Текст книги "Дочь Небытия (СИ)"

Автор книги: 1_Дмитрий_1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Мы замираем около друг друга, и я опять ощущаю это тягучее желание, что обволакивает нас. Её запах раскрывается, окутывая меня. Меня влечет к ней с бешеной силой, и я понимаю, что она не оттолкнет меня, а я не уйду. Мы оба не сомневаемся. Наши ощущения, знания о взаимной связи, влечение к друг другу нас не отпустят. Сквозь небольшое окно палатки льется мягкий серебристый свет луны, словно бы навсегда связывающий нас незримыми узами, которые крепче семейных и родственных. Узы душ, одинаковых настолько, что им не суждено быть вместе.

Её губы податливо встречаются с моими, слегка, как бы прося дозволения. Но меня не надо просить её быть более требовательным, она сама чувствует то, что я пытаюсь сдерживаться. Мы отрываемся друг от друга, тяжело дыша. Её тонкие пальчики скользят по моим щекам, её губы целуют ямочку на одной из них. Поражаюсь тому, как всё, что сейчас происходит, органично. Для меня женщина, прежде всего, источник моего удовольствия и то место, где можно облегчиться. Я предельно откровенен с собой и с ними, я никогда никого не обманываю. Женщины знают, чего я хочу и чего они от меня хотят. И на этом всё. Будет ли так с Вики?

– Возможно, эта ночь – всё, что у нас будет, – хриплю я и понимаю, что, даже если она согласится со мной и попросит меня покинуть её палатку, я не в силах буду это сделать, я возьму её силой.

Она молчит. Взмах её тонких рук, и она предстаёт передо мной обнаженной. Ответ, который я не ожидаю и ожидаю одновременно. Мои глаза жадно скользят по её соблазнительному телу, по всем мягким изгибам. Она пунцовеет. Запах становится невыносимо притягательным, понимаю, что тону в нем.

Похоть, желание насладиться… Не попробуешь – не узнаешь, а, Люцифер? Вопрос отрезвляет. Мы дрожим. А я уже более властно притягиваю её к себе. Вкус мяты заставляет губы онеметь. Или это её напор? Отрываюсь от неё и, тяжело дыша, вновь бесстыдно рассматриваю женское тело, видя, как её смущение подавлено желанием. Сильным. И она льнёт ко мне. Стон. Взаимный. Я запускаю руку в её густые волосы, в лунном свете словно темное марево. Окунаюсь в них. Вики замирает. Она не ожидает такой нежности. А мне хочется продлить миг волшебства между нами. Девушка чувствует то же самое. Её руки опускаются на мой торс невесомо, кружа тонкими пальчиками по груди, будя во мне темные инстинкты, опускаясь на бока, немного щекотнув. Легкая улыбка чертовки тонет в моей, когда я целую её, постепенно углубляя поцелуй, настойчиво очерчивая языком её, иногда стройно танцуя, иногда бестолково толкаясь, вызывая грудной чувственный стон девушки. Вижу, как её ладони тянутся к застежке брюк. Она обнажает меня, настойчиво лаская внизу, вызывая череду непрекращающихся мурашек. Не отпускаю Викторию от себя, не хочу прерывать сладкий поцелуй, под ладонями крупная грудь с маленькими горошинками восставших сосков. Нежность Вики сводит меня с ума. Отрываюсь от влажных опухших податливых губ и откидываю голову назад, когда чувствую, как она спускается нежными поцелуями и легкими укусами к члену. Её полные губы смыкаются на мне, я бросаю взгляд вниз и вижу лишь трепещущие ресницы как шоры.

«Смотри же на меня», – наверное, я шепчу это, наслаждаясь лаской девушки, она поднимает глаза, и моё сознание начинает плыть, у меня давно никого не было или…?

