Текст книги "Ты моя девочка. Смирись (СИ)"

Автор книги: Зоя Астэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Это слишком личное. То, о чем я сама не хочу думать. Эту часть себя я отрезала восемь лет назад.

– Ты и есть музыка, – шепчет Макар, склоняясь к моему уху. – Не плачь, пожалуйста.

Макар берет мое лицо в ладони, целует мокрую щеку. А я и не чувствовала своих слез, настолько взвинчены эмоции.

– Ты песня, Ясенька, – шепчет Макар в мои губы. – Лейтмотив моей жизни.

Его губы касаются моих, и я забываю все свои страхи. Осторожно отвечаю на нежную ласку, и Макар углубляет поцелуй. Толкается в мой рот языком, подчиняя и даря удовольствие.

Он прижимается ко мне всем телом, буквально впечатывая меня в стену. Чувствую животом его желание. Это возбуждает. Каждое его прикосновение сносит мне крышу. Так что я забываю обо всем.

Забываю, что были причины не быть доступной игрушкой.

Макар оставляет мой рот и спускается ниже, целуя шею. Это так приятно, что я не могу сдержать стон.

Мне очень хорошо в его руках. А еще больше нет запаха гари, и руки не дрожат. Дрожат теперь ноги и вовсе не от страха.

– Я знаю, что давлю на тебя, – хрипло шепчет Макар в мою шею, вжимая меня за задницу животом в кое-что твердое. – Я хотел бы дать тебе больше времени…

21

Макар сжимает мою грудь через футболку.

Я судорожно вдыхаю, но мой рот тут же закрывают поцелуем. Теперь губы Макара не успокаивают, они подчиняют. Властно владеют моими, заставляя снова стонать и дрожать в его руках.

Я не знаю, что делать.

Отталкивать Макара совсем не хочется. Да и получится ли?

Но внутреннего согласия нет. Какая-то часть меня не хочет. Не готова подчиняться правилам Макара. Я боюсь быть удобной и доступной. Потому что ему надоест, и он забудет. А я этого не переживу.

Но у всего есть своя цена.

Имею ли я право отказывать Макару, когда он так сильно мне помог? Может, это не так уж и страшно?

Может стоит потерпеть и позволить случится тому, что и так неизбежно произойдет?

Стоит этим мыслям пронестись в моей голове, и возбуждение резко спадает, как пелена с глаз.

Ничего не могу с этим поделать.

Прикосновения мужчины теперь ощущаются по-другому. Трепетное наслаждение куда-то улетучивается.

Макар подхватывает меня на руки и несет в гостиную. Там большой и удобный диван, на который меня поспешно кидают.

Тут же Макар ложится сверху, снова даря мне глубокий поцелуй.

Я стараюсь расслабиться. Не слушать тело, порывающееся сжаться и оттолкнуть. Наверно, пора уже сдаться. Не хочу быть эгоистичной недотрогой.

Закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться на губах Макара. На его руке, пробравшейся уже под футболку.

Макар замирает. Прекращает поцелуй. А я трусливо продолжаю лежат с закрытыми глазами.

Повторяю про себя, что разрешаю ему. Что это мой выбор.

– Глаза открой, – требует он хрипло.

Подчиняюсь. Открываю глаза и встречаюсь с его почти диким хмурым взглядом.

Горло пересыхает от страха.

– Я не отказываю тебе, – шепчу в надежде успокоить его.

Но становится только хуже. Глаза Макара застилает пугающий холод.

– Почему? – зло спрашивает он. – Почему, интересно знать, ты не отказываешь, хотя хочешь?

Я не знаю, что сказать. Чего он ждет от меня? Глупо открываю и закрываю рот, так и не придумав правильного ответа.

– Говори! – требует Макар.

– Я не понимаю, – почти плачу я. – Чего тебе нужно? Я думала, что ты хочешь меня…

– Я знаю, чего я хочу, – обрывает меня Макар, – Почему, мать твою, ты решила поиграть со мной в бревно?

– Я… я просто пытаюсь быть благодарной!

Макар отшатывается от меня.

– Что? Что ты, блядь, сейчас сказала?

Дрожу от холода. Стоило ему отодвинуться, как я тут же замерзла. Сажусь и обхватываю свои плечи руками.

– Я…

– Нет, лучше заткнись, – рычит Макар. – Сука! Она пытается быть благодарной! Кого ты собралась из меня сделать?

