Текст книги "Космическая пыль (СИ)"

Автор книги: _Dark Dreamer_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Дверь в кабинет медленно открывается и в помещение заходит Хаято, нисколько не удивлённый присутствию девушки здесь.

– Скучно? – он понимает, что вопрос глупый, потому что у самого уже руки чешутся, что-то делать, а не просто так просиживать время.

– Немного…

Хаято почти падает в кресло, прикрывая глаза. В кабинете ему спокойней чисто морально. Здесь все уже родное. Многие книги почти выучены наизусть. Найти нужные бумаги с исследованиями не займёт много времени.

– Хаято-кун… – он не скажет, что девушка мешает. На удивление всем они неплохо работают вместе, потому что она очень умна и легко воспринимает новую информацию. Да и её характер несколько изменился, после всего произошедшего и больше не вызывает неприязни.

– Чего?

– Как думаешь… Можно что-то сделать с моей ногой?

На самом деле он знал, что рано или поздно этот вопрос будет задан, поэтому реагирует спокойно. Оба понимают, что эта ситуация сложнее, чем у Кёи. Пусть они еле справились с ней, но тогда они хотя бы чётко понимали, что хотят, а здесь… Они и не представляют, как им быть. Желание быть как все и здоровой вполне нормальное, поэтому Хаято не знает, что ответить на вопрос Хару.

– Без понятия, – тишину нарушает их дыхание, и он устало выдыхает. – Но мы, что-нибудь обязательно придумаем…

На самом деле он хочет ей помочь, поэтому не боится потратить время на очередной проект и исследования.

Они почти не боятся. Просто немного волнуются перед следующим шагом в будущее.

Комментарий к Метеор 16. Звёзды всё ещё существуют.

Божеее. Я дико хочу спать, поэтому Публичная Бета с радостью ждет вас. Но я старалась писать максимально без ошибок.

Я уезжала, поэтому не успела написать вовремя главу, которую пришлось писать полностью за один день. Спасибо пасмурной погоде, которую я люблю и зеленому чаю за вдохновение.

И ещё я, наверное, скоро сдохну от песен, которые заставляют меня придумывать сюжеты к другим фанфикам, отвлекая от этой работы. А мне это ещё и нравится.

Наслаждайтесь)

а я пошла помирать или спать, это уж как получится.

========== Метеор 17. Падение вселенной. ==========

Хару будто не в этом мире. Что вокруг неё? Она совсем не понимает. Руки болят от долгой стрельбы и сильной отдачи. Горло жжёт, ей не хватает воздуха. Ей не хватает сил. Она не чувствует боль в правой ноге. Миура уже настолько привыкла, что не чувствует её. Но девушку охватывает ужас и страх. Ей не больно – ей дико страшно, когда одна из тварей вгрызается в живую плоть чуть ниже колена. Она слышит отвратительный – до тошноты – звук раздираемой кожи и мышц. Её мутит от противного запаха гниения и собственной крови. Ей не больно. Но она сдирает горло от истошного крика.

Из памяти выпадает момент, как она вышла на улицу. Медленно, всё также с костылём, чтобы позвать ребят на ужин. Ответ, пара лёгких шуток от Такеши, и неожиданный вой за углом соседнего дома. Тело цепенеет от ужаса, а руки, так долго тренированные для стрельбы, оказываются вмиг тяжёлыми. Она медленная. Поэтому, дойти до двери она точно не успеет. Но рядом стоят Такеши и Кен, а чуть дальше Хаято. И рука сама тянется к револьверу на поясе. А дальше взрывы и практически бесконечная череда выстрелов, в которой Хару принимает участие. Руки, сжимающие тяжёлый металл, страшно дрожат. Мысли мечутся в голове, и ей начинает казаться, что она скоро потеряет сознание. Хару чертовски страшно. Она не верит, что темнота её спасёт – всё будет только хуже. Именно поэтому она перезаряжает магазин и опять целится. Руки принимают отдачу от каждого выстрела, но из-за страха она не может, не позволяет самой себе опустить их.

