Текст книги "Десять дней в Рио"

Автор книги: Жанна Голубицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Тем временем импозантный незнакомец поприветствовал ее на хорошем английском и попытался завязать светскую беседу двух случайных попутчиков, оказавшихся на пересадке на одном транспортном узле:

– What is your destination?[1]

– Rio.

– Business?[2]

– Pleasure![3]

Яна рассмеялась: их диалог получился в точности как в клипе ее любимого Энрике Иглесиаса. Только там героиня направлялась за «pleasure» в Мексику.

Незнакомец тоже засмеялся, сверкнув белоснежными зубами. «Какой приятный мужчина!» – подумала Яна. И вдруг джентльмен… показал ей фигу! Да еще двумя руками! И при этом продолжал радостно улыбаться. «Сумасшедший он, что ли?» – изумилась Яна.

– Ну вот, и вы туда же! – расстроенно заявила девушка по-английски. – В моей жизни сейчас и так полная фига! А вы-то что хотите этим сказать?

Какое-то время незнакомец удивленно молчал и только хлопал глазами, видимо силясь уловить смысл Яниных слов. Потом вдруг хлопнул себя по коленке и вновь захохотал:

– О, сеньорита, я понял, о чем вы! Figa – это у вас плохо, обидно. А по-нашему, фига – это хорошо! Figa – это по-португальски «на счастье», «на удачу». Кстати, меня зовут Луис Эдуардо, я бразилец и тоже лечу в Рио. Позволите угостить вас бокалом вина?

Яна позволила, и они с новым знакомым подняли бокалы за то, чтобы в жизни была сплошная figa. Оказалось, что комбинация из трех пальцев, которую у нас показывают в смысле «фиг тебе!», в Бразилии излюбленный жест, который можно и нужно применять, когда хочешь пожелать собеседнику чего-нибудь хорошего.

Когда спустя десять часов перелета из Мадрида шасси самолета наконец коснулось бразильской земли, Яна впервые включила диктофон. Как истинная журналистка, она постоянно таскала его в сумочке. А теперь решила поверять привычному орудию труда все свои впечатления и ощущения от путешествия. «Потом буду слушать и вспоминать!» – решила она.

«Я в вожделенном городе мечты! Завидуй, Остап!» – это была ее первая фраза на диктофоне, сказанная еще в аэропорту.

С этого момента в конце каждого дня – уставшая или нет, хмельная или не сильно, счастливая или не очень – она ложилась на кровать в своем номере, включала диктофон и честно, стараясь не упустить ни одной подробности, рассказывала ему, как прошел ее день. Так ей удалось сохранить в памяти своей и диктофона и довезти до нас с вами даже самые незначительные, но такие волнующие детали своих приключений… Всех десяти незабываемых дней в волшебном Рио!

Янины аудиодневники, бережно перенесенные на бумагу – перед вами. Как сказал прочитавший их первым португальский журналист Жозе Паолу, более полного отчета о путешествии по Рио он до сих пор не встречал. Правда, сказал он это со свойственной ему вопросительной интонацией. Как знать, может, он просто надеется, что кто-то из вас повторит подвиг нашей героини и покорит Рио с неменьшим успехом?

Глава первая

Ой, Копакабана!

3 декабря

Я иду туда, где мне чудится любовь. Сейчас это тонкое, неуловимое чувство манит меня выйти на улицу и впитать каждой клеточкой кожи дух города, в котором я оказалась, не успев даже толком сообразить как.

Прилетела я поздней ночью, добралась на такси до «Royal Rio Palace Hotel» на улице рю Дювивье (Rua Duvivier) в районе под общим названием Копакабана (Copacabana). Так что все, что я пока видела, – огни ночного Рио. И даже они тут выглядят другими – будто подмигивают, намекая на чудесные открытия.

Благодаря бразильцу Луису Эдуардо, с которым я познакомилась в мадридском аэропорту, десять часов полета от столицы Испании до Рио-де-Жанейро прошли для меня почти незаметно. Всю дорогу новый знакомец развлекал меня интереснейшими историями о Рио. Правда, из десяти часов мне удалось поспать всего два, зато на место я прибыла, словно начитавшись путеводителя. Причем весьма неформального – с упоминаниями злачных мест, народных поверий и городских легенд.

