355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Знамя Журнал » Знамя Журнал 8 (2008) » Текст книги (страница 7)
Знамя Журнал 8 (2008)
  • Текст добавлен: 12 октября 2016, 01:15

Текст книги "Знамя Журнал 8 (2008)"


Автор книги: Знамя Журнал


Жанр:

   

Публицистика


сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Но для женщин он оставался генералом. И плюс его привлекательный крепкий лысый череп… Он оказался легкой добычей. Ко второму году войны генерала выбрала (приглядела где-то в краткий его отпуск) и женила на себе некая бойкая молодушка. Хорошенькая москвичка… Лена… Она была не против, чтобы он продолжал воевать в Чечне. Но при этом он должен был построить дачу под Ростовом, в которой бы она проживала, когда в Москве холода. И к солнышку ей там будет поближе. И к генералу.

Ростов – город южный, от Кавказа по российским меркам неподалеку. Редко, но генералу удавалось прикупить и послать туда с машиной стройматериалы. Но ему так и не удалось найти и послать туда пару вялых солдатиков, чтобы поработали лопатой и ломом… Стройка шла еле-еле. Так что молодуха-жена генерала подталкивала… Звонками… Наездами… Требованиями денег… Угрозами уехать одной на лето к морю. Генерал Базанов за свою активную молодую жену, конечно, волновался, но с некоторых пор как-то не слишком. Как-то с ленцой… И кое-что, на пять копеек, для строящейся дачи сделав, тотчас расслаблялся. Причина в том, что постаревший вояка уже погрузился в историю горских народов. А это навсегда. Наркотик.

Но зато хобби дало ему лицо, генерала Базанова теперь все знали. Как оказалось, военная косточка сломалась по-особому. Возник читающий генерал. Возникло нечто… Да и почему бы некарьерному генералу не читать книжки?.. После кофе… Или даже до кофе… Приставленный к генералу прапор Геша так и подавал ему с утра – в заведенном порядке:

– книги, намеченные к прочтению еще со вчерашнего вечера,

– кофе,

– письмо от женушки Лены.

Исторически-исследовательское (по его собственному выражению) чтение, как в огне, переплавило характер вояки – притом в самую лучшую сторону. Это было уже больше, чем хобби. Генерал отлично гляделся. Легко!.. Он был совершенно счастлив. Он был безумно говорлив. Он был мил и добродушен. И не подумать, что этот миляга когда-то атаковал “льва пустыни”.

Все отчеты в штаб стряпал Базанову его быстрый Коля Гусарцев.

Гусарцев (а иногда и я) – мы пользовались его чином, его громким голосом. Не самое плохое прикрытие! В счет начальствования над Колей генерал иной раз помогал и мне, выручал. Где-то что-то скажет… Кому-то звякнет по службе… И будет тебя защищать – глупо, но зато шумно. Сделать он мог мало, но кричать-то он мог. Тряся генеральскими погонами и багровея лицом. И еще как кричать!.. Что такое! Как такое можно?!. Офицера в обиду не дам! Это мой, мой офицер!

Базанов распекал прапора, который не подсказал нам, где генеральский домик:

– Что ты себе позволяешь! О чем ты думал… Задумчивый, да?.. Ты должен был бегать и шустрить! уже на перекрестке!.. и показать майорам, где я живу!

Он распекал, орал с таким неподдельным гневом, как будто столкнулся с неслыханным непослушанием. Орал, нет-нет и зорко поглядывая на жарившееся на огне мясо. Но именно так орут добряки. И прапор это отлично знал. Для здоровья. Для прочистки горла. Пусть всласть поорет!.. Прапор Геша нам даже подмигивал.

Обмахивая картонкой мангал, отгоняя сизую гарь, генерал тем же своим шикарным баском окликнул побежавшую приодеться жену Лену – мол, мясо готово, дорогая… Возможно, знак. Мясо готово!.. Чтобы жена вышла во всей красе. Чтобы жену Лену нам наконец показать.

Нам сразу стало хорошо. Действительно, молодка и красотка. И такой чистенький домик, удобный. Куда мы попали!.. Участок небольшой, но какой ухоженный. А шагах в десяти от веранды – под раскидистым грецким орехом – генерал Базанов саморучно делал шашлыки. Умел же и хотел для гостей!

Выслушав мою благодарность за ж-д билет и помощь, генерал поинтересовался:

– Меня, Саша, тоже просят… Мотострелки… Хотят приборы ночного видения. Как там у вас?

