Текст книги "Рябиновый костёр (СИ)"
Автор книги: Жанна Даниленко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Часть 29
Часть 29
Ирина собиралась позвать медсестру, чтобы сделать обезболивающее, поскольку живот болел так, что выть хотелось, но в дверях палаты увидела дочь и своего лечащего врача. Улыбнулась, как смогла, пытаясь поддержать Дашку, чтобы не волновать. Получилось плохо, потому что в глазах дочери читался испуг.
– Всё, увидела маму? – спросил Дашу Фёдор Сергеевич. – Теперь иди в отделение, если что – звони, я буду здесь. – Он дождался, пока за той закрылась дверь, и обратился к Ирине. – Сильно болит?
Она лишь кивнула и прикрыла глаза. Он вышел и вернулся с медсестрой.
– Сейчас отпустит. Сегодня лежим, не встаём. Пить по чуть-чуть, Танечка всё знает. Она будет с вами до утра, а там, надеюсь, переведём в палату. Всё прошло хорошо, миоматозные узлы я убрал полностью, так что мы с вами молодцы. Теперь надо заживать и выздоравливать. За Дашу не беспокойтесь, она поела, я проследил. – Он снова улыбнулся Ирине, а она закрыла глаза, сил не было.
Утром после обхода заведующего реанимацией и ещё какого-то врача, которого она не знала, её действительно перевели в палату. Жизнь продолжалась. Буквально на минуту к ней заглянул зав гинекологией, сказал, что Рябина подойдёт, как только освободится. Почему-то стало грустно. Но ей опять что-то вкололи, и она уснула.
Проснулась с совершенно ясной головой. Рядом была дочь, сидела на стульчике возле кровати и держала её за руку.
– Привет, ребёнок, – произнесла Ирина, глядя в заплаканные глаза дочери. – Волновалась?
– Угу, – ответила Даша и хлюпнула носом.
Но поговорить им было не суждено, так как дверь палаты отворилась и вошла немолодая солидная врач.
– Ирина Дмитриевна, я вам бульон разогрела, давайте пить потихонечку.
Она развернула укутанную в полотенце банку с аппетитно пахнущим бульоном и отлила немного в чашку, протянув Даше.
– Вера Николаевна, спасибо большое! – Ирина увидела, как у Дашки загорелись глаза.
– Выздоравливайте, – обратилась Вера Николаевна к Ирине. – Завтра супчик с курочкой принесу. У вас замечательная дочь, мы все в патологии её очень любим.
Если бы кто знал, как хорошо на душе стало у Ирины от этих слов. Её Дашку любят и уважают. Растила она её одна, но всё получилось, Дашей можно гордиться. Знал бы Дмитрий, какая у него дочь… Но он не знает и не узнает никогда. Так ему и надо! Ирина попыталась прогнать эти мысли. В конце концов, сейчас не время думать об отце дочери. Она всё сделала правильно, скрыв от него факт беременности и рождения ребёнка, а потом просто сказала, что вышла замуж.
Ирина выпила бульон и устала.
Проснулась от голоса своего лечащего врача.
– Даш, сейчас будем маму поднимать. Давно спит?
– Да с час уже, – услышала ответ дочери, открывая глаза.
– Простите, что разбудил, – произнёс Фёдор, – но вам пора вставать, сейчас наденем бандаж, и вперёд. Я помогу.
Путь до туалета и обратно показался каторгой, но, сев отдохнуть на кровать, Ирина почувствовала прилив оптимизма. Глянула на довольное выражение лица своего лечащего врача.
– Спасибо вам, Фёдор Сергеевич. Сколько я должна за бандаж? – спросила, чувствуя, что не хочет знать правду, потому что тратиться на дорогой не собиралась, а тот, что купил Фёдор, был не из дешёвых.
– Будете надевать его лёжа на спине, перед тем как встать с кровати. Носить придётся с полгода. У меня на сегодня всё, увидимся завтра на перевязке, – сказал Рябина, проигнорировав вопрос Ирины.
Он подмигнул Даше и вышел из палаты.
На лице Дашки отражались восторг и обожание, и это расстраивало. Нет, не такой мужчина нужен дочери. Что он может ей дать?! Да, он прекрасный врач, трудоголик, профессионал, пусть даже добрейший человек, но он не тот, с кем будет счастлива её дочь. В этом Ирина была уверена.
