Текст книги "Десять дней в Рио"

Автор книги: Жанна Голубицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Я вспоминаю, что Фелипе говорил, что дом их семьи – где-то за Ботаническим садом. Если мой любовник живет в одном из этих домов, это по-настоящему круто! Но, представив себе на секунду, что сейчас Фелипе мог бы быть со мной в саду, я понимаю, что все равно не жалею, что рассталась с ним.

Понимаю, что мне безумно хочется растянуться на траве. Она хотя и влажная, но теплая. Ложусь на траву. Лежу на спине, бездумно таращусь в небо. А вы знаете, наверное, я сейчас счастлива. Несмотря на то что рядом со мной никого нет. Ни мужчины, ни женщины, ни даже кошки. Только розарий вдалеке, шум ручья да экзотические птицы над головой. С их таким непривычным моему европейскому слуху пением. Действительно, здешние птицы не поют, они будто хохочут, ухают, стонут и вздыхают. Если бы я была эротической писательницей, я бы выразилась примерно так: «Мне казалось, что даже птицы здесь занимаются любовью! Такие звуки можно издавать только в экстазе наслаждения!»

Впрочем, отчего здешним птичкам не наслаждаться? Чудесный сад к их услугам, а в нем – покой и воля. И пропитание искать не надо: его полно в виде всяких жучков-паучков, да и служители сада подкармливают пернатых, я сама видела.

Кстати, давно хотела отметить: что меня в Рио особенно радует, так это отсутствие насекомых. В смысле противных. Тут, конечно, полно бабочек и каких-то вполне мирных стрекоз, занимающихся своими делами. А вот контингент, который я люто ненавижу и боюсь – тот, что кусается, жалит, жужжит и пищит над ухом, лезет в глаза и попадает в еду, – здесь отсутствует полностью. Не знаю, как кариокам это удается, но в их городе совершенно нет мух, комаров и надоедливой мошкары. В своем номере я ни разу не видела не то что тараканов или клопов, но даже мелких муравьев, которые водятся в южных странах даже в люксовых отелях. На ногах всякие мелкие мурашки и жучки – неотъемлемая часть пейзажа, и даже если найдешь их в ресторанном блюде, официант только разведет руками: мол, это не от грязи, а с дерева упало. Но в Рио ничего такого нет. Возможно, конечно, сейчас просто не сезон – хотя и стоит декабрь, первый месяц бразильского лета. У нас-то в июне самый комариный период. Может быть, конечно, все неприятные насекомые скопом живут где-нибудь в фавелах, но факт остается фактом: ни одна козявка в этом городе пока не нарушила мой покой – ни своим видом, ни, тем более, укусом.

Навалявшись на траве вдоволь, встаю и потихонечку направляюсь обратно. Мое легкое платье из тончайшего оранжевого шелка вымокло и теперь выглядит очень секси – облепило фигуру, как вторая кожа.

Мне кажется, что иду я жутко долго. Но из Атлантического леса пока так и не вышла. Неужто я заблудилась? Сейчас начну кричать «Ау!».

Тут откуда-то из дебрей на узкой лесной тропинке появляется нечто и несется прямо на меня. Признаться, сначала я думаю, что это лесной гном, тролль или какой-нибудь местный лесной гоблин – вроде нашего старика-лесовика. Но, приглядевшись, понимаю, что это мужичок. Но какой! Маленький, волосатый, лохматый и бородатый. В смешных семейных трусах в крапинку и босиком. Мне на ум снова лезут детские стишки: «Как из маминой из спальни, кривоногий и хромой…»

Мужичок подбегает ко мне и делает вокруг моей персоны несколько резвых кругов. Ему не хватает разве что пропеллера. Он действительно чем-то смахивает на Карлсона. Вместо пропеллера он жужжит сам – по-португальски, разумеется. И разумеется, я ничего не понимаю.

– Ке? – спрашиваю я, благо уже выучила этот полезный португальский вопрос «Что?», а еще ходовую фразу «Не понимаю»: – Но компрандо!

