Текст книги "Ты моя девочка. Смирись (СИ)"

Автор книги: Зоя Астэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Спускаемся по ступенькам вниз, и Макар как будто отмирает.

Рычит, выдергивая свою руку из моей.

Тут же больно хватает меня за предплечье и тащит к своей машине.

– Значит, поиграть со мной решила, да? – спрашивает он. – Че, понравилось тебе у Кота, Ясь?

Макар открывает пассажирскую дверь и буквально запихивает меня в салон.

Сам садится за руль и заводит двигатель.

– Может, хочешь уйти от меня к нему?

– Макар, – я стараюсь подобрать слова, чтобы снизить градус агрессии, – я просто…

– Ничего не просто! – орет он, вжимая педаль газа до упора. – Я вижу ты еще ничего не поняла. Это не страшно. Я объясню тебе, что значит быть моей, Ярослава.

45

Макар гонит на огромной скорости, игнорируя и светофоры, и предупреждающие сигналы других водителей.

Мне кажется, он вообще не видит дороги.

– Ты нас убьёшь, – ору я на него.

– Это ты меня просто убиваешь, Ясь – злится Макар. – Какого хрена ты устроила? Правильно я тебя запер. Теперь вообще наручниками к кровати пристегну. Посидишь так месяц – другой, может, поумнеешь немного!

– Только попробуй, Быков, – я тоже завожусь. – я тебе этого никогда не прощу! Это не я, это ты с ума сошел. Ты же чуть не убил Сашу! А, может, и убил. Зачем так звереть?

Макар бьет ладонями по рулю, и машина виляет в сторону.

– Блядь, не говори мне ничего про Сашу, хорошо? – рычит он. – Какого хрена ты поперлась к нему? Ты разве не видела, что он на тебя слюни пускал? Или на это и рассчитывала?

– Ты несешь какой-то бред.

– Бред, это видеть твое разбитое лицо и гадать, кто пытался залезть к тебе в трусы! Не лучший ли, мать вашу, друг? Нет, Яся, я посажу тебя под замок до конца твоих дней. Я вытрахаю из твоей хорошенькой головки даже мысль о том, чтобы кинуть меня.

– Ты не можешь заставлять меня жить с тобой силой!

Я так зла. Я снова почти ненавижу Макара и не хочу возвращаться в его дом. Зачем я ему позвонила? Это было глупо. Меня трясет от злости и обиды.

Нашла, называется, защитника на свою голову.

– Останови машину! – требую я. – Я хочу выйти!

– Ну все, Ярослава, – пальцы Макара на руле трясутся. – Ты сама напросилась.

Я вскрикиваю, когда Макар резко крутит руль, и машина входит в поворот на большой скорости.

Нас заносит, но Макар выравнивает автомобиль и снова до упора жмет на педаль газа.

Мы съехали с шоссе на дорогу поменьше.

Здесь нет ни фонарей, ни зданий, ни заправок.

Только темный лес по бокам от дороги.

– Куда мы едем? – мой голос дрожит от возрастающего страха.

– О, нам сюда!

Макар снова резко поворачивает руль, сворачивая на грунтовую дорогу прямо в лес.

– Отвези меня домой! – требую я.

Макар резко останавливает машину и глушит ее вместе с фарами.

Мы оказываемся в полной темноте ночного леса, и противный холодок пробегает по моему позвоночнику.

– Макар, что…

– Выходи из машины!

– Зачем?

Макар рывком открывает свою дверь и выходит сам.

Вжимаюсь в сидение, когда он обходит машину и дергает мою дверь.

Хватаюсь руками за ткань под собой, но это бесполезно.

Макар с легкостью выволакивает меня из салона.

Я спотыкаюсь и падаю на колени. Пытаюсь отползти в темноте, но грубые руки хватают меня под мышками и поднимают вверх, ставя на ноги.

– Пусти, – кричу я, отбиваясь. – Прекрати, мне это не нравится!

– А что тебе нравится, Яся? – орет на меня Макар. – может, тебе хочется обратно, на колени к Коту?

Он словно обезумел.

– Нет! – кричу я, когда Макар грубо толкает меня к своей машине.

Прижимает грудью к капоту, заставляя нагнуться. А сам вдавливается сзади бедрами в мою задницу.

– Я буду объяснять столько раз, сколько это потребуется, – хрипло рычит Макар, дергая мои джинсы вниз. – Ты моя. Ты не можешь уйти, если я не разрешил. Ты не можешь поехать на хату к другому мужику, Яся.

Сквозь джинсы чувствую твердый член, прижатый к моей заднице, и понимаю, как именно Макар собрался мне объяснять.