Я вообще не понимаю, что происходит. Почему он злится? Что я сделала не так?

Но мой ответ ему и не нужен, кажется.

Макар снова рычит и смеется непонятно чему, будто сошел с ума.

– Благодарность, блядь!

Он смотрит на меня так, словно хочет прибить, а затем просто разворачивается и уходит.

Сижу в шоке, вообще ничего не понимая.

Ну что не так?

Слышу, как хлопает входная дверь.

Это все слишком сложно и непонятно. Меня просто трясет. Кажется, я совершила большую ошибку. Обидела его. Но я совсем не хотела.

Просто он давит и давит. Я не могу на такой скорости. Не успеваю понять ни своих чувств, ни его.

Зачем ему сдался этот дурацкий концерт, например? Он никогда не интересовался музыкой. Раньше он иногда слушал, как мы с Ариной играли дома, но даже в музыкальную школу на наши отчетные выступления не ходил. Восемь лет назад в его плеере был только жутковатый рэп, больше похожий на то, что кого-то тошнит матом. А теперь фортепианный концерт?

Мне так плохо, что я просто падаю ничком обратно на диван, чтобы дать волю слезам. Почему я сейчас чувствую себя виноватой? Я ничего плохого не сделала в конце концов.

Но легче не становится. Я лежу так несколько часов, зарывшись в диванные подушки, и рыдаю. Ну почему все так сложно?

Что вообще за бред между нами происходит? Почему так сильно болит где-то в сердце? Просто на части рвет от тоски, потому что Макар ушел. Где он? Ведь ночь за окном. Получается, он сбежал от меня из собственного дома.

Мне так хочется, чтобы он вернулся и поговорил со мной. Без приказов и психов. Искренне. Я бы, может быть, набралась смелости и рассказала ему о своих чувствах. Объяснила бы, что морожусь не потому, что он мне безразличен. Я ведь просто боюсь, что не нужна ему так же сильно, как он мне.

Кажется, так я и засыпаю в гостиной. Потому что просыпаюсь от хлопка входной двери.

– Давай, брат, отведем тебя баиньки, – слышу я из коридора голос Кота, – ну че ты за дебил, а? Какого хрена ты туда бухой сегодня поперся? Тебя Ясенька дома не развлекает? Я че зря старался?

Вскакиваю с дивана, торопливо растирая лицо, чтобы проснуться. Тихонько выглядываю в коридор и вскрикиваю в испуге от увиденного.

Кот поддерживает шатающегося из стороны в сторону Макара, по лбу которого течет кровь. И глаз опух. Смотреть просто страшно.

– Что произошло? – с дрожью в голосе спрашиваю я, подбегая к мужчинам и подхватывая Макара под вторую руку, чтобы он так сильно не шатался.

Макар поднимает на меня стеклянный взгляд и пьяно улыбается. Кажется, вымолвить хоть слово он не в состоянии.

– О, солнышко, ты не спишь, – Кот дарит мне свою фирменную позерскую улыбку. – Вот, привел домой твоего в стельку пьяного Макарушку. Благодарности принимаются поцелуями.

– Иди ты! – рычу я, раздражаясь, – он не мой и… почему он весь в крови?

– Ну вот и помогай людям, – театрально сокрушается Кот, – что от Макара пиздюлей получил вместо «спасибо», что ты посылаешь. Какие вы все неблагодарные! А, впрочем, то что он все еще не твой многое объясняет. Че так сложно дать нормальному пацану, Ясь? Ты посмотри, как он страдает… Я, между прочим, тебя сюда привез, чтобы он глупостями прекратил уже заниматься. И что? Мне опять звонят ночью и сообщают, что господин Быков как малолетний дебил катается бухой в говнину на уличных гонках. Тачку свою разбил, ну и рожу немного. Ничего, заживет. Еще красивее будет, не переживай.

В шоке смотрю на Кота. Даже рот открываю.

Макар сел за руль пьяный и попал в аварию?

22

– Нужно срочно везти его в больницу! – почти ору я на глупого друга Макара.

– Да что ты засуетилась-то, – отмахивается он. – Царапина это, не волнуйся так. Просто кожу немного содрал. Давай дотащим его уже до какой-нибудь койки, а то у меня скоро руки отвалятся.

