Текст книги "Чудесные приключения Жоана-Смельчака"

Автор книги: Жозе Гомес Феррейра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Как же тогда, по–твоему, я смогу войти в этот замок, где пол улетучивается, едва ступишь на него ногой?

– Существует единственная возможность – сделать облака твердыми, но так, чтобы они не утратили своей воздушной красоты. Тайну эту до сих пор никто еще не раскрыл… Правда, утверждают, что какието алхимики – их держат в подземелье – вывели спасительную секретную формулу.

– В таком случае, не лучше ли сначала отыскать принцессу?

– Но разве принцесса действительно существует? – сказал гном. – Разве ее кто–нибудь видел?..

Неопределенность положения не помешала тем не менее Жоану Смельчаку самому себя посвятить в рыцари. Надо было совершить великий подвиг, хотя, честно говоря, Жоан не представлял себе, в чем именно должен этот подвиг состоять. Но для подвига по меньшей мере нужна была лошадь.

– Вы не могли бы достать коня? – обратился он к гномам.

– Коня? —переспросил предводитель каштаноголовых, почесывая затылок.

– Погоди–ка! – вмешался другой гном. – Около хижины Простака–Дровосека стоит какая–то кляча. Только уж очень она тощая, бедняга. Это не конь, а скелет, сбежавший из Зоологического музея.

– Ничего, сгодится и такая. Какая разница. Ночью все лошади кажутся рысаками.

И в сопровождении веселого кортежа гномов–попрыгунчиков, Жоан Смельчак вошел в каштановую рощу, озаренную волшебницей луной, и достиг хижины Простака–Дровосека. Подле хижины он увидел костлявую лошаденку; ее недавно впрягли в повозку, на которой возили дрова.

– Черт возьми, а ведь где–то я видел эту скотину? Откуда я ее знаю? – проговорил Жоан. – Может быть, встречал ее на рисунках в какой–нибудь книге? И он спросил предводителя гномов:

– Как зовут эту клячу? Но лошадь опередила карлика и печально заржала:

– Ты не узнаешь меня? Погляди на мои ноги. Они как спички. А кости мои обтянуты кожей, точно старый барабан.

– Что ты ко мне пристала? Сказано, я тебя не помню, – сердито оборвал ее Жоан.

– Я Росинант, сеньор Жоан Смельчак, – представилось бедное животное с тоскливым ржанием.

– Как? Ты конь Дон–Кихота? Каким же образом ты здесь очутился? Бедная скотина тяжко вздохнула и, не вдаваясь в подробности, так поведала свою историю:

– Что поделаешь! Судьба! Когда мой хозяин скончался, меня продали акробатам, они водили меня по ярмаркам и показывали за деньги, как чудо худобы. Потом я переходил из рук в руки, пока не оказался у Простака–Дровосека…

– Но ты, должно быть, тоскуешь по прежней жизни? Тебе хотелось бы снова странствовать по свету, как в незабвенные времена хитроумного рыцаря Печального Образа Дон–Кихота Ламанчского?

– О, если бы…

– Тогда готовься в дорогу, ты послужишь мне верой и правдой. Вперед, на помощь принцессе номер 46734.

В знак глубокого удовлетворения кляча дважды стукнула копытами. И пока гномы шумной толпой суетились около Росинанта, распрягая его, он признался Жоану:

– Послушай, рыцарь! Ради принцессы номер 46734 я готов принять любые муки! Даже смерть! В мгновение ока Жоан Смельчак взобрался на его костистый круп и скомандовал:

– Дорогу рыцарю Долой Меч! И на овеянных славой мослах Росинанта он отправился по белу свету на поиски прекрасной принцессы помер 46734 из королевства Облака, Одни Облака. Тайна вскоре раскрылась– помогла природа, которая решила оказать Жоану необходимое содействие.

– Внимание! Близ этих лесных зарослей ты свернешь налево, – шепнуло ему дерево, листва которого трепетала от ветра».

– Эта дорога ведет не туда, куда тебе нужно, – пропищала сова. – Поднимись вон на тот холм, а когда достигнешь вершины, спроси дорогу у сосны.

– Спускайся в долину, – посоветовала сосна. Родник укажет тебе, какая тропинка ведет к реке.

– Поезжай вдоль реки, —пробормотал источник. —И когда завидишь три плакучие ивы, остановись и кликни принцессу.

