Текст книги "Децима (СИ)"
Автор книги: 2sven
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
– Воу, воу… – Эммет надул губы. – Мы все нервничаем и всем тяжело. Это не повод кидаться на своих.
Брайан продолжал смотреть на него безо всякого выражения и Эммет, ещё раз вздохнув, вышел из кабинета.
А через пару минут в неё постучали. Антрополога звали вовсе не Джейн, а Маргарет, Маргарет Атти, и это старомодное имя ей шло – худая, широкоплечая и высокая, она была похожа на англичанок военных лет. А вот на профессора она походила мало – голубое платье до пят и крупные украшения во всю грудь. Как-то не так представляешь себе профессоров.
Она протянула руку, здороваясь, села в кресло и какое-то время молча смотрела на Брайана. Ему показалось, что оценивающе.
– Вы действительно хотели бы услышать мою теорию, или Эммет несколько преувеличил вашу заинтересованность? – наконец спросила она.
– Хочу. Но вы же понимаете, теорий сейчас строится очень много. Кроме того, я не верю, что через несколько минут в моем кабинете свершится чудо, вы все объясните, и мир перестанет сходить с ума.
Маргарет улыбнулась.
– Могу я закурить?
– Конечно, – Брайан встал из-за стола, чтобы подать ей зажигалку, а заодно и пересесть в другое кресло. Сидеть за столом перед этой женщиной было как-то нелепо.
– Вы правы, я не могу все объяснить. У меня нет великой теории. Но, может быть, информация, которой я располагаю, будет вам полезна.
– Надеюсь, – Брайан тоже закурил. – И хотелось бы сначала кратко. Если меня что-то заинтересует, я уточню.
Маргарет кивнула и начала:
– Думаю, вам хорошо преподавали историю Децимы, но, насколько я знаю, в этом курсе примитивным народам уделяется крайне мало внимания, а они моя специализация. Мы, наша культура, очень рациональны, а более примитивные сообщества Дециму боготворят, например, семьи, в которых рождаются сенсы, считают благословенными. Сенсы там особая каста, их не встраивают в общество, как делаем мы. И называют везде по разному, причем имена очень говорящие – Дети Бога, Небесные зерна, Спящие боги, – хорошо поставленный голос Маргарет лился ровным, но выразительным потоком. Видно было, что это её любимая тема, и страстность речи невольно подкупала, хотя запрошенной краткости не было и в помине. – Стража в этих культурах выполняет религиозные функции, они по сути жрецы Децимы. Их роль – отпускать богов, когда они просыпаются. Освобождать их от человеческого тела. Нет конфликта, чувствуете? Нет привычного для нас противопоставления. И нет того, что я бы назвала ощущением несправедливости. Вы видите, что сейчас происходит, к сенсам начинают относиться агрессивно, их считают то ли предателями человечества, то ли хищниками. А примитивные культуры не испытывают обиды. Небесные зерна для того и существуют, чтобы дать всходы. Это боги, которые рождаются на земле, и которых нужно отпустить в их мир, потому что иначе они уничтожат этот. Причем боги не злые! Самые обычные боги, как считают эти племена. Это мы, возомнившие себя более развитыми, называющие себя цивилизованными, декларируем Двуединство на словах, но на деле хотим только доброго бога, который поможет и простит. А люди, которых мы высокомерно считаем дикими, говорят, что перерожденные становятся чужими для этого мира, как чужие для него мертвые, их нужно отпустить в небо, как мы отпускаем в прах мертвых.
– То есть человечество – поле, засеянное небесным зерном. Когда приходит время, зерна дают всходы… – Брайан помолчал. – Это красиво, но это не объясняет, что происходит. Все зерна взойдут разом, и что дальше? Полем решили больше не пользоваться?
Маргарет одобрительно кивнула, словно ученику, задавшему правильный вопрос. Брайан невольно почувствовал себя польщенным.
– Ответа на этот вопрос я не знаю, разумеется. Но послушайте про другие племена...
– Я напоминаю о краткости, Маргарет.
– Поверьте мне, это кратко. Вы знаете легенды о войне Двуединого?
