Текст книги "Рябиновый костёр (СИ)"

Автор книги: Жанна Даниленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Часть 13

Часть 13

Соседка, с которой Лара всегда оставляла Алиску, как назло, заболела. Лариса металась по дому, не зная что ей делать, Федя ведь специально нашёл окно в своём плотном графике, чтобы убедиться в том, что она здорова. Да и самой это было важно. Идея родить малыша становилась навязчивой. И нет, дело не в Фёдоре. Хотя кого она обманывает… Если Фёдор ради Алисы с ней оставался, то ради маленького думать забудет, что существует слово развод. А Лара только с ним сможет быть счастливой. Что же теперь делать? Неужели придётся перенести все планы на неделю? Нет, так не пойдёт. Нельзя прогибаться под обстоятельства, из каждой ситуации есть выход.

– Алиса, – позвала она дочь, – ты сегодня должна сделать одно хорошее дело.

– Для кого? – спросила девочка.

– Для меня и для папы. Ну, и немножечко для себя.

– Видимо, это очень хорошее дело, если оно важно для всех. Я согласна. – Девочка закивала и развела руками, вызывая довольную улыбку матери.

– Значит, договорились? Я возьму тебя с собой, и мы вместе пойдём к папе на работу. Ты не станешь ничего рассказывать там про нашу семью, а ещё минут двадцать посидишь в коридоре с тётей Леной. Задачу поняла?

– Почти. А можно я посижу напротив тёти Лены, чтоб она меня видела, но не разговаривала со мной.

Лариса знала, что Лиска недолюбливает её подругу, но в данном случае это значения не имело.

– Можно, – ответила она.

Алиска обняла мать.

– А куклу с собой взять можно? Или я уже большая?

– Лисонька, поиграешь с телефоном, хорошо?

Девочка опять кивнула и поцеловала мать в щёку.

Проблема была почти решена, и Лариса отправилась сначала в душ, а потом застряла перед шкафом, выбирая бельё и одежду, чтобы выглядеть элегантно, но не вызывающе. Соблазнять мужа в кабинете она не собиралась, а вот потом сходить всей семьёй в кафе или даже ресторан, погулять втроём, уделив дочери время и внимание, было бы очень даже неплохо. Остановилась на плиссированной юбке до середины икры, кашемировом свитере и туфлях-лодочках. Косметики тоже по минимуму, она и так достаточно красива.

Осталось позвонить Лене и договориться о времени, чтобы не разминуться.

Всё складывалось очень даже хорошо. Подруга была записана одной из последних, правда, сразу предупредила, что к окончанию приёма подходит человек пять из тех, кому невозможно отказать, и ещё час-полтора Фёдор будет занят, так что сколько времени придётся им ждать – неизвестно. Лариса рассмеялась, подумав, что она тоже входит в число тех, кому нельзя отказать.

Таким образом в час тридцать Лара с Алисой входили в здание Центра, и, как ни странно, первым, кто попался им на пути, был профессор Шор.

– Как же выросла твоя дочь, Лара, – произнёс он, наклонившись к девочке и поцеловав Алиске руку.

– Здравствуйте. – Алиса была удивлена поведением профессора, что отразилось на её лице. – А мы к папе, – добавила она. – Дождёмся его, потом заберём и пойдём гулять.

– Замечательный план. Ну, не буду вам мешать.

Он откланялся и вышел на крыльцо. Лара подумала, что зря не спросила о проблемах Артура Алексеевича, не просто же так он в медцентр приходил, но тут же решила, что с некоторых пор это совсем не её дело.

Следующая пришедшая в голову мысль ей совсем не понравилась. Неужели она настолько привязана к Артуру, что её на уровне подсознания волнует его здоровье? И ведь действительно же волнует, хотя всегда считала, что просто использует его в своих целях, а он в душу врос. Она мысленно пожелала шефу здоровья и перестала о нём думать.

Около кабинета гинеколога была очередь, но Лена отсутствовала. Лариса глянула на часы под потолком и решила, что они с Алиской поторопились и пришли слишком рано. Теперь ждать и ждать. Она села на свободное место напротив дверей и посадила дочь рядом с собой. Алиска достала смартфон, но, оглядев присутствующих, положила его обратно в сумочку.