Жоан Смельчак последовал их советам. Верхом на дряхлом коне Дон–Кихота он протрусил вдоль берега реки, клюя носом от усталости. И лишь на рассвете, в мертвенно–бледных лучах восходящего солнца он увидел наконец три ивы. Здесь он остановил клячу и блуждающим взором оглядел местность. Кругом никого. Полусонный, он сошел с коня и, потирая посиневшие от утренней прохлады руки, неуверенно воззвал:

– Принцесса! Молчание. Голос Жоана замер и растворился в густом тумане.

– Принцесса! Принцесса!

Ответа не было. Не откликнулась даже утренняя сойка. Зевая во весь рот, бледный до синевы, Жоан уже хотел было послать принцессу вместе с ее замком ко всем чертям, как вдруг Росинант, удивленно заржав, окликнул его:

– Иди сюда, Жоан Смельчак! Иди скорее и посмотри в воду!

Жоан Смельчак бросился к реке и, склонившись над водой, не веря своим глазам, увидал на ее поверхности ясное отражение женщины, прекрасной, как мечта.

– Что это значит? – растерянно пробормотал он и огляделся по сторонам, желая убедиться, что, кроме него и Росинанта, на берегу никого нет. – Где же прячется живая принцесса?

– Она все еще в плену у драконов… – откликнулся голос неясный, как легкий пар, который чуть курился над рекой.

– Чей это голос? – вымолвил Жоан, раскрыв рот от изумления.

– Мой… – подтвердило отражение дрожащим точно от холода голоском.

– И ты не исчезнешь? Не сотрешься?

– Никогда.

Солнце уже выпустило в листву утренних зайчиков, веселые блики сверкали на водной глади, звенящий голосок принцессы звучал все яснее и яснее.

– Я расчесывала свои золотые волосы серебряным гребнем, когда на меня напали драконы. Я защищалась, но вырваться не смогла. И вот, благоговея перед людьми, которые меня так любят, я на прощание поглядела в реку, и мое отражение навеки запечатлелось в этих водах.

– Но я хочу спасти тебя, принцесса! Нет, не тебя, не отражение, а другую, настоящую принцессу. Скажи мне, где ты, нет, где она сейчас! Безутешный отец оплакивает тебя днем и ночью! Народ посыпает голову пеплом!.. Я хочу спасти тебя, принцесса номер 46734! Я хочу навсегда отвердить облака в твоем королевстве!

– Это невозможно! —раздался слабый голос. Я всего–навсего отражение, и ничего больше. Скажи моему народу, что я нахожусь здесь, у трех плакучих ив. Быть может, людям легче станет, если узнают они, что я существую, пусть даже в этом образе. Иди и будь счастлив. Жоан Смельчак опустил в воду руку, тщетно пытаясь поймать отражение и вытащить его на сушу. Ничего, кроме пронизывающего холода, рука его не ощутила. И вконец опечаленный Жоан взгромоздился на хребет Росинанта и отправился в путь; всем, кто встречался по дороге, он говорил:

– Принцесса номер 46734 – только отражение, и ищите его в реке у трех плакучих ив! Принцесса номер 46734 существует только в отражении!

Так ехал он очень долго, в полусне взывая к прохожим, пока не добрался до хижины ПростакаДровосека. Там он снова впряг Росинанта в телегу и дружески потрепал его по холке.

– Знаешь, что я тебе скажу? – заржал конь на прощанье. – Мне кажется, что именно принцессу номер 46734 искал по всему свету незабвенный хитроумный Дон–Кихот Ламанчский.

– А как он ее называл? – полюбопытствовал Жоан Смельчак.

– Не знаю, да никогда и не знал… Какое значение имеет имя?.. Но это была она, я уверен… Принцесса из королевства, которое навеки останется за облаками.

– Возможно, ты прав, – согласился Жоан. – Но твой хозяин, по–моему, совершил большую ошибку, как и я, впрочем. Он гнался за призраком, а не за драконами, их–то он и должен был изничтожить.

А затем Жоан Смельчак улегся под деревом и задремал, а бедняга Росинант снова принялся возить дрова, напрягая все силы своего героического костяка.