Кстати, я горжусь тем, что, попивая вино в мадридском аэропорту с Луисом Эдуардо, я усилием воли удержалась от еще одной прощальной эсэмэски Льву. Я послала ему свой последний привет всего лишь мысленно, чокаясь в этот момент с улыбчивым сеньором Луисом. Наверняка сейчас Лев уже на своей испанской вилле. Ну и пусть! А я – в Рио!

Прощаясь со мной в зале прилета, сеньор Луис оставил мне номер своего телефона и сказал, что я могу звонить ему в любое время, если понадобится. Значит, в этом городе у меня уже есть один знакомый!

Там же на прилете я, следуя совету Луиса, приобрела сим-карту бразильского оператора сотовой связи, стоила она сущие копейки – кажется, даже дешевле, чем у нас. Сразу же отправила эсэмэски маме и коллеге Антону – на всякий случай. Московское время опережает бразильское на шесть часов, значит, в этот ночной для Рио час в Москве как раз утро рабочего дня. Пусть мама убедится, что я долетела благополучно, а Антон передаст это всем моим коллегам, если они станут интересоваться. Больше никому писать мне действительно не хотелось – и это было даже приятно.

«Oi!» – весело сказал таксист-мулат, увидев меня. «Ой!» – на всякий случай отозвалась я. По-английски кудрявый весельчак не понимал ни слова. Убедившись, что поболтать со мной не получится, он прибавил звук радио, заливающегося танцевальными песенками в стиле латино, и всю дорогу громогласно им подпевал. Возле отеля он просто ткнул пальцем в счетчик, который показывал 100 с небольшим реалов. Пока я поменяла на реалы всего 100 долларов, так как в местной валюте еще не ориентируюсь. В аэропорту предлагался курс 1,7 реала за доллар, а выгодно это или не очень, я пока не знаю. Рекомендованная мне туроператором Артемом Лида, прожившая в Рио три года, еще в Москве предупреждала меня, что деньги лучше менять не на ресепшен отеля, а в уличных casas de cambio – обменниках. Выйду прогуляться, найду «камбио» с самым выгодным курсом и тогда поменяю на реалы сумму побольше.

Сейчас я – чистый лист, готовый для принятия нового контента. Еще минута, я выйду за двери своего номера – и на этом листе появятся первые штрихи и зарисовки к будущему портрету города-мечты Остапа Бендера. Я искренне желаю ничего не упустить, сохранив каждый оттенок и даже каждый запах для истории. Для моей личной истории. Ведь сейчас на фоне Рио я пишу историю собственной жизни и собственной больной любви. Больной, потому что все, что в ней есть сполна, – это боль. Всего остального ей, увы, не хватает…

Луис Эдуардо толковал мне, что пляж в Рио – не просто пляж, а целая жизненная философия. В которую также вписывается иное, нежели у нас, отношение к собственному телу и к телесной любви. А еще сеньор Луис не без гордости уверял, что бразильянки сегодня на пике моды. А особенно уроженки Рио, их называют carioca. Вообще «кариока» – это название всех коренных жителей города, но чаще его применяют в отношении женщин. В переводе слово означает «дом белого человека» – так когда-то назывались португальские торговые посты. Сегодня смысл слов «белый» / «черный» ушел на второй план: восемь из десяти человек в этом городе – мулаты. Если верить Луису Эдуардо, «чудесный город», как называют Рио, занимает особое место в сердцах и умах бразильцев, а его житель, кариока, в их представлении – совершенно особый психологический тип. Неважно, мужчина это или женщина, но настоящий кариока – человек открытый, обаятельный, беззаботный, веселый и романтичный. Он ненавидит формальности, легко идет на контакт и в любой момент готов пуститься в любовное приключение.

– Я тоже кариока, – игриво подмигивая, объяснял мне сеньор Луис на своем хорошем английском. – А мулаточки у нас встречаются необыкновенной красоты! – И он выразительно причмокивал.