– О! Туристико! – лесовичок переходит на английский. – Привет! А вы не могли бы немного пробежаться со мной? А то, знаете ли, во время пробежки не рекомендуется останавливаться. Это вредно для сердца. А у нас, мужчин за сорок, сердце – самый нежный орган. Вы это знаете? Вот я и бегаю – каждое утро, от инфаркта, трусцой. Мой доктор хвалит меня за это. И ругает, если я пропускаю пробежки. Он говорит, что при моей работе мне надо поддерживать организм спортом. А поскольку я живу совсем рядом, то мне сам бог велел бегать каждое утро в этом прекрасном саду, дышать этим чудесным воздухом, созерцать эти прекрасные растения! Я прибегаю в сад сразу из дома. Да-да, вот так – спускаюсь с крыльца и сразу бегом! Я живу прямо за садом.

Боже, да из него слова сыплются как из рога изобилия! Но самое интересное, что все это время он, не останавливаясь, бегает вокруг меня. Крутится, как шмель вокруг бутона.

Прикольный какой персонаж! Странный очень дядечка, но что-то неуловимое – возможно, то, что он действительно бегает в саду в столь ранний час, или особенности его речи – подсказывает мне, что это не местный бомж, не маргинал и не маньяк. Как знать, вдруг это как раз один из тех поэтов-чудаков, которые, по словам профессора ботаники, бродят по этому саду в большом количестве?

Бежать я, конечно, отказываюсь. Но иду за своим лесным троллем быстрым шагом, мне интересно с ним поболтать. Для удобства тоже снимаю обувь.

Со стороны мы, должно быть, выглядим смешно. Странная парочка бежит по мокрому лесу с утра пораньше – она, в облепившем ее мокром оранжевом шелке и с завившимися от влаги длинными черными волосами, и он – почти голый, с телом, почти сплошь покрытым густыми черными волосами. Прямо как средневековая пленница с захваченного пиратами европейского судна и амазонский абориген, собравшийся съесть ее на ужин. Но перед едой решивший с «ужином» побеседовать – забавы для.

«Беседы с ужином» происходят на ходу. То есть на бегу:

– Вы меня знаете? – нахально интересуется амазонский гоблин. Видимо, бегает он уже довольно давно, потому что изрядно запыхался. И теперь вставляет короткие фразы между глубокими вдохами и выдохами. Фразы получаются отрывочными, так как на длинные, пышные и цветистые изъяснения у моего собеседника просто не хватает дыхания. Хотя, подозреваю, что как раз их-то он и любит.

– Я – Серджио Рохас, известный джазмен, – продолжает гном, не дожидаясь моего ответа. – Меня знает весь мир! Не верите? Зайдите в любой музыкальный магазин и спросите диск Серджио Рохаса! В прошлом месяце я давал концерт в знаменитом лондонском ночном клубе, в январе буду на джазовом фестивале в Париже, а в феврале здесь – на карнавале. Я очень, очень популярен! А вы кто?

– А я никто, – весело отзываюсь я. – Девушка, гуляющая сама по себе. По саду в частности и по Рио в целом.

– Это смешно, – соглашается Серджио, слегка снижая темп. – До конца моей пробежки осталось десять минут. В час у меня запись в студии в Жакарепагуа, до этого надо принять душ, выпить кофе и переодеться. Итого – у меня есть чистый час свободного времени. Хотите ко мне в гости? Я живу здесь рядом, в Барра-да-Тижука. У меня свой дом – три спальни, пять залов, своя студия и бассейн. Вам понравится.

Ах, гном живет в том самом волшебном месте, которое я только что наблюдала из-за забора! И название Жакарепагуа я уже слышала от Аделаиды и Агостиньо, когда разговор зашел о местных киностудиях.

Но все равно, какова наглость! С какой стати я должна идти к нему в гости? Только потому что у него образовался час свободного времени? Интересно, что он имеет в виду? Надо бы это выяснить:

– Мерси, конечно, за приглашение… Но что мы станем делать в ваших трех спальнях и пяти залах?

– Как что? – неподдельно изумляется гоблин. – Вы красивая и одинокая. Я богатый, у меня есть час свободного времени и целых три спальни на выбор в двух шагах отсюда. Мы займемся любовью.

– Зачем? – туплю я.