Чуть склонившись к ней, стискиваю налившуюся грудь и сжимаю её, слыша, как она в ответ стонет. Тяну её за руку и целую в губы более напористо, ощущаю лёгкий укус. Вновь наши взаимные улыбки. Поцелуй, и я подталкиваю её к постели, садясь на край, притягивая её к себе, крепко обнимая за бедра, утыкаясь носом в живот, шумно вдыхая, обоняя запах. Её руки на моих плечах, а сама она раскрывается передо мной, широко разводя бедра. Я помогаю устроиться на моих, и она, откидывая меня на постель, медленно осаживается на меня, дрожа. Ловлю её ладонь, крепко переплетая со своими пальцами. Мне нравится ласкать тело девушки. Свободной рукой провожу по груди, чуть сжимая и придерживая. Стон, движение бедрами вперед и вверх. Ещё и ещё. Кажется, мы качаемся бесконечность, даря друг другу острое наслаждение, мчащееся к пику. К её. Она склоняется ко мне, и две жемчужинки пота падают на мою грудь, волосы касаются, лаская горячее, чем самые искусные руки. Вижу её прикрытые глаза, закушенную губу, раскрасневшиеся щеки. Она близка к финалу и уже дрожит. А я ловлю её подступающий оргазм, притягивая к себе девушку за бедра, нанося частые удары напряженным собой. Слышу, как вскрикивает, ощущаю её легкое сжимание, вижу, как откидывает голову и, немного приходя в себя, смотрит на меня. Безотрывно.

Переворачиваю её на спину и тянусь за поцелуем, её губы встречают мои и вновь поцелуй, в котором растворяется наша печаль. Я прижимаю её к постели, и спутавшиеся, слипшиеся от пота волосы рассыпаются по бледно-молочному полотну простыни, а её соблазнительные крутые бедра приподнимаются мне навстречу, и я вновь погружаюсь в неё, медленно, чувствуя, как дрожит, прижимаясь к моей груди. Не отталкиваю, потому что мне нравится ощущение податливости её нежного тела, как и ей – упругость моего, а еще момент доверия, пусть и не осознанного ею до конца. Еще одно движения, и теперь уже мой сдержанный стон. Целует меня и обнимает за спину, извиваясь подо мной, откидывая голову назад, подставляя шею под град пронзительно-горячих поцелуев. Отдавался ли кто-нибудь когда-нибудь так? Из сознания вылетает вся пошлость мигом, оставляя лишь ощущение… счастья?! Как когда-то очень давно… смутно давно… а было ли?

Впиваюсь в её опухшие губы, заглушая охрипшие стоны, быстрее двигаясь, сильнее загораясь, воспламеняя и её ярче. Вики прижимается ко мне, сосками «царапая» кожу груди, замирая, откидываясь назад расслабленно, заставляя и меня задрожать от ощущения мягкого сжатия, заставляя кончить, излившись внутрь жаром и задрожав, замереть, не в силах двинуться дальше.

Легкий поцелуй в висок и наши взаимные объятия, ленивый перекат тел, ощущение бархата её чудесной молочной кожи даже моими нечувствительными, огрубевшими ладонями. Привычным было бы уйти, покинуть, но я не могу, а мои сомнения рассеиваются, когда нежные пальчики девушки спешат по моему лицу, задерживаясь на веках, проводя невесомо по профилю, останавливаясь на ямочке щеки, очерчивая подбородок.

Я смотрю на неё сверху вниз, пытаясь взглядом вобрать её легкий образ. Неожиданно Вики улыбается, и я в ответ, усмехаясь по-доброму.

– Можешь сделать так, чтобы ночь длилась вечно? – зачем-то произношу я и осекаюсь, глядя на неё.

– Тебя в Небытии не будет, – твердо произносит она, и её фраза повисает в воздухе.

Наши слова заставляют нас встрепенуться и по-другому посмотреть друг на друга, увидеть новые полутона, рассмотреть прежние грани более пристально, поняв, что сколы можно отполировать, так же как и наши раны, залечив их друг другом. Она знает, о чем я думаю, и от этого мне становится тепло на душе. Притягиваю её к себе и улыбаюсь.

«Тебя не будет в Небытии», – обещание, несмотря на плохое предчувствие, несмотря на огромную зияющую рану под названием «персональный Ад Люцифера», и на девятом кругу Ада, кажется, становится ощутимо теплее…

Комментарий к Глава 10. Ночь согласия (от лица Люцифера).

Спасибо за внимание! Ловлю каждый ваш отзыв, складывая его в своё сердешко!!!

========== Глава 11. Откровения (от лица Вики). ==========

Комментарий к Глава 11. Откровения (от лица Вики).