По словам Луиса, кариока – это как знак качества для бразильской женщины. Гарантия ее красоты и искусности в деле любви. Именно кариок любители вывозят в Европу целыми отрядами – для личного пользования или для «сдачи в аренду». Но, как водится, в Старом Свете все мигом становится дороже – и кариоки тоже.

Что ж, раз я тут, надо брать с кариок пример и, по возможности, перенимать их опыт. Тогда и от меня все без исключения мужчины станут млеть и балдеть. А раз все без исключения, то и ОН никуда не денется, разведется и женится. Надо только понять, что же такого делают кариоки, что ни один самец на свете просто не в силах устоять перед их чарами?! Не в одной же внешности дело, надо полагать. И, надеюсь, не только в знаменитой бразильской пластической хирургии.

Спускаюсь в лобби. Завтрак я пропустила, поэтому покупаю в баре чашку кофе – 3 реала. Тут не интересуются, эспрессо вам или капучино. При слове cafe выдается чашка густой ароматнейшей жидкости радикального черного цвета, а к ней – маленькая стопка холодной воды и крохотный кувшинчик сливок. Я выпиваю предложенный мне напиток без воды и молока и понимаю, что такое настоящий бразильский кофе! Несмотря на длительный перелет и явный недосып, уже через минуту я чувствую внутри себя такой залп энергии, будто в меня вставили свежую батарейку!

Из объяснений портье на ресепшен, сносно говорящего на английском, понимаю, что от моей рю Дювивье до океана – два блока. Как уже говорил Артем, блок – это квартал, образуемый двумя центральными улицами и двумя переулками. Переулки пересекают основные улицы под прямым углом, образуя четкие квадратные блоки. Рю Дювивье, на которой стоит мой отель «Royal Rio Palace» («Королевский дворец Рио», если перевести!), – один из таких переулков. Чтобы выйти к океану, надо пересечь сначала авенида Носса-Сеньора-де-Копакабана (Avenida Nossa Senhora de Copacabana), а потом – авенида Атлантика (Avenida Atlântica), которая тянется уже непосредственно вдоль пляжа.

На ресепшен я обзавожусь картой, так что теперь заблужусь едва ли. Но осваивать пространство буду постепенно: сначала надо внимательно изучить ближайшие два блока между отелем и океаном. Помимо улицы, на которой стоит мой отель, их образуют авенида Копакабана и авенида Атлантика, рю де Кастро (Rua Ministro Viveiros de Castro) и рю Родолфо Дантас (Rua Rodolfo Dantas). Глядя на карту, легко понять: большие улицы вроде проспектов в Рио зовутся авенида, а маленькие улочки и переулки – забавным словечком «рю».

Об обеих этих знаковых для района Копакабана «авенидах» я уже немало знаю от разговорчивого и очень любящего свой город Луиса Эдуардо. Сам знаменитый пляж и прилегающие к нему жилые кварталы получили название благодаря своей центральной улице – оживленной торговой авенида Носса-Сеньора-де-Копакабана. В буквальном переводе это значит «проспект Нашей Сеньоры де Копакабана». Имеется в виду Богоматерь Копакабана, которую почитает весь латинский мир. Ее статую в виде бледной девы верхом на опрокинутом месяце можно увидеть в католических храмах по всей Южной Америке. Я тоже уже полюбовалась ею на картинке: сияющие одежды, лицо в обрамлении цветов, кругом жемчужные лилии и коленопреклоненные прихожане у ног. С «Нашей Сеньорой де Копакабана» связана красивая легенда.

