Текст книги "От Калигари до Гитлера. Психологическая история немецкого кино"
Автор книги: Зигфрид Кракауэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
В эти догитлеровские годы в режиссуру подалась и Лени Рифеншталь, поставив картину "Голубой свет" (1932). В основу фильма легла старинная легенда об Итальянских Доломитовых Альпах. В полнолуние вершина горы Кристалле излучает чудесный голубой свет, приманивающий молодежь из близлежащей деревни. Хотя родители закрывают наглухо ставни, стараясь удержать дома своих отпрысков, они, точно лунатики, лезут на гору и, срываясь с утесов, разбиваются насмерть. По рассказам местных жителей, только Юнта (Лени Рифеншталь), девушка, похожая на цыганку, сумела добраться до источника голубого света – за это ее прозвали в поселке колдуньей. Когда Юнта спускается в низину из своей горной хижины, суеверные деревенские жители оскорбляют девушку и забрасывают камнями. Эту сцену видит молодой венский художник, застрявший на день в поселке. Он пленяется Юнтой и поселяется с девушкой в ее горном пристанище. Однажды, оставив художника в хижине, Юнта поднимается на гору Кристалле, карабкаясь по ее обрывистым утесам, озаренным лунным светом. Художник, тайком идущий следом за девушкой, добирается до вершины и видит, что таинственный голубой свет источают жилы драгоценного хрусталя. О своей находке художник сообщает деревенским жителям, которые под его началом захватывают сокровище и превращают его из источника страха в источник обогащения. В другое полнолуние Юнта, ни о чем не подозревая, снова поднимается к вершине, но, поскольку голубого света больше нет, она теряет дорогу и падает в пропасть. Художник, не успевший предупредить Юнту, склоняется над омытым лунным сиянием лицом мертвой девушки.
Великолепные натурные съемки подчеркивали нерасторжимость уз между темными деревенскими жителями и их природным окружением. У дороги в скалах выбиты статуи святых, немые Доломиты высятся рядом с крестьянскими домами. Крупные планы доподлинных крестьянских лиц проходят через весь фильм. Если крестьяне с землей только связаны, то Юнта – подлинное воплощение природных сил, что убедительно подтверждают обстоятельства ее гибели. Когда торжествует здравый смысл, объясняющий и тем самым разрушающий легенду о голубом свете, Юнта умирает, – гаснет мерцание хрустальной жилы, и природа отнимает у девушки ее душу. Подобно метеорологу из фильма "Бури над Монбланом", девушка с гор Юнта сродни такому политическому режиму, который держится на интуитивных прозрениях, обожествлении природы и раздувании мифов. В самом деле, в конце фильма жители поселка радуются свалившемуся богатству, а миф оказывается развенчанным, но его рациональное истолкование изображается в фильме таким образом, что оно не только не умаляет значительности образа Юнты, но делает его более притягательным. Ведь в финале прослушиваются ностальгия по утраченному миру Юнты и печальные раздумья о расколдованном мире, где чудесное становится обыкновенным товаром.
Луис Тренкер, образцовый альпинист из "Священной горы", тоже отпочковался от Фанка. Он сыграл главные роли в двух фильмах, сделанных по его собственным сценариям и поставленных им совместно с опытными режиссерами. Эти картины знаменуют слияние горных лент с националистическими фильмами. Скрытые политические тенденции "Бурь над Монбланом" и "Голубого света" обретают в них полногласное звучание.