Мы помогаем Макару дойти до дивана, на котором совсем недавно спала я. Если честно, Коту приходится практически нести почти бесчувственное тело, потому что Макар двигать своими ногами явно не в состоянии.

Как он машиной управлял? Я его убью за такую безответственность. Я вспоминаю, куда Макар убрал аптечку после того, как обработал мои разбитые коленки, и приношу антисептик с ватой. Стираю с лица Макара кровь. Рана правда неглубокая. Просто крови много почему-то. Обрабатываю порез и приклеиваю ко лбу лейкопластырем бинт. Макар то проваливается в отключку, то открывает глаза.

– Ясенька… – пьяно и счастливо тянет он, хватая меня за руку, когда я оттираю кровь с его подбородка.

– Очнулся! – радуется Кот. – Ну вот видишь! Зачем ему больничка? Ты его лучше сама полечи. Обними там, приголубь.

Я мотаю головой.

– А если у него сотрясение? Нужно проверить.

Кот вздыхает и наклоняется к Макару, щелкая перед его лицом пальцами.

– Сколько пальцев видишь, придурок? – ласково спрашивает он, тыча в нос Макару средний палец.

– Нахуй иди, – хрипит Макар, отмахиваясь от руки Кота.

– Ну вот видишь, – успокаивает меня Кот, – все с ним отлично.

– Яся-я-я… – стонет Макар, неожиданно хватая меня за задницу и притягивая ближе к себе.

Я вскрикиваю от неожиданности, выворачиваюсь из неприличных объятий и отскакиваю в сторону, чтобы медвежья лапа не могла меня больше достать.

Макар разочарованно и нецензурно ругается.

– Ну что ты за хамло? – то ли в шутку, то ли всерьез осуждает дргуа Кот. – Так и не научился нормально с женщинами разговаривать. Ясь, а давай я тебя заберу? Поехали ко мне. Я на девочек не рычу. Я с них пылинки сдуваю.

Говорит мне, а смотрит хитро на Макара. Тот уже пытается встать с дивана, на который мы его с таким трудом уложили.

– Я тебе щас так ув-в-везу, – грозит Макар, потрясая в воздухе кулаком. – Друг, мать твою…

– Вы ж не поладили. Что ты как собака на сене? И сам не берешь и другим не даешь? – продолжает дразнить Кот.

Он складывает руки на груди и выглядит крайне раздраженным.

Не на секунду я не поверила в искренность его предложения. Это все спектакль для Макара.

– Саш, – зову я, – ты же говорил, что у тебя невеста есть, помнишь? Может, тебе к ней уже пора, нет? Спасибо, что довез Макара.

– Ну наконец-то хоть кто-то сказал спасибо! – ерничает Кот. – Ладно, спокойной ночи, Макар. И не думай, что я пошутил. Ясенька меня проводит, правда же?

Саша бесцеремонно хватает меня за талию и увлекает вместе с собой в коридор.

Нам в спину летит очередная порция невнятных ругательств.

Я отстраняюсь, снимаю с себя руку мужчины и дарю ему хмурый предупреждающий взгляд.

Кот поднимает руки вверх, сдаваясь.

– Мое дело предложить. Ты подумай. Может, я правда тебя зря привез… думал, он себя в руки возьмет, но что-то не сработал мой план … так что поехали ко мне, красавица. Я тебя ночью одну скучать точно не оставлю… – предлагает он таким тоном, что невозможно понять шутка это или нет.

Подмигивает мне, зараза.

– А Катенька против не будет? – ехидно спрашиваю я этого беспринципного ловеласа.

– А что Катенька? – как-бы не понимая спрашивает Саша.

– Невеста твоя, – напоминаю я. – Забыл уже?

– А-а-а, Катенька, помню конечно, – кивает он, – невеста моя. Но ты не расстраивайся. Это жена по закону одна положена, а невест много может быть. Будешь моей невестой?

Кот игриво тянется ко мне сложив губы в трубочку для поцелуя.

– Дурак ты, Саша, – говорю я, не желая продолжать эту игру с подтекстами и намеками.

Мужчина вздыхает. С его лица исчезает улыбка и мне становится очевидно, что это была просто привычная маска.

– Ты до сих пор здесь, значит и тебе от Макара что-то нужно, – неожиданно серьезный тон Саши сбивает с толку.