Глава 10

ТРИ НЕДОСТОЙНЫХ ТРИУМФАТОРА

Жоан Смельчак проснулся поздно, когда солнце уже клонилось к закату, и с изумлением обнаружил, что лежит на дне довольно глубокого сухого колодца. Попал туда рыцарь Долой Меч в часы сна, и так он притерпелся к своим бедам, что, кое–как примостившись на дне, решил спокойно выждать дальнейших событий. Он отлично понимал, что любой маг–бездельник, маг Бог Его Знает Кто, может учинить ему пакость, и тогда прощай родная деревенька Поплачь, А Затем Проглоти Свои Слезы.

– Ну что ж! Здесь на дне, даже теплее, – заключил он, следуя своему правилу борьбы за счастье, а оно заключалось в том, чтобы принимать удары судьбы с таким видом, будто ты их сам вызвал. И, пытаясь вырваться из дремоты в царство надежды, он предался таким размышлениям: «Любопытно, как же меня отсюда извлекут. Возможно, через туннель, который внезапно соединит эту дыру с корнями ближайшего каштана? Или меня унесет в клюве горный орел?.. А! Знаю! Скорее всего, дно колодца начнет потихоньку подниматься, как кабина лифта… Одним словом, поживем– увидим».

Пока он предавался этим размышлениям, ему послышалось сквозь дрему, будто чей–то хриплый голос произнес его имя. Он поднял голову и увидел высоко вверху три головы.

– Вы сеньор Жоан Смельчак? – спросил тот же голос, сиплый и грубый.

– Я. Что вам от меня нужно?

– Вылезайте!

– Да каким же образом? – закричал Жоан, ощупывая руками скользкие камни и снова убеждаясь, что выбраться из колодца, цепляясь за стенки, невозможно.

– Прыгайте, – настаивал хриплый голос, прыгайте, и баста!

– Прыгать? – удивился юноша.

И хотя Жоан с недоверием отнесся к этому совету, он все же решил попытать счастья. Он присел, оттолкнулся, подпрыгнул и– о ужас! – оттолкнувшись он почувствовал, что превратился в резиновый мяч, и в мгновение ока неведомая сила вытолкнула его из колодца.

Трое мужчин не дали Жоану опомниться. Они повалились ему в ноги и хором стали причитать до тошноты льстивыми голосами:

– Помог нам, бесценный наш благодетель! Помоги нам, вызволи нас из беды, ради спасения своей бесценной души!

И ползая на коленях, они, не смотря на все попытки Жоана Смельчака пристыдить их, цеплялись за его ноги и осыпали его штаны поцелуями. Жоан с отвращением оттолкнул их.

– Что это значит? Объясните!

С рабской угодливостью все трое вскочили на ноги, и один из них, хриплоголосый, заговорил. Это был гнусного вида детина, в рваной куртке, в просивших каши сапогах; вдобавок лицо его заросло жесткой щетиной.

Отхаркиваясь, он представился:

– Сеньор Жоан Смельчак, давайте познакомимся. Зовут меня Просто–Свинья… А это мой закадычный дружок Бродяга–Молчун, он немой от рождения… А вон того обормота прозвали ПопкойДураком, он всю жизнь только и делает, что шатается по кабакам, пьянствует и на ходу сочиняет стишата, да такие, что закачаешься! «Да. Милая компания, – подумал Жоан Смельчак. – Ничего не скажешь».

– А теперь надо вам признаться, ваша милость, что мы не умеем ни читать, ни писать, – продолжал Просто–Свинья. – Бродяга–Молчун объясняется только жестами, Попка–Дурак так проспиртовался, что к нему и за версту не подступишься, с души воротит. Меня люди тоже не жалуют: им, видишь ли, не по вкусу, что от меня всегда несет луком, чесноком и потом. Едва подойдешь к ним, а они уж кричат: «Неряха, грязнуля!» – и всякими другими скверными словами обзывают да еще камнями швыряются. А вчера Бродяга–Молчун хотел было продать свой чудодейственный эликсир, который помогает и от мозолей, и когда болит глотка; верно, вы уж догадались, ваша милость, что он у нас первейший обдувала и плут, каких мало. Так ему, грешнику, тоже всыпали по первое число. Такую задали взбучку, что еле ноги унес. А уж о Попке–Дураке и говорить не приходится, такой он у нас разнесчастный. Торгует лубочными книжками, да уж больно он, сердечный, закладывает, все над ним потешаются и не принимают его всерьез. Вот какие беды у нас, горемычных.