– Затем, что я сказал до этого! – гоблин, видимо, решает, что я с приветом или рухнула с дуба. А с поправкой на место и время – с местного баобаба.

Но я ведь и правда не местная. У нас бы сказали «с Урала», а здесь – «с холодной непуганой Европы». Нам такая скорость чувств и стремительность свиданий кажется дикой.

– Извините. Спасибо. Нет, – отвечаю я максимально строго. Тоном, не допускающим возражений.

– А я подарю вам свой диск! – Гоблин, похоже, не верит своим ушам. Видно, он не привык получать отказы. Интересно, а в зеркало он хоть раз смотрелся? Или он правда настолько знаменит, что все девицы только спят и видят, как бы прорваться в его три спальни?

– Спасибо, нет! – Я заладила свое, как пластинка, которую заело.

Точно знаю, что от надоедливых и не понимающих по-русски (а здесь в самом прямом смысле!) ухажеров можно избавляться только так – ответным занудством. Как клин клином.

– А я подарю вам еще… Ну что вы хотите? – Бедняга даже растерялся. Он явно не знает, как строить беседу дальше. На какую-то секунду мне даже становится его жалко.

– Благодарю вас, Серджио, мне правда ничего не надо. В гости к вам я все равно не пойду. Но не потому, что вы мне не нравитесь. А потому, что я не занимаюсь любовью с первыми встречными. Но за приглашение все равно спасибо. А диск ваш я непременно куплю в музыкальном магазине и увезу его в Россию, на добрую память. Я журналистка, работаю в крупной российской газете. Так что, если мне понравится ваше искусство, я о вас напишу.

Гном мигом меняет тон:

– Вам непременно, непременно понравится моя музыка! Мой любимый, невероятный, волшебный джаз! Жаль, конечно, что я не смогу подарить вам диск сам. Но я вам оставлю свой телефон. И вы в любое время – слышите, в любое время! – можете звонить мне с любыми вопросами! А они у вас, безусловно, возникнут, когда вы станете обо мне писать. А теперь пойдемте, у меня для вас сюрприз!

Надо же, этот самоуверенный ботанический гоблин даже не сомневается, что я буду о нем писать! Но что еще за сюрприз он мне приготовил? Тянет меня куда-то в чащобу! Уж не наброситься ли он на меня решил – прямо здесь, в Атлантическом лесу? Раз уж я не иду в его три спальни?

Тем временем джазмен, как настоящий лесной гном, увлекает меня все глубже в лесную чащу. Я начинаю сомневаться: может, я ровным счетом ничего не понимаю в людях и он все-таки маньяк? Не джазмен, не хозяин дома в Барра-да-Тижука, а банальный насильник, каких полно в лесопарковой зоне каждого большого города. Вон у нас в Москве уж сколько их переловили таких по паркам «Сокольники», «Измайлово» и «Лосиный остров»! А я уши и развесила!

– Я покажу, покажу вам мой секрет! – бормочет себе под нос этот чудной мужичок-лесовичок, буквально таща меня за собой, – и мне становится еще страшнее!

Наконец мой знакомец издает пронзительный, победный, я даже бы сказала – трубный крик:

– О-о-о! Вот оно!

Так, наверное, ревет иерихонская труба – жаль, я никогда в жизни ее не слышала. Ну все, думаю, сейчас точно накинется! Но Серджио, как выясняется, интересуют вовсе не мои женские прелести, а неохватный развесистый многовековой баобаб с большим дуплом посередине.

Перекатываясь как колобок, джазмен карабкается по толстым корням могучего дерева, засовывает голову в дупло и на какой-то миг чуть ли не исчезает там полностью.

Ой, а вдруг он провалился? – пугаюсь я. Как кролик из «Алисы в Стране чудес». Вдруг это странное существо из ботанического сада, попавшееся на моем пути, через это дупло переселяется в какое-нибудь другое измерение? И в этом его секрет!

Но тут Серджио, к моему великому облегчению, выныривает из дупла – рот до ушей, а в руках… пара адидасовских кроссовок!

– Вот! – торжествующе провозглашает он. – Моя обувь! Я прячу ее в дупле, чтобы не сперли! А то в нашем городе полно воров, ха-ха-ха!