В какое-то мгновение Миура отворачивается, тратит секунду, чтобы перевести дыхание. Затем опять поднимает руки и нажимает на курок, одновременно с этим захлёбываясь собственным криком. Ей не больно. Ей до ужаса, до помутнения рассудка страшно. Она падает на землю, больно ударяясь спиной и копчиком, и боится пошевелиться, смотря, как тварь продолжает разрывать своими клыками её ногу. Ей страшно.

Хару вздрагивает, когда псина, кусающая её, отлетает в сторону, и уже буквально через секунду превращается в месиво из почти чёрной крови и гнилых органов. Кровь с катаны случайно попадает на её щеку, и она поднимает пустой взгляд на злого Такеши, что продолжает наносить удары мечом по тварям. Собственное тело неожиданно поднимается с холодной земли, и она вздрагивает.

– Хару! Твою мать, не теряй сознание! Да где, чёрт возьми, все остальные?!

Её пробирает дрожь от голоса Хаято, отчаянно испуганного и взволнованного. Хару становится жутко холодно. Боли она всё ещё не чувствует, но ощущает, как по левой ноге стекает кровь из раны. Сквозь собственный страх, где-то на периферии сознания, в память впечатывается крик Тсуны и Чикусы, выбежавших из дома. Раздаётся ещё одна – более сильная – череда выстрелов. А потом один огромный, стирающий перед их домом всё, что находится на земле, взрыв. Яркий, мощный, от которого страх не то растёт, не то растворяется. Громкий крик. Ещё один взрыв – словно вспышка – освещает, кажется, даже само чёрное небо, что находится так высоко. Становится жарко, а ещё до жути красиво, когда пространство заполняет яркий янтарный свет, переливающийся всеми оттенками радуги. В постоянной серости этого мира и темноте вечеров он кажется чем-то далёким и невероятным. Словно смерть величественных звёзд… Точно… Она вспомнила, что ей напоминает пламя Тсунаёши…

Голова начинает сильно болеть, а дыхание от уже проходящей паники становится чуть спокойней. Хару не хочет умирать. Ей жутко страшно. Она мимолётно запоминает испуганный визг Киоко, что бежит рядом с Хаято по коридорам дома. Точно… Она ведь на руках Хаято, и они давно не на улице. А там, кажется, всё ещё светло от взрыва огромной звезды, что обрушила свой гнев.

Кожу начинает холодить металл стола, на который её укладывают. Паника возвращается с удвоенной силой, когда рассудок чуть более проясняется. Её укусила эта тварь, и что теперь будет – неизвестно. Она не хочет умирать!

– Ну же, Хару, успокойся, чёрт возьми! Где Хром и Рёхей?! Киоко, зови Кёю! – чужие холодные пальцы впиваются в плечи Миуры, но ей не становится легче. Взгляд бесцельно плывёт по потолку механического отсека, в котором они находятся. О том, что будет дальше, она не знает. Вскоре комната наполняется чужими голосами, которые Хару сейчас не в состоянии ни узнать, ни различить.

– Хром, ты можешь сделать что-нибудь, хоть тот же наркоз?! – голос Хаято срывается, когда он осматривает почти бессознательное тело девушки. Сердце в его груди грозится разорваться на мелкие кусочки, а в ушах до сих пор стоит крик, от которого внутри всё застывает.

– Нет, её состояние сейчас крайне… Нестабильное, я могу только навредить ей, – Хром с ужасом смотрит на рану, из которой не перестаёт хлестать кровь.

– Что нам делать? – тихий шёпот Киоко ничуть не успокаивает. – Вы же не отрубите ей ногу, чтобы присобачить новую!

Она впервые на своей памяти ругается, дрожит всем телом, но продолжает трясущимися руками обмывать рану чистой водой.

– А что нам делать?! Мы не знаем, что будет после укуса этих тварей! Хром, плевать! Быстро погружай её в иллюзию. Рёхей, подай жгут с того стола!

Крик Хаято пугает Хару. Она уже даже собиралась подняться, но её насильно укладывают обратно на ледяной стол чужие руки. Очень знакомые.

– Лежи и не рыпайся, Докуро, – Миуру всю трясёт от тихого голоса облака. Поэтому она пропускает тот момент, когда на её лоб опускается небольшая тонкая ладонь, а нежный голос начинает убаюкивать.

– Закрой глаза, Хару-чан, и смотри сон… – последнее, что Миура запоминает перед темнотой – сладкий запах цветов.