46

Я лежу, прижатая грудью к холодному металлу капота. Ладонь Макара давит на мою спину с такой силой, что трудно даже вдохнуть.

Вокруг так темно, что я не разглядела бы его лица, даже если бы могла на него обернуться.

Макар не двигается. Он будто замер, прижавшись ко мне.

Дышит тяжело.

Мне кажется, что его дыхание – это сейчас самый громкий звук в лесу.

Его дыхание и мои всхлипы.

Я дрожу от страха и холода. Пытаюсь морально подготовиться к тому, что сейчас случится без моего согласия.

Но Макар ничего не делает, просто держит меня, будто его поставили на паузу.

– Разреши мне, – хрипло с надрывом произносит он наконец.

– Что?

– Разреши мне трахнуть тебя! – говорит Макар.

Мне требуется время, чтобы понять, о чем он.

– Нет! – говорю твердо.

– Яся…

– Нет!

Повторяю со стальными нотками в голосе. И чувствую себя при этом укротителем в клетке с диким тигром.

– Я не разрешаю! Отпусти меня!

Еще какую-то бесконечную секунду рука Макара продолжает давить на мою спину, а потом он отпускает. Отходит на шаг назад в темноту.

Вдыхаю наконец полной грудью и легкие болезненно наполняются кислородом.

Отталкиваюсь дрожащими руками от капота и разворачиваюсь лицом к своему тигру.

Лицо Макара скрывает от меня ночь.

Он стоит здесь в темноте, совсем рядом. Застыл неподвижным сумрачным демоном, готовым сожрать мою душу, если позволить.

Но я не позволю.

Не разрешу ему утянуть нас в темноту. Нам там не место. Ни мне. Ни ему.

С неба на нас начинают падать редкие капли дождя. Одна из капель падает мне на нос. Я слышу, как начинающийся дождь тихонько стучит по машине.

Протягиваю к Макару руку. Дрожащими холодными пальцами касаюсь его мокрой щеки. Кожу колет отросшая щетина, и я наслаждаюсь этим.

Опускаю свою руку ниже и нахожу его ладонь. Пальцы Макара сжимают мои. Немного больно, но в то же время приятно.

– Домой? – спрашиваю я.

– Да, – соглашается он.

Ведет меня за руку к пассажирской двери. Помогает сесть, будто вовсе не он пять минут назад выволок меня оттуда силой.

Дождь усиливается. Когда мы выезжаем обратно на трассу, уже настоящий ливень барабанит по лобовому стеклу так, что даже дворники не справляются.

А меня трясет. Не знаю от чего. Дрожу всем телом. Может, от холода, а может, от пережитого стресса.

Макар включает печку на максимум, и в лицо мне ударяет поток горячего воздуха.

Его тоже трясет.

Мы вместе словно в ледяной колодец окунулись. Такой колодец, в котором смываются маски и иллюзии.

Что нам дальше с этим делать?

Макар разгоняет машину, но к счастью не до такой скорости, на которой он мчал из дома Кота.

Во мне как будто выключили эмоции. Нет больше страха или злости. Нет обиды.

Осталась только спокойная пустота.

Все еще напряженный, словно окаменевший Макар погружен в свои мысли.

Мне кажется, что мы так и поедем до самого дома в тишине, но я ошибаюсь.

– Я тебя люблю, – говорит Макар, глядя на дорогу перед собой.

Я поворачиваю на него голову.

Рассматриваю так хорошо знакомые мне черты. Твердую линию подбородка. Плотно сомкнутые губы. Прямой широкий нос. Глаза, в глубине которых вижу столько боли и силы.

– Я знаю, – шепчу в ответ.

Кажется, дождь пробрался в машину, потому что мои щеки снова мокрые.

Я вытираю их ладоням снова и снова.

– Черт, держись! – говорит вдруг Макар, выкручивая руль.

Я слышу сигнальный гудок другой машины, и в наше лобовое стекло ударяет ослепляющий свет чьих-то фар. Кого-то из встречного потока заносит на полосу перед нами. Макар дергает рычаг коробки передач и снова крутит руль уже в другую сторону.

Нашу машину несет по скользкой дороге боком.

Свет чужих фар вместе с оглушающим воем проносятся мимо, а мы продолжаем неуправляемо мчатся вперед.

Поворачиваю голову в свое боковое окно и вижу, как мы несемся к повороту. Дорога уходит вправо, но уже понятно, что мы не сможем повернуть.

К счастью других машин рядом нет, но там впереди на обочине нас ждет столб. И мы несемся к нему навстречу, бессильные что-то изменить.