– Мама, как ты думаешь, если у женщины в животе живёт ребёнок, она одна сидит в очереди, или их двое?

Раздались смешки.

– Алиса, ты забыла о чём мы с тобой договаривались? – строго спросила Лара.

– Нет, я помню. Ты просила меня не говорить глупости. – Девочка подняла на мать глаза, в которых играли черти. – Но как я могу отличить умный вопрос от глупого, если он возник и мне интересно узнать ответ?

Лара лишь тяжело вздохнула под хихиканье женщин, сидящих в очереди. Но тут дверь кабинета отворилась и в проёме показались Фёдор в белоснежном халате и Аэлита.

– Я могу наблюдаться у вас всю беременность? – спрашивала она.

– Да, конечно, – отвечал Фёдор, – для этого вам надо встать на учёт в консультативном отделении роддома. Вот вам визитка, скажите, что ко мне. Но услуга эта платная.

– Ребёнок дороже. – Аэлита взяла визитку из его рук, шагнула в коридор и замерла, глядя на Ларису.

В этот момент Алиска вскочила со своего места и кинулась к отцу.

– Папочка, – Фёдор поймал её и поднял на руки, – какой же ты у меня красивый! Я тебя так люблю! – Она обняла его за шею, потом обхватила ладошками лицо и очень серьёзно произнесла: – Я тоже стану врачом, когда вырасту, таким же, как ты, чтобы деток из животов доставать.

Женщины, сидящие около кабинета, смеялись уже в голос. Даже Аэлита не удержалась от улыбки.

– Лариса Анатольевна, – обратилась она к Ларе, – это ваша дочь?

– Моя, – не без гордости ответила Лариса. – Быть матерью высшее наслаждение, – пафосно произнесла она, – и я очень рада за вас, Аэлита Вячеславовна. Кстати, вы выбрали правильного врача, – без ложной скромности заявила она. – Дай вам Бог.

– Спасибо, – сказала Аэлита Ларисе, а потом обратилась к доктору. – Я подойду к вам в роддом, Фёдор Сергеевич. До свидания.

Она удалилась, стуча каблучками.

«Всё тайное становится явным», – не без ехидства подумала Лариса. Вот почему ей у входа встретился профессор. Интересно, почему это бывший для своей новой любовницы выбрал именно её Фёдора? Хотя всё закономерно, Федя прекрасный специалист. Она опять ощутила гордость и некую сопричастность. А потом подумалось, что, может, и на её улице будет праздник и они всё же родят второго ребёнка.

Тем временем Фёдор спустил с рук дочь.

– Лара, вы очень рано. Я буду занят ещё час-полтора. Погуляете? Или можно подняться на третий этаж, там детское отделение и есть уголок с игрушками. А я как освобожусь – позвоню.

– Нет, папочка, я не хочу никуда идти, я буду сидеть тихо-тихо, как мышка. И никому мешать не стану. – Алиса улыбнулась отцу, и по выражению его лица Лариса поняла, что он растаял.

В кабинет вошла очередная женщина, Алиска погрузилась в игру на смартфоне, а Лара думала. Она не желала зла своему шефу и его любовнице, но всё же что-то в этой ситуации ей не давало покоя. Может быть, то, с какой лёгкостью шеф переключился на Аэлиту, или всё дело в их ребёнке? Может быть, Артур вновь почувствовал себя молодым, хотя сам уже дед давно, три внука у него подрастают. И почему-то стало безумно жалко его жену. Женщину, которая прошла с ним весь жизненный путь, кормила, обстирывала, любила, детей рожала, поддерживала во всех начинаниях, не устраивала истерик и скандалов, даже на многочисленные измены смотрела сквозь пальцы. А теперь залётная звезда может спокойно разрушить их брак. Такой судьбы Ларисе не хотелось.