– О чём думаешь? – спросила Даша, а Ирина поймала себя на том, что до сих пор смотрит на дверь.
– Думаю, что не стоило тебе влюбляться в этого мужчину. При всех его достоинствах у тебя с ним нет будущего.
– Мама, не надо, – покачала головой Даша.
– А кто тебя остановит, если не я? Кто убережёт от фатальных ошибок? Ведь ты его любишь! – Ирина говорила твёрдо, уверенно, считая, что дочь обязана её услышать и принять её позицию. А как иначе?
У Даши на глаза навернулись слёзы.
– Господи, мама, как ты можешь? Фёдор Сергеевич к тебе со всей душой…
– Я знаю и ценю, но посмотри на него трезво. – Ирина чувствовала, что если сейчас не надавить, то потом будет поздно: Дашка и так влюблена, а теперь он стал героем в глазах дочери, да и бандаж этот дорогущий приволок. Денег за него явно не возьмёт. Нет, надо убедить Дашу, что Фёдор ей не нужен. И она продолжила. – Я не говорю о внешности, хотя ваш заведующий гораздо интересней Рябины. Я о другом. Его давеча вызвали на работу, и он бросил дочь одну в школе. Девочка целый час слонялась по пустым коридорам, а на улице темно, и ей наверняка было страшно, но её папе работа важнее собственного ребёнка. Так будет и с тобой, если он решит, что ты для него что-то значишь. – Она замолчала на мгновение, оценивая реакцию Даши. – Дочь, это ты влюблена, а он лишь позволяет тебе быть рядом, но в качестве кого? Я не вижу страсти в его глазах, только умиление. Он не любит тебя, – произнесла тихо, но так было доходчивей, взяла с тумбочки стакан и глотнула воды. – Даже если я ошибаюсь и у вас всё сложится, тебе уготована очень незавидная участь: ты будешь ждать его с работы, рожать его детей, растить их и снова ждать. Ты всегда будешь одна, потому что для него работа важней всего, чужие жизни дороже жизней родных ему людей. Ты не будешь счастлива с ним, потому что терпение иссякает, понимание кончается, а одиночество вечно. Рано или поздно тебе захочется простого тепла. – Ирина развела руками. – Нельзя всё время отдавать и не получать ничего взамен. А с ним так и будет. Это я не говорю о вечном дефиците денег. Как он сможет обеспечивать семью, если он покупает бандажи чужим, по сути, людям?
Даша рыдала, но Ирина не собиралась её щадить. Пусть лучше сейчас переживёт, переболеет, осознает и откажется от своей прихоти, которую принимает за любовь. Лучше сейчас, чем потом, когда останется одна с ребёнком на руках.
– Фёдор Сергеевич не чужому человеку бандаж купил, а тебе – моей матери. Не потому что ты хорошая, а потому что он меня уважает, и я очень надеюсь, что не просто уважает. И Алиску он больше жизни любит, прямо как ты меня. Но только он позволяет своей дочери свободно дышать, а ты меня всю жизнь подавляешь.
Даша подскочила со стула в порыве убежать, но Ирина её остановила.
– Не выноси сор из избы. Никто из сотрудников не должен видеть твоих слёз. Тем более что и причины для них нет. Иди умойся и помоги мне лечь. Ты сама настаивала на откровенности, что же в штыки её воспринимаешь?
– Хорошо, вот тут ты права. Я сейчас умоюсь и вернусь, сама не ложись.
Дашка прошла в санузел и включила воду. А Ирине было, с одной стороны, очень жалко дочь, а с другой, она была уверена в правильности своих слов и поступков. Главное, чтобы Даша не повторила её судьбу. Она девочка красивая, яркая, заметная – вся в отца – и пару себе найдёт, чтоб с квартирой и не считал копейки. Она же счастья дочери хочет.
Шума воды больше слышно не было, но Даша не появлялась. Ирина уже устала сидеть и собиралась крикнуть, чтобы позвать дочь, но не успела – в дверь палаты постучали, потом она отворилась, и вошёл Он.
– Дмитрий Иванович, какими судьбами? – удивилась Ирина. Ей даже в голову не могло прийти, что он найдёт её здесь. Но это не самое страшное, сейчас он встретится с Дашей, вот что на самом деле ужасно. Он всё поймёт.
