Текст книги "Дочь Небытия (СИ)"

Автор книги: 1_Дмитрий_1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

========== Пролог. ==========

«Вначале было слово… Нет, только не в этой Вселенной. Вначале не было ничего. Ни света, ни тьмы… Пока здесь не появился Создатель. Вместе с Ним появились Свет, Тьма и Небытие. Три равнозначные силы. Силы, не уступающие друг другу в качествах, силы, призванные сосуществовать совместно. И вышли из этих стихий, из этих областей три представителя каждой из них.

Шепфа, чей лик был светел и прекрасен, явился из света, словно бы яркий луч; и не было никого добрее и светлее него. Его стараниями появились земля и небо, всё, чем мы можем любоваться, и всё, что призвано дарить радость и счастье. Его день был вечен, Свет нестерпим.

Но даже Свет может приесться и перестать приносить радость. И точно бы в противовес Свету явилась Тьма. Из её тончайшей материи был соткан Сатана, словно бы тёмная звезда, затягивающая в свои сети всё, что освещалось. И его Тьма покрывала всё живое, забрала себе половину суток и стала спасением для жизни, утомлённой вечно ярким солнцем.

Но ни тьма, ни свет не давали покоя тем, кому было больно. Не важно, какова была та боль – душевная или физическая. Успокоением стало Небытие. Оно словно бы елей излечивало то, что надрывно нудело. Оно было бесстрастным, оно дарило блаженное удовольствие ничего не помнить и растворяться в нём. Оно поглощало всё то, что было не упокоено, всё то, что погибало при свете дня или умирало во тьме; всё находило приют в мягком плену его непамяти, его неболи, его ничего. И в этом был весь Элеа. Тот, кто царил в блаженном Небытии.

И видел Создатель, что он дал этому месту всё, что мог. И пришло время ему уйти, и собрал он свои творения вместе. Всех троих. И стояли они рядом, и каждый был недоволен соседством друг друга. Каждый думал, что он лучше другого. Каждый жаждал, что услышит от Создателя заветные слова, что это именно он достоин остаться вместо него царствовать над другими.

Создатель посмотрел на каждого из них долгим светлым взглядом. Он любил каждого и не делал отличие никому.

И начал Он говорить:

– У каждого из вас есть часть Моей силы, каждому из вас Я даровал привилегию излучать её и каждому из вас дал ваши владения, пределы, земли. И никто из вас не сможет существовать друг без друга. Вы не сможете вмешиваться в дела друг друга. Вместе вы должны соблюдать и поддерживать баланс этого мира, потому что если сгинет хоть одна из трёх сил, то это послужит началом конца.

Создатель взглянул на Свет:

– Шепфа – светлое создание, добр, мудр, терпелив, всем благоволишь, всех любишь, несёшь в себе дар жизни и терпения. Ты тратишь себя и свои силы на всё, что находится в пределах твоего зрения, а это значит всё.

Шепфа поклонился и величаво поднял голову.

– Но Я не дам тебе дитя, твои создания – это твои дети, – продолжил Создатель, и его мигом погрустневший взгляд отозвался болью внутри Света, но тот смолчал, сдерживаемый любовью ко Творцу.

Взор Бога обратился ко Тьме. Сатана самодовольно улыбнулся, глядя на мигом сдувшегося Шепфа.

– Ты – моя тёмная половина, тот, чьё призвание – разрушать и ломать, как противовес Свету, тому, чтобы могущественный не забывал, что власть его не распространяется на Царство тьмы, жары и холода одновременно. Пусть Свет знает, что и он ограничен, – с каждым словом Творца Сатана всё выше поднимал голову. – И родится у тебя сын, и назовешь ты его Несущим свет, ибо тебе надлежит научиться любить…

– Да никогда, – с ненавистью прорычал хозяин Тьмы, но вынужден был принять благословение Всеотца.

Создатель лишь устало склонил голову, и его взгляд устремился к Элеа. Тот мягко улыбнулся и поклонился Богу.

– Иная сила, отличная от двух других. Ты создан для того, чтобы поглощать всё, а поглощая, даровать освобождение от всего; призван зачищать весь мир от избытка плохого или хорошего. Ты являешься балансом в этом мире и гарантом спокойствия. Я дарую тебе дочь, которую ты будешь любить сильнее Небытия и которую однажды потеряешь для того, чтобы потом вновь обрести. Дочь, которая однажды спасёт весь мир, – слова Бога были печальны, на что Элеа склонил голову и крепко задумался.

Три силы предстояли перед Творцом, три частицы его души, три составляющих его существа.

– Помните, друг без друга вы – никто, вместе – сила, – уже слабыми отголосками слышался Его голос.

Все трое посмотрели друг на друга. Враждебно. А впоследствии и вовсе забыли о своём едином источнике и происхождении. Шепфа и Сатана не понимали природу Небытия и опасались Элеа. А всё непонятное всегда пытаются запрятать, разрушить, уничтожить… Так произошло и в этом случае. Свет и Тьма сговорились против Небытия и смертельно ранили. Но до дочери его они не успели добраться. Элеа спрятал дочь у людей…»

– Ребекка, ты опять пудришь мозги Вики? – шутливо спросил лысоватый мужчина, заходя в комнату.

Он подошёл к кровати жены, и его сердце сжалось от боли. Женщина была бледна, и казалось, что ей, даже неподвижной, было больно. Впрочем, это было правдой – Ребекка медленно умирала от какой-то неизвестной болезни, словно бы вытягивающей все силы из некогда здоровой молодой женщины, сейчас же представляющей из себя лишь тень.

Рядом неотлучно была их дочь. Черноглазая и темноволосая, не похожая ни на мать, ни на отца, она являла собой сплав разного рода свойств характера обоих родителей, но всё-таки так отличающаяся от них. Она была по большей части задумчивой и молчаливой. Болезнь матери и неуклонная забота о ней вылились в ещё большую отстранённость от той беззаботности, которая была присуща ребёнку её возраста.

– Пап, ты, как всегда, на самом интересном месте, – зло проговорила девочка, и отец немного побледнел. Сердце сжалось в тиски от слов дочери, словно он лишился всех радостных чувств.

Мужчина старался показать своим девочкам, что с ним всё хорошо.

– Тут очень душно, – проговорил тот сдавленным голосом и распахнул окна.

В комнату ворвался свежий воздух, и вся семья ахнула от аромата цветущих вишен. Счастливая девочка Вики сжала ладонь матери и любовалась открывшимся видом. А Ребекке показалось, что ей чуточку стало легче. Пусть на минуту. Показалось, что всё пройдёт и что выздоровление не за горами.

Но чуда не случилось… И уже подросшая Вики, усвоив урок, твёрдо знала – волшебства не бывает. И именно эта мысль была последней, когда её тело затягивало холодное течение. Эйфория. Всё, что чувствовала в этот момент Вики, последний раз наблюдая, как лунный свет пробивается сквозь тонкую корку льда.

Комментарий к Пролог.

Эстетика – https://vk.com/doc592086541_586609728

========== Глава 1. Жизнь любит тех, кто не жалуется (от лица Люцифера). ==========

Почему-то многие думают, что на войне закаляется характер, исчезает страх, находятся друзья… Хотя, по правде, я тоже так когда-то считал. Думал, что, окажись я на поле боя, буду биться до последнего, буду рубить мечом тела врагов, сворачивать шеи и вырывать сердца неприятелей…

Забавно, что всё оказалось совершенно по-другому. Пусть я стараюсь и не вспоминать то кровавое месиво, унёсшее жизни тысячи бессмертных, кошмары преследуют меня каждую ночь.

– Тебе принести воды? – Астарта стоит у входа в шатёр, отворачиваясь, когда я поднимаюсь с кровати и начинаю одеваться. – Опять видел Джека?

От её чёрных глаз, как всегда, ничего не скроется. Конечно, Астарта, я видел Джека. Только в этот раз я наблюдал за ним не на поле боя. Я словно находился над Преисподней, смотрел сверху на то, как приятель бьётся об огромные ворота, пытаясь войти. Изнутри доносились смех грешников и пение ангелов, словно теперь наш дом не принадлежал демонам. Будто больше никто из нас – ни живой, ни мёртвый – не сможет туда войти.