Гокудера мимолётно бросает взгляд на спящую девушку и с беспокойством оглядывает весь отсек. У них нет чёткого плана. Всего лишь Хром с её иллюзиями, Рёхей с пламенем солнца, Киоко, прибежавшая Бьянки и Кёя, который знает, что необходимо делать. И, конечно, сам Хаято. Руки страшно дрожат. Он даже боится думать о том, что собирается сделать. Но он это делает. Его начинает тошнить от запаха крови и металла. Тело двигается само по себе. Совершенно не ожидая от самого себя, Гокудера переливает в девушку немного своего пламени, хотя ураган не может такого. Но эта девчонка, что так сильно помогла им и стала намного сильней, не даёт успокоиться. Пальцы дрожат, когда касаются инструментов. Хотя, Хаято не против сейчас свалиться на пол и забыться, вот только никому от этого легче не станет. По всему залу неожиданно проходит дрожь, а до ушей доходит грохот от взрыва где-то на поверхности. Что же, в этот раз, похоже, им не везёт.

Киоко всё же перенапрягается и почти падает на пол, но её удачно ловит Бьянки и аккуратно усаживает возле тумб с запчастями.

Воздух стоит душный и отвратительный до тошноты. В помещении перемешано столько эмоций, что становится плохо и дурно. Но никто отступать, не намерен. Пусть сейчас им всем и страшно. Всё-таки удача не всегда на их стороне. Это напрягает и пугает до жути. Ведь Хаято не собирался поступать так с девушкой, как и Кёя. Это аморально, ненормально – одно сплошное безумие. И он намеренно тянул с решением этого вопроса. Пытаясь придумать, как помочь Миуре более человеческим способом. Но сейчас… У них просто нет времени на это. Поэтому, именно сейчас к живой плоти на бедре крепится металл. Живот скручивает от страха и неуверенности: всё ли они сейчас правильно сделали? В такой-то спешке и беспокойстве.

– Зовите Кена, я один не справлюсь! – голос Рёхея глушит своим эхом в почти звенящей тишине. Бьянки покидает помещение с такой скоростью, что кажется, будто из-под подошвы тяжёлых берцев вылетают искры. Она возвращается с Кеном буквально через считанные секунды. Зал опять начинает трясти из-за взрыва сверху. Джошима ошарашенно смотрит на металлический протез ноги, не веря, что они всё-таки сделали это. Рёхей начинает шататься и устало опускается на пол. Кен едва успевает заменить чужое пламя своим, как-то неожиданно быстро оказываясь возле стола. Ладони тут же пачкаются в чужой крови, сильно дрожат, но не перестают насыщать тело тёплым солнечным пламенем, которое почти режет глаза своей яркостью. Силы стремительно покидают его, и он надеется, что всё-таки справится со своей задачей.

Им ещё никогда не было так страшно. Даже в первый день падения метеорита, когда они остались совершенно одни в опустевшем городе, когда появились твари, а пламя стало изменяться. Никогда ещё не было так страшно. Потому что за это время, что они прожили вместе, они успели привязаться друг к другу. Кен нервно усмехается и думает, что Мукуро всё-таки где-то, да ошибся в своих рассуждениях. Но сейчас, это даже и не важно. Время не то, и они все сильно изменились. Да, каждый остаётся собой, но неизменно продолжает меняться. Тсунаёши негласно их лидер, и Кен даже рад, потому что все они оказываются совершенно другими: не такими, каким было первое впечатление. Поэтому, он готов выжать из себя все силы, чтобы вылечить Миуру.

По помещению раздаётся тихий стон, а Хром устало сползает на пол, держась дрожащими пальцами за стол.

– Больше не могу, ей слишком тяжело и плохо, если я продолжу дальше, то могу сделать только хуже… – девушка шепчет будто в бреду, не замечая, что всё уже окончено и нужды в её иллюзиях больше нет.

В отсеке повисает тишина, нарушаемая тяжёлым дыханием. Хару нехотя открывает глаза, жмуря их из-за яркого света люминесцентных ламп. Она тихо стонет, ощущает жуткую тяжесть в голове и нарастающую боль. А после вздрагивает, когда ей помогают сесть две пары рук.