эстетика – https://vk.com/doc592086541_595887514?hash=90ca80f56e934b1774&dl=271ff8f7f52881e936

Я просыпаюсь спокойно, не дернувшись привычно, сновидение плавно заканчивается, как только постепенно осознаю, что уже бодрствую. Открываю глаза и вижу перед собой Люцифера. Его лицо безмятежно, без привычной глубокой морщинки между бровями, без напряжения в скулах. Он словно бы сошел с полотен художника Роберто Ферри. Мышцы тела развиты настолько, чтобы можно было свободно владеть им, не более того, невычурно, без излишков. А лицо настолько спокойно, что, если бы не его темно-бордовые, как самое вкусное итальянское вино, крылья с шипами, можно было подумать, что он – ангел. Улыбаюсь своим мыслям, ладонь тянется к своим губам, трогая их, опухших от ночной страсти. Прикасаюсь ими к кончикам своих пальцев и легонько задеваю его губы, боясь разбудить. Он открывает глаза и пристально смотрит на меня. Спешу убрать руку.

– Привет, – говорю я, проваливаясь в теплый хриплый шепот.

Бестолковая фраза. Мне хочется прикоснуться к нему. Но он недвижим, и я словно застываю. В его красных глазах отражаются мои чувства, мы словно зеркало и его отражение. Нет. Не так. Мы и зеркала, и отражения.

– Привет, – ответствует он, рассматривая меня, с легкой усмешкой.

Повисает молчание, в котором ни на йоту нет неловкости. Мы знаем, о чем молчит каждый. Нам не требуются слова. Те, кто идет на эшафот, обычно молчат либо громко молят о пощаде. Мы выбрали молчание. Он просил вчера всмотреться в его отчаяние… Он буквально молил, как тот, кто идет на плаху… Но я не могу, не хочу увидеть то, от чего мне будет больно, потому что больно ему. Дергаюсь, чтобы подняться с постели, но меня притягивают к себе сильные руки.

– Неужели так не понравилось, что хочется сбежать? – шепот, разгоняющий толпу мурашек от кончиков пальцев на ногах до макушки головы, как и руки, скользящие по телу, которое само льнет к нему, становится мягким и горячим, как воск.

– Ночь, которая будет длиться вечно? – спрашиваю я и немного отстраняюсь, взглядом мазнув по губам с коварной усмешкой.

– Много ночей, – вновь шепот и поцелуй в висок.

Его пальцы внизу меня, и он удовлетворенно рычит, ощущая обильную влагу на них. Переворот, еще мгновение, и седлаю его. Люцифер поднимает руки, сдаваясь, и тихо смеется. Я победоносно улыбаюсь, а, поведя бедрами, ощущаю под собой его острое желание, увитое пульсирующей венкой. Предвкушаю удовольствие еще и потому, что вижу, как хочется ему.

Секунда, и мир переворачивается. Теперь его очередь усмехаться и ощущать себя господином положения.

– Сдаюсь, Цезарь, – притворно признаю его первенство.

– То-то же, – шутливо произносит он, отпускает руки и контроль надо мной.

Легко выскальзываю из его крепких объятий, цепляясь за изголовье кровати и подтягиваясь на руках, переворачиваясь, спеша покинуть его, бесшабашно смеясь. Зря! Горячие ладони притягивают меня к его телу.

– Хм, так даже интереснее, – проговаривает он, усмехаясь, пальцами сжимая нежную кожу на бедрах, так, чтобы мне тоже загореться.

Краснея, оборачиваюсь к нему. Мне немного досадно, очень стыдно и до ужаса хочется продолжения.

– Серьёзно, Вики?! – произносит он, – После того, что было этой ночью?!

– Люцифер, – с досадой на себя, произношу я.