Первым фильмом Тренкера явился "Горы в огне" (1931), который особенно хвалили за блестящую операторскую работу Зеппа Альгейера. В фильме изображался один эпизод времен первой мировой войны, разворачивавшийся на фоне заснеженных пиков австрийского Тироля. Австрийский батальон удерживает позиции на горной вершине, и так как прямой атакой ее нельзя взять с боя, итальянские солдаты, расположившиеся у подошвы горы, начинают бурить в ней отверстие, чтобы заложить динамит и взорвать позиции неприятеля. Пока австрийцы, бессильные обезвредить вражеский маневр, в растерянности прислушиваются к зловещему грохоту в горном чреве, один из австрийских офицеров (Тренкер) осуществляет на лыжах отчаянную вылазку в свою родную деревушку, где итальянцы устроили себе штаб-квартиру. Там он узнает точную дату взрыва и вовремя возвращается назад, чтобы предупредить товарищей по оружию. Благодаря его подвигу обреченный на гибель батальон успевает оставить позиции перед тем, как раздается взрыв.
Если в картине Пабста "Западный фронт, 1918" ужасы войны нагнетаются, а пацифистский пафос звучит в полную мощь, фильм Тренкера восхваляет военную доблесть. Война в картине "Горы в огне" служит только фоном, на котором горный лыжник выполняет свое естественное предназначение – он становится героем войны. Оба фильма, пацифистский и милитаристский, не желают объяснять причин первой мировой войны, но, в отличие от Пабста, Тренкер вполне закономерно пренебрегает ими, потому что прославляет солдата, а солдаты, как известно, не обязаны вмешиваться в политику. Образ героя войны четко вырисовывается благодаря двум эпизодам, обрамляющим собственно повествование о войне. В первом эпизоде показывается, как австрийский офицер и итальянский командир, его будущий противник, участвуют в горной прогулке, незадолго до того как вспыхивают военные действия: фильм демонстрирует двух друзей, поднявшихся над националистическими предубеждениями. В финале бывшие противники возобновляют старую дружбу через несколько лет после окончания войны.
Фильм Тренкера подчеркивает крепость личных связей и отвергает шовинизм с еще большей силой, чем такие картины, как "Эмден" и "U-9 Веддиген". Если последние ленты испытали влияние психологического паралича, характерного для периода стабилизации, то "Горы в огне" отражают взрыв националистических страстей, повлекший за собой войну. Возникает вопрос: как антишовинистическая позиция фильма сочетается с его откровенным национализмом? Война в фильме Тренкера изображается в качестве "сверхличного события", которое следует безоговорочно принимать, независимо от того, одобряется оно или осуждается. Если рассматривать войну как детище неисповедимой судьбы, то нет ничего страшного в том, если эмоциональная горячка, сопутствующая ей, может затем охладиться. Дружба солдат из различных стран в мирное время не ослабляет решимости тех же приятелей воевать друг с другом в годы войны. Более того, эта дружба облагораживает борьбу, превращая ее в трагический долг и святое самопожертвование. Горный лыжник Тренкера представляет собой тот тип человека, на которого государство может положиться в военное время.
Второй фильм Тренкера, "Мятежник", выпущенный кинокомпанией "Универсаль", вышел на экраны 17 января 1933 года. В нем снова воскрес военный эпизод, но на сей раз речь шла о восстании тирольцев против наполеоновских захватчиков. Студент родом из Тироля (Тренкер), вернувшись домой, видит, что его родная деревня разграблена, а мать с сестрой убиты. Уничтожив в отместку французского офицера, студент уходит в подполье, пытаясь организовать сопротивление. В то же самое время студент продолжает любовный роман с баварской девушкой (Вильма Банки), которая прячет его от французских властей и даже выполняет для него шпионские задания. Студент использует ее донесения в своих целях. Переодевшись баварским офицером, он проникает на бал, даваемый французами в Инсбруке, и собирает там достаточные сведения, чтобы заманить наполеоновские войска в чудовищную ловушку. Если натурные съемки и любовные эпизоды в фильме выглядят довольно ординарно, то картина расправы тирольцев с французами поражает натуралистической жестокостью. Спрятавшись в горах, тирольские крестьяне сталкивают огромные каменные глыбы и деревья на французских солдат, проходящих внизу по дороге. Перед нами грохочущая, страшная бойня, где горы выступают в союзе с повстанцами. В конце фильма французы, конечно, побеждают, а студента расстреливают.