– Ира, – проговорил он, пройдя в палату и присаживаясь на стул возле кровати, на котором совсем недавно сидела дочь. – Ты пропала, старшая сказала – на больничном, а Катерина проговорилась, что на операцию легла. Да я еле тебя нашёл! Дома никого, я заходил несколько раз в разное время, а потом встретил бабусю, ту самую, которая подруга была твоей бабушки, вот она мне и сказала, где искать тебя.
– Волновался, значит? – Ирина опустила глаза, смотреть на этого мужчину сил не было. – Дмитрий Иванович, я простая медсестра в вашем отделении…
– Не простая, Ир, и ты об этом знаешь. Я никогда не лез в твою семью, ты сказала, что замужем и счастлива, я поверил. Другого тебе никогда не желал, только счастья. Но, навестить, когда ты заболела, проведать, узнать о твоём состоянии я ведь могу?
– Навестил и иди! – Ирина нервничала, ведь в любой момент в палате могла появиться Даша. – Всё у меня нормально, операция прошла успешно, ждём биопсию, но мой врач говорит, что беспокоиться по её поводу нечего. Я месячишко дома побуду, а потом на работу выйду. Вот там и поговорим.
– Может, тебе надо что, лекарства там или из еды, так ты говори. Я принесу, а сегодня вот, держи фрукты. – Дмитрий достал из пакета мешочек с мандаринами и другой с яблоками, поставил на тумбочку пакет с соком.
Ирина же считала минуты. Вот он сейчас уйдёт, и хорошо, хоть бы Дашка в ванной комнате подольше пробыла.
– Ничего мне не надо, Дмитрий Иванович. Мне муж и дочь всё приносят. За фрукты спасибо, но не утруждайтесь, встретимся в отделении. Больничный на месяц дадут, но я, если состояние будет позволять, выйду раньше.
Дмитрий уже встал, собираясь попрощаться, но тут из санузла появилась Даша.
Это была катастрофа. Ирина наблюдала как Дмитрий в ужасе смотрел на дочь, не произнося ни единого звука, и в то же самое время в немом недоумении застыла Даша.
– Это и есть твоя дочь? – Дмитрий первым пришёл в себя и теперь смотрел на Ирину холодным ненавидящим взглядом.
Ирина слабо кивнула.
– Давай знакомиться, – произнёс он, – меня зовут Дмитрий Иванович Нечаев, я и твоя мама… Короче, по всей видимости, ты моя дочь.
Часть 30
Часть 30
Даша вышла на крыльцо служебного входа. Находиться в палате рядом с матерью она больше не могла, уж больно тошно было от всего произошедшего за последние пару часов. В чём была, в том и вышла, накинуть что-то тёплое даже не подумала. Холодно, конечно, но это как раз хорошо, может быть, мозг остынет и не взорвётся от нахлынувшей информации. Теперь она понимала, что означает выражение «жизнь перевернулась за один день», с ней именно это и произошло, как в кино прямо. И может быть, на экране она мелодраму с таким сюжетом смотрела бы с удовольствием, но самой быть главной героиней и совсем не в киношной истории ей не понравилось. Даже слёз не было, просто хотелось спрятаться подальше, чтобы ни её никто не видел, ни она никого. Мысли смешались, эмоции зашкаливали. Вот так живёшь-живёшь, радуешься, стремишься к чему-то, людям веришь, самым близким так точно, а потом оказывается, что всё не так, что все тебе лгали…
Даша прислонилась к колонне и стояла закрыв глаза, думая о матери и об этом мужчине – Дмитрии Ивановиче, который оказался её отцом. В голове не укладывалось: она ненавидела его всю свою жизнь, проклинала, а он… Нет, оправдывать его сил не было и не хотелось, как и осуждать собственную маму. А ещё крепла уверенность, что вынести им обоим приговор могла только она одна, потому что именно она стала жертвой их эгоизма.
– Отойди, простудишься, камень холодный, – услышала Даша над ухом голос Рябины. – На вот куртку надень мою, стоишь раздетая. – И тут же сменил строгий тон на сочувственный. – Даша, ну ты чего? С мамой же хорошо всё, а ты тут промораживаешься зачем-то, а ведь тебе, дурынде, ещё детей рожать!