– Нет.
– Значит, мне придется изложить. Этих легенд довольно много, они отличаются в деталях, но суть одна: Двуединый ведет непрерывную войну, он сражается с самим собой. Каждый проникший в наш мир мертвый это капля крови, которую теряет бог. И каждый перерожденный – капля крови, которая возвращается к богу.
– То есть…. – Брайан задумался.
– Тут очень много смыслов! – взволнованная Маргарет затолкала недокуренную сигарету в пепельницу. – Во-первых, что наш мир и есть Бог. По крайней мере, один из Двуединого. А во-вторых, что существует некий баланс между приходящими в этот мир и уходящими…
– Все могло начаться не с роста перерождений, а с большего количества мертвых? – идея увлекла Брайана тоже.
– Я не знаю! Но у вас, наверное, есть статистика.
– Вы ведь понимаете, что вы её не получите? – улыбнулся Брайан.
– Я не особенно рассчитывала. Хотя мне любопытно, как вы наверняка догадываетесь, – Маргарет поднялась. – Думаю, это все, что я хотела сказать.
– Я вас провожу, – Брайан поднялся тоже, – Почему эта информация малоизвестна? Все эти ученые советы...
– А она никогда никому не была нужна, – Маргарет вышла первой, Брайан следом. – Изучение примитивных верований – удел чудиков. Ведь считается, что они наивные, не соответствуют действительности. Неправильные, понимаете? А вот возникшие потом, гораздо более поздние, это нечто правильное, зрелое.
– Вы так не считаете.
– Стала бы я этим заниматься! Я считаю, что со временем информация искажается и теряется.
– Даже так? – Они остановились возле лифта, и Брайан повернулся посмотреть Маргарет в глаза. Она усмехнулась.
– Приятно было с вами пообщаться, Брайан. С умными людьми это всегда приятней, знаете.
– Оставьте мне визитку. У меня могут возникнуть вопросы.
– У меня нет визиток, но кафедра антропологии в Карнеги ещё существует. Маргарет Атти.
– Рад знакомству, Маргарет.
Она улыбнулась и вошла в лифт, двери закрылись, а Брайан остался стоять, глядя в пространство.
Вот теперь ему было о чем подумать.
Тед пришел осенью.
Совершенно обычным дождливым вечером он позвонил в дверь крошечной квартирки, которую Брайану предоставлял колледж, и теперь стоял на пороге, чуть согнувшись, как он всегда это делал, словно извиняясь за беспокойство. С волос его капала вода.
– Я без зонта, – Тед вытерся рукавом и застенчиво улыбнулся.
Обыденность и нормальность происходящего ошарашили Брайана настолько, что он отступил назад, открывая дверь шире.
– Проходи…
– Накапаю… Я лучше на коврике... – Тед снова виновато улыбнулся, но порог перешагнул.
Брайан часто потом вспоминал именно этот момент. На краю его сознания тогда что-то тревожно дрогнуло, мигнуло красной лампочкой, но он не задумался – что. Не мог, потому что во все глаза смотрел на Теда, нормального, обычного Теда, который снял куртку и теперь перетаптывался на коврике, не решаясь повесить её на вешалку, чтобы не намочить другую одежду.
– Давай… – Брайан взял куртку и какое-то время держал в руке, не доверяя своим глазам. Да, это куртка Теда. Мокрая, холодная.
Понимал ли Брайан тогда, что произошло? Пожалуй, понимал. Но не мог осознать. Он знал все эти истории о возвращении мертвых, как он мог не знать, даже детские книжки делали на эту тему. И конечно, знал, что мертвые не входят, если их не пригласить. Но он уже сказал: “Проходи,” – и стоял теперь с мокрой курткой в руках.
А Тед топтался на коврике.
– Я, наверное, не вовремя?
– Немного… – Брайан повесил его куртку на спинку стула. – Ты что-то хотел?
– Я... – Тед замялся. – Пошел сначала к себе, но там живет другой человек, и я… ну… пришел посоветоваться.