– Ночников нет, – отвечал я.

– А для вертолетов? Авиатопливо?

– Керосина нет.

Я отвечал машинально. Нет, нет и нет. (Меня не упрекнуть в чрезмерной уступчивости.) Генерал в околовоенных делах не значил. Никто и ништо. Просто офицерский треп меж собой. Дружеский… Не более того… Кому слить оставшийся керосин – я и сам найду.

– Что?.. Нет? – вопрошал он с заметной важностью.

– Нет.

Генерал округлил глаза. Надул щеки. Желая круто выглядеть в глазах жены. А я косо увидел Гусарцева – Коля восхищался моими спокойными “нет”.

Уже не зная, что дальше придумать, генерал Базанов нарочито грозно заблажил, обращаясь к жене.

– Ну, ты подумай. Ты хоть возмутись, Ленка!.. Что себе стали позволять интендантские мыши! Ленка?.. Ты слышишь?!

Молодая женщина слышала и погрозила мне пальчиком. С улыбкой, конечно.

– Эти складари, Ленка, они зажрались… Далеко не каждый офицер имеет мобильный телефон. Даже штабной офицер не каждый! А у него их два. Угадал, Саша, а?

Он угадал. (Но он не знал еще о нескольких мобильниках. Его бы хватил удар. Я раздал их чеченским крестьянам. Которые живут на интересных для меня перекрестках дорог.)

– Два мобильника!.. Один для дел, другой для женушки, поворковать! Плохо ли?

Молодая женщина продолжала с улыбкой грозить мне пальчиком. Впрочем, мысли ее уже забежали вперед:

– Идемте на веранду… Что мы тут дым глотаем!

И тотчас генерал Базанов ей в подхват (и с важностью в голосе):

– Да, да, друзья, шашлыки готовы!

Однако же, говорун, добавил и в сторону жены Ленки:

– Мы глотаем боевой дым, дорогая. Здесь всякий наш дым – боевой.

Шутки генеральские!

Надо было выпить, а генерала не замечать… Ведь я отлично понимал, что Базанову ничего не надо. Ни мотострелки не нужны… ни приборы видения… ни керосин… Ни даже шашлыки! Ничего, кроме как малость покрасоваться перед молодой женой. Что тут зазорного?.. Она завтра уезжает. Редко здесь бывает… Просто генеральский треп на виду у милой молодой женушки! Я мог с ним хотя бы поболтать об авиатопливе. Так он считал. Цена-то две копейки.

Тем более что старый генерал был гостю искренне рад и чуток. Он заметил, что недосып сводит мне скулы.

– Надо высыпаться, Саша. Выглядеть свежее. Жить свежее.

– Вам удается? – спросил я.

– Еще бы!.. – и он громко засмеялся, загоготал. Его жизнь и впрямь удалась, жизнь посвежела. Старик ведь никуда вверх не лез, карьеры не делал. Он никого не подсиживал. Не воровал. Мало ли этого?.. Просто жил жизнь… Читал книги о горцах… Любил порассказать.

Он и за шашлыками, когда сели все вместе, не заткнул фонтан и громко разглагольствовал о цвете хорошо прожаренного мяса. Явно ради женушки… Говядина парная, господа офицеры… Баранина… Можно на ребрышках!

Но что нам с Колей цвет его шашлыков! Что нам его багровые угли! Подернутые пеплом!.. Нас манил цвет кофточки молоденькой генеральши, приехавшей к нему вместе со всеми радостями жизни. Да, да, и с кокетливым недовольством этой жизнью… По поводу той самой дачи под Ростовом!.. Ужас, ужас!.. Недостроена, а уже разрушается. Отвратный забор. Крапива в рост… Представляете?.. Все запущено… И даже автоматика въездных ворот. Воротца кнопкой кое-как открываются, но уже без музыки! Единственное, что радовало… Там была музычка из “Крестного отца”.

И вообще жена Ленка жила свою жизнь, оказывается, скучновато. Без изюминок… Но ведь хороша красотка! – мигнул мне Гусарцев.

Ведь хороша!.. Зайчик! Заливистый молодой смех и легкое, но очень точно направленное на нас кокетство – на офицеров в самом соку. В то время как ее симпатичный старый хрен запал на жареное мяско. Грыз шашлык так, что задевал зубами шампур. Скрежетал… Вздыхал! Какое мясо!.. Особенно с Гусарцевым она кокетничала. Генерал грыз шампур, но все видел. Он понимал в женщинах. Понимал и улыбался. (Генерал раздразнивал ее нами. Неплохо придумал… Завтра ей уезжать. Но нынче ночью она генералу отработает наши жадные армейские взгляды.)