Не знаю, что я хочу сказать ему: усовестить демона или усмирить себя? Он поднимает меня к себе и притягивает для поцелуя. Обоняю запах нашего единения, не спутать ни с чем, он быстро исчезает из отношений, куда приходит привычка и каждодневная рутина, но это не про нас. Его грубоватая ладонь ложится на шею, фиксируя, чуть сжимая, другая на талию, удерживая. Я громко стону, когда он входит в меня, медленно наполняя. Ощущаю его дрожь и сама трепещу. Мои стоны тонут в поцелуе, руки не дают упасть мигом ослабевшему телу. Он настолько близко, что у меня перехватывает дыхание. Он покрывает поцелуями щеку и висок. Слышу, как хрипит, как его дыхание неспокойно. Его движения плавят меня, сильнее приводя к неистовству. Его влажный лоб касается моих волос, опускаясь легким касанием к спине. Ласкаюсь к его груди, ощущая бешеный ритм его бедер, частый стук его сердца. Мы двигаемся синхронно, ловя рваный ритм тел друг друга. Не осознаю себя отдельной от него, сейчас мы как одно существо. Неотрывно от глаз друг друга, мои ладони на его, мои губы на его. А вокруг мир, который ни один из нас не выбирал, который вот-вот обрушится на наши головы. Мы не хотим войны, но готовы к ней. Люцифер с целью вернуть свою вотчину, защищая всех, поверивших в него. И я, понявшая, какова цена мира…

Проваливаюсь в легкое несколько секундное забытьё, содрогаясь всем телом, замирая, испытывая всеобъемлющее удовольствие, параллельно ощущая его пульсацию, чувствуя, как тоже замирает, сильнее стискивая меня в своих руках и не думая отпускать. Буквально падаем на простыни не в силах расстаться, сжимая друг друга в объятиях.

– Думал, что хочу нескончаемую ночь, а теперь и утро неплохо, – шепчет он, обнимая за талию, двигаясь к груди, играя ею.

– Только неплохо? – уточняю я.

– Я надеюсь, нас никто не потревожит, – произносит мужчина и носом проводит по моему.

И словно бы в противоречие его слов и как будто назло раздается громкое:

– Субантры в небе.

– Где Люцифер? – вторит ему второй голос. – Астарта зла, как дюжина чертей.

Мы смотрим друг на друга обеспокоенно несколько секунд и вскакиваем, впопыхах одеваясь. Выскочив из шатра, мы почти синхронно бежим в шатер Люцифера, где уже собран основной состав ставки дьявола. Астарта смотрит пристально и подходит к нам.

– Люцифер, Вики, следует обменяться футболками, – её взгляд становится игриво-насмешливым.

Выглядываю на собравшихся, затем на Люцифера, сильно конфузясь. Мамон кусает кулак, чтобы не рассмеяться в голос, Мими громко хмыкает и рассматривает свои ногти, Дино и Лилу растерянно рассматривают карту, перевернутую вверх тормашками.

Черноволосый кивает мне на свой альков и чуть подталкивает. Мы наскоро обмениваемся майками, сняв их дрожащими руками, но не успеваю я выйти, как Люцифер притягивает меня к себе и целует. Отчаянно. Так, как будто больше никогда не коснется. Я распахиваю глаза и непонимающе смотрю на него, пустота не вторгнется в него, пока он сам этого не попросит или пока не придется исполнить обещание, данное ему этой ночью.

– Мы вам мешать не будем, – нетерпеливо произносит Астарта с той стороны тонкой перегородки, – там всего лишь субантры…

Мы выходим из мнимого укрытия. Люцифер сразу же берет инициативу в свои руки и принимает решение быстро.

– Атакуем, – произносит он, – Субантры слепы, их надо выманить в место, которое замкнет эхо от движений крыльев, когда они будут слышать и свои, не понимая, что это они сами, будут думать, что мы.

– Хозяин стал активным, – как бы между прочим произносит Астарта.

Но Люцифер не смотрит на неё, его взгляд обращен ко мне. В его глазах мне видна вина. Могу ли я её забрать, чтобы тебе стало легче? Он понимает меня без слов и кивает отрицательно головой.

– Да, – произносит он наконец, соглашаясь с подругой, – ищет подступы к нашему убежищу.

– Когда приступаем? – спрашивает Дино, сжимая ладонь Лилу, пропустив свои пальцы в её.

– Сейчас же, – решительно.

Все кивают, выходя из шатра. Я поддаюсь общему движению и хочу следовать за ними. Но рука дьявола становится мне препятствием.

– Ты остаешься в ставке, – произносит он безапелляционным тоном.

– С чего это? – дерзко спрашиваю я.

– Потому что я так сказал, – снова холодный тон.

– Я не буду сидеть и ждать, – говорю я, не уступая мужчине.

– Ты сядешь и будешь ждать, ты не знаешь, что такое субантра, ты не знаешь, что она может делать, ты не знаешь её силы, как она может рвать своим клювом тело, унося из него жизнь на своих жестких перепончатых крыльях… – он увещевает меня.