Мятежник Тренкера завершает серию экранных бунтовщиков, тесно связанных с эволюцией немецкого кинематографа. Герою Тренкера отводится решающая историческая роль – он возглавляет народное восстание против поработившего родину врага и сам участвует в бунте. Тем не менее он скорее напоминает человека, одержимого националистическими страстями, нежели революционера. Сходство тирольского мятежа с нацистским движением очевидно, Тренкер в своем фильме отражает только то, что сами нацисты называли "национальным восстанием". Наполеон выступает поборником ненавистной "республиканской системы", а студент наделен чертами настоящего гитлеровца. Теперь уже совершенно ясно, почему экранный мятежник догитлеровского времени больше не насаждал психологической модели поведения, которая неизменно предполагала эволюцию – от бунта к раболепству. В ту пору, когда рушащемуся зданию Веймарской республики нацисты готовились нанести последний, сокрушительный удар, мятежник тоже был призван воплощать в себе идею восстания. Последняя исключает покорность перед жизнью, хотя не гарантирует триумфа. Поэтому такие герои догитлеровского экрана, как Дмитрий Карамазов и Дантон, боролись до победного конца. Для них наступил звездный час, и плюшевые гостиные остались в далеком прошлом.
Пластический язык ленты Тренкера ясно говорит о том, что перед нами искусно замаскированный пронацистский фильм. Камера оператора Зеппа Альгейера ввела в его ткань такие символы, которым было суждено играть значительную роль в ранних лентах гитлеровского экрана. Для нагнетания националистических страстей фильм Тренкера часто изображает крупным планом флаги – прием, широко пущенный нацистами в оборот. В воображаемом финальном эпизоде воскресший студент, казненный французами с двумя другими руководителями восстания, устремляется вперед, сжимая в руках развевающийся флаг. В своей книге "Грамматика фильма" английский киновед Раймонд Споттисвуд так описывает финал "Мятежника": "Отгремел залп, и вот уже лидеры восстания… лежат в пыли. Но тут едва слышно начинает звучать патриотическая песня, и три призрачные мужские тени отделяются от простертых тел и, мужественно подхватывая песню, встают во главе крестьянских толп, а затем возносятся к облакам, и по мере того как песня набирает силу, исчезают в небесах".
Этот апофеоз мятежного духа с удвоенной мощью проявляется в нацистском пропагандистском фильме "Юный гитлеровец Квекс" (сентябрь 1933 года, режиссер Ганс Штейнгоф[139]139
Штейнгоф, Ганс (1882–1945) – нацистский кинорежиссер. Поставил ряд фильмов по заданию Геббельса: "Юный гитлеровец Квекс" (1933), "Старый и молодой король" (1935), "Роберт Кох, победитель смерти" (1939), "Дядюшка Крюгер" (1941).
[Закрыть], оператор Константин Чет), который запечатлел борьбу нацистов за власть и заканчивался песней молодых фашистов "Наше знамя реет над нами!.." В финале картины воинственный юный гитлеровец Хейни по прозвищу Квекс разбрасывает листовки в одном из берлинских пролетарских кварталов и гибнет там от кинжала коммуниста. Всеми брошенный, он лежит на темной улице. Появляются нацисты, но Хейни умирает на их глазах. И его последние слова: "Наше знамя реет перед нами…" Фонограмма подхватывает гимн нацистской молодежи, на экране возникает крупным планом трепещущий флаг, а ему на смену идут марширующие колонны "гитлерюгенд". Благодаря схожим образам фильм Тренкера и нацистский фильм твердят о неизбежном триумфе национальных восстаний – это совпадение убедительно подтверждает, что оба мятежа имеют родственную природу.