Я думаю, ей тридцать, а может, и тридцать пять. Это как смотреть!.. Можно смотреть до выпивки, а можно уже поддавши. Меж грудей висюлька. Серебристая. С некоторой натяжкой висюлька могла сойти за полумесяц. Оберег. В плену у горцев будто бы помогает. Я успел подумать… мелькнуло… что жена Лена и насилованная-перенасилованная солдатская матерь Анюта ровесницы… Почти!.. Анюта была старше Лены лет на пять, а виделось – на все двадцать пять.

Домашний зайчик!.. Женушка!

Вставала из-за стола, чтобы принести салфетки. И чтобы показать попку. Аккуратную, в обтяжку… Ах, и задница. Я бы ее съел вместо шашлыка. А ведь я мужчина сдержанный, очень сдержанный, не бросаюсь. Я бы ее сначала помял, помял нежно… Потом бы съел… Я почувствовал, что пьянею. Водка фирменная… Я бы съел и ее попку, и ее дачу с безмузыкальными воротцами… Я делал вид, что смотрю на салфетки (тоже в цвет ее кофточки) – я и смотрел на салфетки! – но в том же направлении были ее бедра. Бедра приближались. Мягкие. И мягко мускулистые… Я был как завороженный… Для меня ее московские бедра и ее донская дачка под Ростовом вдруг стали как одно, и это одно я мог съесть одним разом. Да-а… Уже крепко набрался.

Я подсказал себе – попка у меня есть дома. Не хуже попка. Ничуть не хуже… Там, в России, на берегу большой нашей реки… Жена… Женушка… И тоже строящийся дом-дача… Вот что втайне меня возбуждало: та попка и та дачка. Нормально и дистанционно возбуждало… Но мое то было слишком далеко. А чужое то было рядом. Руку протянуть… Что тут хитрить!.. Эта жадность не перегорает. Ни в строю. Ни в госпитале. Ни, я думаю, в зловонном зиндане.

Прапор Геша принес чай… Очень кстати. Генерал еще не начал о Чечне, о горцах, но мы же знали, что нам не избежать… на нас вот-вот обрушится водопадом. Обязательно… Плата за ужин. За визит. За наши взгляды на обтянутую попку… Счет серьезный.

Вот-вот, и его рассказ рванет, как фугас. И бесконечными осколками – исторические справки… Цитаты… Цифры… Факты… Легенды, мать их!

Но пока что был шашлык – сочная преамбула застолья. (Опытный говорун, он не хотел так уж сразу шевелить снег в горах. Придерживал лавину.) Генерал давал нам с Колей сколько-то порезвиться. Он давал нам погрезить о попке… Удав… Нам ведь придется выслушать все. Он знал, что я, майоришка Жилин, уже никуда не денусь. Не спрячусь. Ни в какую норку… По-видимому, он поначалу играл с жертвой.

А для затравки генерал Базанов начал с кой-чего издалека… ну, так… вообще. Он сам только-только узнал – вычитал, как наши горцы гадают по руке. Ого! Это самобытная техника. Это вам не цыгане!.. У горцев особая проницательность… А какое фантастическое прочтение линий. Заметьте, у всякого горца столько опасностей, включая кровную месть! И ведь всегда кинжал, всегда пуля… Всегда из-за угла… Вернее, из-за горы!

– Тем поразительнее, что горцы так точно угадывают длительность чужой жизни. Правильнее сказать, краткость ее… Верите?

Мы верили.

– Одновременно горец учитывает знаки зодиака! Я думаю, это от древних греков… Греки прошли вдоль Кавказа валом. Как цунами… Греки завоевали здесь все, вплоть до персов. Да и персов на закуску.

Генерал тут же прибегнул к показу. Он не мог ждать и терпеть. Он начал с прапора Геши. Он, видно, гадал Геше много раз. Домашний тренинг… Прапор к своему сроку жизни (немалому) был уже совершенно равнодушен.

Генерал стал хватать наши руки. Колебался… Выбрал Гусарцева. Крутил его ладонь. Ощупывал линии.

– Так… и вот так, – мысленно рассуждал он. – Ага!.. Вот оно!

И майору Гусарцеву срок был также отпущен щедрый. Можно жить!.. Горцы не ошибаются и на полгода!