Брайан сглотнул. Он никогда не думал, как все происходит на самом деле. В книжках и фильмах было проще, там мертвецы были отвратительны, и сразу было ясно, что они не люди. Они были похожи на себя прежних, но вели себя совершенно не так, противно гримасничали и были одеты в грязное тряпье. Ведь всем известно, зачем они возвращаются – за жизнью. Чужой, разумеется, своей-то у них больше нет. Но это в кино, там все было понятно, а тут, на его коврике, стоял Тед, хотя и мокрый, но одетый с обычным своим педантизмом и, кажется, подумывал, не уйти ли.
– Идем на кухню, – решился наконец Брайан.
Они сели за стол, Тед, как обычно, на краешек стула.
– Я понимаю, что доставляю тебе хлопоты, – начал он, не глядя в глаза. – Но это было не мое решение, поверь…. Я сам не понимаю, как так вышло… Видимо кто-то меня призвал, я не знаю, кто...
Брайан знал. Он сидел, окаменевший, а Тед продолжал:
– Я не знал, к кому мне ещё обратиться. Эм очень впечатлительный… Майкл растеряется, конечно же. Мама с сестрой… ну, ты сам понимаешь….
– Не понимаю, – неожиданно зло оборвал его Брайан. – Мама с сестрой, мама с сестрой... И поэтому опять все решать должен я?
Тед съежился ещё сильнее.
– Извини, – наконец пробормотал он. – Мне казалось…
Брайану хотелось спросить – что именно казалось? Что это нетрудно? Ничего не стоит? Сделал и забыл? Вот так запросто? Зато маме с сестрой не надо ничего решать и есть, кого ненавидеть?
Он не сказал. Они помолчали, наконец Тед встал, неловко задев бедром стол, от толчка звякнули друг о друга стаканы.
– Я, пожалуй, пойду… Я понимаю… наверное, это было не лучшее решение. Просто я не смог придумать другого…
– Сядь, – устало приказал Брайан. – Куда тебе идти?
Тед сел.
Молчали долго.
Брайан налил себе выпить, помедлил, налил и во второй стакан, хотя понятия не имел, пьют ли мертвые. Тед выпил. Брайан тоже.
– Ты все помнишь? – спросил наконец Брайан.
Тед кивнул.
– Как звали крысу Майкла?
– Флип.
– По географии у тебя…
– А плюс. С литературой у меня хуже. Я люблю шампанское, но плохо его переношу. У Эммета шрамик на локте, он выбил им стекло и порезался. У тебя есть старшая сестра, у неё два сына. Я не знаю, что ещё тебе сказать… Спрашивай, если хочешь.
– Это ощущается как-то… иначе? – тихо спросил Брайан.
– Вроде бы нет. Я вот выпил… И все нормально. Ну то есть... обычно.
– Должна быть разница.
– Наверное, – Тед пожал плечами. – Но я пока не вижу.
“Я тоже,” – подумал Брайан, а вслух сказал:
– Мне нужно время подумать.
– Понимаю, – кивнул Тед. – Я и сам не представляю, как мне дальше… быть.
– Давай вот что. Я сниму тебе комнату в мотеле, – предложил Брайан. – Ты подумаешь… И я тоже.
Такое решение устраивало обоих, на нем и остановились. Брайан оставил Теда в мотеле на окраине города и уехал обратно. А дома долго смотрел на стакан, из которого пил Тед. На нем были отпечатки пальцев. Брайан знал, что он должен сделать. Поднять трубку и позвонить в Жандармерию, только и всего. Он даже ничего не увидит, все решится само собой, без его участия. И все станет как прежде. А мокрое пятно на коврике высохнет. Это ведь его долг. Так обязательно нужно поступать с мертвыми, потому что они нарушают порядок вещей. Но как можно было так поступить с Тедом?
Джастину нравилась его новая жизнь.
Нравилась работа в кафе, где круглые сутки было полно народу и всегда можно было перехватить вкусной еды.