Националистические фильмы догитлеровского времени превзошли такие же картины периода стабилизации по числу и значительности. Подобно "Мятежнику", большая часть этих лент повествовала о годах наполеоновского вторжения, дабы обосновать идею национального восстания. Пруссия в борьбе с Наполеоном – центральная тема этих фильмов, и Пруссия неизменно оказывалась лидером объединения Германии. В целом эти фильмы представляли собой нечто вроде национального эпоса, созданного для массового внутреннего потребления. Эпос рассказывал об униженном положении Пруссии в расчете на ее будущую свободу. Соавтор Тренкера по "Мятежнику" Курт Бернгардт поставил фильм "Последняя рота" (1930), осуществленный концерном УФА и обстоятельно рассказывающий об одном эпизоде времен борьбы Пруссии с Наполеоном. Капитан с двенадцатью солдатами вступают в безнадежную схватку с наступающими французами, чтобы прикрыть отступающую разгромленную прусскую армию, переправляющуюся через реку. Капитан с отрядом гибнет, и, вступив на неприятельские позиции, французы отдают почести павшим врагам, которые своим мужеством спасли жизнь остальным пруссакам. Фильм воодушевлен тем же пафосом что и "Горы в огне". Лента Рудольфа Мейнерта "Одиннадцать офицеров из отряда Шилля" (1932), звуковая версия немого фильма 1926 года, показывала гибель прусских офицеров, которых расстреляли по приказу французов за то, что они участвовали в опрометчивом мятеже. В своем "Черном гусаре" (1932) Герхарт Лампрехт предпочел изобразить в форме комедии бунтарски настроенную Пруссию под французским игом. Из государственных соображений Наполеон приказывает принцессе Баденской выйти замуж за сына польского короля. Но офицер вольного прусского полка "Чернью гусары" (Конрад Фейдт) опрокидывает планы императора: он похищает принцессу по дороге в Польшу и спасает ее от нежеланного брака.
Колоритным образчиком этой серии был фильм Карла Фрёлиха "Луиза, королева Прусская" (1931) с участием Хенни Портен, которая сыграла несчастную королеву. Этот помпезный исторический боевик, достигавший особого напряжения в эпизоде знаменитой встречи Луизы и Наполеона, изобиловал намеками на Версальский договор и тогдашнее положение Германии. Двое обозревателей из "Нью-Йорк геральд трибюн" не только назвали фильм "мрачной ухмылкой в адрес Третьей французской республики", указав на его "настойчивый призыв к братству всех немцев", но проявили подлинную проницательность по отношению к ленте: "Фильм с особенной неотвязностью напоминает вам, что Наполеон некогда отнял у Германии балтийский порт Данциг и сделал его свободным городом, но если помнить о том, какую жгучую проблему в настоящее время представляет собой польский коридор, трудно поверить, что в этом фильме исторический эпизод… поминается по чистой случайности". Как бы то ни было, фильм пропагандировал политические претензии партии Гитлера – Гугенберга и предсказывал победу ее мятежных представителей.
Разрабатывая эту тему бунта, Густав Уцицки в фильме "Йорк" (1931) запечатлел слияние героя войны с бунтовщиком. Когда Наполеон начал войну с Россией, прусский кайзер Фридрих Вильгельм III по договору с Наполеоном отдает прусский регулярный корпус в полное распоряжение французского высшего командования и приказывает генералу фон Йорку (Вернер Краус), возглавляющему армию прусских ополченцев, взять этот корпус под свое начало. Йорк – образчик прусского солдата, преисполненного чувства долга и преданности кайзеру. Он подчиняется его воле и присоединяется к французам в Курляндии, хотя молодые горячие офицеры умоляют его пойти на сговор с союзниками. Но как только известие о поражении Наполеона в России просачивается в прусский военный лагерь, его беспокойство достигает апогея. Однако генерал Йорк упрямо не желает нарушать слова, данного кайзеру, но когда слабовольный самодержец проявляет глухоту к патриотическим увещеваниям Йорка, мятежный генерал "переходит Рубикон" и в Тауроггене подписывает соглашение с русскими. Начинается освободительная война с Наполеоном.