– Как ты себя чувствуешь? – голос Хаято до ужаса тихий, хриплый.

– Голова… болит…

– Как ощущения в ноге?

– А?

Вопрос Кёи выбивает воздух из лёгких, а перед глазами проносятся события вечера. Её начинает трясти от страха. И когда она собирается прижать левую ногу ближе к правой, то ошарашенно замирает, услышав металлический лёгкий звон и холод на коже. Взгляд плавно опускается на собственные ноги. Левая всё такая же родная, живая – из плоти и крови, правда, запачканная ею же. А правая – совершенно новая, немного тяжеловатая, металлическая, собранная из сложных запчастей, но уже точно её. Она двигает на пробу ещё раз и не замечает, как по щёкам начинают катиться слезы. Хару всхлипывает, размазывает по лицу пыль и позволяет обнять себя чужим рукам, которые её спасли. Она утыкается в плечо Хаято, всё ещё продолжая вздрагивать, и тихо шепчет.

– Спасибо… спасибо…

Она боялась этого, это было сумасшествием, но, как оказалось, жизнь не всегда оставляет другие варианты. Девушку начинает мутить от мысли, что в этом же помещении находится кусок её мёртвой плоти.

– Тебе нужно помыться и поспать, – сбоку раздаётся голос Бьянки, и Хару переводит уставший взгляд, замечая, сколько ребят находится здесь. Но отчего-то ей сейчас так спокойно. Они справились. И она не должна их подвести. Ей всего лишь надо вспомнить, как надо свободно ходить, а дальше будет легче. Тепло чужого тела успокаивает, и она проваливается в темноту, прямо там, на столе, в руках Хаято.

***

В гостиной полнейшая тишина. У каждого такой вид, будто они уже готовы умирать. События этого вечера и ночи всё ещё стоят перед глазами, поэтому заснуть никто не может. Тихо отворяется дверь и в комнату входят Бьянки с Киоко.

– Она спит, дети вместе с ней, – все облегчённо выдыхают, позволяя себе немного расслабится.

Девушки устало присаживаются на диван и, наконец, за весь вечер чувствуют облегчение.

– У вас всё получилось правильно? – задаёт всех волнующий вопрос Тсуна, смотря при этом на ураган.

– Вроде. Подходящий протез мы нашли быстро, вот только… Возможно, будут кое-какие трудности.

– Но их будет недолго исправить, – договаривает за него Кёя, сложивший руки на груди, слегка касаясь стены спиной. Не то чтобы всем теперь было не по себе от того, что у бывшего ГДК вновь две руки, но им всё же было интересно: останется ли Хибари прежним. Таким, каким он стал за время, что они выживают. Пока что никаких изменений не происходило, и все тихо радовались: по шапке никто ещё не получит. Вроде бы.

– С ней же всё будет хорошо? – тихо спрашивает Хром.

– Да. Хотя, она, возможно, какое-то время будет в шоковом состоянии. Она ведь не была готова к этому… Как и все мы… – последнюю фразу Хаято договаривает уже шёпотом.

– А, точно. Мы когда затащили её в ванну, она на время очнулась, – Бьянки с совершенно спокойным видом, начала накручивать локон на палец. – И всё что-то шептала. Называла имена Тсуны и Хаято, и ещё какие-то слова… взрыв… сверхвзрыв…

– Взрыв сверхновой, – тихо поправила Киоко.

Все заинтересованно замерли, переводя взгляд с Тсунаёши на Хаято, который, к слову, сидел с ошарашенным лицом.

– Сверх… новая? Тсуна, а… Ты… – подрывник не то удивлёнными, не то испуганными глазами смотрит на своё небо. А небо ли уже…? – Эти же супер сильные взрывы, твоих рук дело?

– Ну да, я еле контролировал силу… И мне кажется, что это ещё не предел.

– Ага, не предел… – Хаято начал странно покачиваться на стуле, пытаясь успокоиться. – А пределом может быть то, что одним ударом можно будет уничтожить целую планету… Не смотрите на меня так! Это было действительно похоже на сверхновую! Боже, я надеюсь, пламя при этом не испускает гамма-излучение!

– А теперь можно понятным, человеческим языком? – наклонив голову набок, спросил Такеши.

