Текст книги "Last Stardust (СИ)"
Автор книги: Adela Catcher
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
– Я думал, мы будем осматривать Киото, – встрял Гоша.
– Будем, но послезавтра – как раз начнется Обон. И кстати, билеты на завтра лучше взять заранее, чтобы не остаться без мест в синкансэне.
– Обон? – нахмурилась Мила.
– Праздник поминовения усопших, – объяснил Отабек, попивая холодный зеленый чай.
– Верно, в эти дни все ездят в родные города, у всех выходные, так что поезда могут быть полными. Вот поедим и пойдем на вокзал, – сказал Юри.
– Но мы же там сегодня были, – вздохнул Юра. Почему-то возвращаться в этот шумный муравейник не хотелось.
– Я что-то забыл про билеты. Простите, – опустил глаза в тарелку Юри.
– О, не извиняйся, ты же на отдыхе! И в экскурсоводы нам не нанимался, – взвился Витя, окинув всех внимательным взглядом.
– Да, Юри, ничего страшного. Сходим на вокзал после ужина, – кивнула Мила.
– А я пока куплю чего-нибудь вкусного на вечер, м? – Виктор погладил руку Юри, задевая поблескивающее кольцо на безымянном пальце.
– Хорошо, – Юри улыбнулся и поправил очки.
Он тоже выглядел намного моложе. И стройней. И как-то… спокойнее и взрослее, чем когда-то. Волосы немного отросли и вились от влажности у самых ушей, делая его каким-то своим и домашним. Юра допил суп и вдруг услышал, как Виктор произносит его имя. Само предложение почему-то разобрать не удалось.
– Что? – переспросил Юра.
– Я сказал, что ты составишь мне компанию. Пойдем в магазин, купим чего-нибудь и вернемся в рёкан. Ты же не хочешь идти на вокзал? – Виктор прищурился.
И что-то подсказывало Юре, что это все не просто так.
*
Они с Виктором застряли в комбини минут на сорок, потому что тот сначала сто лет искал дынные булочки, а потом выбирал самые вкусные сладости. Юра в это время разглядывал полки с готовыми обедами.
– Надо же, тут даже поштучно продаются вареные яйца, – пробормотал он.
– Ты как будто первый раз в Японии, – улыбнулся Виктор, выглядывая из-за полки со сладкими поки и шоколадными шариками в маленьких упаковках.
– Не первый, но я как-то особо не бродил по магазинам, – пожал плечами Юра, засовывая руки в карманы джинсов.
– О, кстати! Может, выпьем? – Виктор выплыл из-за полок с какой-то ярко-голубой бутылкой.
– Это еще что? – Юра попытался что-то разглядеть на этикетке, но там все было на японском.
– Персиковое вино. Очень недурное, мы его брали с Юри. Пьется, как компот, но очень расслабляет.
Юра перевел взгляд с бутылки на лицо Виктора, глядящего на бутылку с неприкрытой нежностью.
– Ладно. Раз персиковое.
– Знал, что ты не откажешься.
На кассе, пробивая вино и беспрестанно улыбаясь, менеджер-японец указал пальцем на монитор, повернутый экраном к Юре, и что-то сказал по-японски.
– Вить, чего он от меня хочет? – Юра скосил глаза на Виктора.
– А! Минуточку, – Виктор протянул руку и ткнул пальцем в зеленую кнопку на мониторе.
– Arigatou! – поклонился кассир, упаковывая каждую покупку в мешочек, а потом складывая все мешочки в мешочек побольше.
– Это еще что было? – спросил Юра.
– Подтверждение, что тебе есть двадцать, – Виктор поклонился юноше в ответ и забрал пакетики в большом пакетике. Юру убивало то, как в Японии упаковывали покупки.
– Мне девятнадцать.
– Как будто это что-то меняет, – пожал плечами Виктор, выходя на улицу.
До рёкана они молча шли по темным проулочкам между низкими домами. Молчание не казалось неловким и совершенно не давило – наоборот, было наполнено каким-то спокойствием и уютом. Юра бы не признался в этом вслух, но с Виктором порой приятно было просто помолчать. Юра время от времени поглядывал на него и замечал, что он иногда улыбался сам себе, будто вспоминая что-то или думая о чем-то приятном.
