Текст книги "Великое плавание"

Автор книги: Зинаида Шишова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА IX
Предсказание цыганки

Королева, по-видимому без всяких усилий, разогнала тучи, собиравшиеся над головой адмирала, но все-таки зависть одних и злоба других часто не давали ему покоя.

Так как у адмирала было много врагов, ему приходилось все приготовления к экспедиции проверять самолично. Это отнимало много времени и здоровья.

Его опять стали томить бессонница и сильные головные боли, и поэтому часто ночами, вместо того чтобы спать, мы бродили по улицам города.

Как непохожи были эти странствования на наши прогулки по Генуе с синьором Томазо! В то время как добрый хозяин мой все свое свободное время старался обратить на то, чтобы просветить мой ум, господин адмирал никогда не удостаивал меня такой чести.

Самой обычной фразой в его устах была: «Ты еще молод и глуп и не поймешь этого» или «Но не тебе, сыну простого мужика, помышлять об этом!» И подумать только, что это говорил сын бедного шерстобита!

В ночь на 15 сентября мы, возвращаясь во дворец адмирала, заметили на лестнице человеческую фигуру, издали напоминающую груду лохмотьев. Подойдя поближе, мы разглядели молодую женщину-цыганку, которая спала, положив голову на мраморную ступеньку.

Разбуженная звуками наших шагов, несчастная вскочила на ноги и хотела убежать, так как цыган в Кастилии сейчас преследуют наравне с маврами и евреями.

Пораженный, может быть, красивым лицом женщины, господин остановил ее, задал несколько вопросов и бросил ей серебряную монету.

В порыве благодарности цыганка, схватив руку адмирала, осыпала ее поцелуями и вдруг, громко вскрикнув, указала ему на линии, избороздившие его ладонь.

– Ты будешь славен и богат! – воскликнула она и, осторожно оглянувшись по сторонам, добавила: – Ты великодушен и щедр, господин. И вот смотри, морена[79]79
  Морена (исп.) – смуглянка, креолка; в данном случае – цыганка.


[Закрыть] тебе предсказывает корону. Пообещай же никогда не изгонять из своих владений бедных цыган, которые виновны только в том, что они больше любят петь и плясать, чем читать молитвы в душных храмах.

– Обещаю это тебе! – важно сказал господин. – И, если твое предсказание сбудется, я разыщу тебя, где бы ты ни находилась, и вознагражу по-царски.

Утром следующего дня адмирал позвал меня в свою комнату.

– Слышал ли ты предсказания цыганки? – спросил он.

Я хотел было ответить ему, что не следует придавать значение словам морены, потому что редкая гадалка не сулит всяких благ человеку, подарившему ей деньги, но из предосторожности промолчал.

– Я давно уже хочу составить свой гороскоп, – продолжал господин. – Все очень хвалят новообращенного мавра Альхисидека с улицы Кающихся. Сегодня же отправляйся в квартал новообращенных, разыщи его дом и разузнай, когда он сможет меня принять и сколько ему нужно будет заплатить за составление гороскопа.

Перед вечером, выполнив всю свою домашнюю работу, я отправился в мавританский квартал и без большого труда разыскал дом Альхисидека, о котором говорил господин.

Маленькая босоногая девушка открыла двери на мой стук и ввела меня в прохладный патио.

Я поднялся с места при виде благообразного старика с длинной бородой, вошедшего в патио вслед за молоденькой служанкой.

– Мир тебе, благородный старец, – сказал я, низко кланяясь ему.

– И тебе мир, юноша, – ответил он, – если только ты приходишь с добрыми намерениями. Чего ищешь ты в доме Альхисидека?

Торопясь, я изложил ему поручение господина.

– Ты ошибся, юноша, – нахмурившись, сказал мавр. – Альхисидек не занимается колдовскими науками и не составляет гороскопов. Если ты подослан святейшей инквизицией, то ты ошибся в выборе, если же ты пришел по незнанию, то не теряй понапрасну времени.

Видя, что мне здесь нечего делать, я попрощался с мавром и покинул его дом.

В раздумье, опустив голову, я шел по улице. Моя неудача огорчила меня. Господин мой, адмирал, не любит, когда нарушаются его планы. И сейчас, вместо того чтобы торопиться со сборами, он несомненно употребит все усилия, чтобы узнать свою судьбу.