– Сверхновая – это такой процесс, во время которого звезда истощает всю свою энергию и, грубо говоря, взрывается, уничтожая всё вокруг. Ну, в определённом радиусе вокруг себя, – после недолгой передышки продолжает Хаято. – При этом происходит гамма-излучение, которое тоже хорошенько чистит космическое пространство. Пламя Тсуны…

– Эволюционировало? – со смешком добавляет Кёя.

– Ну, типа того. Стоп, а если подумать, то на самом деле получается так. Что выше неба в привычном для нас значении?

– Космос, звёзды, планеты? – заинтересованно спрашивает Бьянки, откинувшись на спинку дивана.

– Да! То есть, пламя стало мощнее, изменилось, и если оно теперь реально похоже на взрыв сверхновой, то… – его лицо на миг мрачнеет. – Пламя остальных тоже должно измениться похожим образом…

– Вряд ли у нас с Чикусой пламя изменилось, как у Тсуны, – все заинтересованно смотрят на Такеши, которому от такого внимания ни холодно, ни жарко. – Вы же лучше разбираетесь в этом. Тогда, может, успокоите нас и объясните, что это за штука такая?

Все непонимающе смотрят на дождь, который зажигает пламя на кольце, усиливает его, отчего оно разгорается сильнее. Уже привычные голубые языки пламени, переливающиеся бензиновым чёрным оттенком, неожиданно начинают сильно полыхать, а в пламени скапливается какая-то чёрная жижа.

– Офигеть… – Хаято медленно поднимается со стула и направляется к Ямамото. Взгляд заворожённо замирает на непонятной чёрной материи, которая переливается в границах пламени дождя. Стоп. Чёрная материя?..

Гокудера на секунду зависает с приоткрытым ртом, смотря на чужое пламя, а потом неожиданно для всех орёт.

– Тёмная материя?! Какого чёрта?!

– Ты уверен? – Хибари как-то неожиданно появляется рядом и тоже всматривается в чужое пламя, пристально вглядываясь в сгусток материи.

– Прошу вас, посвятите нам один урок и объясните, что такое «ТЁМНАЯ МАТЕРИЯ»! – Бьянки тоже срывается на крик, потому что она ни черта не разбирается в этом, но понимать хочет.

– Это же даже научно не доказано! Это всё теория! Такеши, создай, что-нибудь!

– К-как создать? – мечник пугается такого Хаято: с горящим взглядом.

– Ну, я не знаю! Не я же в пламени держу материю!

Такеши застывает и чуть шевелит пальцами, думая, что эта затея тупая, но пробует представить. Он не знает, что от него требуется, поэтому думает, что попытаться создать какой-нибудь нож. Будет просто, если он на такое способен. А в этом он сомневается. Такеши потерянным взглядом смотрит на своё пламя и непонятную чёрную субстанцию в нём, чуть двигает пальцами, представляя, как материя вытягивается, принимает форму самого простого ножа. Теперь же смотрит ошарашенно: жидкость в пламени меняется и принимает нужную форму. Все заворожённо смотрят.

– Убери пламя, – тихо шепчет Хаято.

– Не могу, оно потеряет форму. Я не могу создать что-то твёрдое, – и, в доказательство своим словам, он гасит пламя. Нож тут же буквально падает, теряя свой вид, застывает в воздухе чёрными каплями, а потом сгорает в опять зажжённом пламени дождя.

Хаято, шатаясь, отходит в сторону, не представляя, что им теперь делать. Надо узнать, что находится за границей их заточённого мира, но и такие сюрпризы со стороны пламени нельзя игнорировать. Он еле концентрирует взгляд на своей ладони. Его пламя, значит, тоже поменялось? И как им двигаться дальше, уходить куда-то. А есть ли вообще куда? По телу проходит дрожь, и он только сейчас замечает в себе чувство, которое появилось ещё в первые дни после падения. Ему тесно в городе. Будто он находится в клетке, в которой нельзя ни развернуться, ни свободно вздохнуть.

И что им делать дальше, когда звёзды начинают взрываться?

Комментарий к Метеор 17. Падение вселенной.

Небольшая задержка, извините. Глава вышла немного меньше, чем обычно. Следующие, возможно, будут так же не очень большими. И даа. Пошло движение.