Дело было в середине XIX века в деревушке Копакабана в Перу. Рыбаку, сидящему с удочкой на берегу озера Титикака, вдруг явилась Богоматерь. Восхищенный, он захотел ее нарисовать, но картинка никак не получалась. Светящийся облик Богоматери никак не ложился в рисунок. И лишь спустя годы бесплодных попыток воспроизвести увиденное усердие упорного рыбака было вознаграждено. Словно сама Богоматерь сжалилась и направила руку счастливчика, лицезревшего ее: образ получился столь совершенным, что при одном его виде хромые пускались в пляс, а отчаявшиеся забывали печали. С тех пор тихая деревушка преобразилась: со всех сторон к ней стали стекаться верующие, а молва о чудесах Копакабаны пошла по континенту и докатилась до Рио-де-Жанейро, где в память об этом событии была названа не только центральная улица, но и целый район. Настоящую же громкую популярность это место приобрело в 1924 году, когда в бразильской Копакабане – тогда еще пригороде Рио – появился роскошный отель «Copacabana Palace». Не без стараний своих владельцев он быстро снискал репутацию оплота красивой жизни, и одноименный пляж перед ним скоро стал самым знаменитым во всей Южной Америке. Голливудские звезды и североамериканский бомонд съезжались сюда сыграть в казино и повеселиться в ночных клубах. К 1930-м годам слава Копакабаны в частности и Рио в целом уже гремела на весь мир.

Кстати, именно в это время писатели Ильф и Петров наделили своего великого комбинатора Бендера мечтой о Рио-де-Жанейро. Как помнят все, кто знаком с их гениальным произведением, Остапа вдохновил всего лишь краткий очерк о Рио, вычитанный им в советской энциклопедии.

В 1930–1940-х годах образ Копакабаны как самого роскошного пляжа мира активно использовал Голливуд. Ценители кино помнят шпионский триллер Альфреда Хичкока «Дурная слава», снятый в 1946 году, где герои Кэри Гранта и Ингрид Бергман, занятые разоблачением немецкого барона-нациста, прячущегося в Рио, обмениваются информацией в модных кафе на фоне великолепных панорамных видов Копакабаны. В то время этот район стал престижнейшим местом для жизни, цены на жилье взлетели, и поселиться здесь могли позволить себе только очень богатые люди.

Правда, со временем сверхпопулярность Копакабаны сыграла с ней злую шутку: район чересчур застроили, превратив в цементные джунгли. Развлекательные заведения, гремевшие в 1920–1940 годах, постепенно пришли в упадок, а трущобы стали, наоборот, стремительно разрастаться, угрожающе надвигаясь на оазис красивой жизни. Постепенно респектабельное общество перебралось с шумной Копакабаны в Барра-да-Тижука (Barra da Tijuca). Этот район, где элегантная городская застройка и фешенебельные частные виллы самым причудливым образом вписываются в почти девственные тропические леса, остается самым элитным жилым районом Рио по сей день. Те жители города, кто финансово не дотягивал до Барра-да-Тижука, но все же искал респектабельности, перебрались в соседние пляжные районы Ипанему и Леблон, оставив Копакабану на растерзание многочисленным толпам туристов.

Рио же в целом праздновал свой золотой век до конца 1950-х, все это время оставаясь столицей страны, а в 1960 году ею стал «искусственный» – специально отстроенный на месте вырубленных джунглей город Бразилиа, изобилующий административными постройками в стиле хай-тек. Но до сих пор и сами бразильцы, и туристы со всего мира утверждают, что Рио-де-Жанейро как был, так и остался «самым прекрасным и веселым городом на земле».

Сегодня авенида Копакабана – типичная торгово-офисная улица, изобилующая магазинами, ресторанами, салонами красоты, кабинетами дантистов и офисами разных организаций, в основном представляющих сферу услуг. И прилегающие к главной улице жилые и торговые кварталы – уже не столько аристократизм и шик, сколько активно функционирующая туристическая зона с очень высокой проходимостью. Со всеми вытекающими последствиями – налаженной инфраструктурой, как плюс, и уличной преступностью, как минус. Для карманников, барсеточников и прочих мелких жуликов из трущоб, находящихся неподалеку, Копакабана – проверенное и любимое место работы. А сегодняшний символ красивой жизни на Копакабане – уже не казино и злачные места, работающие от заката и до рассвета, а скорее неформальная элегантность и культ тела. Сегодня модно не просиживать целый день в питейном заведении с рюмкой и сигарой, как это делали вальяжные герои 70-х, а совершать пробежку вдоль океана до работы, ходить на пляж во время сиесты, а после заката вставать на ролики или садиться на велосипед. Или хотя бы совершать пеший променад по авенида Атлантика.