Фёдор много моложе её. Конечно, сравнивать его с профессором Шором не приходится, но лет через десять она начнёт стареть, а он останется молодым и привлекательным. И дело вовсе не в комплексах, это физиология. А комплексами Лариса никогда не страдала. Уверенность в себе ей присуща с самого рождения. И это не просто слова, это её сущность, стиль жизни. С самых малых лет она делала то, что ей хотелось, определяя правильность поступков лишь собственными ценностями, хотя к окружающим её людям относилась уважительно, особенно к отцу. Все люди – личности и тоже имеют право на своё мнение. Уверенность – это, скорее, про степень свободы в отношении с собой и с миром. Лара никогда никого не критиковала, не обсуждала, никому не завидовала, она не навязывала своего мнения, но и не позволяла собой манипулировать. Она была свободной от предрассудков и любила себя такой, какая есть.

Пожалуй, основной конфликт с Федей состоял в том, что она приняла его со всеми его недостатками, а вот он её хотел видеть только такой, как себе надумал. Он не оценил её внутреннюю свободу. Но разве его можно было за это осуждать? Он просто другой, только очень любимый и с каждым прожитым годом становится любимей ещё больше.

Из кабинета врача вышла беременная с кучей бумажек, и тут же вошла другая. Алиса играла с телефоном, и её действительно не было слышно. В начале третьего появилась Лена, извинилась за опоздание, сославшись на какие-то неотложные дела, но Лариса не обратила на неё внимания. Пришла и пришла, опоздала так опоздала. Естественно, что дочь с такой ответственной подругой она теперь не оставит. Но ничего, Алиска вон как отца слушается, посидит в кабинете, не страшно.

– Лара, ты обиделась, что ли? – удивилась Лена. – Не сердись! У меня обстоятельства.

Лариса глянула на неё удивлённо.

– Я и не думала обижаться, я всё прекрасно понимаю. Просто порядочные люди звонят и предупреждают об обстоятельствах. Не будем об этом, садись на свободное место, нам ещё ждать и ждать.

Лена устроилась напротив Лары. Достала из сумочки какие-то документы, перечитала их и сложила в файл.

– Мне вчера шеф звонил, интересовался временем приёма и телефоном твоего мужа. Я дала. Ничего?

– Я бы тоже дала ему номер Фёдора, какая тут тайна. Так что ничего.

– А ты его, случайно, не видела?

– Нет. – Ларисе очень хотелось прекратить этот разговор. – Лена, я без понятия, зачем шефу понадобился мой муж. Дела какие-то. Не знаю, да и знать не хочу.

– Всё-таки ты обиделась, – констатировала Лена.

Но Лариса не стала с ней объясняться, она взяла дочь за руку, и они поднялись в детское отделение. А потом позвонил Фёдор и она оказалась на приёме у собственного мужа.

Часть 14

Часть 14

Прошёл месяц. Целый месяц с тех пор, как они решили начать всё заново. И вроде бы у них получалось, но Фёдор всё отчётливее понимал, что это путь в никуда, дважды в одну реку не войти. Изображать счастливую семью было всё труднее, единственный, кто был искренне счастлив – Алиска.

Сегодня настроение было особенно паршивое. По дороге на работу Фёдор думал, что он эгоистичная скотина. Лара всё это время была отзывчивой и милой, старалась предугадать малейшее желание, угодить, ему же всё не то. Да большинство мужиков о таком и не мечтает, а Фёдор бесится и, чтобы не сорваться, то на работу сбегает, то к дочке в комнату.

Мать бы сказала, что бесится он с жиру. Нет, выразилась бы она покрепче: видели глаза, что руки брали. Хотя сейчас к Ларе она относится вполне терпимо. Для Фёдора же не было тайной, что Лариса недолюбливает его маму и никогда не поверит, что та всегда на её стороне и что за все семейные неурядицы получает нагоняи он. Когда-то он ещё пытался жаловаться, но со временем понял, что это бесполезно, и потому общение между ними сократилось до минимума. Благо, мама не обижалась.