Генерал взял мою руку… Глянул мельком… Отбросил… Возможно, гадать ему уже надоело. Плевать на будущее. Хотелось назад… назад! Генерала Базанова манила зияющая бездна прошлого – он уже хотел мыслить столетиями. Уже хотелось в глубь веков.

Он потянулся к вину, взял и открыл нам бутылку. И тут же забраковал. Взял другую… Эта получше!.. И все-таки вспомнил, что мне не погадал. Мою руку взял с запозданием и опять с колебанием… Это было заметно. Он вдруг стал гадать традиционно… Водолеи, рыбы… Раки, мать их!.. Александр Сергеич… Саша, тебе я не стану гадать… Почему?.. Я слишком волнуюсь. Ты мне потом и капли горючки не дашь, ха-ха-ха!.. И ты никогда не дашь мне хотя бы пару солдат, чтобы поработать в Ростове…

Он мял руку, но так и не стал гадать. Возможно, жизнь майора Жилина получалась недолгая, и сказать мне о сроке он попросту трусил. Не портил мне вечер. Бывает же так, что здесь, в Чечне, жизнь совсем короткая… Война!

Генерал смолчал и поскорее отвлекся, чтобы разлить вино по пиалушкам.

И наконец вот оно!.. Генерал Базанов напрямую завел о Чечне, о горцах. Уже надолго. Уже навсегда.

Сначала, кажется, древние обряды. Жертвоприношения… Войны… Герои… Но по-настоящему и страстно (и без малейшего разгона!) генерал взорвался на идолах, что правили жизнью всякого горца до единобожия.

Несколько богов-идолов. Дяла (у чеченцев и ингушей)… Галь-Ерда… Сиели… Самые когда-то известные и самые теперь забытые. Так проходит слава… Их нет. Даже в наскальных анналах… Увы! Их никто не помнит. Они кончились, они, буль-буль-буль, захлебнулись… утонули во времени… Не переплыв пучину средневековья… А вот идол Асан остался на слуху. Влез в наши дни. Пусть даже одной-единственной фразой, но остался. Присказкой!

А ведь Асан старее, Асан по времени был раньше, чем Дяла… Галь-Ерда… Сиели… Асан был – до.

Разумеется, Асана в нашем времени тоже нет. Если всерьез и академически, что от него осталось?.. Осталось имя Ану, перешедшее (предположительно) в имена людей. В имена богов – Асс (у лакцев), Аснцва (у абазин), Ансва (у абхазов)… Осталось Ассиновское ущелье в Чечне, суровое, с грубо отесанными, птицеподобными камнями. Но все-таки главное и явно оставшееся от идола – это страшноватая присказка – Асан хочет крови…

Всего лишь этой поговоркой (приговоркой) идол Асан и зацепился за Время. Говорят, старики-горцы, умирая, иногда произносят эти три слова. Этакий выхлоп подсознания. По сути – предсмертный бред. Огрызок стертого от времени заклинания. Остаток молитвы? Или простое бормотанье?.. Но вот что значит язык!.. Через тысячелетия прошла, проползла, протиснулась фраза. Потеряла конкретный смысл, значение, а все-таки жива… И ведь сама по себе… Без костылей!.. Доковыляла.

Это уже сейчас боевики по случаю подхватили три крепких, пусть не очень внятных словца – Асан хочет крови, – подхватили как многофункциональный призыв защищать родные горы, дом, детей. Красивой фразе можно навязать что угодно… Слова не виноваты… Притом что сам идол Асан забыт. Нет его. Никто не знает, что Асан такое… ни когда он был и царил… ни как он возник… Но генерал Базанов не зря же рылся в старых и новых книгах. Генерал Базанов не просто так. Генерал Базанов докопался. Он знает.

Час… Два… Возможно, три… Генерал не мог остановиться… От потока его вдохновенных слов веяло подлинной вечностью. Я совсем перестал жевать. Мне каждый раз видятся горные вершины. Когда я его слушаю… Даже пирамиды. А в поднебесье орлы… Не я один такой. Мы сидели как завороженные. Я ни разу не глянул на часы.

Его жена Лена, вот кто первый очнулся, – она испуганно захлопала глазами. Страх женщины, что она уже никогда не вырвется из гипноза гор… Она трясла хорошенькой головкой, выкарабкиваясь из этой пьянящей бесконечности. Слова не виноваты… Из этих миражей, как из болота… До жены Лены вдруг дошло, что ее генерал, ее гостеприимный муж не остановится – сам жертва потока слов.