И её прорвало. Слёзы полились по щекам, собирались на носу, угрожая превратиться в сосульки, а грудь сотрясали рыдания. Фёдор завернул её в свою куртку, прижал к себе крепко, и ей подумалось, что это хорошо, что он удержит её, он сильный.
– Не будет у меня никаких детей, не нужно мне, – в сердцах, всхлипывая, произнесла она. – И я сама никому не нужна.
Он сжал её ещё сильнее и прошептал:
– Мне нужна. Всё, тише, давай зайдём в помещение, а то нос у тебя уже синий. Сейчас найдём, где можно спокойно поговорить, и ты мне всё расскажешь. Хорошо? Или поехали ко мне домой, там нас точно никто не побеспокоит.
– Я не могу уйти сегодня, Фёдор Сергеевич, мама слабая, я нужна ей. Вот потом – запросто, когда она сил наберётся, тогда совсем от неё уйду!
Фёдор покачал головой.
– Дашенька, не хочешь домой – будем говорить здесь, полагаешь на морозе лучше – замёрзнем вместе.
– Шутите? – Она отодвинулась от него, повернулась и встала напротив.
– Нет, не шучу. Ты слишком возбуждена и нервничаешь, а потому холода не чувствуешь. Пойдём в помещение.
Ей стало его жалко. Действительно, Фёдор Сергеевич был только в медицинской форме и в сабо на босу ногу. Надо бы увести его с улицы, сам же не уйдёт. И судя по всему, ему не всё равно, что с ней происходит: вышел же он к ней на улицу и куртку свою принёс. Может быть, и в другом ему можно довериться?
Фёдор воспользовался Дашиным замешательством и сам потянул её внутрь помещения.
– Губы синие, на носу сосульки, – причитал он, пока вёл её по коридору и вверх по лестнице. – Краса ненаглядная, даже волосы побелели, инеем покрылись. Сейчас буду чаем тебя отпаивать, чтоб не заболела.
Он привёл её в родное отделение, бесцеремонно занял кабинет старшей сестры, попросив её их не беспокоить, потом ещё что-то написал на бумажке.
– Сейчас принесу, Фёдор Сергеевич, – цокнула та языком, с осуждением глянула на Дашу и произнесла: – Пороть тебя, девка, некому. Хоть бы не заболела.
А Даша куталась в куртку и стучала зубами, внезапно ощутив, как сильно она замёрзла. Фёдор же невозмутимо налил в чайник воду и включил его, достал большую кружку из шкафа, закинул туда чайный пакетик, добавил несколько ложек спирта и малину с мёдом, принесённые старшей, размешал всё и поставил чашку перед Дашей.
– Пей, сейчас полегчает, – сказал и закрыл дверь изнутри на ключ.
Буквально с первых глотков по телу разлилось тепло, оно действительно согревалось изнутри, и хотя вкус у чая был мерзким, ослушаться Фёдора Сергеевича Даша не могла: раз он сказал, что эту гадость надо выпить, Даша так и сделает. А потом её разморило, появилось ощущение свободы, захотелось выговориться. Она скинула с себя уже ненужную куртку и подошла к окну, встала спиной к Фёдору и смотрела куда-то вдаль.
– Может быть, вам и не интересно всё, что я скажу, – тихо произнесла она, – но я скажу, потому что молчать больше не могу, да и не хочу. Мама говорит, что я дура, что вы никогда меня счастливой не сделаете. – Она рассмеялась, повернулась к Фёдору. – Да, вы даже не подозреваете, что я люблю вас! А мама… Она, конечно, мне добра желает, но как она может знать, с кем я могу быть счастлива?! Я в акушерство пошла и в университет поступила в надежде, что вы меня когда-нибудь заметите. Смешно, да?
Даша наблюдала, как Фёдор задумчиво скользнул по ней взглядом, на секунду закрыл глаза, потом снова внимательно посмотрел на неё.
Будь Даша в своём обычном состоянии, она бы уже убежала, уволилась и никогда не попадалась ему на глаза. Да что говорить, она бы прямо сейчас на этом месте со стыда сгорела. Но волшебный чай отключил тормоза. Хотелось расставить все точки над i, перестать мучиться сомнениями, решить всё сию минуту.
– Так ты из-за меня на улице мёрзла? – спросил он. Даша от досады губу закусила: ничего-то он не понял.