– Ха-ха-ха! – нервно повторяю за ним я. – Действительно – кроссовки!

– Да! Я весьма и весьма осторожный человек! – заявляет джазмен. – Чего и вам желаю. Особенно тут, в Рио!

Я с радостью констатирую, что мой новый знакомый – никакой не маньяк, а всего лишь из тех мужчин, кого психологи называют нарциссическими личностями, или попросту нарциссами. Он настолько занят собственной персоной, настолько увлечен любованием собой, что искренне полагает, будто лучший сюрприз для меня – узнать, где он прячет свои кроссовки!

Эх, все-таки жизнь изобретательнее любой, даже самой буйной фантазии! Нормальный человек в Ботаническом саду знакомится с настоящими нарциссами из области флоры, а я и здесь умудрилась встретить живого нарцисса! Психологи учат, что нарциссам следует потакать и пусть через силу, но восхищаться ими – если вы, конечно, желаете расстаться с ними друзьями, а не обрести врагов.

– Ах, Серджио! – говорю я вкрадчиво и льстиво. – Вы не только осторожный человек, но и весьма находчивый!

Попадание – сто процентов! Серджио сияет как медный пятак.

Он напяливает свои кроссовки, и мы направляемся к выходу из сада. Джазмен говорит, что ему пора готовиться к поездке на студию, а я хочу попробовать дойти от Jardim Botânico до Копакабаны пешком. Судя по карте, путь неблизкий, зато я смогу по дороге осмотреть знаменитый Жокейский клуб. А заодно прогуляться по району Гавеа, в котором я еще не была, и пройти практически через весь Леблон – имеется в виду не сам пляж, а прилегающий к нему одноименный квартал.

Надев обувь, мой гном-джазмен даже становится будто бы нормальным человеком. Пытаясь завязать с ним человеческий, а не гоблинский разговор, спрашиваю, чем он занимается на студии в Жакарепагуа.

Серджио охотно рассказывает, что подрабатывает на озвучке сериалов. Известную киностудию «Prozak», находящуюся в пригороде Рио Жакарепагуа, как правило, арендует самая богатая и продвинутая бразильская телекомпания «Rede Globo» для съемок пресловутых бразильских сериалов. Выработка у телекомпании, по словам Серджио, просто невероятная – по 2500 часов мелодрам в год!

– Это все равно что выпускать в месяц по сотне полнометражных фильмов! – восхищается джазмен. – И это очень выгодно! Бразильцы обожают собственные сериалы и смотрят их от и до! Я тоже подвизаюсь в кинопроизводстве – но только ради денег! Мой бог – музыка! Но именно кинокухня в Жакарепагуа по рентабельности не уступает даже главной гордости нашей страны – генетическим животноводческим лабораториям Уберландии, плантациям сахарного тростника под Арапораном и нефтяным платформам на морском шельфе! Кстати, наши социологи утверждают, что сериалы выгодны в первую очередь адвокатам по бракоразводным делам и пластическим хирургам. Под влиянием мыльных опер в стране растет количество разводов и обращений в клиники эстетической медицины.

– Конечно, все эти сериальные красотки с силиконовыми бюстами, живущие в шикарных апартаментах и меняющие мужчин как перчатки, стимулируют спрос на внутреннем рынке. Все сразу хотят вставить искусственные сиськи и поселиться в Барра-да-Тижука! Ну или хотя бы выбраться из фавелы для начала. Да только это очень длинный путь! Но пока телезрители по нему станут карабкаться, хирурги-пластики и домовладельцы еще не раз набьют свою мошну! Вы смотрели наш сериал «Читай по звездам»?

– Конечно нет! – признаюсь я, забыв, что нарциссам надо потакать.

– А зря, – поджимает губы мой лесной гномик. – Я там озвучивал роль дворецкого в богатом доме. А то актер, который его сыграл, на озвучку никак не попадал – у него уже начались съемки в другом сериале.

– О, да вы настоящая звезда!

