Текст книги "Вопреки (СИ)"
Автор книги: _Lukiny_
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)
– Иди домой. Предупреди Сасори. Скажи ему, что она здесь. Быстрее, – тихо шепнул он. Демон попятился и исчез в глубине зарослей.
– Дееей! Ты идешь? – донесся до него голос недалеко ушедшей девушки. Блондин со вздохом поднялся и посмотрел на нее.
“Именно так кошмары становятся явью”
– Да, Конан. Я иду.
Через пару шагов связь оборвалась.
Карие глаза распахнулись. Он не чувствовал его. Снова.
Он подумал, что, возможно, мальчишка просто надулся и мстит. Но месть была для Дея слишком мелочна, он никогда не опускался до такого.
Акасуна вздохнул и закрыл глаза. Внезапный взрыв его напарника выбил его из равновесия. Неожиданно, но это было больно. Он лежал в куче недоделанных марионеток в своей мастерской, стараясь освободить голову от ненужных мыслей.
Через пару минут появился младший демон. Он аккуратно просочился через щели потолка и завис над парнем, глядя на него. Свернувшись черным колючим шариком, он опустился рядом и тихо загудел. Кукольник поморщился, но даже не двинулся. Чернушка издала серию бессвязных щелчков, и ее череп раскрылся. Из темного провала горла послышался знакомый голос.
Она нашла их. Она пришла за ним. Как и обещала. Неужели эта стерва никогда не оставит их в покое?
Акасуна медленно разомкнул веки. Карие глаза на мгновение полыхнули ярким рубином.
– Скажи, Дей...
– Ммм?
Они сидели на залитом солнцем камне перед самой пещерой. Или перед скатом в нее, как сказать. Конан отрывала лепестки полевых цветов, пуская их по ветру. Блондин смотрел в сторону, на кружащих вдалеке птиц.
– Тебе нравится здесь?
– Здесь хорошо. Спокойно, тихо. И главное, здесь никто не знает, кто мы такие.
– Да... это важно...
Они снова ненадолго замолчали. Девушка, вздохнув, выкинула цветок, повернувшись к нему. Дей не обернулся.
– Честно говоря, удивлена, что ты еще жив.
Блондин усмехнулся: “Я тоже”
– Рад, что ты так обо мне заботишься, Конан.
Она вернула ему усмешку.
– И каково это, Дей? Быть марионеткой?
Парень перевел на нее взгляд. Невозможно было понять, о чем она думала, зачем пришла, чего хочет от него. Но напряжение, повисшее меж ними, можно было резать ножом.
– Привыкаешь. Со временем.
– Как это чертовски мило, – она улыбнулась и провела ладонью по царапине на его щеке. – Смотрю, не слишком ты и послушен. И как часто он наказывает тебя, м?
Голубые глаза сверкнули.
– Тебя это не касается.
Она примирительно подняла руки. Ее улыбка раздражала.
– Хорошо. Пускай. Скажи мне только одно. Почему? Ты продал себя ему по дешевке. Отдал свою жизнь, самое дорогое, что было у тебя, в руки того, для кого она не стоит ничего. Ради его спокойствия, ты говорил? Брось, Дей. Он никогда не найдет свое место в этом мире, потому что его нет. Но не будем об этом. А вот ты... ты сам себя уничтожил, – она наклонила голову набок, вглядываясь в его лицо. – Хотя нет, еще не до конца. Еще дышишь. Ты спишь с ним?
Блондин дернулся.
– Причем здесь это?
– Я так и думала. Даже спрашивать не стану, кто это начал. Ты всегда потакал всем его прихотям, и раз он захотел свою самую красивую куклу сделать своей подстилкой, то ты с радостью прыгнул в его постель.
По лицу подрывника скользнула тень. Он молчал. Барьер в его голове опасно кренился во все стороны. Конан усмехнулась.
– Или нет? Он насилует тебя, так ведь? И как часто? Знаешь, Хитоми говорила, что Гоби постоянно ошивается у вас. Сколько раз демон спасал твою жизнь, когда кукольнику не нравилось твое поведение? Молчишь? Ну молчи. Я ведь предупреждала тебя. Я говорила, что это не тот человек, с которым стоит связываться. Говорила, что он бесчувственный ублюдок, для которого существуют лишь одни его марионетки. Но ты меня не послушал, позволив ему сломать тебя. Ты и сейчас меня не слушаешь.