– Посидим на улице? – спросил Виктор, когда они дошли до гостиницы.
Юра только сейчас заметил, что сбоку от входа на крыльце стоял небольшой стеклянный столик с двумя плетеными креслами на металлических ножках. На столике стояла спираль он насекомых, от которой в воздух поднималась тонкая струйка дыма.
– А можно? – спросил Юра, отодвигая дверь, проходя внутрь и скидывая кеды.
– Простите! – громко сказал по-английски Виктор, обращаясь к администратору. Приветливый таец сидел за стойкой, и его почти не было видно – Юра даже не понял сразу, что там кто-то есть. – Можно воспользоваться вашим чудесным столиком на улице?
– О, конечно! – юноша подскочил с места и улыбнулся, кивая.
– Вот видишь. Тут всегда все можно, – Виктор кивнул в ответ и, наступая поочередно на задники, стащил обувь. – Держи, – он протянул Юре пакет из комбини, – я возьму бокалы и тарелку.
Юра вышел босиком на веранду, откровенно наслаждаясь ощущениями шероховатой поверхности бетонного крыльца под ступнями. Вечер был тихим, но не удушающим, дневная жара отступила, и теперь все вокруг казалось застывшим и умиротворенным. Несмотря на то, что прямо перед рёканом была проезжая часть, Юра так ни разу и не видел на ней машин, только редких велосипедистов. Он вытащил из пакета бутылку и поставил ее на столик. Рядом легла пачка сигарет, привезенная из Питера, и зажигалка кислотно-зеленого цвета.
– Ты что, куришь? – протянул Витя, протискиваясь наружу и закрывая за собой дверь.
– Иногда, – ответил Юра, усаживаясь в кресло и вытягивая вперед гудящие ноги.
Виктор переступил через них, пробираясь на свое место.
– Лилия Павловна тебя прирежет, если узнает.
– Лилия Павловна в любом случае это сделает. Найдет, за что. К тому же, это же не пончик, – Юра вытянул из пакета упаковку шоколадных шариков и раскрыл ее, сразу высыпая на ладонь и отправляя в рот штук пять.
– И все же, Юр, – нахмурился Виктор, открывая бутылку штопором, позаимствованным с общей кухни.
– Да ладно, – хмыкнул Юра, прикуривая сигарету. – Тебе напомнить, как на банкете в Барселоне ты на радостях скурил половину праздничной сигары Якова с ним вместе?
– Это было один раз! – возмутился Виктор. – И на радостях!
– Ну вот и у меня на радостях, – дернул плечом Юра и принял из рук Виктора наполненный вином фужер. – М, вкусно пахнет, – сказал он, втянув носом воздух.
– Персик вкусно пахнет всегда! Давай, за путешествие! – Витя протянул свой бокал в сторону Юры, и тот, поколебавшись, стукнул о него своим.
Вино и правда оказалось божественным – прохладное и ненавязчиво сладкое, оно удивительным образом остужало голову и стирало усталость, будто ее и не было.
– Юр, послушай, – когда молчание, обусловленное смакованием вина, затянулось, начал Виктор.
– Ну вот, понеслась, – поморщился Юра, предвкушая “серьезный” разговор.
– Нет, ты не подумай, я не лезу, просто… ты такой серьезный стал. Взрослый, – Витя вздохнул и покачал стакан в пальцах, наблюдая за светло-золотистой жидкостью. Юра подумал, что тот не мог так быстро опьянеть, чтобы так резко завести задушевные разговоры. Значит, он планировал это заранее? Или атмосфера летнего вечера в Киото так действует? – Я волнуюсь.
– Почему? – спросил Юра. – Разве быть взрослым – это плохо?
– Не в девятнадцать же лет, – покачал головой Витя.
– Ты мне так и пятнадцать говорил, – отмахнулся Юра, докуривая сигарету и туша окурок о найденную рядом с ножками стола пепельницу, похожую на банку из-под газировки с дырочками в крышке.
– И в тридцать скажу, – Витя посмотрел на него. В темноте, при рассеянном свете фонаря метрах в пяти от них его глаза были совсем синими. – Нельзя постоянно делать вид, что ты сильнее, чем есть на самом деле. Знаешь, почему мы с Юри решили организовать эту поездку?