– Лучше кофе, – лишь отвечаю ей, игнорируя вопрос. – Скажи, чтобы через час все были готовы. Обсудим следующие действия.

Подруга понимающе кивает, оставляя меня одного. Умываюсь холодной водой, стараясь смыть остатки сна со своего лица. Интересно, будет ли день, когда мёртвые перестанут преследовать меня?

Как мы оказались в лагере, я так ни разу и не смог нормально поспать. Словно какое-то давление, необъяснимый страх лишиться кого-то ещё из близких, подвести других учеников, увидеть снова чью-то безвинную смерть.

Не знаю, почему все так быстро приняли моё лидерство. Ангелок Дино явно показал себя лучше во время сражения, сметая всех на своём пути, пока я оттаскивал тела учеников с поля в безопасные места, выгонял чуть ли не пинками слабых и испуганных ребят. Я должен был биться, должен был убивать, но не мог наблюдать, как безвинные гибнут, поддавшись эмоциям и помчавшись в самое пекло.

Вместо того, чтобы уничтожать врагов, уменьшать их силы в самом начале, я решил спасать. Даже самому смешно от этого.

Я думал, что я – воитель, что положу мир к своим ногам, что не поддамся эмоциям, страхам. Но, как оказалось, на войне мы боимся ещё сильнее. Да, страха за собственную жизнь я не испытал. Я знал, что не умру, что выживу любой ценой… Но, как оказалось, боюсь, что цена моей победы окажется чуть больше, чем я готов поставить на карту.

Я спасал всех, кто подавал хоть маломальские признаки жизни. Я оттаскивал ангелов, демонов, непризнанных, своих и чужих. Так увлёкся, что не заметил главного. Не заметил, как Мальбонте приблизился к Ости. Зато это заметил Джек.

От мыслей о дьяволице сжимается челюсть. Она бросила всех нас, ушла с ним, хотя до этого даже не показывала, что думает о таком. Поэтому Джек и не мог представить, что торопится погибнуть, а не пытается освободить когда-то близкую подругу. Пытается спасти мать моего будущего ребёнка.

Никогда не забуду, с какой улыбкой Мальбонте снёс голову демону правой рукой, протягивая левую Ости. Она даже бровью не повела, даже не среагировала на мой крик, на крик Астарты. Девушка заранее знала, чью сторону примет.

– Твой кофе, Люци, – Астарта протягивает мне кружку, внимательно следя за тем, как я расставляю фигуры на шахматной доске. – Чёрная королева за белых играет?

– Чёрная играет за себя саму, – горячий напиток слегка обжигает язык. Зато я наконец-то очищаю свой разум от посторонних мыслей. – Как в лагере?

– Отправили вторую группу проверить периметр, Мими полетела отыскать провизию, пятая группа допрашивает учителей. Как ты и просил, выясняем, кто что знал, – она снимает с рук перчатки и садится за стул на против. Её черные глаза внимательно изучают шахматные клетки.

– Астарта, что бы ты сделала? Какой следующий ход?

– Огородить нас. Лишить поддержки Ада, – тонкие пальцы выставляют вперёд двух слонов. – Но Мальбонте не сможет заиметь там союзников.

– Не недооценивай его, – прикрываю глаза, прекрасно понимая, что мы в самом что ни на есть дерьмовом положении. – Как связаться с Азазелем? Кого можно послать?

– Если только Мамона…

– Азазель со святошами из Цитадели, – раздаётся голос за нашими спинами. – Ад старается сохранять нейтралитет, но он уже прогибается под Небесами, Люцифер, – демон Богатства неспешно подходит к нам, вставая рядом со столом. Замечаю, как краснеет лицо подруги, когда Мамон окидывает нас довольным взглядом, а лишь потом смотрит на доску. – Оставшись без короля, демоны готовы идти на любые уступки, лишь бы тёмное время быстрее закончилось.

– Значит, нам надо добраться до Цитадели…

– Дино? – Астарта отрывается от фигур. – Его там знают, скорее послушают.

– Нет, он мне нужен здесь, – встаю напротив Мамона, который тоже обдумывает, кому можно доверить такое задание. Если нельзя отправить самого сильного белокрылого, то всегда можно отправить его не менее ловкую подружку. – Лилу. Она – подруга Дино, племянница Эрагона. Как минимум, её не казнят и у неё выйдет добраться. Девчонка сильная.

– Та блондинка, что тащила тело Джека? – уточняет демон.

– Та самая блондинка, – мы все замолкаем на время. В Лилу весу от силы килограмм пятьдесят, но смелости явно не занимать. Как разъярённо, с какой ненавистью она ударила Мальбонте крыльями, отталкивая его и Ости дальше от тела демона… Даже не побрезговала ни разу, ни слова не сказала, что одежда впитала кровь, что голова Джека оставила след на белой одежде, а тело было тяжелее неё самой почти в два раза… несмотря ни на что, вытащила с поля боя, чтобы друзья смогли похоронить с достоинством. – Пойду, расскажу Дино план. Мамон, проверь пятую группу и преподавателей. Астарта, как вторая группа вернётся, пошли за нами с Дино.

Жизнь любит тех, кто не жалуется. И не то чтобы надо терпеть всё подряд, а уметь прогибаться и мириться со всем, что происходит. Нет, совершенно не так. Надо уметь принимать, выносить урок и идти вперёд.

Я ждал поддержки от демонов, ждал верности Ости, ждал смелости и силы в окружающих, но всё вышло наоборот. Я думал, что знал, кто храбрый, кто быстрый, кто ловкий, а оказалось, что удивить меня могут не только плохим.

Лилу рисковала своей жизнью, чтобы спасти демона. Геральд угрожал ученикам самолично свернуть шею, если они не отправятся в укрытие. Астарта следила за каждым, появляясь вовремя каждый долбанный раз, и спасла не одну жизнь своим вниманием. Дино не обращал внимание на крики вокруг, не страшился идти вперёд, пытаясь добраться до Мальбонте. Все открылись с новой стороны на войне.

– Эй, – хлопаю по плечу Дино, отвлекая его от разговора с другими ангелами. – Отойдём.

Мы выходим чуть поодаль от лагеря, скрывающегося между скал. Сюда мы и перебрались, когда произошёл первый бой, и здесь у нас выходит как-то отбиваться от незваных гостей, оберегая тайну нового дома. Всё, что смогли утащить из школы, помогло нам обустроить место, но некоторые бессмертные всё равно спят под открытым небом. Палаток всем не хватает, так что спальные места выделяются раненым и тем, кто был прошлой ночью на службе, позволяя хорошенько выспаться.

Дино смотрит на горизонт, прожигая дыру в той стороне, где раньше находилась школа. Его белоснежная форма слегка запылилась, местами уже остались неотстирывающиеся пятна крови, а кое-где можно заметить заплатки, скрывающие дыры от доставленных ранений.

– От Ости новостей нет? – спрашивает ангел, не поворачивая головы. Встаю рядом с ним, сообщая, что новостей нет и вряд ли когда-то будут. – Она же ждала от тебя ребёнка, как такое возможно?

– Одно другому не мешает, – с горькой усмешкой заявляю я. – Можно стать матерью и всех предать.

Ости обещала, что не выйдет из школы, клялась, что не станет рисковать жизнью нашего дитя. Я даже не мог помыслить, что она способна на такое. Вспоминаю, как светились её глаза после заключения акушерки о том, что у нас будет сын, как она говорила, что рада моей реакции, как представляет меня отцом…

– Когда она должна родить?

– Полгода… Может, увидеть даже даст.

– Полгода для нас очень большое время… – прикрываю глаза от этих слов. Ангелок очень прав. Полгода – небывалая роскошь. Так далеко никто уже не заглядывает. – Ты вроде дочку всегда хотел?

– Хватит, Дино.

– Прости. Думал, будет легче, если поговорим, – встречаюсь с ним взглядом. Это уже не тот ангел, составляющий мне конкуренцию, пытающийся что-то кому-то доказать. Дино тоже изменился. Стал жёстче, холоднее. Сейчас он словно навёрстывает всё, что упустил. Разговаривает с каждым, помогает тренироваться, больше времени проводит со своей подружкой. Тоже боится, видимо, что всё это кончится в один момент. – Какой следующий шаг, Люцифер?

Пересказываю ему разговор в шатре. Дино понимающе кивает, соглашаясь с каждым решением, и уточняет детали, задавая вопросы. Решаем, что лучше всего отправить Лилу будет следующей ночью, дав хорошенько отдохнуть перед этим. Попутно с ней будет отправлено три ангела и два демона, которые будут возвращаться поочерёдно на каждой пятой части пути. Так мы сможем убедиться, что Лилу добралась до места, или, в случае чего, знать, на каком именно промежутке связь оборвалась.

Дино обещает сам передать всё Лилу, так что в лагере мы с ним расходимся. Прогуливаюсь между рядов бессмертных, внимательно изучая каждое лицо. Подхожу к некоторым, более опечаленным, подбадривая и помогая найти в себе силы двигаться. Всем нужна поддержка в такое время. Мы все начали терять близких на войне.

– Люцифер, – Астарта подзывает меня, когда я объясняю парочке ангелов и одному демону, как правильно кидать копьё. Важен каждый солдат, важно каждое знание, – это срочно.

– Тренируйтесь, – вручаю оружие ребятам и подхожу к подруге. – Что?

Астарта встаёт на носочки и принимается шептать на ухо, что вторая группа нашла чужака без сознания. Прижимаю её к себе ближе, заключая в объятия от радостной новости. Наконец-то. Теперь пленники есть и у нас.

– Ты моя умница, знаешь? – убираю прядь белоснежных волос за ухо и целую её лоб. – Выслушай у ребят подробности и приходи.

Не знаю, что бы я делал без неё. С самого детства мы росли вместе, уделяя каждую свободную секунду друг другу. Я видел своими глазами, как гадкий утёнок превращается в прекрасного лебедя, как расцветает девушка. Любая мысль о ней вызывает улыбку на моём лице, потому что более дорогого и понимающего меня демона просто не существует. Астарта больше чем друг. Она словно моя родная сестра, понимающая меня с полуслова так же, как я понимаю её.

Её отец, Асмодей, отдал дочь в замок Сатаны, когда та только родилась. Мать её умерла при родах: не смогла выносить ребёнка такой силы, а папаша решил, за что ему спасибо, конечно, что дочке куда лучше будет в окружении слуг и друга в лице Сына Сатаны.

Мы стали друг для друга как минимум спасением от сумасшествия и одиночества. Лишь друг с другом мы могли делиться тем, что на душе. Только она могла меня понять без каких-либо слов и объяснений. Астарта прекрасно понимала мое состояние после жёстких тренировок, которые проводил мой отец, потому что сама проходила через такие же. Ей не нужно было говорить, что я хочу помолчать или подумать, ведь демонесса сама любила наслаждаться тишиной.

Помню, как в детстве контрастировали большие чёрные глаза на худеньком маленьком детском личике, обрамлённом белоснежными, словно одуванчик, волосами. Худая и нескладная, Астарта выросла в настоящую красавицу. Всё те же чёрные глаза теперь стали похожи на космическое небо, полное звёзд, когда она улыбалась, или же выглядели как непроглядная тьма, стоило ей разозлиться. Худая фигура окрепла и приобрела женственные формы, заставляя всех сворачивать головы и провожать её взглядом. Пушистые и непослушные волосы отросли до талии и стали более податливыми, но если застать Астарту только после пробуждения, то можно увидеть, как наэлектризованные от подушки волосы торчат в разные стороны. Помню, как шутил, что у неё нимб с утра над головой, пока она рот не откроет… Доставалось же мне за этот юморок.

Жёсткий характер, красивая внешность и бесконечное понимание. Да, о моей подруге на самом деле мечтает каждый демон.

Захожу в шатёр и пару секунд ещё привыкаю к темноте внутри, пытаясь сфокусироваться на том, кого связали на стуле. Совершенно незнакомое лицо, поток жизненной энергии очень слабый, а силы никакой словно в ней нет. Она как пустота, не представляющая ценности, но каким-то чудом оказавшаяся на пути второго отряда.

Убираю тёмные волосы с лица, внимательнее вглядываясь в измазанное пылью лицо. Длинные чёрные ресницы слегка подрагивают, словно говорят, что девчонка ещё не сдохла и что её мучают кошмары. Пухлые губы потрескались и до сих пор не исцелились, значит, она или лежит не так давно, или грозится умереть прямо у меня на глазах до того, как начнётся допрос.