Нравилось, что у него снова появились время и возможность рисовать, он страшно скучал все эти дни по карандашу. Правда, на рисунках раз за разом повторялись всего два человека – Брайан и черная балерина. Рисунки с ней Джастин показывал Дебби, которая мгновенно стала восторженной почитательницей его художественного дарования. Вкуса у неё не было совершенно, она взахлеб хвалила все, что считала красивым, и её понимание красоты Джастина порой обескураживало, особенно, когда она пыталась уговорить его “улучшить” какой-нибудь рисунок или тащила его показать “кое-что классное”, а оно оказывалось или статуэткой, или жутким панно, но её внимание и искренние эмоции все равно было приятны.
Рисунки с Брайаном Джастин прятал.
Ему нравилась и сама Дебби – шумная, яркая, со своим особым мнением обо всем на свете, материнской мудростью и внезапными девчоночьими обидами. Особенно её обижало, если Джастин запирал дверь в своей комнате, попробовав пару раз, он решил, что проще наслаждаться покоем, когда Деб спит или на работе, иначе ни подрочить, ни порисовать она не даст. Что ж, у каждого есть недостатки.
Нравилась атмосфера большой семьи, людей, которые друг о друге заботятся. Говорили, что раньше было лучше, сейчас всех подавляло происходящее в мире и в городе, но Джастин не мог представить, как может быть ещё лучше.
Разумеется, несчастья дотягивались и сюда. Двух парней сбил автобус прямо перед кафе. Несколько натуралов с бейсбольными битами ворвались в гей-бар, но не успели толком развернуться – их представления о том, как выглядят и ведут себя геи, претерпели мгновенные и кардинальные изменения, но все-таки в драке серьезно пострадали несколько человек. Частенько захаживали жандармы, Джастин видел один раз Колина, здороваться, впрочем, не стал, отсиделся на кухне. Осталась у него какая-то неловкость, ощущение, что он поступил с этим парнем не лучшим образом, и вовсе не хотелось убедиться, что Колин на него обижен.
Дважды поздним вечером заходили компанией Брайан, Майкл и ещё один высокий шумный парень, Джастин не знал его имени. Дебби радовалась этим троим особенно сильно, кажется, она всех их считала своими сыновьями, присаживалась за их столик, подолгу с ними разговаривала. Она пыталась и Джастина усадить, но в первый раз он просто поздоровался и занялся другими посетителями, во второй даже близко не подошел. А зачем? Что Майкл его недолюбливает, он уже понял. Долговязого он вспомнил тоже – это он тогда в лифте насмешливо лыбился. А Брайан… Отделался и молодец. Пусть радуется и видит, что Джастину ничего от него не нужно было. Навоображал себе, как же… И все остальные тоже. Прямо-таки никто не способен устоять перед их драгоценным Брайаном. Пару раз Джастин ловил на себе его внимательный взгляд, всегда отворачивался. Не то чтобы он обижался на Брайана, нет. Но он сдал его Деб словно щенка… Вот и нечего теперь смотреть. Никто так никто.
А после того, как Брайан долго лапался с парнем в белой майке и уехал вместе с ним, Джастин решил выкинуть его из головы.
Конечно, давно пора было отдать ему книгу, Джастин её дочитал и постоянно таскал в рюкзаке, но все откладывал. Одна страница в ней была отмечена согнутой вдвое рекламной листовкой, хотел показать это место Брайану, спросить... ладно, ерунда. И пачка рисунков, на которых был изображен Брайан, становилась толще, но Джастин говорил себе, что с ним у него связаны сильные воспоминания, только в этом все дело.
Правда, Брайан ему ещё и снился… Но сны – это не листы бумаги, припрятанные под матрасом Дебби, их вообще по сути никогда не существовало. И ничего они не значили. Подумаешь, эротические, это совершенно нормально для 20 лет, особенно, если секса давно не случалось.
А это как раз Джастин считал делом поправимым. Вчера он встретил бывшего своего однокурсника из ПИФА, Ноэля. Они не были друзьями, так, виделись на паре вечеринок. И раз уж Ноэль, как оказалось, выставляется в центре геев и лесбиянок, и часто бывает на Либерти, Джастин подумал, а не задружиться ли с ним? Иметь друга приятно, это знак, что у тебя все в жизни как надо.