В этом фильме о прусском кадровом офицерстве различаются два типа мятежных солдат. Порывистые молодые офицеры как две капли воды похожи на тех "demi-soldes"[140]140
Офицеры в отставке, получающие половинное жалованье (франц.).
[Закрыть], которые после первой мировой войны создали печально известные реакционные отряды "Фрайкор", а позднее стали ядром нацистского движения. Но в догитлеровские годы интерес представляет не столько эта хорошо известная аналогия, сколько показанное в фильме поведение военачальников. Йорк – характерный их представитель. В мятежный лагерь он переходит лишь в тот момент, когда становится очевидным, что слава Наполеона клонится к закату, а поэтому хранить верность ему значит погубить Пруссию. Решение Йорка, избавившегося от сентиментальных порывов, продиктовано исключительной заботой о величии Пруссии. "Йорк был солдатом, – писалось в рекламном буклете к фильму, – который взбунтовался против кайзера во имя кайзера". Ничто так не отвечало политическим нуждам момента, как эта формула: ведь в глазах армейского командования националистическая политика властей служила интересам кайзера. Нет никакого сомнения в том, что на примере прославленного солдата Йорка демонстрировалась историческая закономерность союза рейхсвера с мятежными силами под началом Гитлера – Гугенберга. Изобразив Йорка идеальным генералом, УФА, возглавляемая Гугенбергом, ясно показывала, что подобный союз был заключен во имя кайзера, но кайзером в ту пору выступал Гинденбург, символизировавший Германию.
Несгибаемые мятежники в "Йорке" и других фильмах догитлеровского времени так решительно бросают вызов законопослушному поведению их бесчисленных экранных предшественников, что порою их можно по ошибке принять за поборников свободы личности. "Тренк", фильм кинокомпании "Фебус" {1932), уничтожает в зародыше эти кривотолки. Поставленная по роману немецкого писателя Бруно Франка, картина принадлежит серии о Фридрихе Великом. Хотя Фридрих на сей раз был слишком побочной фигурой, чтобы ее воплотил на экране бессменный Отто Гебюр, он находился в центре событий, где речь шла о преступной любви сестры кайзера Амалии к его ординарцу Тренку. Влюбленные смело противятся самодержцу. Когда Фридрих сообщает Амалии, что желает отдать ее замуж за шведского кронпринца, она отвергает его предложение вопросом. "А вы подумали о моем счастье?" Фридрих отвечает, что дочь прусского кайзера должна подавить в себе такие мысли. Разгневанный строптивостью Амалии, Фридрих назначает ее настоятельницей провинциального монастыря, навсегда положив конец ее надеждам на личное счастье.
Тренк в свой черед изображается непокорным человеком, который, нарушая строгий приказ монарха, затевает в годы войны опасную вылазку в тыл неприятеля. Потом, заключенный в крепость, он совершает побег, а после ряда приключений в Австрии оказывается при русском дворе и становится фаворитом императрицы. Фильм подчеркивает, что Тренк не совершил ни одного предательского поступка по отношению к кайзеру. Тем не менее самодержец считает Тренка дезертиром, и когда тот беспечно заезжает в Данциг, приспешники Фридриха берут его под арест. Они привозят пленника в Пруссию и сажают в магдебургскую тюрьму. Тщетно молит Амалия монарха о милосердии – Тренка выпускают на свободу лишь спустя много лет. Однако ему предписывают навсегда покинуть Пруссию. Проходят годы, и монарх умирает. Его преемник позволяет старому, усталому изгнаннику вернуться домой.
В фильме наблюдается почти такое же распределение света и тени, как в "Йорке": жаждущие свободы Амалия и Тренк могут в любой момент стать героическими мятежниками, вступив в борьбу с безжалостной тиранией Фридриха. Они действительно потенциальные бунтари. Но вместо того чтобы подчеркнуть, как несчастны влюбленные, фильм лишает эти образы идейной значительности и наделяет особым могуществом монарха. Амалия осуждается за то, что свое личное счастье ставит выше священного долга перед кайзером, а Тренк в фильме выглядит бродячим наемником. Авторитарные настроения, которые прославляются, когда бунтовщик сражается за национальное освобождение, искажают и пятнают его образ, если он пренебрегает диктатом кайзера ради личной свободы.