– Так что же вы все–таки от меня хотите, сеньоры? – решительно прервал его болтовню Жоан Смельчак. – Я всей душой вам сочувствую и, быть может, избавил бы вас от бед, будь на то у меня власть, но чем я обязан…

– Соблаговолите выслушать нас до конца, ваша милость, – прервал его Просто–Свинья, за это время успевший захаркать и заплевать все вокруг, – и я объясню вам, почему мы осмелились вас побеспокоить. Дело было так: вчера вечером мы втроем сидели под деревом и, как водится, жаловались на свою судьбу. И вдруг неизвестно откуда раздался чей–то голос, будто сам воздух с нами заговорил. Голос и спрашивает: «Хотите быть счастливыми?» – «Ясное дело, хотим. Еще бы!» – «Ну, а ты, Просто–Свинья, чего желаешь?» «Я хочу, чтобы люди не кривились и не зажимали нос, когда я прохожу мимо». «А ты, Бродяга–Молчун?«И Бродяга–Молчун на пальцах объяснил, что хотел бы без помех сплавлять покупателям свой эликсир, и пусть никто его больше не преследует и не обижает.

– Так что же дальше? – остановил его Жоан Смельчак, с трудом вынося свинский дух, который исходил от этих бродяг.

– А дальше голос торжественно изрек: «Если хотите быть счастливыми, отправляйтесь к сухому колодцу, найдите там Жоана Смельчака и попросите его сунуть руку в карман».

– Сунуть руку в карман? Это еще зачем? – взбунтовался Жоан Смельчак.

Тогда Бродяга–Молчун обратился к нему с такой длинной речью на языке жестов, гримас и ужимок, что Жоан не выдержал и закрыл глаза, лишь бы его не видеть. Но тут выступил вперед Попка–Дурак, пьяный в стельку. Он едва держался на ногах, но все же ему удалось пролепетать следующий экспромт:

Чтоб сеньор рассеял скуку, пусть все это и обман, должен он засунуть руку в свой таинственный карман.

– Засунь руку в карман, засунь руку, наш благодетель, наш драгоценный сеньор Жоан Смельчак! – умолял Просто–Свинья, чуть не ползая на коленях.

– Засунь руку, засунь! – вторили ему дружным хором товарищи.

– Не устояв перед их униженными и настойчивыми просьбами, Жоан Смельчак неохотно опустил руку в карман, – и тут же в небе появилась странная птичья стая – индюк, попугай и павлин, – причем каждая из птиц держала в клюве по свертку.

Индюк раньше всех выронил обернутую в папиросную бумагу коробку с надписью: «Для Просто–Свиньи». Его примеру последовал попугай, сбросивший подарок, предназначенный для БродягиМолчуна. И, наконец, павлин выпустил из клюва последний пакет, который угодил прямо на голову пьянчуги–рифмоплета.

Стоит ли говорить, что три дружка не успокоились, пока не развернули посылки, где лежали следующие дары: костюм–тройка, сшитый по последней лондонской моде для Просто–Свиньи; помпезный орден с академическими пальмами для Бродяги–Молчуна в коробке, обтянутой желтым бархатом, и лавровый венок для Попки–Дурака.

– Зачем нам все это? – не без разочарования воскликнули бродяги.

– Да по всей вероятности, – ответил Жоан Смельчак, – чтобы Просто–Свинья облачился в костюм, Бродяга–Молчун нацепил орден Верховного попугая, а Попка–Дурак увенчал голову лавровым венком. Ступайте в город, и все будет в порядке.

– Зачем нам идти в город? Чтобы от меня все шарахались? Чтобы надо мной издевались? – ощетинился Просто–Свинья.

– Что за чепуху ты мелешь? Никто не станет над тобой издеваться! Разве ты не понял, что это были три птицы Многозначительной видимости и что они принесли вам всем предметы, оказывающие магическое действие на людей?.. Да чего ж вам теперь бояться! Успех обеспечен! Вы победите!

– И трое оборванцев, убежденные этими вескими доводами, воспрянули духом. Просто–Свинья, не раздумывая, сбросил свое рубище и заменил его дорогим костюмом безупречного покроя, что отнюдь не устранило свойственный Просто–Свинье едкий запах и не отучило постоянно плеваться.