Никаких бойфрендов и новых отношений, заменить Итана Джастин даже пытаться не хотел, но секс был бы приятным бонусом! Почему нет? Ноэль очень даже симпатичный. А ещё через него можно разузнать, как и что там в ПИФА, может, получится подписаться на чьи-то занятия. Джастин все-таки не оставлял надежды продолжить учебу, пусть диплом получить было пока нереально, но пара-тройка сертификатов за прослушанные курсы – тоже очень неплохо.
Так что несмотря на происходящее в городе и в мире, Джастин настроен был оптимистично. А новости он старался не слушать.
Комментарий к Джейн Рассел – американская актриса 50-60хх годов
https://im1-tub-ru.yandex.net/i?id=96a4c77a7c708f7a2cca96d11e5d42a4&n=33&h=215&w=172
====== Часть 14 ======
Разумеется, этот день настал.
Брайан знал, что это неизбежно, но откладывал вопрос, как мог. Военные и полиция, со своей стороны, продолжали напирать и, что хуже всего, они были правы. Хотя рост перерождений несколько замедлился, Стража не могла продолжать работать в таком режиме вечно, люди выматывались. И раз уж задерживать перерожденных перестали – конвоирование высокоуровневых перерожденных требовало 6-7 человек на каждого! – и их теперь уничтожали на месте, у Брайана не осталось формального повода отказаться от сотрудничества с военными. Конечно, допуск военных, отнюдь не дружественной организации, в структуру Стражи был огромным риском. Захватить контроль изнутри было проще, чем снаружи, но Брайан не питал на этот счет особых иллюзий – если решение о силовом захвате Стражи будет принято, армия это сделает в считанные часы просто потому, что она лучше подготовлена и лучше вооружена. А в данной ситуации Стража слишком нуждалась в людях, умеющих стрелять, проводить короткие боевые операции в городских условиях и работать с населением. Это означало, что биться ему придется не против доукомплектации Стражи военными, она была объективно необходима, а за то, кто станет руководить объединенными силами. Военные продавливали необходимость собственного руководства, Страже они отводили роль разведки. Брайан категорически отказывался, как и вся Стража по стране.
Никогда Стража не подчинялась власти, ни государственной, ни церковной. Стража служит Дециме и только ей.
Следующим этапом договоренностей стали попытки создать дуумвираты для руководства объединенными силами: один военный, один страж. Идея мертворожденная по определению: как могут люди с изначально конфликтными интересами совместно руководить некой структурой? Как будут решаться вопросы при равенстве голосов за и против? Рано или поздно, а скорее всего, очень скоро, возникнет вопрос о необходимости третьей стороны, которой, разумеется, будет не Стража, после чего её можно будет благополучно вычеркнуть из состава руководителей.
В некоторых странах уже произошла стремительная узурпация государством власти над Стражей. Были созданы своего рода концлагеря для Децимы и Стражи. Хотя формально последние считались охраняющими первых, никто не обманывался насчет истинного положения вещей: лагеря были окружены внешним кольцом военных. Расчет был на то, что появляющихся перерожденных постепенно будет уничтожать Стража, а люди не пострадают. Для полицейских государств, где регистрация сенсов была строго обязательной, а уклонение от неё жестоко каралось, идея выглядела здравой. Резервная Децима не появится, потому что эту никто не уничтожал, а перерожденные сенсы, запертые в двойном кольце, не успеют нанести вред людям. Гладко было на бумаге. Эти лагеря просуществовали всего несколько дней. Главным и самым неприятным сюрпризом для выбравших такой способ решения проблем государств оказался факт, что незарегистрированных сенсов оказалось довольно много даже в этих странах. Во всяком случае, достаточно, чтобы составляющие одно из защитных колец военные буквально за час перебили друг друга. Другой пример – напали на соседний город. В одной из стран военный летчик разбомбил окружение лагеря, в котором содержалось около пятидесяти тысяч человек. Вся эта человеческая масса бросилась спасаться бегством, на соседние города обрушился шквал мощных несчастий, перепуганное население сорвалось со своих мест, и ситуация моментально вышла из-под контроля. Беспорядки в этой части страны продолжались по сей день и грозили захлестнуть всю территорию государства.