– Нам предстоит битва с Мальбонте, где я, по твоему мнению, главное орудие, Мальбонте, который уничтожал города, которому под силу было убить Шепфа и Сатану, ты боишься, что я встречусь с субантрой?! – мой голос горяч, я убедительна.

Он вздыхает и смотрит на меня уже по-другому. Снова. Еще глубже. Познав ещё одну грань. И усмехается.

– Ты не сдашься? – спрашивает Люцифер так, как будто утверждает.

– Нет.

– Не используй свою силу без особой надобности, за нами могут наблюдать те, кто послал субантр, – задумчиво произносит он и хочет сказать что-то еще, но осекается.

Киваю и выхожу раньше, чем он. Перед ним строй: ангелы, демоны, непризнанные. Все вперемешку. Мешанина крыльев. Ловлю себя на мысли – не этого ли хочет Мальбонте? Объединение всех. Мне импонируют его идеи, но мне непонятны его методы. Уничтожить всех инакомыслящих, чтобы на их костях построить мир, в котором нет места вольнодумству, есть лишь один путь. Один путь и страх. Бесконечный, липкий, который делает человека несвободным, зависимым от обстоятельств, тварью, которая вынуждена пресмыкаться. Меня передергивает. А Люцифер осматривает бойцов.

– Мне нужен отряд добровольцев, – произносит он.

Выходят все, никто не остается безучастным. Он благодарно кивает.

– Кто-то может не вернуться сегодня, и я вам благодарен за то, что вы со мной, – коротко.

– Ты не должен лететь, – спохватывается Астарта.

– С чего бы это? – бровь выгибается дугой, гнев плещется через край темной души демона.

– И Вики тоже, – отчаяние в голосе девушки, – вы важны…

– Все важны, – произносит Люцифер, и в его глазах отражается то, чего я боюсь больше всего – правда о нем, которую я бы не хотела знать ни при каких обстоятельствах.

Становимся на позицию. Астарта обреченно вздыхает и тихо произносит мне на ухо:

– Тебе не место там.

Игнорирую её фразу, она пожимает плечами, будто ей всё равно. Но это не так, и вновь попытка отговорить меня.

– Посмотришь и ужаснёшься.

Она покидает меня и становится в первую шеренгу, взмывая в воздух вместе в остальными. Приходит наша очередь, и я взлетаю вместе с непризнанными. Слежу за спиной дьявола. Он маячит впереди нас. Небо ясное, и солнце, и простор. Мне непонятен страх всех остальных, но когда я вижу существ с убийственными клювами, огромными крыльями и когтями, острыми, как ножи, поблескивающими на солнце, то меня охватывает ужас. Но не за себя, а за остальных. Субантры замирают в воздухе, принюхиваясь. Как будто ждут отмашки от некоего хозяина, их господина.

– Если сегодня прольется кровь Люцифера, ты об этом пожалеешь, Мальбонте, – бормочу я про себя.

Субантры нападают словно по чьей-то команде, стройными рядами, словно видя нас. Кое-кого цепляют из наших, но не смертельно. Астарта сразу же дает понять, чтобы раненые летели в убежище. Люцифер машет рукой, и мы взмываем выше в небо и мчим к ущелью, загоняя жертв в замкнутое пространство. Быстрый полет и страх подстегивает меня быть как можно более мобильной. Существа не видят подвоха и уже через короткое время оказываются в замкнутом пространстве, хлопанье кожистых крыльев отражается ото всех скалистых поверхностей разом. Мы повисаем выше их и замираем. Люцифер прикладывает палец к губам, призывая прекратить любые разговоры.

Существа, принюхавшись, трепещут крыльями, не веря запаху, ощущая вибрацию. Они бросаются навстречу своим собратьям, и ущелье оглашается предсмертными криками ужасающих гарпий. Кровь льется без края, окропляя окрестности, навсегда оскверняя их. Вскоре всё заканчивается. И остается чувство опустошения.