– Бродяга–Молчун приколол к лацкану пиджака орден Верховного попугая, а поэт–пропойца нахлобучил на голову лавровый венок.

– А теперь в путь! – скомандовал Жоан Смельчак, возглавив эту зловонную фалангу. – Вперед к славе! Когда они очутились у городских ворот, Жоан поделился со спутниками своими планами:

– По–моему, нам нет смысла входить в город всем скопом. Сперва пойдет один, за ним другой, а уж потом третий. Так будет благоразумнее. Вы согласны?

Просто–Свинья, скованный изящным костюмом, который с непривычки жал ему под мышками, мгновенно согласился с Жоаном.

– Мы сделаем все, как велит ваша милость. Ребята выполнят любой ваш приказ.

– Отлично. В таком случае Просто–Свинья первым двинется со мной. Остальные будут ожидать меня здесь, – распорядился Жоан Смельчак.

Бродяга–Молчун, гордо выставивший на всеобщее обозрение орден Верховного попугая, и Попка–Дурак, увенчанный сбившимся набекрень лавровым венком, с готовностью одобрили этот план. И Жоан Смельчак, зажимая пальцами нос, направился в город с Просто–Свиньей, который в новом шикарном костюме выглядел еще гаже и смешнее, чем прежде. Первой попалась им навстречу девушка с кувшином на голове. Покачивая бедрами, она шла к фонтану за водой.

– Подойди к ней! Не бойся! – шепнул Жоан своему подопечному. Просто–Свинья не посмел ослушаться. Он обнажил в дурацкой улыбке свои гнилые зубы и, обдав Жоана своим мерзостным духом, неуверенно подошел к девушке. Взглянув на него, она выронила кувшин, который разбился вдребезги, и вскрикнула, изнывая от восторга:

– Ах, до чего же красивый мужчина! Никогда в жизни не видела такого красавца! Конечно, это принц! Это волшебный принц!

И она бросилась бежать как одержимая, а соседские кумушки, привлеченные шумом разбитого кувшина и воплями девушки, все, как одна, высунулись из окон.

– Спешите видеть самого красивого человека в мире! Спешите поглядеть на принца! И вскоре ликующие женщины окружили Просто–Свинью и в экстазе преклонили пред ним колени.

– О! Как он благоухает! – восхищалась одна из них, с благоговением вдыхая запах падали, который исходил от Просто–Свиньи.

– И какая благородная у него улыбка! – вздыхала вторая, посылая воздушные поцелуи черным зубам бродяги.

– Это волшебный принц! – вопили все хором.

– Ах, какой он изящный, – сладко стонала третья, закатив глазки. В конце концов полиции удалось разогнать эту сумасбродную толпу и избавить оглушенного и полузадушенного Просто–Свинью от неистовых восторгов его поклонниц. Однако вмешательство полиции не только не усмирило страсти, но, напротив, подлило масла в огонь. На улицах раздавались истерические выкрики и призывы. Назрела угроза мятежа и баррикад. И трудно предположить, чем бы это все кончилось, если бы энергичная председательница «Лиги женщин мечтающих о волшебных принцах» не взгромоздилась на почтовый ящик и не обратилась к женским массам с такими словами:

– Женщины! Имею честь сообщить вам, что наша лига приняла единодушное решение провозгласить сеньора Просто–Свинью волшебным принцем и признать его почетным гостем нашего достойного города.

Аплодисменты, хлопки, обмороки, нервные припадки, восторженные приветствия и возгласы, головокружение и снова обмороки, цветы и снова цветы…

И Жоан Смельчак, удовлетворенный воздействием волшебного костюма, подарка птиц Многозначительной Видимости, отправился на поиски двух других бездельников.

Вторым отправился в город Бродяга–Молчун. Он безмерно похвалялся своим большим орденским крестом. И недаром– орден действительно ошеломлял всех, начиная с убеленного сединой старика, который перешел дорогу, чтобы поклониться Бродяге–Молчуну. Сняв шляпу, старик сказал с подобострастной улыбкой:

– Ваше превосходительство большая знаменитость. Вы – величайший представитель нашей Расы.

– Это гениальный оратор Бродяга–Молчун! —пояснил Жоан Смельчак, в притворном экстазе возводя очи к небу.