Эти случаи фактически спасли независимость Стражи других стран, в том числе и Брайана как руководителя 23-го округа: не без боя, но спецназ был временно командирован под его начало, а не наоборот. Бригады стражей теперь на треть состояли из военных, а у Брайана появился советник в чине бригадного генерала, Мэттью Таппель – совершенно киношного вида сухопарый седовласый мужчина лет пятидесяти, с которым Брайан беспрерывно бодался насчет распределения обязанностей и полномочий, что на плодотворное и эффективное сотрудничество походило крайне мало. Зато Стража перешла на нормальный, штатный режим дежурств, уже ради этого стоило потерпеть попытки Таппеля показать, кто тут главный. Жандармерии наконец оставили только её работу, да и у Брайана появилась возможность более-менее нормализовать свою жизнь, он даже пару раз выбрался вечерком на Либерти с Майклом и Эмметом, где планировал увидеться с Джастином, узнать, как он устроился. Это ведь нормально, интересоваться, что вышло из твоей затеи? Вроде бы люди так делают, и это даже... мило?
Но Джастин только сухо поздоровался и ушел к другому столику. Все с таким нескрываемым интересом переводили взгляды со спины Джастина на лицо Брайана, что он решил не привлекать к теме дополнительного внимания, нет так нет. Хотя было досадно. Мальчишка явно дулся, а Брайан не понимал, по какой причине. Что не так? Конечно, Джастину досталось, но кто ему виноват, если он только за одни сутки успел дважды оказаться не там, где следовало бы, и влипнуть в неприятности? Не Брайан же ему их создал. Он вообще-то считал, что даже помог Джастину решить некоторые из них. Хотя совершенно не обязан был ни работу с жильем ему подыскивать, ни таскать его тощую задницу по подвалам. При этой мысли Брайан нашел глазами задницу Джастина, вспомнил, как болела наутро отбитая об неё ладонь… А ему ничего, небось, даже не помнит, задница-то ничуть не тощая, кругленькая… И завязочки фартука свисают ровно посредине.
Брайан поймал на себе понимающий взгляд Майкла.
И Дебби.
Блядь! Ну что за люди!
Больше он в тот вечер на Джастина не смотрел. Но через день зашел ещё раз, в качестве эксперимента, понаблюдать, что будет. Было то же самое. Джастин его игнорировал и выглядел надутым. Брайан не понимал, что происходит, но не спрашивать же, глупость какая. Он за собой никакой вины не помнил. Если мальчишка что-то напридумывал, ему-то что. Может, это переживания из-за Итана? Отсроченная реакция? Или загулявший в канадских лесах бойфренд решился наконец позвонить?
В любом случае, все сложности и непонятки были решительно отправлены нахуй. Этого добра Брайану хватало на работе.
Вот только чувство досады не притуплялось. Не то чтобы Брайан рассчитывал на благодарность, но, пожалуй, на дружеское общение… Начали они, может, не лучшим образом, но парнем Джастин оказался забавным, Брайану он, пожалуй, нравился. А вот что ему не нравилось, так это думать, зачем ему понадобилось это дружеское общение, ведь никаких друзей он с колледжа не заводил и желания такого никогда не имел.
Но что, если в тех дурацких разговорах Майки про “как же ты будешь один, когда я женюсь”, была своя неприятная правда? Казалось, что за чушь, свадьба была полгода назад, а они с Майки как виделись каждый день, так и продолжали.
Но все же что-то ушло, хоть думай об этом, хоть нет. Оно теперь доставалось Бену. Брайан заставил себя встряхнуться. Напридумывал себе тоже. Может, вся досада просто от того, что не трахнул Джастина. Хотел сохранить отношения, а вышло только хуже. Что ж, теперь уже ничего другого и не выйдет, не бегать же за ним.
Брайан легко подцепил новенького парня в белой майке и увез его на ночь к себе.
Дни шли, а ничего не решалось, Тед все так же жил в мотеле, Брайан иногда заезжал к нему, привозил что-нибудь нужное. Одежду. Книги. Потом ноут.