– Держись! – велит Макар, словно это может что-то исправить.

Я хватаюсь одной рукой за ручку над своей головой, а другой накрываю его ладонь на руле.

Отворачиваюсь от окна, в котором на нас летит неизбежная смерть.

Хочу смотреть на Макара.

Собираюсь попросить его не хмурится так, ведь это уже не имеет смысла, но не успеваю.

От удара меня швыряет из стороны в сторону. Я пристегнута, как и Макар. Думаю, если бы не это, то нас просто выкинуло бы из салона.

Машину кружит, и я чувствую боль сразу везде. В голове страшный звон, а вокруг темнота. Сознание то уходит, то возвращается короткими вспышками.

Но главное – я не могу найти его руку.

47

В себя прихожу не с первого раза.

Темнота не отпускает, и я как будто выныриваю из нее, ухватившись за чьи-то голоса в моей голове. А потом опять соскальзываю в забвение.

Покоя в этом бесчувствии нет. Меня мучают вспышки воспоминаний. Чьи-то крики и боль.

Сжигающая душу беспомощность. Я так хочу найти в этой темноте того, чью руку нельзя отпускать. Но его нет в моем личном мраке. И ребенок. Если он есть, то как мне его защитить, когда я сама не могу пошевелить даже мизинцем?

Звуки чьих-то голосов возвращаются время от времени. И я стремлюсь к ним.

Я знаю, что должна очнуться, но у меня не выходит. Темнота вокруг похожа на клетку.

Но однажды все меняется, потому что я нахожу его руку. Чувствую его ладонь, сжимающую мои пальцы, и в душу приходит умиротворение.

Затем к его руке добавляется голос.

А через какое-то время появляется свет. Я чувствую сквозь закрытые веки, что если открою глаза, то там не будет темно.

Стараюсь изо всех сил. Это сложно. Ресницы будто склеены намертво.

Но в конце концов у меня выходит.

Щурюсь от неприятных ощущений. Перед глазами все плывет, и лампа на потолке пляшет из стороны в сторону.

Я все еще чувствую его руку, и поэтому хочу пошевелить пальцами. Дать знать, что я пришла в себя.

У меня выходит не с первого раза. Тело словно чужое, и мне заново приходится учиться им управлять.

Но в конце концов у меня выходит.

Рядом что-то шуршит. Затем пропадает свет. И я с опозданием пониманию, что это склоненная надо мной голова Макара заслонила лампу.

– Ты очнулась.

Его голос хриплый и усталый. А на лице красуются фиолетовые кровоподтеки.

Даже не пробую ничего ответить. На это точно не хватит сил.

Просто чуть сжимаю пальцы, чтобы почувствовать лучше его ладонь.

Очень скоро я снова засыпаю. А когда просыпаюсь, то Макар сидит у моей постели.

Так происходит несколько раз. И с каждым разом я все больше начинаю понимать, что произошло.

Мы попали в аварию и теперь находимся в больнице.

И если в первые эпизоды пробуждения я почти ничего не чувствовала, то теперь боль просыпается и засыпает вместе со мной. Сильнее всего беспокоит правый бок немного ниже груди.

Мне колят иголкой в вену на руке, и боль стихает. А потом неизменно возвращается.

– Привет, – говорю я Макару, когда снова открываю глаза.

Произносить слова тоже оказывается неприятно. Они словно царапают горло.

– Привет, – повторяет Макар с нежной улыбкой.

Он проводит рукой по моим волосам у лица и вздыхает.

Хлопает дверь, и к кровати, на которой я лежу, подходит женщина в белом халате.

– Замечательно! – она поправляет на носу очки и быстро записывает что-то в папку, которую принесла с собой. – Как вы себя чувствуете, Ярослава?

– Бок болит.

Доктор осматривает меня, проверяя рефлексы.

Довольно улыбается и добавляет что-то еще к своим записям.

– Вам очень повезло, – говорит она, закончив с записями. – Одно сломанное ребро и сотрясение мозга. Скоро будете бегать. Далеко не всем так везет.

Она переводит взгляд на Макара и снова поправляет очки на носу.

– Хотя вот ваш водитель вообще отделался синяками и всего лишь парочкой швов. Невероятный везунчик.

Хочу спросить о самом важном. О том, отчего в страхе сжимается сердце.

– Возможно, я беременна, – решившись наконец, говорю я.

Я вижу, как мрачнеет лицо врача и пониманию, что ничего хорошего не услышу.

Она снова поправляет свои очки и молчит так чертовски долго, что я думаю, что сойду с ума.