Мы с Колей были парализованы. Но не она… Хорошо помню отрезвляющий финал… Именно молодая женушка сумела поставить точку. Заодно еще раз показав аппетитные свои формы. Она плюхнулась к генералу на колени. (Тем самым для нас она явилась на возвышении, на пригорке, на долгожданном подиуме – смотрите! Ну!.. Майоры!.. Ну! Смотрите же напоследок!) И, закрывая ладошкой рокочущую генеральскую пасть, ласково ему сказала:

– Время, дорогой… Вре-ее-мя!.. Тебе-то хорошо – у тебя ночью бессоница.

И заулыбалась:

– А каково всем нам?.. Час-то поздний.

И закруглила:

– Майорам надо спать… Спать… Спа-аа-ать, – и она чудно зевнула во весь свой зазывный ротик.

– Саша, – вдруг спросил меня генерал, где-то в середине своего вдохновенного рассказа. – Чеченские старики иной раз зовут вас Асаном?.. Ну, Асан Сергеич вместо Александр Сергеич?.. Конечно, зовут… Меня тоже зовут. Так и спрашивают. Звонят… Асан Павлович, можно, мы временно закроем школу? Пока такие частые бомбежки?

Он стопроцентно передал интонацию чеченского старейшины.

– …И я им говорю. Конечно, закрывайте… Какая, к чертям, школа!

Генералу все же хотелось нашего живого участия в разговоре. Он переспросил. Он не зря притормозил монолог.

– Ну так что, Саша?.. Кличут вас Асаном?

Я сказал – не знаю… Не уверен. Вроде да, и вроде нет.

– Ага! – генерал Базанов тотчас оживился.

Морщинки, красные жилки на его лице – все заиграло.

– Это очень… очень характерная, Саша, горская скороговорка… Сначала, хрустя на каждом слоге, Але-ксы-кса-н-дыр… Затем Аксандр Сергеич… Ага!.. И вот уже по-простому – Аксан Сергеич…

Он развел руками:

– Но кончается все Асаном. Асан – вот что остается. Хотя чеченцы хорошо говорят по-русски. Однако скороговорка и темперамент их торопят и сжирают буквы… Асан?.. Нет?.. Не замечали?

– Я! Я замечал! – вскрикнул Гусарцев. – Именно так Сашу окликали старики на дорогах – я слышал! слышал!

– А вы сами, Саша? – еще раз спросил меня Базанов.

Я покачал головой… Я не замечал. Не замечал – но ведь и не отслеживал… Теперь, когда меня ткнули в нужном направлении, я мог с некоторой неохотой согласиться… Что-то такое в горской речи есть. Пожалуй. Чем чаще чеченский старик со мной общается, чем торопливее он обращается ко мне по имени-отчеству, тем скорее мое имя проделывает путь от Александра – к Асану. Забавно!

Генерал Базанов, счастливый, что его наблюдательность признали, хлопнул в ладони.

– Внимание. Внимание, господа офицеры… А теперь главное… Главное! Я вдруг догадался, откуда, как и когда у них возник идол Асан.

Он хотел сделать важную паузу, но не выдержал:

– Я… Я докопался… Этого нет в книгах, нет в рукописях… Это я сам, сам!

Хвастовство его было, пожалуй, даже симпатично. Стареющий генерал хвастал, как школьник… Радостно! Он ведь не корчил из себя ученого. Он делился нечаянной удачей. С нами делился. Запросто!.. И щедро!.. Он даже торопился поделиться. Когда ему еще выпадет такой счастливый случай. Застолье… Вино… Рядом женушка… И два уже пришибленных слушателя – целых два майора! Уже не сбегут… Не весь же бисер метать в одиночестве прапору Геше.

– Ну?.. Теперь вопрос… Имя идола уходит в седую древность… Ну, кто? Кто из вас сможет догадаться?.. откуда и почему Асан?

О “догадаться” не могло быть и речи. На втором, а то и на третьем часу майоры сильно сомлели.

– Ну? – спросил он.

И еще раз:

– Ну?

И убедившись, что сейчас на сотни километров вокруг города Грозного проницательнее генерала Базанова никого нет, произнес:

– Ну, конечно, это он… Два тысячелетия назад… Это он, проникший в сознание древних народностей как непобедимое божество… Воин-Бог… Ну?.. Ну, ясно же, друзья мои, это Александр Великий!.. Македонец!