Идеальный мятежник должен подчиниться правилам авторитарной игры. В фильме сам Тренк пасует перед обстоятельствами, хотя он ни разу не показан настоящим бунтарем. Вернувшись в Пруссию, он встречается с Амалией – происходит их запоздалое свидание после тридцатилетней разлуки. Поскольку Фридрих разрушил их любовь и счастье, на вопрос Амалии, ненавидит ли Тренк монарха, он должен был бы ответить утвердительно. Но вместо этого Тренк протягивает Амалии рукопись своих мемуаров. Показанное крупным планом посвящение на них, составляющее финал картины, впечатляет зрителя: на первом листе написано: "Вся моя жизнь посвящена памяти Фридриха Великого, кайзера Пруссии". Эта непостижимая капитуляция Тренка подкрепляет смысл, заключавшийся в бунте Йорка; более того, она указывает на то, что и другие мятежники догитлеровского экрана тоже внутренне авторитарно настроенные люди. Завершая разговор об экранном мятежнике, заметим, что филистер из "Улицы" Грюне – прототип всех бунтарей немецкого кинематографа. Воплощенный в Тренке, он наконец встречает свою мечту наяву – Фридриха Великого, который избавляет его от ужасной скуки в плюшевой гостиной.
Тщательно выписанная фигура вдохновителя-вождя дополняла образ мятежника. Помимо "Гренка", в трех полнометражных фильмах о Фридрихе Великом (которого по-прежнему играл Отто Гебюр) изображался такой вождь: в картине Густава Уцицки "Концерт для флейты в Сан-Суси" (1931), в ленте Фридриха Цельника "Барберина, танцовщица из Сан-Суси" (1932) и в картине "Лейтенский хорал" (7 марта 1933 г.), поставленной Карлом Фрёлихом в содружестве с А. фон Черепи, создателем перрвых фильмов о Фридрихе. Эту серию продолжали уже при Гитлере. В фильме "Фридерикус", поставленном по роману Вальтера фон Моло и вышедшем на экран в первые дни нацистского режима, показывался Фридрих – кайзер времен Семилетней войны – монарх, который больше других походил на Гитлера. Эти весьма посредственные ленты, отличающиеся пропагандистским пафосом, нашли скромный отклик за рубежом. Американский рецензент, очевидно, только из жалости, назвал "Танцовщицу из Сан-Суси"– "хорошей немецкой костюмной картиной".
Новые фильмы о Фридрихе подхватывали старые мотивы и старались рационально использовать немецкую психологическую реакцию. Но то, что раньше представляло собой беспочвенные желания, сегодня превратилось в актуальные намеки. Агрессивная и властная политика Фридриха, выступающая сама по себе компенсацией психологической трусости, облечена в форму самообороны от сокрушительных происков врагов. В этом отношении показательны вводные надписи в фильме "фридерикус", которые предвосхищают официальный язык таких нацистских фильмов, как "Крещение огнем" и "Победа на Западе". "Окруженная родовитыми правящими династиями европейских стран, подымающая голову Пруссия долгие годы боролась за свое право на существование. Весь мир дивился прусскому кайзеру, который, вызывая поначалу у европейских правителей смех, а потом страх, мужественно выдерживал их натиск, во много раз превышающий его собственные силы. Теперь они хотят сокрушить монарха. Роковой час для Пруссии пробил". После таких апологетических комментариев к каждому фильму о Фридрихе его победы и парады, стремительно следовавшие друг за другом, предвосхищали гитлеровские триумфы.