– Вы были беременны, – говорит наконец она. – Когда мы это поняли, то сделали УЗИ и, мне очень жаль, но сердцебиения нет.

Чувствую, как Макар сильнее сжимает мою ладонь, но он не в силах отогнать холодный мрак из моей души.

Мы потеряли ребенка. Как же теперь с этим жить?

– Ты знал? – спрашиваю Макара.

– Да, мне уже сообщили, пока ты не приходила в себя, – отвечает он, и я вижу слезы в его глазах.

В этот день я плачу не переставая.

Не реагирую на утешающие слова Макара. Не замечаю его ухода.

Просто пытаюсь осознать, что у нас было, но мы не смогли сберечь.

Это просто убивает меня. Раздирает душу на части.

Эта боль не сравнится со сломанным ребром. Думаю, она теперь со мной навсегда.

– Ты была права, – говорит Макар, вернувшись на следующий день, – Я не должен был заставлять тебя быть со мной. Прости за это и за всё. Я сделал только хуже. Ты имеешь право жить без меня. И теперь я вижу, что тебе так действительно будет лучше.

Он ставит на стол рядом с моей кроватью огромный букет белых роз.

Когда он смотрит на меня прежде чем уйти, я вижу бездну настоящей агонии в его взгляде.

Аромат роз заполняет мою палату. Я лежу уже в одиночестве и пониманию, что эти цветы буду ненавидеть всю оставшуюся жизнь.

– Сегодня нужно сделать чистку, – говорит мой врач, зайдя очередным утром ко мне на осмотр. – Помните, мы говорили об этом?

Я чувствую себя уже гораздо лучше физически. Она была права, я быстро иду на поправку. И я помню, как накануне она объясняла мне, что нужно очистить полость матки от погибшего плода. Иначе все закончится воспалением.

– Но перед этим положено сделать еще одно контрольное УЗИ, – объясняет доктор.

В специальном кабинете я ложусь на кушетку. Другой доктор сидит рядом со мной на крутящемся кресле и смотрит в большой монитор аппарата УЗИ. В меня вводят специальный датчик.

– На таком маленьком сроке смотрим интровагинально, – комментирует врач.

Одной рукой она держит датчик, а другой стучит по клавишам. Я вижу, как на экране меняются черно-белые картинки.

Она смотрит долго. Включает какой-то странный шум несколько раз подряд.

– Ярослава Дмитриевна, скажите: вы хотели этого ребенка?

– Да, – отвечаю я.

Не понимаю, зачем она задает такой жестокий вопрос.

– Тогда у меня для вас хорошие новости, – с улыбкой произносит доктор. – Поздравляю вас! Сердцебиение есть. Просто срок еще слишком маленький, и на предыдущем УЗИ его не услышали. Так бывает.

48

Макар больше не приходит ко мне в больницу и не звонит.

Мои вещи вместе с телефоном он привез в палату, пока я еще была без сознания.

И теперь у меня есть время подумать без давления.

Я могу жить дальше, как мне захочется.

Могу выбрать свое будущее сама.

Когда открываю мобильный банк в телефоне, то от удивления чуть не роняю сотовый на пол.

На моем счету лежит весьма внушительная сумма. В истории операций вижу, что несколько дней назад на мою карту был сделан перевод от Макара Андреевича Б.

Что ж, этих денег мне хватит на новую квартиру для нас с бабушкой в более благополучном районе. И еще на несколько лет жизни останется.

Получается, я могу не беспокоится о деньгах по крайней мере до того, как мой малыш пойдет в сад.

А Макар даже не знает, что обеспечил безоблачное младенчество своему ребенку.

Нас с бабушкой выписывают почти одновременно, и мы возвращаемся в нашу квартиру.

Странно снова здесь оказаться. Кажется, что всего того, что произошло со мной после встречи с Котом, на самом деле не было. Как будто это был сон.

Однако во мне растет вполне физическое подтверждение реальности моих отношений с Макаром Быковым.

И меня до сих пор время от времени тошнит по утрам.

В женской консультации после целой кучи анализов сказали, что с ребенком все хорошо. Мой малыш жив и развивается соответственно сроку.

Я правда рада, что у меня будет ребенок от Макара. Как бы ни сложились наши отношения, крошка внутри меня – это плод нашей любви.

Мне кажется, я сильно изменилась за последнее время. Выросла, что ли.

Теперь я вижу, что не жила последние восемь лет, а трусливо пряталась в своем горе.

Но теперь у меня есть силы жить настоящим, а не прошлым. Не винить ни себя, ни кого-то другого.