– Она не из школы, – говорю я, когда Астарта закрывает за собой вход. – Из города или у Мальбонте новые союзники, о которых мы не знаем?

– Уверен, что она с ним? – присаживаюсь на корточки, оглядывая поцарапанные ладони. Падала или тащили по земле, а она сопротивлялась? – Спина слабая, она недавно с крыльями.

– Непризнанная значит, – поджимаю губы, открывая глаза. Тёмные. – Да нет, не было её в школе.

– Запомнил бы что ли? – язвит подруга, явно недовольная моими словами. – Как думаешь, после войны могли появиться ещё непризнанные?

– Непризнанных отправляют в школу, но решения о том, кто достоин, принимает Шепфа, – поднимаю взгляд на Астарту, прикусывающую щёки. – Отвязывать рано, кто знает, вдруг ловушка.

– Люцифер, она в шортах и спортивном топе, – не отступает демонесса. – Она померла от силы пару часов назад.

– Рискнёшь жизнью ребят или сможешь потерпеть? – не выдерживаю её напора и повышаю голос, но подругу таким явно не напугать. Она сама начинает злиться от моего недоверия её решениям, пусть и находит силы заткнуться. Её чёрные глаза становятся темнее, когда она продолжает осматривать тело девушки. – Вырви ей крылья.

– А это ещё зачем?!

– Заткнись и делай, – если она меня не боится, то я тем более не боюсь её. Как бы она ни играла тьмой в своих глазах, мой огонь всегда найдёт, что ответить ей. – Отрастут здесь, ничего страшного. Куда лучше, если она свалит и разболтает, где мы находимся.

Астарта нервно выдыхает, скрипя напоследок зубами, и убирает тёмные волосы девушки вперёд.

– Полотенце притащи, а то всё кровью испачкаем, – встаю и беру полотенце у раковины. – Сам держи под крыльями, тебе больше всех надо! – заявляет она, когда я протягиваю ей мокрую ткань. – Нашёл рабыню.

– Тебе жалко её что ли? Чего бесишься? – смотрю за тем, как подруга сильнее убирает волосы и приглядывается к затылку пленницы. – Что там? Царапина? Обрабатывать будем?

– Смотри, – не скрывая удивления, говорит Астарта, уступая мне вид. Закатываю глаза и приглядываюсь к указанному месту. Хочу разозлиться за бесполезную трату времени, потому что девушка уже начинает просыпаться, как вдруг вижу знак, скрывающийся за темными прядями. Сжимаю челюсти, обдумывая варианты, почему у нашей гостьи красуется родимое пятно в форме рваного круга на затылке. – Люцифер, у неё знак, как у тебя.

– М-м-м-м, – раздаётся хриплый голос.

– Сейчас всё и выясним, – подмигиваю подруге, давая понять, что я не поведусь на такой дешёвый трюк, и вновь присаживаюсь перед незнакомкой. – Ну, – ухмыляюсь, беря её за подбородок и слегка вытягивая к себе на встречу, – доброе утро, спящая красавица.

Комментарий к Глава 1. Жизнь любит тех, кто не жалуется (от лица Люцифера).

Эстетика к главе – https://vk.com/doc592086541_586832211

========== Глава 2. В несвободном падении (от лица Вики). ==========

Чувствую, как мои зубы перестали стучать от холода и появилось что-то вроде легкости, я не ощущаю ничего, кроме того, что как будто подвешена… В воздухе? Открываю глаза, но это не помогает: я ничего не вижу. Вокруг меня темно, но темнота ли это? Я прислушиваюсь к себе, слышу, как стучит внутри меня сердце. Я жива! Следом за этим ощущением приходит чувство парения и бесконечной паточно-мягкой силы, которая обволакивает меня со всех сторон. И мне здесь хорошо. Мне впервые так хорошо, как будто это то, из чего я пришла и куда вернусь… вернулась. То Место (состояние, время, я не знаю, что это) словно бы знало меня и отталкивало от себя. Не принимало? Нет, Оно приняло, но словно бы пыталось мне дать понять, проговорить, прокричать, достучаться до меня: меня тут пока не ждут.