Внезапно чья-то тень пересекла мой путь, и я чуть не столкнулся с высоким стариком в белой одежде. Живые черные глаза с интересом смотрели на меня из-под седых бровей.

Извинившись, я хотел продолжать свой путь, но старик, положив мне руку на плечо, сказал:

– Вот ты и не исполняешь своих обещаний, юноша. Человек, которого ты спас от смерти, уже несколько месяцев находится в Кадисе, а ты даже не позаботился о том, чтобы его разыскать.

С изумлением услышал я знакомый голос, но, разглядывая старика, его белоснежные волосы и бороду и темную, почти оливковую кожу, я никак не мог припомнить, где и когда я его видел.

– Вы, вероятно, ошибаетесь, господин, и принимаете меня за другого, – сказал я, – В Кадисе я нахожусь всего несколько дней и за это время не имел случая оказать вам какую-либо услугу.

– Вдвое блажен тот, кто, сотворив доброе дело, первый забывает о нем, – сказал незнакомец. – Но меня радует, что ты не можешь узнать спасенного тобой Альбухаро. Это придает мне уверенность, что и ищейки инквизиции пройдут мимо меня.

Тут я вспомнил, где слышал этот голос.

– Господин Альбухаро! – воскликнул я, с изумлением всматриваясь в его лицо. – Где же ваша красивая черная борода, белое лицо и тонкие брови? Неужели волнения и преследования могли так вас состарить в столь короткий срок? И то, что я вижу вас в Кастилии, означает ли это, что вам благополучно удалось достигнуть Венеции и добиться покровительства, которое вы там искали?.

– Человеку, преследуемому «псами господними», или инквизицией, очень трудно найти заступничество, – прошептал мавр. – И хотя в Венеции мне достали от папы охранную грамоту, но я вынужден был переменить имя. Маврам известно много тайных снадобий, и мои друзья дали мне мази и жидкости, превратившие мои черные волосы в седые, а белую кожу в оливковую.

– А ваша невеста, господин Альбухаро? – спросил я в беспокойстве. – Как решились вы подвергнуться такому превращению, зная, что с нею вы встретитесь здесь?

– Не беспокойся обо мне, добрый друг мой, – сказал мавр, улыбаясь. – Давая человеку яд, араб всегда имеет при себе противоядие от него, и мой доктор не сделал бы меня стариком, если бы не знал, что сможет вернуть мне молодость. Но как твои дела, юноша, твои и твоего великого адмирала? Не испытываешь ли ты в чем-либо нужду и не могу ли я быть тебе полезен?

– Благодарю вас, господин мой, – ответил я, – но я ни в чем не нуждаюсь.

Мы вдвоем двинулись по направлению к дворцу адмирала.

– А что ты искал в этом квартале новообращенных? – спросил меня мавр.

Я поведал ему, как неудачно выполнил поручение адмирала.

– Я думаю, что могу быть с тобой откровенным, – сказал мавр задумчиво. – Альхисидек, конечно, мог бы составить гороскоп твоего господина, но знаешь ли ты, сколько врагов у бедных новообращенных? Как часто случается, что кто-нибудь из христиан, обратившись к мавру, знающему тайные науки, потом предает его в руки инквизиции только для того, чтобы получить десятую часть его имущества! А почему тебя так огорчает неудавшееся поручение?

В волнении я рассказал ему, что господин мой, обладая пылким воображением, каждый раз останавливает свое внимание на различных вещах: то ему нравится побороть сопротивление архидиакона Фонсеки, то его занимает мысль о блестящей свите, а теперь, задавшись целью узнать свое будущее, он не отступит, пока не достигнет ее.

– А между тем, – сказал я, – сорок человек ожидают нас на далеком острове. И каждый день промедления приносит им лишнее горе.

Так как мавр участливо и внимательно слушал мой рассказ, я решил поделиться с ним и своим горем. Я рассказал ему о разлуке с другом, об обещании адмирала вернуться на остров через четыре месяца и о том, как почести и слава вскружили голову адмирала и он забыл о своем обещании.

Мавр задал мне несколько вопросов о жизни адмирала и его характере.