Стремление рационалистически объяснить немецкий комплекс неполноценности было особенно сильным в ту пору. Во всех фильмах о Фридрихе бедность и неотесанность Пруссии противопоставляются богатству и лощеным манерам ее врагов, которые обычно трактуются с презрением. Австрийцы по-прежнему выступают в роли женственных опереточных персонажей. Французы, с другой стороны, изображаются прирожденными светскими шаркунами, интриганами и зубоскалами. Разве можно завидовать этим людям? Поэтому Пруссия – Германия относилась пренебрежительно к крупным иностранным державам – ее неимущий народ выступал против европейской плутократии, а то, что называлось в Германии культурой, противопоставлялось прогнившей цивилизации. По сравнению со своими недругами – внушали зрителю эти фильмы – немцы обладают всеми чертами господствующей расы, призванной сегодня владычествовать в Европе, а завтра во всем мире.
Вся серия этих фильмов была хорошо продуманной попыткой популяризировать в массах идею фюрера. Не кто иной, как Вольтер, был призван растолковывать ее в лентах о Фридрихе. Когда в фильме "Тренк" Фридрих защищает всемогущество закона, Вольтер говорит, что хорошие монархи лучше хороших законов – так разум просвещения отдавал дань абсолютному правителю. Лестное мнение Вольтера кайзер оправдывает тем, что играет, как прежде, роль отца народа. Его патриархальный режим представляет собою смесь старопрусского феодального порядка с фальшивым социализмом нацистов. Угнетенным земледельцам он обещает покарать губернатора в их провинции за то, что тот защищает интересы крупных помещиков ("Тренк"), он отменяет победные парады, отдавая отпускаемые на них деньги пострадавшим на войне ("Танцовщица из Сан-Суси"); накануне решительного сражения он думает о том, как бы учредить фонд на культурные нужды ("Лейтенский хорал"). Всякий, глядя на него, должен уразуметь, что благоденствия, которым пользуются подданные Фридриха, невозможно достичь при демократическом режиме, так как монарх, жаждущий благотворить и мирволить, великодушно помогает влюбленным ("Танцовщица из Сан-Суси") и даже предотвращает супружескую измену жены уехавшего майора ("Концерт для флейты в Сан-Суси").
Этот идеальный король – настоящий гений, и в таком качестве он сокрушает вражеские заговоры, обводит вокруг пальца пронырливых дипломатов и выигрывает сражения, в которых фортуна не на его стороне. В фильме "Концерт для флейты в Сан-Суси" во время музыкального представления он приказывает втайне от присутствующих на концерте послов Австрии, Франции и России объявить мобилизацию, опережая три враждебные державы, которые, мак ему известно, собираются напасть на Пруссию. В "Танцовщице из Сан-Суси" он приглашает Барберину в Берлин, чтобы внушить врагам ложную мысль о том, что он проводит время в любовных развлечениях. В "Лейтенском хорале" показываются отношения этого гения с простыми смертными. Когда кайзер решает дать рискованный бой в окрестностях Лейтена, преданные старые генералы горячо отговаривают его от опасной затеи. Конечно, сражение он выигрывает, а мораль заключается в том, что "интуиция" великого фюрера превосходит любые умозаключения обыденного разума. Эту укоренившуюся веру в немецких душах поколебал лишь Сталинград. Правый всегда и во всем, мудрец-монарх окружен ореолом, служащим ему как бы броней. В "Танцовщице из Сан-Суси" и "Лейтенском хорале" возникает достоверно воспроизведенный эпизод, как Фридрих во время стремительной рекогносцировки внезапно появляется в ставке австрийского командования. Австрийцы следят как завороженные за легендарным врагом и даже забывают взять его в плен, а когда приходят в себя, их окончательно приводит в чувство атака прусского полка.
Оборотной стороной величия вождя выступает его трагическое одиночество – лейтмотив всех фильмов о Фридрихе. Никто не в силах понять его, и среди ликующих народных толп он тоскует по человеческому теплу и близости, доступных простому смертному. По словам американского критика, в финале "Танцовщицы из Сан-Суси" мы видим, как великий монарх, милостиво соединивший Барберину с ее возлюбленным, подходит к дворцовому окну, чтобы приветствовать свой народ, и остается там до конца ленты – одинокий, несчастный, старый человек.