Я замечаю, как Люцифер крутит головой, словно бы видит что-то. Он резко взмывает в воздух. Непроизвольно и я за ним. То, что происходит дальше, поражает меня. Он на ходу сбрасывает с себя свой человеческий образ, словно костюм, и передо мной предстает монстр, чудовище, демон, настоящий. Землистого цвета кожа переливается на солнце множеством чешуек, когтистые лапы словно бы идут по воздуху, перепончатые крылья настолько огромные, что загребают воздух, как лопасти у вертолета, голову венчают рога, которые в случае чего могут нанести смертельный вред нападающему. Вздрагиваю, слыша его зычный голос, в котором слышится рокот льва.

– Мальбонте, – кричит дьявол, – хватит прятаться за спинами субантр и своих солдат, выходи, давай один на один, кто кого, честно, кто умрет, тот и проиграл.

Ответом ему служит тишина. Он мечется по горизонту. Но яркое солнце и синее небо молчаливы, равнодушны и глухи. Он возвращается к нам, тяжело дыша от волнения. Его взгляд находит меня. И не встречает там ни страха, ни упрека. Постепенно его образ начинает словно бы таять, и передо мной вновь предстает хорошо сложенный черноволосый мужчина. Он усмехается и сводит брови к переносице. Мне хочется подлететь к нему и обнять, но я не решаюсь при всех.

Мужчина машет рукой, и мы возвращаемся. Лагерь встречает нас как победителей. Люцифер верен себе, он не хочет смертей, не хочет крови, ему важен каждый, несмотря на боль, смертельную усталость, чувство вины и много чего, что мне хочется излечить в нём. Если будет им позволено. На некоторое время теряю его из виду, наскоро моюсь и переодеваюсь. Иду на удачу в его шатёр. Пусть даже прогонит, хочу увидеть, что с ним всё хорошо.

Он стоит ко мне спиной, уперевшись в стол костяшками пальцев, замкнутыми в кулак, и рассматривает что-то на карте. Подхожу не спеша, приникая к нему сзади. Вздрагивает, собираясь всем телом, но, когда мои руки увивают его торс, расслабляется и проводит по ним ладонью немного грубовато.

– А ты смелая, Вики, – произносит он, и я подныриваю под его руку, становясь лицом к нему.

– Почему? – и вправду удивляюсь, я ничего не сделала там в ущелье.

– Ты не боишься монстра, каковым я являюсь? – произносит он, рассматривая моё лицо, видимо, пытаясь разглядеть там отвращение к себе.

Мотаю головой из стороны в сторону.

– Самые страшные монстры те, что порождает наше малодушие, наши страхи, нежелание меняться, двигаться дальше, то, что мешает нам быть счастливыми… – произношу я.

Люцифер соглашается со мной и приглашает меня к столу. Он вводит меня в курс дела. Он доверяет мне, так как я доверяю ему. На ум приходит сравнение с зеркалом и его отражением. Только вот я или он – зеркало или отражение? Но есть ли в этом разница и какая?

– Ты возлагаешь на меня большие надежды, Люцифер, – задумчиво произношу я.

Он усмехается и качает головой, поникая ею, затем вновь вскидывает её, взор демона скользит по моему лицу, словно пытается вобрать весь мой образ в себя.

– Я не просто надеюсь, Виктория, я всё поставил на тебя, всё, что у меня есть, даже свою вечность, – произносит он.

– Победить или умереть? – шепчу я.

– Аut vincere, aut mori*, – подтверждает он.

Мне хочется заплакать, но его глаза диктуют не сметь. Повисает тяжелое молчание, нарушаемое им же.

– Но я теперь не уверен, хочу ли я этого, – говорит он и сам пугается своей откровенности.

– Ты должен, – теперь моя очередь быть твердой, – мы победим или… – замолкаю.

– Или умрем… – завершает он.

Киваю. Мы стараемся больше не говорить на эту тему. Перевожу разговор в мирное русло, отвлекая его. Днем у него много дел. Он занимается в параллель сразу несколькими вопросами, конечно, у него есть помощники, но машина под названием «Сопротивление Мальбонте» работает благодаря его авторитету и надежде остальных на победу. Мамон, Геральд, Дино и даже Мисселина. Он знает, что ответить каждому. Ухожу под его недовольное сопение помочь бедной женщине. Повстанцы считают унизительной для себя работу на кухне. Все считают себя воинами. Никому и в голову не приходит, что благодаря неусыпным заботам Мисселины они чувствуют себя сытыми, довольными и готовыми к подвигам. Вечером ангел отпускает меня, и я тороплюсь в душ, хочется смыть с себя запах кухни. Оказываясь на улице, вскидываю глаза к небу, усыпанному тысячами звезд, которые кажутся огромными, даже более, чем на земле.