– Насколько я понял из твоего рассказа, – сказал он в раздумье, – господин твой – человек тщеславный, увлекающийся и легковерный. Если ты не откажешься мне помочь, я могу оказать тебе небольшую услугу, которую, конечно, никак нельзя будет счесть платой за твое доброе дело, но которая, может быть, поможет тебе свидеться поскорее с твоим другом.

Я готов был тут же на улице опуститься перед ним на колени, но мавр удержал меня.

– Господин твой, адмирал, – сказал он, – послал тебя к составителю гороскопов, желая узнать свою судьбу. Составитель гороскопа здесь, перед тобой, и тебе остается только привести адмирала сегодня ночью ко мне. Предсказание, которое он получит, заставит его немедленно приняться за поиски твоего друга Орниччо, а я буду рад, если хоть немного смогу сократить вашу разлуку. Посмотри хорошенько, вот это мой дом. Сегодня после двенадцати часов ночи вы должны будете войти в эту дверь. Вас отведут в залу, где я предскажу адмиралу судьбу. Будет очень хорошо, если господин твой разрешит тебе присутствовать при этом.

Я простился с мавром, спеша порадовать удачей адмирала.

– Франческо Руппи, – сказал мне мавр на прощание, – ведя адмирала ко мне, умышленно удлини дорогу, направляйся сюда различными закоулками и не называй ему моего имени. Может быть, это излишние предосторожности, но человек, которого долго преследовали, на всю жизнь остается недоверчивым.

ГЛАВА X
Чудесный кристалл

В двенадцать часов ночи мы, запахнувшись в плащи и глубоко надвинув шляпы на глаза, поднимались по лестнице дома мавра.

Встреченные низким поклоном слуги, мы были введены в огромный малоосвещенный зал, где нам предложено было обождать хозяина.

Мавр вошел через несколько минут. Но в какой пышной одежде он был! Тонкая шелковая рубашка обхватывала его стан; богато расшитый золотом плащ волочился по ковру, на шее сверкали рубины и алмазы, рубинами же и алмазами был украшен золотой обруч, поддерживающий его волосы.

Господин мой, адмирал, невольно почтительно поднялся ему навстречу.

– Что ты хочешь узнать о своей судьбе, сын мой? – важно обратился к нему хозяин.

Я был удивлен, услышав, как дрожал голос адмирала, когда он ему ответил.

– Мне передали, – сказал он, – что ты отлично составляешь гороскопы.

– Гороскоп необходимо составлять в месяце, благоприятном для твоей звезды. По внутренностям только что заколотого тельца я прочту твое будущее, но для этого нужно выбрать подходящее время. Сейчас же, если ты желаешь, я скажу тебе, какие камни принесут тебе счастье, какие люди и звери.

– Если ты назовешь мне несколько событий из моегопрошлого, – тихо произнес адмирал, – я доверюсь твоим предсказаниям и последую твоим советам.

– Будущее, прошлое и настоящее одинаково открыты глазам посвященного! – торжественно произнес хозяин. – Желаешь ли ты, чтобы я рассказал тебе твою жизнь при этом юноше, который несомненно является для тебя чем-то большим, нежели простой слуга?

Я вздрогнул, ожидая, что адмирал тотчас же опровергнет слова мавра, но, к моему удивлению, господин, задержав на мне задумчивый взгляд, сказал:

– Да, да, мы столько перенесли вместе, что, пожалуй, он может уже считаться чем-то большим, нежели простой слуга. – И, с беспокойством оглядев полутемный зал, стены, испещренные таинственными надписями, реторты и колбы с горящими под ними синими огоньками, запинаясь, спросил: – Разрешишь ли ты оставить при себе этого юношу, так как уже давно, мучимый злейшей подагрой, я нуждаюсь в его поддержке?

Я видел адмирала во время бури, я наблюдал его, когда он говорил с враждебно настроенными матросами, я слушал его, когда он опровергал наветы клеветников перед лицом его королевского величества, – спокойное выражение лица уступало место только гневу или презрению. А сейчас я обратил внимание на его трясущиеся руки и беспокойный взгляд.

Несомненно, что, стоя в этом великолепном и таинственном зале, господин мой, адмирал Море-Океана, губернатор и вице-король Индии, подобно ребенку, оставленному в темной комнате, испытывал самое подлинное чувство страха.