– Оставьте меня здесь, – шепчу я и понимаю, что у моего голоса есть… цвет, ярко-красный, чуть осипший и потому ударяющий в холодные тона; цвет не крови, но зари, розовато-красные оттенки, словно бы напоминание, что со мной произошло совсем недавно.

Я почти что не плачу: мне хорошо в этом потоке. Но сила, что подталкивает меня, мягка по отношению ко мне, хотя где-то краем сознания понимаю, насколько она может быть жёсткой, даже жестокой, нетерпимой, но если она кого-то принимает, то это навсегда. Только сейчас осознаю, как она похожа на меня: со мной сложно. Меня не поймёт случайный прохожий, равнодушный ко всему и не замечающий чего-то большего, чем есть перед глазами. Мой мир не для трусливых, боящихся заглянуть в пропасть и остаться без эмоций, без жизни и радости. Моя жизнь не для всех. Я не для всех. Если внутри тебя ничего нет, то и я отзовусь пустотой… А ещё я так же принимала человека, способного принять меня такой, какая я есть. Раз и навсегда. Словно бы знала, что это существует только для меня, что человек принадлежит мне.

Так было с Энди, мне с ним было очень хорошо. Мне… Но не ему. Порой казалось, что он, словно наркоман, следует за мной по пятам, вымаливая очередную дозу в виде моего внимания. А мне нравилось в нём стремление ко всему опасному, экстремальному, запрещенному. Ко всему, от чего захватывало дух, тому, в чём я казалась себе живой, в настоящем для меня удовольствии, единственном.

Моя мать умерла, когда я была совсем маленькой, настолько, чтобы не понять, что теперь я осталась одна. Отец ушёл в себя. Нет, он не перестал меня любить, где-то в глубине души… Но он решил, что мне будет лучше у чужих людей.

– Ты – девочка, Вики. Тебе будет лучше с другими женщинами, – я помню его глаза побитой собаки, грустные; он так и не сумел построить свою семью, у него так и не появилась любимая женщина, он не стал отцом во второй раз, но внутри у него как будто что-то умерло вместе со смертью жены, Ребекки, моей матери.

Я пыталась возразить, что не хочу быть вдали от него, не хочу, чтобы меня чему-то учили чужие люди, не хочу их чопорного равнодушия, не хочу нелюбви, завёрнутой в обертку долга. Но меня никто не послушал, никто не знал, как я умирала в стенах приюта женского монастыря среди также же обделённых. Таких же, да не таких. Они смирились, я – нет. Хотя внешне нас ничего не отличало. Благообразная коричневая форма, чёрные воротнички и фартуки – по будням, в выходные и праздники воротники и фартуки меняли цвет на белый. Будто бы это спасло нас, наших наставниц, этот мир. Я научилась смиряться внешне, но внутри меня зрел протест.

И я сбежала. Первый раз это было сродни чуду. Тогда я почувствовала, что свобода опьяняет получше любого алкоголя. Тогда-то я и встретила Энди. Нам было по четырнадцать, мы были бестолковыми и никому не нужными. У него была упаковка чипсов, у меня – бутылка с водой из «святого» источника с территории монастыря. У нас не было денег, но перед нами были открыты все дороги. Нам так казалось… Пока нас не сдала толстая тётка с башней из волос на голове. Смешно, но разлука сильнее сплотила нас. Разлука и адреналин. Периодически сбегая к другу, меня вновь возвращали на место, а как только моё совершеннолетие замаячило на горизонте, я собрала все имеющиеся у меня вещи и уехала к… нет, не к отцу, а к Энди. Мы даже были близки… какое-то время, но быстро поняли, что это нужно было обоим как разрядка, не более. Да и знали ли мы тогда, что значат настоящие чувства? Как это – любить?..

Но оттолкнула я его от крошащейся кромки льда не только поэтому. Вернее, даже не столько поэтому: он был единственным моим другом, принимающим мой мир, моих «тараканов», суетливо отплясывающих ламбаду в моей голове, мой образ жизни. И ещё я знала, что у него есть потенциал, у него есть внутри огонь, запал, который питал меня и помогал мне жить. А у меня не было ничего. Я была пустая, с завидной частотой отбрыкивающаяся от людей, которые хотели помочь или симпатизировали мне. Эффект Вики.