А пока я иду по направлению к ней, не сворачивая со своей рю Дювивье и держа курс на шум океана. Еще чуть-чуть, и моя нога ступит на святая святых этого места – прославленный песок пляжа Копакабана, на который хоть раз в жизни ложилась каждая мировая знаменитость! По-моему, это знаково. Особенно для меня, мечтающей о признании своего творчества широкой публикой. А пока с любопытством разглядываю всех встреченных мною на пути к этому великому песку.

Первое, что мне приходит в голову: Остап заблуждался! Никаких белых штанов я нигде не наблюдаю. Нарядов длиннее мини-юбок и мини-шорт ни на ком нет. По тротуарам снуют самые разные люди – белые, черные, цвета капучино. Из-за отсутствия полноценной одежды их социальный статус определить затруднительно. Вот дородная немолодая матрона в откровенном купальнике неторопливо выбирает овощи на уличном зеленном рынке, а вот солидный мужчина с сигарой заходит в нотариальную контору – на нем нет ничего, кроме плавок! Я не сказала бы, что у этих тети с дядей фигуры фотомоделей. Тем не менее их «обнаженка» отторжения не вызывает – тела ухожены, никаких отвисших дряблых мест или дефектов кожи, вид которых портил бы настроение другим прохожим и образ уличной толпы в целом.

Общая черта, объединяющая разношерстную толпу Копакабаны, – открытые улыбки и веселые интонации языка, на котором я пока не понимаю ни слова. Многие прохожие несут в маленьких сумочках или тащат за собой на поводке миниатюрных декоративных собачек. Чаще других попадаются «собачки как мышки» – совсем крохотные. Если не ошибаюсь, порода называется шитцу. Не иначе как на них тут мода.

На будках местных телефонов-автоматов – полукруглых колпаках веселеньких расцветок – яркими желтыми буквами написано задорное «Oi!». Вспоминаю, что именно так меня приветствовал таксист и запоминаю: «ой!» в бразильской версии португальского значит «привет».

Вокруг работают многочисленные магазинчики и лавки, на раскладных стульчиках перед ними сидят их владельцы и оживленно болтают. Вареная кукуруза, блинчики из маисовой муки, горячие пирожки и еще какая-то пока неведомая мне снедь готовится тут же на окутанных чадом уличных мангалах. В воздухе витают пряные, терпкие и возбуждающие ароматы, а с лотков ведется бойкая розничная торговля, сопровождаемая призывными гортанными криками торговцев. Кто-то в Москве стращал меня жуткой грязью на улицах Рио. Странно, но особой грязи и вони я тут не наблюдаю – и это при изнуряющей жаре и активной уличной торговле. Наоборот, повсюду стоят чистенькие желтые и зеленые мусорные контейнеры с какими-то надписями на португальском, урны через шаг, а перед каждым магазинчиком непременно суетится приказчик. И как только кто-то бросает перед заведением окурок или просто там становится слишком пыльно, служащий начинает орудовать метлой или шлангом.

На обочинах тротуаров, укрывшись от палящего солнца в нишах между домами, спят бездомные. Но даже они – то ли от яркого солнца и подступающей сини океана, то ли от общего бодрящего духа города – не вызывают ощущения упадничества. Мое первое впечатление: даже бомжи в Рио какие-то праздничные, будто бутафорские! А зубы у них подозрительно белые, словно они исправно наблюдаются у хорошего дантиста. Больше всего меня поражает одна бездомная тетя. Ее «дом» – узкая расщелина между зданиями – убран не только со вкусом, но даже с некоторым оттенком кокетства. На стенах аккуратно расклеены постеры с изображением бразильской топ-модели Жизель Бюндхен, на полу расстелен кусок чистого ковролина, на нем красуется подобие туалетного столика – обломок табуретки и небольшое зеркальце. Рядом стоят подозрительно чистые вьетнамки, а сама хозяйка апартамента спокойно спит на хорошо простиранном пледе. Вот это да! Кариока без определенного места жительства почти гламурна!