– Оставь юношу при себе, если это тебе необходимо, – сказал мавр. – Ты хочешь узнать события из своей прошлой жизни? – продолжал он, снимая богатое покрывало с высокого предмета, стоящего в углу на столике. – Погляди-ка сюда.

Мы повернули головы, и перед нашими глазами засверкала глубоким и таинственным блеском огромная глыба камня, напоминающего хрусталь.

– Обрати свои глаза на чудесный кристалл, – сказал мавр. – И я расскажу тебе, что я вижу у тебя в прошлом.

Рядом с глыбой он поставил песочные часы. Бесшумно текущая струя песку, мерцание кристалла и тишина, царящая вокруг, так подействовали на меня, что мои глаза стали утомленно закрываться. Но голос мавра прогнал мой сон.

– Я вижу приморский город, улицу, полную гама детворы, – сказал он.

– Я вижу мальчика, который горделиво держится в стороне от всех. Его обуревают честолюбивые замыслы, доля ремесленника кажется ему слишком низкой.

Адмирал, приподнявшись с места, слушал его слова.

– Потом я вижу его уже юношей. Он. где-то в большой зале, полной скамей. Он вступает в споры со старыми людьми, и они благожелательно его выслушивают. Юноша уже студент и беседует с профессорами. А вот он в кабинете ученого. Жадными руками он перебирает карты и книги. Он бледен, вокруг его глаз темные круги, позади него – бессонные ночи, впереди – дни, полные унижений и испытаний. Но вот он уже, как видно, добился своего. Я вижу его в богатом платье. Он стоит у трона. Перед ним – прибитая к доске огромная карта, и, водя по ней палочкой, он дает какие-то объяснения королеве.

– Довольно! – вскричал адмирал. – Я верю тебе. Я прошу тебя описать мне мое будущее так же точно, как ты рассказал только что мое прошлое.

Мавр прикрыл покрывалом кристалл и хлопнул в ладоши. Вошедший слуга подал нам на подносе сласти и холодную воду.

– Освежитесь водой и шербетом, – сказал хозяин. – Я сейчас буду продолжать свой рассказ.

Опять поднято покрывало, и кристалл сияет перед нами своим таинственным блеском. Где-то рядом зажгли, очевидно, какие-то курения, потому что по залу плывут длинные облачка благовонного дыма. Песочные часы неслышно продолжают свою работу.

– Я вижу корабли, – говорит мавр, – и беспредельную гладь океана. Корабли пристают к острову. Эти места не походят на известные мне страны. Чудесные деревья покачивают перистыми вершинами; воздух напоен благоуханием неизвестных мне цветов. Я вижу того же юношу, но он уже возмужал. В бороде его пробивается седина. Он в богатых воинских доспехах, на плечи его накинут плащ. Он проезжает огромные пространства, он что-то ищет. Но вот появляется на его пути юноша. Он беретпод уздцы его коня. Подойди сюда поближе, – обращается мавр ко мне, – и скажи, что ты видишь в глубине кристалла.

Я смотрю на кристалл. Отражая и повторяя слабые огоньки, он весь заключен в чешую из света, а дымчатое облако как бы застыло в его таинственной глубине.

Я прищуриваю глаза, и мне кажется, что длинные искры с шипением разлетаются от его граней, но больше я ничего не вижу.

В смущении я наклоняюсь над камнем, но в это время за моей спиной раздается голос адмирала.

– Я вижу, – в волнении восклицает он, – да, я вижу самого себя на берегу острова! Как это странно и чудно! Дальше. что предстоит мне дальше?

– Я вижу длинные переходы, воинов на конях, дивные фигуры дикарей, они бродят совершенно голыми. – говорит мавр.

– А золото? – перебивает адмирал. – Не видишь ли ты золота?

– Я вижу, – медленно произносит мавр, – сражения и победы. Тебе предстоит много трудов, ты будешь подвергаться опасностям и болезням, тебе будет угрожать смерть. Но не бойся, вот опять появляется фигура юноши. Он, как добрый ангел, следует за тобой.

– Не Франческо ли это? – в раздумье говорит адмирал, взглянув на меня.

