражнениям, в отличие от своих сверстников, он предпочитал книги, различные научные лекции, где он, как правило, был самым молодым слушателем.
В стране бесплатного образования можно было получить любые знания, и Сахаров, кроме общеобразовательных предметов, увлекался еще многими другими, и в частности, психологией. Как она выручала в его дальнейшей жизни! Ему удавалось даже в самых сложных ситуациях выходить сухим из воды, переводя стрелки на других!
Девчата его тоже не жаловали, тем более что, будучи молодым человеком, он выглядел велико мудрым стариком напрочь лишенным чувства юмора, но зато они часто и умело использовал его, как живую шпаргалку.
В восьмом классе, на одном из родительских собрании отец одного из одноклассников Сахарова, в недавнем прошлом отсидевший за различные правонарушения, с сомнением отнесся к такому его прозвищу. Зона, в которой он неоднократно бывал, научила его жизненной мудрости, сдержанности в словах и выдачи "на гора" только конкретных фраз. Своему сыну он на ушко сказал что Сахаров перерос Мудрого, став Мутным. Новое прозвище накрепко прилипло к Сахарову до самого окончания школы.
Учителя его недолюбливали и ставили пятерки, чтобы он их не заводил в тупик мудреными вопросами и ответами, тем более что Сахаров знал почти по всем предметам больше, чем полагалось самому преподавателю. Было несколько попыток завалить его за высокомерие, но он великолепно сдавал предмет комиссии и его, скрепя зубами, оставили в покое. Большинство учителей молились, чтобы он скорее закончил школу.
В университете, где он продолжал свое успешное обучение, один из его однокашников из Белоруссии за способность Сахарова выворачиваться из самых сложных ситуаций приклеил ему новую кличку – Склизкий. Сахаров уже перестал обращать внимание на такие мелочи и продолжал жить на своей волне. Он даже выработал особый, вкрадчивый тон, применяемый тогда, когда требовалась убедительность в общении с оппонентом. Он еще больше замкнулся и решил целиком посвятить себя только чистой науке.
По распределению Сахаров, как лучший ученик выпуска, попал в элитный академический НИИ. Закончив школу с золотой медалью, а университет и аспирантуру – с красным дипломом, он считал, что, преодолев сложный процесс обучения, теперь сможет пожинать плоды своих знаний.
Занявшись, как он ранее считал, благородным делом, Сахаров столкнулся в кругах высокоинтеллектуальной жизнедеятельности с откровенной подлостью, завистью, повальным стукачеством и наглым захватом чужих идей. Настоящим творчеством занимались в "шарашках" за возможность получить свободу себе, близким и, наконец, за идею, но их время прошло. Новый тип ученого желал получить свободу, обеспеченность и в глазах окружающих повышение своей значимости. Если как ученый он нужен, то может что-то и потребовать, а для этого необходимо быть на вершине знаний и не столь важно, какой ценой. В научных кругах это считалось нормой. Вначале отработай на кого-либо, а дальше, возможно, дадут и на самого себя. Сахаров не хотел работать "на дядю", но вскоре ему случайно повезло: возник проект, за который никто из "китов" науки не желал браться из-за непредсказуемости результата. Он просто внедрился в генную инженерию, окунулся в нее с головой и тратил всю свою энергию и время на нее. Она его тянула как магнит, манила, как оазис в пустыне, и он все шел и шел к ней навстречу, в надежде в полной мере напиться ее знаний.
Сахаров сделал в этой области несколько важных открытий, произвел на свет публикации на те же темы, но научный мир молчал. Молодым, пусть даже выдающимся, ученым без вмешательства со стороны деятелей, уже имеющих имя и вес в научных кругах, был закрыт доступ к самостоятельному ведению какого-либо проекта. А он не был в составе какой-либо из научных группировок, к тому же, признание его достижений могло толкнуть других молодых инициативных специалистов на подобную деятельность. Такое кардинальное изменение существующего порядка могло повлечь за собой крах выстроенной системы, где во главе всех идей обязательно стоял академик, членкор или, на худой конец, признанный профессор. И пусть они в современной науке уже ничего не знали и не значили, на них работало имя. Вслед за научной мог произойти и распад всей Советской иерархии, на всех уровнях управления, что могло привести к краху всей системы в целом. Такое было смерти подобно, и попытаться что-то поменять мог только идиот, или враг, на что обычно и списывались подобные действия.