Прощаясь, Серджио изъявляет желание записать мне свой номер телефона и название музыкального магазина, где можно купить его диск:

– Вы живете на Копакабане? Зайдите в «Modern Sound», это очень хороший, просторный музыкальный салон с огромным выбором. Найдите отдел джаза и спросите диск «Sergio Rojas Orange & Wine». Ax, жаль, конечно, что я не смогу поставить на вашем диске свой автограф! Ведь вы, конечно, очень хотите иметь мой автограф, я угадал? Ну тогда я пока распишусь для вас прямо на этой бумажке. А потом, когда вы напишете обо мне в русской газете, я пришлю еще своих дисков – чтобы вы могли дарить их друзьям!

С этими словами он чиркает свой телефон, адрес электронной почты, название диска и автограф прямо на моей карте Ботанического сада. Что ж, сохраню на память.

– Серджио, как вы думаете, смогу ли пройти пешком отсюда до Леблона? – уточняю я.

От Леблона до Копакабаны я уж точно доберусь вдоль пляжа, а вот путь от рю Жардим Ботанико до авенида Делфин Морейра на Леблоне меня несколько смущает. Если верить карте, туда можно попасть, придерживаясь авенида Висконде де Альбукерк (Avenida Visconde de Albuquerque), проходящей сквозь жилые кварталы районов Гавеа и Леблон. Но поскольку в кварталах этих я никогда не была, то лучше узнать мнение местного жителя. Меня не раз предупреждали, что в Рио, даже помимо фавел, есть районы, где гулять пешком не рекомендуется.

– Теоретически вы, конечно, сможете, – секунду подумав, отвечает на мой вопрос джазмен. – Хотя я бы вам не советовал. Это небезопасно. Знаете, у нас тут расстояние от приличного квартала до неприличного может измеряться одним переулком. Поэтому благополучные горожане стараются передвигаться только на машинах. На Леблоне спокойно, но вот часть авенида Альбукерк, проходящая через Гавеа, это черный квартал. Не фавела, конечно, но все равно – панельные многоэтажки, набитые до отказа не самым благополучным элементом. Там же какое-то социальное учреждение, рядом с которым все время очередь. Наверное, там выдают пособия по безработице. Так что, если все же не желаете взять такси, придерживайтесь людных улиц. А как пройдете Jockey Club Brasileiro, глядите в оба! Сейчас, конечно, не вечер, но сумочку вырвать все равно могут.

– У меня уже вырвали вчера, – улыбаюсь я. – Поэтому я сегодня без сумочки и без паспорта. Вот только камера на шее да мелочь в кармане шорт.

У выхода из Ботанического сада мы с джазменом Рохасом просим билетершу сфотографировать нас на память. Серджио берет с меня обещание прислать ему потом фотку по электронной почте, и мы расстаемся, расцеловавшись, как старые друзья.

Проходя по рю Жардим Ботанико, вижу некогда знаменитый Jockey Club Brasileiro – бразильский Жокейский клуб. Его вид наглядно иллюстрирует утверждение, что сегодня заведения Рио, гремевшие в 1920–1940-х годах, приходят в упадок. Стены огромного ипподрома сплошь в граффити. Но, судя по плакатам на афишах клуба, в полное запустение он не пришел. По выходным тут по-прежнему устраиваются скачки, и в любой день можно элегантно отобедать в некогда культовом ресторане при клубе. Однако если в те времена, когда Рио грезил Остап Бендер, именно тут по четвергам собирался весь высший свет города, то сегодня сюда приходят только те, кто играет на тотализаторе. И горстка завсегдатаев Жокейского клуба сегодня ничто по сравнению с толпами фанатов на стадионе «Maracana».

Проходящая через Гавеа авенида Висконде де Альбукерк, которой пугал меня Серджио, кажется мне вполне спокойной. Обычные кварталы серых многоэтажек. В сегодняшнем молочном тумане они даже были бы чем-то похожи на московские, если бы не буйство тропической зелени. На улице достаточно оживленно, но я все равно пристраиваюсь «в хвост» некой белой гражданке, выгуливающей двух песиков шитцу. Вроде бы она двигается в том же направлении, что и я. Вместе мы доходим до пересечения с рю Марио Рибейро (Rua Mario Ribeiro), где уже начинается Леблон. Тут я окончательно расслабляюсь и даже останавливаюсь возле кафешки в цоколе какого-то дома, где продаются свежие соки, мороженое, фрукты и прочий полезный фастфуд в стиле Рио. Сижу на высоком стуле возле барной стойки, за которой орудует улыбчивый мулат с блендером и соковыжималкой, и лакомлюсь муссом из ассорти амазонских фруктов. Все-таки жизнь прекрасна! А в Рио это чувствуется особенно остро.