– У него большие глаза и черные прямые волосы, – возражает мавр. – Он отводит от тебя стрелы дикаря, он бережет тебя в опасности.

– Кто же он? – восклицает адмирал в нетерпении.

– Ищи его на острове. Он не здесь, он где-то далеко. Ищи его и найди, потому что судьба твоя неразрывно связана с его судьбой; он доставит тебе славу и богатство.

– Это Орниччо! – вдруг восклицает адмирал. – Конечно, это он! Недаром я все время ощущаю его отсутствие.

– Посмотри сюда, – говорит мавр. – Что ты видишь в глубине кристалла?

– Орниччо! – восклицает адмирал. – Да, это несомненно он. Но что это он несет в руках? Это что-то тяжелое. Он подходит к человеку, сидящему на коне. Господи, да это я сам сижу на коне! Он протягивает мне что-то. Как сильно блестит этот предмет на солнце! Неужели этоправда и морена не солгала мне?. Франческо, подойди сюда! Исполняются заветные мечты моей жизни. Подойди сюда. Ты видишь, что протягивает мне твой друг?

Огромный холодный кристалл сияет передо мной голубоватым светом. Повторенную и искаженную его гранями, я вижу в нем белую руку адмирала. Чтобы скрыть свое смущение, я низко склоняюсь над камнем.

– Я вижу, – бормочу я с трудом, – он протягивает вам что-то большое и тяжелое. Как сильно блестит этот предмет на солнце! – в смущении повторяю я слова адмирала.

– Это корона! Это корона, Франческо! Орниччо мне протягивает корону! – кричит адмирал.

Вдруг я чувствую, что рука, которой он опирался на мое плечо, становится слишком тяжелой для меня. И, оглянувшись, вижу, что краска заметно сбегает с лица адмирала и он, ловя открытым ртом воздух, начинает падать на ковер.

ГЛАВА XI,
в которой повторяются приключения первого путешествия

Отплытие наше из Кадиса первоначально было назначено на 6 октября, но после предсказания мавра господин стал так торопиться с приготовлениями, что 25 сентября 1493 года мы уже снялись с якорей. В состав нашей флотилии входило одно крупное адмиральское судно – «Мария-Галанте»,[80]80
  Или «Маргиланта», как его называли матросы.


[Закрыть] четыре грузовых корабля меньших размеров и двенадцать малых карак. Командирами наших лучших кораблей были назначены Алонсо Мендель, Алонсо Перес Ролдан, Бартоломео Перес и Перес Ниньо.

Много разного народа толпилось на палубах наших кораблей в момент отплытия, а еще больше остававшихся провожало счастливцев завистливыми взглядами. Кроме матросов, солдат-пехотинцев и кавалеристов, ремесленников и земледельцев, с нами отправлялась целая толпа искателей приключений, ищущих в Новом Свете наживы и развлечения.

Возможно, что это свидетельствует о моем дурном нраве, но я очень порадовался, узнав, что от услуг пажа Педро Сальседы господин мой адмирал отказался, да и сам Сальседа не выказывал большого желания снова отправиться в путешествие. Его мечты о богатой стране Индии мало вязались с тем, что ему пришлось испытать. Педро де Торресоса на «Маргиланте» тоже не видно было.

Из людей же, воодушевленных более высокими целями, я могу назвать Диего Колона, явившегося в Испанию разделить трудности путешествия со своим славным братом, синьора Хуана де ла Косу, космографа, отца Антония де Морачену, известного своими трудами по изучению и описанию Земли, и севильского врача – доктора Чанку.

Я имею возможность перечислять их, так как эти люди плывут с нами на флагманском судне; что же творится на других кораблях, я не берусь опирать. Я знаю только, что вся наша флотилия нагружена лошадьми, домашним скотом, птицей, земледельческими орудиями, семенами, плодовыми деревьями-саженцами и запасом различных товаров для обмена с индейцами.

Нашего доброго Аотака не было с нами. Принц Хуан оставил его своим пажем до нашего возвращения в Европу.

В ночь перед отплытием, когда уже всем командам было приказано не сходить с кораблей, нас окликнули с небольшой галеры и потребовали спустить трап. Так как все люди экипажа должны были находиться уже по местам, часовые отказались выполнить требование.