Я даю себе ровно месяц.

Четыре с небольшим недели размеренной жизни.

С бабушкой мы говорим о моей бедовой личной жизни только однажды.

– Макар всегда был сложным мальчиком, – говорит она, расправляя клубок зеленой пряжи на своих коленях.

Мы сидим в нашей комнате. Я пытаюсь читать в телефоне статью об этапах здоровых родов, а бабушка вяжет, кажется, новый свитер.

– Жизнь никогда не была с ним ласкова, – добавляет ба. – Другие бы на его месте сломались.

Я уже рассказала ей о том, что беременна. И что Макар «отпустил» меня тоже рассказала.

Бабушка отнеслась к новости о будущем правнуке философски. Сказала, что, как минимум, рада будет до этого дня дожить. А еще с улыбкой добавила, что не удивлена.

– Его слишком сильно заносит, – жалуюсь я, имея в виду Макара.

– А я и не говорила, что жизнь с ним будет легкой. Рядом с таким мужчиной нужно быть сильной. Не каждая справится. И я тебе его вовсе не сватаю. Хотя, поздно, конечно, говорить о том подходите ли вы друг другу, когда вы уже ребенка заделали.

Бабуля хмыкает.

– Как-то уж умудрились состыковаться, не так ли? – посмеиваясь, говорит она.

Я закатываю глаза.

– Ты ведь расскажешь ему, что ребенок будет? – строго спрашивает бабушка.

– Конечно, – успокаиваю я ее. – Вот только еще не решила когда.

Бабушка ворчит немного, советуя не тянуть. И я, конечно, послушно киваю.

Разумеется, я не стану затягивать. До восемнадцатилетия нашего малыша уж обязательно сообщу папочке о сыне или дочери.

– На следующей неделе я уезжаю, – говорит ба, выдергивая меня из фантазий.

– Куда? – удивляюсь я.

– Ярослава, – бабушка смотрит на меня с укором. – в каких облаках ты витаешь? Я ведь уже рассказала тебе, что Макар оплатил мне курс реабилитации в специальном центре. Там прекрасное тихое место. Вокруг природа. И лететь всего ничего. Ты меня не слушала?

– Извини, ба. А давно ты говорила с Макаром?

– Позавчера. Не бойся, твой секрет я ему не выдала, хотя очень хотелось. Я сказала, что если он перестанет мне звонить из-за ваших разногласий, то я лишу его своего благословления. Так что он звонит раз в неделю в одно и то же время. Наверно, напоминание себе на телефоне поставил.

Бабуля смеется, доставая из корзины на полу новый моток пряжи.

– У меня есть к тебе просьба, – добавляет она. – Пока меня не будет, найми, пожалуйста, кого-нибудь, кто вынесет наше пианино на помойку.

– Что?

Не верю своим ушам. Не может быть, чтобы она решила с ним расстаться. Этот инструмент появился в этом доме еще до моего рождения.

– Я давно не преподавала, – говорит бабушка. – А оказывается, есть еще парочка человек, которые хотят брать у меня уроки. Но этот инструмент уже отжил свой век. Его просто невозможно настроить. Я давно откладывала немного с пенсии и теперь хочу купить что-то не такое дряхлое как я. Покупку нового я тебе не доверю. Но освободить место от этой рухляди, – бабушка машет рукой на пианино, стоящее у стены, – пока меня не будет, ты в состоянии. К тому же я боюсь, что не справлюсь с чувствами, если его будут выносить при мне.  К н и г о е д . н е т

Когда через неделю бабушка садится в такси, чтобы добраться до аэропорта, я возвращаюсь в нашу квартиру и с сомнением кошусь на громоздкий инструмент.

Есть у меня одна идея.

И, похоже, сейчас для нее самое время.

Я достаю свой сотовый и набираю телефон Саши.

– Привет, Кот, – бодро говорю, дождавшись, когда он возьмет трубку. – Наверно, ты посчитаешь это большой наглостью с моей стороны, но мне нужна твоя помощь. Хочу выкинуть одно старое пианино.

49. Макар

Я не видел Ясю уже больше месяца. И это сложнее, чем я думал.

Звоню Таисии Викторовне и расспрашиваю потихоньку об их жизни. Вроде, у них все хорошо.

Сначала я думал, что меня будет клинить. Еще недавно мне казалось, что если Яся уйдет, то это будет конец. Самым правильным решением казалось держать ее полностью под контролем. Ведь так с ней точно ничего плохого не случится. При мысли о том, что с ней что-то может произойти, у меня сносило чердак.

