Текст книги "Дочь Небытия (СИ)"

Автор книги: 1_Дмитрий_1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Я теперь снова человек?

Переглядываемся с подругой, в чьих чёрных глазах бьётся тьма и отчаяние. Астарта отрицательно мотает головой, но не может выдавить из себя ни звука. Явно опасается, что голос дрогнет. Окидываю взглядом Вики и подхожу к Астарте, кивая ей в сторону пещер. Не хочу сейчас ничего объяснять Непризнанной. Просто не хочу.

Беру её под руку, потому что сама девушка стоит не в силах пошевелиться, и тяну в сторону пещеры. Астарта несколько секунд не может оторвать взгляда от Вики, всё ещё сидящей на одном месте, но я сам не могу разорваться между ними и отправить одну часть с подругой, а вторую – объяснять Непризнанной, что она зря сделала всё это. А выбирать между ними бессмысленно. Если бы я даже мог это сделать, я бы не стал. Я не хочу говорить о матери сейчас. Говорить с тем, кто не поймёт.

Прижимаю Астарту к холодным сырым камням и заглядываю в её чёрные глаза, в которых не видно ни одной звезды. Она поджимает губы, пытаясь бороться с давящим чувством, сопротивляться желанию разреветься прямо сейчас и показать свою слабость и боль, но я не могу позволить ей закрыться от меня.

– Ты чего, одуванчик?

Последняя стена, сдерживающая её, рушится, и Астарта сползает по стене, запуская руки в волосы и начиная рыдать. Так ей говорила моя мать, стоило девочке показать, что она грустная или чем-то недовольная. Воспоминания начинают давить и на меня, но я слишком озабочен состоянием подруги, чтобы показать своё.

– По-почему? – Астарта бьет кулаком по камню, царапая ладонь до крови. – Почему она спела её сейчас?

– Тс-с-с, – я присаживаюсь на корточки перед ней. – Давно мы не вспоминали, согласись? – её рыдания и удары усиливаются, отчего в один момент крепкий камень трескается пополам. – Мама бы не хотела, чтобы ты рыдала и пачкалась, согласись? – притягиваю разбитую и окровавленную ладонь к себе, а затем показываю подруге, что она сделала со своей кожей. – А за это ты бы ещё и получила.

Обнимаю её за плечи, пряча лицо в её светлые волосы, и вдыхаю аромат ночи, которым пропитана её энергия. Как же так бывает, что такую сильную и уверенную в себе девушку может вывести на слёзы лишь песня? Видимо, как бы с ней глубоко ни хоронили свои воспоминания о Лилит, они всегда находятся где-то рядом с нами.

Моя мать не выходила из Замка никогда. После моего рождения была слишком слабой и пыталась восстановить свою силу и энергию. В отличии от матери Астарты, Лилит была сильнее и могущественнее, так что мы тешили себя глупой надеждой, что она сможет поправиться. Много лет Лилит оттягивала момент прощания, отчего казалось, что она поправится.

Моя мать стала матерью и для Астарты. Она даже не позволяла называть себя ей иначе, так что после смерти Лилит трудно сказать, кто был разбит больше. Я, чувствующий, что однажды этот день настанет, или подруга, верящая, что второй раз остаться сиротой она не сможет.

– Я скучаю по ней, Люци, – тихий шёпот уже не пропитан той болью и отчаянием, которые были в ней последние десять минут. Астарта находит в себе силы собраться, хотя всё ещё находится на грани. – Почему наше с тобой рождение было смертью для них?

Сколько раз мы пытались найти ответы на этот вопрос. Почему рождение сильных демонов обрекает матерей на смерть? Почему наши отцы не смогли и не захотели найти кого-то более равного себе, чтобы не делать своих детей убийцами? Почему это считается показателем великой силы ребёнка, если его мать умерла? «Убийца матери». Это клеймо, как медаль в Аду, которую ты вынужден носить с гордостью, при этом надеясь в глубине души, что она сломает тебе шею и тебе не придётся с ней жить.

– Мы же обещали, что не станем такими же, помнишь? – беру её лицо в руки и вытираю мокрые дорожки большими пальцами. – Наши дети не узнают, что такое расти без родителей.