Жилые кварталы Леблона внушают ощущение благопристойности и уверенности в завтрашнем дне. Стильные кондоминиумы с аккуратными двориками, ухоженными газонами и компактными гаражами под домами. Камеры наружного наблюдения и переговорные устройства возле калиток – тети, выгуливающие собачек, вовсю используют их, чтобы потрепаться с соседкой, сидящей дома. Несколько раз останавливаю случайных прохожих с просьбой сфоткать меня на фоне понравившегося мне вида. По мне, это единственный недостаток одинокого путешествия: все время приходится кого-то просить поработать твоим личным фотографом.

Выйдя на леблонский пляж, я снимаю обувь и долго бреду по щиколотку в воде по направлению к родной Копакабане. Пляжи сегодня почти пустынны, только ветер носит по ним какие-то цветные тряпки. После затяжного ливня океан вынес на песок целую кучу зеленых водорослей вперемешку со всяким пляжным мусором. Но мне все равно нравятся эти пляжи без солнца – в них есть что-то романтическое, немного грустное и заставляющее задуматься о том, что все рано или поздно проходит. И печаль, и радость, и солнце, и дождь… Поэтому надо успевать порадоваться всему здесь и сейчас.

На авенида Копакабана нахожу указанный моим «ботаническим нарциссом» музыкальный магазин «Modern Sound» и спрашиваю диск Серджио Рохаса. Честно говоря, я сильно подозреваю, что сейчас мне ответят, что знать не знают никакого Рохаса.

Но продавец – высокий белый парень в рэперских штанах, болтающихся почти до пола, и в бандане с портретом Боба Марли – откровенно радуется:

– О, это наш знаменитый джазмен! Вам тоже нравится его музыка?

– Да, – вежливо отвечаю я и, подумав, добавляю: – наверное…

Купив за 35 реалов диск своего лесного гнома, я покупаю также бутылку красного амазонского вина. Сегодня мне почему-то хочется посидеть в одиночестве на своем балконе и, потягивая вино, полюбоваться вечерним Рио в тающем тумане.

24.00. И вот я в своем номере – откупориваю бутылку вина. Знаю, что пить одной неприлично, но мне надо подумать.

Но сначала я рассказываю диктофону, как прошел мой сегодняшний день. Он был степенным и романтичным. Я опять узнала много нового, но сегодня была скорее созерцателем – почему-то мне не хотелось ввязываться в активные приключения. Возможно, на меня так повлияли два тропических чуда – дождь и сад. У меня осталось всего три дня в этом прекрасном городе, и есть такое ощущение, что настало время для некого обобщения увиденного, услышанного и прочувствованного здесь. С чем я вернусь домой? Как стану вести себя дальше – в условиях полной неопределенности и с работой, и с личной жизнью? Останусь ли я такой же, как прежде, или поездка в этот странный, ни на что не похожий город все же что-то изменила во мне?

Итог дня

Не можешь изменить ситуацию – измени свое отношение к ней. А не хочешь, чтобы тебе изменяли, – изменись сама.

Глава восьмая

Тюнинг и параглайдинг

10 декабря

9.00. Когда смотришь американское кино про Рио, понимаешь, что режиссеры главным образом эксплуатируют две фишки этого города – тюнинг и параглайдинг. «Тюнинг» – в смысле страсти кариок к хирургическому усовершенствованию лица и тела.

А «параглайдинг» – в смысле модных в Рио полетов на параплане над городом с сопутствующим созерцанием окрестностей с высоты птичьего полета.

Все это я как раз планировала в один из дней испытать на себе. И думаю, этот день настал!

Сегодня утром я вдруг поняла, что уже два дня не курю!