Адмирал, вышедший на шум, повелел принять вновь прибывших, и через минуту вся палуба заполнилась блеском и звоном оружия. Красное пламя факелов дрожало на латах и шлемах с перьями.

Я захотел поближе разглядеть начальника отряда, ради которого мой строгий господин нарушил свое приказание.

Мне указали на молодого человека, почти юношу, с красивым бледным лицом и живыми черными глазами. Он стоял, опираясь на длинный, не по росту, меч, и следил за тем, как размещали людей его отряда.

Это был дон Алонсо де Охеда, дальний родственник короля, назначенный впоследствии капитаном одной из наших карак. Небольшое желтое облачко бежало по горизонту, приближаясь к кораблю. Внезапно сорвался сильный ветер. Он поднял целую тучу мелких брызг, и, если бы мы не находились в море, я готов был бы поклясться, что это пыль, поднимаемая жарким сирокко летом на дорогах.

Опытные моряки с опаской поглядывали по сторонам. Было похоже на то, что приближается буря.

Мы только что благополучно миновали Саргассово море, обойдя его с юга. Ветер все время дул попутный, и наша флотилия нисколько не пострадала в пути. Паруса и снасти имели такой же свежий вид, как и в день отплытия.

Поэтому командиры успокаивали неопытных, убеждая их, что наши суда в состоянии перенести какую угодно бурю.

Был канун святого Симеона, и отец Антоний де Морачена предложил отслужить молебен этому святому, чтобы он отвратил от нас беду.

Но еще не наступил вечер, когда шквал налетел с такой силой, что «Мария-Галанте» врезалась в бок «Кардеры» и сбила ей форштевень.

Буря была сильная, но не длительная – она продолжалась всего четыре часа. Готовясь к ней, адмирал расположил нашу флотилию таким образом, чтобы мелкие суда находились посередине четырехугольника, образованного крупными судами; но силой ветра всю флотилию разбросало в разные стороны.

Монах вторично предложил вознести молитву всевышнему о нашем спасении, но у него бурей вырвало требник из рук и с такой силой бросило в лицо офицеру, стоявшему напротив, что застежками ему сильно оцарапало кожу.

Это было что-то невообразимое. В прошлое наше плавание под Азорскими островами нас застигла буря, но тогда среди нашей команды, кроме меня да Орниччо, не было ни одного неопытного новичка. Сейчас же эти несчастные подняли такой крик, что их страшно было слушать. Если добавить к этому реву мычание и ржание перепуганного скота, находившегося в трюме, треск дерева и хлопанье парусов, станет понятно, как трудно было матросам следить за словами команды.

Только крестьяне, которых оторвали от их родных полей, сбившись кучкой на одном борту, безропотно ожидали неминуемой гибели, так как эти люди мало ценят свою трудную и горькую жизнь.

Небо было обложено тучами, и ночь спустилась внезапно. Факелы с шипением гасли, ежеминутно заливаемые волнами. Стекла фонаря были разбиты. Вдруг адмирал с громким восклицанием указал на верхушку мачты. Над ней, прорезая окружающую тьму, висели два огня, имеющие форму опрокинутой чаши.

– Это огни святого Эльма![81]81
  Огни святого Эльма – огоньки, образующиеся от скопления электричества. Среди моряков было распространено суеверие, будто огни святого Эльма успокаивают бурю.


[Закрыть] – сказал адмирал. – Ободритесь, друзья мои, ибо мы спасены!

Действительно, почти тотчас же шквал стал стихать, волны постепенно улеглись, и поверхность моря сделалась гладкой, как стекло.

Но еще много часов мы потратили на то, чтобы исправить повреждения, нанесенные нам бурей. Снасти были спутаны и порваны, деревянные части изломаны, многие из карак дали течь. Но солнце сияло так приветливо, океан отсвечивал такой нежной голубизной, что наши плотники и конопатчики с радостью принялись за работу.

Покинув остров Ферро, мы уже двадцать дней находились в открытом океане.

Путь от Кадиса до Гомеры мы совершили в семь дней, а в первое путешествие на такое же расстояние мы затратили втрое больше времени. Только наш тяжелый адмиральский корабль несколько задерживал быстрый и легкий ход флотилии.