И вот куда нас это привело.

Ничего не изменилось.

Такое ощущение, что близкие мне люди попадают в черный список у судьбы.

Им безопаснее без меня, ведь я обязательно натворю хуйни, и они пострадают.

Яся права – со мной невозможно жить.

Я отпущу свою девочку на свободу. Пусть будет счастлива. Даже с другим.

От этой мысли, мне хочется что-нибудь убить, но я справляюсь с этим.

Я правда люблю ее достаточно сильно, чтобы не ломать.

У нас мог бы быть ребенок.

И это еще одна жертва на моем счету. Еще одна причина для нее никогда ко мне не приближаться.

Пусть она забудет, как страшный сон, мудака, который намотал ее на столб.

Света пришла в себя и подписала документы на развод.

Я оплатил ей еще один рехаб. Такой, из которого сложно сбежать. Говорят, многим помогает.

Новый риелтор нашла покупателя на мой дом.

Я приобрел его до свадьбы со Светой, но выбирали мы его вместе. И все там сделано по ее вкусу. Мне дохуя всего не нравится, так что будет здорово переехать наконец в другое место.

Думал буду бухать, как до встречи с Ясей. Но на удивление не тянет.

Хватит уже. Прошла моя трагичная безбашенная юность.

Пора собирать камни и подводить итоги.

И работать, конечно.

Это у меня никто не отберет.

Правда, сложно обходиться без Саши. Он взял отпуск. А точнее послал меня на хуй, когда я заявился к нему в больницу.

Честное слово, вот за его побитую морду мне почти не стыдно. Какого хера он не сказал, что Яся у него? Так что получил по заслугам.

Поэтому меня сильно удивляет, когда однажды вечером, я вижу на телефоне входящий звонок от него.

– Привет, – говорит Кот. – Ты свободен сегодня? Нужна твоя помощь.

Вот так. Ни «здрасьте», ни «как дела».

– Конечно, – говорю я.

– Отлично, тогда мы заедем за тобой в офис через час.

Супер. Ну хоть этой драной шкуре я еще нужен.

Отпускаю водителя со своей машиной, и в положенное время спускаюсь на парковку.

Кот ждет меня в своей тачке.

Сидит красивый. Зажила его рожа. Поэтому, наверно, и сменил гнев на милость.

Открываю переднюю пассажирскую дверь и залезаю в салон.

– Что за помощь, Саш? – спрашиваю сразу.

– Фига ты вежливый, – возмущается Сашка. – Поздоровался бы хоть. Месяц друга не видел, между прочим!

– Ну здорово! – говорю с усмешкой.

– Так ты и с Ясей поздоровайся, – говорит Саша. – А то невежливо как-то…

На меня как будто ведро ледяной воды вылили.

Поворачиваю резко голову назад и вижу ее. Сидит на заднем сидении. Красивая моя, пиздец.

Тут же меня простреливает догадкой, что если она здесь, в его машине, то вероятно теперь она с ним. И мне снова хочется что-то убить.

Но я, блядь, справлюсь.

Я дал ей свободу.

– Здравствуй, Макар, – она улыбается мне, как старому другу.

Просто и искренне.

– Здравствуй, – выдавливаю я.

– Нам нужно вынести на помойку одно старое пианино, так что понадобится твоя грубая сила, – Саша пихает меня в бок, и я поворачиваюсь вперед, прекращая пялится на Ясю.

– Пианино Таисии Викторовны? – спрашиваю я.

– Да, – тихо отвечает Яся. – Бабушка хочет купить новое, а старое даже даром никому уже не нужно.

Меня кроет от ее нежного голоса. Просто башню сносит. Похоже, я переоценил свои силы.

Если она реально с Сашей, то мне лучше поскорее убраться отсюда, пока не наделал опять нехороших дел.

Но я не сваливаю. Я остаюсь сидеть на своем месте, хрен знает почему.

Кот заводит машину и трогается с места.

Он везет нас в наш старый поселок. И это одни из самых мучительных часов в моей жизни.

Мы едем молча. Все будто проглотили свои языки.

А в моей голове сами собой возникают картинки, на которых моя Яся прижимается к Сашке. Доверчиво смотрит не него, мать вашу.

И я пиздец как ревную.

Когда мы подъезжаем к нашему старому дому, я уже готов наложить на себя руки. Потому что это, блядь, просто невыносимо.

– Вы давайте поднимайтесь, – говорит Сашка, – а я зайду сначала к Сонечке из третьего подъезда. Макар, помнишь, Сонечку?

Нихрена не понимаю, но киваю. Соня Скобелина училась с нами в одной школе вроде бы.