Я не знаю, что на это ответить. Мне от Макара нужно очень много. Желательно все. Хочу полный комплект с сердцем, душой и печенкой. Я имею в виду, свадьбу, детишек и прочие радости счастливой любви. По-другому я себе близость не представляю.

Опускаю глаза и качаю головой.

– Не думаю, что Макар может дать мне то, что я хочу. У нас слишком разные взгляды на жизнь.

– Ясь, а ты не смотри на жизнь, – предлагает Саша. – Ты лучше к Макару приглядись. Он придурок, конечно, но мужик-то дельный. Не то, что я.

Поднимаю одну бровь. Какой-то супер странный разговор. О чем мы вообще?

– Ладно, – Саша достает из кармана визитку и протягивает мне. – Вот возьми. Если надо будет, звони. Кроме шуток.

Я беру из его рук картонку с номером телефона, а Саша тем временем быстро чмокает меня в щеку и уже открывает входную дверь.

– Ну, не скучайте тут, – прощается он и уходит.

Тру щеку, на которой остался мокрый след.

Ну почему они все такие бесцеремонные? Лапают, когда им вздумается. Глупости всякие предлагают. Как мне все это надоело…

– Яся-я-я… – ревет Макар на весь дом.

Делаю глубокий вдох и возвращаюсь в гостиную. По дороге заруливаю на кухню за стаканом холодной воды.

– Вот, выпей, – предлагаю Макару, протягивая стакан.

Мужчина с третьей попытки берет из моих рук стакан и опустошает его залпом. Замечательно. Может, на утро не так плохо будет.

Забираю стакан и уже собираюсь отнести его обратно на кухню, когда Макар хватает меня за запястье.

– Не уходи, – просит он и тянет меня на себя.

– Да куда ж я денусь? – успокаиваю его я. – Все хорошо. Все дома. Пора ложиться спать.

Разговариваю с ним как с ребенком. Только бы уснул, тогда и я уже наконец поднимусь в свою комнату и смогу отдохнуть.

Зеваю во весь рот и бросаю взгляд на окно, за которым уже начинает светать.

Но Макар не отпускает.

– Да, давай спать, – соглашается он, утягивая меня на диван. – ложись со мной.

– Нет, я лучше к себе пойду, – я пытаюсь выкрутиться из крепкой не смотря на состояние Макара хватки.

– Нет, – упрямится он. – Останься здесь. Не хочу думать, что ты сбежала.

– Я не сбегу, обещаю.

– Нет, – повторяет Макар.

По-хозяйски хватает меня за талию и все-таки укладывает рядом с собой на диван.

– Здесь тесно, – жалуюсь я уже почти смирившись с судьбой.

– Это замечательно, – говорит Макар, прижимая меня к себе еще ближе.

Его рука на моей талии пробирается под футболку и замирает на животе. Я чувствую его дыхание сзади в своих волосах.

– Спи, – командует Макар мне или себе, не знаю. Потому что уже через десять секунд я слышу, как его дыхание выравнивается. Он засыпает, продолжая во сне крепко прижимать меня к своей груди.

Я прислушиваюсь к своим ощущениям. Никто не осудит меня, если я сейчас позволю себе насладиться иллюзией того, о чем мечтаю. Лежу в объятиях любимого. Стараясь не думать о том, что он пьян и не соображает, что делает. Мираж согласия.

Его горячая ладонь на коже живота вызывает приятные мурашки и дарит такое спокойствие, что никакие возражения не кажутся сейчас важными. Я сдаюсь и закрываю глаза, чтобы погрузиться в свой идеальный сон.

23

Мне снится сладкий волнующий сон. В этом сне Макар позволяет себе вещи, о которых в реальности я запрещаю себе думать.

К счастью, если это не на самом деле, то о последствиях беспокоиться нет нужды.

Я позволяю себе застонать, когда чувствую на шее губы Макара. Да, пожалуйста. Здесь можно не останавливаться.

Дрожу в его руках. Буквально трепещу от возбуждения, полностью уходя сознанием туда, где его руки касаются моего тела. Он гладит меня везде. Нежно проводит по рукам. Очерчивает линию губ, а потом хватает за задницу и прижимает к себе очень тесно. Вдавливает в живот свой стояк.

Я просто плаваю в наслаждении. Плавлюсь, теряя способность соображать хоть что-то.