Иду к себе в палатку, как мой взгляд приковывает знакомая фигура, пытающаяся держаться в тени. Я было хочу окликнуть его, но он мгновенно взмывает в небо. Распахивая огромные крылья. Какое-то чувство внутри меня толкает преследовать существо. Что я тут же делаю, полотенце выскальзывает из моих рук. Он не чувствует моей энергии, для него я темное пятно, но он даже не оборачивается, он уверен в себе, уверен, что ему ничего не грозит. Я иногда теряю его из виду, но чутьё не подводит, и он вновь в поле моего зрения.

Он резко тормозит и, планируя, садится на открытой площадке на подходе к разрушенному городу. Крутит головой, словно бы ищет кого-то, а, находя, напрягается, его кулаки сжимаются. Из-за разрушенной статуи равновесия выходит высокая грозная фигура в длинной накидке.

– Мальбонте, – кричит мужчина тому.

А я расширяю свои глаза и прикрываю рот, чтобы случайно не выдать себя, думаю, что ошибаюсь, раз за разом перепроверяя себя, не веря и щадя свой разум.

______________________

* Или победить, или умереть (лат.)

Комментарий к Глава 11. Откровения (от лица Вики).

Спасибо за внимание, ваша неисправимый романтик…

========== Часть 12. Признание ошибок (от лица обоих героев). ==========

Комментарий к Часть 12. Признание ошибок (от лица обоих героев).

эстетика – https://vk.com/club194439725?z=photo-194439725_457240419%2Falbum-194439725_00%2Frev

Я плотно прикрываю свой рот, чтобы не вскричать от изумления, приказывая себе успокоиться и срочно найти всему этому разумный довод, даже пусть и оправдание. Оправдание. Я ищу ему оправдание. Горечь разочарования просачивается в меня. Поднимаю глаза к небу, пытаясь заставить центробежную силу земли совершить невозможное: слезы не должны течь из моих глаз. Такое чувство, как будто мне влепили пощечину, нет, точнее сказать, оплеуху. Вытираю глаза. Насухо. Почти.

– Люцифер, – ответствует другой мужчина в длинном балахоне, насмешливо-едко, словно бы говоря: «Ты приполз ко мне, червь ничтожный».

Я сжимаюсь в комок и всё же думаю, что это недоразумение и два непримиримых врага не могут друг с другом вот так запросто «встретиться». Люцифер намеренно летел на рандеву. А значит, он… Нет… Твердое. Моё. Как я умею. Для той, для которой нет – это нет, да – это да.

– Мальбонте, – повторился дьявол, в голосе звучал металл, чуть дребезжащий от гнева.

Мужчины приближались к друг другу, а мне казалось, что они сейчас столкнутся и будут биться. Не на жизнь, а на смерть.

– Что, сын Сатаны, всё-таки решился «заложить» всю свою ангельско-демоническо-непризнанную челядь, которая поклоняется тебе, как язычники солнцу? – произносит тот, кого именуют Мальбонте, демоно-ангел, существо, вместившее в себя черты обеих рас, чудовище, идеалист, революционер, пытающийся кровью построить свой мир, до ужаса красивый в своей темной ипостаси.

Люцифер дрожит, крупно, еле сдерживая ярость. Смиряю себя едва, чтобы не вклиниться в него. И без моего вмешательства в его мысли понятно: он – тот, кого так усиленно в своих рядах ищет весь лагерь. Он – тот предатель. Я хочу исчезнуть, улететь, ничего не знать, быть влюбленной (влюбленной?) как прежде, думая, что идеален и безупречен. Но одна мысль мне не дает покоя, и я остаюсь. Всё выслушать, чтобы понять – вот моя задача.

– Нет, – проговаривает дьявол, твердо, безупречно, не дрогнув ни голосом, ни собой.

– Нет?! – изумленно, растягивая слово, словно бы смакуя его, словно бы загадка где-то рядом и он сможет вот-вот прочитать мысли визави напротив.

– Нет, – всё также твердо, а теперь еще по-мальчишески хулигански усмехаясь и не отводя взгляда с полукровки.