Это открытие так обрадовало меня, что я решила: во-первых, бросить курить совсем, раз уж все так удачно получилось, а во-вторых, посвятить день красоте и здоровью. Зря, что ли, я нахожусь в городе, который славится своей эстетической медициной?

Решаю – хотя бы для общего развития – посетить пластического хирурга и получить у него консультацию.

Из множества рекламных листовок, которые мне выдали на улицах за эти дни (их все я честно складировала у себя в номере), я знаю, что консультации в клиниках либо вообще бесплатны, либо стоят символические деньги. А вдруг мне скажут, что мне давно пора менять бюст? Или с таким лицом, как у меня, приличные сеньориты не только не рассчитывают на успешную личную жизнь, но даже стесняются выходить на улицу? В любом случае, предупрежден – значит, вооружен. А раскрутить меня на пластическую операцию недобросовестным врачам все равно не удастся – по той банальной причине, что у меня нет денег.

Также из рекламных проспектов мне известно, что лучшие клиники в Рио сконцентрированы в районе Лагоа, который мне так понравился своим чудесным озером Родриго-де-Фрейтас и элегантной жилой застройкой. Я вызываю такси и прошу доставить меня по адресу, найденному в одной из рекламок: Avenida Epitacio Pessoa, 4694, Lagoa. Там, если верить листовке, занимаются тюнингом тела – груди, попы и даже интимных зон. То есть как раз всего того, чем так славен Рио. Сейчас узнаю все из первых рук!

В Москве у меня есть одна подруга – я ее ласково называю «гламурка», потому что она ведет светско-гламурный образ жизни при богатом муже. Разумеется, не работает, а все свободное время посвящает себе, любимой. Вот она рассказала мне по секрету, что кое-что в себе улучшила – как раз здесь, в одной из клиник Рио-де-Жанейро. Поэтому я примерно представляю себе, как строить беседу с доктором.

В здании клиники и ее интерьерах нет ровным счетом ничего больничного. В изысканном фойе, больше похожем на какое-нибудь арт-кафе, меня встречает помощница доктора с русским именем Татьяна. Она прекрасно говорит по-английски. Впрочем, это неудивительно: говорят, в эстетических клиниках Рио обслуживается половина Голливуда, так как в Калифорнии цены на пластику выше в несколько раз. Выражаю свое удивление по поводу имени помощницы.

– Вы удивитесь, – улыбается она. – Но имя Tatiana – одно из самых популярных в Рио. Оно имеет португальские корни. Вашего доктора зовут Элоизиу Квинтелла де Бруно. Можно просто доктор Бруно. Он ученик знаменитого Иво Питанги, самого лучшего пластического хирурга Рио. Сейчас Иво уже очень пожилой, сам не практикует, но дело его продолжают ученики. Наша клиника – часть большой сети медицинских центров, открытых учениками Питанги. У доктора Бруно великолепная репутация! Скажу вам по секрету: он «делал» самих Лиз Тейлор и Шер! Доктор вас уже ждет. Прошу!

Следую за бразильской Татьяной в кабинет, про себя веселясь, что мой доктор – мало того что однофамилец героического Джордано, да еще все секреты голливудских див раскрывает прямо с порога!

Доктор Бруно – полный и радушный человек. Странно, как это он сам себе еще не сделал липосакцию? Ведь он по ней специализируется! Однако у добродушного доктора с толстыми щечками и тремя подбородками не наблюдается ни подтяжек лица, ни результатов отсасывания лишнего жира, ни, разумеется, силиконового бюста. Типичный сапожник без сапог!

– Я стажировался в Штатах, Англии и Японии, – поздоровавшись, начинает эскулап на безупречном английском. – Мне знакомы и подвластны все эстетические проблемы. Вы можете меня совершенно не стесняться: моя главная задача – помогать людям, а особенно прекрасным сеньоритам! Что вас беспокоит?