Фёдор припарковал машину и глянул на часы, до начала рабочего дня было ещё около получаса, и он решил прогуляться по аллейке, окружавшей здание роддома. Сегодня дежурил новый зав, и хотелось оттянуть момент встречи с ним. Опять ведь начнёт рассказывать о своих подвигах, поучать и давать советы… Фёдора это раздражало, поэтому он старался лишний раз с Юрием Алексеевичем не сталкиваться, но сегодня придётся, было неотложное и важное дело.

Фёдор не торопясь шёл по дорожке, стараясь настроиться на рабочий лад и выкинуть все ненужные в данный момент мысли из головы, но они упорно крутились вокруг его запутанных семейных отношений. Лариса очень хотела забеременеть, и это её желание стало походить на одержимость. Фёдор же… Фёдор не был против детей, но Ларино признание, что Алиска не родная ему по крови, сломало что-то в нём, он больше не верил жене. Всё время думать о том, его ли это ребёнок? Нет уж! Лучше усыновить малыша, можно и того же Мишеньку, от которого отвернулась вся семья. Мальчишке пошёл второй месяц, он всё ещё был слабеньким, но с каждым днём набирался силёнок, цеплялся за жизнь. Настоящий боец, как и его мама.

– Здравствуйте, Фёдор Сергеевич, – услышал Фёдор за спиной знакомый голос и резко обернулся.

Со дня их последней встречи Свиридов сильно сдал: похудел, ссутулился, выглядел неряшливо, хотя одежда на нём была чистая. Он просяще посмотрел на Фёдора и отвёл взгляд.

– Мне поговорить бы…

– Да вроде всё уже сказали, – ответил Фёдор, не скрывая неприязни.

– Сволочь я, – сказал Свиридов, вновь посмотрев в глаза Фёдору, – сволочь как есть. Жену предал, сына бросил. Сволочь и трус. Испугался я, потому и наговорил вам тогда… – Он опять отвёл глаза. – Фёдор Сергеевич, вы можете той бумажке ход не давать?

– Какой? – спросил Фёдор, хотя прекрасно понял, о чём идёт речь.

– Ну… – Свиридов потёр щетину. – Отказу от ребёнка.

– И что вы намерены предпринять? – Фёдор говорил жёстко, слишком зол был на этого мужчину. – Заберёте, а потом опять испугаетесь и вернёте? Ребёнок это вам не товар, обмену и возврату не подлежит!

– Что вы! – вскинулся Свиридов. – Я справлюсь. Дочки помогут. Они, знаете ли, почти каждый день его навещают…

– Да? – удивился Фёдор.

– Да, – кивнул Свиридов.

– Хотите на сына посмотреть? – оттаял Фёдор.

– Не сейчас, – ответил Свиридов, и у Фёдора в груди похолодело: что за игры?! Но Свиридов не дал льдинке превратиться в глыбу, пояснил: – Завтра. Я приду завтра. Приведу себя в порядок и приду. Не могу же сыну в таком виде показаться, Ксюша не одобрила бы. – И улыбнулся смущённо.

На том и распрощались. Настроение у Фёдора поднялось, теперь предстоящий разговор с Юрием Алексеевичем не казался таким уж тяжёлым.

Шефа он заприметил едва войдя в отделение и сразу почувствовал раздражение. Правда, что его вызвало, понять не мог. Вроде ничего особенного Фёдор не увидел, но со злостью и желанием рявкнуть справился с трудом. Субординация, будь она неладна…

А ничего не подозревающий Юрий Алексеевич, словно распушивший хвост павлин, пытался очаровать Дашу. Судя по прямой напряжённой спине, та чувствовала себя не в своей тарелке. Это медсёстры проработавшие не один год не особо тушевались перед таким напором, а тут девочка же совсем. Вон книгу как к себе прижимает, наверняка к занятиям готовилась…

Фёдор посмотрел на часы и понял, что ещё немного – и Даша опоздает в институт. А в меде с этим очень строго. Поэтому по негласной договорённости Дашу всегда старались отпускать пораньше, но шефу, видимо, было на всё наплевать, в нём взыграл самец-обольститель. Фёдор поспешил на помощь, прервав Юрия Алексеевича на полуслове.