И, у меня, наконец, появилась Бета. Спасибо ей большое, за помощь.

Наслаждайтесь)

========== Метеор 18. Метеоритный дождь. ==========

В спальне девушек раздаётся злой крик, который не прекращается ни на мгновение. Все в доме заинтересованно прислушиваются к недовольному голосу Миуры, который не слышно, разве что, в тренировочном зале.

– Меня не было всего одну ночь с вами, потому что я спала, а вы уже нашли тёмную материю и определили, что у Тсуны-куна пламя внезапно стало похожим на взрыв сверхновой?!

Киоко чуть испуганно отскакивает от сидящей на кровати девушки и прячется за спину Бьянки.

– Бьянки-сан, – она зовёт её еле слышно. – А Хаято-кун говорил, что у неё должен быть шок… Где он?

– Потерялся… – тихо шипит девушка.

– Как так можно?! А что нас ждёт дальше… – вот тут голос шатенки стихает, и она заинтересованно смотрит на подруг, будто что-то обдумывая. – У Бьянки-сан же пламя урагана. Значит, оно тоже изменилось… Как и у остальных… Надо поскорее найти новые изменения!

Девушка резко подрывается с кровати, будто не ей вчера пришили протез. Она чуть покачивается, скорее из-за непривычки твёрдо стоять на двух ногах, но быстро находит равновесие. Хару удивлённо охает и на пробу двигает механической ногой, проверяя её работу и исправность.

– Где Хаято-кун?

Киоко и Бьянки настороженно косятся на неё. Больше всего напрягается последняя, потому что чувствует, что тоже подвергнется расспросам, если не исследованиям. Нет, она доверяет их троице учёных, но огонь в глазах Хару – и точно такой же у Хаято – слегка пугает. Они не сделают ничего страшного, но… Они просто настораживают.

Хару же, понимая, что никто ей не собирается отвечать, упирает руки в бока и качает головой, смотря на них. Первые шаги даются ей тяжеловато: стоять на двух ногах непривычно, но жутко приятно – само это ощущение, что посторонняя помощь уже не нужна. Вот только она понимает, что долго ходить сейчас не сможет – быстро устанет. Хару тяжело вздыхает и оглядывается на кровать, решая: остаться или всё-таки пойти. Она в растерянности. Нога с непривычки уже устаёт от металла, который превышает вес здоровой конечности. А вот внутри всё сжимается от ожидания новых открытий. Что изменится, если она останется? Но что она узнает, если всё-таки пойдёт?

– Она проснулась?! – дверь звучно ударяется о стенку, а Хару чуть улыбается. Что же, вселенная всё решает за неё.

– Хаято-кун, моя помощь нужна?

Стоять всё-таки уже не так тяжело, поэтому пройти несколько метров не должно составить для неё труда.

– Да, книги по астрономии, ты их лучше изучила. Нам нужна вся информация о темной материи и…

– Сверхновой, – она замирает, а потом добавляет, направляясь к юноше. – И всё-таки, как можно было за один вечер столько узнать? Нечестно…

– Ну, это было вчера, а сегодня надо попытаться разобраться со всем этим.

Она медленно переводит взгляд на Хаято и едва удивлённо охает, задумываясь об исследованиях.

– Мне нужно срочно увидеть, что Тсуна-кун натворил вчера! А ещё, после этого, глянуть на это пламя в живую!

– Ты хоть представляешь, насколько это небезопасно?! Это же сверхновая – она уничтожит весь город на полной мощности, если не больше!

– Ага, возможно, – девушка нагло выходит в коридор и направляется в сторону кабинета, но тут же замирает, когда её за руку хватает Киоко.

– Ты сначала пойдёшь и поешь, а уже потом будете разбираться с пламенем, – тон, не принимающий возражения, совсем немного, но пугает.

– Киоко-чан, а может…

– Нет, ты идёшь есть, Хару-чан. Тебе необходимо хорошо питаться после операции, – Сасагава тащит сопротивляющуюся девушку за собой, совсем немного злясь на подругу. Та, похоже, совершенно не думает о себе, забив голову только этими исследованиями. Честно, это пугает, но она уже привыкла, что её подруга умная и всё время рвётся помочь остальным.