Чувствую я себя очень бодро, несмотря на то что спала всего несколько часов. Только раненая левая рука ноет под плотной повязкой, которая к тому же промокла насквозь от здешней влажной жары. Ужасно хочется размотать этот ненавистный бинт! Но доктор велел перевязывать рану каждый вечер еще два дня. Еще я жалею, что напялила узкие джинсовые шортики со стразами. В летней Москве мне казалось, что микроскопичнее этих шортиков разве только трусики-стринги. Забавно, но в жарком липком воздухе Рио даже они кажутся слишком плотными, чересчур тяжелыми. Принимаю решение перейти на свободные легкие одеяния из натуральной ткани, благо они вовсю продаются вокруг – и в магазинчиках, и на уличных развалах. Невесомые тончайшие сарафанчики с юбками-колокольчиками и свободные хлопковые шорты светлых цветов – как раз то, что надо для Рио! А этого добра вокруг, как я посмотрю, навалом! Хоть я и взяла с собой самые легкие из своих летних нарядов, но все равно ошиблась! Пожалуй, при такой высокой влажности в моих облегающих летних платьях и узких юбках с шортами мне будет не просто неудобно, но я даже рискую приобрести натертости и раздражение на теле. Вон моя обтягивающая сексапильная майка уже вся мокрая, словно я час мокла под дождем, хотя всего лишь десять минут иду по улице. Странно, но в остальном влажная тропическая жара (градусник на стене здания напротив показывает +38 °C) не доставляет мне никаких неудобств. Даже наоборот – как-то бодрит! Но, возможно, все дело в бразильском кофе. Мои тщательно выпрямленные черные волосы уже закрутились в немыслимые локоны, а прямая челка, падающая на самые глаза, превратилась в игривую загогулину. Едва выйдя из-под гостиничного кондиционера, я стала похожа на мулатку – по крайней мере, прической. Кожа у меня довольно смуглая и загорает стремительно, поэтому я имею все шансы стать неотличимой от прочих кариок уже завтра.

Тут приходит эсэмэска от Антона. Надо же, в Москве сейчас вечер пятницы, самое время тусовок, а Антошка вспомнил обо мне! Может, зря я не обращаю на мальчика внимания? Ведь только ленивый на работе не намекнул, что он ко мне неровно дышит. Но я все время думаю только о Льве.

«Как Рио?» – вопрошает Антон, сопровождая свой вопрос смайликом. Антонов смайлик кажется мне ехидным, а краткость наводит на мысль об экономии на роуминге. Нарочно отвечаю пространно: «Похоже, твой хваленый кокаин развеян тут прямо в воздухе, а еще его добавляют в кофе. Вставляет неимоверно!»

А вот и авенида Атлантика! Она тянется вдоль пляжа и совмещает в себе как оживленную автомагистраль, так и удобную пешеходную зону. Между тротуаром и проезжей частью отгорожены специальные дорожки для велосипедистов, бегунов и роллеров.

Пересекаю оживленную авениду на светофоре и сразу оказываюсь на знаменитом пляже. Подставляю лицо знойному ветру. Пронзительная синь Атлантики, белоснежный песок, пальмы, солнце в зените – передо мной разворачивается картинка, похожая на рекламный билборд турфирмы.

Пляж полон, хотя сейчас разгар рабочего дня. Новоиспеченных туристов можно отличить по бледной коже или легкому загару, но и местных тут, судя по всему, немало. Толпа смотрится графично: причем в своем большинстве и белые, и черные тела выглядят подтянутыми. Наблюдаю за группой подростков – статные парни, в основном темнокожие или мулаты, азартно гоняют по песку мяч. Вот где подпитывается знаменитейший, наряду с кофе, бразильский экспорт – футбол! Я слышала, что многие бразильские звезды мяча и бутса начинали с мальчишеских игр на пляже. А вот две белые леди, видимо сотрудницы какого-то офиса. Несмотря на жару, они в темных деловых костюмах с узкими прямыми юбками и в туфлях на шпильках. На моих изумленных глазах они расстилают полотенце на песке, скидывают прямо на него свой официальный прикид и остаются в весьма символических купальных костюмах. Затем, перебрасываясь громкими португальскими восклицаниями, радостно бросаются в воду, смеясь как дети. Ах да, сейчас же два часа дня – время сиесты! А я уже наслышана от сеньора Луиса, что для местных яппи отправиться на пляж в обеденный перерыв – такая же норма, как для наших выйти в соседнее кафе.