Дей молчал, слегка нахмурившись, глядя на нее. Его руки сами с собой сжались в кулаки. Конан посмотрела на них и снова взглянула в его глаза.
– Ты думаешь, что ты первая его кукла?
Блондин снова едва заметно дернулся. Голос Конан был тихий, вкрадчивый, обволакивающий. Он выбивал из колеи.
– Он убил всех, кому был дорог. И тебя он, в конце концов, тоже убьет. Я знаю, что тебе плевать, можешь не говорить этого. И на самом деле, я прекрасно знаю, почему.
– Нет... – выдохнул Дей. Он знал, что она скажет. Знал и боялся этого. Ведь одно это слово было способно сломать его намного сильнее, чем это мог сделать кукольник.
– Ты любишь его, Дейдара. Любишь его.
Блондин отпрянул, вскочив с места.
– Заткнись!
Послышался глухой треск. Только этот треск был в его собственной голове. Возведенные им стены рушились, топя сознание болью и ужасом. Он присел, схватившись за голову. Слишком долго он прятался от этого слова. Слишком долго. Девушка встала и, медленно подойдя к нему, присела рядом, приподняла его лицо за подбородок.
– Все правильно, Дейдара. Ты очень хорошо знаешь, что это значит. Что такое любить Акасуну Сасори.
Любить Акасуну Сасори было подобно самоубийству. С такой любви можно было просто напросто сгореть. Как можно любить кого-то, кто никогда не ответит взаимностью? Как можно любить кого-то, для кого ты навсегда останешься игрушкой? Любить кого-то, кто берет твое сердце и растирает меж пальцев. Дей отшатнулся от нее, поднявшись на ноги.
– Замолчи! Закрой свой рот!
Конан с усмешкой выпрямилась.
– Нет, Дей. Ты признаешься в этом. Ты признаешься в этом себе. Давай посмотрим, что останется от тебя, после этого.
Она не верила в то, что говорит, но голос ее звучал убедительно. Она любила его, как брата, она боялась за него, она хотела его забрать, она искренне желала ему счастья. И так же искренне она верила, что счастье и Акасуна Сасори совершенно и никогда не смогут ужиться вместе.
Зачем она делала это? Чтобы он, наконец, понял. Доказательство от противного. Доведение до абсурда. Апагогия.
Из руки подрывника выскользнула птица, он отступил к скату в пещеру. Конан резко ушла в строну, а на том месте, где она только что стояла, землю подкинуло вверх от взрыва. Девушка засмеялась.
– Хочешь драться со мной? Хорошо, Дей. Давай поиграем.
Блондин взглянул на нее и скользнул вглубь пещеры. Конан метнулась за ним.
Младший демон надоедливой тучкой скакал вокруг Акасуны. Тот сидел, не двигаясь, прикрыв глаза. Он старался сосредоточиться. Он не чувствовал Дея, но пытался найти его. Чернушка повисла на рукаве его рубашки, но кукольник не обратил на нее внимания. Демон снова загудел, и Сасори шикнул на него. Метания глупого приведения совершенно не способствовали поиску. Чернушка клацнула челюстью и метнулась к дверям, царапая их тысячами когтей. Акасуна открыл глаза и поднялся. В конце концов, он мог найти напарника и по дороге. Это было лучше, чем прихлопнуть беспокойного демона в его же доме. Он открыл дверь, и чернушка, скользнув по полу бесформенной тенью, заметалась кругами. Сасори смерил демона взглядом, а тот, обернувшись на него, закружился быстрее. Кукольник фыркнул и, перехватив его, закинул к себе на плечо.
– Отдам тебя Дею, пусть сам с тобой разбирается.
Он вышел на улицу и, оглядевшись, снова сосредоточился на блондине. Интуиция сама повела его по нужному пути. А она еще никогда не ошибалась.
Стены пещерной залы дрожали от взрывов. Легкий сумрак заволокло поднявшейся пылью. В пещере было двое. Молодой парень в потрепанной, кое-где порванной футболке и разодранных, покрытых пылью джинсах, тяжело дыша, сидел за огромным валуном, сжав в руках глину. В противоположной стороне залы над потолком зависла девушка. За ее спиной развивались белые бумажные крылья.