– Чтобы показать нам Японию, отпраздновать свадьбу, – отставив бокал, стал загибать пальцы Юра.
– И это тоже, но в первую очередь для того, чтобы напомнить всем, что мы молоды. У нас не было детства. Подожди, дай договорить, – Витя выставил вперед раскрытую ладонь. – Не было у нас его. Мы спортсмены. Мы еще под стол пешком ходили, но неизменно держа спину прямо и руками так красиво-красиво, – он изогнул запястье, выпрямив тонкие пальцы. – Можем же мы хоть теперь просто отдохнуть и вспомнить, что такое просто есть то, что хочется, выпивать, да даже курить, черт с тобой?
Юра набрал было в легкие воздуха, но потом просто выдохнул, так и не найдя, чем ответить на это внезапное откровение. Вдруг стало сложно подбирать слова. Детство? В голову полезли воспоминания о лете, проведенном с Отабеком в Алматы два года назад. Тогда им казалось, что вся жизнь упала им в ноги, осыпалась мечтами, которые можно было загребать голыми руками. И что теперь?
– Я очень хочу, чтобы все просто на время забыли о том, что они спортсмены или соперники, – добавил Виктор, вновь наполняя бокалы вином.
В отдалении послышались голоса, среди которых Юра тут же узнал один – голос Отабека. Что именно он говорил, слышно не было.
– Юр, – позвал Витя, и Юра оторвал взгляд от стеклянной поверхности стола и посмотрел на него. – Я думаю, ты должен знать. Отабек сперва отказался приезжать. Он передумал в последний момент, так что нам с Юри пришлось брать ему билет с пересадкой. Может, он принял для себя какое-то решение?
Юра замер, но Виктор только улыбнулся, а потом вскочил, выходя на дорогу и размахивая руками, глядя в сторону появившейся из-за угла компании во главе с Юри.
– Юри! Юри, я купил наше любимое вино! И крабов!
Юра достал из пачки еще одну сигарету.
*
Юра вертелся с боку на бок на непривычно мягкой кровати, устраивая подушку и так, и эдак, и то убавляя кондиционер, который висел прямо напротив него, то, наоборот, прибавляя. Спать не хотелось совершенно – он всегда плохо привыкал к разнице во времени и умудрялся уснуть только после выматывающих тренировок и выступлений.
Помучившись еще полчаса, он, прихватив телефон и стараясь не смотреть в сторону кровати, на которой спал Отабек, тихо вышел на балкон. Ночной Киото тихо и мерно дышал, завернутый в сапфировую темноту. Что в Японии действительно было безоговорочно прекрасно – так это темное время суток. Юра облокотился на парапет, доходивший ему почти до груди, и наклонил голову, прикрыв глаза. Распущенные волосы скользнули по щекам.
Он до сих помнил прикосновения пальцев Отабека к своей голове, будто ощущал их и сейчас. Год назад Юра готов был без лишних раздумий обвинить в разрыве именно Отабека. За его правильность, за его постоянное желание спасти Юру неизвестно от чего, будто тому угрожали по меньшей мере пистолетами и базуками, за эту душившую, сковывавшую заботу, усугублявшуюся разными городами и странами. И соперничеством. И выматывающими тренировками, после которых порой хотелось что-нибудь сломать. Но сейчас он готов был признать, что виноват был и он сам… во многом. Слишком во многом, чтобы облечь это в слова. И на самом деле душила не забота Отабека, нет. Скорее его вечное стремление уберечь не от кого-то, а от самого себя.
– Стэнли! Стэнли! Ты меня слышишь? – послышался снизу голос Милы, и Юра открыл глаза. – Что значит, ты на работе? Что? В Нью-Йорке день?
Мила стояла в свободной тунике, доходившей ей до колен, под балконом. Ее растрепанные рыжие волосы казались ярким пятном в приглушенных, темных оттенках ночных улиц. Она встречалась с американским бизнесменом вот уже два года, и Юра понял, что она разговаривала именно с ним.
– Алло! Стэнли! – Мила отняла телефон от уха и со злостью ткнула пальцем в экран. – Чертов вай-фай!
– Эй, – окликнул ее Юра. Она вздрогнула и обернулась, потом подняла глаза наверх. Несмотря на третий этаж, Юра ее прекрасно видел и слышал. – Ты чего не спишь?