5 октября мы уже пристали к Гомере. Поразительно, до чего силен торговый гений человека. Там, где год назад мы видели только грубо сколоченные дощатые сваи, сейчас высились красивые дома торговцев и судовладельцев. Канарские острова уже сделались средоточием большой торговли, и здешние купцы имеют своих агентов во всех приморских странах Европы.

Мы запаслись здесь водой и топливом и заполнили свободные места в наших трюмах новым грузом живой птицы, скота, семян и деревьев.

За островом Ферро простирался беспредельный океан, который так пугал и манил новичков.

Адмирал взял курс на Эспаньолу, но точного местоположения ее никто не знал, потому что изо всех, побывавших на островах, только один Алонсо Пинсон составил карту путешествия и теперь унес с собой эту тайну в могилу.

Адмирал надеется прежде Эспаньолы достичь золотоносных островов, лежащих на юг от нее, а также и острова Амазонок, на который нам не удалось попасть из-за гибели «Санта-Марии». Изменение курса и сорвавшаяся внезапно буря несколько затянули наше плавание, и мы начали испытывать недостаток в пресной воде. Людям, отправившимся в первый раз в море, это показалось большим лишением, и адмиралу пришлось тратить свое красноречие, чтобы поддержать слабых духом.

Мне очень понравился поступок дона Алонсо де Охеды. Получив небольшое количество воды для своих людей, он приказал разделить ее между солдатами, а сам отказался от своей доли. Он показал себя более благоразумным, чем Александр Македонский, выливший воду в песок.

Я наблюдал этого человека также во время бури. Как оказалось, он всю свою недолгую жизнь провел на коне и никогда не видел моря. Но он не хватался за снасти и за руки проходящих матросов, как это делали другие. Он, как заправский моряк, широко расставляя ноги, придавал устойчивость своему телу, и только на лице его появлялось упрямое и злое выражение, как будто не океан, а его злейший враг находился сейчас перед ним.

В субботу, 2 ноября, адмирал приказал командирам всех кораблей сравнить свои вычисления пройденного пути.

Синьор Марио обратил мое внимание на то, какими различными способами пользовались для этого капитаны. Пересу Ниньо, например, было достаточно плюнуть за борт, и его опытный глаз тотчас же подсказывал ему нужные сведения. Господин же, бросив за борт щепочку, основывает свои вычисления на прохождении ее мимо корабля, причем пользуется песочными часами. На «Кардере» имеются водяные часы, а на «Нинье» жгут светильник и по убывающему маслу определяют время. Самые быстроходные корабли при благоприятном боковом ветре редко проходят свыше четырех итальянских миль в час, что составляет одну лигу.

Но в наших вычислениях всегда возможны небольшие расхождения. Поэтому после сличения сведений оказалось, что, по данным «Кардеры», мы прошли восемьсот лиг, согласно сведениям «Гальехи» – семьсот девяносто, вычисления же «Маргиланты» показали восемьсот десять лиг. Я не думаю, что сейчас адмирал или кто-нибудь из капитанов сознательно преуменьшает или преувеличивает пройденные расстояния.

Но, как бы то ни было, господин оповестил, что в самое ближайшее время мы достигнем земли.

На следующий день опытный глаз адмирала по изменению цвета воды определил, что мы приближаемся к суше, и было отдано распоряжение убрать паруса.

Я не могу не подивиться умению господина делать богатые обобщения на основании самых ничтожных данных.

Отец Антонио де Морачена и синьор Хуан де ла Коса гораздо более сведущие космографы, чем адмирал, а капитаны «Гальехи», «Кардеры» и «Ниньи» гораздо более опытные моряки, но тогда как их знания лежат иной раз под спудом, адмирал свои знания и – еще более – свои предвидения умеет обращать себе на пользу. Синьор Марио де Кампанилла говорит, что, когда религиозные размышления не увлекают господина в высшие сферы, логика его ума поражает своей ясностью и непреложностью. Утром мы действительно увидели перед собой прекрасный остров, какие уже сотнями встречались нам в наше первое плавание. Вокруг него чернело, краснело и зеленело множество других островов, и люди нашей команды выказывали такое же восхищение, как и мы, достигнув в свое время берегов благодатного Сан-Сальвадора.