Остаются только мужские губы, покрывающие поцелуями мой живот. Крепкая ладонь нежно обхватывает грудь, как-бы примеряя ее к своему размеру. Затем пальцы осторожно сжимают сосок, заставляя меня снова застонать и выгнуться дугой.

Кажется, на мне нет футболки. И брюк тоже нет. Потому что Макар хватает меня за коленки, заставляя согнуть ноги, и разводит их в стороны.

Острое предвкушение скручивает низ живота узлом. Меня уже просто трясет, когда я чувствую, как мужчина торопливо целует внутреннюю сторону голых бедер.

Затем прижимает к трусикам палец, заставляя меня охнуть от острого удовольствия, пронзившего тело.

Пожалуйста, только не останавливайся…

– Хорошо, моя сладкая мокрая девочка, – слышу я хриплый шепот Макара.

Я сказала это вслух? Наверно, во сне не обязательно что-то говорить, чтобы тебя услышали.

Палец Макара начинает медленное движение по ткани трусиков между моими бедрами. Вверх и вниз. И снова вверх. Надавливает там, где мне больше всего хочется. И снова продолжает движение.

Дышать становится все труднее, а в теле растет какое-то сладкое напряжение.

Я хнычу, стараясь теснее прижаться к пальцу, который не спешит двигаться с той скоростью, с которой мне бы хотелось.

Вторая ладонь Макара давит мне на живот, прижимая к дивану. Фиксируя так, чтобы я не мешала делать ему то, что он считает нужным.

Палец между моих ног подцепляет край трусиков, ныряет под них и медленно проводит по складочкам.

Я стону в голос, не в силах вынести сладкой муки. Это так невероятно. И так остро. Мне кажется это парализующее напряжение просто убьет меня.

– Какая ты влажная… умничка… – слышу я довольный шепот Макара, а затем его палец толкается внутрь меня.

Беспомощно дрожу, чувствуя себя на грани чего-то настолько сильного, что остановиться кажется невозможно. Ощущаю палец Макара в себе и получаю от этого просто невероятное наслаждение. Как будто, так и должно быть.

Самая правильная на свете вещь – чувствовать его в себе.

Рядом звонит телефон.

Сквозь пелену возбуждения, я слышу рык Макара и противную трель.

Странно… зачем это в моем сне? Неужели даже тут воображение не позволит мне дойти до конца?

Звонок повторяется и начинает казаться мне подозрительно реальным.

Я лежу на диване. А неприятный звук раздается откуда-то снизу. Похоже с пола.

Сонное марево спадает, и я осознаю свое тело. Поднимаю веки и встречаюсь глазами с зависшим надо мной Макаром.

Это не сон. Я действительно лежу сейчас перед ним почти голая. А мужской палец продолжает как ни в чем не бывало находиться во мне.

Шок накатывает на меня постепенно. А Макар спокойно, не вынимая свою руку из моих трусиков, свободной тянется вниз и берет с пола свой телефон. Смотрит мне в глаза, носом нажимая на экран телефона, а затем подносит его к уху.

– Слушаю, – почти рычит он в трубку. – Нет, я же сказал тебе работать с Ярославой Дмитриевной. Нет, сейчас не звони. Она еще спит. Перезвони на ее номер через два часа. А лучше через три.

Макар вешает трубку и небрежно отбрасывает телефон в сторону.

Не трудно догадаться, кто звонил.

Но сейчас это не очень меня беспокоит.

– Ты не мог бы, вытащить из меня палец, – прошу я ерзая попой по дивану в попытке отстраниться.

Вот только у меня не выходит, потому что Макар держит мои бедра.

– Зачем? – хрипло спрашивает он. – Ты почти кончила. Неправильно будет оставить тебя без разрядки.

Палец внутри меня немного отстраняется и снова входит до упора, заставляя дрожать от наслаждения и одновременно причиняя легкую боль.

Я пытаюсь свести колени и отползти подальше. Но Макар снова не позволяет.

– Ты сейчас дрожишь и стонешь не из-за благодарности, – говорит он. – Ты так сладко течешь потому, что хочешь, чтобы я тебя трахнул. Сначала пальцем, – Макар повторяет движение внутри меня, – а затем членом.

Я потрясенно смотрю на мужчину. Мне нечего возразить. Он, черт побери, прав, и знает это.