– То же самое могу у тебя спросить! – Мила скрестила руки на груди.
– Я уже ложусь, – соврал Юра. – Завтра рано вставать. И в Нью-Йорке сейчас правда день. Точнее, его начало.
– Да? – нахмурилась Мила.
– Ага. И у тебя скорее всего подключен вай-фай соседнего дома, он у них без пароля. Внизу висит листочек с кодом местного, с него лучше ловит.
– Спасибо, – кивнула Мила. – Ладно, я пойду. Доброй ночи!
– Доброй, – Юра распрямился, собираясь вернуться в номер.
– Юра! – вдруг снова позвала девушка.
– Что?
– Скинь сигареты!
Юра улыбнулся. Может, забыть на время, что они все спортсмены – не такая уж и плохая идея?
Комментарий к 2.1. Киото
Kyoto Hostel Ryokan, дамы и господа:
https://cloud.mail.ru/public/8meY/xc88EGebo
https://cloud.mail.ru/public/3ZU2/1BuaumT8x
https://cloud.mail.ru/public/2gZi/rsh26TQGW
========== 2.2. Химэдзи ==========
Комментарий к 2.2. Химэдзи
♫ Tyler Hilton & Bethany Joy Lenz – When The Stars Go Blue
“Dancin’ out on 7th street,
Dancin’ through the underground,
Dancin’ little marionette —
Are you happy now?”
В жизни бывают моменты, когда хочется лечь и проспать ближайшие пару лет, пока не наступит что-то лучшее и более подходящее. Почему-то именно в эти самые дни время на сон едва находится, чтобы не рухнуть и не захрапеть прямо посреди улицы. Какая уж там пара лет… А случается и наоборот – когда жить хочется всей душой, всем сердцем, когда буквально любая мелочь приносит вдохновение. И каждый такой раз у Юры случался исключительно на льду.
Как же давно этого не было…
В Химэдзи шел дождь. Из-за жары, которая при этом никуда не делась, было ощущение, что воздух сам превратился в воду и расплывался перед глазами, как мир через мокрое лобовое стекло автомобиля. Капли дождя не были ни слишком теплыми, ни холодными, но Юра все равно морщился, когда они попадали на лицо. Не было ветра, как в Питере, не было ощущения, что вода льется на тебя со всех сторон, как ни подставь зонт или ни повернись. Да и зонта, в общем-то, тоже не было.
– Класс, никогда бы не подумал, что после вчерашнего пекла будет вот так, – улыбнулся Крис, не задумываясь выходя из крытого перехода прямо под морось. На нем были лишь джинсы и каким-то чудом успевшая быстро намокнуть и прилипнуть к телу белая футболка.
– Крис, ну ты просто как всегда, – совершенно по-детски хихикнул Виктор, глянув на него.
– Джакометти, остынь, от тебя сейчас пар повалит, – проворчал Гоша, пытаясь прикрыть голову пустым пакетом из Seven-Eleven.
– С каких пор вы все стали такими нежными? – спросила Мила, спокойно стоявшая под дождем и копавшаяся в телефоне.
– Это Япония. Тут зонты на каждом углу, – сказал Отабек, оглядывая широкую улицу. – Вон комбини, пошли.
– Зонтики в супермаркете, какая прелесть, – натягивая пакет поперек почти до ушей, прокомментировал Гоша и поплелся в указанную сторону.
– Эм, ребята, а вон замок, – сказал Юри.
Не заметить его было практически нереально – замок Белой Цапли возвышался на горе прямо по курсу от станции, от которой улица прямой стрелой шла в его сторону. Он был похож на воздушное кремовое пирожное – весь белый и будто выстроенный аккуратными слоями. Юра ничего не сказал, но мысленно удивился, как они умудрились столько времени проговорить про дождь и при этом не сказать ни слова про это фигурное облако на горизонте.
– У-у-у, какая красивая штука. Сразу думаешь про самураев и великие сражения! – сказала Мила, все же оторвавшись от телефона.
– Кстати о них, именно там снимали частично “Последнего самурая” с Томом Крузом, – подметил Виктор. – О, зонты прибыли!