Мы одобрили открытие, но, пожалуй, вяло… Согласились, но как-то без восторга. Ну да – может, и он. Герой. Молодой царь. Завоеватель вселенной… В подпитии, однако, трудно перенестись (даже мысленно) через тысячелетия так глубоко человечеству в тыл. Вот заговори о древних греках она, его молодая жена Лена… И привстань она при этом. Мы бы ожили. Что нам греки, мы могли бы рвануть мыслью хоть к мамонтам… Женский голос царапает сердце. Одуряющие формы… И если она привстанет…

– Есть хорошо известное мнение, вполне научное, – продолжал генерал-исследователь. – Часть нынешних горских имен – это след его имени. След Истории, врезавшийся в сознание горцев…

Он энергично перечислял:

– Аслан у чеченцев… Сандро у абхазов… и просто Александр у грузин… Искандер… Скандербег… это все Александры! Это все отголоски былых сражений горцев с древними греками (былых поражений горцев, отметьте, именно так!) Две тыщи лет назад!.. Следы Македонца, отпечатанные в именах!

На какой-то миг я почти проснулся. Любопытно!.. Горцами, оказалось, становятся не от любви к высоте.

– …Горцы… Македонец, собственно, и сделал их горцами. Он загнал их в горы… Тех, что уцелели. Остальных перебил.

Генерал ласково коснулся рукой книжной полки:

– Тем самым я отследил время возникновения Асана. Время рождения идола – это время Александра… Внимание!

И с нажимом он продолжал:

– Асан возник как противовес Александру Великому… Асан возник из его имени… и более того – в противовес его имени. Вот почему Асан хочет крови… Это моя гипотеза… Асан возник как необходимость… Как культ… Как самозащита. Именно как защита от воинственного гения греков… Как защиту горцы воздвигли собственного идола.

– Конечно, дилетант, – шепнул мне на ухо Коля. – Но ведь сколько открытий сделано такими чайниками.

– Пока что гипотеза! Никакое не открытие! Я, дорогие мои майоры, читал и читал… Находка случайна.

Даже я, мало что знавший о тех веках, видел, как подчас прямолинейно вяжет генерал свои логические узелки. Копатель истории, увы, уже привык достраивать сам… Привык спрямлять время… Гнуть факты… Но зато с каким вдохновением! Самоучка, он ведь и не скрывал этого.

– Если б я учился смолоду!.. Эх, жаль время. Носил эти погоны. Чего ради?.. А жизнь, Коля, шла мимо!

– Вы воевали, – очень умело и ненавязчиво успел лизнуть шефа Коля Гусарцев.

– Воевал… Еще как воевал!.. Однако, Коля, что мне это дало?.. Только состарился быстрее! Ах, как много я успел бы прочесть и продумать за то просвистевшее время!

Вот тебе и “ах”!

Выражение лица Коли Гусарцева стало, однако, слишком уж отключившимся и сонным. Я насторожился… Он сидел, откинувшись на стуле. И полузакрыв глаза. Внешний покой убаюкивал. И заодно скрывал кой-какую динамику… Гусарцев под столом касался своей ногой ноги молодухи. Трогал жену шефа. Ее ножку… Коля слегка кренился. Левое его плечо становилось на чуть выше правого. Он тянулся и, кажется, дотягивался. Тер щиколоткой щиколотку. Мягко… Чуть-чуть… Затем его плечо выравнивалось… Я толкнул его. Затея ни к чему, мальчишество! Которое дурашлепу могло плохо обернуться.

Она, уверен, и не очень ему нравилась. Ну просто так, игра!.. От легкого винишка. От не фига делать… От невыносимости слушать шефа… От тягомотной войны. Я в таких случаях не люблю долго удивляться природе людей. Просто глупый Коля! Делал вид, что ему на все плевать. Умный, мгновенно соображающий офицер… Интересный и с юморком – а какой вдруг глупый!

Я еще раз толканул его.

У Коли было это уязвимое место. Присущее многим. По молодости… Он думал, что он предприимчив, в то время как был всего лишь азартен. Известная ошибка.

Генерал не умолкал. Вдохновенный!.. Нет-нет и он вставлял в речь чеченские, реже дагестанские словечки… Нохчи!.. Ачх!.. Он наслаждался.