– Знаешь, Дей, что грустно? Где бы вы не прятались, какой бы уголок не нашли, где вас не знают, вы все равно остаетесь убийцами.
Ее голос звонко разнесся по пещере, пробуждая утихнувшее было эхо. Блондин повернул голову на него, не показываясь из-за камня. Сколько они уже дрались? Часа два? Три? Сутки? Он не знал. Время тянулось бесконечно долго. Она была сильнее, и он знал это. Все это знали. Его руки были в мелких порезах. Потрепала она его знатно, но и не особо старалась задеть. Скорее наоборот. Она больше и больнее била словами. Его внутренний мир рушился быстрее, чем камни этой пещеры. Она слишком хорошо его знала и очень умело этим пользовалась.
– Что-то ты притих... Ты еще жив? Или уже признался себе, что подписал смертный приговор?
Дей шикнул, разжав руку. Пещера снова затряслась от взрыва, взметнулась бумага, обращаясь острыми шипами. Когда пыль немного развеялась, блондин стоял посреди залы, глядя на Конан. Она спустилась чуть ниже.
– Мне правда жаль, что я не смогла тебе доказать этого. Но ты был прав, ты взрослый человек. И это твое взрослое решение – убить себя изнутри.
Его отшвырнуло бумажным вихрем к стене. Ударившись об нее спиной, он скатился вниз, упав на колени. Конан даже не представляла, насколько она права.
– Это больно, верно? Раздирать по кусочкам свою душу. Знаешь, что ждет тебя? Мрак. Непроглядная тьма. Ты чувствуешь это? Я почти слышу, как трещит по швам все твое мироздание. Невыносимо, правда? Даже смотреть на это тяжело. Однако... ты все-таки поймешь, что я была права. Нельзя любить того, кто подвешивает тебя на нити. Любовь тебя и добьет, вот об этом я говорила тебе в Суне.
Она смотрела на блондина, склонившегося над своими коленями, на его низко опущенную голову, на руки, мертвой хваткой вцепившиеся в светлые волосы. Смотрела и думала, что, только уничтожив его, она сможет спасти его жизнь. Она сделала все, что могла: она просила, уговаривала, молила. Она старалась надавить на то, что она знала про него. Но он не слушал, слепо следуя за кукольником. И теперь у нее оставался только один выход – разрушить эту слепую веру. Пусть это было жестоко, но по-другому было уже нельзя. Она была уверена – он никогда не признает того, о чем она говорит. Любовь. Он должен был понять, что это невозможно. Какое опасное заблуждение.
Над головой Дея по всей зале с тихим жужжанием кружили обрывки бумаги, создавая гул, отражаясь тихим эхом от стен. Краем глаза Конан уловила мелькнувшую тень и повернула голову, встречаясь с разъяренным взглядом карих глаз. Ее губ коснулась усмешка.
“А вот и виновник потасовки”
Рука кукольника взметнулась вверх, на пальцах блеснули нити, но Конан была быстрее. Ближайшие к ней оригами, быстро сложившись в ножи, метнулись в сторону Сасори, насквозь пробивая руку, приковывая к камню, в которое вошли как в масло. Она приложила палец к губам, призывая молчать.
– Иначе я убью его.
Она сказала это беззвучно, но Акасуна понял. Он ощетинился, но ничего не сказал, даже не пытаясь вырвать руку из окутавшей ее бумаги.
– Хочешь, я расскажу тебе одну историю, Дей? Ее знаю только я и твой ненаглядный кукольник.
Она не спускала глаз с Сасори. Из его груди вырвалось рычание, но в гуле звенящей пещеры его не было слышно.
– Когда-то давно, до твоего появления в организации, я знала совсем другого Акасуну Сасори. Тогда он был еще человеком, а не бесчувственным куском дерьма. У меня была подруга. Ее звали Харуко, и она была безбожно влюблена в нашего кукловода.
Дей резко вскинул голову. Сасори, стоящего за заворотом, он увидеть не мог. Конан перехватила взгляд блондина.