Одевшись, офисные леди выпивают у тележки на колесах по стакану свежевыжатого сока манго и уходят, покачивая бедрами, на высоких каблуках. Вот такой бизнес-ланч по-кариокски!

– Agua, agua gelado! – протяжно завывают идущие вдоль береговой линии торговцы с большими ящиками-холодильниками, прикрепленными к ним, как ранцы, только не за плечами, а спереди. Вспомнив университетский курс латинского языка, я предполагаю, что это разносчики холодной воды. Так оно и есть: вот один из них по просьбе отдыхающего в большой панаме (такую может напялить только американец!) распахивает свой ящик-ранец. Из-под крышки вырываются снопы ледяного пара, немедленно тающие в раскаленном воздухе, – и торговец извлекает бутылку покрытой инеем минералки. Помимо водоносцев по пляжу бродят продавцы пляжных нарядов, неся над собой на большом шесте кронштейн, унизанный вешалками с разнообразными сарафанчиками, тонкими рубашками, парео всех мастей и огромными платками с рисунком. Мой наметанный глаз сразу ухватывает некое украшенное кистями изделие с живописным видом Рио во все большое полотно. Эта штука может служить хоть платьем, если ею обернуться на манер сари, хоть пляжной подстилкой, хоть картиной на стену. Обязательно куплю себе такую на память!

Пляж подтверждает мой первоначальный вывод: нельзя сказать, что в Рио все – вот прямо все-превсе! – обладают идеальными формами. Но тем не менее культ тела здесь налицо! Даже если фигура небезупречна, то тело тщательно ухожено – хорошая кожа, ровный загар, аккуратный педикюр. Причем, как я замечаю, не только у женщин, но и у мужчин.

Как мне поведал все тот же Луис Эдуардо, здоровый, сияющий вид – фирменная вежливость Рио.

– Быть в отличной форме – главный модный тренд нашего города! – вещал он мне за очередным бокалом вина в полете. – Нас так воспитывают сызмальства: раз окружающие вынуждены лицезреть тебя, так прояви к ним уважение и не выгляди отвратительным. Хочешь на пляж – приведи себя в порядок и не порть своими бледными и дряблыми телесами общий здоровый и сексапильный вид города.

По словам Луиса Эдуардо, еще несколько лет назад в некоторые зоны главных пляжей Рио – Копакабаны и Ипанемы – просто не допускали людей с плохой фигурой. Сегодня такой дискриминации нет, но привычка содержать себя в порядке по-прежнему в почете.

– Если сеньорита в filo dental, значит, с фигурой у нее все ОК! – заявил сеньор Луис.

На мой вопрос, что это такое, новый знакомый терпеливо объяснил: считается, что у женщины хорошая фигура, если она может позволить себе купальник, условно называемый filo dental – «зубная нить» в переводе с португальского. Этот наряд для купания состоит лишь из тонких, почти как зубная нить, тесемочек и трех крохотных треугольников ткани – два на бюст, один – в зону бикини. Интересно, что filo dental вовсе не требует пропорций 90–60–90, просто не должно быть неподтянутых, дряблых и отвисших частей тела. А это ежедневный труд – пробежки, спортзал и здоровый образ жизни. Именно поэтому на авенида Атлантика до самого вечера не переводятся бегуны, роллеры и велосипедисты обоих полов.

Эх, зря я, что ли, регулярно хожу в фитнес-клуб? Завтра же куплю себе этот филодентал! Надо только выяснить, где он продается!