– Нет, я из-за мамы, из-за слов её ядовитых. – Повторить своё признание сил уже не было.
– Даша… – Он намеревался сказать ещё что-то, но она перебила.
– Вы ко мне ничего не чувствуете, да? Жалеете просто?
Ей стало стыдно, щёки пылали, осознание того, что натворила, навалилось и давило.
– Даша! – снова произнёс он.
«Господи, какой позор!» – стучало в голове, а сердце так колотилось о рёбра, что казалось, вот-вот выскочит из груди.
– Выпустите меня отсюда, Фёдор Сергеевич! Я пойду, забудьте всё, что я тут наговорила! – Она бросилась к двери, но Фёдор преградил ей путь.
– Куда ты собралась, Даша? – Его голос был мягким и ласковым. – Никуда я тебя не отпущу. Ты только что сама себе приговор подписала. Я боялся жизнь тебе сломать, взвешивал все «за» и «против», думал, что оттолкнёшь, я ж старый для тебя, а оно вон как… – Он взял её за руки, привлёк к себе и усадил рядом. – Так что мама-то твоя говорит?
И Даша передала весь разговор, а потом продолжила:
– А когда я умывалась и в себя приходила, пришёл Он. Я слышала их разговор и недоумевала. Представляете, врач с маминой работы беспокоился её отсутствием и пошёл искать сначала к нам домой – значит, адрес знал, – потом у бабусиной подружки, что меня вынянчила, всё выспросил. Выходит, и её тоже знал?.. Я удивлялась, прислушивалась, мама гнала его, и он почти ушёл, когда я из туалета вышла. Как только я на него глянула, то сразу поняла, кто он есть на самом деле.
– И кто? – спросил Фёдор.
– Фёдор Сергеевич, не поверите, он рыжий, как я, и родинка у него над губой, точно как у меня. Простите, я так сумбурно всё рассказываю.
Фёдор приобнял Дашу за плечи, притянул к себе и поцеловал в висок.
– Нормально рассказываешь. Так ты до сегодняшнего дня никогда своего отца не видела?
Даша замотала головой.
– Нет, и он меня тоже. Мне мама недавно призналась, что от женатого меня родила, а ему она говорила, что замуж вышла и я от мужа, а он…
Даша снова заплакала, уткнувшись в грудь Рябины, он же перебирал её волосы, гладил по голове, не торопил, давая возможность выплакаться.
– Фёдор Сергеевич, я его ненавидела всю жизнь, кары ему всякие придумывала, проклинала. Даже за то, что рыжая такая уродилась, проклинала, а он маму всю жизнь любил и на момент их встречи был разведён давно. В результате ни у меня отца не было, ни у мамы мужа – а ведь она его любила, раз ни на кого не смотрела никогда, – ни у него ни меня, ни мамы. А мама врала всё это время всем: и мне, и ему, да и себе, наверно.
– Даш, но теперь-то он есть. И ты должна радоваться, что твой отец оказался порядочным и приличным человеком. Это же хорошо. И не надо мне больше выкать и называть по имени-отчеству.
– А как же субординация? – спросила Даша, на что Фёдор лишь пожал плечами, а она снова почувствовала, что краснеет. – При всех я всё равно буду называть вас Фёдор Сергеевич, не смогу иначе.
– А наедине как? – улыбнулся он ей.
– Не знаю, я ж и не мечтала, верней, мечтала… – Даша запуталась и в мыслях, и в словах. – Не знаю. Да мы с вами и наедине-то никогда не были.
– А сейчас? – Он снова поцеловал её в висок, стёр слёзы с лица.
– Так мы ж на работе! – возмутилась Даша, а сама подумала, что действительно не знает, как к нему обратиться. Просто по имени? Но она же даже в самых смелых фантазиях называла его по имени-отчеству, потому что не могла по-другому. Даша почти физически ощутила, что за спиной вырастают крылья. Пусть Фёдор – мысленно попробовала на вкус она такое обращение, и ей понравилось! – не признался в ответных чувствах, но сказал же, что никуда не отпустит и что она ему нужна.
Они ещё долго сидели в кабинете старшей, он обнимал её, целовал, а она таяла от счастья. Всё испортила старшая сестра, постучав в дверь и сообщив, что ей необходимо выдать препараты из списка «А», которые в сейфе лежат.