Отабек с Гошей вышли из комбини. У первого в обеих руках были прозрачные и белые зонты, а у второго – пакет с выпечкой и странного вида маленький шашлычок на деревянной палочке.
– Опять ты жрать, – Мила ткнула подошедшего ближе Гошу пальцем в живот.
– Надоел мне ваш рис уже! – буркнул Попович и снял с палочки кусок шашлыка.
– Мы здесь второй день!
Отабек тем временем подошел к Юре и вопросительно глянул на него, вытянув вперед руки с зонтами.
– Тебе какой?
– Эй, а почему ты с Юрца опрос начинаешь? – запротестовал Гоша с набитым ртом.
– Попович, помолчи, – шикнула на него Мила.
Юра пожал плечами.
– Давай прозрачный, прикольно. Я давно еще в Питере такой хотел купить, но они стоят, как чугунные мосты, – сказал он.
– Этот стоит 250 рублей, если перевести, – спокойно ответил Отабек, отгибая два пальца, чтобы Юра мог взять понравившийся зонт.
В месте, где его касалась его рука, он был теплым.
Юра раскрыл зонтик и посмотрел через его прозрачный купол на серое небо. Цвет был красивый: ровный, чистый, почти матовый. Он глубоко вдохнул. Густой воздух пах влагой и мокрым асфальтом. Было в Японии что-то особенное, что можно было объяснить лишь этим запахом – тем, что ощущалось, если втянуть носом воздух и прикрыть глаза на пару мгновений. Юри и Виктора можно было понять хотя бы немного в их желании донести это до остальных.
Дорога до подножья замка заняла не более двадцати минут. По пути попадались забавные скульптуры: шар с отверстием в центре, лежащий в ладони высоко поднятой руки, будто росшей из-под земли, две изогнувшие хвосты рыбы друг напротив друга, сидящая в задумчивой позе девушка, рядом с которой тут же примостилась Мила, так же подкладывая руку под щеку. Пхичит то и дело останавливал всех, предлагая сфотографироваться едва ли не с каждым кустом.
Территория Храма была окружена рвом, поросшим, словно махровым ковром, плотным слоем зеленой ряски. Дождь прекратился, стало душно. К достопримечательности со всех сторон стекались толпы туристов.
Глядя снизу на замок Химэдзи с маленькими бойницами, заостренными и будто закрученными кверху углами крыш, неприступными стенами, за которыми прятались извилистые лабиринты, Юра не мог не вспоминать легенды и красивые сказания о самураях и давних эпохах, когда достоинство и честь ценились превыше всего. Пока они поднимались по спирали, обходя замок раз за разом, начало казаться, что каждый круг будто отнимал у мира прошедшие столетия, все больше погружая его в прошлое.
– Теперь меня нисколько не удивляет, что здесь снимали “Последнего самурая”. Тут и “Властелина колец” вполне можно развернуть, – сказала Мила, беспрестанно обмахиваясь веером – в плену высоких стен не было даже легкого ветерка. Дождь закончился, и небо будто потянуло к земле – оно нависло сверху, как застывшая океанская волна.
– А нас и внутрь пустят? – спросил Пхичит. Его темные глаза загорелись азартом и любопытством. Юра уже несколько лет гадал, почему он не пошел в журналисты – из него получился бы первоклассный корреспондент.
Юри, шедший рядом, остановился и сдул со лба челку, бросив взгляд наверх.
– Конечно, пустят.
– Что, вспоминаешь славные деньки в Хасецу, когда я гонял тебя по лестнице вверх и вниз? – хмыкнул Виктор.
– Да уж, святые воспоминания.
– Зато тебе это пошло на пользу.
– Виктор, это тебе скорее пошло на пользу – только глянь, каким у нас стал мистер Кацуки, – ехидно заметил Крис.
Юри обернулся и гневно сверкнул глазами на Криса. Очков на нем сегодня Юра не видел с самого утра – Виктору периодически удавалось уговорить его нацепить линзы.
– Крис, ты… – начал Виктор, когда его вдруг прервал тоненький вскрик сзади.
– Виктор Никифоров!
Витя сначала долго смотрел на Криса, которому хотел было что-то сказать, потом на мгновение прикрыл глаза, выдохнул, растянул губы в елейной улыбке и повернулся.