– Знаю, – покачивая головой, проговорил всеведущий старец. – Кто не знает этого блестящего оратора–златоуста, награжденного большим крестом Верховного попугая? Не так давно я прочел и выучил наизусть его знаменитую философскую и высокоученую речь на тему «Пустота никогда не существовала». Открытие это – величайшее достижение науки нашего полуострова.

А спустя четверть часа глухонемой, самозабвенно жестикулируя, собрал вокруг себя пылкую толпу приверженцев, которая взывала к нему со слезами в голосе:

– Говори! Вещай! Проповедуй! О, чаруй нас своим словом! Нет, слова не нужны. Достаточно одних жестов. Поднимись на балкон Муниципальной палаты и яви нам высший дар своего красноречия! И они на руках внесли шарлатана Бродягу–Молчуна в здание муниципалитета.

– Не теряйся, приятель! – одобрил его Жоан Смельчак. – Всучи им свои эликсиры.

И Бродяга–Молчун, немой от рождения, так и сделал. Руками он описал красноречивые фигуры, с помощью которых привык восхвалять чудотворный мозольный пластырь.

– Какая техника речи! —восхищенно перешептывались в толпе. – Он выражает жестами то, чего не передать словами.

– И сколько тепла! – бушевал один из слушателей, тронутый до глубины души.

– Его речь доходит до самого сердца, – неистовствовал другой.

В довершение сенатская делегация Ассамблеи старейшин явилась приветствовать его превосходительство Бродягу–Молчуна, кавалера большого креста Верховного попугая, и пригласила его высказаться с почетной трибуны, с которой дозволено было говорить только избранным. А Жоан Смельчак, по горло сытый всей этой шумихой, решил принять участие в торжественной встрече ПопкиДурака; эта встреча затмила прием, оказанный Просто–Свинье и Бродяге–Молчуну.

И в самом деле, триумфальный кортеж протянулся от городских ворот до королевского дворца, где на устроенном в честь Попки–Дурака торжественном приеме выстроились в две шеренги действительные члены Академии искусств. Не было недостатка и в школьниках с букетами цветов, которые, спешно разучив гимн «Славься, поэт!», исполнили его в честь высокого гостя. По предложению Ассоциации торговли закрылись все магазины: в «Правительственной газете» опубликовали декрет о введении двухдневного праздника в связи с визитом несравненного гения. Университеты присудили Попке–Дураку ученое звание доктора Honoris Causa. Чтобы не остаться в долгу, студенты присвоили ему титул Почетного Прогульщика. Выпустили специальные марки с его изображением. Колченогие вирши пьянчужки были включены в хрестоматию для государственных школ, и их по строчкам цитировали в своих речах преподаватели и ученики. Кончилось тем, что толпа в порыве яростного идолопоклонства подъемным краном водрузила поэта на вакантный пьедестал, сооруженный на всякий случай, и Попка–Дурак простоял на нем несколько часов со сбившимся набекрень лавровым венком, наслаждаясь всенародными овациями.

– Прощай, Попка–Дурак! – окликнул его снизу Жоан, от души веселясь при виде лавроносного пьяницы.

– Прощай, приятель! —возгласил рифмоплет с высоты своего пьедестала, балансируя зонтиком, чтобы не свалиться на головы своих почитателей. – Скажи этим людям, пусть поднесут мне стаканчик. А то у меня в глотке пересохло.

И он закончил речь неподражаемыми виршами собственного производства:

Я здесь стою, а жажда мучит, Жоан Смельчак, о друг мой верный. Ах, если бы венок лавровый Мне указал, где дверь таверны.

– Браво! – восторженно завопили его почитатели. – Какой поэт! Какая эпопея! Наша национальная гордость! Бис! Браво!

Жоан Смельчак не мог больше выдержать. Он повернулся спиной к живому монументу и покинул этот город, стремясь дойти наконец до желанной стены.

Глава 11

ЖОАН ТРУС

Жоан Смельчак вышел к Белому лесу, который, по его расчетам, примыкал к стене, расположенной близ деревеньки Поплачь, А Затем Проглоти Свои Слезы, и на опушке леса заметил сидящую на придорожном камне девочку, которая плакала горючими слезами.