– Когда ты вот так шокировано приоткрываешь ротик, – Макар проводит пальцем второй руки по моей нижней губе, – знаешь, что мне хочется сделать? Правильно, толкнуться членом в твои нежные пухлые губки…

Большой палец скользит по моей губе, а затем проникает внутрь.

Обалдеть. Чувствую один мужской палец там внизу, а другой на своем языке.

Снова звонит телефон.

Макар косится на экран и раздраженно рычит:

– Сука, ну что еще?

Он резко вынимает из меня пальцы, хватает трубку и сжимает ее в руке так, словно собрался раздавить.

– Да! – орет он в трубку как бешеный.

Если бы он так орал на меня, я бы уже рыдала где-нибудь в уголочке. Но на том конце провода кто-то не из робких, потому что Макар целую минуту слушает говорящего, а потом коротко отвечает:

– Да, блядь… я тебя понял – сейчас приеду.

24

Макар быстро одевается, на ходу объясняя в конец ошарашенной мне, что где-то на таможне кто-то пытается отжать их груз. И ему придется срочно встретиться с людьми, которые могут помочь решить эту проблему.

Он обещает уладить все и вернуться к обеду.

– Приготовишь для нас что-нибудь? – просит он, надевая в коридоре ботинки. – Или закажи доставку, а то Анна Павловна заболела и сегодня не приедет. На тумбочке в твоей спальне лежит кредитка, прикрепленная к номеру твоего нового телефона. Воспользуйся ей, пожалуйста.

Макар быстро чмокает меня в лоб и уходит.

А я остаюсь стоять в коридоре в трусах и наскоро застегнутой на груди блузке. Обалдеваю от происходящего.

Таможня? Грузы? Что вообще происходит?

Ответов у меня нет.

Как и сил подумать над тем, чем мы были заняты утром.

Макар прав. Это точно была не благодарность. И мне очень – очень хотелось всего, о чем он так откровенно говорил. Но что потом?

Может, просто спросить его об этом?

Наступить на горло своему страху и задать этот вопрос вслух.

Поднимаюсь наверх, чтобы переодеться в домашнее платье и найти карточку, о которой говорил Макар.

До обеда еще много времени. Может, и правда успею что-нибудь приготовить?

В итоге решаю запечь в духовке курицу таким способом, как это делала бабушка. Макар всегда хвалил это блюдо. Весь секрет в меде и апельсиновых дольках, которые нужно положить сверху на каждый кусочек.

Я нахожу в приложении с доставкой нужные продукты и оформляю срочный заказ.

И уже через час разбираю на кухне пакеты с продуктами, переданные через охрану.

Как же тут все строго. Мышь не проскочит.

И не выскочит…

Только успеваю засунуть курицу с порезанным на дольки картофелем в духовой шкаф, как мне на телефон снова звонят с охраны и предупреждают, что подъехала наш риелтор – Екатерина Земцова.

Вот сучка. Не стала мне звонить. Ну что за бестактность?

Подавляю первый порыв – попросить охрану не пускать того, кого не ждали. Но потом вспоминаю, что помочь Макару продать дом вообще-то моя работа. Я должна способствовать этому, а не мешать. Даже если мне очень не нравится риелтор.

Встречаю эту приятную женщину в кухонном переднике, за что получаю очередной презрительный взгляд с порога.

Сама она одета в суперкороткую юбку и блузку с таким вырезом, что на пляже девушки и то выглядят скромнее. Похоже решила применить тяжелую артиллерию.

Так. Кажется, выдержать это будет непросто.

Еще парочка таких взглядов, и я просто вцеплюсь ей в волосы в лучших традициях родного двора.

– Доброе утро, Яся, – жеманно здоровается гостья и, не спрашивая разрешения, проходит в дом.

Та-а-ак. Я сжимаю кулаки, чтобы усмирить закипающую злость.

Я, конечно, здесь не хозяйка. Но какого черта?

– Доброе утро, Катюша, – кусаю в ответ я. – Проходите на кухню, раз уж вы и так туда идете.

– Катерина Евгеньевна, если вам не сложно, – поправляет эта зараза, дойдя до кухонного стола.

Она театральным жестом отодвигает себе стул и, не уменьшая эффектного изгиба спины, опускает на него свою обтянутую узкой юбкой задницу.

– Разумеется, – соглашаюсь я. – Вы правы, нужно иметь уважение к возрасту.

Искусно накрашенный глаз Кати дергается, выдавая тот факт, что мои слова ее задели.