К ним неслась толпа девушек азиатской наружности. Юра не стал сразу давать им статус японок, так как даже эта пара дней в Японии научила, что не все темноволосые, кареглазые и… и вот такие вот люди являются японцами. Более того, в Химэдзи им пока встречалось больше китайцев и корейцев, чем коренных жителей. И вообще, Отабек вон тоже азиат, но его Юра бы никогда не перепутал ни с кем другим.
– Кацуки Юри!
– Плисецкий! – задумавшись про расовые принадлежности, Юра совершенно забыл свое главное правило – если на улице узнали Никифорова, нужно тут же мимикрировать под окружающую действительность, потому что за этим всегда неминуемо следует “Ой, Юрочка”. Точно японки, решил Юра, услышав классический “токийский” вариант своей фамилии – “Пурисецки”. Виктора вот они как-то получше произнесли.
В проходе между стеной замка и самой крепостью было довольно просторно, но не когда вдруг оказываешься в кольце людей, которое все ширится и ширится, а еще выкрикивает что-то на разных языках. Разумеется, признали и Криса, и Пхичита, и Милу с Гошей, и Отабека, к руке которого тут же приклеилась какая-то совсем низенькая девушка с короткими высветленными волосами. Бабичеву назвали Людмилой, из-за чего ее улыбка на мгновение стала напоминать оскал. Юра, на автомате кивая какому-то молодому человеку на заверения в вечной признательности и “я ваш большой поклонник”, позлорадствовал про себя – Мила ненавидела свое полное имя.
– Можно с вами со всеми сфотографироваться? – услышал Юра тот же голос, что сдал их до этого с потрохами. Все Виктор виноват со своими волосами, по которым его только слепой не узнает. Покрасить его, что ли? Или хотя бы парик нацепить. Удивительно, что подобной сцены не произошло еще вчера.
– Ну что, хорошая попытка на время забыть, что мы все спортсмены, – по-русски прокомментировал Юра, поймав на мгновение взгляд Вити и вставая со всеми в плотную кучку, чтобы уместиться в кадр.
– Простите, – кто-то коснулся его предплечья, и Юру продрало по позвоночнику сверху вниз – тяжело жить на свете тем, кто не переносит случайных физических контактов.
Юра повернул голову и встретил умоляющий взгляд совсем юной девушки, которая была намного ниже него и сжимала в руках свой телефон так сильно, что, казалось, он сейчас просто треснет и сложится пополам.
– Да? – Юра нацепил на лицо улыбку. Он же всегда любил своих Ангелов, пусть они порой и сводили его с ума, просто сегодня он только-только начал забываться и отвлекаться от этого всего.
– А можно… – девушка судорожно подбирала английские слова, – можно фото с вами и Алтыном-саном?
Юра не знал, какая реакция была первой: желание разразиться смехом из-за этого “Алтын-сан” или потребность провалиться под землю. Об их с Отабеком дружбе преданные фанаты, конечно же, знали, но вот об остальном… Ты перестал быть человеку кем-то большим, чем друг, но для всех остальных вы же по-прежнему не разлей вода. Кто снимал с Юры перчатку зубами на гала? Кто обнимал его у всех на глазах, грозя раздавить ребра, когда он выиграл два года спустя чемпионат мира? С кем он выкладывал целую серию селфи с питерских крыш? Даже если очень постараться это забыть, вытащить из себя, отбросить в сторону, они-то не забудут. Все они, кто следит за твоей карьерой, за каждым шагом и взглядом. И для них даже то, что уже умерло в тебе, продолжает жить.
– Конечно, – Юра заставил себя кивнуть и прошел вслед за девушкой поближе к Отабеку. После череды общих фотографий с выросшей человек до пятнадцати толпой (в Японии правда так сильно любят фигурное катание?) обещание пришлось сдержать.
– Можно вас вдвоем? – не унималась девочка, и Юра удержался от фэйспалма – да восславит мир английский язык.
Улыбающийся Отабек отошел чуть в сторону от активно что-то обсуждавшей на жуткой смеси языков толпы во главе с бедным Юри, который работал для некоторых переводчиком, и махнул Юре рукой.
– Вот тут, вот тут! – заголосила японка. – Замок видно! – она чуть присела и повернула телефон горизонтально, слегка наклоняя его на себя, чтобы взять кадр повыше. – Мы так рады, что вы в Японии!
– И мы рады, – вежливо ответил Отабек, косясь на Юру.
Теплая и такая знакомая рука легла на плечи, пальцы мягко коснулись кожи там, где заканчивался короткий рукав футболки. Юра невольно вспомнил, что, когда они с Отабеком познакомились, тот был немного его выше. Сейчас они были одного роста – даже порой казалось, что Юра стал чуть повыше, буквально на пару сантиметров. Сбоку, где они соприкасались телами, растекалось тепло, от которого становилось еще жарче. Юра сдул со лба длинную челку, напоминая себе, что на таких фотках нельзя делать “лицо-кирпич”, как говорила Лилия. “Плисецкий, у тебя ни одной приличной фотографии с фанатами нет – все время такой вид, будто тебе только что сказали, что Деда Мороза нет!” – ворчала она.
Юра очнулся от размышлений, когда Отабек чуть крепче прижал его к себе, и все же улыбнулся в камеру, показав рукой, не притиснутой к чужому боку, козу. Девушка засмеялась и ответила поднятым вверх большим пальцем. Хотелось… хотелось просто так и стоять, пока остальные не закончат общение с фанатами или пока небо, наконец, не свалится вниз под тяжестью всей этой воды внутри облаков. А еще лучше – просто повернуть и чуть наклонить голову, чтобы уткнуться в так приятно и до кома в горле знакомо пахнувшую шею, которая сейчас казалась особенно смуглой на фоне легкой белой рубашки с короткими рукавами. И чтобы обняли так, как умел только Отабек – сгрести, как медведь, прижать к себе и держать так крепко, что слипались легкие. И на удивление это было нисколько не больно, а дышать, наоборот, становилось легче. Когда Юру вообще последний раз обнимали?
– Юр? Пойдем? – Отабек отпустил его, перед этим мягко погладив большим пальцем по плечу, будто успокаивая.
– Спасибо всем! Пойдем дальше осматривать ваши чудесные достопримечательности! – сияя, как начищенный таз, оповестил всех Виктор, вежливо раскланиваясь, из-за чего его забранные в хвост волосы красиво свешивались через плечо, вызывая вздохи девушек – их даже Юра со своего места слышал.
Кивнув довольной японке, прижимавшей к груди телефон с фотографиями, Юра пошел вместе со всеми дальше, чтобы, наконец, войти в храм. Часть толпы отправилась вниз – похоже, уже успели осмотреть все внутри, а часть двинулась следом.
– Что ж, это было неизбежно, – сказал по-русски Витя, и Мила с Гошей согласно закивали.
– А мне понравилось, – сказал Попович. – Я люблю общаться с фанатами.
– Да все любят, не в этом дело, – махнула рукой Мила, доставая из широкого бокового кармана свободного сарафана сложенный веер. – Так, снова настраиваемся на самураев.
– Или Тома Круза, – съязвил Юра.
– Самураев! – отрезала Мила, раскрывая веер одним движением, словно стряхивала градусник.
– Храм, между прочим, аж XIV века, – сказал Виктор, заходя внутрь вместе со всеми.
В нос ударил приятный запах дерева. Примерно так же пахло на даче в старой деревянной беседке, где Юра любил прятаться, играя с дедушкой. И где они потом пили чай, если была дождливая погода. По крыше мягко и глухо барабанили капли, а Юра взахлеб делился с дедом новостями и мечтами. Давно они вот так не разговаривали. Юра подумал, что нужно будет ближе к вечеру ему позвонить.
Внутри было совершенно пусто: только деревянные полы с выступающими рейками кое-где, через которые легко было споткнуться, если не смотреть под ноги, тусклый свет, проникавший через узкие и длинные, как росчерки кистью, окна, и почти вертикальные лестницы, уводившие на следующий ярус.
Вот так, снова кругами, поднимаясь выше и выше, они оказались почти на самом последнем этаже Храма. Народу было достаточно много, так что перед последним подъемом их остановил приятного вида пожилой японец в форме и попросил подождать, пока спустится предыдущая группа.
– Перекрытия могут не выдержать, поэтому пускают строго определенное число посетителей, – объяснил Юри, тыкая пальцем вверх.