– Так вот, – Сашка улыбается, – мне тут птичка на хвосте принесла, что она развелась недавно. Хочу пойти посочувствовать.

Мы вылезаем из тачки. И я пытаюсь догнать, что тут не так.

Странно как-то валить к другой, когда приехал с девушкой.

Так и продолжаю тупить, провожая взглядом потрусившего к нужному подъезду Сашку.

– Ну что, пошли? – торопит меня Яся.

– Пошли, – на автомате соглашаюсь я.

Иду за ней по лестнице и любуюсь.

Жалко, что уже осень, и в плаще, который на ней надет, не видно задницы. Без этого вид со спины никогда не будет полным.

Она открывает дверь в квартиру, и мы заходим.

Что же ты делаешь, солнышко мое? Зачем подпускаешь к себе зверя так близко?

Я ведь держусь уже из последних сил.

Яся скидывает обувь и свой плащик.

Проходит в комнату.

Все в этой квартире возвращает меня в убогую юность. Когда я дрочил, представляя себе мою крошку.

Похоже сегодня придется вспомнить молодость.

Захожу в комнату, и вижу ее, сидящей на стуле перед пианино.

– Без Саши не справимся, – говорит она, будто извиняется. – Придется его ждать.

– Угу, – говорю я, усаживаясь на диван, который, если ничего не изменилось, служит ей кроватью.

– Хочу кое-что попробовать, – говорит Яся с легкой улыбкой. – Пока вы не унесли пианино… как думаешь, у меня получится что-нибудь сыграть?

– Уверен, что получится, – подбадриваю я ее.

Давай же, милая, отпусти прошлое. У тебя все получится.

Яся поднимает крышку инструмента и робко касается пальцами клавиш. Не нажимает. Просто проводит по ним, будто вспоминая какого это.

Яся решается, и тонкие пальчики давят в нужных местах.

Звучит мажорный аккорд. За ним еще один и еще.

Пальчики Яси порхают над клавишами, иногда сбиваясь и спотыкаясь.

Она забавно пыхтит, делая паузы. Но эта самая лучшая музыка, которую я слышал в своей жизни.

Ты моя песня, Яся. Только рядом с тобой звучит моя душа.

Ярослава вдруг прекращает играть. Прячет лицо в ладонях, и я слышу тихие всхлипы.

Не выдерживаю. Подхожу к своей девочке и обнимаю, притягивая к себе.

– Я смогла, – шепчет она сквозь слезы, – понимаешь, думала уже никогда не получится…

– Ты умница! – я подхватываю ее на руки и сажусь вместе с ней обратно на диван.

Устраиваю ее на своих коленях, словно маленького ребенка.

Держу свое сокровище крепко, и зарываюсь носом в ее распущенные волосы.

Яся больше не плачет. Чувствую, как ее руки обвивают мою шею.

– Ты ведь уже не женат? – спрашивает она.

– Не женат, – с улыбкой подтверждаю я.

Она сама тянется к моему лицу и касается моих губ своими.

Я не двигаюсь. Даю ей шанс передумать.

Но она этого не делает. Несмело целует мои сомкнутые губы. Словно боится моей реакции.

Моя реакция на нее всегда одинаковая. Упирается сейчас в ее бедро. Даже, сука, уже больно.

Отвечаю на ее поцелуй нежно. Хочу насладиться моментом, когда она потянулась ко мне сама. И только потом толкаю в ее рот свой язык.

Яся тихо стонет. Дрожит в моих руках, и это кажется чертовски правильным.

Зверь внутри меня доволен собой.

И я уже готов опрокинуть ее на диван, когда Яся отстраняется.

Я не удерживаю. Пусть моя девочка делает то, что считает нужным.

– Макар, – говорит она, – прежде чем мы займемся сексом, я хочу поговорить.

Заставляю себя кивнуть, хотя, по моему мнению, все обсудить можно и после.

– Но не здесь, – как-то уж чересчур серьезно заявляет Яся.

– А где?

Я согласен пойти с ней хоть к черту. Пусть только задаст направление.

– В твоей квартире, – говорит Яся. – В той, что за стенкой.

50

Макар напрягается после моих слов, но я должна настоять на своем.

Нам нужно пройти через это. Просто необходимо.

Слезаю с его колен и беру за руку.

Тяну на себя, чтобы встал, и Макар поддается. Молча идет за мной.

Отпускаю ненадолго его руку в коридоре, чтобы обуться, и буквально чувствую, как он хочет сбежать обратно в комнату.

Уверенно беру его снова за руку.