– Хаято, – юноша обращает внимание на свою сестру, слегка улыбаясь той. – С нашим пламенем пока ничего не известно? А то становится не по себе использовать его на дежурствах.

– Пока ничего не замечал. Кроме тёмной материи у дождя и сверхновой у неба, ничего нового нет. Да и то, надо разобраться с материей, потому что… Ну, не может же она всё время быть в жидком состоянии, так от неё пользы совсем никакой!

Бьянки чуть улыбается, смотря на недовольного брата, который совсем погрузился в свои мысли и исследования. Они стоят так недолго, пока Хаято, что-то бурча под нос, не уходит в сторону кабинета. Она лишь прикрывает глаза и берёт стоящую возле кровати винтовку в руки. Гокудера задумывается: мог ли Реборн представить себе, что когда-нибудь ураган и облако будут работать над чем-то вместе, что Хару окажется слишком собранной и умной, что Тсуна станет поистине сильным небом, благодаря которому все они сейчас живы и уверенно идут дальше. Вот Бьянки этого никак не представляла, ровно, как и того, что тяжесть винтовки в руках станет слишком привычной, а новое собственное пламя будет немного пугать. Она солжёт, если скажет, что не хочет оказаться в обычном доме с солнечным небом и людьми вокруг. Но она не солжёт насчёт того, что ей жутко интересно, что же произойдёт дальше. И именно потому, что собственное пламя обжигает изнутри и выпускает любимый адреналин в кровь, как только твари появляются на горизонте. Она ураган, и ей чертовски интересно, какое пламя у неё теперь.

***

Киоко с визгом забегает в оружейный отсек и прячется за стеллажом с оружием, опасливо выглядывая. Спуститься в зал было самой глупой идеей. Особенно, когда здесь находились Кёя и Рёхей. Собственно, из-за брата она сюда и спустилась, чтобы удостовериться: всё ли с ним хорошо. Вот только сама чуть не попала под удар тонфами. Киоко не страшно, даже не жутко, наоборот, теперь, когда она сама немного разбирается в оружии и самообороне, наблюдать за тренирующимися парнями ей интересно. А тонфа… Тонфа – это некий отголосок прошлого, который всё же сохранился в их новом времени.

Она подбирается чуть ближе к краю отсека, чтобы лучше разглядеть каждое движение, и еле слышно ахает, когда тонфа чуть задевает правую руку Рёхея, но тот даже не реагирует на боль, а только стремится нанести следующий удар. На руках у него подобие боксёрских перчаток, только с кастетами, и Киоко смутно, но представляет, какой силой они обладают в руках боксера. Она поудобней усаживается на полу и уже спокойно наблюдает за тренировкой, внимательно всматриваясь в каждое движение, пытаясь его хотя бы запомнить.

Для неё это уже почти нормально: сидеть и смотреть, как кто-то тренируется, хотя, ещё где-то полгода назад она жутко боялась за своего брата, когда он рвался драться и ввязался в мафию. Киоко тогда знала не всё. Но смотреть, как его избивают, было жутко неприятно, а сейчас… Что сейчас? Сейчас она сама умеет держать в руках пистолет и кое-как способна драться врукопашную. Этот мир не совсем правильный, но то, что они все сейчас делают, нужно как никогда. Они выживают, поэтому другого выбора у них нет. Хотя, никто так и не понимает, почему всё же помощь не пришла. Не могли же люди из той же мафии просто так бросить будущего босса самой сильной и влиятельной семьи? Не могли же другие страны просто выкинуть из головы всех жителей Востока? Теперь она не понимает людей. Зато Киоко знает: то, что они делают, несомненно, правильно.

Раздаётся свист воздуха, и она вздрагивает, смотря как тонфа пролетает в сантиметрах от лица Рёхея, но тот успевает уклониться. Киоко едва успевает заметить, когда они оба зажигают пламя, и слегка жмурится от яркого свечения солнца. Она задумывается, а какое теперь пламя у её брата, ведь оно наверняка изменилось. И ей на самом деле жутко интересно. Ведь, по сути, здесь есть логика. Не может же быть, что материя и сверхновая случайно достались дождю и небу? Ведь небо – самое сильное пламя, а сверхновая является одним из самых мощных явлений во вселенной, как она поняла. А материя жидкая, поэтому подходит дождю… Так есть ли шанс угадать, какое же пламя у ребят теперь. В физике она не сильна, да и до астрономии в школе они не дошли. Но у неё неожиданно появляется желание взять одну из книг в кабинете и прочесть, потому что, похоже, им с этими изменениями жить.