Объясняю доктору Бруно, что, к счастью, ничего серьезного меня пока не тревожит – кроме некоторой рутины, которая в последнее время стала наблюдаться в моих отношениях с любимым мужчиной. Чувствую, что получается не очень внятно… Эх, в конце концов, я журналистка или где? Надо представить себе, что я делаю репортаж для своей газеты и просто обязана все выяснить! Беру себя в руки и выпаливаю:

– Доктор, я бы хотела сделать с собой что-нибудь такое, особенное, – чтобы мой возлюбленный не мог от меня оторваться, ну как от женщины. Хочу стать для него незаменимой, единственной в своем роде – чтобы на сторону и не смотрел. Ну, вы понимаете…

– Конечно понимаю! – радуется бразилец в белом халате. – В отношениях двоих есть множество вещей, которые кажутся глубоко личными и необратимыми – обыденность, взаимное охлаждение, отсутствие желания, увядание одного из партнеров. Мы здесь, в Бразилии, давно поняли: придать второе дыхание ставшим рутинными интимным отношениям по силам не психоаналитику, а как раз пластическому хирургу. Потом это поняли в Голливуде, а теперь стали понимать даже косные американские обыватели и консервативные европейцы. У нас вы сможете полностью изменить свою жизнь и стать по-настоящему счастливой!

– А как? – хлопаю я ресницами.

Доктор Бруно ставит меня перед большим зеркалом и в течение нескольких минут крутит перед ним в разные стороны, как большую куклу.

– Так, – задумчиво тянет он, – грудь ваша хороша, спору нет! Вы еще не рожали? Ну вот сначала родите, покормите, а потом придете ко мне за силиконом. Ботокс и лифтинг лица вам еще рано. Можно просто процедурки по уходу за кожей поделать. Мы работаем на самых лучших косметических линиях и аппаратуре! А из радикальных вмешательств я мог бы порекомендовать вам только наш знаменитый Brasileiro de Bumbum – бразильскую попку. Это лифтинг ягодиц, проводящийся при помощи Brasilian Butt – имплантов, сделанных по нашей фирменной технологии. Небольшой хирургический надрез – и Дженнифер Лопес меркнет перед вами!

– У меня что, отвисшая попа? – обижаюсь я.

– Ну что вы, – хлопает меня по плечу доктор Бруно. – У вас замечательная попка! Но она слишком мала. Сейчас в моде круглые аппетитные попки. Все голливудские дивы уже сделали Brasileiro de Bumbum!

– А сколько это стоит? – осведомляюсь я с важным видом.

Доктор Бруно что-то сосредоточенно калькулирует:

– Ну, вместе с анализами, предварительным эскизом, стационаром, работой анестезиолога и хирурга в двадцать тысяч реалов вы уложитесь. Это около десяти тысяч долларов. Если вы согласитесь, я лично буду вас оперировать!

– Я подумаю, – многозначительно отвечаю я, пытаясь придать своему лицу выражение человека, который в состоянии потратить десятку тысяч «грин» на тюнинг собственной задницы.

А пока доктор надеется, что я могу раскошелиться на свою пятую точку, расспрошу-ка я его о том, что еще можно улучшить в себе при помощи скальпеля. А то так и помрешь темной!

Моя «гламурка» под о-о-очень большим грифом «секретно» сообщила мне, что ушила… свое главное библейское место! Ее главная боль и забота – чтобы олигарх не слинял к другой. Поэтому она вечно в себе что-то «доделывает». И, по ее словам, «ушитые» прелести дарят ее мужу ни с чем не сравнимые ощущения.

«Мой сказал, что это даже круче, чем лишать невинности! – поделилась со мной подруга реакцией своего благоверного. – Я теперь как вечная девственница. Вернее, у меня всегда так, будто второй раз в жизни!»

И все же мне как-то неловко спрашивать доктора об «ушивании» в лоб. Выдавливаю из себя женскую скромность, как раба – по каплям:

– А что вы можете предложить из так называемой интимной пластики? И так, чтобы не очень дорого? И чтобы реабилитация не была очень длительной? А то я в Рио всего на недельку.

Доктор Бруно надевает очки и подходит к вопросу основательно:

– Скальпель избавит вас и от комплексов, и от проблем в личной жизни. В некоторых случаях вовремя сделанная пластическая операция по исправлению формы половых органов может спасти человека от лечения у психиатра. Хирург с легкостью устранит все то, что мешает полностью отдаться чувствам, довериться любимому человеку. Поэтому, чтобы понять, что нужно лично вам, я должен вас осмотреть.