Это было даже слишком легко. Не трудно догадаться, о чем она переживает. Ведь мне двадцать три, а ей на вид лет тридцать пять. И морщин у нее почти нет. Но это «почти» для нее может значить очень много.

Низкий прием, но она сама напросилась.

– Мы не договаривались о вашем приезде, – я хочу поставить ее в рамки, чтобы не творила непонятно что, не предупредив меня.

Она легко пожимает плечами, возвращая на свое лицо улыбку хищницы.

– Я подумала, что, раз уж мы и так договаривались на съемку сегодня, то я могу просто приехать как можно раньше.

– А, может, вы подумали, что если приедете без предупреждения, то с большей вероятностью застанете дома Макара Андреевича? А если сильно повезет, то и одного…

Глаза мигеры просто-таки затягивает красной пеленой злости.

А я стряхиваю несуществующую крошечку со своего передника.

– Смешная ты, – ядовито тянет она. – Думаешь, если он трахает тебя в этом доме, то у тебя есть какие-то права на него? Реально считаешь, что ты единственная? У таких мужчин, как Макар Быков, всегда полно женщин, и ты им и в подметки не годишься. Да что он вообще в тебе нашел? Не понимаю…

Сердце больно сжимается при мысли, что у Макара могут быть связи с другими. Я ведь действительно этого не знаю. Он мне ничего не обещал. Но Катюше меня так просто не обыграть. Там, где я выросла, умеют держать удар.

– Если он с тобой спит, – говорю я, – то ты явно нелюбимая жена в гареме. Даже в дом приходится хитростью пробираться, бедняжка…

Эта змея просто задыхается от возмущения.

Давай, скажи еще что-нибудь, и посмотрим, легко ли выдираются твои нарощенные волосы.

– Это мне тебя жаль, – льет она дальше свой яд со сладкой улыбкой. – Жаль, что не могу сказать тебе правды… открыть глаза. Но Макар запретил, ничего не поделаешь.

Я знаю, что она несет чушь. Просто накидывает злые ответы. И не важно, стоит за ними правда или нет.

Но я все-таки не выдерживаю и спрашиваю:

– О чем вы?

Катерина празднует свою маленькую психологическую победу, жеманно поправляя свою идеальную прическу.

– Да так, ни о чем, душечка, – выдает она, закатив глаза. – Я ни о чем не говорила. Тебе послышалось, золотце.

Все. Мое терпение лопнуло.

Когда я уже почти выбрала какой глаз я буду выцарапывать ей в первую очередь, в коридоре хлопает входная дверь.

– Мака-а-а-ар… – со слащавым стоном эта самоубийца подрывается со своего места и на всех парах несется встречать хозяина дома.

Сука.

Я плетусь следом с таким мрачным видом, от которого Макар недоуменно замирает на пороге.

– Макар Андреевич, – Катерина сама подхватывает руку Макара и трясет ее с очаровательной улыбкой. – Как хорошо, что вы пришли. Не поможете мне сфотографировать дом? Нужно, чтобы вы выбрали с какого ракурса фотографировать спальни на втором этаже.

Макар, не отрываясь, наблюдает за моим лицом. Ни на секунду не переводит взгляда на эту мымру.

– Я вынуждена сообщить вам, Макар Андреевич, – деловым тоном выдаю я, – что у нас с Екатериной Евгеньевной возник рабочий конфликт. Она не предупредила меня о своем приезде, нарушив тем самым мои личные планы. А кроме того, я не понимаю, зачем она здесь без профессионального фотографа. Думаю, вы платите ей достаточно, чтобы ожидать идеальной качественной работы, а не кустарных фоток на телефон, так как в ее маленькой сумочке, – я тыкаю пальцем в висящий на бедре Катерины ридикюль, – явно не прячется профессиональная камера.

Коварная соблазнительница бледнеет.

– Ты права, – спокойно отвечает Макар, так и не посмотрев на свою «Катюшу». – Думаю, нам лучше найти другого риелтора. А в ваших услугах, Катя, мы больше не нуждаемся.

– Но…

Интриганка явно не ожидала такого поворота событий, и сейчас стоит, нелепо открывая и закрывая рот.

Телефон Макара звонит. Снова. Они вообще когда-нибудь оставляют его в покое?

Он принимает вызов, слушает, что ему говорят, отвечая односложными «да» и «нет», а потом переводит тревожный взгляд на меня.