– Так… – с нескрываемым удовлетворением сказал он. – Вот и неизбежная девочка, вся в слезах, среди дороги, – в стране волшебных сказок нередко прибегают к такому приему. Чтобы не нарушить традиций, мне следует теперь подойти к малышке и пустить в ход обычный в таких случаях вопросник. Начать надо так: «А почему ты, детка, плачешь…» И, уж конечно, она примется изливать мне душу, повествуя о своих бесчисленных горестях… Так нет же! Я отказываюсь принимать участие в этом фарсе! Я рожден в деревеньке Поплачь, А Затем Проглоти Свои Слезы, и слезами меня не проймешь. Плачь, рыдай сколько тебе угодно, моя милая!

И несколько шагов Жоан Смельчак прошел с каменным безразличием. Такое нарушающее программу поведение явно задело девочку за живое, и она в отместку издала серию пискливых звуков, которые, впрочем, выражали не столько горе, сколько упрямство.

– И–и–и–и–и–и! И–и–и–и–и–и–и–и!

– Ишь как тебя разбирает, – пробормотал себе под нос Жоан Смельчак. – Ты хочешь, чтобы я спросил у тебя: «Почему ты плачешь, моя деточка?» Как же, дожидайся! Но когда он отошел метров на двадцать и уже считал себя избавленным от участия в этом сентиментальном приключении, девочка внезапно спохватилась и бросилась за ним вслед.

– Ах, какой ты бессердечный! – Она злобно схватила Жоана за рукав. – Ты даже не удосужился спросить, почему я плачу! Что ж, по–твоему, меня сюда посадили, как тряпичную куклу? – И она сердито напустилась на него: – Ну живей, глупый! Делай, что тебе приказывают, спроси у меня, отчего я плачу. Ты же знаешь, что я почти сирота… Отец мой умер, мать разбил паралич, у нее отнялись ноги, и все же она целыми днями шьет, чтобы прокормить семью. А мой братишка…

Тут из глаз ее покатились слезы, крупные, как дождевые капли (ох, не впервые разыгрывала она эту сцену). И Жоан Смельчак, который так хотел проявить неуязвимое хладнокровие, не смог пренебречь ее горем; чувство сострадания мало–помалу овладело его сердцем, и к горлу подступил комок.

– Что же случилось с твоим братом?

– Не знаю… – всхлипнула девочка, утирая слезы. – Несколько дней назад мы с ним ходили собирать на обед лесную малину и ежевику, и он заблудился в лесу. Вдруг его съели волки? Или еще того хуже: быть может его похитила ведьма Принудительного Счастья.

– Принудительного Счастья? Какое нелепое имя! Почему ты ее подозреваешь? Разве она такая злая?

– Говорят она просто ужасна. Вернее, предполагают, потому что до сих пор никто никогда ее не видел, разве что ее жертвы. А насчет того, какая она собой, мнения расходятся. Одни уверяют, будто на голове у нее не волосы, а колючая проволока ядовитые змеи выползают у нее из глаз, вместо языка острая пила, руки – из раскаленного железа, пальцы – ремни, такие как у плетки–семихвостки, ноги мохнатые, а вместо ступней раскаленные добела козьи копыта… На спине же у нее крылья, как у летучей мыши, чтобы летать по ночам на шабаш…

– Фу, какая мерзость! Ну и чудовище, – с отвращением сплюнул Жоан. – Необходимо ее уничтожить.

– Погоди! – остановила его девочка. – Не всем она кажется такой гадкой. Некоторые считают, что эта женщина неземной красоты, умная и очаровательная, и что живет она не в Черной пещере, где издавна обитают ведьмы в компании сов и скелетов, а в саду Синих голубок, который освещается особым солнцем из живых цветов.

– Но что же все–таки ей нужно от людей?

– Она хочет их осчастливить, – так, по крайней мере, утверждают приверженцы Прекрасной ведьмы. Кого убеждением, кого силой, а для этого бросает свои жертвы в клетки с невидимыми решетками…

– А что говорят ее недруги?

– Что она порабощает мужчин… высасывает кровь из женщин… и что ни утро возвращается домой с двумя или тремя свежими трупиками за поясом. Этот рассказ подстрекнул любопытство Жоана. А где обычно появляется эта ведьма? – На поляне Костей, ровно в полночь. Воцарилось молчание, и девочка опять принялась за свое: она ударилась в слезы, прерывая свой плач жалобными стонами.