– Пытаясь уйти с их пути, мы стали такими же, – она прикусывает губы, стараясь отогнать мрачные мысли, но я тоже думаю об это же. – Ости выживет, но ты не увидишь своего сына.

Одна боль идёт за другой, но я не буду этого показывать. Ухмыляюсь уголком губ, стараясь передать всю свою уверенность подруге и говорю:

– Когда мы победим, всё придёт в норму.

Мы сидим так ещё полчаса, прежде чем выйти из пещеры. Солнце уже садится, день подходит к концу, а это значит, что пора совершать задуманный план. Мы не могли выйти раньше, показать свои слабые места, так что я теряю из виду Вики, покинувшую поле, где лишь в одиночестве теперь лежат серые крылья.

– Да уж, знак и вправду что-то значит, – резюмирует Астарта, разминая шею и готовясь взлететь. – Обыщу каждый угол в библиотеке, а ты попробуй не дать ей свихнуться и хоть что-то попытайся объяснить.

– Только что была похожа на водопад, а теперь учишь меня?

– А ты думал, что я перестану показывать, что умнее? – она раскрывает свои чёрные с черничным оттенком крылья и кивает мне. – Ну ты и мечтатель, конечно.

Она взмывает вверх, скрываясь в облаках одним ударом крыльев, а я тихо говорю ей вслед:

– Береги себя.

Обхожу лагерь в поисках беглянки, но её никто не видел. Пытаюсь узнать у Мими, могла ли Вики отправиться в баню, но она лишь отрицает такой вариант. Дочь Мамона сама недавно была там и никого не застала. Решаю проверить на всякий случай, ведь, возможно, Непризнанная просто не хотела показывать себя без крыльев и выжидала возможности остаться одной, отчего трачу драгоценное время. Нет, её там не оказалось.

Выспрашиваю у Геральда и Мисселины, но они говорят, что после своей работы Вики убежала в сторону водопада с озером. Конечно, это ведь отличный вариант быстрее восстановиться и умыться вдали от любопытных глаз.

Решаю по пути проверить тренировки бессмертных, убеждаясь, что каждый занят делом. Вблизи водопада оказываюсь, когда солнце совсем скрывается на небосводе, выставляя вперёд миллиарды ярких звёзд, украшающих ночное небо. Надеюсь, у Астарты не возникнет никаких проблем на пути и она легко справится с поиском рукописей. Как-никак школа опустела после сражения и вряд ли представляет ценность для Мальбонте, чтобы её охранять.

Уже вблизи озера чувствую энергию Астра, пропитанную давящим чувством и мерзостью. Этот ангел не раз уже попадал мне под горячую руку своим дебильным поведением, но в этот я точно не дам ему пощады.

Взмахом крыльев я оказываюсь перед озером, где вижу, как ангел притягивает к себе голую Вики, всеми силами отмахивающуюся от него. Ненависть за столь мерзкое и унизительное поведение, омрачающее и кидающее тень гнусности на всех бессмертных, застилает мне глаза. Я убью его. Убью, не моргнув и глазом.

Делаю шаг, намереваясь вновь взлететь и скинуть это тело с хрупкой девушки, как вдруг из Астра выходит белый свет вперемешку с серым, который поглощает Вики. Она забирает себе его энергию, забирает силу и жизнь, словно Небытие.

Пазл в голове начинает сходиться. Она не пустая, она и есть пустота. Но что, как и почему? Надеюсь, на эти вопросы Астарта принесёт нам ответы. Чёрт, жаль, что она улетела сейчас.

Подхожу к ней, стараясь не смотреть на мёртвого ангела и неё саму. Нет, не потому, что мне страшно или жаль этот кусок дерьма. Всё не так. Я просто не хочу, чтобы она поняла меня и увидела что-то во мне. А ещё я не хочу давить и пугать её после этого случая. Вряд ли она быстро забудет о таком.

– Давно ты здесь? – хриплый голос срывается с её губ.

Толкаю ногой ангела, убеждаясь, что он и вправду сдох. Эх, Астр, даже жаль, что тебя я не использовал как пушечное мясо. Ведь ты бы это точно заслуживал. Хорошо, что ты хотя бы сдох с пользой, раскрыв дар и природу девочки.

– Я – чудовище?