Несколько птицеподобных камней генерал-исследователь смело объединял в образ. Но ведь камни действительно существовали. В Ассиновском ущелье… Нестыковки фактов и пустоты генерал Базанов заполнял своими собственными картинками. Как часто бывает у увлеченных людей… Без колебаний! Асан, древнее языческое божество, представлялся горцам птицей. Громадной птицей с кривым клювом… Птица, которая хочет человеческой крови. И получает ее вдоволь, когда война.

Чертов Македонец загнал целые народы в горы. Этот грек всех напугал… Пуганул так, что при его имени дети писались в постель… внуки и правнуки писались от страха. Даже в пятом поколении… И чтобы этот урок, этот генетический ужас прервать… Именно для этого горские народы придумали Асана… Идола!.. Придумали себе не менее свирепое Божество, чем Македонец. Против Александра был выставлен свой Александр. Они только чуть исказили имя своего идола горским, более простым произношением… Асан.

Коля Гусарцев рассказывал, как однажды он приехал рано утром, когда генерал Базанов только-только встал и чистил зубы… А с кухоньки аромат! И какой потрясающий!.. Улыбчивый прапор Геша варил генералу кофе. Сказал, что сварит и майору Гусарцеву. Он, мол, хорошим людям варит хороший кофе.

Улучив, однако, минуту, прапор улыбку сбросил и пожаловался офицеру, что у него уже нет сил слушать генерала Базанова, когда он про чеченцев… Про их древние обряды. По словам прапора, к ночи он уже сам, самостоятельно слышит в темных углах голоса горцев. И нет-нет – видения… А по части ночных кошмаров и ужасов прапор один мог бы заменить всех тяжело контуженных в моздокском военном госпитале.

Такая жизнь. Прапор хотел бы подать рапорт, но боится. Рапорт о переводе. Куда угодно… Пусть в самое Ведено… В бой. Под чеченские пули… Генерал задолбал его… Прапор нет-нет и мотает головой. Главное же, ночами прапор кричит и бьет одеяло ногами. Он бросается с постели. Прямо на пол!.. Нет, нет, он всегда готов генералу услужить, сбегать туда-сюда, постричь, помочь натянуть сапоги, сварить кофе… Если б не слушать!

Заговоривший своего прапора, генерал Базанов живо напомнил мне моего отца – один к одному!.. – терзавшего своими бреднями корейца Пака. Конечно, у генерала Асан был прорисован мощно… Книг сколько! Древность!.. Еще какая!.. Но если о мавзолее, мой отец в воображении генералу не уступал и был ничуть не менее вдохновенен.

И с какой же страстью оба старика в своих седых головах раздували искру. Я вдруг увидел, как они разны – и как они схожи. Нашли себе нечто. Искали – и нашли. Лишь бы не смотреть кончающейся жизни глаза в глаза. Как не подумать о целом поколении, не договорившем свое… не докричавшем… Не старики – поэты!

У стариков (я замечал не раз) при соприкосновении с войной, с темой войны, в голове возникает капитальный самообман – они, мол, никогда не умрут. Они, мол, бессмертны. Они проживут сто лет. (В противовес там и тут гибнущему в ущельях молодняку.) Вера в сто лет впереди высвобождает в стариках мощнейшую энергетику. Легко заметить!.. Но ведь у них и впрямь этой верой продляется жизнь почти до ста. До девяносто шести-восьми!.. Именно старики кричат о войне до упора. До победного конца… А если хватает ума и такта о бойне не кричать, старики взамен находят себе параллельный жгучий интерес… находят Асана… какую-нибудь мавзолейную игру со смертью… и толпу, готовую крушить, – это обязательно. Их все равно выносит на простор большой кровищи.

– …В некоторых полевых отрядах слово Асан сейчас на слуху. Асан – это стало модно… Имя вернулось… Не как идол. Не как Бог. А как знак. Как пароль. Или просто как модные позывные… Один боевик передает другому. Как только у них проблема.

– Проблема войны? – переспросил я.

– Ну да… В ущелье, допустим, идет наша колонна. Или вынужденно сел, плюхнулся наш вертолет… Когда надо спешить применить силу, знаете, что передается в радиоэфир… Ага!.. Передается, повторяется очень коротко и по-русски. Асан хочет крови… Асан хочет крови.

– По-русски?

– В отрядах боевиков достаточно нечеченцев… И черкесы. И абхазы. Знаменитый абхазский батальон… И дагестанцы все разноязыкие… Так что по-русски. Звучит понятно всем.

Застолье внимало.