Убирает телефон в карман и подходит ближе, чтобы взять меня за руку.

– Ясь, ты только не волнуйся, это из больницы. Таисии Викторовне стало хуже. И сейчас ее повезли на срочную операцию.

25

Мне кажется, что мы едем в больницу безумно долго. Время будто останавливается. Торчим в пробке целую вечность. Потом раздражающая многоуровневая парковка за километр от нужного нам входа. И все равно приходится ждать еще много часов. Как будто бы можно было не торопиться.

Но я просто не знаю, во что еще можно вложить свое волнение, кроме как в спешку. Поэтому, оказавшись на первом этаже в зале ожидания, я совершенно теряю опору и начинаю паниковать.

Макар не позволяет мне опуститься до истерики. Усаживает рядом с собой на жесткое металлическое кресло и обнимает за плечи. Притягивает ближе к себе. Я послушно опираюсь о его грудь.

– Она справится, – говорит он мне в волосы. – Таисия Викторовна крепкая женщина. Тебе ли не знать?

Я молча киваю. Не могу похвастаться такой же уверенностью. Любимые люди уходят. И порой неожиданно.

И если бы я была сейчас здесь одна, то лезла бы на стену, не в силах справиться с тревогой.

Разговор не клеится. И мы просто ждем так долго – долго, пока к нам наконец не подходит врач, и не сообщает, что операция прошла успешно. Да, все пошло не совсем по плану. Но удалось вырезать все, что было необходимо. Еще понадобится совсем небольшой поддерживающий курс химиотерапии. И главное – прогноз умеренно оптимистичный.

Что бы это еще значило?

Нам приходится уехать. В реанимацию посетителей не пускают. Зато на следующий день, когда мы возвращаемся, бабушка уже приходит в себя.

Я так рада, что не могу остановить глупые слезы, текущие по щекам против моей воли.

Бабушка еще очень слаба и даже головы с подушки не может поднять.

Мы сидим у нее, болтая о какой-то неважной чепухе, просто чтобы не молчать. Хочется подольше насладиться этой легкостью. Ощущением, что камень упал с души. Самая рискованная часть лечения позади.

– Хочу попросить вас об услуге, – говорит бабушка.

Мы с готовностью подвигаемся ближе. Попроси она сейчас хоть луну с неба – постараемся достать.

– Мне нужен Николай Угодник, – с каким-то придыханием объявляет бабушка.

– Э-э-э, – растерянно тянет Макар.

– Ба, – осторожно начинаю я, – операция прошла успешно. Надеюсь, с Николаем Угодником ты встретишься не скоро.

Бабушка машет на нас рукой.

– Да нет, вы не поняли, – говорит она. – У меня есть икона любимая с Николаем Угодником. Она небольшая совсем, и я ее часто с собой носила прямо в сумке.

Макар рядом со мной очень старается не закатить глаза.

– Так вот, – продолжает бабушка. – Эту икону я потеряла много лет назад. Вот исчезла и все! Как сквозь землю провалилась. Думала, отвернулся от меня чудотворец. А сейчас, представляете, приснился мне. Стоит такой грозный и говорит «зачем ты меня в коробку с этими стекляшками засунула?». Ну я и поняла сразу, что он в коробке с елочными шарами на антресолях.

– Мы ведь много лет елку не ставили… – шепчу я, прикрывая рот ладонью.

Прекрасно помню, как бабушка всю квартиру перерыла в поисках своей иконы. Всю мебель от стен отодвигали тогда в надежде найти пропажу.

– То-то и оно! – говорит бабушка. – Уж не знаю, как я его туда сунула, но помяните мое слово – там он, голубчик мой!

Конечно, – соглашается Макар, – мы с Ясей сегодня же съездим и проверим.

Попращавшись с бабушкой, решаем не откладывать дальнюю дорогу.

Так что Макар ведет нас на обед в ресторан, после которого мы сразу должны поехать в нашу старую квартиру.

Очень уютное место. И совсем не современное. Старая, но явно дорогая мебель создает какую-то особую атмосферу. С того места, где сели мы, виден большой концертный рояль в центре зала.

– Не знаю, почему ты мне не веришь, но я люблю слушать живую музыку, – говорит Макар, сообщив официанту наш заказ. – Это ресторан моего друга. И здесь по пятницам и субботам играют отличные пианисты.