– Ну что ж… – решился тогда Жоан Смельчак, отнюдь не желая присутствовать при новом взрыве жалоб и стонов. —Я иду на поляну Костей.

– Берегись ведьмы, – напутствовала его девчушка, глаза у которой расширились от страха.

– Не волнуйся… Пока меня беспокоит только твой брат. До ведьмы очередь дойдет позже. Может быть, я уговорю со креститься… Или принять другое имя. Пусть называют ее ведьмой Счастья, Возможного Только Для Дураков.

Девочка принялась настойчиво отговаривать его идти на поляну Костей, и голосок у нее стал слегка дрожать, предвещая неминуемые рыдания. Поэтому Жоан Смельчак поспешно распрощался е ней и скрылся в чаще; он надеялся добраться до поляны один, без провожатых, благодаря волшебной способности ориентироваться в любой обстановке; эту способность он приобрел автоматически, едва лишь очутился в заповеднике Диковинных Созданий.

И в самом деле, незадолго до полуночи он вышел на широкую поляну, которая со всех сторон была сдавлена скалами и валунами; эти утесы напоминали по своей форме черепа, и Жоан Смельчак без труда убедился, что попал куда следует.

«Именно здесь и должна быть поляна Костей, – подумал он. – Теперь остается только найти брата этой малышки, чтобы вырвать его из когтей ведьмы Принудительного Счастья, хотя вообще–то я бы и сам не прочь свести с ней знакомство; любопытно, чем она расчесывает кудри из колючей проволоки? Плоскогубцами или еще каким–нибудь инструментом?»

В ту же секунду его схватили – возможно, это был остроумный способ наказания – чьи–то дрожащие руки, чьи–то зубы выбили где–то за его спиной дробь и робкий голосок тихонько проскулил:

– Мне бо… яз… но…

Первым делом Жоан Смельчак (ему ведь не в диковинку были всякие неожиданности) попытался освободиться из объятий трепещущего незнакомца, фигура которого ясно вырисовывалась в бледном свете луны. Но он тотчас взял себя в руки и, не отталкивая этого человека, принялся его разглядывать.

Это оказался юноша примерно такого же роста, как Жоан, и удивительно похожий на Жоана, ну просто брат–близнец; одно только отличало его от Жоана: глаза у него от страха были широко раскрыты, волосы стояли дыбом, зубы стучали, как кастаньеты, а руки непрерывно тряслись.

– Мне… бо… яз… но… – повторил он снова. Чтобы ободрить его, Жоан Смельчак громко спросил:

– Чего же ты боишься, дружище?

– Я боюсь… всего… – пробормотал тот. – И того, что я здесь… совсем один… И деревьев… И ночи… И самого себя… Ой–ой–ой! Страшно!!! Могучий порыв ветра всколыхнул лес, и юноша еще теснее прижался к Жоану.

– Ты слышишь? Это при… ви… де… ние… – простонал он. Жоан Смельчак расхохотался, радуясь своему смеху:

– Что ты городишь, глупыш? Какое там еще привидение, черт побери! Успокойся, никто тебя не обидит. Пригладь волосы, перестань таращить глаза и, чем пугаться деревьев, ветра и лунного света, бери лучше пример с меня. Смейся! Пой! Даже если тебе страшно… Слышишь? А теперь давай–ка всетаки уберемся отсюда подобру–поздорову, пока не явилась какая–нибудь ведьма, желающая нас осчастливить. Но, несмотря на эти благоразумные советы, Жоанов двойник не унимался.

– Я ничего не могу с собой поделать!.. – пояснил он, не отпуская от себя Жоана ни на шаг. – У меня еще в детстве волосы стояли дыбом, и я вечно стучал зубами.

– Ума не приложу, как тут быть. Тебя только на ярмарках за деньги показывать, – рассердился на него Жоан Смельчак.

Ветер снова завыл в листве: у–у–у–у–у–у–у–у–у.

– Как тебя зовут?

– Жоан Трус.

– Забавно! – воскликнул Жоан Смельчак. – Но как же ты здесь очутился?

– Ах, даже вспоминать об этом не хочется! Горный орел схватил меня за штаны, взвился в небо под самые облака, а затем сбросил меня сюда, на эту поляну.