А пока я с наслаждением кидаюсь в воду в том купальнике, который у меня есть. Он, конечно, не только из тесемок, но тоже ничего – белое с золотом бикини. Шорты и майку бросаю прямо на песок – едва ли их сопрут, а в карманах у меня только мелочь. Полотенца тут явно не требуется. На горячем океанском ветру тело высыхает мгновенно. Вода приятная, освежающая, хотя и довольно теплая. Но волны слишком сильные – что, впрочем, естественно. Это же открытый океан! У берега волна практически сбивает с ног, а во вскипающей пене вовсю резвятся маленькие черные и белые дети. Чтобы хоть немного поплавать, приходится зайти подальше и прыгать, ловя набегающую волну. Подкараулив очередной вал, я бросаюсь на него пластом и какое-то время плыву верхом на волне, отдавшись на волю стихии.

Вдоль пляжа выстроились уличные кафешки на любой вкус. Все они состоят из небольшой палатки и столиков под зонтиками вокруг. Чего тут только нет! И арабская шаурма, и итальянская пицца, и испанская паэлья. Пляжные харчевни поражают обилием и разнообразием, а объединяет их только одно – непременный развал крупных зеленых кокосов перед ними. Я вижу, как палаточники одним движением большого ножа (наверное, это и есть мачете!) срубают с кокоса верхушку, вставляют туда соломинку и протягивают покупателю – вместе с отрубленной «крышечкой». Интересно, зачем? Из некоторых плодов продавцы сливают часть жидкости и льют туда что-то из большой бутыли с яркой этикеткой. Подхожу поближе. «Сосо, cachaca, caipirinha!» – зазывает намалеванный от руки плакат. Все понятно: в больших бутылках кашаса – местная тростниковая водка. О коварстве кашасы я слышала еще у себя в редакции: по сути, это самогон на основе сахарного тростника, по крепости достигающий 54 градусов. А недавно губернатор одного из бразильских штатов предложил включить кашасу в минимальную потребительскую корзину. Так что из больших бутылок в кокос наливают не роскошь, а предмет первой необходимости. А кайпиринью я даже пробовала в каком-то московском баре – это коктейль из той же кашасы со льдом, сахаром и соком лайма. Вечерком обязательно отведаю местной кайпириньи – наверняка в Москве была ненастоящая! А пока начну с кокосового молока из трубочки. Здесь его называют просто «коко», так как в ход идет не только сок из плода, но и мякоть. Я наблюдаю, как маленькая чернокожая девчушка, опустошив кокос, снова подходит к дяде с мачете. Он разрубает плод пополам и возвращает девочке. Зато теперь понятно, зачем покупателям вручают крышечку! С помощью ее заостренных граней легко выковыривать мякоть кокоса, а затем съедать ее, как из ложки. Говорю продавцу «Сосо рог favor!» и протягиваю 4 реала. Высоченный мулат, похожий на Мохаммеда Али, широко улыбается – и я становлюсь обладательницей увенчанного трубочкой плода и крышечки. Затем в точности повторяю все маневры черной девчушки. Мякоть кокоса оказывается не сладкой, но при этом потрясающе вкусной! Внятно описать этот вкус я не могу. Возможно, это как раз то, что японцы называют «пятым вкусом» – то есть не сладкое, не соленое, не горькое и не кислое, а… Какое не знаю, но для меня это навсегда останется вкусом Рио.

Теперь надо отыскать аутентичную кафешку – палатку с истинно бразильской уличной едой. А то я до сих пор не понимаю, что такое бразильский фастфуд. И что-то подсказывает мне, что это не гамбургеры, не хот-доги и даже не маисовые блины.

А вот, видимо, и она – огромный выбор диковинных фруктов, некоторые из них я вижу впервые. Тут же из них отжимают соки и смешивают самые невообразимые коктейли. Из написанного мелом на доске меню я понимаю только, что такое naranja (так пишут на продаваемом у нас апельсиновом соке), guarana (гуарана входит в состав наших энергетических напитков), а также banana и avocado, которые и в Бразилии – бананы и авокадо. Тут же благоухает разнообразная свежая выпечка, из которой я идентифицирую только пирожки с bachalau – это морская рыба бакаляу, ее очень любят в Португалии, о чем мне известно от моего португальского коллеги Жозе Паоло.