Расставаться с Рябиной Даше не хотелось, но ей было пора к маме, а ему работать. Они пока ещё ни о чём не договорились, просто обменялись взглядами, но Даша чувствовала себя сейчас самой счастливой.
Часть 31
Часть 31
Ирину выписали через три дня. Держать её в стационаре смысла не имело. Фёдору было проще приходить к ней домой и делать перевязки там. Заодно и Даше помогал подтягивать «хвосты», из-за которых её могли не допустить к сессии. Объяснял, разъяснял, задавал вопросы и выслушивал ответы. Ирина, казалось, смирилась с его присутствием рядом с дочерью, хотя Фёдора её отношение особо не волновало, ему важна была только Даша. А претензии бывшего тестя или будущей тёщи можно пропустить мимо ушей. Каждый из них по-своему прав в желании счастья своему ребёнку. Фёдор же не оправдал надежд одного и не собирался прогибаться под другую. Да и вообще, чем меньше разговоров, тем лучше. Он с малых лет усвоил, что поступки и дела важнее пустой болтовни.
Отбросив все сомнения по поводу своего места в жизни Даши, Фёдор просто кайфовал от её присутствия рядом. Иногда сам себе казался глупым мальчишкой, потому что первый раз в жизни ухаживал за девушкой. Да, всё как положено: с цветами, подарками и поцелуями у подъезда. Так шло время.
Новый год они с Дашей встречали на дежурстве. В полночь, вместо того чтобы поднять бокалы и поздравить друг друга, они принимали роды. Да и вообще новогодняя ночь выдалась тяжёлой. Будущие мамочки, не желая портить себе праздник, прибегали ко всяким ухищрениям, только бы оттянуть роды, но с природой не поспоришь, и в результате работы у всего персонала было хоть отбавляй. Зато первого Фёдор спал до обеда, а потом его ждал суп с фрикадельками и меленькой лапшичкой и пирог с яблоками, приготовленные заботливыми руками Даши.
И всё было хорошо, только хотелось стабильности. Фёдор был уверен, что сразу после развода с Ларой они с Дашей подадут заявление в ЗАГС, а там месяц, и можно жить вместе, только где? Однокомнатная квартира, что он снимал, совершенно не подходила для семейной жизни. Нужна комната для них и отдельная для Алисы. Даже создав другую семью, он не собирался отказываться от дочери. Фёдор смотрел рекламные проспекты предлагающие квартиры. Цены были заоблачные. Можно, конечно, было взять ипотеку, но всё равно нужен первоначальный взнос, а денег нет. То, что он когда-то заработал в Африке, было положено на Алискин счёт, а следовательно – неприкосновенно. Обращаться к родителям он не станет. Они уже купили ему одну квартиру, ту самую, что он оставил Ларе с Алисой, кем надо быть, чтобы теперь просить деньги на другую? Это он должен уже помогать родителям материально, а не они ему квартиры покупать. Можно, конечно, уехать в село или областной центр, получить подъёмные… Но это всё равно, что отказаться от дочери, да и Даше ещё учиться и учиться. От этих мыслей голова пухла. Посоветоваться же оказалось не с кем, не с Дашей же обсуждать такие вопросы.
***
Четвёртого января они вместе утром вышли с дежурства. Ночь опять выдалась сложной. Теперь Фёдор мечтал отвезти домой Дашу и лечь поспать, хотя хотелось другого: зарыться носом в её рыжие кудри, обнять, притянуть к себе и лежать вдвоём, делясь друг с другом теплом. Но, увы!
– Дашунь, давай сейчас по домам, а часа через три я за тобой заеду. Идёт? – надеясь на понимание, спросил он.
– Нет, Фёдор Сергеевич, я против, – пожала плечами Даша. – Ты мне лучше скажи, мы теперь вместе или всё ещё врозь?
– Вместе, Даша! Конечно вместе. Просто спать хочется.
– Вот и поехали к тебе спать.
Фёдор усмехнулся. Предложение было неожиданным. Её мама такое явно не одобрит, да и сам он помнил, как Даша сказала, что с женатым ничего никогда себе не позволит, а ему ещё десять дней официального развода ждать.
– Смелая какая. А если я приставать начну? – Он подмигнул девушке, а она расплылась в улыбке.
– А может, я хочу, чтобы ты наконец приставать начал, – сказала и засмущалась от своих же слов, покраснела аж до кончиков волос.