– Ты забыл, что обещал мне, ты забыл, что обещал докладывать мне обо всём… – он осекся и побледнел. – Ты обещал мне Сопротивление на золотом блюде с голубой каёмочкой, а сейчас идёшь на попятную, зная, что я никогда не верну тебе Ад, твой трон.

Люцифер уверенно молчал. Мальбонте же принял это безмолвие за сомнение и малодушие. Он вновь заговорил, теперь уже увещевая.

– Люций, друг, подумай, ты правишь Адом, я всеми Небесами, нет войны, все спокойны, все живут как им надо, как они хотят… – Мальбонте прерывается, когда дьявол смеется и отрицательно мотает головой, опуская её вниз.

Затем резко вскидывая голову, произносит:

– Тебе ведь важно не убить меня, Мальбонте, а? Тебе важно склонить меня на свою сторону, чтобы я добровольно пошел за тобой, чтобы сказать всем: «Смотрите, даже самые сильные согласны со мной, что же все остальные медлят, а?» Да, я совершил ошибку, пытаясь вернуть то, что мне оказалось не так уж и нужно, по сути, ведь дом – это не место, дом – это те люди, с которыми тебе хорошо, – он умолкает, а по мне нескончаемым потоком бегут мурашки и слёзы, кажется. – Я не пойду за тем, кто всё разрушил, я не пойду за тем, кто ломает устои, сложившиеся годами, я не пойду за тем, кто убивает несогласных со своими методами, ты насаждаешь свою власть насильно, убил Шепфа, убил моего отца, ты оставил мир без выбора, хотя говоришь налево и направо, что он есть, а, по сути, из чего выбирать, м, Мальбонте?

Взор Люцифера горит красным глянцем, ладони сжаты так, что костяшки пальцев побелели. Мальбонте неожиданно хохочет.

– То есть ты хочешь сказать, что альтернатива мне – это ты, красноглазый дьявол? – полукровка в ударе, его глаз блестит насмешливым огоньком. – Сын Сатаны, гордый демон, пришедший на поклон к Мальбонте, когда понял, что я обложил тебя со всех сторон, когда понял, что последователи утекают из твоих рядов, когда понял, что нет сил мне противостоять…

– Я сейчас говорю: «Нет», я говорю, что отрекаюсь от тебя и служению тебе, – словно оберег читает, произносит Люцифер.

Мальбонте еще раз смеется и возводит темные очи к небу.

– Значит, войне быть, – он внимательно смотрит на парня и задумчиво продолжает: – Ты готов пролить реки крови ради Ада?

– Не столько ради него, сколько ради тысяч ополченцев, – говорит Люцифер с жаром.

– Ты не выходил долгое время на связь, а, Люцифер, что же так изменило ход твоих мыслей, что же так воодушевило тебя? – полукровка проницателен, он умен, он словно бы понимает, что Люцифер пришел сюда не для того, чтобы показать, какой он благородный в отношении сопротивленцев и вероломный к Малю.

Дьявол молчит. Он спокоен.

– Ты нарушил договор, Люций, – увещевание.

– Гореть мне в Аду, – хрипло смеется.

– На девятом круге Ада, да, сын Сатаны, там, где твой отец пребывал долгое время, – путано и загадочно проговаривает Мальбонте, мазнув взором по лицу Люцифера.

Тот недоуменно смотрит на полукровку. Линия губ Мальбонте дергается, расплываясь в улыбке.

– О чем это ты? – спрашивает парень, непроизвольно сжимая кулаки.

– Об истории предательства, впрочем, это у вас семейное, – он смеется.

Люцифер быстро приближается к Мальбонте и заносит руку для удара. Кулак врезается… в воздух, и, не встретив сопротивление, Люцифер спотыкается, но чудом удерживает равновесие. Это голограмма. Мальбонте продолжает.

– Глупый, глупый демон, – произносит тот. – Знал, что обманешь, ну так что? Война? Кровь, слезы, страдания, для того, кто этого не хочет…

Голограмма внимательно вглядывается в дьявола.

– Ты не оставляешь выбора, – кричит Люцифер.

– Мне не нужен ты, жалкий демон, во мне сила двух существ, априори я сильнее, если только ты не нашел… – Мальбонте обрывает сам себя, во взоре проскальзывает страх.