– Это как посмотреть, – стягиваю с себя свитшот и протягиваю ей, беглым взглядом осмотрев тело на повреждение. – Хах, – не могу сдержать улыбки, запрокидывая голову назад. Мальбонте, ты ведь не думал, что я не получу козырей во время игры? – забавно, что именно ты сможешь мне помочь, да?

Комментарий к Глава 3. Двойная игра (от лица Люцифера).

Эстетика – https://vk.com/doc592086541_587593850

========== Глава 4. Пешка выходит из тени (от лица Вики). ==========

– Подъём, – из чудесного сна меня резко выдёргивает звучащий рядом мужской басистый голос. Стону от досады и резко привстаю, ударяясь головой о что-то сверху, охаю и слышу смех вокруг.

Морщусь и потираю лоб. Взгляд кверху, и я вижу фигуру демона в чёрной мантии; портупея жестко облегает его шею, глаза холодные, словно бы в них растворились все арктические льды разом. Наверное, то, о что стукнулась я – палка, которую он теперь прижимает к своему сильному телу. Он смотрит на меня изучающе, но в его взоре нет обычного презрения, с которым я сталкиваюсь здесь. Скорее он смотрит с сожалением и словно бы сканируя меня. От его пронзительного взгляда захотелось укрыться с головой в тот спальный мешок, в котором я сплю на земле, благо, та хотя бы тёплая, несмотря на то, что иногда ночами здесь бывает нестерпимо холодно. Утренний воздух приятен и свеж, обострённым обонянием чувствуется даже влага росы, легкой взвесью повисшая на сочных травах.

– Уокер, – я вздрагиваю оттого, что и здесь звучит моя земная фамилия, как бы напоминая мне, откуда я и что всё, что со мной происходит, не сон. – Почему ты еще не на ногах?

– Эм-м-м-м, – я оглядываюсь и смотрю, как ангелы и демоны всё ещё отдыхают. – Но остальные…

– А ты не смотри на остальных, Вики Уокер. У всех есть сила, какой-то дар, они все полезны, а ты… – он еле сдерживается, чтобы не сказать то, что я – никто, пустышка, самая бесполезная непризнанная в войске сопротивления Мальбонте, что я – пушечное мясо, что я – расходник, который пустят в дело, когда нужен будет численный перевес, дадут мне штык в руки, и я пойду врукопашную против танков. Он не говорит мне это, но я знаю, что именно это он желает сейчас сказать. Вижу его сильную светлую энергию, так резко контрастирующую с мрачным обликом демона. И это опять поражает: мешанина крыльев и образов энергий, демоны могут совершать правильные поступки, ангелы могут быть отвратительны.

Однако я встаю и с дерзостью смотрю на него.

– Ночные горшки драить сгожусь?

– Ты глянь, она ещё и шутит, – демон также смотрит на меня в ответ. – Что такого плохого в том, чтобы обеспечивать надёжный тыл для воинов, приготовить еду, постирать и убраться? – спрашивает он, оглядывая моё лицо. И вновь жалость, от которой мне хочется взвыть. Всё, что угодно, только не это чувство, которое низвергает тебя в самом прямом смысле вниз.

– Сопли подтереть, кровать обогреть… – зло бубню я себе под нос и встаю, уже облаченная в какое-то мешковатое платье.

– Что ты там бормочешь? – произносит демон, но уже без внимания.

Я потираю лицо холодными ладонями в надежде, что проснусь окончательно, и, обняв саму себя, следую за древним демоном, чувствуя его первородную силу, что-то сродни Люциферу, но старше, корнями глубже что ли. Он ведёт меня к огромной палатке. Оттуда тянет запахом каши и кофе.

– Геральд, – ласково произносит женщина-ангел мужчине; тот, чуть поклонившись, кивком головы указывает на меня.

– Это Вики, она тебе поможет во всем, Мисселина, – демон Геральд проходит на кухню, ловко и быстро что-то хватает со стола, спешно засовывая себе в рот, разворачиваясь к белокурой женщине, которая рассматривает меня внимательно и несколько бесцеремонно, при этом жуя, – Вики жаждет помогать и просит нагружать её так, чтобы она без задних ног падала по вечерам.

– Спасибо, Геральд, – произношу одними губами.

Его челюсти тщательно пережёвывают пищу, а сам он мне подмигивает и начинает хохотать. Ангел как будто не замечает сарказма в голосе мужчины.

– О, это так чудесно, а то остальных не заставишь и не допросишься, – произносит ангел и хватает меня за руку. С удивлением отмечаю неженскую хватку, и меня обжигает её энергия холодного горного ветра, а внутри такая боль, что мне хочется схватить её за руку и немного встряхнуть, чтобы она порыдала, а излившись слезами, успокоилась. То, что я увидела, было очень давно, но не отпускает женщину ни на миг; вместо светлой печали там чёрная дыра, которую она каждый день, как маньяк, загоняет глубоко в себя: любое действие, лишь бы не чувствовать то, что ощущает она каждую чёртову секунду её вечности.

Я киваю и вижу, как демон покидает шатёр, как Мисселина суетливо начинает рассказывать мне, как тут всё устроено. И уже через какое-то время я начинаю вполне сносно ей помогать и несколько даже удивляясь себе: в свою земную жизнь единственным блюдом, которое я могла отлично приготовить, было кофе в турке. Ангел постоянно в движении, ни на секунду не останавливаясь, словно бы если она замедлит темп, то замрет, и её горе застанет, настигнет её и поглотит. А так пока она суетится и хлопочет, то вроде всё идет как надо…

Мне любопытно: почему я столько знаю о ней, о Геральде, об Астарте… а о других в лагере? Откуда я знаю их суть, их воспоминания, их силу, способности? Что со мной НЕ ТАК? Или, наоборот, ТАК? И почему они не видят то, что вижу я: мою силу, мои способности? Легко усмехаюсь, разнося тарелки, наполненные вкусной кашей, по столам, которые наполняются повстанцами, немного сонными, местами недовольными, и понимаю, что им не следует знать о моих преимуществах. Я старалась не смотреть на них, мне было не по себе от их взоров, в которых сквозило непонимание того, что я здесь делаю: либо это был взгляд на меня, как в пустоту, либо презрение. А я умираю от этого, и вроде бы уже надо обрасти толстой шкурой, а всё равно больно ранит.

Разгрузив поднос и захватив другой, иду к одному из столов и начинаю расставлять тарелки с горячей кашей, как вдруг меня грубо и ощутимо больно хватают за предплечье. Пытаюсь отдёрнуть руку, но не выходит, и я вскидываю взор к лицу неожиданного приставучего визави. В лицо летит порыв звёздного неба и запах ментоловых сигарет. Астр. Наглая улыбка, и я вдруг неожиданно понимаю, что нравлюсь ему. Жгуче, до тянущего ощущения в паху, но то, что творится в его голове – это жуткая смесь превосходства, смущения передо мной, презрения к слабости, желания взять то, что видит, и сломать, если не получит. Он не понимает меня – ещё один… Пытаюсь вырваться из его цепкой хватки, но он держит намертво, взглядом голубых глаз вонзаясь в мой карий.

– Что, непризнанная, вот и встретились, – произносит он, зловеще усмехаясь.

– Ага, очень рада встрече, – зло и саркастично ухмыляюсь в ответ, – очень (нет) счастлива была увидеться с тобой, но мне пора разносить тарелки, чтобы накормить высших существ.

Астр тянет меня к себе и проговаривает, понизив голос:

– Можешь обслужить меня, и тебе будут привилегии.

Он смеётся мне в лицо, а я неожиданно широко улыбаюсь в ответ. Астр немного обескуражен.

– Ангелочки и дьяволицы проходят мимо твоего шатра, а? – отчеканиваю слова и вижу, что он начинает злиться.

Взмах сильной рукой, и поднос летит из моих рук, окатывая меня горячими едой и кофе. Ангел вновь смеётся, а я хочу убить его за это унижение, за дерзость, за пренебрежение. К нам бежит Мисселина, надеясь предотвратить нарастание конфликта, но я даже не знаю, может ли быть хоть что-то хуже того, что уже произошло.

– Какая же ты неаккуратная, Вики, – причитает ангел и начинает собирать остатки пищи.

– Это не я, – кричу и оглядываюсь в поисках поддержки, но люди за столами не реагируют, им всё равно, они не помогут и не поддержат, меня как будто не замечают – без вида, без цвета, без запаха и силы.

– Ты неуклюжа, непризнанная, – говорит Астр и оборачивается к столу, приступая к трапезе.

Ну уж нет, я не могу ему позволить вот так спокойно продолжить свой день после того, как он обидел меня. В порыве злобы выхватываю у него тарелку и, пока он с удивлением и от неожиданности распахивает рот, просто впечатываю ему её в лицо. Астр вскакивает и бросается на меня, надеясь наказать за выходку, но между нами встаёт ангел, длинные белокурые волосы которого аккуратно убраны в высокий пучок.

– Прекрати, Астр, – его баритон, словно бы молния, прорезает наэлектризованный воздух между мной и наглым ангелом.

– Дино, она… – начинает Астр.

– Она будет наказана, – резюмирует он.

– Но я всего лишь ответила ему! – кричу я в лицо Дино, захлебываясь от несправедливости, оборачиваясь к тем, кто сидит за столами. – Вы же все видели, почему никто ничего не скажет?!

Дино смеряет меня холодным взглядом и четко произносит:

– Сейчас идёт война не на жизнь, а на смерть, наша дисциплина и сплочённость помогут нам выжить в таких условиях.

– А как же справедливость для таких, как я? – проговариваю, щуря от обиды и злости глаза.

– Просто делай своё дело, – как-то устало говорит он и обводит взглядом всех тех, кто собрался тут и теперь слушает его внимательно, – каждый из вас просто должен делать своё дело изо дня в день.

Дино задумчиво смотрит на меня, закладывая руки за спину, и уходит. Рядом шипит Мисселина:

– Вики, я вынуждена наказать тебя.

Лёгкий ехидный смешок Астра, и ангел даёт ему подзатыльник. Он багровеет, а я смеюсь во весь голос.

– Иди, Вики, переоденься… – с раздражением продолжает она, впрочем, тут же гасит в себе это чувство, неприсущее ей.

– А потом на дыбе висеть? – начинаю дерзить, словно ребёнок, проверяющий своё поведение с ней на границы дозволенного.

– Туалеты мыть и остаться без ужина, – произносит она таким замогильным голосом, будто это может меня расстроить или напугать.

– Мне всё равно, – произношу и понимаю, что эти мои слова и есть правда.

Отупение, дзэн, только со знаком минус, нечто, держащее в нисходящем пике… И мне был необходим воздух. Ещё раз окинув презрительным взглядом собравшихся в столовой, под чьё молчаливое согласие произошла безобразная сцена с Астром, всех тех, кто бы мог остановить, но не остановил, я бросаюсь оттуда. Мне нужно пространство: здесь я задыхаюсь. Равнодушие и то, что слишком долго вдалбливали в головы жителей Небес: непризнанные – отбросы вселенной, рвут меня изнутри. И хотя Люцифер провозгласил равенство между всеми, ситуацию это никак не спасало. Либо равнодушие, либо издевательства. Я отведала и то, и другое. Благодарю, накушалась…

Бегу… Не знаю куда, не хочу знать. Ещё слишком слаба, но здесь же регенерация. Усмехаюсь: то, что не даст тебе сдохнуть. Крыльями даю размах и … Меня хватают и тянут к земле. В отчаянии еще одна попытка, вновь дергают сзади, уже ощутимо больно. Разворачиваюсь и вижу спокойное лицо Астарты. Чуть поодаль стоит Люцифер. Наверное, он бы мне нравился, если бы не его надменность, сквозящая в каждой чёрточке демонически красивого лица. Он молчит. А я перевожу взгляд на его верную подругу – ослепительную дьяволицу. Но мне мало видеть её наружную красоту, вижу нечто большее, от чего её глаза загораются: я тоже нравлюсь ей, но пока только поверхностно, как касание крыльев бабочки, как капли первых брызг слепого дождя… Я вижу её нутро, а она, кажется, еще не осознает, её интерес ко мне как-то связан с тем, кто высокой громадой стоит за спиной белокурой девушки. Демон, друг, нечто большее; то, что не разорвать узами даже настоящей любви, если такое случится и они будут не вместе. Это её, то, что знает только она, а теперь и я какой-то невероятной волею судьбы. Она хочет, чтобы я опустила глаза и перестала её рассматривать. Не могу себе отказать в удовольствии побесить девушку.

– Непризнанная, – произносит та и пересматривается с дьяволом.

– Угу, – отвечаю, – можно просто уродец Небес.

– Тон пониже, – демон злится, явно недоволен, как разговаривают с его подругой.

– А я думала, у нас тут у всех и со всеми мир, дружба и жвачка, мы сплетём венки из ромашек…

– Завали уже, – произносит Люцифер, почти не давая реакции. Забавно, что я его раздражаю ненамного сильнее, чем насекомое.

– Интересно, как тебе так повезло, что ты оказалась рядом именно с нашей стороной? – вопрос Астарты кажется мне странным. Повезло, конечно.

Она всматривается в меня, и чем дальше, тем больше непонимания в её глазах. Астарта не могла проникнуть в то, откуда бы могла черпать информацию обо мне. Я закрыта для неё, кажусь пустой. Усмехаюсь.

– Куда ты хотела лететь, а, Непризнанная? – вкрадчивым мягким голоском мурчит Астарта, но я чувствую предгрозовые раскаты грома, кроющиеся в высоких нотах её звонкого сопрано.

– На край Вселенной, бабочек ловить… – развязно начинаю я, но продолжить мне не дают.

– Слишком много говоришь, Уокер, – вижу, что Астарта отступает, когда Люцифер делает шаг ко мне навстречу.

Мой взгляд упирается в шею, и невольно узоры его замысловатых татуировок складываются в моём сознании в какое-то древнее заклинание. Я слышу колыбельную и вскидываю в изумлении на него глаза. Он силится понять меня. Разглядит ли что-то в сумраке тёмных глаз? Будет ли дано ему увидеть?

– Почему я не чувствую твоей энергии? Ты её прячешь? Скрываешь с помощью амулета? Кто ты такая и как здесь оказалась? – бархатный голос словно бы оглаживает границы моей ауры, дьявол не понимает, что со мной не так.

– Возможно, я – твой сон, Люцифер? – говорю, но фраза соскальзывает в хрипловатый шёпот.

Его густые чёрные брови озадаченно сводятся к переносице, и он медленно кивает головой. Движение воздуха за спиной, протяжный хруст и мгновенная боль, от которой я судорожно задыхаюсь, выкидывая руки вперёд и цепляясь мгновенно ставшими холодными узкими ладонями в расписные, сильные, даже жёсткие предплечья демона. И понимаю, что всё вокруг замедлилось, словно бы в замершей кинопленке. Всё. Только не он и я. Люцифер смотрит непонимающе и пытается оттолкнуть, но без желания отринуть. Любопытство. А что дальше? Что за границей, той, что закрыта и недоступна для его понимания? Возможно, я – одна из оттенков его игр разума? Еще миллиардная доля секунды, и мир вокруг нас приходит в норму. Боль вворачивается густой волной, а я, не размыкая рук и не отрывая взгляда, начинаю петь то, что читаю в его сознании, что нахожу в мрачных хитросплетениях лабиринта татуировок на его жёсткой смуглой коже: слово за слово, нота за нотой, хрипловатой патокой, вплетая в его слух, в память, в кожу, в сердце старое воспоминание и новое впечатление. Брови вскидываются в изумлении. Колыбельная его матери… Чувствую нежные прикосновения её к нему и обоняю горьковатый розовый запах в россыпи ванили. Любимые, оба, в целом мире… Мать показала ему как любить. Почему он затоптал в себе это чувство? Потому что…

– Что ты? – теперь его захлёбывающийся шёпот, теперь его горячие пальцы на моих руках, теперь его взгляд, буквально ввинчивающийся в мою пустоту, и как реакция на то, что не может понять – отторжение, жгучее любопытство и желание любой ценой узнать правду. Рождённый борцом, несущий свет, не самый лучший, но избранный, он никогда не отступит от своей цели. И вот я сама навела его прицел на себя.

Пожимаю плечами и сама чувствую свою пустоту. Кровь, тонкой рваной струйкою стекающую по спине из мешанины рубцов живого мяса взрытой кожи. Увожу взгляд в сторону и вижу изумлённую, раненную в самое сердце белокурую девушку, и это не только Люцифер, в её глазах отражаюсь и я. Она бы заплакала, но чужая колыбельная, которая поётся мною… Дьявол прерывает меня, замыкая мне рот ладонью.

– Не смей. Больше. Так. Делать, – даже не его слова, а тон голоса выдает бездну отчаяния.

Моё молчание. Его боль. Отчаяние Астарты. Лопатки саднят, но чувствую, что регенерация даёт знать о себе.

– Я теперь снова человек? – спрашиваю саму себя.

Люцифер и Астарта переглядываются, молча уходят, оставляя меня под тёплым солнцем равнодушных спокойных Небес, все благополучие которых зависит от кучки избранных, играющих на шахматном поле, забывших, что и пешка может стать королевой, только вот по чьим клеткам она будет ходить?

Я помню слова и мотив колыбельной, помню не своё, чужое воспоминание, поток боли и вины за то, что Люцифер был не в силах предотвратить. Так предначертано, так заведено, так должно быть, чтобы вытравить даже из самих клеток, из которых сотканы тела демонов, понятие «любви», любви как жертвы, хотя именно их матери жертвуют собой, когда высшие демоны желают появиться на свет. Демоны, в первую очередь, солдаты, те, кто поддерживает баланс сил Равноправия на стороне зла, тьмы, греха… Такое противоречие нахожу во всём этом, что кожей чувствую лукавство того, кто прописал правила. Зачем? Не сходится, словно бы не хватает другой силы, той, которая, возможно, примирит стороны…

Покидаю место, где я стала другой, как бы пропитавшись Люцифером, чем-то поделившимся со мной, сам того не желая. Мне показалось, что ему стало немного легче, а мне чуточку не пусто. Мисселина ничего не говорит, когда видит меня, её взор становится туманным, ей больно, она знает, что это такое – когда крылья рвут у только появившихся в этом мире.

– Ничего, ничего, – шепчет она, и её узкая ладонь проводит по моим плечам.

– Точно – пустота, – горько усмехаюсь я, привыкшая к пустым людям, пустым встречам, пустым событиям.

– Иди, я справлюсь сама, и приходи на ужин, – говорит ангел, она прощает за мою боль моё наказание.

– Нет, – говорю я, в голубых теплых глазах мелькает непонимание, во мне закипает злость, – я не просила твою жалость.

Мисселина чуть заметно кивает и показывает мне отхожие места. Она уходит, ей тоже не понять меня. А я начинаю хохотать, глядя на обычный клозет, каких бесчисленное количество на земле. Так чем же мы, бывшие жители земли, а здесь – непризнанные, отличаемся от вас, небожители? Но со своей работой я справляюсь хорошо.

Усталая, мешковатое платье липнет к телу, прохожу мимо столовой – Мисселина, немного смущенная, зовёт к ужину. Обвожу взглядом собравшихся к вечерней трапезе, происходящей на стыке сумрака и ночи, отрицательно качаю головой. Меня тянет на воздух так, словно бы он совсем другой вдали от лагеря. Ноги сами несут меня к водоёму, лёгкими ощущаю тяжёлый влажный запах с примесью осоки и сочных трав.

Кромка берега. Скидываю обувь, и голые тонкие ступни буквально проваливаются пятками в холодеющий песок. Знаю, что моё тело может регулировать температуру, но пока не знаю, как, пытаясь настроиться. Платье летит в сторону. У меня ничего не выходит, но мне уже не остановиться. Тёмные воды смыкаются на щиколотке, скользят по голени, захватывая стройное бедро, погружая по тонкую талию, топя грудь с мгновенно ставшими острыми навершиями, скрывая голову, утяжеляя цвет и без того тёмных волос. Я плаваю в этой бездне. Воды озера непроницаемы: я чувствую опасность, адреналин от неизвестности, таящейся под толщами потревоженной глади водоёма.

Мне бы надо было почувствовать его энергию раньше, но я настолько погружена в свои мысли и ощущения, что понимаю это, только когда растерянным взглядом пробегаюсь по словно бы стеклянной поверхности песка в ярком свете луны и невдалеке вижу Астра. Он сжимает, комкает в ладонях моё и без того уродское платье. Вижу его жадный до меня взгляд. Он уверен в себе до безобразия, но он не знает меня, не знает, что мне нравится то ощущение беды, что сейчас разлилось в воздухе. Но я боюсь, и в этом моё противоречие. И то, что он видит в моих глазах, пугает и его, вижу, как это отражается в нем.

– Отдай мне тряпку, – произношу я, стараясь говорить четко.

– Зачем? – произносит он, фальшиво удивляясь. – Как я понял из нашего утреннего разговора, ты прониклась мной.

– Да, кашей по твоему лицу, – мне становится смешно, и я думаю, он и вправду идиот.

– Это страсть, непризнанная? – он смотрит мне за спину, видя, что крыльев больше нет.

–Ага, такая, что аж зубы сводит… – произношу с сарказмом.

– Если бы я знал, что ты так хочешь… – говорит с придыханием.

– Очень, до тошноты, – договариваю я и подхожу к нему ближе, пытаясь забрать одежду.

Астр легко уворачивается и смеётся.

– Отдай мне платье, – твёрдо произношу я, вдруг холодея всею собою, я далеко от лагеря, мы здесь одни, а мне не справиться с ним. Меня начинает бить крупная дрожь, но я не могу или не хочу верить в происходящее. Нет, каким бы уродом ни был этот ангел, он не станет поступать, как животное. Астр сейчас просто в который раз хочет продемонстрировать свою значимость и мою никчёмность.

– Потом, сейчас оно тебе ни к чему, – его голос становится ниже, и он тоже дрожит, я чувствую, как его липкое вожделение, словно сети, опутывает меня, ощущаю запах ментоловых сигарет, ставший вдруг тошнотворным, и меня словно бы сковывает мой же страх. Нет-нет-нет.

Мужчина хватает меня за талию и громадой высится надо мной. Я отодвигаю его от себя, отбрыкиваясь ногами, но у меня не хватает сил. Его крепкие руки больно сжимают мои бёдра, талию, спину до кровавых подтёков на коже, и он роняет меня на остывший песок. Я кричу, но ответом мне служит тишина. Его губы больно жалят, я кусаюсь, но это сильнее распаляет ангела. Его колено раскрывает мои бёдра, кажется, я срываю голос, в жалких попытках привлечь чьё-нибудь внимание. Нет, нельзя сдаваться.

– Ты – никчёмная, никакая, глупая… – проговаривает он эти слова таким тоном, словно бы это мгновенно расположило меня к нему.

Неожиданно я замираю, понимая, что эти слова я слышала всё своё сознательное существование, и во мне просыпается ненависть, перемешанная с обидой и помноженная на пустоту во мне. Я ощущаю её в себе, словно бы она живое существо, словно бы все двадцать четыре земных года я в себе её взращивала, чтобы она сейчас проснулась и оказалась мне нужной. Астр замирает. А я чувствую, как мне передаётся всё, что наполняет его существо: память, знания, личность. У меня такое ощущение, что я выпиваю его. Я пью того, кто сейчас распластался на мне. И я впервые не чувствую пустоту внутри себя. Мужчина становится бледен и угасает, но я не в силах остановиться.

Я хочу отомстить ему. Отомстить за всё. За унижения, за оскорбления, за попытку овладеть мной. Нет, никакой пощады: он её не заслуживает. Его жизненная энергия наполняет мою пустоту. Белый свет вперемешку с серым покидает его тело и проникает в меня. Я словно по наитию понимаю, что происходит, но не хочу останавливаться. Астр заслужил то, чтобы оказать в таком положении. Он заслужил остаться пустым.

Он обездвижен и повержен, он сейчас такой, какой считал меня. Отталкиваю его от себя, словно тряпичную куклу. Отодвигаясь, уже не чувствуя холод обнажённой, переливающейся серебром лунного света, золотистой кожей. Лишь только поражённый вздох означает конец ангела. Оборачиваясь, вижу бледное лицо Люцифера.

– Давно ты здесь? – хрипло произношу я, ощущая позыв к рвоте словно бы от перенасыщения. От чего меня тошнит? От того, что сделала я, или от осознания, что собирался сделать Астр?

Он молчит, медленно приближаясь, и осматривает мёртвое тело Астра, а я усмехаюсь.