Она настолько погружается в свои мысли, что вздрагивает, когда в зале раздаётся жуткий грохот. Взгляд едва успевает поспеть за бегущим – на расстоянии от Кёи – братом, и Киоко удивлённо охает, когда тот неожиданно оказывается слишком близко к облаку, слишком быстро… Девушка не может поверить своим глазам, поэтому внимательнее цепляется за образ брата, который становится слишком быстрым. Хибари, похоже, тоже не совсем понимает: какого чёрта солнце стало неожиданно таким быстрым и ловким. Но он всё равно продолжает наносить удары, часто промахиваясь, так как попасть по боксёру становится слишком сложно. А тот, словно, только ускоряется, и Киоко едва успевает уследить за солнечным пламенем, что быстро перемещается в пространстве. Кёя пускает сильную волну пламени по тонфам и замахивается, крепко сжимая оружие в руках. Тёмно-серый металл становится, почему-то, почти чёрным. Удар снова проходится по воздуху, и солнце неожиданно ударяет по ногам облака, из-за чего последний падает, тихо шипя. Киоко испуганно подрывается с места, всё внутри неё натянуто, словно струна, потому что Рёхей неожиданно останавливается, гасит пламя и устало опускается на колени, тяжело дыша.

– Братик! – она обеспокоенно подлетает к нему, осматривая на наличие серьёзных ран. – Ты в порядке? Что-то болит?

– Киоко, всё нормально, – Сасагава пытается слабо улыбнуться, но он покачивается и устало заваливается на спину. – Голова, просто, немного кружится…

– Какого чёрта, ты начал делать? – Хибари еле садится и хмуро поглядывает на боксёра, проверяя на целостность свою руку.

– Я не знаю, просто… Просто я постарался чуть быстрее уклониться от удара, а остановиться еле удалось…

– То есть, ты теперь супер быстрый? – Киоко чуть улыбается, вставая с колен, чтобы поднять чужие тонфа и кастеты с пола. Вышло довольно неожиданно.

– Хах, похоже на то… – Рёхей всё-таки садится и чуть ведёт плечами, разминая их после такой неожиданно напряжённой тренировки. Он слабо улыбается, когда сестра отдаёт ему кастеты. Она так старается, что он вправе гордиться ею. Потому что, какое бы там пламя у него не было, единственное солнце, которое ему необходимо, ходит и помогает им совсем рядом. Рыжие-рыжие волосы – точно солнышко.

– А?

Юноши удивлённо оборачиваются к девушке, которая сидит возле тонф.

– Что-то случилось, Киоко? – Рёхей устало поднимается и подходит к ней.

– Не могу тонфа поднять, – она двумя руками хватается за рукоять оружия и тянет, но поднять всё равно не может. – Она слишком тяжёлая… Вон, даже пол прогнулся.

На это заявления даже Хибари подходит, сам пытается поднять оружие, но выходит не очень. Тонфа действительно стала какой-то слишком тяжёлой и почему-то почернела. Она почти не поднимается, будто весит килограмм двести, не меньше…

– Итак, нам надо сначала убрать отсюда тонфа или позвать Хаято-куна и Хару-чан? – Киоко упирает руки в бока, смотря на валяющееся оружие на полу. – Хибари-кун?

– Зови их.

От его голоса у девушки мурашки бегут по телу, и поэтому она старается побыстрее выбежать из зала, чтобы её не дай Бог, не прибили. Ей становится страшно за брата, однако, Киоко быстро вспоминает о новоявленной скорости и чуточку успокаивается. Совсем чуточку, ибо сейчас в зал придут Хаято и Хару. Нет, они туда прилетят на сверхскорости, наверное, не уступающей теперь скорости солнца. И начнут там если не всё крушить, то визжать от радости. Хару точно будет. Поэтому она тихонько сообщает о пламени и прижимается к стене, надеясь, что её не собьют два урагана. Она смотрит вслед девушке и думает: «А люди, перенёсшие операцию, точно должны так бегать?»