– Даша, всё нормально? – спросил он, ласково взглянув на девушку.

Он и сам не смог бы сказать, что его интересовало больше: самочувствие пациенток или душевное состояние Даши. Но девочка, умничка такая, сориентировалась быстро. Отложив в сторону учебник, схватила со стола истории и стала рассказывать о том, что происходило в отсутствие Фёдора. Он с удивлением и возмущением слушал, что у одной из пациенток буквально два часа назад отошли воды и её перевели в предродовую палату, но, несмотря на строгий наказ Фёдора сразу же сообщить ему о малейшем изменении состояния именно этой женщины, Юрий Алексеевич запретил звонить ему. Мол, пациентка первородящая, схватки продлятся ещё долго, так что потерпит.

– Даша, тебе, наверное, уже бежать надо? – спросил Фёдор, глядя при этом на шефа.

– Можно? – на него же смотрела и Даша.

Юрию ничего не оставалось, как кивнуть и отправиться в ординаторскую, где Фёдор быстро переоделся и вместе с заведующим прошёл в предродовую.

– Ну и где Никифорова? – спросил ничего не понимающего Юрия Алексеевича, потому что в помещении никого кроме них не наблюдалось.

– Может быть, в туалете? – Юрий толкнул дверь, но, не обнаружив роженицу, ещё раз обвёл взглядом комнату и вышел в коридор искать акушерку. Вернулся и лишь развёл руками, показывая, что никого не обнаружил. – Ну не могла же она исчезнуть, у неё схватки регулярные, – возмутился он.

– Очевидное-невероятное рядом, – подколол шефа Фёдор. – Вы, господин заведующий, зачем от меня женщину под кроватью спрятали?

– Что? – Юрий наклонился, заглянул под кровать и смачно выругался. Роженица лежала на боку в обнимку с подушкой и тихонечко подвывала. – Никифорова, вылезай! – приказным тоном произнёс он.

– Нет, не вылезет, – спокойно, даже не подавая вида, насколько ему смешно, проговорил Фёдор. – Не сможет – она застряла. Я бы и сам кровать приподнял, но боюсь навредить нашей мамочке, так что давайте, Юрий Алексеевич, вместе.

Они взяли с двух сторон кровать, подняли и переставили, освободив женщину. Затем Фёдор помог ей подняться и повёл на осмотр.

– Фёдор Сергеевич, жду вас в ординаторской, разговор есть, – выходя из предродовой приказал Коробов.

– И у меня к вам, – ответил Фёдор.

Разговор к заведующему у Феди действительно был. Хотя была бы его воля, то он бы с Юрием Алексеевичем и не разговаривал бы никогда ни по делу, ни без дела. А уж о дружеских беседах и думать не приходится. Но вечером прошлого дня звонила мама и очень просила, просто настаивала на его присутствии на мероприятии в честь присвоения центру нейрохирургии имени его отца, Сергея Рябины. Фёдор пробовал отнекиваться, объяснял, что времени на мероприятия у него нет даже в родном городе, а чтоб в Москву ехать – и подавно, потом сказал, что отца он почти не помнит, так что совсем не горит желанием присутствовать на вечере среди людей, которые того знали и почитают. В результате мама заплакала и положила трубку, а Фёдор почувствовал себя последней сволочью и понял, что ехать придётся.

Теперь надо было взять отгулы или отпуск. В запасе у него неиспользованных отпусков целых три, а отгулов вообще немерено, но просить Юрия Алексеевича ни о чём не хотелось.

Осмотрев Никифорову и сделав назначения, Фёдор вернулся в ординаторскую.

– Доброе утро. Я уж заждалась. – Со своего места поднялась Вера Николаевна, добрый и верный соратник Фёдора, и направилась к нему. – Федя, у меня женщина поступила с пороком сердца, глянешь? Да потом назначения скорректируем. Фонендоскоп возьми.