– Я думаю, что для стариков-горцев… Думаю, мы все для них асаны, – сказал генерал с улыбкой. – Мы тоже от того самого Александра ведем свои имена… Майор Жилин – Асан. Я – уже старый, но Асан… Кстати, и ваш славный захваленный капитан Хворь – тоже Саша. Значит, тоже Асан.

– Он наконец майор.

– А!.. Поздравьте его.

Я бы наверняка забыл, не удержал в памяти завлекательную асанологию, если бы не концовка, если бы не забавный выворот вдохновенного генеральского рассказа.

Наш хозяин вдруг взглянул на часы. Нет, нет, он не намекал на уход гостей… Вовсе нет, майоры!..

Он лишь следил за временем. Потому что именно в девять ноль-ноль. Все по-военному!.. В девять ноль-ноль вечера один из отрядов боевиков, скучающих в засаде… небольшой отряд!.. похоже, совсем мелкий!.. Они ежевечерне подают сигнал… позывные… или некий призыв?.. Как знать!

– Второй вечер их слышу. Засек тотчас волну… Одиннадцать и пять.

Генерал Базанов, извинившись, встал. Он сделал три или четыре шага. Пронес мимо нас крупное тело… Я обратил внимание на его уверенные руки, когда он извлек из стенной ниши рацию… Такие рации в солдатской учебке. Обычная и старенькая, армейская.

– Специально держу у себя. У одного комбата выпросил. Да-да, уже модернизированная, усиленная рация-приемничек, – пояснял генерал с явным предвкушением.

Он быстро нашел примеченную волну.

– А вот послушайте…

Но сначала свиристящие звуки… Он сделал погромче. Он сделал совсем громко. Сквозь хрипы и прокашливанье эфира донесся голос… Мы ждали… Затем вдруг вполне деловой голос:

– Асан хочет денег… Асан хочет денег… Асан хочет денег…

С чуть слышным акцентом.

Мы разом захохотали. Было слишком неожиданно. Ну, идол! Ну, божество!.. Мы, казалось, разом проснулись. Какой тут сон! И какой, однако, современный идол!

Застолье содрогнулось. Я, переполненный спиртным, бил себя по колену – ну и ну!.. Коля Гусарцев аж перегнулся от хохота… Мы все необъяснимо ликовали. В нас что-то прорвалось – в нас обнажилось что-то покруче войны. И никакие идолы, никакая кровища, ни убитые, ни контуженные не могли перебороть внезапную и беспричинную нашу радость – эту нечаянно и радостно открывшуюся жизнь живых!.. Наплевать на идолов! Наплевать на эту вонь тысячелетий. На деньги наплевать еще больше!.. Начхать!.. И пусть завтра будет то, что будет!

Едва отхохотали. Едва смех сходил на нет… Женушка Лена иронично заметила генералу:

– Дорогой. Я тоже хочу… Я тоже хочу и буду… Тебе повторять. Каждый вечер… Про деньги… Ладно?.. Ровно в девять ноль-ноль.

Но наш копатель истории был смехом задет. И тут же вскричал:

– Я же предупреждал! Нечего хохотать!.. Я же говорил – птица двурукая…

Да, Асан двулик… И если торг, если с федералами можно договориться, – Асан хочет денег.

Но если атака, если колонну надо брать с боем, – Асан хочет крови…

Генерал объяснял. Генерал уверял! Настаивал!.. Однако мы посмеивались. Бедняга Асан! Сидит где-то в горах без копейки! Несчастный… Тоже не моется. Курит бычки. Как боевик на зимовке. Не может спуститься с гор и купить хотя бы пачку плохоньких сигарет.

– Но я же говорил, что Асан – птица двурукая…

Генерал спешил объяснить: эти позывные у чичей с двояким смыслом. С двояконацеленным… Позывные по всей предгорной Чечне.

Мы слушали и из уважения к хозяину заново удивлялись. Впечатляющая птичка!

Гости, уже готовые встать из-за стола, мы допивали вино… мы думали о завтрашнем дне… о делах… а голос по рации негромко и безнажимно нам повторял:

– Асан хочет денег… Асан хочет денег… Асан хочет денег…

Генерал вывел нас в ночь… Ему спать с молодой женой. Нам возвращаться. Ему – постель. Нам – дорога.

Провожая нас к машине, генерал Базанов повеселел. Он наконец вполне оправился от конфуза. Гордился хорошо прожитым вечером!.. Настоящий хозяин. Он щедро нас напоил! А какое мясо!.. В левой руке добряк нес все еще тихо бормочущую рацию.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю