Текст книги "Знамя Журнал 8 (2008)"

Автор книги: Знамя Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Она не хотела детей: смерть Профессора отрезвила ее моментально, напрочь лишив инстинктов самки аккурат в двадцать, а известия о гибели родителей в лагерях (несколькими годами позже) не способствовали желанию выпустить в эту войну (И почему говорят мир? всегда удивлялась А.В.) ни одного существа. Но дело даже не в этом: она в принципе не хотела помёта, считая, что воспроизводством должны заниматься другие да и нужно ли бесконечно воспроизводить этих хомонят? Нет-нет, ей не нужен кусок мяса, толкающий ее в живот, не нужны бессонные ночи и волнения, связанные с каким-нибудь трехсотым воспалением среднего уха. Нет-нет, она создана для другого. Но для чего же? И где ее королевская Скрипка, единственно дающая право СМЕТЬ?..

* * *

Ада глубоко затянулась, впустив с дымом в легкие воздух и, замерев, вспомнила почему-то, как в переходе метро мельком увидела фарфоровые фигурки. Надпись на одной из них гласила: Jesus в ассортименте, 1200 р., и Аду тогда передернуло, хотя вот уж ее-то как раз, казалось бы, и не должно, не должно Ахурамазда, Яхве, Саваоф, Ункулункулу, Мирта, Хено, Самвара шептала она. Не послушался братец Иванушка сестрицы Аленушки, испил воды из козьего копытца и обратился в козленочка Ункулункулу, Ункулункулу Ударилась лебедушка о землю и обернулась красной девицей И ты, древневавилонская Иштар, и ты, финикийская Астарта Ункулункулу, Ункулункулу! Двуполый первопредок! Вышел из тростника и, типа, породил всё Кто сказал, будто всё? В начале Homo создал богов как животных. Потом богов как людей Homo подарил богам бесмертие О, многорукие, тысячеглазые! Неужели не видите? Не чувствуете? Неужто не знаете? Молись Милый дедушка, Константин Макарыч! Сделай божескую милость возьми меня отсюда-а-а Ункулункулу! Ункулункулу! О, культурный герой бантуязыких! А вчерась мне была выволочка послышался сухой звук пощечины. Ункулункулу, Ункулункулу! заскулила Ада да и превратилась в собаку: на этом самом месте Аделаида Вигдоровна очнулась. Какие странные у нее теперь сны! И как их смотреть-то? Да и на что теперь вообще смотреть в ее возрасте? На бывших возлюбленных! На кого? На бывших возлюбленных. Как ты представляешь себе это?..

Вместо ответа Аделаида Вигдоровна принялась наводить справки впервые в жизни ей захотелось отомстить. Быть может, даже насладиться чьим-то умиранием: то, что N осталось не так много, она чувствовала. А он и правда был уже словно не здесь, хотя и лежал, напротив, здесь в той самой квартире, где они в прошлом веке так часто изображали любовь (назовем сей процесс так). Аделаида Вигдоровна, наклонившись к угрюмому старику, не без удовольствия отметила, насколько уродливым стало его лицо, и как по нему, этому самому лицу, прошла легкая судорога: Ну-с, куда достоинство уронили-с? а потом стало противно, и она поспешила на блошиный, где отчетливо увидела Аду и N, направляющихся к ней. Аделаида Вигдоровна растерялась да и кто б не растерялся, встретив себя самого! Но не видение ли это? А если нет, то где кончается сон и начинается явь? Ах, как хочется бежать, но разве убежишь от себя? И вот за ней уже гонятся, гонятся! Она сама за собой и гонится, только пятки сверкают! Ункулункулу, Ункулункулу, ночной кошмар-миллионщик! Вскрикивая от боли, будто каждое движение стоит ей пропарывания тела ножичком, Аделаида Вигдоровна несется вон из павильона. Но кто именно бежит? Не видите? И куда? Уж не Ада ли? Уж не за ней ли гонится Аделаида Вигдоровна с угрюмым стариком в рваной пижаме? Да кто это вообще и что, черт возьми?..

Вдруг в мозгу будто что-то хрустнуло три совмещенных, как санузел, времени? Три богатыря? Поросенка? Девицы? Медведя? Карты?.. Она чувствует себя связанной по дыхалку (ее выраженьице) и если б только связанной руками N! Тогда все оказалось бы, конечно, проще; было б, на кого свалить несчастье, одним словом А если двумя? Если двумя словами?

Ункулункулу! Ункулункулу-у-у!..

1 Астролябия (

древнегреч.).

2 Б. Яворский, Фонд N 146 ГЦММК им. Глинки.

3 Из бездны бед взываю я к Тебе.

Наша культура за рубежом: нужна поддержка

Русская культура за рубежом: нужна поддержка

Эмил Димитров

Возможен ли русский Сорос?

Об авторе | Эмил Димитров – болгарский литературовед, философ, автор многочисленных исследований в области русской литературы и культуры, в особенности творчества Достоевского и Лосева, публикатор и комментатор трудов российских писателей и философов, материалов из архивов русской эмиграции. Живет в Софии.

Пора (уже давно пора!) сделать необходимые шаги к выработке программы поддержки русской культуры и русского языка за рубежом.

Зачем и как это нужно сделать?

Следует сразу же оговориться, что в своих идеях, пожеланиях и рекомендациях я исхожу не из умозрительных идей, а из личного опыта общения с русской культурой (и соответственно – с ее деятелями); вот почему многое могу сказать “изнутри”, указать на “болевые точки” и предложить практические решения. Время выспренних и высокопарных слов о “дружбе” и “традиции”, слава Богу, безвозвратно ушло. Традиция работает не сама по себе и не через “заклинания”, а через выработанные механизмы передачи традиции и через продуктивное общение людей, “носителей” традиции.

Почему нужен “русский Сорос”? Сделаю небольшое отступление.

Вместе с распадом “Империи” в самом начале 1990-х гг. распались и налаженные этой же империей механизмы культурного обмена, “спроектированные” для поддержания заложенных системой “идей” пропаганды и приоритетов. Среди идеологического хлама и шумихи о “вечной дружбе” было, разумеется, и нечто хорошее – почти неограниченное поступление русских книг, во многом компенсирующее естественный “дефицит” книгоиздания небольшой страны. Результаты активного книгообмена часто были противоположны ожидаемым со стороны управляющих; тут много интересного, подчас и курьезного, о котором можно и стоило бы рассказать и отдельно. Вместе с СЭВ полетела и “Межкнига”, доступ к русским книгам в Болгарии исчез, но потребность в них осталась. “Кризис общения” требует нетрадиционных “жестов”; бывают моменты, когда человек в одиночку может (и должен!) взять на себя груз ответственности за судьбу отношений между странами и культурами. Сказалось знание и влияние Достоевского: понимание того, что человек ответствен за судьбу мироздания, следовало проверить “живой жизнью”. После упорной, непростой работы, в начале 1993 г. с колоссальным успехом в Софии прошла первая выставка-базар русских книг под названием “Россия в ее книгах”, за которой последовали выставки и в других городах страны. Не буду подробно рассказывать о десятилетней деятельности; лишь перечислю основное из сделанного: организация уникального в Болгарии книжного гуманитарного магазина им. Достоевского (1994-1995); подготовка, издание, презентации и распространение книг русских ученых и мыслителей (изд-во “Славика”); организация “круглых столов” и конференций; разработка образовательных проектов. Вся эта деятельность была широко отражена в средствах массовой информации Болгарии (в одних лишь печатных изданиях ей было посвящено свыше 50 публикаций). Так вот почему все это пишу: за свою более чем десятилетнюю деятельность “в миру”, основная часть которой была обращена к русской культуре и к русско-болгарским культурным связям, я НИКОГДА, ни за что, ни при каких обстоятельствах, при реализации ни одного из множества “проектов”, не мог рассчитывать ни на какую поддержку со стороны какой бы то ни было русской организации. Все мои попытки получить такую поддержку были тщетными. Не делает чести России то, что даже публично взятые на себя обязательства со стороны официальных лиц не выполнялись. Вот разительный пример: еще в 1993 году лично посол России в Болгарии г-н Александр Авдеев (ныне он стал министром культуры РФ) заявил: “Я хочу выразить свою признательность г-ну Э. Димитрову за организацию этой столь необходимой выставки. Наше посольство и торгпредство готовы оказать ему помощь…” (Култура, София, 1993, N 6, 5 февраля). Никакой помощи не было, все обещания были благополучно забыты. После организации второй, еще большей по объему выставки я был вынужден публично выразить свое удивление, даже потрясение от того, что “официальные представители такой страны, как Россия, могут себе позволить так легко упускать шансы распространения культурного влияния за границей” (Култура, 1993, N 33, 13 августа). Увы, мой опыт и в последующие годы не изменил, а только упрочил убеждение в том, что “лица России” – те же, с “нетронутым пропагандно-чиновничьим способом мышления”. За все эти годы я так и не нашел ответа на простой, “детский” вопрос, задаваемый мне много раз: “А почему Ваша деятельность не пользуется поддержкой русских институтов?” И это при том, что в Болгарии публично и не раз высказывались мнения о том, что “вы показываете России, какой должна быть ее культурная политика”, “своей деятельностью Вы меняете образ России”, и пр.

Иногда СМИ Болгарии не скрывали своего раздражения от неестественности ситуации. Вот, например, что писала популярная софийская газета “Сега” (“Сейчас”) по поводу выхода в свет болгарского издания “Диалектики мифа” Лосева, подготовленного и изданного мною (с предисловием А.А. Тахо-Годи): “Почему мы должны благодарить Сороса за эту книгу? Каверзная сложность этого вопросика адресована братушкам и никому другому” (N 222 (1802) от 32 сентября 2003 г.). Да, действительно: за все годы деятельности я мог рассчитывать на поддержку почти единственно со стороны Фонда Сороса (есть еще несколько исключений), притом – именно при подготовке своих “русских” изданий, получивших потом всеобщее признание (см., например, “Евангелие от русофила” – Литературная газета, N 44 (5764), 3-9 ноября 1999 г.)…

Ситуация действительно весьма неестественная и странная. Для наглядности попросим русского читателя представить себе ситуацию, при которой какой-нибудь из русских олигархов платил бы за то, чтобы издавали в Перу, скажем, сочинения Мишеля Фуко. Из нашего далека это кажется совершенно немыслимым и непредставимым…

Итак, возможен ли “русский Сорос”?

Увы, если мы будем искать буквальное русское соответствие, то ответ должен быть однозначно отрицательным. Нет никаких признаков, что кто-то из крупных русских бизнесменов или финансистов станет вдруг поддерживать русскую культуру (в стране или за рубежом) в нужных масштабах; для этого, как в случае с Дж. Соросом, нужно единство в одном и том же лице финансовых возможностей, высокой культуры мысли и наличия “идеи”. Ждать “чуда”, мгновенного перерождения или преображения олигархов, не приходится. Будущее русской культуры в мире не может зависеть от случайности.

Как быть? Пытаясь решить задачи настоящего и будущего, нужно, как кажется, изменить формулировку двух сакраментальных русских вопросов, а именно: вопрос “что делать?” переформулировать на “как сделать?”, а “кто виноват?” – на “кто отвечает?”

Попытаемся ответить на эти два вопроса. Но сначала нужно, по-моему, договориться вот о чем.

Нужна новая гражданская структура – Фонд поддержки русской культуры за рубежом. Ясно и то, что он должен быть самостоятельным и полностью независимым от всех старых, “неподвижных” структур, полученных Россией в наследство от Советской империи. Для того, чтобы Фонд был эффективным, в своей деятельности он не должен руководствоваться какой-нибудь новой (то есть хорошо забытой старой) идеологией (славянофильство, евразийство и пр.). Фонд должен предлагать возможности для реализации разных проектов, а не навязывать свое “ви€дение” России и русской культуры. Говоря другими словами, следует исходить из наличия множества различных образов России, и Фонд должен поддерживать, а не ограничивать или стеснять это разнообразие. Фонд должен будет пойти навстречу разнообразным (но, понятно, не всем!) инициативам “извне”; эти инициативы будут вызваны самим существованием Фонда, возможностью реализации проектов. Разумеется, у Фонда будут свои приоритеты, программы и т.п.; ничего страшного не вижу и в том, если он, например, последует за практикой часто упоминаемого тут Фонда Сороса: составление рекомендательных (но вовсе и не обязательных!) списков книг для издания и перевода. Есть международный опыт, им можно воспользоваться, не нужно каждый раз все заново выдумывать.

И вот что еще нужно иметь в виду.

Справедливо или нет, но по разным причинам (не место их тут обсуждать) образ России за рубежом сильно подмочен. Немало людей в разных странах (и вовсе не “патологические русофобы”, каких я, честно говоря, даже не встречал и не видел) относятся с подозрением к “деяниям” российского государства. С реальностью следует считаться, а не объявлять ее несуществующей. Судя по всему, государство уже понимает значение “привлекательного образа” России за рубежом; нам, однако, позволительно усомниться в эффективности дорогостоящих и малоэффективных PR-кампаний по выработке такого образа.

В интересах русского государства всячески поддерживать Фонд, но оставаться “в стороне” от него; Фонд лучше может справиться с некоторыми важнейшими для русского государства задачами, потому что будет исходить из иных предпосылок – не изобличать или громить зарубежных “врагов”, а искать друзей. Нет и не может быть образа России лучше и привлекательнее, чем образ ее культуры. Повторяем: следует не бояться или сторониться, а поддерживать множественность образов русской культуры – и в стране, и за рубежом.

Наверное, даже и не стоит напоминать о том, что деятельность Фонда должна быть прозрачной и подчиняться ясным и известным всем правилам. Фонд не должен контролироваться государством, но обязан отчитываться перед обществом.

Как мне кажется, для создания Фонда поддержки русской культуры за рубежом нужны совместные усилия, союз (“симфония”, сказали бы в старину) государства, общества и бизнеса. Разумеется, трудно судить со стороны и давать идеи и предложения, как нужно организовать такой Фонд, невозможно (да и не нужно) “выписать” заранее рецепт, “алгоритм” его создания. Нельзя, однако, не подумать об общественном характере Фонда. Удачно было бы сформировать Международный общественный совет фонда, состоящий из авторитетных ученых, писателей, деятелей культуры разных стран, связанных с русской культурой; совет являлся бы притягательным “лицом” и “визиткой” Фонда и гарантом его независимости. Общество в лице научных и творческих объединений должно предложить выработку правил функционирования Фонда и быть генератором направлений его деятельности.

Ключевым вопросом любого Фонда, разумеется, является вопрос финансирования. Государство может сыграть свою роль при создании Фонда. Оно в состоянии выработать правила, по которым крупный бизнес может быть заинтересован в принятии на себя основной доли финансирования Фонда. Тут следует заметить, что уже не воспринимаются “объяснения” типа того, что, мол, трудно стране, что не время думать о таком Фонде, и пр. Россия окрепла, а у русского бизнеса есть уже хорошие позиции во многих странах. Так, например, в Болгарии “Лукойлу” принадлежит крупнейшее предприятие – нефтеперегонный завод в Бургасе, сеть автозаправочных станций и др., огромная недвижимость и пр. Очевидно, что Россия сама в состоянии позаботиться о влиянии русской культуры в мире. Если безотлагательно не будут предприняты нужные шаги в этом направлении, то, боюсь, будет потеряно еще больше “мест обитания” русской культуры, а “разрыв времен” и поколений станет уже необратимым.

Каковы должны быть приоритеты Фонда, что он должен поддерживать?

Во-первых

, нужна поддержка встреч и общения – установление и восстановление (прерванных) связей с русской культурой и ее институтами, поддержка “коммуникации” с ней, научных и культурных встреч – конференций и симпозиумов, посвященных проблемам русской культуры в отдельных странах, вопросам ее рецепции и влияния, взаимодействия с другими культурами и пр.

Во-вторых

, необходимо поддерживать научные исследования и изыскания – изучение русской культуры за рубежом, поиск и изучение архивов русской эмиграции, изучение взаимодействия других культур с русской культурой и пр.

В-третьих

, нужна поддержка культурных “жестов” и “продуктов”: издание книг русских классиков – писателей, мыслителей, ученых, книг современной русской гуманитарной мысли, книг зарубежных исследователей в области русистики и пр.

Фонд может (и должен!) привлечь к своей деятельности молодых людей, не обремененных грузом предрассудков, воспоминаний и ностальгии. Тут, однако, следует обязательно иметь в виду и немаловажное требование к кандидатам на работу: блестящее владение языками тех стран, в которых они будут трудиться; так, например, в болгарском “отделении” Фонда должны работать квалифицированные специалисты, владеющие болгарским языком, знающие литературу и культуру, в сербском – специалисты по сербскому языку и т.д. Одна из причин неэффективности русских культурных институтов за границей – то, что работающие в них люди владеют только русским языком и им, по большому счету, безразлично, где, собственно, они работают: в Болгарии, Румынии, Чехии и пр.

В конце я бы осмелился посоветовать своим русским друзьям и коллегам перестать жаловаться на то, что, мол, “нас не любят”; это, по-моему, и неверно, и не так уж важно. В духе Канта можно добавить, что нужно быть и “достойными любви”.

Нет и не может быть “закона любви” к России и русской культуре. Если я люблю Достоевского, например, то я имею право недолюбливать Добролюбова. Или если я люблю русскую культуру как таковую, то я имею право не любить русскую не-культуру – опять же “как таковую”. Ни у кого нет права выбирать вместо меня, что любить в русской культуре и как именно ее любить. Любовь не бывает “правильной” или “неправильной”, не может быть даже “настоящей” или “поддельной”. Любовь – выражение свободы личности, она “своего не ищет” (1 Кор. 13:5) и не нуждается в постороннем соизволении или приговоре.

Русская культура не есть “владение” тех, кто эту культуру “делает”, не есть “удел” государства и правительства, а в известном смысле не есть даже собственность русских как таковых. Русская культура принадлежит человечеству, и она такая, какая она есть, единственная в своей всемирной открытости и разделенности.

Поэтому – и наша забота о ней; и в этом деле “несть еллина и иудея…”.

P.S.

Со времени написания статьи (январь 2007 г.) прошло немало времени, а происшедшие перемены (будем надеяться, что все они – к лучшему) заставляют уточнить некоторые пункты нашего текста. О каких переменах идет речь? Во-первых, 21 июня 2007 г. указом Президента РФ “в целях популяризации русского языка” был создан Фонд “Русский мир”; таким образом, часть поднятых нами проблем как бы снимается. Язык – важнейший ингредиент культуры, ее “скелет”, а изучение языка “втягивает” в орбиту соответствующей культуры. Из этого естественным образом следует, что мы не можем не приветствовать нужное и своевременное дело по поддержке изучения русского языка за рубежом, а то, что узнаем о деятельности Фонда “Русский мир”, дает надежды на ее развитие в будущем в нужном и желанном направлении. Во-вторых, в самой Болгарии тоже наметились некоторые сдвиги. Так, в нынешнем 2008 г., в связи с 130-летием Освобождения страны, у нас проходит Год России, а 3 сентября 2007 г. в небольшом курортном городке Выршец был открыт памятник Владимиру Высоцкому… Смеем надеяться, что это – знаки возвращения к “нормальности”, к “обыденному”, не требующему жертв и героических жестов, обмену ценностями и “продуктами” между двумя тесно связанными славянскими культурами. И все-таки: чтобы этот важный процесс не находился в жесткой зависимости от политической и проч. конъюнктуры, от великодушия сильных мира сего, нужны разнообразные общественные структуры, среди которых особое место должны занимать фонды. Как сейчас полагаем, лишь одному фонду не под силу разрешение разнообразных задач поддержки русской культуры за рубежом: пусть таких фондов будет побольше, с разной их “специализацией”, “целевой группой” и источником финансирования.

Формально нацеленные на “зарубежье”, такие фонды в действительности работают на Россию, точнее – на ее image, на узнавание ее лица и лика, на продуктивное общение России с миром.

А общение – условие и знак культурного здоровья.

* * *

Получив статью болгарского русиста Эмила Димитрова, мы задали деятелям культуры, занимающимся изучением, публикацией и пропагандой русской культуры в странах ближнего и дальнего зарубежья такой вопрос:

Обращались ли Вы в своей деятельности к российским государственным, общественным и бизнес-структурам, и если да, то была ли такая поддержка получена?

Пришедшие в редакцию ответы вместе с послесловием писателя Евгения Попова публикуем далее.

Марина Адамович,

критик, эссеист, главный редактор “Нового журнала” (Нью-Йорк)

Да простит меня редакция “Знамени”, что, отвечая на ее вопрос, я вдруг вспомнила заходеровского “Винни-Пуха”: любит ли Слонопотам поросят? и если любит – то как? и если любит – то за что?..

Поддерживает ли государство российское эмиграцию? и как? и за что?.. Еще пятнадцать лет назад никому и в голову не пришло бы спросить эдакое. “Эмигрант” значило – беженец, изгой, “враг народа” (типичный пример – судьба Александры Львовны Толстой). Эмигрировал – значит для оставшихся: продался, изменил – если не государству, то принципам, родине, русской культуре. Что, в общем-то, равно проводило эмигранта по “политической”, по идеологической статье (чем бравируют подчас мигранты 90-х годов). А ведь человек – существо свободное и имеет право жить, думать и чувствовать – как Бог ему на душу положил, ибо “дух витает, где хочет”. Такая вот “апология эмиграции” не признавалась и не признается ни российским государством, ни народом, во всех его слоях и прослойках.

Старых эмигрантов в перестройку простили за давностью лет, и даже всенародно полюбили: “все они – герои, все они – поэты…”, правда, в скобках (специалисты) или открыто (люди попроще) замечают, что ошибку-то эмигрировавшие совершили, уехать – уехали, зато так красиво ностальгировали, мучались так эстетично, на чемоданах сидели – нашу культуру охраняли, и за страдания стоит им воздать. Я, конечно, утрирую. Но странные мысли меня все чаще посещают – о гордыне любящего сердца, о своеобразном нарциссизме прощающего… И хочется испортить общую песню и пробурчать из своего угла: культуру в чемодан не упакуешь… Или: белая эмиграция, мечтая о России все эти десятилетия, страстно любя ее и храня культуру и язык, все же жила и обустраивала не Россию, а реальную свою достойную жизнь во Франции, в Китае, в Америке – вне исторической родины; да и вообще, никакой ошибки в решении своем, свободном или вынужденном, не видит, прошлых убеждений не меняла, и многое ее смущает в сегодняшней России – хотя она верит в будущее этой страны… Почему это важно понять? Потому что иначе не понять отношения эмиграции к современному российскому государству. Есть неподдельный интерес и заинтересованность даже, но чемодана бабушкиного – возвращаться – никто не ищет на чердаке. За прошедший век была выстроена полноценная жизнь и полнокровная русскоязычная диаспора – как была выстроена польская, украинская, достроена ирландская и пр. Поэтому когда самые “свободомыслящие” россияне, как и самые радикальные члены диаспоры, называют эмигрантов “шестой колонной”, обвинители, мягко говоря, просто не хотят отказаться от советского стереотипа – по отношению к государству российскому, а прежде всего – по отношению к эмиграции как свободному выбору свободной личности. Сотрудничество эмиграции с государством – основанное ли на деловом интересе, на культурном, на чистом альтруизме, – это не вербовка, это нормальные контакты равных партнеров. И лишь поняв это, можно отвечать на вопрос: поддерживает ли нынешняя Россия русскоязычную эмиграцию?

Ответ: в зависимости и по ситуации. С одной стороны, разработаны целые государственные программы поддержки. Они особенно красиво написаны в той части, что касается Ближнего Зарубежья. Отношение к Зарубежной России, зародившейся еще в 20-х гг. прошлого столетия, несколько иное. Российское государство ее практически не знает и ведет себя осторожно. Но готово работать вместе. Спонсирует отдельные проекты. Какие именно – это целая тема для аналитика, в которой, увы, не обойтись без уже обозначенного мотива “ошибки эмиграции”. Поддержан, по сути, один проект – блудного сына (а был ли мальчик?..). В этом, кстати, ничего заведомо плохого нет: ни в примирении, ни в кажущемся общим восторге любви, ни, уж тем более, в почтении к прародителю. Ни в самопропаганде новой России за границей, ни в поддержке лоббирования российских интересов диаспорой. А какой народ и страна ведут себя иначе? – бжезинские на заокеанских госпостах просто так не родятся. Расхолаживает утилитаризм и идеологизм таких отношений. А еще – атмосфера бесконечного праздничного застолья: российские государственные структуры выбирают проекты крупные, эффектные, массовые и краткосрочные. Скажем, форум – но попышнее, шансов у научной конференции уже мало. Фестивали идут хорошо. Концерты российских звезд. Можно выставку – но поэффектнее, типа “Russia!!!” – и в Гуггенхайме, не ниже. Причем поймите, что все это – нужно, интересно, у государства Россия (Франция, Англия, Германия, Польша, Украина, Берег Слоновой Кости) есть полное право ярко и масштабно заявить о себе при помощи своей же диаспоры. Скажем, Украина в прошлом году устроила в США выставку украинских художников-авангардистов начала ХХ века (не удержусь, заметив, что американцы ведут себя профессиональнее: показав выставку славянского авангарда в нью-йоркской Публичной библиотеке, они не определяли место прописки и состав крови Малевича или Шагала, назвав все “русским авангардом”, согласно традиции и истории). Та же Франция спонсирует все, что, на ее государственный взгляд, работает на поддержку французского языка и культуры за границей. Досадная разница лишь в том, что Франция готова к долгосрочным, даже “тихим” фундаментальным проектам, отдавая себе отчет в том, что культура формируется веками, а не большинством голосов в Думе. Ну, так российское государство и внутри страны радо тратить миллионы на городские праздники и форумы, а поддержать свои литературные журналы денег не находит; строит в снежной Москве модные закрытые санные треки, а на лекарства пенсионерам опять денег нет… Правота момента. Право дающего. Поэтому сегодня контактам РФ и диаспоры, на мой взгляд, не хватает спокойных деловых отношений. Они носят, скорее, характер одаривания, подкормки и пр. С другой стороны, и я с этого начала, диаспора – живой, сложный организм. И, что греха таить, некоторая часть ее мечтает именно о подарках – гульнуть и завалиться. Другая часть – о работе. Есть идеи, есть отлаженные рабочие механизмы, есть силы – как всегда, не хватает денег, но поиски спонсора – часть процесса реализации любого проекта.

В рабочем процессе находится и наш журнал: русский литературный толстый журнал, шестьдесят шесть лет работающий в контексте западной культуры. Мы – чужие для Америки, этническое филантропическое издание; чужие для России – независимое издание диаспоры, стоящее на платформе, сформулированной еще старой эмиграцией: свобода, Россия, эмиграция. Нас не надо кормить – но мы готовы к совместной работе. Общие удачные проекты, кстати, уже были. Скажем, специальный номер, посвященный истории русской эмиграции в Америке, – нас поддержал не только Кулаевский фонд, старая эмиграция, но и российское посольство (быстро, по-деловому, без нудной российской бюрократии). “Новый Журнал” провел в апреле первый Фестиваль российского документального кино в Нью-Йорке – нас поддержали московская Библиотека – Фонд “Русское Зарубежье” и консульство РФ. Но эти проекты закончены. Грядет, правда, проект “чешского” и “французского” номеров – при поддержке, в том числе, общественного Фонда “Русский мир”; глядишь, и это получится… Наша проблема в ином: литературный журнал не может опираться лишь на проекты; мы – не юбилейный альбом, а регулярное интеллектуальное издание; нам, как и любому российскому некоммерческому журналу, для работы нужен постоянный спонсор. Однако именно долгосрочный проект создания дополнительного российского тиража для РФ и Ближнего Зарубежья у нас не получился. И это, не скрою, досадно: НЖ был запрещен в СССР со дня своего основания и до перестройки, ни в одной российской библиотеке нет полной подшивки журнала – тогда как филологи и историки, профессора и студенты всего мира используют НЖ в исследовательской деятельности и все крупные библиотеки мира подписаны на нас. Мы же получаем письмо от некоей крупнейшей российской научной библиотеки крупнейшего университета страны о том, что у них… нет денег на подписку. 15 лет мы бесплатно отправляли журнал в перестроечную Россию, теперь такой возможности у нас нет – и с 2008 года мы не отсылаем НЖ в российские библиотеки (он будет представлен только в БФРЗ и книжной лавке “Знамени”). Наше положение крайне осложнилось после смерти Томаса Уитни, американского мецената, почти сорок лет поддерживавшего нас в качестве не проектопроизводителя, а – просто русского литературного журнала. Этот человек (кстати, в молодости он перевел “Архипелаг ГУЛаг”) безумно любил русскую культуру. Думаю, нас вполне можно было бы поддержать в рамках долгосрочного общегосударственного российского проекта защиты русской культуры и языка, потому что именно этим делом мы занимаемся все шестьдесят шесть лет – вопреки всему и вся, и мировой истории, и политикам, и идеологам, и купцам от культуры… Иногда мне начинает казаться, что мы вообще живем вопреки цивилизационному процессу… С другой стороны, разве культура когда-либо жила иначе? Нас поддерживают читатели – присылая свои маленькие чеки за подписку и извиняясь: мол, когда деньги будут, я еще пришлю (это не слезы “на тему”, это – реальные письма за 2007 год в ответ на наше обращение к читателям). Эмигранты иногда подписывают на НЖ своих российских родственников. Авторы нас поддерживают своими текстами, хотя НЖ, по академической славистской традиции, не платит гонораров, – но редакционный портфель переполнен. И что важно, нам пишут молодые, живущие по всему миру, – Грузия, Эстония, США, Франция, Фиджи… Мы – живы, и дай Бог новому российскому государству прожить так же достойно и трижды (по крайней мере) дольше. Не знаю, получится ли у нас совместная работа, нужно пробовать. Не гулять и не играть в “борьбу борьбы с борьбой”, по выражению одного хорошего российского писателя еще советских времен. Работать. На нашу русскую культуру.