– Да, Дей, они были вместе. Она подарила ему свою жизнь, так же, как это сделал ты. Они вместе сбежали из организации, так же, как ушли вы. И да, я помогала им, потому что... потому что она думала, что любит его и не хотела жить без него. Они казались счастливыми, а я только этого и желала для них. Я не могла отказать. Нагато сказал мне тогда, что я зря это сделала, но я только отмахнулась. Главное было, что он не собирался идти за ними.
Конан видела, что тело подрывника сотрясает дрожь, видела его широко распахнутые глаза, лучившиеся недоверием. И усмехнулась.
– От них долго не было вестей, а потом, через несколько месяцев, Акасуна вернулся. И знаешь, что он мне сказал? Что наигрался. Он убил ее, Дей, потому что игрушка просто износилась. А потом у него появился ты. Его новая красивая кукла.
Это было ее самой большой ошибкой. А ведь Пейн предупреждал ее. Эта история преследовала ее много лет. И она не собиралась позволить подобному произойти снова.
Блондин пошатнулся, упав на локти. Казалось, его колотит лихорадкой. Его пальцы снова вцепились в волосы. Девушка перевела взгляд на Сасори. Он смотрел на нее с неприкрытой ярой ненавистью. Она улыбнулась.
– Он не рассказывал тебе об этом, так ведь? Конечно, нет. Он никогда никому ничего не рассказывал. Кроме нее. Может быть, она смогла заглянуть в его душу?
– Заткнись!!!
Дей вскочил на ноги. Зала содрогнулась от оглушительного взрыва, мощнее, чем предыдущие. Девушка прикрылась крыльями от него и падающих с потолка обломков скалы, и засмеялась.
– Ох, Дейдара. Теперь ты понимаешь, почему я не хотела, чтобы ты уходил с ним? Я пыталась уговорить тебя вернуться, но ты не хочешь его оставлять. Мы можем упростить задачу. Если я просто убью его, тебе станет легче. Тогда ты сможешь вернуться и перестанешь убеждать себя, что чем-то обязан ему. Перестанешь думать, что это что-то значит. Все так просто.
Повернув голову, она встретилась взглядом с карими глазами. Еще немного. Совсем немного и ее друг, наконец-то, все поймет. Дей содрогнулся, снова упав на колени, уперевшись ладонями в грубый камень.
Охота. Они разделились. Он потерял его. Искал, долго искал. Но нашел только тело. Глаза, которые уже никогда не посмотрят на него, сердце, которое больше не билось. Сердце, которое слушалось его в тот день на поляне. Кошмары, которые становились явью. Руки сжались в кулаки.
– Тронешь его – я убью тебя.
Его слова неожиданно твердо прозвучали, отразившись от стен. Девушка с удивлением посмотрела на него.
– Я найду способ, Конан. Даже ценой своей жизни. Только тронь, клянусь, я убью тебя.
“Не может быть... этого не может быть”
Она спустилась еще немного ниже, с таким неподдельным изумлением глядя на него, что было бы смешно, если бы не было так паршиво. История, о которой знала только она и Акасуна. История, которая хотя бы немного должна была образумить ее безумного друга. Все ее слова, они должны были его отрезвить, открыть глаза на страшную правду. И он не должен был говорить ей того, что сказал. Не должен.
Это не могло быть правдой. Она не понимала. Совершенно.
– Дей... но почему? Ты... неужели ты совсем не понимаешь? Неужели так и не понял? Он уничтожит тебя. Тебя и твою душу тоже. Твой разум. Он уже почти это сделал. Ты уже становишься бездушной марионеткой, как ты этого не видишь? Даже самая глубокая преданность исчезает от такой боли, которую ты испытываешь! Почему ты терпишь это? Почему просто...
– ПОТОМУ ЧТО Я ЛЮБЛЮ ЕГО!!! Люблю, черт тебя возьми!!!
Эхо зазвенело на всю пещеру, отражая его голос, разбивая на миллионы осколков. Когда оно успокоилось, повисла гробовая тишина. Бумага, дрогнув, упала вниз, застилая пещеру белым покрывалом. Крылья за спиной девушки рассыпались. На ее лице был написан шок, огромный, пробирающий до костей.
– Невозможно... – едва слышно выдохнула она, круглыми глазами глядя на блондина, стоявшего перед ней на коленях. Его голова была опущена, волосы скрывали лицо, руки, кулаками упирающиеся в пол, мелко дрожали. Его мир был снесен до основания. Все барьеры, годами державшие его, рухнули, обратившись пылью. Все, во что он верил и что знал, только что осыпалось горсткой праха. Больше терять было уже нечего.
Конан, почти не помня, как двигаться, перевела глаза на кукольника. Ножи из его руки исчезли, освобождая от захвата, но он едва ли заметил это. Настолько оглушенным она Сасори не видела никогда на своей памяти. Он казался застывшим изваянием, его такой же застывший взгляд уперся в пол под ее ногами.
– Конан...
Она вздрогнула всем телом, резко обернувшись к блондину. Его тихий голос громом раздался в мертвой тишине пещеры. Он медленно поднялся на ноги, не поднимая головы. Его слегка покачивало, но он стоял. Не должен был, но стоял. После такого люди не поднимались, но он стоял. И его глаза, устремленные на девушку, лихорадочно блестели.
– Запомни это. Если с твоих уст... еще хоть раз... сорвется его имя... я тебя... уничтожу. Я тебе обещаю.
Он замолчал, и тишина больно ударила по барабанным перепонкам. Девушка выдохнула, только сейчас поняв, что задержала дыхание. Она не знала, что сказать. Нечего было говорить.
“Невозможно. Невозможно. Просто невозможно”
====== Глава 31. ======
– Любовь! Что ты делаешь там на Кресте?
– Я хочу, чтобы жил ты всегда в чистоте!
– Это больно, ведь ты же гвоздями пронзён.
– Из-за боли моей, ты – от боли, спасён.
– Как терпеть – это можно, ответь мне, молю.
– Потому что люблю. Потому что люблю…
Ольга Велева
Девушка так ничего и не сказала. Пещеру сотрясало, все-таки следы битвы отразились на стенах и сводах старой залы. Снова зашумели бумажные крылья. Конан ушла, так и не решив, что сказать. Ее слишком глубоко потрясло признание Дея. Она слишком не верила, что такое возможно. Она просто сбежала.
Акасуна потер глаза рукой. Тяжелая битва, тяжелый разговор. Он до сих пор не был уверен, что правильно все понял, что правильно услышал. Это было странно, это было дико, это было…
Он вздохнул. С этим он может разобраться и позже, а сейчас ему срочно требовалось привести себя в порядок. Хотя бы ради Дея. Хотя бы ради человека, так открыто выставившему свою жизнь, вместо его собственной.
Пещеру снова сотрясло, и кукольник тряхнул головой. Скоро она обвалится ко всем чертям ада, а блондин, кажется, не собирался уходить отсюда. Оттолкнувшись от камня, Сасори вышел из-за валуна. Дей сидел, прижавшись спиной к дрожащей стене пещеры. Ничего не говоря, кукольник взял его под локоть и вывел на улицу. За их спинами гулко обваливались своды. Они успели покинуть это место, до того, как пещера обрушилась, отойдя достаточно далеко от нее. Блондин плавно опустился на землю, прислонившись спиной к мшистому валуну, стоило Акасуне отпустить его. Его разодранная футболка была перепачкана кровью, и, только увидев это, кукольник вспомнил про свою руку. Рана была глубокая, а под рукой ничего не было, чтобы перетянуть ее. Пришлось рвать рубашку. Но прежде, чем заняться собой, кукольник присел перед Деем, стирая с его лица пыль и грязь куском ткани.
Внутри блондина было сейчас только одно – пустота. Он знал, что сломает себя этим. И сломал. В конце концов, он не мог отгораживаться от правды вечно. В его опущенном на землю взгляде зияла такая бездна, что становилось страшно. Но когда Сасори коснулся его лица, взгляд Дея сфокусировался на его руке. Наклонившись, он взял его за запястье и резко развернул руку внутренней стороной к себе. Кажется, Акасуна слегка дернулся от неожиданности. Вдоль предплечья и на плече чернели кровью три дыры, пробитые насквозь. Второй ладонью блондин провел вдоль них, вытягивая ртом клочки бумаги и мусор. Кукольник поморщился, но все еще молча смотрел на него. Дей забрал из его руки лоскут и затянул на плече, как жгутом останавливая кровь. Повернул голову, глянув через плечо в небо. На мгновение в его глазах блеснула злоба. Из-за его спины, задев волосы, вырвалась птица и, петляя, скрылась. Убить не убьет, но крылья подрежет, это он мог сказать точно. Впрочем, его глаза потухли также быстро, как и зажглись. Он опустил голову и, стянув с головы ленту, замотал руку Акасуны. Благо лента длинная и широкая. Пальцы Дея соскользнули с запястья Сасори, рука плавно опустилась на землю. Наверное, он выглядел паршиво, но ему было все равно. В данный момент он не чувствовал ничего, кроме осколков собственной души.
“Идеальная марионетка”
Кукольник вздохнул. Не смотря на собственное помутнение в голове, он был обязан позаботиться о мальчишке. Прижав блондина к себе, Акасуна легко поднял его на руки, дрогнув от боли. Дей дернулся, намереваясь спрыгнуть с его рук, но кукольник только крепче прижал его к груди. Плевать, что идти было далеко. Он медленно понес подрывника домой.
Младший демон, выскользнув из-за кустов, невесомо последовал за ними. От его хвоста отделился совсем маленький шарик с настоящей кошачьей мордочкой и, взвившись в воздух, унесся прочь. В Суну.
Когда они дошли до дома, петляя закоулками, Сасори отнес парня наверх, помог раздеться и усадил в ванную. Он включил воду и вышел.
Дей сидел и безучастно смотрел на струю воды. Ванна медленно наполнялась, вода щипала все тело, покрытое сетью царапин. Но он не чувствовал. Вода уже почти дошла до края, но блондин все смотрел на нее, не думая выключать. На кран легла когтистая рука. Приведение парило над ним и возмущенно клокотало. Подрывник перевел глаза на него и, не изменившись в лице, медленно опустился назад, погружаясь в воду. Сквозь нее он смотрел на мечущегося демона. Лежал и просто смотрел. Поднялся он только тогда, когда легкие начало драть от боли из-за нехватки воздуха. Фактически на автомате он все-таки помылся, оделся и сел на бортик ванной, машинально вытирая волосы. Чернушка крутилась рядом, щелкая, стуча в стены, извиваясь, но блондин даже не смотрел на нее. Его взгляд застыл в одной точке. Через минуту его руки опустились, оставив полотенце на плечах.
Демон остановился и подполз к его ногам, заползая на колени. Он свернулся шариком и начал урчать. Блондин не обращал на него внимания, словно глядя сквозь него. Чернушка потерлась черепом о его плечо и, соскользнув на пол, приняла форму какого-то непонятного зверя. Взяв руку Дея в когтистую лапу, демон потянул парня на себя. Блондин поднялся, не сопротивляясь, и, утягиваемый местным привидением, спустился вслед за ним по лестнице, остановившись у кресла. Демон отпустил его руку и мягко толкнул, парень опустился на мягкую кожаную поверхность.
Кукольник, наблюдающий за ними с кухни, вздохнул и, подхватив две кружки чая, подошел к блондину. Он поставил перед ним на стол одну кружку и со второй в руках сел на диван. Подрывник скосил на него глаза и поднялся. На его лице по-прежнему не мелькнуло ни одной эмоции. Демон скатился с его колен, но Дей не обратил внимания. Он ушел наверх и вернулся с аптечкой. Сел рядом с Акасуной, поджав под себя ногу, мягко забрал у него кружку, поставив на стол, и взял его руку. Кукольник молча наблюдал за ним. Блондин аккуратно стянул ленту и со щелчком открыл аптечку. Достал спирт и, открыв бутылек зубами, плеснул на руку Сасори. Тот, шикнув, дернул ее, но Дей крепко держал за запястье. На секунду их взгляды встретились.
Нить, игла. Он шил быстро, ловко, по давно забытой привычке. Было время, когда они точно также латали друг друга. Хотя безбашенному подрывнику всегда прилетало больше. Ему потребовалось не больше получаса. Завязав бинт на запястье в узел, Дей скинул все в аптечку и сбросил ее на пол. Впрочем, чернушка поймала ее и, щелкая, утащила наверх. Блондин развернулся, откинувшись на спинку дивана, и обнял руками колено. Акасуна все также внимательно смотрел на него. Из-за спадающих светлых прядей не было видно его лица. Кукольник вздохнул и, приобняв парня за плечи, притянул к себе. Дей послушно прижался к нему, чтобы он не сильно напрягал перебинтованную руку, которой его обнимал.