Юра огляделся. В Храме было так приятно и как-то… гулко? Несмотря на наводнивших его людей, вполне современно одетых и говоривших на разных языках, он будто укрывал от внешнего мира своим густым пряным запахом дерева, тусклым полумраком и пустотой, которая не казалась лишней или неуместной.
Их, наконец, пустили на последний ярус.
– Берегите голову, низко! – по-английски сказал заботливый сотрудник, остановивший их до этого.
Лестница ныряла под небольшое отверстие в потолке, об края которого можно было реально снести голову.
Юре показалось, что он достаточно согнулся, поднимаясь вверх, но на макушку легла ладонь.
– Осторожно, – сказал голос Отабека. Юра его не видел, так как развернуться на узкой лестнице не было никакой возможности.
Рука скользнула по волосам и исчезла.
Юра подумал, что, если перекрытия и провалятся, то по его вине и прямо сразу в ад. И он станет причиной, по которой один из пунктов наследия ЮНЕСКО сложится в белую деревянную гармошку.
Почему так?
Почему?
Почему?..
*
– Так вы, ребята, все фигуристы? Все-все? Вот это да! Надо было мне больше смотреть спортивные каналы! – усмехнулся их тайский администратор, потягивая пиво.
Они вернулись в рёкан под вечер, когда в Киото снова будто бы выключили свет – вот только было светло, и вдруг все вокруг будто накрыло темным куполом. Вечера как такового не было – сразу наступала темная, синяя-синяя, как иолит, ночь.
Они успели обойти территорию Замка Химэдзи, погулять по прилегавшему к нему парку Коко-ен, где Юра чуть не упал в пруд, пытаясь потыкать пальцем в разноцветного японского карпа, и попасть по дороге домой под настоящий тропический ливень. Вода заливалась в глаза и рот, даже если они были закрыты, зонты не спасали совершенно – лило, казалось, даже снизу, если такое вообще возможно.
День выдался насыщенным, и Юра, сходив в душ, хотел было вытянуться на кровати в комнате и не вставать как минимум до утра, как внутрь ворвался Пхичит, в котором в принципе не иссякал запас энергии.
– Пойдем скорее! Там внизу американцы собирают всех на бесплатное сакэ! Давай, ноги в руки и спускайся!
– Кто? Что? Американцы? – Юра оторвал лицо от подушки, но Пхичита уже и след простыл.
Юра, когда проходил через общий зал к лестнице, видел какую-то веселую компанию за столом, на котором стояла гигантских размеров бутылка литра на три, но как-то не придал этому значения – отдыхают люди и ладно. Так это были американцы?
Он сел на кровати и потер лицо ладонями. Волосы были мокрые даже после фена – от влажности не спасало ничего, все будто пропиталось ливнем насквозь. В комнате никого не было – похоже, все и правда остались внизу.
Несколькими минутами позднее они уже все сидели, плотно притиснувшись друг к другу, чтобы всем хватило места, на диванах на первом этаже. Возмутителями спокойствия и правда оказались двое американцев: Джеймс и Дэнни. У Джеймса было очень румяное лицо, блестящие, близко посаженные темные глаза и скрупулезно уложенные волосы. Когда он что-то говорил, он очень активно размахивал руками, то и дело задевая сидевшего рядом друга. Дэнни же был поспокойнее и все время пытался разговаривать о политике. Он весь был какой-то светлый от волос на голове до ресниц и кожи.
Удалось даже уговорить присоединиться к ним администратора, которого, как оказалось, звали Опп. Юра долго прокручивал в голове это имя – зачем тайские люди так называли своих детей? Опп долго косился на камеры видеонаблюдения в двух углах, потом махнул рукой, достал из холодильника пиво и, выкатив откуда-то квадратный кожаный пуфик, плюхнулся на него рядом с Юрой, который сидел ближе всех к краю дивана.
– Да, мы все фигуристы, – закивал Виктор, опрокинув в себя сакэ из чайной чашки – ему не хватило ни бокала, ни рюмки. Его волосы тоже были слегка мокрыми у корней и при этом подсыхали и пушились на концах, делая его очень забавным и каким-то домашним. На нем была его любимая темно-зеленая юката, которую он таскал в обычные дни в Хасецу. – Решили немного отдохнуть и покататься по Японии.