Понемногу привыкая к сложившейся ситуации, стал задерживаться поговорить, попить пива. Брайан понимал уже, что выдать Теда не решится, но эту тему они не обсуждали. Нужно больше информации для принятия решения, говорил себе Брайан. Выдать Теда означало убить его снова, в этот раз куда мучительней… А за что? Живой он или мертвый, Тед сидел в своей полутемной комнатушке, не делая никаких попыток контактировать с другими людьми и не набиваясь в друзья Брайану. Он сам был растерян и подавлен произошедшим.
И раз никакого решения не находилось, они оба начали подстраиваться к ситуации, как к некой данности. Брайан предложил Теду подумать о фрилансе. Не потому, что оплата мотеля подрывала его бюджет, хотя при всей своей скромности сумма была значительной для студента, скорее Брайан хотел дать Теду некую ближайшую цель, занятие. И Тед за идею ухватился, его увлечение итальянским оказалось вполне конвертируемым. Жить на такой заработок было нельзя, но Теду достаточно было оплаты мотеля и самой простой еды: оказалось, что мертвые точно так же нуждаются в питании и воде, хотя совершенно равнодушны к тому, что именно они едят. Но ведь Тед и раньше не был склонен к большому разнообразию.
Они тоже спят. Тоже пьянеют от выпивки. Чем дальше, тем меньше Брайан понимал, в чем отличие от живого человека. И что за необходимость в уничтожении вернувшихся. Теперь, если его останавливали жандармы, он уже уверенно рассказывал про недавний несчастный случай, по сути врал, потому что на самом деле прошло уже несколько месяцев. И к жандармам, к которым до этого он относился как к своего рода коллегам, появилась неприязнь. Зачем они это делают? Зачем убивают тех, кто ничем от людей не отличается? Они ведь не просто так возвращаются! Ну ладно Тед, не лучший пример, но чаще всего это люди любимые. И конечно же, близкие их прячут, кому хочется потерять любимого человека ещё раз. Наверняка для того и придумали байку, что мертвые приходят за чужой жизнью. Фильмы эти дурацкие снимают! Пропаганда. Правда, Брайан никак не мог понять, для чего все это Жандармерии, неужели ради того, чтобы их Братство существовало? А зачем они чуют мертвых? Почему в мире это именно так устроено? Ведь должна быть причина. Брайан много об этом думал и решил, что мертвые они вроде сенсов – по большей части не опасны, только некоторые могут причинить вред. А у Жандармерии сложилась традиция уничтожать всех без разбора. С сенсами ведь тоже такие попытки не раз делались, и если бы не резервная Децима, так бы превентивно и уничтожали, не видя в этом ничего странного.
Удовлетворившись логичностью заключений, Брайан просто перестал об этом думать. Жандармы – враги.
Теда он им не сдаст.
Благо, версия с недавним несчастным случаем отлично работала. До тех пор, пока Брайан не попался тому же негру, что летом у “Вавилона”.
– Я тебя помню, парень, – сказал жандарм вместо приветствия, не прекращая словно принюхиваться к нему. И от вида круглых шевелящихся ноздрей у Брайана свело челюсти. – Ты мне говорил про несчастный случай, и было это… месяца три назад, верно?
– Так и есть, – Брайан знал, главное, вести себя спокойно, не оправдываться. Но и не давить, с жандармами это не прокатывает.– А в чем дело, какие сейчас-то проблемы?
Жандарм смотрел на него долго, внимательно и, кажется, грустно. От него еле слышно пахло шалфеем.
– Я не знаю, кто для тебя этот человек, – наконец сказал он. – И не понимаю, почему ты до сих пор жив... Но я вижу, что ты контактный. Нет смысла врать, парень.
Брайан молчал, и жандарм продолжил.
– Ты думаешь, призванный ничем не отличается от людей? – тихо и уже почти безнадежно сказал он. – Да он живет за твой счет. Просто ты молодой, сильный... Береги себя, парень, на краю стоишь. Просто позвони, успей позвонить.
И ушел.