– Прости, что накричал на тебя, – помедлив, сказал Сасори. Его голос был хриплым, и он откашлялся. – Сердишься?
Блондин мягко развернулся в его руках, повернувшись лицом, и, перехватив его руку, опустил ее, глядя в глаза кукольника. В этих глазах в этот момент можно было потеряться.
– Нет, – тихо ответил он. Кажется, проблема с голосом была не только у Акасуны. Этот голос был совсем не похож на его: глухой, как будто бы автоматический. Дей разорвал контакт взглядов, положив голову кукольнику на плечо, прижавшись к нему, но не выпуская его руку, придерживая за запястье, не давая поднять. Сасори прижался губами к светлой макушке, не зная, что еще сказать. Они оба были не готовы обсуждать то, что произошло сегодня.
В конце концов, блондин отстранился, еще раз взглянув в карие глаза.
– Не напрягай руку. Она повредила мышцу, – сказал он ровным глухим тоном, легонько сжав ладонь Сасори. Поднялся и, подхватив чашки с давно остывшим чаем, отнес их в раковину.
За окном медленно сгущались сумерки. Дей смотрел на ветер, шевелящий листья деревьев, и чувствовал, как он же гуляет внутри него, раздувая пыль на руинах его сознания.
Акасуна подошел к нему.
– Не волнуйся об этом. Подожди, я приготовлю ужин.
Даже одной рукой у него это получалось неплохо, пусть медленнее, чем обычно. Дей молча наблюдал за ним. Пока он готовил, пока ставил тарелки на стол. Пока не подошел и за руку не отвел к столу, усадив на стул. Сасори сел рядом, а не как обычно напротив, а блондин просто тупо смотрел в свою тарелку. Акасуна что-то сказал. Еще что-то. Как ветер, гуляющий на улице, Дей и слышал его, и не слышал. Он взял в руки вилку, только когда кукольник в приказном тоне сказал ему: “Ешь”, видимо поняв, что по-другому его не заставить. Блондин, казалось, просто проглотил все, не жуя и не чувствуя вкуса. Он чувствовал только, что Сасори не сводит с него глаз. Кукольник собрал посуду, сбросив ее в раковину, и поднял блондина за локоть. Его молчаливая покорность начинала пугать.
– Может, тебе лечь отдохнуть? Поспишь, успокоишься.
Но Дей не ответил. Акасуна вздохнул, больше не пытаясь заговорить с ним. Он отвел его в спальню, уложив на кровать, и сел рядом, не желая оставлять парня одного. Блондин лежал, глядя в потолок на удлиняющиеся тени. Маленький демон начал нарезать там круги, пытаясь обратить на себя внимание Дея. Подрывник повернулся на бок, уставившись в окно. Через какое-то время он завел руку назад, безошибочно положив ладонь на руку кукольника, слегка сжав пальцы. Он так и не обернулся, застывшим взглядом смотря на темнеющее небо.
Через пару минут Акасуна лег рядом, прижавшись к нему, переплетая пальцы их рук. Маленький демон мягко опустился на кровать, свернувшись клубочком у груди подрывника. Дей расслабил руку, но Акасуна не отпустил. Приятное тепло от близости знакомого до мелочей тела медленно обволакивало с головы до ног, заполняя зияющую пустоту в душе покоем. Оцепенение немного отпустило, но блондин не был уверен, что это хорошо. Из груди рвался крик, дикий, нечеловеческий. Мысли в голове, до этого не появляющиеся, разом собрались в бесформенный поток и забились в агонии. Дей резко вдохнул и задержал дыхание. Его глаза блеснули, и он закрыл их.
“Больно”
Боль топила сознание, грозя свести с ума окончательно. Это было больнее любой физической боли. Он мягко освободил руку и медленно сел. Он знал, что Сасори наблюдает за ним. Ему понадобилось еще минуты три, чтобы заставить себя развернуться к нему.
– Ударь меня, – глухо выдохнул блондин. Он знал, что бровь Акасуны приподнялась в недоумении и удивлении. Он знал его слишком хорошо. Но не поднимал на него глаз. Он не хотел, чтобы кукольник видел то, что творилось в их глубине.
Сасори сел вслед за ним. Его напарник был напряжен, казалось, дотронься до него – и он просто взорвется.
– Что? – тихо переспроси он.
Это было невыносимо. Это сводило с ума. Нещадно раздирало внутренности, выворачивало позвоночник.
– Ты слышал.
Царапало кожу изнутри, вспарывая разум длинными когтями. Никогда в жизни он не знал пытки страшнее.
– Ударь.
Он никогда не думал, что такое возможно. Долгие годы это поджидало рядом. Ураган осколков. Адово пламя. Смертельный холод. Все смешалось в одно. Акасуна медлил, глядя на него. Блондин медленно поднял взгляд. На секунду время остановилось. Просто сумасшедшая боль. Дикая лихорадка. Предсмертная агония. Бездна отчаяния. И все в одном взгляде потемневших голубых глаз. Все смешалось в один коктейль. Коктейль безумия.
– Пожалуйста…
“Помоги мне”
Этого было достаточно. Стоило только кукольнику увидеть эти глаза. Он замахнулся и ударил блондина по лицу. Голова Дея мотнулась в сторону, скрыв лицо взметнувшимися волосами. На несколько долгих секунд они оба замерли, а потом Акасуна притянул его к себе.
Резко поток сознания замер вместе с этой пощечиной. В ушах зазвенело. Блондин шумно выдохнул. Медленно его руки поднялись, легли на спину кукольника. Медленно сжались пальцы, вцепляясь в легкую ткань. Парня слегка затрясло. Он спрятал лицо на плече Сасори. И внезапно его прорвало. Как не прорывало еще никогда в жизни. Время утратило рамки. Осталась только медленно выходящая со слезами боль, сильные руки, поддерживающие его, заполняющее пустоту внутри тепло тела рядом. Чтобы построить новый мир внутри себя требовалось много времени. Чтобы восстановить пошатнувшееся осознание реальности тоже. Но в объятиях кукольника он знал, что у него есть шанс это сделать. Знал, что сможет. Когда-нибудь. Дезинфекция ран.
– Больно... Больно... – вырвался тихий шепот. Рука скользнула на грудь, впиваясь в кожу. Там, где под рукой с острой болью билось сердце. Но оно билось. Билось и любило. Любило, не смотря ни на что. Любило на грани безумия.
Все, что мог сделать Сасори – прижать Дея крепче к себе. Чтобы тот не мог двигаться. Чтобы не мог думать ни о чем, кроме его рук, обнимающих его так крепко, как это только было возможно.
Они сидели так почти до утра. На улице уже начинало светать, когда Дея хотя бы немного перестало трясти. Слезы кончились.
– Прости...
Слова сорвались с губ сами, едва ли блондин слышал их сам. В голове остались лишь две мысли. Первая – он чертовски устал. Как будто бы сбегал в ад и вернулся обратно, оставив там часть души. И вторая. Он знал, что Акасуна останется рядом. Неважно, что он будет при этом думать, главное – он не уйдет никуда. Он знал это. И этого было достаточно. Вокруг этого можно было строить новые миры.
– Ничего, – вздохнул Сасори в ответ. – Ты просто устал. День был... невыносимый.
– Невыносимый... – эхом повторил Дей. Даже это было слишком мягким обозначением того, что произошло. Но сейчас это было неважно. Все было неважно. Как стало вдруг неважным в тот момент, когда он увидел руку Сасори.
– Твой голос. Ты тоже устал.
Рукой, которая все еще была зажата между ними, он надавил на грудь кукольника. Они вместе упали на подушки.
– Спи.
Но Дей знал, что он не уснет без него. Впрочем, это было наименьшей из проблем, если требовалось только отключиться. Он отпустил течение мыслей, позволив пустоте вновь заполнить голову. Его сознание медленно уплывало, и вместе с этим он чувствовал, как расслабляется кукольник. Этого хватило. Уснули они почти одновременно.
Когда Акасуна открыл глаза, на улице вовсю светило солнце. Правда, далекие тучи на горизонте предвещали скорый ливень. Дей не спал. Он лежал рядом все еще в его объятиях и через его плечо смотрел в окно пустым взглядом. Казалось, мыслями он был далеко отсюда.