– Ты сначала научись меня просто по имени называть, а потом провоцировать будешь, – парировал Фёдор.
Даша рассмеялась и чмокнула его в щёку.
– Привычка у меня, Фёдор Сергеевич. Привычки менять сложно. Пожалуйста, поехали к тебе. Я на всё согласна, приставай, если хочешь. – Она кокетничала, а Фёдор чувствовал, что все его принципы летят в тартарары. Не может он устоять перед своей рыжулей.
– Мама тебя заругает, – привёл Рябина последний аргумент. – С огнём играешь, Дашуня.
– Маме мы не расскажем, – она обвила его шею руками. – Поехали, Федь, всё равно это должно случиться, так какая разница когда, если мы всё равно вместе.
И он сдался. Его имя, прозвучавшее как-то по-особенному из её уст, решило всё. И пусть он хотел вначале получить развод и сделать Дашу своей уже будучи свободным человеком, но разве десять дней что-то решат? Нет, ничего, тем более если женщина просит.
Он сам позвонил Ирине, поинтересовался её самочувствием. Убедившись, что всё в порядке, поставил Ирину перед фактом, что сегодня Даша останется у него, а приедут они либо вечером, либо уже завтра, и отключил смартфон, чтобы не слышать возмущения Дашиной мамы, потому как она явно не обрадовалась такому положению вещей.
Когда Фёдор проснулся, было уже темно. Даша спала в его руках, а его лицо щекотали её волосы – всё, как он и хотел. Он поцеловал её в затылок, провёл рукой по плоскому животу, коснулся груди. Даша повернулась и выскользнула из его рук. Теперь он мог видеть её лицо, немного заспанное, с припухшими глазами и зацелованными губами, но вот такая домашняя, спросонья она казалась самой красивой. Невольно сравнил её с Ларисой – та всегда была идеальна, всегда! И это раздражало, бесило, потому что никогда нельзя было понять, какое настроение или мысли скрыты под маской идеальности. Но мысли о Ларе ушли, как только Даша улыбнулась ему. Хотелось снова обладать ею, но нет, не сегодня, для девочки, ставшей несколько часов назад его женщиной, это будет перебор.
– Федор С… – Она замолчала, хихикнула, глянула по-хулигански и, запустив пальцы в его волосы, произнесла: – Федь, мы с тобой и завтрак, и обед проспали. Ты же наверняка голодный.
– А ты? – спросил в ответ он.
– Я бы поела, – ответила Даша, не переставая улыбаться. – Сейчас встану и приготовлю что-нибудь по-быстрому.
– Давай ещё немного полежим, – предложил Фёдор и притянул Дашу к себе, но тут раздался настойчивый звонок в дверь.
– Ты кого-то ждёшь? – удивилась Даша.
– Нет, никого. Может, не открывать? – предложил Рябина, а сам подумал, что кроме Дашиной матери к ним заявиться не может никто. Лара с Алиской приедут к Рождеству, родители его в Москве, он с ними только вчера разговаривал. Оставались соседи с возможными коммунальными проблемами, но вода и канализация работали исправно.
– Как можно не открывать? – возмутилась Даша. – Федь, хоть в глазок глянь. Я бы сама, но я ж твоих знакомых не знаю.
Он нехотя поднялся с кровати, надел джинсы на голое тело, не озаботившись ни рубашкой, ни носками, и как был, босиком, отправился к двери. В глазок глядеть тоже не стал. Открыл и только приготовился сообщить соседу, что у него в квартире ничего и нигде не протекает, как ему на руки с радостным криком запрыгнула дочь.
– Папочка, а мы с подарками!
От шока Фёдор даже слова произнести не мог. И пока дочь, которую он подхватил на руки, обнимала его за шею, стоял и смотрел на внезапно появившихся родителей и Лару, замерших в дверях.
– Федя, что происходит? – строго спросил Роман Владимирович. – Ты нас в дом пустишь?
– Кажется, мы не вовремя, – расплылась в ехидной улыбке Лариса, глядя, как Фёдор спускает с рук дочь.
– Я спал, мы… Я сейчас всё объясню, – наконец выговорил он, преграждая путь в квартиру.
Но из комнаты раздавался радостный голосок Алиски:
– Папочка, ты не представляешь, я тут мою Дашу нашла!