– Ты скоро?
– Да, я пересекаю Вуд-стрит, пять минут, – Джастин действительно уже видел здание ПИФА, громадный на фоне более мелкой и темной застройки светло-серый куб с узнаваемым декором по верху. Оказывается, от Либерти до него можно пешком пройти, совсем близко. Как удачно все сложилось! Это явно хороший знак.
И Ноэль перезванивает, волнуется, значит, заинтересован. Настроение у Джастина было прекрасное, и мир ему, казалось, подыгрывал: на углу дома жмурился толстый и довольный жизнью кот, плеер перешел на любимую песню, зеленый на светофоре включился, едва Джастин приблизился к перекрестку. А ещё была отличная погода – с проблесками солнца, не жарко, безветренно. В самый раз. О чем-то голосил уличный проповедник, и около него собралось несколько слушателей, но Джастин вычеркнул это из своего прекрасного мира.
У него все замечательно, а сумасшедшие не его проблема.
Ноэль сидел на красном бортике ограждения у входа. Из-за круглой головы и густой темно-русой шевелюры он всегда казался Джастину похожим на медведя, сейчас – особенно. Небольшой такой добродушный медведь.
– Короче, я все перепутал, – Ноэль приветственно хлопнул Джастина по плечу. – Открытая лекция будет не в три, а в четыре. Пошли работы пока посмотрим? Скульптура!
– О нет, – скривился Джастин. – Только не скульптура!
– Не сидеть же тут целый час! – Ноэль потащил его за руку внутрь. – Пошли, тебе понравится.
– Этого не случится! – заверил его Джастин, но пошел. Он скучал по ПИФА. И не настолько ненавидел скульптуру, чтобы удержаться от соблазна войти и почувствовать себя как тогда, когда все ещё было просто, хорошо и понятно.
– Я уверен, ты помнишь Алфе!
– Такое не забудешь! Она все ещё учится?
– Её отсюда бульдозером не выдвинуть! Она же уверена, что она гений!
– Это до сих пор не научились лечить? – усмехнулся Джастин. – Всегда завидовал её самомнению.
– Все завидуют! Но только ему! – хохотнул Ноэль. – А она-то считает, что таланту!
– Погоди, ты меня тащишь её работы смотреть, что ли?
– Её там тоже есть! Уверен, тебе понравится! – Ноэль со смехом поскакал по ступеням широкой лестницы на второй этаж. – Пошли, поржем!
На его слова обернулись пара девушек, но Ноэля ничего не смущало.
– Привет, Лиз, – он дурашливо помахал рукой и гораздо тише добавил: – Все доложит Алфе, сучка.
– Алфе до сих пор не завершила миссию “Разосрись со всеми на свете”? – удивился Джастин. – Насколько я помню, она ещё тогда стремительно приближалась к финалу.
– При таком самомнении подпевалы всегда найдутся. Они поставили на неё, бегают вокруг с помпонами и свято верят, что скоро она станет популярной, и тогда они въедут в славу на её волне.
– Дуры, – резюмировал Джастин. – Если она станет известной, она первым делом от них отделается.
– Ну чтоооо ты, – Ноэль притворно закатил глаза. – Они же подруууги.
– Да я тебя умоляю! – Джастин не договорил, замер перед огромным белым орлом, взмывающим со скалы в небо. Его лицо болезненно скривилось. – Это... что? Это оно?
– А то! – в голосе Ноэля звучала неподдельная гордость. – А на скале стоят детки! С маленькими хорошенькими рюкзачками! Совсем как на миленьких фарфоровых статуэточках!
– Это же пиздец…
– Это ты так думаешь! – Ноэль повел рукой, как заправский экскурсовод. – А здесь представлен яркий образец скульптуры стиля кэмп!
– Чтобы браться за кэмп, нужно иметь хороший вкус! В этом смысл!
– Ты такой наивный, Джастин. Уверенности в своей гениальности – достаточно. У многих это прокатывало, и у неё прокатит.
Джастин услышал за спиной смех, и ему сначала показалось, что женский. Он обернулся – неужто Алфе? Или эти её подружки?