– Ничего не бойся, – шёпот, как поток воздуха, опять то же спокойствие.

И меня выталкивает из этого блаженного Ничего. Свист ветра, водоворот из кучевых облаков, свет, льющийся словно бы отовсюду сразу и ниоткуда одновременно. Я поднимаюсь выше и усмехаюсь. Так банально: я умерла, и за все мои страдания мне положен рай. Почти хохочу, но тут же осекаюсь. Лечу не вверх, а вниз, и скорость набирает обороты. И вновь мой хохот: неужели так нагрешила, что светит мне Ад – бесконечный, холодный, мрачный девятый круг? Падение становится нестерпимо жгучим, захватывающим дух и невероятно возбуждающим. В этом падении вся я: свобода, эйфория, удовольствие, адреналин. Мне казалось, что этот полёт вниз никогда не закончится, но я ошибалась, а приземление выдалось ужасающим. Я умерла, вот сейчас, а не тогда, когда моё тело объяли холодные воды и цепкими мертвенно холодными пальцами сдавили моё сердце. Вот теперь действительно смерть. Помню, как улыбнулась потрескавшимися губами. Боль в спине рваными амплитудами, и словно бы что-то воздушное парит надо мной, смыкаясь сизым куполом. Не успеваю оглядеться, понять, ощутить, как теряю сознание.

Выныриваю во что-то непонятное, в какую-то сюрреалистическую реальность. Мощные мужские спины с огромными крыльями: кожаными, перьевыми, белыми, черными, серыми. Меня тащат, как куклу: то за ногу, то за шкирку. Слабое сопротивление, которое даже никто не замечает. Коже достаётся больше всего: почти вся стёрта на спине, руках и ногах… в кровь. Почему я не одета, как была на льду? Вот уж воистину своевременный вопрос! Мелкий песок забился в раны, и они пульсировали неровными приступами клеток лейкоцитов, спешащих на помощь и пытающихся вылечить моё истерзанное тело. Немой крик, не слышимый никем. Ощущение собственной беспомощности. Не осталось ничего, даже злобы, ненависти к мучителям. Спасительной ненависти, что помогает выжить и сфокусировать удар.

– Пить, – шепчу я и приподнимаю опухшие веки, чувствуя, как замедляется движение.

На меня насмешливо смотрит пара голубых глаз, а пальцы с шершавыми подушечками грубо хватают за подбородок. И словно бы знание, картинка в голове, чёткое видение. Вижу как бы образ: существо передо мной в столпе света, но этот свет зловеще отражается от его лица и фигуры, делая безобразными красивые мужские черты; если ударит, то наверняка так, чтобы убить и испытать при этом наслаждение от того, что забрал чью-то жизнь.

– Она попросила пить, – хрипло проговаривает парень и тут же добавляет издевательски. – Могу отлить, как раз хочется.

Раздаётся гогот со всех сторон. Я прикрываю веки и морщусь, горло саднит, и где-то внутри мне становится смешно. Крылья парня белые.

– Ты – ангел? – произношу я тихо, но его слух улавливает мой сарказм, а в глазах – тень стыда и досады на самого себя.

– Заткнись, – зло выплёвывает он слова, – ты слабая, ты самая пустая, что я встречал на своём пути, – за моей спиной легкое колыхание – крылья!

Неожиданно его взор обращается к моему телу, похотливо очерчивая все его изгибы. И эти туда же… Это дурной сон, потому что не может быть реальностью тот мир, где ангел так вожделеюще смотрит на человека.

– Хуёвый из тебя ангел, – мои губы выдают презрительную усмешку, и мне хочется расхохотаться ему прямо в лицо, плюнуть, но у меня нет сил.

– Ты слишком смелая для той, которую я в скором времени отымею самым извращённым способом, делая тебе так больно, чтобы ты при виде меня сжималась внутри… от ужаса, поверь, так слаще… для меня, – его голос стал настолько холодно-устрашающим, что я слабо отползаю в попытках найти какую-то опору под спину.