– Дашу?! – воскликнул Роман Владимирович.
– Папа, не начинай! – агрессивно отреагировал Фёдор.
– Рома, прекрати немедленно, – вторила ему Мария Андреевна, и тут же переключилась на Фёдора. – Федь, я понимаю, что мы не вовремя, но так получилось.
– Сделали сюрприз, – давилась смехом Лариса.
Но тут из комнаты появилась взлохмаченная, тщетно пытающаяся пальцами хоть как-то уложить непослушные кудри, красная как помидор Даша.
– Здравствуйте, – глядя куда-то в пол, произнесла она, потом подняла взгляд на Рябину. – Фёдор Сергеевич, я пойду.
– Опять двадцать пять! – Фёдор схватил её за руку, притянул к себе и обнял за талию. – Никуда ты не пойдёшь!
– Мне домой надо, – прошептала она, а ему казалось, что Даша вот-вот расплачется.
– Ты дома! Мы вместе, и твой дом теперь там, где я. Прекращай паниковать, для слёз повода нет. Будем знакомиться с моей семьёй, – он выразительно глянул на отца, а потом продолжил. – Это Даша. Моя Даша! Наши отношения в вашей критике и комментариях не нуждаются! Это, надеюсь, всем ясно?! – Он снова глянул на Романа Владимировича. – Да, мы вас не ждали, но мы рады. Проходите.
– А почему все толпятся в коридоре? – выглянула из комнаты Алиска. – Мы с моей Дашей диван уже застелили. – И тут же переключилась на отца. – Папа, почему у тебя нет ёлки? Какой же это праздник, если дом не украшен? – Она в свойственной ей манере пожала плечами и возмущённо взмахнула руками.
– Всё правильно, надо срочно украсить дом. Новый год же. Даша, много о вас наслышана, давайте знакомиться. Я Лариса, мама Алиски. – Лара вышла вперёд и протянула руку девушке. – Очень рада встрече.
– Кажется, жизнь налаживается, – подмигнул Фёдор своей рыжуле. – Мама, не стой в дверях, проходи, давай сюда пальто. Я сейчас футболку надену и обниматься будем.
Через несколько минут Мария Андреевна, Роман Владимирович и Фёдор сидели в комнате, а Лариса с Дашей и Алиской хлопотали на кухне. Так решила Лара, отвергнув предложение Фёдора о доставке из ресторана. «Еду должны готовить женщины», – сообщила она и увела Дашу, давая возможность родителям поговорить с сыном.
И вот теперь он сидел напротив родителей и не знал, как начать разговор.
– Она хорошая девочка, мне так кажется, – произнесла Мария Андреевна, глядя на сына, а потом спохватилась. – Рома, мы же подарок Дашеньке не подготовили, неудобно как-то. И с её семьёй надо переговорить, раз уж мы здесь.
– Мне кажется, они всё решили без нас, – произнёс Роман Владимирович. – Федя, я ничего не имею против твоего выбора, но ты, случаем, не поторопился?
– Нет, папа, я люблю Дашу. А остальные проблемы чисто материальны, следовательно, решаемы.
– Ларису ты тоже любил, нет? – Роман Владимирович никак не мог успокоиться.
– Думал, что любил, я был слишком молод, а потом она ждала моего ребёнка. Папа, мои отношения с Ларой – это другое.
– Объяснишь? – гнул свою линию отец.
– Нет, не стану я ничего объяснять. Тогда я был мальчишкой, теперь всё иначе. Ты считаешь, что я не могу полюбить?
– Я не говорил этого, просто Даша появилась в твоей жизни слишком быстро.
– Позволь мне решать самому. – Фёдор встал и подошёл к окну.
– Я надеялась, что ты вернёшься в Москву, – произнесла Мария Андреевна, пытаясь сменить тему, – поступишь в аспирантуру. Федя, ты талантлив, и растрачивать свой талант просто так – не дело. Может быть, ты подумаешь? Даша может работать и в Москве.
– Даша учится на третьем курсе меда, – констатировал Фёдор. – Я расскажу ей о твоём предложении, и мы обговорим его с ней. Но я не могу уехать по другой причине – здесь Алиса. Это первое. А второе… Простите, родители, но я тщеславен, таких, как я, в Москве много, а тут все женщины мои. Я востребован, и мне это нравится.