– Конечно, – ответил Рябина, достал из ящика стола свой фонендоскоп, но не успел сделать и пары шагов, как услышал:

– А с каких это пор у нас Фёдор Сергеевич чужих пациентов консультирует? И почему вы, Вера Николаевна, по данному вопросу обращаетесь к нему, а не ко мне? Почему не назначаете консультацию кардиолога?

– Наверно, потому, Юрий Алексеевич, – сердито ответила она, – что мне нужен реальный совет, а не отписка для прокуратуры. А обратиться к грамотному коллеге вовсе не зазорно, особенно если в интересах пациентки. Вы не беспокойтесь, кардиолога я вызвала, он после обеда подойдёт, да и вашей визы я избегать не собираюсь. Вот только сама пойму, как мне женщину вести.

Вера вышла вместе с Фёдором в коридор.

– И за что нам это уёбище на голову свалилось… – в сердцах произнесла она. – Хоть увольняйся.

– Да уж, с шефом нам не повезло, – согласился Рябина. – Но, знаете, Вера Николаевна, он не настолько плох, как нам кажется. Ему бы гонору поменьше да спеси – был бы нормальный мужик. Я с ним оперировал. У стола не место бахвальству, там собственное «Я» уходит на второй, а то и третий план, так вот руки у него хорошие и голова варит.

– Хочешь сказать, что если мы возьмёмся за его воспитание…

– То толк будет, – рассмеялся Фёдор, – хотя это не точно, – добавил он.

– Ой, Федя, и откуда ты такой?

– Какой такой? – с улыбкой спросил он Веру Николаевну. А потом сам ответил: – Из Африки, мы с вами об этом уже говорили.

Про отпуск с отгулами Фёдор вспомнил только в самом конце рабочего дня. И то не вспомнил бы, если бы не позвонил отец. Куда уж тут деваться было – Рябина ответил на вызов.

– Привет, папа. Я позже перезвоню, про мероприятие не забыл, как раз занимаюсь оформлением отпуска. Всё, поговорим потом, маму поцелуй за меня, передай, что приеду.

Положил смартфон на стол и достал чистый лист бумаги, писать заявление. Просить отгулы у Юрия он не стал, решил взять неделю в счёт отпуска.

Интересно, что Коробов всё это время внимательно сладил за Фёдором со своего места. Закончив писать, Рябина подошёл к столу заведующего, положил заявление и попросил подписать.

– Отпуск? Вы серьёзно, Фёдор Сергеевич? – Юрий был удивлён.

– Да. А что в этом такого? – ответил Фёдор с раздражением в голосе.

– Да ничего, в принципе, только отпуск у вас по графику в феврале.

– Хорошо, перепишу. Мне нужна неделя с понедельника.

– Зачем? – Юрий испытующе смотрел на Рябину.

– По семейным обстоятельствам.

– В Москву собираетесь?

– Юрий Алексеевич, я не обязан отчитываться о чём-либо, если это не связано с рабочим процессом. – Раздражение у Фёдора нарастало.

– Почему с вами так сложно, Фёдор Сергеевич? Я же не из праздного любопытства интересуюсь. Ваш отец мне не чужой человек, да и с вашей мамой я знаком, не раз и не два она меня домой на обед приглашала, борщом домашним кормила, пирожками.

Фёдор осатанел.

– Про отца я, допустим, соглашусь. Он стоит первым руководителем вашей диссертации. Я читал ваш труд. А вот по поводу моей матери вы безбожно врёте. Если бы она согласилась на обед с вами, то происходило бы это не дома, а в ресторане. Мама не умеет готовить и никогда не заморачивалась по этому поводу. У неё другие приоритеты. Она до сих пор кафедрой усовершенствования врачей заведует. Так что не надо предо мной создавать из неё образ милой домохозяйки. Вы лжёте, а мне смешно. Авторитет в коллективе не так зарабатывают. А самое обидное то, что у вас есть всё для того, чтобы вас уважали. Заявление подпишите, да я к главному сбегаю, пока тихо.

Коробов поставил в верхнем углу листка «Не возражаю», и Фёдор отправился к Виталию Михайловичу оформлять отпуск.

(От автора: Я, так же, как и другие авторы, очень люблю лайки и комментарии)