На следующий день после назначения Гитлера канцлером рейха УФА выпустила на экраны фильм "Утренняя заря", рассказывающий о буднях одной подводной лодки во времена первой мировой войны. Режиссер Густав Уцицки, набивший руку на изготовлении националистических лент, поставил "Утреннюю зарю" по сценарию Герхарта Менцеля, лауреата высокой литературной премии – премии Клейста. Музыку к фильму сочинил Герберт Виндт, который в последующие годы писал партитуры ко многим нацистским фильмам. Берлинский корреспондент американского журнала "Вэрайети" так писал о премьере "Утренней зари": "На первом вечернем просмотре в Берлине присутствовал новый кабинет во главе с Гитлером, доктор Гугенберг и Папен… Картину встретили оглушительными аплодисментами…"
В фильме "Утренняя заря" рассказывается о военных подвигах и сентиментальных перипетиях. Старший офицер подводной лодки Лирс (Рудольф Форстер) и его старший лейтенант Фредерике находятся на побывке в родном городе, а когда снова уходят в море, зритель понимает, что оба они влюбились в одну и ту же девушку. Затем в фильме показывается, как подводная лодка торпедирует и топит английский крейсер. Одержав эту победу, Лирс впервые на радостях делится сердечными чувствами с Фредериксом, и тот, затаив в душе боль, молча осознает, что любимая им девушка предпочитает из них двоих Лирса. Между тем подводная лодка торпедирует нейтральное на первый взгляд судно, которое в конечном счете оказывается английским кораблем-приманкой. По его сигналу подводную лодку атакует эскадренный миноносец и подрывает ее. Положение возникает отчаянное, потому что на десять человек, оставшихся в живых, есть только восемь водолазных костюмов. Трудная проблема разрешается в двух кадрах; Фредерике и еще один член экипажа (оба по грустным личным мотивам) кончают с собой, чтобы спасти остальных товарищей. В финале картины Лирс после отпуска снова уезжает из родного города. Война продолжается.
Американские рецензенты хвалили фильм не только за великолепную актерскую игру и богатство реалистических деталей при изображении морских сражений – критиков приятно поразило то, что в фильме "Утренняя заря" немцы не питают ненависти к своим врагам. В самом деле, мать Лирса, потерявшая на войне двоих сыновей, озадачивающе чужда патриотическим порывам, а команда подводной лодки весьма незлобиво реагирует на уловки английского корабля-приманки, "Утренняя заря" не является нацистским фильмом. Напротив, картина принадлежит к таким военным лентам, как "Последняя рота" или "Горы в огне", которые благодаря подчеркнутой объективности возводят войну в ранг вечных и непреложных событий.
То, что Гитлер видел "Утреннюю зарю" на заре своего режима – лишь странное совпадение. Фильм, вероятно, понравился Гитлеру потому, что атмосферу реальной войны, исходившую от ленты, он счел добрым предзнаменованием, напутствием провидения, вершащей рукой которого он хотел стать. Более того, Гитлер, несомненно, почуял, что если не удастся превратить Лирса и ему подобных в своих рьяных приверженцев, то исполнителями своих замыслов он сделает их наверняка. Консервативно настроенный, огрубелый в битвах солдат Лирс так говорит своей матери: "Мы, немцы, вероятно, не знаем, как следует жить, но как надо умирать – это нам отлично известно". Этими словами Лирс чистосердечно расписывается в том процессе психологической неуверенности, которую немецкий экран отражал на всех этапах своего развития. Если развернуть смысл и без того красноречивой тирады Лирса, то его можно сформулировать следующим образом; желание стать взрослым заглохло в немецкой душе, а тоска по возвращению в материнское чрево так сильна, что "хорошая смерть" приравнивается к доблести и славе. Такие люди, как Лирс, были, конечно, обречены подчиниться власти фюрера.