– Зачем? – хрипло спрашивает он, когда мы выходим из квартиры на лестничную клетку и подходим к соседней двери.

– Потому что это наше прошлое.

Я срываю остатки ленты, которой была опечатана квартира.

Достаю из кармана ключ и вкладываю в ладонь Макара.

– Ты хочешь поговорить именно там? – я слышу боль в голосе Макара.

И я знаю, что мы должны пойти в эту боль. Время пришло.

– Да, – голос дрожит от переполняющих меня чувств, – открой, пожалуйста, дверь. Это важно.

Макар смотрит в пол на свои ботинки. Не знаю, о чем он думает, но затем он резко вскидывает голову и быстро вставляет ключ в замочную скважину.

С каждым поворотом ключа мой пульс убыстряется.

Не слишком ли это?

Макар дергает дверь на себя. Но этого недостаточно. Чтобы открыть ее ему приходится дергать снова и снова, приложив всю имеющуюся силу.

Когда дверь поддается, то ее скрип режет не только слух, но как будто проходится прямо по сердцу.

Макар стоит на пороге, но я знаю, что нам надо дальше.

Шагаю вперед сама, хотя коленки трясутся.

Здесь все черное. Пол, стены и потолок. Почти нигде не осталось нетронутого огнем или копотью места. Дышать тут до сих пор почти невозможно.

Макар решается и тоже заходит. Под его ногами хрустят обгорелые куски непонятно чего.

– О чем ты хотела поговорить? – резко спрашивает он.

– О том, что это место существует, – говорю я.

Макар трет ладонями лицо с тяжелым вздохом.

– Яся…

– Нет, послушай, – я снова хватаю его за руку и тащу за собой в их с Ариной комнату.

Макар и это мне позволяет.

Вижу, насколько ему здесь плохо. Его буквально трясет, когда он смотрит на обугленные останки мебели. В них ничего не разобрать. Ни одного целого предмета не осталось.

– Это твоя квартира, – говорю я. – Ты жил здесь с сестрой и придурком отчимом…

– Яся, да зачем, блядь, это все? – Макар выдергивает свою руку из моей.

– Затем, что это твое прошлое. Это было, понимаешь?

– Нет.

Макар на грани, я это вижу.

И я намерена увести его за грань.

– Ты не зашел сюда ни разу. Ты проходишь мимо этого места, будто его не существует. Может, это и проще в какой-то степени. Пытаться закрывать глаза на свое прошлое. Но если его не принять, то оно не отпускает. Не дает жить дальше, понимаешь?

– Что я должен принять, Ясь? – резко спрашивает Макар. – То, что здесь сгорела моя сестра? Я это знаю, блядь!

Я киваю.

А Макар хватается за голову и трет пальцами виски.

– Мы с Ариной как обычно легли спать, – начинаю я свой рассказ. – На нас были одинаковые васильковые пижамы, которые бабушка подарила нам на восьмое марта. Мы болтали перед сном о школе и общих знакомых. А потом почему-то стали спорить. Я жалею о каждом слове. Ведь у нашей ссоры не было даже серьезной причины. Я посмеялась над ее новой стрижкой, потому что, когда она делала ее в салоне, то позвала с собой Марину, а не меня. А она тогда сказала, что рада, что скоро вы с ней будете жить в другой квартире, и ей не придется меня терпеть. И я тогда сказала, что я тоже этому рада. Она обиделась и вскочила с постели. Сказала, что лучше будет ночевать с отчимом, чем со мной. И я ее не остановила, понимаешь? Бабушка уже спала. Так что не нашлось никого, кто бы ей помешал уйти. Потом я отошла немного и спохватилась. Стала писать ей на телефон сообщения с просьбой вернуться. Но она не ответила. И в конце концов я сдалась и просто заснула. Не знаю, что меня разбудило, но я сразу поняла, что что-то не так. Почувствовала странный запах. Подумала спросонья, что у бабушки горит что-то на плите. Пошла проверять, и в коридоре заметила дым, пробирающийся сквозь щели вокруг входной двери. Его было немного, и я решила проверить, что там происходит. Когда я открыла нашу дверь, то сразу поняла, что источник в вашей квартире. Дым валил именно от вашей двери. Я вернулась к нам в коридор за ключом от вашей квартиры. Крикнула бабушке, чтобы она вызывала пожарных, а сама побежала обратно. Мне удалось повернуть ключ в замке, а вот открыть дверь было очень сложно. Но все это уже не важно. Даже открыв вашу квартиру, я ничего не смогла сделать. Не смогла зайти внутрь и вытащить Арину.